Подруга особого назначения Устинова Татьяна

Она подперла рукой пухлую щеку и стала смотреть в компьютер.

Нет, это какая-то ерунда. Если шеф – заказчик, значит, он «заказал», чтобы Петра Борисовича прикончили в его кабинете. Зачем? Зачем приканчивать его в кабинете, если вполне можно было прикончить его на улице, и никто никогда не связал бы смерть случайного прохожего с Альбертом Крутовым. Смерть Петра Борисовича в кабинете у шефа неизменно повлечет за собой – и уже повлекла – разговоры, толки, слухи, сплетни, и шефу теперь от них не избавиться много лет. Еще бы – прямо в кабинете, прямо среди бела дня настоящий труп! Хорошо, что пока в газетах ничего не напечатали.

Впрочем, все впереди. Конкурентов у медиа-холдинга «Московское время» полно, а темка для «журналистского расследования» вполне подходящая, особенно если у Петра Борисовича остались жена и семеро козлят, один другого меньше. Их наличие придает любому «журналистскому расследованию» остроту и пикантность.

Итак, у шефа от кончины Петра Борисовича прямо в его кабинете – одни проблемы. Выходит, не шеф его «заказал». Впрочем, Варвара была совершенно уверена: ни на что подобное шеф вообще не способен. Он был трусливый, преуспевающий, хлипкий московский барчонок, орущий на секретарей и швыряющий об пол дорогие ручки.

Да его и не было в кабинете, когда Петр Борисович преставился. Попасть в кабинет можно только через приемную, в которой неотлучно пребывала Варвара, а потом к ней еще присоединилась Людка Галкина.

Зачем шеф сказал, что посетитель решил поработать на компьютере? Почему он «работал» на компьютере, даже не включив его в сеть? От чего на самом деле умер Петр Борисович Лиго? Кто и когда открыл в кабинете окно?

Варвара закрыла глаза.

Кабинет огромный, глухой и теплый, в «новом» духе: подвесные потолки, сложный свет – светятся стены, и из потолка тоже исходит сияние, как в райской обители из облаков, – золоченая мебель, которую Варвара искренне считала верхом безвкусицы, а оказалось, что это шедевр какого-то итальянского мебельного зодчего. Стоил шедевр как годовой бюджет средних размеров автономного округа. Настольная лампа с «хрусталиками», безделушки от Тиффани, безделушки от Кензо, безделушки еще от кого-то, три черных телевизионных квадрата – суперплоский экран, «тау-гига» или что-то в этом роде – сладострастно изогнутая оттоманка, приглушенно зеленоватые стены. Когда делали ремонт, дизайнер особенно гордился внедрением в кабинет этого зеленоватого цвета. Он – цвет, а не дизайнер – назывался «гнездышко ржанки».

Если бы Варвара не знала совершенно точно, что в этом кабинете молодой мужик руководит делами огромного холдинга, она бы подумала, что «гнездышко ржанки» принадлежит ну, скажем, экзальтированной и утонченной содержательнице журнала «Он и Она».

На окнах очень неудобные витые золотые ручки. Открыть окно так, как это делают все – то есть подойти, повернуть ручку и потянуть створку, – нельзя. Нужно долго и упорно экспериментировать, поворачивая ее то так, то эдак, ибо при повороте золотого завитка на определенное количество градусов, створка открывается то сверху, то снизу, то справа, то слева, то наискосок, то вообще выпадает на голову открывающему. Так как обычные стеклопакеты шефу не подходили – они оскорбили бы собой красоту «гнездышка ржанки», – а подходящие открыть было нельзя, поэтому со времен окончания ремонта окна вообще не открывали, спасались кондиционером.

Кто открыл окно, когда покойный Петр Борисович работал на компьютере, отключенном от сети? И, главное, зачем он это сделал?!

В приемную заглянул программист Игнат Бражников. Варвара ему кивнула, и он немедленно вдвинулся поглубже.

– Ну, как сегодня? – спросил он полушепотом. – Трупов не было?

– Про трупы не разговариваю, – проинформировала его Варвара и показала глазами на селектор, – запрещено.

– Да ну? – удивился Игнат. – У нас все только про труп и говорят. Ну, правда, Варь, так и неизвестно, от чего преставился-то?

– Да еще вчера было известно! – зашипела Варвара. – Они сразу сказали, те, которые на «Скорой» приехали. Сосуды, спазмы и все такое.

Про окно и компьютер она решила не упоминать.

Игнат изучающе посмотрел на нее, но она таращила правдивые глаза так, что сразу было ясно – больше ничего он от нее не добьется.

– Ты сегодня допоздна?

– Как обычно. Если ничего не стрясется, часов до семи, до полвосьмого.

– Дай журнальчик, – подхалимским голосом попросил Игнат. – Пришел? Я ведь знаю, что пришел!

Журнал «Компьюлэнд» приносили в компьютерный отдел – один на всех программистов, и к ним в приемную – один на одного шефа. Шеф никогда его не читал, но выписывал, потому что интересоваться компьютерами было «правильно», и у него на столе время от времени должно было лежать какое-нибудь сложное и современное чтиво – по маркетингу и рекламе или по компьютерам, к примеру. Чаще всего шеф забывал разложить чтиво на столе, но иногда вспоминал, и тогда пиши пропало, если журналов не оказывалось в приемной.

– Ничего не дам, – сухо сказала Варвара, – он только вчера пришел, шутишь, что ли!

– Да я верну! – горячо уверил ее Игнат. – Правда верну! У нас его уже сперли. Вчера был, а сегодня нет.

– А если шефу понадобится?

– Ну, соврешь что-нибудь! Скажешь, что не приносили, а сама позвонишь мне, и я верну. Сразу же. Клянусь.

– Знаю я ваши клятвы, – произнесла Варвара тоном ворчливой старухи, которая не в силах ни в чем отказать проказнику-внуку, и вытащила из ниши журнал, – только на самом деле верни, Игнат. Или я больше никогда…

– Конечно! – Он проворно схватил его, опасаясь, что она передумает, наклонился и галантно чмокнул ей руку. – Твой навеки. Навеки твой.

Варвара засмущалась, закраснелась, потянула руку, хотя все это было просто игрой, ничего не означающей, милой и приятной, и тут раздался ледяной, как панцирь Антарктиды, голос начальника секретариата Иларии Ветлинской:

– Что здесь происходит? В чем дело, Варварочка?

Игнат отскочил от нее, с детсадовской старательностью пряча за спину добытый журнал, и бочком стал подвигаться к выходу из приемной.

Илария стояла у дверей кабинета, и вид у нее был столь же выразительный, как и голос.

– Альберт Анатольевич с утра ждет почту, – проинформировала она Варвару, как только за Игнатом закрылась дверь. – Я, конечно, понимаю, что вам не до этого…

– Почты нет, – выпалила Варвара, – ее не бывает раньше пяти, Лара. С утра приходят только газеты. Я принесла.

Начальнику секретариата полагалось знать, во сколько приходит почта. Собственно, это и есть главное, что полагается знать начальнику секретариата. Если человек не знает, во сколько приходит почта, значит, он никакой не начальник секретариата.

Варвара преданно, не отрываясь, смотрела на начальницу.

– Зайдите в кабинет, – велела та, – Альберт Анатольевич вас ждет. Владислава пришла?

– Еще нет, – Варвара вскочила, одернула кофту, встряхнулась, повела шеей – в общем, проделала все то, что проделывал, завидев приближающегося капитана, дневальный по роте в недавнем фильме «Граница. Таежный роман».

Илария с усмешкой проводила глазами неуклюжую секретаршу. Для нее, Иларии, шеф был «дуся» – произносить, выпячивая вперед губки, словно бы в насмешку над тем, кто произносит это всерьез, но все же с изрядной долей нежности, – и ей в голову не приходило одергивать на себе пиджак перед тем, как войти в его приемную.

– Да, Альберт Анатольевич. – В руках у Варвары был блокнот. Шеф любил, чтобы секретарь заходила с блокнотом – как бы для записи ценных указаний.

Шеф голову в ее сторону не повернул, но неприятно потянул носом – так, чтобы она слышала. Конечно, она слышала.

– Ну вот что, – произнес он раздраженным фальцетом, – завтра вы уезжаете в Чехию.

– Простите?

– Если вы плохо слышите, купите себе слуховой аппарат, – проговорил шеф. – Вы едете в Чехию. Завтра. Вернетесь во вторник. Лара отдаст вам конверт, который вы должны будете передать по указанному адресу. Билет в международной дирекции.

– Альберт Анатольевич, я не… – забормотала Варвара, и шеф поднял на нее глаза. Кажется, он едва сдерживался, чтобы не бросить в нее хрустальный спиритический шар – безделушку от Павла Глобы.

– Я непонятно говорю? – осведомился он любезно. – Быть может, на иностранном языке? Или у вас приступ отупения?

– У меня… нет приступа, – выговорила Варвара, чувствуя, как разгораются щеки, – я просто никак не могу взять в толк…

– Господи, да почему же вокруг меня такая тупость?! – возопил шеф, обращаясь к настольному прибору – безделушке от «Давыдофф». – Вы. Летите. В Чехию. Завтра. Утренним рейсом. В Карловы Вары. Вам. Нужно. Отнести. Конверт. По адресу. Конверт. У Иларии. – Теперь он говорил с паузами и смотрел на Варвару с отвращением. – Вам все еще непонятно?

Варваре было ничего не понятно, но она уверила его, что вот теперь-то наконец все ясно.

– Не забудьте паспорт в международной дирекции, – сказал шеф, когда она отступала к двери, – на границе нужно показывать паспорт. Вы об этом знаете или тоже не знаете?

С той же истовостью Варвара уверила, что она абсолютно все знает про границы, тихонько прикрыла за собой дверь и в тесном и глухом тамбуре взялась за лоб.

Что происходит? Какие еще Карловы Вары?! Что за конверт «по указанному адресу»?!

Она вышла в приемную, зачем-то понюхала альпийскую фиалку на деревянном постаменте и посмотрела на себя в темное стекло книжного шкафа.

Щеки горели, и от этого физиономия казалась вдвое толще, чем на самом деле.

– Поговорили, Варварочка?

Она подскочила как ужаленная.

– Лара, я не совсем поняла. Альберт Анатольевич сказал мне, что завтра я…

– Ну да, – нетерпеливо перебила ее Илария, – завтра вы летите в Карловы Вары. Всего на четыре дня. Что тут такого? Обыкновенная командировка. Если будете соображать быстрее, вы еще успеете в бухгалтерию.

– Зачем?

Илария вздохнула.

– За командировочными, Варварочка. Вы, конечно, женщина состоятельная, но думаю, что вам лучше поторопиться.

– Лара, это какая-то ерунда, – убежденно сказала Варвара, – я никогда в жизни не была за границей. Кроме того, можно послать письмо «быстрой почтой», оно завтра же придет по адресу, и не нужны никакие командировки.

– Альберт Анатольевич решил, что вы поедете, – отчеканила Илария, – что еще за капризы!.. Если бы мне сейчас кто-нибудь предложил поехать за границу на четыре дня, я бы от радости запела. А вы… ломаетесь!

– Я не ломаюсь. – «Господи, кажется, и вправду меня отправляют в Карловы Вары!» – Я просто не понимаю зачем…

– А вот это не нашего ума дело, Варварочка, – сказала Илария как-то так, что стало понятно – ум Иларии ни при чем. Она-то отлично знает – зачем. – Сходите в бухгалтерию и в международную дирекцию. Вика уже звонила и сказала, что виза есть.

«Происходит что-то странное, – думала Варвара, шагая по коридору. – Происходит что-то очень странное».

Вика Горина долго смотрела в компьютер, и пока она смотрела, Варвара пришла к выводу, что все это – глупый розыгрыш.

– Так, – сказала Вика, отрываясь от монитора, – вот бланки. Подпиши, пожалуйста. Фотографию на визу я взяла из твоего личного дела. Искать тебя мне было некогда, я и так в посольство опаздывала. Зайди в кадры к Юрию Ивановичу, он тебе скажет, какие фотографии принести на замену.

– Вик, а что за спешка-то? – осторожно спросила Варвара и приткнулась на заваленный бумагами стул.

– Откуда я знаю! – Вика повела узким плечиком. – Твой вчера распорядился, чтобы бумаги готовили для выезда в Чехию. Срочное дело какое-то у них. А ты что, не знаешь?

– Нет. Мне сказали, что я завтра должна лететь в Чехию, а я понятия не имею…

– Счастливая, – протянула Вика с завистливым вздохом, – мне бы сказали, что я завтра должна лететь… ну хоть в Монголию, я бы от счастья умерла. А ты – в Чехию! Вместо работы!

– Да я не собиралась никуда лететь!..

– Ты еще успеешь собраться, – поняв ее по-своему, ответила Вика, – вот здесь подпиши. Посмотри в Интернете погоду, много барахла не бери. Зонт не забудь. Вот номер рейса, а вот время вылета. Отель «Дворжак». Точно не знаю, но, по-моему, даже четыре звезды. Встречать тебя будет фирма «Евро Ллойд». В зале прилета посмотришь такую табличку. Я вот тут тебе записала.

– А приказ? – не слушая ее, спросила Варвара. – Приказ о командировке уже вышел?

Если приказ есть, значит, поездка планировалась заранее. Если нет – все это чистейшая импровизация.

– Нет приказа. Но ты не волнуйся, твой все подписал. Наверное, уже в управление делами пошло.

Значит, импровизация. Значит, утром, когда Варвара вломилась в управление делами, Ольга Громова еще ничего не знала. Может, с ней поговорить?

– В бухгалтерию зайди, – напутствовала Вика, – прямо сейчас. Пока они не разошлись еще. Если деньги есть, тебе и командировочные сразу дадут.

Что-то подсказывало Варваре, что деньги в бухгалтерии непременно есть и командировочные ей дадут.

Какие Карловы Вары?! Зачем ей лететь в Карловы Вары?!!

Командировочные дали, и совершенно ошеломленная Варвара вернулась на свое место.

– Вот конверт, который вы должны передать, Варварочка, – Илария положила перед ней широкий бумажный пакет. – Улица Московская, двадцать. Вы получите расписку и привезете ее Альберту Анатольевичу. Понятно?

Глядя на конверт, как под гипнозом, Варвара кивнула.

– Ну и хорошо. Я думала, мы с вами никогда не договоримся, – добавила Лара как бы в скобках, – где договор с региональными станциями? У вас?

– Они все разные, – по-прежнему глядя на конверт, пробормотала Варвара, – какой именно вам нужен?

Илария чуть смутилась. Никакой ей не был нужен. Кроме того, она понятия не имела, что они разные.

– Любой, – справившись, ответила она. – Типовой.

– Типовых нет, Лара, – удивленно заявила Варвара и оторвалась, наконец, от конверта, – с каждой станцией специальный договор. Там все разное – цены, время вещания, стоимость рекламы. Все зависит от региона.

Телеканал «ТВТ», входивший в медиа-холдинг «Московское время», продавал свои программы региональным телевещательным станциям. Программы были неплохие, денег у владельцев хватало, и «ТВТ» развивался успешно и «планомерно», как писалось в аудиторских отчетах. Варвара страшно гордилась, что работает в непосредственной близости к «средствам массовой информации». Можно сказать, прямо в них, в средствах.

– Ну, дайте какой-нибудь, – раздраженно приказала Илария, – я должна почитать.

Варвара поспешно вытащила договор и передала Иларии. Посмотрела в закрывшуюся дверь и вынула заграничный паспорт.

До этого она держала его в руках только один раз – когда получала. Потом сдала в международную дирекцию и забыла о нем. Все равно не было никакой надежды на то, что секретарская зарплата позволит ей отправиться в заграничное путешествие.

В паспорте была ее фотография. Варвара поизучала ее так и эдак. Вроде ничего. Конечно, морда толстая, как у щенка, и неприлично жизнерадостная. И брови серпиками – Леонид Ильич Брежнев времен бестселлера «Целина». Плотные розовые страницы плохо листались, до того были новыми, и Варвара не сразу нашла визу, за которой Вика Горина бегала в посольство. Тем не менее виза была.

И деньги были. Триста долларов – целое состояние.

– Вам какими купюрами, – спросил кассир Семен Прокопьевич, – помельче, покрупнее?

Варвара никак не могла решить, каких купюр ей больше хочется, и они сошлись на стодолларовых.

– Так как-то привычней, – заметил Семен Прокопьевич философски.

Конверт Варвара внимательно ощупала и даже потрясла. Внутри болтались какие-то толстые бумаги.

Что все это значит, черт возьми?!

Конечно, может статься, шеф решил избавиться от надоевшей секретарши навсегда. Тогда завтра на таможне в сумке у нее найдут три килограмма героина общей стоимостью двести тысяч долларов, а в кармане управляемый фугас с отпечатками пальцев Бен Ладена, и остаток жизни она проведет в тюрьме, и больше не будет отравлять шефу жизнь своим гнусным видом.

Только это как-то неправдоподобно. Это очень в духе детективных сериалов, которые Варвара смотрела с удовольствием, и начисто лишено правдоподобия.

Нет. Дело не в управляемом фугасе.

Тогда в чем? Что в конверте? Что-то такое нужно срочно переправить через границу? План секретного торпедного завода? Шифровка «Алекс – Юстасу»?

И шифровка, и план секретного завода были того же порядка, что и три килограмма героина, и, значит, никуда не годились.

Позвонила Ольга Громова и сообщила, что пришел приказ на ее командировку.

– Это очень здорово, – произнесла она с некоторым удивлением, – только я не понимаю, что за спешка. Юрий Иванович сказал, что фотографию на визу из личного дела вытащили. Ты не знаешь, почему так срочно-то?

– А ты? – спросила Варвара. – Не знаешь?

– Нет.

– А я вообще только два часа назад узнала. Я думала, они… шутят так.

– Кто?

– Шеф и Лара, – произнесла Варвара, прикрывшись ладошкой. – Оль, а вообще бывает, что за один день в командировку отправляют, да еще за границу?

– Я не слышала, – подумав, ответила Ольга, – но в любом случае желаю тебе хорошо слетать! Я Карловы Вары люблю больше любой Швейцарии. Обязательно сходи в кофейню. На набережной кофейня – изумительная. Называется «Элефант», чтоб не соврать. Кофе и фруктовый кекс. И в «Чайный дом», это возле отеля «Бристоль»…

– Оля! – взмолилась Варвара, и управляющая засмеялась.

– Ладно, ладно! Да, и гранаты! Там полно гранатов.

– Их едят? – уточнила Варвара, имевшая о гранатах самое смутное представление.

– Их носят на себе! Это камни. Знаменитые чешские гранаты. Купи себе что-нибудь. Если у тебя мало денег, приходи, я одолжу.

– Спасибо, не надо! – завопила Варвара.

– Нет, правда. Когда ты еще туда попадешь? Я дам тебе денег, а ты отдашь, когда сможешь.

Варвара почти никогда не брала в долг. Отдавалось потом долго и так трудно, что она была уверена – овчинка выделки не стоит. Да и не нужны ей чешские гранаты, смехота какая-то!

– И еще там Европа, – мечтательно добавила управляющая, когда Варвара уверила ее, что денег не надо, – я туда летела по привычке – в соцстрану. А прилетела в буржуазную Европу.

– Оль, а ты не знаешь, где там улица Московская?

– По-моему, на горке, где российское посольство или консульство, что ли. Тебе надо на эту Московскую?

– Ну да.

– Найдешь, – подытожила Ольга, – там места не слишком много.

Загорелась красная лампочка «шеф», и Варвара Ольгу мигом отключила.

– Вы еще на месте? – вопросил шеф из селектора. – Вы завтра уезжаете в командировку! Ответственную. Вы можете идти.

– Спасибо, Альберт Анатольевич.

Уходить немедленно ей не хотелось.

Она знала, что как только за ней закроется дверь, Владислава моментально сядет на ее место, чтобы поиграть на компьютере, и перепутает все бумаги, и перевернет все вверх дном, и набрешет чего-нибудь по телефону, и потеряет почту, которую под вечер принесут из управления делами, и зальет кофе новые приказы, и затрет нужные файлы, и опрокинет лак для ногтей на пилотный выпуск нового сериала, а в сетку вещания на будущую неделю завернет остатки еды для своей собачки. Логичнее было уходить после того, как Владислава, изготовив свои рагу и куриные грудки, уберется домой.

Через пятнадцать минут шеф снова ее вызвал.

– Я попросил вас уйти домой, – сказал он раздраженно, – вы что, не слышали меня?

– Слышала, – проблеяла Варвара.

– Ну так идите!.. – крикнул шеф и отключился.

Пришлось идти.

– Лара, – заискивающе сказала Варвара, нацепив Димкину куртку. Илария посмотрела с удивлением. Куртка была недешевая и странным образом меняла пухлощекую секретаршу. – Пожалуйста, посмотрите, чтобы бумаги остались на месте. Владислава…

– Владислава ничего не сделает с вашими бумагами! Что вы на самом деле! Ладочка, Лада! – позвала она, и на зов явилась Ладочка в крошечной черной юбочке и черной же кофточке-декольте, обтянувшей стройное тело так туго, что бюст от ужины даже несколько подпирало кверху. Впрочем, очевидно, так и задумывалось.

Варвара покраснела.

Дура.

– Лада, пообещай Варварочке, что не тронешь ее бумаги. Она волнуется.

Прямо на Варвариных глазах Владислава из нейтральной державы превратилась в активно-враждебную. Вот каким первоклассным снайпером была Илария.

– А что? – еще чуть-чуть выставив и без того невозможной красоты бюст, спросила Владислава сексуальным контральто. – Я что-то делаю с ейными бумагами?

Это она всегда так говорила – ихний, ейный. Это ее так в школе научили.

– Нет, нет, – заторопилась Варвара, – все в порядке, просто в прошлый раз вы куда-то сетку вещания переложили. Альберт Анатольевич меня спрашивает, а я не знаю, где она…

Владислава фыркнула, задержала взгляд на новой куртке – Димкиной! – тряхнула платиновыми локонами в стиле Памелы Андерсен и убралась на кухню.

Кухня у шефа тоже была. Стиль назывался «Домино» – черное на черном, белое на белом.

Тут «Домино». Там «гнездышко ржанки».

Зачем же ее так спешно отправляют в Карловы Вары? Зачем?! И почему именно туда? И что в конверте, который она должна отнести на улицу Московскую? Может, и вправду какой-нибудь криминал?

Сейчас она приедет домой и все расскажет Димке.

Вот как ей повезло – к ней сегодня утром из Америки прилетел старый друг, и она может разговаривать с ним сколько угодно, не опасаясь, что ему надоест или что ляпнет какую-нибудь глупость. Он старый друг, он простит ей любые глупости, и правильно все поймет, и посоветует что-нибудь умное, он всегда был умнее всех и, уж конечно, умнее Варвары.

Если только ей удастся его разбудить.

Она шла от троллейбусной остановки к своему громадному темному дому с натыканными семечками желтых окон и улыбалась.

Конечно, он спит. Он так долго летел, столько часовых поясов пересек, что спать, наверное, будет до завтра. У невыездной – еще в недавнем прошлом! – Варвары было несколько «доколумбовское» представление о мире. Америка представлялась ей лежащей за океанами – пенные валы, белые гребни, созвездие Гончих Псов, скрип мачт, тугие щелчки полотняных парусов, бородатый кок-негодяй, крадущийся ночью по палубе, чтобы насолить молодому капитану и вместо Вальпараисо загнать его, бедолагу, в гнусные африканские болота, в которых засели гнусные африканские работорговцы.

Все еще улыбаясь, Варвара вышла из лифта и обнаружила, что хлипкая коридорная дверца – волнистое матовое стекло, правый уголок выбит – почему-то открыта. Соседка следила за этой дверью во все глаза – в коридоре стояли банки, бесценные банки, прикрытые старым одеялом и пронумерованные, чтоб не сперли!

Варвара вошла в узкий коридорчик и хорошенько захлопнула за собой дверь. Дверь бахнулась о косяк и снова медленно отворилась. Варвара опять ее захлопнула, переложив в другую руку пакет с хлебом и молоком. Дверь не закрылась.

Да что это такое, почему она не может дверь закрыть?!

И тут она догадалась посмотреть.

Язычок замка был прихвачен синей изоляционной лентой.

Что за ерунда?!

Может, сосед выносил что-нибудь и прихватил язычок, чтобы дверь не закрылась?

Варвара нетерпеливо отодрала ленту, посмотрела на свою дверь и замерла.

Дверь была открыта.

Сквозняк легонько покачивал ее – туда-сюда. За дверью была чернильная тьма.

Димка? Ушел и не смог закрыть? Оставил по американской привычке квартиру открытой?

Лоб взмок. Варвара вытерла его рукавом куртки.

– Димка, – позвала она в темный проем, – ты спишь? Дима!!

Коридорную дверь дернуло сквозняком, клацнул защелкнувшийся, наконец, замок. Варвара вздрогнула.

– Димка!! – Цепляясь пакетом, она пролезла в свою квартиру и привычно нащупала выключатель на правой стене.

Свет вспыхнул и разогнал чернильную тьму.

– Ди-им!

Он лежал на полу – странно, что она о него не споткнулась. Нога у него была неудобно вывернута, а волосы показались Варваре странно-темными. Еще утром у него были прямые светлые волосы. Она присела и потрогала темное у него на голове. И посмотрела на свою руку.

Темное оказалось красным. На волосах у Димки была кровь.

Таня приехала минут через сорок.

– В чем дело? – строго спросила она своим самым «докторским» голосом и таким же, очень «докторским», движением сняла шапку и шубейку. – Что случилось?

– Не знаю, – ответила Варвара, и губы у нее затряслись.

Таня взглянула искоса и, не разуваясь, прошла в ванную. Зажегся свет, зашумела вода.

– Я не знаю, что случилось! Я приехала, а он лежит. Прямо… здесь. И весь в крови. Я думала, он у… умер.

– Он не умер? – спросила Танька из ванной.

– Я стала звонить в «Скорую». Я звонила полчаса. А мне сказали – какой номер страхового полиса? У него нет страхового полиса. У него полис есть в Америке. Тогда, говорят, пусть в Америке и лечится, а мы не приедем. Танька, я умоляла, я просила, я обещала заплатить!.. А мне говорят – проспитесь, девушка. И ухажер ваш пусть проспится тоже.

– Прекрати, – приказала Таня, услышав в голосе Варвары неконтролируемое повизгивание, – сначала я его посмотрю, и только потом ты закатишь истерику.

– Танька, – как в бреду продолжала Варвара, – он лежал в… крови. В темноте. У него волосы потемнели. От крови. Я не могла понять, дышит он или нет. Димка! Я не могла понять, жив он или умер, а они сказали – полис. Если нет полиса, мы на вас даже время тратить не будем. У нас бензин казенный. Хоть сдохните вы все.

– Неправда, – невозмутимо заявила Таня, – так они тебе сказать не могли. А про полис все верно. Есть полис – есть медицинская помощь. Нет полиса – нет помощи. Как во всех цивилизованных странах.

– Я… умоляла. Я… очень просила, – голос у Варвары стал совсем хриплым, – я думала, что они приедут и спасут его. Столько крови!..

– Тихо! – приказала Таня. – Давай пошли. Быстро. И не смей реветь.

Димка лежал на полу в большой комнате – на диван Варвара не смогла его затащить. Он лежал на полу, накрытый клетчатым пледом и коротко и шумно дышал.

Таня встала на четвереньки и заглянула сначала с одной стороны, потом с другой. Потом взяла его руку и подержала. Потом по очереди оттянула каждое веко.

– Да разве это много? – вдруг спросила она. – Ты не видала, когда много, дорогая!

– Че… чего много? – Варваре было так холодно, что зубы беспорядочно стучали друг о друга. Ей казалось, что Таня слышит, как они стучат, и было стыдно.

– Крови, чего, чего! Ее нет почти, а ты говоришь – лужа! Ничего и не лужа. Так, побрызгало чуть-чуть. Посвети мне.

– Как?

– Возьми торшер, – нараспев сказала Танька и заползла с другой стороны, – включи его, наклони и посвети мне. Я ни черта не вижу.

Варвара кинулась исполнять поручение, зацепилась ногой за давешний пакет с хлебом, чуть не упала и стукнулась лбом о косяк.

– Ты полегче, – велела Таня, не отрываясь от Димкиной головы, – я тебя сейчас зашивать не могу.

– Что с ним, а? – Держа торшер за деревянную ногу, Варвара подтащила его поближе и сильно наклонила. – Что с ним, Тань? Это… очень серьезно?

Желтый свет залил запрокинутый Димкин лоб, и Танины руки, и цветастый ковер с узором.

– Так, так, – себе под нос говорила Таня и поворачивала Димкину голову в желтом круге, – оч-чень, оч-чень хорошо.

Димка неожиданно захрипел, дернулся и открыл глаза – совершенно бессмысленные.

– Тихо, тихо, милый, – коленом она прижала его руку, поднявшуюся было, – лежи спокойненько. Самое главное не дергайся, не мешай мне, и все будет хорошо.

Варвара вдруг вспомнила, что в прошлом году на каком-то медицинском празднике в поликлинике говорили, что Таня – Татьяна Васильевна – очень хороший врач.

Она хороший врач. Она сейчас все исправит. Она спасет Димку и… вылечит его страшные раны. Ничего. Все обойдется.