Дело о неприкаянной душе Садов Сергей

– Мы можем помочь ему справиться, а потом указать ему истинный путь.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я этим утверждением. – Ангелы должны помогать людям верой в то, что им по силам сделать дело, или делать за них дело? Может, я чего-то не понимаю, но какое основное правило ангелов? Не решать за людей их проблемы, а помогать им поверить в себя, чтобы они сами справились с ними. Не так?

– И откуда ты про ангелов все знаешь, – буркнула Альена.

– Не забыла, кто мой дядя?

– Забыла. Только это все бесполезно. Я смотрела на Алексея. Он не верит никому и ни во что. И он не верит в добро. Мы можем заставить его поверить.

– «Заставить поверить в добро», – хмыкнул я. – Звучит отлично. А если не поверит, то по кумполу ему. Чтоб верил. Или на костер. Как там инквизиция заставляла верить в добро?

– И что предлагает такой гений, как ты?

– Не знаю… Стоп! – Я поднял руку и так замер, раскрыв рот. – Альена, гений – ты!!! Конечно, как же я не сообразил!

Альена подозрительно посмотрела на меня.

– Ты чего? – поинтересовалась она, глядя, как я отплясываю джигу.

– Я только что понял! Благодаря тебе. Я идиот! Я должен был сразу сообразить! Инь и Янь. Добро и Зло. Белое и черное. Тьма и Свет. Это же одно и то же! Две стороны одного и того же предмета! Разве вас не учили этому в школе?

Альена насупилась.

– Не знаю. Не помню.

– Странно. Мы еще в девятом классе это прошли. Это же в первое десятилетие учебы проходят. Добро переходит во Зло, а Зло обращается в свою противоположность. Если мы не можем заставить Алексея поверить в Добро, то кто нам мешает заставить его поверить во Зло?! Окунуть его в это, а там пусть плывет.

– Что? Ты? Задумал? – медленно и по слогам поинтересовалась Альена.

– Увидишь. И мы не будем заставлять его поверить в Добро. Он сам будет разыскивать его! Сам, идя через муки и испытания! Мы, конечно, можем ему сразу все дать на блюдечке, но оценит ли он это? Дядя как-то сказал, что люди ценят только то, чего добиваются тяжким трудом. И мы заставим его трудиться, чтобы заслужить свое счастье. И тогда он будет это ценить. А если ему это счастье преподнести на блюдечке, то он вскоре отвернется от него.

– По-моему, ты замыслил какую-то гадость. Я могу отучить его отца пить. Тот сможет заняться сыном. Я прослежу за этим…

– Я прошу прощения за грубость, но ты и задницу им тоже подтирать будешь?

– Грубиян!

– Верно. Кстати, у меня есть лучшее решение. Герметичная продезинфицированная комната с отфильтрованным воздухом. И исполнение всех желаний до конца жизни. Жратва от пуза.

– Это уже чересчур.

– Вспомни Адама! – обвиняюще ткнул я в нее пальцем. – Это в первом классе рассказывают.

– А при чем тут Адам?

– А при том! Он, – я кивнул на небо, – уж насколько терпелив, но и Ему надоело ждать, когда же этот Адам в конце концов вкусит плод Познания. Нам, чертям, тогда и пришлось отдуваться.

– Не рассказывай мне азбучных истин.

– Тогда не пытайся построить еще один Эдемов сад для конкретного человека! В общем, так: пойдем со мной. Объяснять ничего не буду. Сама все увидишь.

Я поднялся и зашагал из парка.

– Эй, стой! Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь, что ты задумал!

Я повернулся к Альене.

– Тогда тебе придется долго здесь сидеть. – Больше не слушая ее криков, я вышел из парка. Как я и ожидал, Альена вскоре догнала меня и зашагала рядом.

– Ты мог бы быть и повежливей.

– А ты могла бы и догадаться.

Девчонка надулась и некоторое время шла рядом со мной молча. Я же целеустремленно шагал к дому Алексея. Чтобы не было никаких неожиданностей, я при входе во двор сразу накинул на себя и Альену морок. Никем не замеченные мы поднялись на шестой этаж. Я тут же вошел в квартиру. Заметив, что Альены рядом нет, я высунул голову сквозь дверь.

– Ну, ты чего застряла? Тебя долго ждать?

– Сейчас. – Альена пыталась сосредоточиться, но это у нее получалось не очень. Вот она попробовала пройти сквозь дверь, но безуспешно.

Я подозрительно посмотрел на нее.

– Ну что смотришь?! – сердито спросила она. – Это не самое любимое мое упражнение.

Я понаблюдал еще за тремя ее попытками. Потом вздохнул и вышел из квартиры целиком. Зашел к ней сзади и своими руками соединил ее ладони вместе. Альена дернулась, но я был сильнее. В конце концов она сообразила, что я просто пытаюсь ей помочь, и успокоилась.

– Закрой глаза. А теперь внимательно слушай меня. Сосредоточься. Я обычно представляю, что нахожусь в межмировом пространстве, где нет никаких стен и преград.

Монотонно рассказывая о важности сосредоточения, я, по сути, гипнотизировал ее. Потом сделал шаг вперед. Альена повторила его. Я сделал следующий шаг. Так шаг за шагом мы подошли к двери и прошли сквозь нее.

– Долго еще там сосредотачиваться? Кажется, я поняла. Сейчас пройду.

Я хмыкнул и отпустил ее руки. Потом хлопнул по плечу.

– Идиот! – рявкнула Альена. – Ты мне всю сосредоточенность сбил! – Тут она увидела, где находится, и замерла с открытым ртом. – У меня получилось? – недоверчиво прошептала она.

Я же, разглядывая ее потрясенный вид, начал кое о чем догадываться.

– Слушай, а ты как в школе? В смысле, отличница?

Альена сердито уставилась на меня. Потом потупила взгляд.

– Нет. В основном тройки.

Я так и сел.

– Вот угораздило же меня так влипнуть! Ну, дядя! Ангел-троечник. Ужас.

– Можно подумать, ты у нас отличник!

– Представь себе. Я третий в школе по успеваемости. Даже участвовал в соревнованиях. Кстати говоря, однажды был и на турнире в Раю в числе команды Ада против вашей. Занял четвертое место. Но там я сам виноват. Не совсем правильно сотворил фантом. Я потом долго тренировался. Но это ерунда.

Альена недоверчиво изучала меня.

– Черт-отличник.

– Ангел-троечник, – в тон ей отозвался я. Мы посмотрели друг на друга и захихикали. – Команда у нас получилась еще та.

Альена рассмеялась и тут же зажала себе рот.

– Ой, а вдруг в квартире кто-то есть. А мы тут шумим.

Я махнул рукой.

– В квартире кто-то есть. А именно Ненашев Виктор Николаевич. Отец Алексея. Он нас не услышит. Об этом я сразу позаботился. Так что можешь хоть петь.

– А что мы тогда будем делать?

– Ждать ночи. – Я молча прошел в комнату, где спал Виктор Николаевич, и уселся в единственное кресло, не обращая никакого внимания на спящего мужчину. Альена недоуменно смотрела то на меня, то на отца Алексея.

– А зачем? – поинтересовалась она.

– Что зачем?

– Зачем ночи ждать?

– А затем, что только ночью творятся черные дела.

– Глупость. Самые страшные преступления всегда совершались днем.

– Ну и что? Да ты садись. Нам еще долго ждать.

– В таком случае мог бы и уступить девочке место.

– Зачем? Мне стоять совершенно неудобно будет.

– Черт!

– Конечно, – усмехнулся я. – Разве у тебя были какие-то сомнения в этом?

– Невоспитанный хам.

– Как верно тут было подмечено, я черт.

Альена чуть ли не обиженно уставилась на меня. Потом мрачно уселась на полу в позе лотоса. Я же прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее. Мерно тикал будильник.

Отвлек меня от медитации звонок в дверь. Я приоткрыл один глаз и огляделся. Альена по-прежнему сидела на полу в позе лотоса. На кровати спал Ненашев. Звонок повторился. Ненашев недоуменно приподнял голову и огляделся. Нас, естественно, он не увидел. С ворчанием встал и оправил свой костюм. Хм, довольно странная пижама, на мой взгляд. Совершенно неудобная. Тут звонок повторился в третий раз.

– Иду! – буркнул Ненашев. Загремел замком.

– Ненашев Виктор Николаевич? – услышал я чей-то официальный голос.

– Я. – Голос отца Алексея вдруг как-то даже охрип. Мы с Альеной переглянулись.

– Кажется, начинается. Скоро будет интересно.

– Ничего интересного не будет. – Альена тоже поднялась. Мы с ней отошли в угол комнаты и замерли. Вот дверь комнаты открылась, и в нее вошел Ненашев Виктор. За ним человек в форме. Последним в комнате появился Алексей. Он был даже не бледным. Серым. И с откровенным ужасом смотрел на отца.

– Виктор Николаевич, я бы хотел поговорить с вами о вашем сыне, – начал милиционер. Похоже, это был участковый.

– Что еще натворил это паршивец?!

– Понимаете, тут довольно странно. Он был свидетелем ограбления киоска Роспечати. Когда же его спрашивают о том, кто грабил, он говорит, что не знает. Постоянно путается в рассказе. И еще у него была сумка с крадеными вещами…

Я перехватил взгляд Ненашева, который тот бросил на сына. Алексей буквально затрясся. Рядом вздрогнула Альена.

– Он говорит, что подобрал мешок, когда неизвестные воры удирали…

Дальнейший разговор был не слишком интересен. Участковый все пытался выяснить, не замечал ли Ненашев за своим сыном в последнее время каких-то странностей. Ненашев что-то там юлил, стараясь выглядеть строгим, но справедливым.

– Понимаете, – подобострастно говорил он, – у мальчика недавно умерла мать. Для него это явилось настоящим потрясением.

– О, извините, не знал.

– Да, вот так вот. Да и на меня смерть жены подействовала… да вы ведь и сами видели, как у нас дома. Все никак не могу взять себя в руки. Понимаю, что надо жить хотя бы ради сына, но как вспомню жену, так все из рук валится.

– Ну, лицемер! – восхищенно протянул я. – У него можно поучиться.

– Он не врет, дурак, – буркнула Альена.

– Он верит, что говорит правду. А это не одно и то же, что не врет.

– Умник. – Альена замолчала. Я же без всякого интереса прислушивался к разговору, прекрасно понимая, чем он закончится.

Как я и ожидал, в конце концов милиционер извинился и ушел, сообщив напоследок, что в связи с запутанностью дела, а также уверений киоскерши, что Алеша в краже участия не принимал, никаких последствий это дело для Алексея иметь не будет.

– Но вы все же займитесь сыном.

– Это я обещаю. Наверное, я слишком долго горевал по жене.

Ненашев проводил милиционера и вернулся в комнату. Молча встал у дверей и вперил тяжелый взгляд в сжавшегося мальчика.

– Так, значит, дело уже дошло до краж. Мало того что воруешь деньги из дома, так теперь еще киоски обкрадываешь. И на что тебе не хватает?! На выпивку? Курево?

– Уж кто бы говорил, – буркнула Альена.

– Видно, мало я тебя учил. Ну ничего. Это я исправлю. Ты у меня навек отучишься воровать. – Ненашев отстегнул брючный ремень и зацепил пиджак, висящий на спинке кровати. Пиджак упал, и из него выпал кошелек. Алеша сильнее втянул голову в плечи. Ненашев сначала недоуменно уставился на кошелек, потом на сына. Сощурился, заметив его реакцию. Потом поднял кошелек и заглянул в него.

– Та-а-ак, – протянул он. – Значит, вот как.

– Я же говорил, надо было брать все. Если уж все равно попадет, так бери по полной, – покачал я головой. За это я немедленно схлопотал подзатыльник от Альены.

– Папочка, я больше не буду, – как-то вяло и обреченно пробормотал Алеша.

Даже у меня, черта, от этих обреченных слов сердце перевернулось. Однако отец Алексея был не черт. Он был человеком. И его сердце, похоже, осталось на месте. Он молча подошел к сыну и сдернул с него штаны, уложив на кровать. Затем замахнулся и ударил. Сначала он выбирал, куда быть, но дальше, войдя в раж, он уже лупил куда попадал, даже не соизмеряя силу. Алеша уже не плакал, стонал.

Альена дернулась, но я вовремя успел ее перехватить.

– Куда?! Ты же только хуже сделаешь!

– Но я не могу!!! Я не могу на это смотреть!!! – Она отвернулась и уткнулась мне в плечо.

– А твое вмешательство ему поможет?!

– Так сделай что-нибудь! Эзергиль, ну прошу тебя!!! Хочешь, на колени встану?!

Я слегка отстранил Альену от себя и всмотрелся в ее лицо. Она не шутила.

– Ладно. Но на колени вставать не надо. Просто пообещай мне кое-что.

– Что?

– Ты не будешь мне мешать выполнять мой план. Ты будешь делать все, что я скажу.

Альена отшатнулась. Ее глаза сверкнули. В этот момент ремень Ненашева, видно, ударил слишком сильно, и Алексей тихонько заскулил. Альена дернулась, будто это ее ударили.

– Ладно!!! Будь ты проклят!!! Есть ли у тебя сердце?!!

– Сердце? У черта? – Я хмыкнул.

– Я же пообещала!!! Сделай что-нибудь!!!

– Жди меня здесь.

Я молча вышел из комнаты и покинул квартиру. Оглядел себя. Нет, так не пойдет. Я закрыл глаза и щелкнул пальцами. Потом внимательно оглядел себя. Вот так лучше. Белый отглаженный костюм сидел на мне будто сшитый по заказу. Стального цвета рубашка. Однако, как и на любом мальчишке, подобный костюм надет несколько небрежно. Пиджак расстегнут, рубашка слегка сбита. Тем не менее от всего моего вида буквально веяло деньгами. Даже не деньгами, а Деньгами. И любой болван понял бы, что мой костюм приобретен вовсе не в секонд-хэнде. Подождав несколько секунд у двери, я нажал звонок. Потом еще раз.

– Кого там черт несет?! – раздалось из-за двери. Я даже улыбнулся. Как верно подмечено. Именно черт несет.

Дверь распахнулась, и на пороге показался встрепанный Ненашев. Он уже готов был разразиться гневной речью, но слова буквально замерли у него на губах. Он несколько оторопело уставился на меня.

– Здравствуйте, – поприветствовал я его. – Могу я встретиться с Ненашевым Алексеем?

Виктор Николаевич моргнул.

– Ты кто такой?

– О, прошу прощения. Эдуард. Эдуард Вяземский. А вы, наверное, отец Алеши?

– Ну да.

– Гм, могу я войти?

Виктор Николаевич оторопело отошел, пропуская меня в квартиру.

– Ты кто? – умно повторил он прежний вопрос.

– А разве вам Алексей не объяснил? Понимаете, он меня недавно крепко выручил. Как это по-русски… э бьен муа… а, помог. Помощь, да. Понимаете, мы с отцом только недавно приехали в Россию. Отца потянуло на землю предков. У нас в семье вообще чтят бывшую родину, несмотря на то, что в семнадцатом наша семья потеряла все свои поместья. Я вот по-русски даже видите как хорошо говорю?

– Ты кто?

Заклинило его что ли?

– Так вот. Понимаете, я вот вышел из дома и забыл кредитку. В общем, остался без денег. А тут Алексей очень помог. Одолжил пятьдесят рублей. Я ему пообещал вернуть. Он меня просто спас.

– Он одолжил пятьдесят рублей?

О, уже прогресс. По крайней мере от вопроса «Ты кто?» уже отошли. Если так пойдет и дальше, то можно и еще слова выучить.

– Ну да. Просто спас меня. Так вот, я хочу возвратить долг. Могу я встретиться с Алешей?

– Его нет дома.

Я покосился на дверь комнаты, откуда доносилось приглушенное всхлипывание.

– Его нет дома! – с нажимом повторил Виктор Николаевич.

– О, понял. Ладно. Тогда не соблаговолите ли вы, сударь, передать сыну вот это. – Я небрежным жестом протянул ему пятисотку.

– У меня нет сдачи, – как-то даже осип Виктор Николаевич.

Я небрежно махнул рукой.

– Какие пустяки. Пусть это будет Алеше за беспокойство. Не каждый ведь одолжит деньги совершенно незнакомому человеку. Не хватало еще из-за такой мелочи торговаться. А сейчас, извините, мне пора идти. Меня шофер ждет. Я обещал долго не задерживаться.

Я слегка поклонился и вышел из квартиры. Вызвал лифт. Отец Алеши же так и остался стоять у двери с ошалелым взглядом и пятисоткой в руке.

– А… может, чай попьете? – несколько неуверенно промямли он.

Я улыбнулся.

– С радостью бы, но, увы, некогда. Извините. – В этот момент подъехал лифт, и я скрылся в кабине.

Когда я снова появился в квартире Ненашевых, там была тишь и благодать. Ненашев-старший несколько растерянно вертел в руке пятисотку и поглядывал на сына. Тот, постанывая, лежал на кровати, до крови закусив губу.

– И почему ты не сказал, что отдал мои деньги этому… – Ненашев жестом изобразил то, что, по его мнению, должно означать франта.

Алеша что-то простонал. Из-за боли он вряд ли даже услышал отца. У его изголовья сидела Альена и пыталась принять часть боли мальчика на себя. Троечница, блин. Даже это толком сделать не может.

Я отошел в уголок, прислонился к стене и оттуда стал смотреть на это душераздирающее зрелище. Отец семейства с купюрой в руке, стонущий мальчик и ангел у его кровати. Ну, прямо рождественская открытка. «Ангел чудесно исцеляет больного». Только вот у нашей троечницы с чудесным исцелением что-то не ладилось.

– А ну брысь к себе! – велел отец.

Алеша испуганно вздрогнул. Поспешно поднялся и не удержался от стона.

– Ты еще постони мне тут!!! – взъярился Виктор Николаевич. – Можно подумать, тебе сильно досталось!

Я заметил, как при этих словах гневно раздулись ноздри Альены. Алексей же поспешно выскочил из комнаты, хотя было видно, какую боль причинял ему каждый шаг. В последний момент я успел перехватить Альену.

– Спасибо, – пробормотала она. – Я думала, он убьет его.

– Не за что.

Альена вдруг уткнулась мне в плечо и разревелась. Я растерянно похлопал ее по спине. Вот картинка. Ангел, рыдающий на плече у черта. Сказать кому, засмеют.

– Я самонадеянная дура! Кретинка! Я даже не могу ему помочь! Ну почему я так плохо слушала в школе! Сейчас же сообщу в школу, что провалила задание. Пусть пришлют кого-нибудь вместо меня. Пусть я останусь на второй год! И поделом мне! Я ничего не могу.

– Угу, – согласно кивнул я. – Совсем ничего не можешь.

Альена в ярости уставилась на меня.

– И это все, что ты можешь сказать? Спасибо за сочувствие!

– Сочувствие – это по части ангелов, – невозмутимо заметил я. – То, что ты останешься на второй год, меня тоже мало волнует. В конце концов, это твои проблемы. Но вот что определенно ты не можешь сделать, так это бросить все и уйти.

– И кто мне может помешать?!!

– Твое обещание. Забыла? Могу напомнить. Ты можешь признать поражение и остаться на второй год. Но никто не сможет оставить тебя в ангелах, если ты нарушишь обещание. А мне нужна твоя помощь. Так что ты останешься, хочешь ты этого или нет.

– Ты бесчувственный чурбан!!! Грубый, нахальный, самодовольный…

– …черт, – закончил я за нее. – Знаю. Но я в отличие от доброго, порядочного, сердечного ангела не прогуливал уроки в школе и кое-что умею. А ты не смогла даже облегчить ребенку боль. Так что лучше молчи.

Альена покраснела от ярости. Над головой вспыхнул, разгораясь, нимб. Мне даже больно стало смотреть на нее. И Виктор Николаевич, похоже, что-то почувствовал. Не каждый человек способен выдержать присутствие ангела. Он занервничал. Нервно заходил по комнате. Да, простое присутствие ангела способно разбудить даже крепко спящую совесть.

– Значит, я не могу помочь?! – прошипела девчонка. Она развернулась и вышла прямо сквозь дверь. Я улыбнулся. Главное – хорошенько разозлить. Назвать неумехой, чтобы ей просто назло мне захотелось бы доказать, что она не неумеха.

Улыбаясь про себя, я последовал за ангелом. Альена тем временем склонилась над мечущимся в бреду мальчиком, и положила ему на лоб руку. Я нахмурился. Похоже, Ненашев перестарался. Если не оказать помощь, то дело может закончиться довольно печально. Альена вдруг как-то изогнулась и застонала. На лбу у нее выступили капли пота. А вот мальчик, наоборот, затих. Я подошел и задрал рубашку на спине ребенка. Самые страшные рубцы медленно бледнели. Кровоточащие раны затягивались. Я покосился на Альену и оттолкнул ее.

– Не перестарайся.

Альена медленно открыла глаза и посмотрела на меня. Потом согласно кивнула.

– Да, – с трудом проговорила она. – Если вылечить полностью, будет трудно объяснить, как это произошло. По крайней мере никаких осложнений не будет.

Я кивнул.

– Альена, – позвал я.

Девочка медленно обернулась. Я показал большой палец.

– Молодец. И не слушай никого, кто говорит, что ты ничего не умеешь.

Она медленно улыбнулась. И словно солнца луч заиграл в комнате.

– Не думала, что скажу это черту, но благодарю.

Я ухмыльнулся.

– Да не за что. Приходите еще. Я и не так обзываться умею.

– А все-таки ты хам.

– Ну да, – пожал я плечами. – Я же черт.

– Так, что будем делать дальше?

– Дальше мы будем ждать ночи. Кстати, в этой комнате есть несколько стульев. Так что можно сесть.

– Какой ты заботливый, Эзергиль, – едко отозвалась Альена. Похоже, она уже пришла в себя от недавних упражнений и снова была в форме.

– Ну, так… стараемся.

Альена бросила в мою сторону сердитый взгляд и молча села на ближайший стул. Видно, решила не вступать со мной в спор. Я же, понимая, что ей надо отдохнуть после сегодняшнего напряжения, тоже замолчал. Взять в себя боль человека – это вам не шутка. Все-таки в ангелах есть что-то от сумасшедших. Кто бы меня заставил принять в себя чужую боль. Я бы такому заставляльщику популярно объяснил, куда идти и что делать по прибытии. А тут добровольно. Кошмар.

Я молча встал и подошел к окну. Оно как раз выходило на запад, и я мог наблюдать закат. Все-таки, когда солнце медленно опускается за горизонт, в этом зрелище есть что-то величественное. Хотя, подозреваю, Альена со мной не согласилась бы. Наверняка ей больше понравился бы восход. День и ночь. Инь и Янь. Две стороны одного и того же. Именно на этом я и построил свой план. Только вот что получится? Ох, дядя, и втравил ты меня.

Солнце уже давно скрылось из вида, и на Землю опустились сумерки. Время Зла, как верили люди в старину. Как черт ответственно заявляю: чушь все это. Правильно заметила Альена, самые страшные преступления замышлялись и совершались в основном при свете дня. Впрочем, я отвлекся. В настоящий момент это совершенно несущественно. Главное, что люди верят во Зло ночью. На этом и надо сыграть.

Я отошел от окна и вышел на середину комнаты. Оглядел свой белоснежный костюм. С того момента, как я представлялся Эдуардом Вяземским, я так и остался в этом костюме. Нет, так не пойдет. Я изменил свой наряд и теперь щеголял в одежде темных тонов. Не забыл и о черном плаще. Глупость, конечно. Черт в подобных нарядах, соблазняющий человека, – как разведчик в темных очках и плаще с поднятым воротником. Но поскольку мой… э-э… клиент не совсем обычен, то для него в самый раз.

Я повернулся к Альене.

– Помнишь, что обещала?

Альена сердито сверкнула глазами.

– Это черту надо напоминать о его обещании.

– Отлично. В таком случае, что бы здесь ни происходило, как бы тебе ни не нравилось происходящее, прошу тебя, не вмешивайся. Даже не показывайся. Если Алеша тебя хотя бы увидит вместе со мной, то он будет потерян. Больше мы ему помочь не сможем.

– Так серьезно?

– Да. Тебе во многом придется просто довериться мне.

– Довериться черту?! Я еще не сошла с ума!

– Возможно. Но соблюдать свое обещание будешь. Однако на доверии было бы лучше. Слушай, мне ведь тоже не хочется оставаться на второй год. К тому же… у меня есть еще одна причина решить эту проблему. В общем, мы на одной стороне.

– Хочется верить.