Операция «У Лукоморья…» Шелонин Олег
– Тьфу! Бестолочь! Лети назад и пялься направо.
Пощекотав острыми коготками, на плечо взметнулась юркая белочка и затараторила:
– Хозяйка, Вакула просил передать, что Кощей в посад пока не совался, только он больше не может на карауле стоять.
– Это еще почему? – недовольно рыкнула медведица.
– А он себе зуб сломал,– хихикнула Малашка,– и пасть гуталином вымазал. Мне бы, говорит, к ручейку зубки почистить, а то мерзко пахнет.
– Какой зуб, какой гуталин? – затрясла головой Василиса.
– Зуб правый, третий сверху. А гуталин хороший, черный. У нас такого в посаде не достанешь. Им бы лапти начистить… шик! Я вот думаю…
Поняв, что от этой трещотки толку все равно не добьешься, Василиса опустилась на четвереньки и наметом ринулась к южной части посада. Она застала Вакулу за довольно странным для волка занятием. Сидя на хвосте, он пытался левой передней лапой ощупать спину, по которой прогулялось «копье» Кощея, а правой ерзал по носу и зубам, счищая гуталин и отчаянно фыркая.
– Об кого зуб сломал? – тряхнула Василиса Вакулу.
– Об негра.
– А гуталин откуда взял?
– Негр дал… случайно… Он, наверное, не хотел, но дал.– Запутав Василису окончательно, Вакула принялся яростно вылизывать нос, фыркая и чихая.
– Так… – Василиса собралась наконец с мыслями.– Ну а негр куда делся?
– В посад двинул.
– В посад? – яростно сверкнула глазами медведица.– Так это ж Кощей, балда!!!
– Дык как же, матушка? – вскинулся Вакула.– Я его почти за энто за самое… а он хоть бы хны… и кольцо в носу, и колер не сменил.
Но Василиса уже не слушала кузнеца и неслась к частоколу.
– Бей Кощея! – взревела она, наткнувшись на своего почерневшего от гуталина воздыхателя, увидела Илью, засмущалась и стыдливо попятилась, прикрываясь лапами.
– Кощей? – удивленно спросил Илья, хватая па-пуаса за кольцо.
– А как же алмазы, бриллианты? – захныкал Чебурашка.
– Обманул, гад! – догадался Соловей-разбойник, надувая щеки.– Ща я те одну песенку просвищу!
– Так вот почему крестик-то… Как же я запамятовал? Ну извини,– в пьяном раскаянии взмолился Илья.
Иней растаял, и крестик вновь накалился.
– Братаны! Пахана поймали! – радостно сообщил капитан, волоча пленника поближе к костру. Кощей понял, кто такой пахан, понял, что рассчитывать на него можно как на себя самого, и наконец понял, что их сейчас обоих будут бить.
– На помощь, Яга! – завопил он.– Ты по договору обязана помогать мне!
– Я и рада бы, Кощеюшка,– заголосила Яга плачущим голосом.– Да повязали меня злодеи проклятые, сил колдовских лишили…
В доказательство она подняла руки с недовязанным чулком кверху. Вокруг запястий торопливо летал клубок, стягивая их прочной шерстяной нитью.
– Изменщица! – пискнул Кощей, рванулся что есть силы из крепких объятий мучителя и бросился наутек.
– Уйдет,– заволновался Гена.– Чебурашка, буди оружие!
Кощей метался по площади, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, лап, когтей и крыльев.
– Не уйдет,– заверил Илья, сдергивая с плеча хмельную катану-кладенец, и попытался достать им «пахана». Вместо полновесного удара меч щелкнул на манер кнута, естественно, промазал и заверещал что-то о потере лица.
– Да пошел ты со своим лицом,– рассердился Илья и швырнул его в удирающего Кощея.
– Ивана-сана, не надо! – взвизгнул меч в полете, сделал три оборота вокруг шеи «пахана» и заткнулся, разобидевшись на весь мир.
– А мы его так! – азартно сказала Центральная, шмякнув мордой о землю, на которой только что стоял ее бывший хозяин. Кощей оказался шустрее. Левой воевать таким способом было несподручно, так как зубы были недоточены, а пасть распирало бревно. Недолго думая, она шарахнула по «пахану» огнеметом. Из пасти, взвизгнув, вылетел подпаленный Балбес и вышиб своим телом бревно. Пасть захлопнулась, автоматически перекрыв напалм.
– Эх, раззявы! – сердито кукарекнул с головы Правой воевода, взмахнул крыльями и смело ринулся в бой.
– Пли! – тормошили Лихо Чебурашка и Гена. Очки были сняты, голова повернута на улепетывающего врага, но бедовый глаз «секретного» оружия открываться не желал.
– К черту! – разозлился прораб.– Где открывалка?
– Туточки.– Трус метнулся к молоту.– Это мы вмиг обеспечим.
– Садисты,– сонным голосом пробурчал Лихо и соизволил открыть глаз. Зрачок начал медленно фокусироваться и вращаться в поисках мишени.
– А мы его, пожалуй, так,– решила внести свой вклад в общее дело Правая, срывая со спины рюкзак Ильи. Рюкзак, с притороченным к нему автоматом, отправился в полет, стремительно догоняя Его Бессмертие.
– Пли! – лениво буркнул Лихо и вновь задремал, не дожидаясь результатов залпа. Так как тощую фигурку Кощея перекрывала широкая спина Ильи, результат предсказать было нетрудно. Приклад автомата финишировал на темечке «папы», лямки рюкзака захлестнули его шею, сам рюкзак развернулся на загривке Ильи и рванул его вперед. Вывернув голову с выпученными от ужаса глазами на сто восемьдесят градусов, Кощей прибавил обороты в тщетной попытке оторваться от настигающего кома, состоящего из проклятого Ивана-дурака, автомата и рюкзака, но судьба распорядилась иначе. Солнце наконец-то бросило свой первый луч на посад, из которого так и не успел выкатиться Илья.
– Ку-ка-ре-ку!!! – торжествующе заорал над головой Кощея петух и рухнул ему под ноги дородным седовласым воином. Кощей, запнувшись о неожиданно возникшую преграду, сразу стал похож на своего преследователя, разве что габариты клубка поменьше да стука костей побольше. В таком виде он и выкатился за пределы посада, преследуемый Ильей, успевшим принять вертикальное положение. Со всех сторон до него доносились радостные вопли посадской челяди, к которой вернулся наконец-то человеческий облик. Вот радостно визжит Малашка с верхушки ели, судорожно вцепившись в смолистый ствол. Не меньше радуется Парашка, распластавшись на мохнатой ветке пониже. А вот Аглая, скуля от счастья, торопливо забивается в кусты, стараясь прикрыть наготу растопыренными пальцами. Все это Кощей видел мельком, фрагментами, в процессе кувыркания уже по склону оврага. «Пора делать ноги»,– сообразил Его Бессмертие, и из клубка послышались завывания. В таких условиях Кощею колдовать еще не приходилось…
17
– Вертушка через полчаса будет здесь.
– Что делать будем? – мрачно спросил Степан.
– А хрен его знает. Мы за эти трое суток аж до Лукоморья все вокруг исползали.
– То моя вина! – Иван ударил себя кулаком в грудь.– Отпустил брата старшего одного до ветру.
– Да с тебя-то какой спрос, ты лицо гражданское,– отмахнулся Кожевников.
– Собаку бы сюда,– пробурчал Николай.
– Собаку доставить не проблема, а что мы ей предъявим? От капитана ни одной вещички не осталось.
– А кокаин?
– Точно! У поручика целый рюкзак с кокой,– закивал Молотков.
– А я вот что не пойму,– удивленно покрутил головой Василий,– следы до березки нас довели, и все! Он как испарился. Ладно б в болоте – можно понять. Но до болота полсотни метров. Земля после дождя вся раскисла, все как на ладони видно…
Сухо треснула ветка. Из кустов вышел проводник, скинул с себя дождевик и направился к заимке, стараясь не смотреть на вопрошающие взгляды бойцов.
– Ясно,– пробормотал Степан.
– Что-то здесь не так,– щурясь на солнце, задумчиво произнес Олег.– Давай все-таки попробуем еще раз пройтись по его пути.
– Давай, да что толку, мы там уж столько топтались,– безнадежно вздохнул Степан.
– Ну пойдем еще раз потопчемся,– рассердился Олежка и решительно пошлепал прямиком через начавшую подсыхать лужу к березке, притулившейся на окраине поляны. Дойти до нее он не успел. Воздух задрожал, потерял прозрачность, и корявую березку закрыло голубое марево, из которого выкатился черный клубок. За ним несся Илья, размахивая автоматом, как дубинкой.
– Бей Кощея!!! – пронесся над поляной клич капитана.
Черный клубок прокатился по луже мимо ошалевшего от неожиданности бойца, отмылся от гуталина, и маленькая фигурка в юбочке из пальмовых листьев и блестящем ошейнике заметалась на окраине болота, не решаясь сунуться в топь.
– Попался!!! – торжествующе ревел Илья.
– Брат!!! – Могучая длань поймала Илью за рюкзак, и капитан очутился в горячих объятиях богатыря.
– Отстань, Ванька, Кощея упустим! – затрепыхался Илья.
– Кощей?!! – взревел Иван, опознав своего недруга.– Ну, Кощей, погоди!!!
Увидев несущихся на него двух Иванов, Кощей заверещал, торопливо сотворил еще одно заклинание и исчез… вместе с Иванами.
– Блин! – треснул себя по лбу Степан,– Ржевского прошляпили… Что стоял, дурья башка? – накинулся он на Олежку, застывшего в полной прострации посреди лужи.– Ведь поручик совсем рядом проскочил!
Олежка потряс головой, с трудом отгоняя наваждение. Что-то чмокнуло в воздухе.
– Бей Кощея!!! – Мимо Степана пролетела маленькая фигурка, затем большая. Большая оказалась Иваном. На полянке было тесно. Степана смело на окраину, а потому он не сумел перехватить среднюю фигурку, размахивающую автоматом. Фигурки исчезли. Группа захвата переглянулась и молча рассыпалась по поляне. Хлопок – и из ниоткуда появилась вереница отчаянно спешащих куда-то не очень трезвых личностей.
– Бей Кощея!!!
Кожевников, не раздумывая, прыгнул на среднюю фигурку, не заметив, что их уже стало две. Кощей с Иваном и Ильей вновь исчезли, воевода, рухнувший в лужу, обиделся и задержался.
– Меня, витязя Василисы, мордой в грязь?!! – Никита Авдеевич поднялся, бережно поддерживаемый виновато улыбающимся лейтенантом, и отправил обладателя черного пояса по боевому карате в нокдаун прямо посреди лужи. Там было действительно грязно. Из заимки вышел хмурый проводник:
– Ну чего вы расшумелись… А это кто?.. А где Иван?
Но группе захвата было не до него. Напружинившись, они ждали очередного хлопка, и он не застал их врасплох.
– Не уйдешь! – ревели Иван и Никита Авдеевич, налетая на Кощея с разных сторон. Последним, отдуваясь, спешил Илья, потрясая автоматом. Тяжелый вещмешок тормозил его движение, что дало возможность группе захвата наконец-то накрыть цель.
– Ага, попался!!! – Олежка Молотков сделал красивый подкат, и группа захвата навалилась на рухнувшего в лужу капитана.
– Ага, попался!!! – донесся с другого конца поляны торжествующий крик Ивана. Около корявой березки возникла куча мала, из-под которой вьюном выполз Кощей, почему-то уже без юбочки из пальмовых листьев. Но чья-то могучая рука схватила Кощея за концы катаны-кладенца и уволокла обратно. Хлопок! – и одной кучей на поляне стало меньше. С восторженными воплями группа захвата подхватила Илью и на высоко поднятых руках потащила к заимке. Взгляд капитана наткнулся на растерянного проводника, вылупившего глаза на березку.
– Это куда это… Иван-то куда подевался…
– На царство, отец, на царство! – успокоил Афанасия Никодимовича капитан.– Я там, в тридевятом, за него похлопотал малость…
Рев двигателя заглушил последние слова Ильи. Из-за деревьев вынырнул вертолет и, дав круг над заимкой, пошел на посадку.
Маленькая однокомнатная квартирка Ильи с трудом вмещала всех желающих поздравить хозяина с присвоением ему очередного звания капитана. Дам на вечеринке не было по настоянию самого виновника торжества: на всю катушку он предпочитал расслабляться без представительниц прекрасного пола. Новоиспеченный капитан расстарался. Пили исключительно коньяк и шампанское. Веселье было в самом разгаре. Илья под громогласный хохот друзей рассказывал о своих похождениях в тридевятом царстве.
– Не могу, Юрьич… – Ухтомский вытер выступившие от смеха слезы.– Пойдем покурим, пока меня кондрашка не хватила… у меня ж сердце… не бережет старика!
Лейтенант помог выбраться шефу из-за стола, и они прошли в ванную на перекур.
– Ну артист! – Ухтомский присел на край ванны.– Пора нашему капитану менять амплуа. Ты ему по-дружески присоветуй на бумажку все это перенести. В любой редакции с руками оторвут.
– Ржевского от одного вида бумаг воротит.
– Это верно. А жаль. Такой фантаст пропадает. Ну до того складно врет…
– Угу,– невнятно пробурчал Кожевников, перед глазами которого стояло добродушное лицо Ивана.– Складно врет,– согласился он, поправляя висящую на батарее камуфляжку Ильи с присохшими к ней комьями грязи. Из кармашка выскользнуло золотое яичко и покатилось по желтой, с ржавыми разводами ванне. Полковник, кряхтя, нагнулся и подхватил удирающее яйцо:
– Это еще что?!!
– Что?
– Яичко… золотое…
– Не может быть,– выдохнул Кожевников, хотя внутренне и был готов к чему-то подобному.
– Да ты посмотри, посмотри!
Лейтенант осторожно принял из трясущейся руки Ухтомского яйцо. Ажурное творение неведомого мастера засверкало алмазными брызгами в свете тусклой шестидесятиваттной лампочки.
– С ума сойти…
– Е-мое… что же теперь с этим царством будет? – Лейтенант потерянно посмотрел на полковника.
– А что?
– Как «что», как «что»?!! Поручик там трое суток звездочки обмывать изволил…
– Да-а-а,– потрясенно протянул полковник,– это будет что-то…
«ИБО ВЕСЕЛИЕ ЕСТЬ РУСИ ПИТИ…»
Еще пятнадцать лет назад публикация книги О. Шелонина и В. Баженова была бы невозможной. Уж больно скользкая в ней затронута тема. И не столько тема, сколько основной прием, способствующий развитию сюжета и раскрытию характеров героев. Одним словом, почти все персонажи романа «Операция „У Лукоморья…“ пьют горькую.
«Нет меры хмелю русскому,– писал Некрасов.– А горе наше мерили?» Почему-то говорить об этой черте национального русского характера начиная с 30-х годов XIX века нужно было с сожалением, как бы оправдываясь перед кем-то. Вот-де пьем с горя, от тяжелой жизни или непроходимой тоски, чтобы не видеть всей мерзости окружающей жизни.
А между тем еще Владимир Святой, избирая для своей державы новую веру и не принимая ограничений ислама на употребление алкоголя, метко заметил: «Ибо веселие есть Руси пити. Без того не можем жити». То есть характер у нас такой веселый да разудалый, что выпивка русичам просто необходима. Для куражу, для настроения, для удали молодецкой. Вспомним, что одним из испытаний древнерусского богатыря на прочность, как о том свидетельствуют былины, была его способность выпить как можно больше зелена вина. Безудержно бражничает один из самых живых и симпатичных героев литературы XVII века Фрол Скобеев. Культом чары проникнута практически вся наша словесность столетья Просвещения. Да и романтики начала «золотого века» русской литературы были не прочь покутить. Критический реализм привнес в литературу требование вести трезвый образ жизни. Чтобы ничего не мешало видеть язвы и пороки действительности. Реализм социалистический, критично усвоив классическое наследство, оставленное предшественником, не внес существенных корректив в вопрос о пьянстве. «Пьянству – бой!» – провозгласил он.
Но, как бы ни старались классики и современники, пристрастие русских к спиртному стало общим местом, перекочевало в фольклор и в мировую культуру. А водка и застолье (читай, пьянка) перешли в разряд национальных символов, архетипов. Как выразился один из персонажей культового фильма «Брат»: «Водка – это русская идея». Вот и авторы романа об операции «У Лукоморья» густо замешали свое произведение на этой русской идее. Право слово, «там русский дух, там Русью пахнет». И запах этот – крепкий, забористый духан от свежевыгнанного первача.
Не стоит, однако, сводить весь роман лишь к апологии (или, наоборот, высмеиванию) пьянства. По своему жанру он относится к тому редкому типу, который получил в литературоведении название роман-анекдот. Одним из классических примеров такового является, например, «Чонкин» Войновича. Авторы использовали в своей книге практически весь набор архетипов современного анекдота: менты, лица нерусской национальности, Чебурашка с крокодилом Геной, демократия. И этот пласт тесно переплетен с фольклорно-сказочной стихией. Сталкиваются седая, былинно-языческая древность, христианская традиция и безбожно-атеистическая с жуткой примесью рудиментарного суеверия современность. При таком раскладе не могло выйти ничего иного, кроме юмористической фантастики.
Шелонин и Баженов четко определяют для себя те литературные приоритеты, на которые они ориентировались при написании книги. Путь указующим маяком для них послужило творчество одного из самых ярких представителей современной российской юмористической фантастики – Андрея Белянина. «В памяти всплыл книжный развал и курносый продавец, совсем еще мальчишка, азартно рекламирующий какого-то Белянина. Илья, обычно не клюющий на рекламу, умудрился соблазниться и не пожалел об этом. Перечитал раза три. От души повеселился. Еще мысль дурная, помнится, посетила: классно мальчик отпуск провел, мне бы так оттянуться. Пусть не месяц… неделю… или хотя бы три дня. „Ай да Белянин, ай да… как там дальше у Пушкина-то?.. Гм… молодец… Но удружил! Мерси, Андрюша!“… Таким образом, читатель должен догадаться, что „Операция „У Лукоморья…“ относится к тому же ряду, что и знаменитый белянинский цикл «Тайный сыск царя Гороха“. Здесь представлены практически те же герои: доблестный милиционер, Баба Яга, Кощей Бессмертный, зловредный петух, злобный Люцифер. Что же это, повтор, подражание мастеру? Не все так просто.
От книг Белянина роман молодого авторского дуэта отличает многое. Прежде всего жанровая специфика книги. «Тайный сыск» – ярко выраженный, хотя и сказочный, детектив. Там налицо преступление, расследование, поимка преступника и наказание оного. «Лукоморье» же – типичный, пусть и сказочный, боевик. Из разряда тех, которые повествуют о героях, попавших в Иномирье и наводящих там «порядок». Так что в данном случае более уместными были бы параллели с творчеством Бушкова, если бы не скрытая пародийность книги Шелонина и Баженова, завуалированно высмеивающей штампы фантастического боевика. Погони, драки, «разборки», братковско-новорусский сленг – все, к чему мы привыкли в среднего пошиба криминальном чтиве.
Книги о Никите Ивашове составляют цикл. Сюжет каждой из них завершен и одновременно дает автору возможность написать продолжение. «Лукоморье» имеет закрытый финал. Герои возвращаются на круги своя, зло повержено. Это, конечно, не означает, что в том случае, если роман будет принят читателем, авторам заказан путь к написанию сериала. И все же, полагаем, на одном томе можно остановиться. Дуэту нужно попробовать силы и в создании штучного продукта. Иначе есть опасность самоповторов и в конечном результате схода с дистанции, как это нередко случается с молодыми писателями, взявшими высокий старт, но затем не сумевшими справиться с обычным ритмом пробега.
Естественно, основным в каждой книге является не столько сюжет, пусть и самый занимательный и динамичный, сколько те, кто его двигает, то есть персонажи. Главный герой «Лукоморья» – капитан милиции Илья Иванов – в принципе мало чем отличается от своих коллег по профессии и «по несчастью». Типичный мент, попавший в нетипичную передрягу. Интересная закономерность, подмеченная нами в современной российской фантастике,– появление в галерее положительных героев нового лица – человека в милицейской фуражке. За последние несколько лет у народа возродилось доверие к нашей милиции, что и отразила литература, моментально реагирующая на малейшие изменения в настроениях публики. Модными были в середине 80 – начале 90-х годов прошлого века сенсационные разоблачения коррупции в высших эшелонах власти и правоохранительных органах? Пожалуйста! Литература сформировала отрицательный имидж сотрудников милиции, переродившихся ЗНАТОКов. Появились первые признаки стабильности общества, а значит, понадобились и определенные атрибуты, символы прочного государства, в перечень которых входят и органы защиты порядка? Извольте! Вот они, современные Путилины, Фандорины и графы Соколовы. «Тайный сыск царя Гороха» А. Белянина, «Охота на НЛО» В. Бурцева, «Нам здесь жить» Г. Л. Олди и А. Валентинова, «Рабин Гут» А. Лютого – это те произведения, в которых писатели-фантасты правдиво и высокохудожественно воссоздали суровые будни сотрудников милиции. «Операция „У Лукоморья…“ стоит в том же ряду.
Можно ли, впрочем, назвать «суровыми» будни Ильи Иванова? У многих читателей возникнут на этот счет небеспочвенные сомнения. Слуга закона, изготавливающий самогон? Помилуйте, да возможно ль такое? Да и в чем же его геройство? Неужели оно заключается в беспримерной борьбе с зеленым змием? Вспомним-ка поговорку, цитируемую персонажем уже упоминавшегося фильма «Брат»: «Что русскому хорошо, то немцу погибель». Водка, этот национальный русский продукт, становится мощнейшим оружием в борьбе со всевозможной нечистью. Истинно русские герои, как и их отважные былинные предки, проходят пробу на прочность посредством зелена вина. А полная до краев братина вовлекает в круг союзников и вчерашних врагов. Воистину волшебство.
Фольклорно-сказочные персонажи «Операции „У Лукоморья…“ представляются намного более удачными, чем образ главного героя. Полагаем, что роман был написан во многом из-за них. Соавторам было интересно и весело показать всем известных героев нетрадиционным образом. Вот, например, сцена торга Кощея и Люцифера из-за души Бессмертного. Ряд парадоксов: как отобрать душу у существа, которое по определению не имеет таковой и практически не может умереть; каков цвет крови Кощея Бессмертного? Или взбунтовавшееся говорящее зеркало, требующее проведения политических реформ и соблюдения гражданских прав. Вообще, в романе-анекдоте, романе-сказке Шелонина и Баженова есть и несомненные элементы научной фантастики. В частности, распространенные идеи параллельных миров, взаимно влияющих друг на друга. Сказочный мир испытывает несомненное влияние мира реального. Он не застыл в своем развитии на уровне былинных времен. Об этом свидетельствует хотя бы то, что Илья Иванов и его новые знакомцы без видимых затруднений говорят практически на одном языке. Новорусском. Никаких тебе „не лепо ли ны бяшеть“, „паки и паки“, „гой еси“, более уместных в устах выходцев из Киевской Руси. „Фильтруй базар“, „крыша поехала“, „брателло“, „пахан“ – и не иначе. Подобные речевые несоответствия ожидаемого и действительного становятся основным источником комического в „Лукоморье“.
Герои бессмертного романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» проделали гигантский путь в поисках смысла жизни и получили в финале «откровение» оракула Бакбюк: «Пей!» Герои «Операции У Лукоморья…» только то и делают, что пьют, чтобы в конце концов восстановить торжество Истины и Справедливости. Какой путь вернее? Об этом одному Богу известно, да еще разве что вам, Читатель.
Игорь ЧЕРНЫЙ
Читать бесплатно другие книги:
