Подруга особого назначения Устинова Татьяна

– Нужно зашить. Здесь и здесь. Кости целы, насколько я могу судить. Конечно, хорошо бы на рентгене посмотреть, может, трещины, но так, на первый взгляд…

– Варвара?.. – спросил Димка и сделал усилие, чтобы поднять голову. На лбу надулись вены.

– Лежи, лежи!..

– Варвара, возьми его за руку, – скомандовала Таня, – так, чтобы он тебя видел.

Кое-как перехватив торшер, Варвара опустилась на корточки и схватила Димкину руку. Рука была большая и холодная. Варвара подтянула плед повыше.

– Варвара, что… случилось?

Она молчала, стискивала его руку. Танька ползала на карачках у него за головой.

– Это мы у вас хотим спросить, что случилось, дорогой скотовод из Аризоны, – сказала она и повернулась так, что оказалась с ним нос к носу. Димка моргнул, стараясь сфокусировать на ней расплывающийся взгляд. Таня внимательно следила за ним. – Мы пришли, а вы лежите. Что такое?

Димкины губы шевельнулись, и Варвара с изумлением поняла, что он улыбнулся.

– Я увидел привидение, – сообщил Димка, – я увидел привидение, упал и ударился головой о каминную решетку.

– Он шутит, – успокоила Таня всполохнувшуюся Варвару, – насколько я могу судить, он не спятил, а просто шутит.

– Я не спятил, – подтвердил Димка и вдруг быстро сел, задев Таню носом по подбородку.

– Димка!!

– Я же тебе велела его держать!..

– Я держала!..

– Вижу, как ты держала!

– Димка, ляг сейчас же!

Он посмотрел сначала на одну, потом на другую и, кряхтя, поднялся на ноги. И тут же сел на диван, придерживая рукой голову.

– Вы что, осатанели в своей Пенсильвании?! Я вам ясно сказала – лежать!

– Прошу прощения, – выговорил галантный Димка, губы плохо его слушались, – но ничего такого вы мне не говорили.

Таня посмотрела на Варвару, а Варвара – на Таню.

– Так. Принеси мне мою сумку. Поставь воду. Мне надо вскипятить шприц. У тебя есть стерильные бинты?

– Не знаю.

– Дура, – обозлилась Таня, – я тебе в прошлый раз привозила. Пусти, я найду.

– Что случилось? – одновременно спросили друг у друга Димка и Варвара, как только Таня вышла.

– Я приехала с работы, – сказала Варвара, рассматривая бледное лицо с синевой вокруг глаз и проросшей очень светлой щетиной, – дверь открыта. А ты в коридоре на полу. Лежишь. Я… думала, ты… умер.

– Мне пить очень хочется, – заявил Димка и облизнул сизые губы, – можно?

– Сейчас, конечно! Сейчас я принесу, – засуетилась Варвара, – Тань, можно ему попить?

– Да. Я дам.

– Я спал, – сообщил Димка, – и проснулся от того, что открылось окно. Хлопнула створка. Оно, наверное, не было закрыто.

Конечно, оно не было закрыто. Варвара всегда оставляла щель, чтобы проветривалось. Она была поборницей свежего воздуха.

– Я встал. Вышел в коридор. Увидел, что входная дверь тоже открыта. Я думал, это ты пришла…

Он замолчал, потому что вдруг стало страшно.

Он вышел в тесный коридор и увидел клин жидкого света из приоткрытой входной двери. Он нацепил очки, которые держал в руке, потому что без них совсем плохо видел, и тут понял, что не один в тесной прихожей. Шее сбоку стало щекотно, и он знал – это от того, что кто-то рассматривает его из темноты.

Он стоял неподвижно и ждал – это сейчас произойдет. Он ждал целую секунду, как будто смотрел, как падает из деревянных пазов лезвие гильотины – прямо в середину его слабой, беззащитной, человеческой шеи, и он уже ничего не может изменить.

Стремительное движение, взрыв в голове, и все. Гильотина упала, перебив артерии, вены и сухожилия, и голова покатилась. Отвратительная мертвая человеческая голова с мучительно и постыдно высунутым языком – его собственная.

«Ты никогда не мог за себя постоять, – где-то совсем близко сказала мать, – просто удивительно!»

– Пейте! Вы слышите меня?! Пейте, ну!!

Оказалось, что голова осталась на месте. По крайней мере, с ее помощью ему удалось попить какой-то гадости из широкой белой кружки. Гадость пробила дыру в песке, забившем его горло, и стало можно вздохнуть.

– Что еще за танцы, – произнес сердитый женский голос, – сначала он вскакивает как ошпаренный, потом в обморок валится! Варвара, подержи.

Что-то происходило вокруг него, и он открыл глаза.

– Ну вот что, – в лицо ему сказала сердитая молодая женщина, – мне надо сделать пару стежков на вашей драгоценной голове. Обезболивающее у меня очень… условное. Я, конечно, побрызгаю, но чудес не ждите. Придется терпеть.

– Я готов.

Таня фыркнула.

– Или связать вас? – с сомнением спросила она и посмотрела на его руки, как будто и вправду собиралась связать. – Варвара, давай его привяжем. Ну хоть к стулу, что ли.

– Не надо меня привязывать, – пробормотал Димка. – Это какое-то сексуальное извращение.

– И не мечтайте даже.

Он бы обязательно покраснел, если бы мог.

– Правда, не надо меня привязывать. Я постараюсь вам не мешать.

– Если вы будете мне мешать, я сама дам вам по голове. Варвара, держи его за руки.

Потом стало очень больно, и это было долго.

Он дышал с присвистом, и ему было стыдно, что он так дышит, как будто специально. Лицо и спина были совсем мокрыми от пота. Мокрыми и холодными.

– Отлично, – сказала Таня. Звякнули какие-то пыточные железки. – Ковбой Мальборо. Можете расслабиться.

Он раздвинул стиснутые челюсти и немножко подышал, стараясь, чтобы это было без позорного свиста.

– Хороший мальчик, – похвалила Таня, – хоть и скотовод.

– Я физик, – пробормотал он. Ее бесцеремонность и навязчивое желание сделать из него скотовода внезапно стали раздражать.

– Ну физик. Варвара, это можно убирать. А это оставь. И чайник поставь!

Димка вдруг понял, что больше всего на свете хочет чаю. Очень горячего, очень крепкого и очень сладкого чаю. Семь кружек. Горло опять стиснуло – так хотелось чаю.

Наверное, он сказал это вслух, потому что Варвара вдруг жалостливо проговорила:

– Сейчас, Димочка, миленький. Сейчас, только вскипит.

На кухне, пока Танька мыла свои инструменты, она осторожно спросила:

– Тань, что мне теперь с ним делать-то? К родителям в таком виде нельзя. Лидию Владимировну инфаркт хватит.

– Да это все пройдет через три дня, – безмятежно отозвалась Таня. Она очень гордилась собой.

Она выполнила сложную операцию в полевых условиях и…

Ну пусть не сложную и пусть не в полевых, но она справилась, она хороший врач, профессионал, помогла «больному» – ловко, красиво, быстро.

Выходит, она тоже чего-то стоит, а это так важно, когда бросил муж, стареют родители, безумствует сын, и язва по ночам сосет все сильнее, и нельзя болеть, потому что без зарплаты – голодная смерть, а впереди ничего, кроме ежедневного приема в поликлинике и сериала «Скорая помощь» по вечерам, где невозможный, обаятельный, шикарный Джордж Клуни одной левой спасает больных, любит роскошных женщин, играет в бейсбол, радуется своим американским радостям и печалится американским печалям.

…И мужа она бросила сама!..

– Слушай, – вдруг сказала рядом как будто очнувшаяся Варвара, – а кто его стукнул по голове?!

Распоясавшийся Джордж Клуни занял все место в Таниной голове, и она не сразу поняла, кто кого стукнул.

– Так, наверное, жулик! – решила она, сообразив. – К тебе в квартиру влез жулик, нарвался на скотовода и дал ему по голове.

– Жулик? – переспросила Варвара с сомнением. – А почему он ничего не взял, этот жулик?

– Что значит – не взял?

– Тань, жулик зачем в квартиру лезет? Чтобы что-нибудь украсть. Димка попался ему на дороге, он дал ему по голове и ушел, да? А красть? Почему он ничего не украл? Димка без сознания был.

– А точно ничего не пропало?

– Не знаю. Ничего. У меня ничего нет. Есть три серебряных кольца. Вот. – Варвара показала растопыренные пальцы с кольцами. – Пальто есть, в собачьей шерсти. Оно на двери висит. Чайник «Тефаль». Телевизор, торшер, ковер. Все на своих местах. Да, еще чашки в серванте. Могу пересчитать.

Таня искоса на нее взглянула.

– Испугался? – предположила она. – Испугался, что наделал дел, и смылся.

Варвара промолчала.

– Тебе бы замки поменять, – предложила Таня серьезно, – как он в квартиру-то попал?

Да. Вот черт.

Варвара рванулась в прихожую и зажгла свет. Ей было видно, как Димка на диване разлепил глаза и с усилием повернул голову в ее сторону.

– Ты сиди, сиди!.. – сказала она быстро. – Чай сейчас будет.

– Спасибо, – пробормотал он.

Варвара открыла дверь и внимательно осмотрела замок. Она не знала точно, как должны выглядеть «следы взлома», но была уверена, что сможет их отличить. Замок был в полном порядке. Она повыдвигала и поубирала замковые железки. Они легко выдвигались и убирались.

– Ну что? – с любопытством спросила Танька из-за ее плеча.

– Ничего. Все в порядке. Замок как замок. Работает.

– И что это значит?

– Это значит, что открывали ключом.

– Чьим? Твоим?

Варвара подобрала с пола свою сумку и стала копаться в ней. Копать особенно было нечего – вчера из нее все вытащили, и сегодня утром в ней был только очень неудобный коричневый кошелек, который ей подарили на работе к Восьмому марта, файловая папка с бумагами из международной дирекции, ручка и билет на метро на две поездки. А ключи? Сейчас ключей не было.

Варвара бросила сумку и схватила пакет с хлебом и молоком, так и валявшийся посреди дороги. В пакете ключей тоже не было. И в куртке не было. И в «собачьем» пальто.

– Я утром запирала дверь ключами, – остановившись, пробормотала она, – точно. Я попрощалась с Димкой, велела ему спать и заперла дверь, оставив запасные ключи. На работе мои ключи еще были, я их выронила из сумки, а Илария подняла. Еще замечание сделала! Их могли украсть по дороге домой или где угодно. В метро.

– В троллейбусе, – подсказала Таня.

– На работе. У меня сумка всегда лежит просто так, я никуда ее не убираю, и у нас никогда ничего не пропадало.

– Подожди, не реви. Почему ты решила, что на работе?

– Потому что в троллейбусе никто не знает, где именно я живу! – крикнула Варвара и вытерла глаза. – Или они за мной следили?! Зачем за мной следить, если у меня, – и она снова потрясла у Тани перед носом пухлыми пальцами, – три серебряных кольца и чайник «Тефаль»!.. А на работе все знают!

– И все хотят украсть твои кольца? – спросила Таня с сомнением.

Да. Это было глупо.

– И командировка! – вдруг вспомнила Варвара. – Я же завтра должна ехать в командировку!

– В какую еще командировку?!

Варвара схватила Таню за рукав и поволокла за собой на кухню.

– Меня сегодня днем шеф отправил в командировку.

– В один конец?

– Танька, правда. В Чехию. В Карловы Вары. До вторника. Смотри, вот билет. И еще триста долларов.

Таня пошарила рукой, нашла табурет и опустилась на него, как бы внезапно обессилев. Она не отрываясь смотрела на то, что Варвара держала в руках.

– Я должна передать конверт. – Она проворно выбежала из кухни и вернулась с хлебным пакетом, в котором был конверт. – Улица Московская, дом двадцать.

– Ерунда какая-то, – сказала Танька, рассматривая конверт, – просто глупость, чушь!

Варвара и сама знала, что это «глупость и чушь», но внезапно оскорбилась:

– А почему меня нельзя послать в командировку за границу?

– Да потому что ты никто! – закричала Танька. – Нуль, пустое место! Попка-дурак в приемной! Для заграничных командировок существуют отдельные люди, свои! Зачем посылать тебя, когда можно послать твою Иларию?! Или эту, как ее… Геннадию?!

– Владиславу.

– Какая разница!

– Тань, тебе завидно и хочется поссориться.

От того, что Варвара была права, Таня распалилась еще пуще:

– Иди ты к чертовой матери! Или ты с ним переспала?

– С кем?!

– С начальником!

– Таня, замолчи! Не желаю слушать!

Танька вскочила с табуретки, ринулась в прихожую и стала торопливо напяливать на себя одежду, бормоча «чтоб я еще раз… можно подумать… к чертовой матери…». Варвара смотрела в окно.

Бормотание прекратилось, слышалось только сопение и топтание ног, потом и оно прекратилось, и Варвара оглянулась.

Таня стояла на пороге кухни в шубейке и с шапкой в руке. Вид у нее был задумчивый.

– Тебе нельзя здесь ночевать, – сказала она, – раз ключи пропали, значит, квартиру в любой момент могут открыть. Дали же ему по башке, – она кивнула в сторону комнаты, – и тебе вполне могут. Кто их знает, зачем они сюда лезли?! Может, у тебя в кладовке неизвестное полотно Рембрандта?

– У меня в кладовке швабра.

– Поедем ко мне.

– А Димка?

Таня молча содрала с себя шубейку и приткнула ее на стул вместе с шапкой.

– Вот черт побери, – расстроенно сказала она, выставляя на поднос кружки, и искоса взглянула на Варвару, – что ж теперь делать-то?

Варвара достала сахар, вспомнила, что так и не купила ванильных сухарей с изюмом, и жизнь показалась совсем темной и пустой, как продуваемый метелью переулок.

– Ты только не реви, – предупредила Таня быстро, – мы что-нибудь придумаем!

Но что можно придумать, когда украли ключи, ударили по голове несчастного Димку и на работе заварилась какая-то каша, а к чаю нет ванильных сухарей с изюмом и вообще ничего нет!..

В комнате что-то грохнуло, и они посмотрели друг на друга.

– Пошли скорей, может, он теперь в окно выпал, – предположила Таня, – больно шустрый.

Димка не выпал в окно. Свет бил ему в лицо, и он повернул торшер так, чтоб не бил.

– Вот ваш чай. Опять без сахара?

– С сахаром. Если можно.

Таня подала ему кружку и мимоходом потрогала лоб. Температуры, слава богу, не было.

– И во сколько ты летишь?

Варвара моргнула.

– Куда?

– В Карловы Вары, – выговорила Таня презрительно.

– Ты летишь в Карловы Вары? – удивился Димка.

– Это только сегодня выяснилось.

– Да и то случайно, – съязвила Таня.

Варвара тяжелой рысью метнулась в кухню и отыскала файловую папку, выданную ей Викой Гориной.

…Небось Вику Горину нисколько не расстраивают ванильные сухари! Она, небось, вообще не ужинает, потому такая красивая и стройная, не то что Варвара!..

…Во сколько же самолет, и где это смотрят, черт побери все на свете! Тут одни цифры со всех сторон, какие из них означают время?! И почему билет только один? Может, обратного нет и прямо на границе ее схватят и посадят в тюрьму для нелегальных эмигрантов?!.

– Переверни страницу.

– Что? Какую страницу?

– Переверни обратно. Вот эту. Сверху твое имя и фамилия. Потом такая таблица. Веди по ней пальцем. Там номер рейса, дата и время. Нашла?

– Девять двадцать, – объявила Варвара. – Спасибо, Димка.

– Плюс два часа, – пробормотал он и еще отпил из кружки. Чай согревал холодный живот и смывал песок в горле. Он даже посмотрел на чайник, боялся, что ему не хватит на вторую кружку. – Вернее, не плюс, а минус.

– Какой еще минус? – недовольно спросила Таня, которую раздражала вся затея с Варвариной заграничной поездкой.

Да еще триста долларов дали! Полтора месяца сытой жизни, если экономить.

А Ваське на эти доллары можно купить все – новую куртку, джинсы, ботинки, кроссовки, электронную игрушку с кнопками, о которой он уже три месяца заговаривает, думая, что мать никак не возьмет в толк, что ему нужно, рюкзак, книжку «Гарри Поттер и философский камень» за восемьдесят рублей, розовую обезьяну, которая пылилась в универмаге и чем-то ему приглянулась, спортивный костюм, лыжи…

Таня потратила почти все Варварины доллары, когда выяснилось, что для того, чтобы улететь в девять двадцать, в Шереметьево нужно прибыть, самое позднее, в семь двадцать. Выйти из дома, соответственно, нужно часов в шесть. До шести оставалось – Таня посмотрела – восемь часов, и было совершенно непонятно, как Варвара проведет эти восемь часов.

– Я бы остался здесь, Варвара, – сказал Димка и улыбнулся виноватой улыбкой, – родители не знают, что я прилетел. Если я покажусь маме с… забинтованной головой…

– Да, – согласилась Варвара, – да уж…

Она представляла себе, что будет, если он покажется.

– Здесь нельзя оставаться, – резко сказала Таня, – ну, скотовод-то у нас человек приезжий, а ты что? Квартира, считай, открыта. Скотовод самостоятельно даже до сортира не дойдет, не то что до плиты.

– Я не скотовод, – твердо поправил ее Димка.

Таня махнула рукой.

– Какая разница!

– Тань, возьми его к себе, – попросила Варвара, – до моего приезда. То есть почти только на выходные. Я вернусь во вторник и заберу его.

– Не надо меня брать, – перепугался Димка, – я не хочу. Я не пойду. Я лучше здесь как-нибудь!