Бабушка! – кричит Фридер Мебс Гудрун
Фридер ухмыляется. Получилось! Он снимает с себя всю одежду и начинает мыться. Как кошка. Сначала садится на пол и мяукает — громко и долго. Потом начинает лизать левую руку. Сверху вниз. Язык добирается до ладони.
Это совсем не вкусно… Похоже на грязь…
Фридер пробует полизать правую руку. Опять сверху вниз. На вкус ничуть не лучше левой. А ладонь лучше совсем не трогать.
Интересно, кошкам тоже невкусно умываться?
Может быть, кошки не такие грязные… или им все равно, вкусно или невкусно.
Фридер решает, что ему тоже все равно, и принимается за ноги. Лижет их от бедра до колена. Сначала правую, потом левую ногу.
Ступни Фридер на всякий случай решает не трогать, потому что от них явно пахнет грязью. Даже и пробовать не надо.
Спину тоже приходится оставить в покое. До нее ведь не дотянуться, как ни выкручивайся.
«Наверно, у меня язык слишком короткий», — думает Фридер и пробует полизать живот.
Получается плохо. По правде сказать, совсем не получается.
Фридер перестает умываться и размышляет.
У кошек, должно быть, язык подлиннее, или они умываются как-то по-другому. Но как?
И тут ему кое-что приходит в голову.
Фридер громко мяукает, сжимает ладони, как будто они кошачьи лапы и плюет на них, пока хватает слюны. Обслюнявленными руками-лапами он трет себе лицо, натирает кончик носа, а потом и шею. Смотри-ка, вот так получается. И Фридер решает, что этого хватит.
Он в последний раз красиво, долго и громко мяукает, встает и надевает пижаму. Потом отодвигает стул от дверной ручки, прыгает в кровать и зовет:
— Ба! Можешь приходить. Чтобы сказать «спокойной ночи». Я чистый!
Но все тихо. Никто не отвечает.
Фридер зовет еще раз. И еще раз. Ничего. Бабушка не отвечает, бабушка не приходит. Где же она? Фридер вылезает из кровати и выбегает из комнаты. Мчится на кухню. Бабушки нет. Теперь в гостиную. Бабушки нет.
— Бабушка… — зовет Фридер, и в нем медленно поднимается страх, — Бабушка!
Бабушка не отвечает, но он слышит, как что-то журчит… это журчит в ванной комнате. Фридер несется туда… Бабушка стоит на коленях перед совершенно полной ванной. Приятно пахнет лимоном — это его любимая пена для ванны. Но бабушка не смотрит на Фридера, она занята: она пускает между горами пены кораблики. Фридер сразу замечает — среди них есть новый. Это парусная лодка. С зеленым в полоску парусом! Он давно уже хотел такую!
— Ух ты, бабушка! — кричит Фридер.
С быстротой молнии он сбрасывает пижаму и одним прыжком оказывается в воде. Посреди лимонной пены. Перед ним качается новая парусная лодка. С зеленым в полоску парусом.
— Грязнуля, — говорит бабушка и делает руками большие волны, так что лодку выбрасывает Фридеру на живот. — Ты же мальчик, а не кошка, заруби это себе на носу!
— Ага, — говорит Фридер и улыбается, и ныряет, и выныривает снова, и хватает парусник, и чмокает бабушку в щеку. А потом бабушка и Фридер играют в «Большое морское путешествие» и в «Подводную лодку», а потом устраивают соревнования всех корабликов. И побеждает… новая лодка.
С зеленым в полоску парусом.
Хочу быть послушным
— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Бабушка, когда же ты мне дашь что-нибудь поесть? Я голодный!
— Да отстань ты от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. — И вообще, как ты со мной разговариваешь? Так послушные дети не разговаривают, если хочешь знать!
И она энергично мешает ложкой в кастрюле. Там варится манная каша, но она еще не готова.
— Бэээ, бэээ, бэээ! Я голодный, голодный, голодный! — весело горланит Фридер, скачет вокруг бабушки и барабанит по столу кулаками.
— Ну, сейчас я тебе задам! — кричит бабушка и вся краснеет. — Сейчас же замолчи, а не то дом обрушится!
— Бэээ, бэээ, бэээ, а вот и нет, а вот и нет! — продолжает вопить Фридер и барабанит по столу так, что тот весь трясется.
Тут бабушка хватает его, выпихивает из кухни и тащит в детскую.
— Сиди тут, — говорит она и сердито смотрит на Фридера, — пока снова не станешь послушным и не успокоишься! И чтоб ни звука, ты меня понял?
С этими словами она плотно закрывает за собой дверь и снова идет на кухню.
Фридер стоит в детской и сердится.
Вот всегда нужно быть послушным! Никогда нельзя шуметь, ну просто совсем никогда. А ведь шуметь и быть плохим гораздо интереснее!
Фу, какое все противное! И бабушка тоже противная! Фридер сердито топает ногами, но не громко — так, чтобы бабушка не услышала.
Только если она не услышит, тогда и делать это незачем. Фридер перестает топать ногами и размышляет.
Быть плохим интересно, когда кто-нибудь все это видит, и слышит, и сердится.
Фридер вздыхает. И вдруг ему кое-что приходит в голову. Ну хорошо, если ему не разрешают быть плохим, тогда он будет хорошим и послушным! Да еще каким!
Вот бабушка удивится! Пусть узнает, каково это!
Фридер ухмыляется сам себе и выбегает из комнаты. Перед кухонной дверью он глубоко вздыхает, а потом стучится — тихо и осторожно.
Очень нежным и очень тонким голоском он говорит:
— Добрый день, дорогая бабушка, можно мне, пожалуйста, войти? Большое спасибо!
С этими словами он сам открывает дверь и на цыпочках подходит к бабушке.
Она стоит у стола, в руках у нее — миска с манной кашей и соусник со сладким малиновым соусом.
— Оооо, какая замечательная кашка, — говорит Фридер сладким голоском, сделав губки бантиком, и три раза хлопает в ладоши, но совсем-совсем тихо и нежно, как самый что ни на есть приличный мальчик.
— Можно мне, пожалуйста, спасибо, получить совсем-совсем немножечко этой кашки, о, большое спасибо!
И он отвешивает бабушке глубокий поклон, склонившись почти до пола.
Бабушка смотрит на него большими глазами, а потом говорит:
— Да ты что, с ума сошел?
Но Фридер уже семенит на цыпочках к раковине и там принимается долго и тщательно мыть руки, а по: том и шею, и при этом сюсюкает ласковым голоском:
— Ах ты, Фридер, ах ты, грязнуля. Давай-ка, умойся как следует! Вот так хорошо! Вот так правильно!
Потом он садится за стол, держась очень прямо, складывает ручки на коленках, хлопает глазами и невинно смотрит на бабушку.
— Какая муха тебя укусила, — говорит бабушка растерянно, ставит миску с кашей и соус на стол и садится, — Может, у тебя температура, внучек? — спрашивает она испуганно и тянется пощупать Фридеру лоб.
— Нет, большое спасибо, — отвечает Фридер, и голосок у него еще тоньше, чем раньше.
Он пищит на самой высокой ноте:
— Я просто очень послушный и хороший. Приятного аппетита.
— Ну надо же, — удивляется бабушка, и оба принимаются за еду. Точнее сказать, ест одна бабушка. Фридер кушает.
Он накладывает совсем по чуть-чуть каши ножом на вилку и отправляет ее в рот. От малинового соуса он отказывается. Потому что соус нельзя есть ножом и вилкой. Даже одну только кашу есть так довольно трудно…
И при этом он сладким голоском все время поет — к месту и не к месту — «пожалуйста», и «большое спасибо», и «любименькая бабулечка».
До тех пор, пока бабушке это не надоело совершенно.
— Черт побери! — кричит она и швыряет свою ложку. — Прекрати! Мы же не в сумасшедшем доме! Сейчас же веди себя снова так, как полагается!
Фридер смотрит на бабушку укоризненно, возмущенно качает головой, говорит «тц-тц-тц!» и указывает на ложку, которую бросила бабушка.
С ложки капает манная каша. Прямо на стол. На скатерть!
— Да что за черт! — снова кричит бабушка и принимается вытирать скатерть. — Это все из-за тебя! Ты виноват! Потому что ты такой отвратительно послушный!
Она с упреком смотрит на Фридера и на пятно на скатерти.
Фридер усмехается, потом вскакивает, идет к бабушке и шепчет ей в правое ухо:
— Ну ладно, тогда я больше не буду хорошим!
Потом чмокает бабушку в щеку и шепчет ей в левое ухо:
— Значит, теперь мне можно быть немножко плохим?
Бабушка глубоко вздыхает:
— Ладно, раз надо — значит, надо! Главное, что ты снова здоров. Ты же вел себя так, как будто заболел. Это было ненормально!
Фридер сияет, хихикает и громко объявляет:
— Тогда теперь я буду есть, как свинья!
И немедленно залезает пальцами в кашу, так что брызги летят в разные стороны, запихивает ее себе в рот, а соус лакает языком прямо из соусника.
— Ха! — вскрикивает бабушка. — Что, обязательно вот так себя вести?
Фридер яростно кивает. На рубашке у него пятно от соуса.
— А то я ведь снова могу стать послушным, бабушка, вот увидишь! — говорит он и с сияющей улыбкой смотрит на бабушку.
— Только не это, — вздыхает бабушка, — лучше уж так!
И усмехнувшись, она принимается выковыривать пальцами изюм из каши.
До самого конца ужина бабушка и Фридер ведут себя так, как, наверно, и свиньям не снилось. Свиньи ведут себя за едой обычно гораздо приличнее, чем бабушка и Фридер в этот вечер.
Цирк
— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку, — давай быстрее, ба! Представление совсем скоро начнется. Мы же идем сегодня в цирк!
— Да отстань ты от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка и берет свою сумочку — черную, и кошелек — коричневый, и шляпу — она серая. Без шляпы бабушка не выходит из дома. Никогда.
— И веди себя как полагается, иначе мы никуда не пойдем, ты меня понял? — говорит она и берет Фридера за руку. — Я старая женщина, а не скорый поезд!
Но потом она все-таки зашагала очень быстро, а Фридер — еще быстрее. Потому что он очень-очень рад, что они идут в цирк.
Бабушка тоже радуется. В точности так же, как и Фридер.
И вот, наконец, они пришли.
Цирк — это замечательно! Цирк — это всегда замечательно!
Фридер и бабушка садятся на свои места — не где-нибудь, а в самом первом ряду, совсем близко к манежу.
— Потому что иначе я ничего не увижу! — говорит бабушка, и Фридер не возражает.
Он не против сидеть в самом первом ряду, он очень даже за.
Отсюда ему не только все отчетливо видно и хорошо слышно, отсюда можно даже унюхать все цирковые запахи — и животных, и пыль манежа. И оркестр близко. Он играет почти все время — громко и красиво.
А еще Фридер получит мороженое. Бабушка ему обещала. Если идешь в цирк, то просто обязательно нужно съесть мороженое, сказала она.
Против этого Фридер тоже не возражает.
Наконец, огни в цирковом шатре гаснут, а на манеже — зажигаются, и все вокруг становится совершенно волшебным и замечательным. Все-все.
У Фридера раскраснелись щеки, он сияет. Когда выступают клоуны, он смеется так, что начинает икать, а у бабушки от смеха с головы сваливается серая шляпа и падает ей на колени.
Воздушные акробаты изумляют Фридера до глубины души, а бабушка говорит «Ух ты!», когда они делают в воздухе сальто.
Но вот на манеж выходят тигры. И Фридер хватается за бабушкину руку. На всякий случай. Это не помешает. Хотя, по правде говоря, бабушка тоже очень боится диких зверей…
В антракте играет оркестр, а потом начинается новый номер, еще лучше, еще увлекательнее и интереснее, чем предыдущий.
Цирк совершенно замечательный. Весь-весь, от опилок на манеже до самого купола шатра.
И бабушка тоже так считает.
— Смотри внимательно, внучек, — шепчет она. — Сейчас придет фокусник!
Бабушка ждет этот номер больше всего. Фокусы — это она любит.
— Куда же запропастился этот мороженщик, — бормочет бабушка и, повернувшись в кресле, озирается вокруг. — Да где же он, ведь сейчас уже придет фокусник!
Тут оркестр играет энергичный туш, и на манеж выбегает фокусник в развевающемся красном плаще. Он кланяется и начинает показывать фокусы.
У Фридера отваливается челюсть. Чего только фокусник не умеет!
Вот он низко кланяется, снимает свой цилиндр, а из него выпрыгивают настоящие, живые кролики. С ума сойти!
Фокусник лезет в карман брюк и вытягивает оттуда большой букет пестрых цветов. И тут же достает еще один — просто огромный.
А потом он кладет женщину в купальнике, которую привел с собой, в ящик и… Фридер перестает дышать… начинает пилить. Настоящей пилой!
И перепиливает женщину в ящике точно посередине! А она даже не пискнет.
Оркестр снова играет энергичный туш, и вдруг — женщина встает из распиленного ящика. Целая и невредимая! Фридер просто потрясен!
— Ага, вот и мороженщик явился, — говорит бабушка рядом с Фридером, потом встает и машет обеими руками:
— Сюда, сюда, ко мне!
Но к бабушке спешит не мороженщик, а фокусник. Одним прыжком он оказывается рядом с ней, хватает за руку, и тянет озадаченную бабушку на манеж, и улыбается, и кланяется. А Фридер остается один.
Что же фокусник хочет сделать с его бабушкой?
Фридер перестает дышать. Он хочет крикнуть, но не может выдавить из себя ни звука. А что, если фокусник сейчас распилит его бабушку?
— Бабушка! — кричит Фридер громко-громко, и его бросает то в жар, то в холод.
Бабушка стоит на манеже, широко раскрыв глаза, и прежде чем она успевает сказать хоть слово, фокусник нахлобучивает свой цилиндр ей на голову и снова снимает его. На голове у бабушки сидит белый голубь. Настоящий, совершенно живой.
Голубь взлетает высоко вверх, бабушка визжит и хватает себя за волосы, а публика смеется и аплодирует. Фокусник кланяется и жмет бабушке руку. В руке у нее появляется роза. Настоящая! Бабушка сияет, машет Фридеру и зовет:
— Внучек, Фридер, иди ко мне!
Быстро как молния Фридер перелезает через ограждение, бросается к бабушке, становится рядом с ней и берет ее за руку. Так надежнее.
— Бабушку пилить нельзя! — говорит он фокуснику, говорит очень громко и отвешивает глубокий поклон.
Фокусник смеется, публика тоже, оркестр играет туш, а бабушка вся краснеет. Она держит перед лицом розу, сияет и степенно кланяется во все стороны.
А потом они снова идут на свои места — бабушка и Фридер. Только Фридер собрался сесть, как к нему подскакивает фокусник и вытаскивает у него из кармана брюк ярко-желтый огромный леденец. Раньше его в кармане не было. Фридер это точно знает.
Фридер ошеломленно смотрит то на леденец, то на фокусника. Тот снова смеется, машет Фридеру рукой и прыгает назад на манеж. Леденец он с собой не взял. Фридер осторожно лижет леденец. Он настоящий и замечательно вкусный. Фридер ухмыляется и наслаждается леденцом, а бабушка нюхает розу, и у обоих сияют от счастья глаза. Цирк — это великолепно, сомнений нет. Но самое замечательное — это выступление фокусника, тут бабушка и Фридер единодушны.
Потом наконец-то пришел мороженщик, но бабушка ничего не купила.
— Что-то уже не хочется, — сказала она и помахала розой, а Фридер закивал, продолжая лакомиться ярко-желтым леденцом, потому что этот леденец был действительно огромный. Волшебно большой и волшебно вкусный.
Обычное простое мороженое ему вообще, ну просто вообще, даже и в подметки не годится!
Посылка
— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Бабушка, хочешь, чтобы тебе кто-нибудь прислал посылку?
— Да отстань от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. — Хотеть-то хочу, да только мне никто ничего не шлет.
Она наклоняется перед плитой и вытаскивает из нее противень. Бабушка печет пирог с изюмом, и он уже готов.
— А если б ты получила посылку, ты бы обрадовалась, ба? — Фридер не отстает и снова дергает бабушку за юбку. — Получать посылки — это ведь так здорово! Только мне тоже ничего не шлют…
— К Рождеству пришлют, — говорит бабушка, — так что придется подождать, нетерпеливый ты мой!
— А ты тоже получишь посылку на Рождество, ба? — хочет выяснить Фридер. Но бабушка больше не слушает, только говорит:
— Ох, внучек, у тебя язык и вправду без костей!
А потом отсылает Фридера из кухни. Не хватало еще, чтоб он лазил по кастрюлям на горячей плите.
Фридер идет в детскую. Ему скучно. У бабушки нет для него времени. Бабушка печет пирог. Когда она что-нибудь печет, Фридер ей только мешает… Чем же ему теперь заняться? Миску с тестом он давно уже облизал…
В детской его вдруг осеняет отличная мысль. Он соберет посылку! И пошлет ее бабушке. Прямо сейчас. Вот она обрадуется! Ведь она так любит получать посылки. Отличная идея!
И Фридер немедленно приступает к делу. Прежде всего ему нужна картонная коробка, это ясно. Но коробки у него нет.
Фридер распахивает дверь и кричит:
— Бабушка, принеси мне картонную коробку, только быстро!
— Я тебе что, служанка? — кричит бабушка в ответ. — Я занята, ты же знаешь!
— Все нужно делать самому, — вздыхает Фридер, захлопывает дверь детской и оглядывается вокруг. Да вот же коробка! Просто огромная. В ней лежат детали от «Лего» и все его кубики. Отлично! Воодушевленный, Фридер опрокидывает коробку, и все, что в ней есть, высыпается наружу. Так, теперь коробка у него есть. Но туда нужно что-нибудь положить, иначе это никакая не посылка. В посылках всегда что-нибудь лежит. Какой-нибудь сюрприз. Но что же ему положить в коробку? Что можно отправить бабушке?
Может быть, гоночную машинку? У него их и так много, и одну вполне можно кому-то подарить. Но как-то глупо выглядит, когда в такой большой коробке лежит одна только крохотная гоночная машина.
В посылке должно лежать что-то большое, что-то такое большое, чему бабушка обрадуется. Но чему же?
Фридер стоит перед коробкой и размышляет. И вдруг ему приходит в голову еще одна отличная мысль! Она такая замечательная, что он подпрыгивает и громко кричит «Ура!»
— Фридер, — зовет бабушка из кухни, — ты играешь?
— Да, бабушка, — отзывается Фридер и тихо хихикает. Если бы она знала…
— Я, конечно, старая, но не глухая, — кричит бабушка, — играй потише, ты меня понял?
— Конечно, бабушка, — снова отзывается Фридер, хихикает громче и три раза тихо кричит «Ура!»
Он просто-напросто сам упакуется в посылку! Фридер ведь большой, и бабушка наверняка обрадуется ему сильнее, чем гоночной машинке. Он упакуется и отправит сам себя по почте. Здорово! Вот будет сюрприз для бабушки!
Фридер для пробы нахлобучивает коробку себе на голову. Получается отлично, только ноги выглядывают наружу. Но если присесть на корточки, то ноги тоже оказываются внутри, и все выглядит в точности как настоящая посылка.
Только на настоящей посылке должен быть настоящий, правильный адрес. Иначе бабушка не поймет, что эта посылка для нее. Фридер берет фломастеры и рисует — он ведь еще не умеет писать — на крышке коробки бабушек. Пять штук. Наверно, этого достаточно. Даже если бабушки выглядят как приклеенные друг к дружке пасхальные яйца. Но это ничего. Фридер улыбается, потом тихо-тихо берет коробку и выходит в прихожую. Выскользнув из входной двери, он тихонько закрывает ее снаружи.
Дотянувшись до звонка, Фридер звонит, а потом съеживается, нахлобучивает на себя коробку и сидит тихо, как мышка. Он ждет.
Ждать приходится недолго. Уже слышатся бабушкины шаги. Она открывает дверь и удивленно говорит:
— Та-ак, и что же это такое?
— Это посылка, бабушка. Для тебя, — бормочет Фридер из-под коробки. Его голос звучит глухо. — Неси меня в квартиру!
— Ну надо же, — удивляется бабушка, — до Рождества ведь еще далеко!
Она высоко поднимает коробку. Ноги Фридера свисают наружу, а бабушка охает и стонет: «Тяжеленькая посылочка!» Она тащит посылку с Фридером на кухню и там ставит ее на пол.
Фридер тотчас же снова прячется в ней и сидит тихо.
Через некоторое время он бормочет: «Открывай посылку» и ждет, что будет делать бабушка.
— Да что там, — говорит она, возясь у плиты. — Сейчас ведь еще не Рождество. Вот настанет Рождество — тогда и распакую!
И она чем-то громыхает у плиты.
Фридер настораживается. Бабушка хочет распаковать посылку только на Рождество? Так до него же целая вечность! Значит, ему придется еще много-много дней просидеть в коробке. Фридеру становится жарко.
— Бабушка, — глухо умоляет он, — давай ты лучше сейчас откроешь!
— Ничего-ничего, — говорит бабушка, — только на Рождество — и точка.
Но потом громко говорит сама себе:
— Но я ведь такая любопытная!
Она ощупывает коробку со всех сторон, трясет ее, стучит по крышке, а Фридер хихикает и ждет… И вот, наконец, бабушка высоко поднимает коробку и кричит обрадованно:
— Так вот оно что! Тут внутри — мой внук!
Фридер встает. Ему жарко, он весь растрепан.
Он смущенно ухмыляется и говорит бабушке:
— Вот ты удивилась, правда?
— Да уж, — говорит бабушка и проводит рукой по разлохмаченным волосам Фридера. — Я ведь почти догадалась — там что-то такое есть!
Она чмокает Фридера в щеку, а потом показывает на стол:
— Кажется, сегодня настоящий день посылок!
И действительно, на столе стоит посылка — маленькая, в плотно перевязанной картонной коробке.
— Это мне? — спрашивает Фридер взволнованно.
Бабушка кивает, и Фридер бросается к посылке, рвет веревку и раздирает бумагу. Распаковывать посылку — это самое приятное.
Когда коробка, наконец, открыта, в ней обнаруживается пирог, который бабушка только что испекла.
— Ой, бабушка! — смеется Фридер.
А бабушка гордо говорит:
— Вот ты удивился, правда?
— Да уж, — ухмыляется Фридер, — Я ведь почти догадался — там что-то такое есть!
А потом бабушка и Фридер сидят за столом, едят пирог с изюмом и говорят о посылках. О тех, которые они сегодня получили.
А потом у обоих болит живот. Потому что пирог еще слишком теплый.
День рождения бабушки
— Бабушка! — кричит Фридер и дергает за бабушкину ночную сорочку, — вставай, бабушка! У тебя же сегодня день рождения!
— Да отстань ты от меня ради бога! — ворчит бабушка и переворачивается с одного бока на другой. — Ты знаешь, сколько сейчас времени? Ровно пять утра! В такую рань никто день рождения не празднует.
Она снова закрывает глаза, натягивает одеяло до ушей и начинает храпеть.
Фридер разочарован. Бабушка спит! Просто спит! А ведь у нее сегодня день рождения. А дни рождения нужно праздновать. Она сама сказала. Вчера. А теперь вот лежит и храпит. В свой день рождения! Ну надо же!
Фридер глубоко вздыхает и тихонько крадется обратно в свою комнату. Там он садится на кровать. Он больше не может спать. Он — не может. А вот бабушка…
Ужасно глупо! Фридер снова вздыхает… и тут ему приходит в голову отличная мысль. Просто нужно что-нибудь сделать, чтобы бабушка проснулась, и тогда можно будет праздновать. Надо пошуметь, бабушка от этого всегда просыпается. Но потом она еще и сердится. Нехорошо, если она и в свой день рождения будет сердиться…
Фридер думает. И тут его осеняет: надо петь, громко и красиво. Пение — это ведь не шум. Он споет деньрожденьскую песню. Поздравительную песню для бабушки. Она, наверно, обрадуется.
Фридер продолжает размышлять. Фридер размышляет долго… и наконец ему в голову приходит еще кое-что. Это сделать совсем просто. И даже очень легко. Фридер прыгает на кровати. Это будет еще один деньрожденьский сюрприз. Отличный сюрприз. Почти такой же отличный, как деньрожденьская песня, только еще лучше.
Фридер хихикает. Тихо-тихо он прокрадывается в кухню, а немного погодя снова тихо-тихо выскальзывает из кухни. Он мчится в бабушкину комнату, срывает с бабушки одеяло и кричит: