Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему Звягинцев Александр
Однако вскоре подсудимый Риббентроп, при посещении Будапешта, высказал прямо противоположную точку зрения.
Я сейчас предложу вниманию Трибунала три документа, касающиеся поведения Гитлера, Риббентропа и Геринга в сложившихся обстоятельствах.
Я представляю в качестве доказательства документ СССР-235, являющийся записью очередной беседы между Антонеску и Гитлером от 3 апреля 1942 г.: «Я напомнил ему (Гитлеру), что венгерские государственные руководители в прессе и в парламенте не постеснялись публично заявить (после посещения Риббентропом Будапешта), что если они выступают (то есть посылают свои войска), тогда Трансильвания остается за ними; такие слухи ходят, а это очень деморализует румын. Гитлер дал мне честное слово, что подобные обещания не были сделаны и не могли быть сделаны и что это не соответствует действительности».
Таким образом, Гитлер жонглировал обещаниями, подстегивая своих сателлитов.
Следующий документ, который я представляю Трибуналу под № СССР-183, относится к трансильванскому вопросу и к подсудимому Риббентропу. Документ этот представляет собой запись беседы Антонеску с начальником протокольного отдела германского министерства иностранных дел фон Дернбергом, которая состоялась 10 февраля 1942 г. на границе. Прошу принять эту запись в качестве доказательства. Происхождение этой записи — все тот же личный архив маршала Антонеску, взятый Красной армией при наступлении. Я не считаю нужным оглашать полностью этот документ и ограничусь цитированием некоторых его мест:
«Фон Дернберг ставил вопрос об ордене „Карл I“, который требовал себе фон Риббентроп через различные официальные немецкие органы, находящиеся в нашей стране, или через румынские официальные органы, находящиеся при немецком правительстве…
…Я заявил г-ну фон Дернбергу, что не смогу до тех пор дать этой награды, пока г-н фон Риббентроп при первом же удобном случае не сделает публичного заявления перед Румынией (речь идет о трансильванском вопросе), в котором поднимет веру у румынского народа в борьбе, которую он ведет за справедливость и свои права в будущей Европе. А поэтому я могу дать ему эту награду с условием, что опубликовано об этом будет только после сделанного им заявления.
Г-н фон Дернберг попросил у меня времени на размышление. На другой день, перед тем, как выйти из вагона, он просил меня, чтобы я передал ему эту награду, сказав, что фон Риббентроп желает ее получить, и чтобы я не говорил Риббентропу о разговоре между нами, так как он обязуется опубликовать об этом награждении только по выполнении поставленных мною условий. При этом условии я и передал ему орден, но без вручения, однако, соответствующего удостоверения к нему».
Таким образом, Риббентроп согласен был отказаться от своего будапештского выступления, получив румынский орден.
В моем распоряжении имеется также запись беседы между Антонеску и Герингом. К сожалению, этот документ, обнаруженный наряду с другими документами в упоминавшемся мною личном архиве Антонеску, не имеет даты. Мы его представляем в таком виде, в каком нашли. Представляя эту запись под № СССР-238, я ограничусь цитированием лишь одного места: «1. Во время беседы в Каринхалле маршал Геринг был очень сдержан в отношении обсуждения трансильванского вопроса. По дороге в автомобиле он сказал господину маршалу (то есть Антонеску):
— В конце концов, зачем вы ссоритесь с Венгрией из-за Трансильвании, которая, по существу, больше немецкая, чем румынская или венгерская».
Можно, пожалуй, согласиться с тем, что на этот раз Геринг достаточно правдиво высказал точку зрения фашистских заговорщиков на трансильванский вопрос.
Я хотел бы сейчас, для того чтобы закончить освещение взаимоотношений Германии с вассальной Румынией, остановиться на вопросе о нефти. Румыния была одним из основных поставщиков Германии в этой области.
Но и в ходе войны гитлеровцы всяческими способами выкачивали нефть из Румынии. На это, кстати, ссылается в одном из оглашенных писем и Антонеску.
Я сейчас представлю два документа, которые достаточно полно иллюстрируют, чем являлся этот вопрос для Германии и какое значение придавали этому вопросу сами гитлеровцы.
Под № СССР-244 я представляю срочную телеграмму подсудимого Кейтеля на имя маршала Антонеску, поступившую к последнему 31 октября 1942 г.
Я не буду подробно говорить о том, что этот документ взят также из личного архива Антонеску, как и предыдущий. Я оглашаю эту телеграмму и прошу принять ее в качестве доказательства:
«Господину маршалу Антонеску.
Господин маршал!
От имени фюрера обращаюсь к Вашему Превосходительству и прошу Вашего личного вмешательства с целью ускорить доставку максимально возможного количества горючего итальянскому флоту, которое необходимо для ведения военных действий в Средиземном море.
Ввиду отсутствия средств снабжения, положение в Северной Африке дошло до крайнего напряжения. Переброска боеприпасов и продовольствия зависит исключительно от доставки необходимого количества горючего.
Прошу Ваше Превосходительство увеличить до максимума поставку горючего Италии, которое предназначается исключительно для снабжения флота, призванного удержать важные позиции в Средиземном море.
Я выбрал этот путь непосредственного обращения к Вам потому, что уверен, что Ваше личное вмешательство ускорит предоставление необходимой помощи.
Преданный Вам Кейтель — фельдмаршал».
Разрешите представить Трибуналу ответную телеграмму Антонеску Кейтелю.
Председатель: А не могли бы вы суммировать содержание этого документа?
Зоря: Я могу в двух фразах передать содержание этого документа. На слезную просьбу подсудимого Кейтеля дать возможно большее количество горючего Антонеску отвечает в своей телеграмме на имя Кейтеля, что свои обязательства он выполнил полностью, все то, что предусмотрено разнарядкой, установленной германскими инстанциями, дано, и больше дать нельзя. Если сэкономят что-нибудь внутри Румынии, может быть, чем-нибудь и помогут своим союзникам.
А вообще Антонеску просит принять уверения в совершенном к нему почтении и выражает Кейтелю особо высокое уважение, но нефти не дает.
Позвольте напомнить, господа судьи, что октябрь-ноябрь 1942 г. были месяцами, когда решалась судьба Роммеля в Северной Африке и когда Красная армия на моздокских рубежах преграждала путь немцам к грозненской и бакинской нефти.
Нефти у немцев явно не хватало.
Цитирую одно, еще не оглашенное место из записи беседы, состоявшейся 12 февраля 1942 г. между Антонеску и подсудимым Риббентропом. Запись этой беседы представлена мною Трибуналу ранее под № СССР-233.
В ответ на постановку Риббентропом вопроса о нефти Антонеску ответил:
«В отношении нефти… Румыния сделала, максимум того, что было в ее силах, большего она дать не может; единственным выходом из положения будет захват территорий, богатых нефтью».
Тут же следует отметить, что Антонеску не был оригинален в своих стремлениях к захвату чужих территорий, богатых нефтью.
Я прошу обратить внимание на документ из личной канцелярии подсудимого Розенберга, который озаглавлен «Преобразование Кавказа». Я представляю этот документ под № СССР-58 и прошу принять его в качестве доказательства. В июле 1941 г. подсудимый Розенберг следующим образом сформулировал германскую точку зрения в этом вопросе: «Интересы Германии заключаются в том, чтобы создать прочные позиции на всем Кавказе и тем самым обеспечить безопасность континентальной Европы, то есть обеспечить себе связь с Ближним Востоком. Только эта связь с нефтяными источниками может сделать Германию и всю Европу независимыми от любой коалиции морских держав в будущем. Цель германской политики: господство над Кавказом и над граничащими с юга странами, как в политическом, так и в военном отношении…
…Германская империя должна взять в свои руки всю нефть».
Господа судьи! Я позволю себе подробно не останавливаться на взаимоотношениях фашистских заговорщиков с другим своим сателлитом — Финляндией, ибо только что свидетель Бушенгаген дал достаточно подробные показания по этому вопросу и у Трибунала, по-видимому, должно было создаться известное представление об этом. Я только напомню, что по мысли, изложенной в пункте третьем раздела второго варианта «Барбаросса», Финляндия должна была прикрывать наступление немецкой десантной группы «Норд» — это части 21-й группы, имеющей прибыть из Норвегии, а затем оперировать совместно с ней. Кроме того, на долю Финляндии, по «плану Барбаросса» приходилась ликвидация русских сил на Ханко.
Я позволю себе также напомнить Трибуналу о том, что в представленном американским обвинением под № С-39 «Временном плане Барбаросса» вопрос об участии в войне Финляндии упоминается в разделе втором, где, как я уже докладывал Трибуналу, отмечалось, что: «Предварительные переговоры с финским генеральным штабом происходят с 25 мая».
Кроме того, я хотел бы напомнить следующее место из этого документа: «…Предусмотрена транспортировка с родины в Норвегию 10-й охранной дивизии, 18 артиллерийских батарей и для транспортировки в Финляндию одной усиленной пехотной дивизии с корпусными частями. Из этих сил для варианта „Зильберфукс“ предназначены одна пехотная дивизия, две горных дивизии и боевая группа СС „Норд“.
Запланировано после начала военных действий доставить еще одну дивизию по железной дороге через Швецию для нападения на Ханко».
Я думаю, что имею право здесь уже сейчас сразу отметить, что дата начала переговоров с генеральным штабом армии Финляндии — 25 мая 1941 г., которая указана во «Временном плане Барбаросса», не является точной.
Указание такой не соответствующей действительности даты было попыткой скрыть подготовку агрессии, представив ее вовне как якобы подготовку к так называемой превентивной войне.
В дополнение к показаниям свидетеля Бушенгагена, которые он давал здесь Трибуналу, я позволю себе представить под № СССР-229 показания полковника бывшей германской армии Кичмана, которые прошу принять в качестве доказательства.
Кичман работал с 1 октября 1941 г. военным атташе германского посольства в Хельсинки. Оглашаю очень небольшую цитату: «Германское правительство и верховное командование германских вооруженных сил совместно с правительством Финляндии и генеральным штабом финской армии, задолго до 22 июня 1941 г., вели тайные переговоры и подготовляли нападение на Советский Союз.
О подготовке к вторжению германской и финской армий на территорию Советского Союза мне стало известно при следующих обстоятельствах: в октябре 1941 г. по прибытии в Хельсинки на должность заместителя германского военного атташе я имел беседы с майором фон Альбедиллом, помощником германского военного атташе, ранее работавшим в отделе атташе генерального штаба сухопутных сил Германии.
Фон Альбедилл ознакомил меня с обстановкой в Финляндии и ее военно-политическим курсом, так как военный атташе генерал-майор Росоинг был тяжело болен и находился на излечении на курорте Меран в Тироле.
В этих беседах фон Альбедилл рассказал мне, что еще в сентябре 1940 г. генерал-майор Россинг по заданию Гитлера и германского генерального штаба организовал поездку особоуполномоченного маршала Маннергейма — генерал-майора Тальвелла в Берлин в ставку Гитлера, где им было достигнуто соглашение между германским и финским генштабами о совместной подготовке нападения на Советский Союз и о совместном ведении войны против него.
В связи с этим я вспоминаю, что когда в ноябре 1941 г. я посетил генерала Тальвелла в его штаб-квартире в районе города Аунос, он в беседе рассказал мне, что по личному поручению маршала Маннергейма он еще в сентябре 1940 г. одним из первых установил связь с германским верховным командованием в деле совместной подготовки нападения Германии и Финляндии на Советский Союз».
Я прошу разрешения закончить на этом представление документов, связанных со взаимоотношениями фашистской Германии с ее сателлитом — Финляндией, ибо, я повторяю, показания свидетеля Бушенгагена Трибуналу освобождают меня от этой обязанности.
Я хотел бы лишь сделать краткое резюме.
Показания Бушенгагена опровергают всякие попытки утверждений о том, что война, которая велась Финляндией, была особой войной и не зависела от целей войны фашистской Германии. Вступление Финляндии в войну было предусмотрено военными планами фашистских заговорщиков и соответствовало агрессивным намерениям финских правителей.
Финны, как и другие сателлиты Германии, вели войну в надежде получить во владение целые области и республики Советского Союза. О том, что финны претендовали на Восточную Карелию, Ленинградскую область и г. Ленинград, говорил Гитлер на совещании 16 июля 1941 г. В подтверждение этого ссылаюсь на документ американского обвинения под № Л-221.
Румыния и Финляндия — это были два сателлита Германии, о которых подробно упоминалось в варианте «Барбаросса».
Роль этих стран в военных планах германского фашизма определялась не только стремлением использовать их военный потенциал (что, безусловно, имело свое значение), но и их географическим положением плацдармов на флангах Советского Союза.
Как свидетельствуют представленные Трибуналу документы, включение этих стран в подготовку к агрессии против СССР фашистскими заговорщиками тщательно конспирировалось, так же, впрочем, как и вся подготовка по варианту «Барбаросса».
О третьем сателлите Германии — Венгрии в плане «Барбаросса» не упоминается совершенно.
Но это отнюдь не свидетельствует о том, что участие Венгрии в нападении на Советский Союз не было запланировано фашистскими заговорщиками.
Прошу разрешения сослаться сейчас на показания Паулюса, хотя и допрошенного в судебном заседании, в той части, где он говорит о политике Венгрии, определявшейся полным признанием руководящей роли Германии, что обусловливалось двумя основными факторами: стремлением к территориальным завоеваниям при помощи немцев и боязнью усиления Румынии как военного союзника Германии, а также и в той части, где Паулюс говорит о том, что Гитлер, по отношению к Венгрии, в смысле раскрытия своих планов, был гораздо сдержаннее, чем к другим сателлитам, считая будто бы венгров болтливыми. Правда, тут же Паулюс добавляет: «Существенной причиной являлось нежелание Гитлера предоставлять венграм захват русского нефтяного района Дрогобыч.
Впоследствии с открытием наступательных действий против Советского Союза ОКХ отдало приказ 17-й армии захватить Дрогобыч до прихода венгров».
Дальше Паулюс излагает обстоятельства своих переговоров с венграми относительно предоставления им вооружения. Это все то, что уже приводилось полковником Покровским. Я хочу сослаться только на то, что эти показания Паулюса, несомненно, несколько приоткрывают завесу над взаимоотношениями германского и венгерского агрессоров.
В этой связи я считаю необходимым вернуться к показаниям Рюскицай-Рюдигера, которые уже имеются в распоряжении Трибунала. Это документ под № СССР-294.
Касаясь оккупации Венгрией Закарпатской Украины в 1939 г., Рюскицай-Рюдигер показал: «…Это произошло … незадолго до начала германо-польской войны. Тогда казалось, что для Венгрии целью оккупации были прежде всего экономические выгоды и освобождение от Трианонского договора.
Но с того момента, когда район Закарпатской Украины стал граничить с Советской Россией, мы стали придавать совершенно иное значение этому оккупированному нами району.
Для нас, высших офицеров, было ясно, что политическое руководство как Германии, так и Венгрии придает этому району также стратегическое значение для будущих военных действий против Советской России».
Рюскицай-Рюдигер рассказывает далее о совещании, состоявшемся в конце марта 1941 г., на котором военный министр Венгрии Барта говорил о целях войны с Югославией. Среди этих целей Барта прямо указал на необходимость устранения Югославии как возможного союзника Советского Союза.
Однако более полная картина германо-венгерских взаимоотношений, имевших целью подготовку нападения на Советский Союз, содержится в сообщении венгерского генерал-майора Штефана Уйсаси.
Уйсаси с 1 мая 1939 г. по 1 июля 1942 г. являлся начальником разведки и контрразведки венгерского генерального штаба. В эти годы он по своему служебному положению был в курсе той тайны, которая окружала эту подготовку.
Кое-что из того, что ему известно, он рассказал в документе, который я представляю Трибуналу под № СССР-155.
Прошу принять этот документ в качестве доказательства. Я оглашу заявление Уйсаси в той части, в которой это может разъяснить рассматриваемый нами вопрос. Там есть раздел «Подготовка Германии и Венгрии к войне против Советской России», § 1 «Письмо Гальдера». Цитирую: «В ноябре 1940 г. на аудиенции у начальника королевского венгерского генерального штаба генерал-полковника Генриха Верта германский военный атташе в Будапеште полковник генштаба Гюнтер Краппе представил письмо генерал-полковника Гальдера, начальника генерального штаба сухопутных сил Германии.
В этом письме Гальдер информировал Верта о том, что весной 1941 года необходимо заставить Югославию, если нужно будет, силой „занять определенную позицию, чтобы этим впоследствии предупредить угрозу нападения русских с тыла. В этой предупредительной войне, возможной против Югославии и, несомненно, против России, должна принять участие Венгрия, что будет в ее собственных интересах“.
Верт ответил, что он согласен с мнением Гальдера, но заявил при этом, что венгерская армия недостаточно вооружена и в настоящее время не готова к войне против Советской России. Попутно он просил Германию о пополнении вооружения Венгрии.
О письме Гальдера и об ответе на него меня информировал генерал-полковник Верт.
После этого в Берлин была приглашена венгерская комиссия по вооружению. Она была составлена из офицеров-специалистов главной группы материального снабжения королевского венгерского министерства обороны и выехала в Берлин в декабре 1940 г.
Венгерские пожелания сводились к следующему…
Председатель: Генерал, не могли ли вы перейти к декабрю 1940 г., когда Кейтель пригласил венгерского министра обороны приехать в Берлин? Это ниже через несколько фраз.
Зоря: Я перехожу к этому абзацу:
„В декабре 1940 г. начальник штаба ОКВ генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель пригласил в Берлин венгерского министра обороны генерал-полковника Кароля Барта для того, чтобы:
a) лично обсудить вопрос о вооружении,
b) разработать план военно-политического сотрудничества Германии и Венгрии на весну 1941 г.
Это приглашение было передано в Будапешт, через королевского венгерского военного атташе в Берлине полковника генштаба Александра Хомлока.
Одновременно я получил подобное приглашение от адмирала Канариса — начальника иностранного отдела „Абвера“ в ОКВ“.
Я пропускаю длинный список лиц, сопровождавших Барта в его поездке, который приводит Уйсаси, и читаю дальше:
„…Договорились о следующем:
…Весной 1941 г. выяснится позиция Югославии, угроза нападения советских войск с тыла устранится.
Венгерская гонведовская армия будет для этого обеспечена 10-сантиметровыми полевыми гаубицами, современными танками и бронемашинами для одной механизированной бригады.
Венгрия должна дать в распоряжение Германии 15 оперативных соединений для войны против России (в том числе три механизированных соединения, одно кавалерийское и одно танковое), закончить строительство укреплений в Закарпатской Руси до 1 июня 1941 г., содействовать продвижению германских войск в районах, прилегающих к венгеро-югославской и венгеро-советской границе, обеспечить подвоз снабжения через Венгрию. Детали подготовки оперативных действий будут разработаны позднее посланными в Венгрию представителями германского генштаба.
За участие в войне Венгрия в виде политической компенсации получит земли в Югославии и в России (старое княжество Галич, предгорья Карпат до Днестра)“.
В марте 1941 г. состоялся визит в Будапешт полковника немецкого генерального штаба Эбергарда Кинцеля. Целью этого визита было окончательное отрегулирование вопроса о нападении на Югославию.
Вот что по этому вопросу сообщает Уйсаси: „Полковник Кинцель… прибыл в Будапешт в марте 1941 г. с письмом генерал-полковника Гальдера к генерал-полковнику Верту. Это письмо содержало настоятельное требование Германии об участии Венгрии в возможной войне против Югославии с мобилизацией 1, 2, 3, 4, 5-го армейских корпусов и против Советской России — при мобилизации 15 оперативных соединений, в том числе двух кавалерийских дивизий, двух механизированных бригад и одной стрелковой бригады.
В письме сообщалось о скором приезде в Будапешт комиссии немецкого генштаба во главе с генерал-лейтенантом Паулюсом для обсуждения совместных операций и продвижения немецких войск через Венгрию на Югославию.
Генерал-полковник Верт в ответ на это письмо пригласил германскую комиссию в Будапешт, обещал согласие Венгрии участвовать в войне против Югославии и выставить с этой целью три армейских корпуса, а именно: 1, 4 и 5-й. Что касается войны против Советской России, он в принципе согласился и обещал, по меньшей мере, мобилизовать 8-й армейский корпус (Кошице) и потребованные Гальдером механизированные оперативные соединения…
Об этой переписке меня информировал лично полковник германского генштаба Кинцель“.
Председатель: Генерал, по моему мнению, я не вижу ни малейшей разницы для Трибунала в том, намеревалась ли Венгрия выставить один армейский корпус, два армейских корпуса или три армейских корпуса против русских. Совершенно ясно из того, что вы уже прочли, если мы с вами согласимся, что фельдмаршал Кейтель в декабре 1940 года требовал, чтобы Венгрия предоставила в распоряжение Германии для войны против России определенное количество соединений. Какое значение имеет то, что последующие переговоры изменили количество этих соединений?
Мне кажется, что то доказательство, которое вы сейчас представили, является полностью совпадающим с теми доказательствами, которые вы уже представили. Оно ни в малейшей степени ничего не прибавляет к тому, что вы нам уже дали, и мне кажется, что вы могли бы перейти к следующему документу СССР-150. Весь текст до этого документа представляет собой просто переговоры между представителями германского и венгерского генеральных штабов касательно уточнения вопроса с том, какие именно соединения венгерской армии должны быть использованы.
Зоря: Я вполне согласен, что по этому вопросу можно ограничить представление доказательств. Но в документе Уйсаси содержатся некоторые сведения, касающиеся не только количества соединений, которые Венгрия обязалась выставить в случае войны против Советского Союза. Там, например, есть указание о том, какие методы в ходе подготовки войны применялись фашистской кликой в Венгрии по согласованию с гитлеровскими заговорщиками. И на этих методах я считаю необходимым остановиться. Поэтому я просил бы разрешения процитировать еще некоторые места из документа Уйсаси. Я имею в виду, скажем, фальсификацию данных о количестве советских соединений на венгеро-советской границе.
Председатель: Продолжайте, пожалуйста.
Зоря: „Генерал-майор Ласло как руководитель оперативной группы и мой непосредственный начальник приказал 2-му отделу генштаба составить доклад, который должен был подтвердить, что на венгерской границе сосредоточено 14 советских оперативных соединений, в том числе 8 моторизованных. Этот доклад составил полковник Корнель Хидай из учетного отделения.
Хочу здесь заметить, что разведкой, проведенной 2-м отделом королевского венгерского генерального штаба, было установлено, что на венгерской границе находилось всего только 4 советских оперативных соединения. Об этом обстоятельстве, согласно фактам, я доложил генерал-полковнику Верту и генерал-майору Ласло, но по приказу последнего мой правдивый, объективный доклад должен был быть переделан согласно его желанию“.
Далее Уйсаси рассказывает о провокационных планах милитаристской клики в Венгрии, которые имели целью создание внешних поводов для нападения на Советский Союз. Уйсаси сообщает: „Эти планы исходили от генерал-лейтенанта Фюттерера, его помощника подполковника Аримонда и генерал-майора Ласло. Они состояли в том, что в случае необходимости немецкие самолеты, замаскированные под русские, будут бомбардировать восточные пограничные области Венгрии бомбами русского происхождения“.
И, наконец, Уйсаси описывает события последних дней перед нападением на Советский Союз:
„24. VI-1941 года (насколько я помню) в 12.30 дня я получил сообщение, что советские самолеты бомбардировали Рахо (в Карпатской Руси) и обстреливали в его окрестностях поезда из пулеметов. В тот же день, после полудня, пришло известие, что советские самолеты бомбардировали Кошице. Вечером того же дня состоялось заседание коронного совета под личным руководством регента, который „на основе провокации Советской России“ решил объявить ей войну…
Я убежден, что это были немецкие самолеты с русскими опознавательными знаками. Это я обосновываю следующим:
a) генерал-лейтенант Фюттерер и германская пропаганда очень широко „распространялись“ по поводу этой бомбардировки;
b) генерал-майор Ласло немедленно приказал мне через отделение пропаганды 2-го отдела королевского венгерского генерального штаба получить фотоснимки найденных остатков „советских бомб“ и опубликовать их в прессе фашистских государств;
c) генерал-лейтенант Фюттерер, генерал-майор Ласло и подполковник Аримонд распространяли путем „пропаганды шепотом“ слух, что словацкие пилоты, находящиеся на службе у русских, бомбардировали Кошице и удачные попадания бомб объясняются тем, что эти пилоты хорошо знают местность“.
Это было, как указывает Уйсаси, 24 июня 1941 г. в 12 ч 30 мин дня. Мы располагаем документом, который устанавливает, что задолго до этого момента выступление Венгрии против Советского Союза было решено.
В представленном Трибуналу заявлении Рюскицай-Рюдигера содержатся указания на причины нападения Венгрии на Советский Союз. Может быть, точка зрения Рюскицай-Рюдигера на этот вопрос не является универсальной, но как свидетельство заместителя венгерского военного министра она не может не представлять интереса. Рюскицай-Рюдигер сообщает, что примерно в конце мая 1941 г. им был получен приказ о снабжении в первую очередь войск, расположенных в Закарпатской Украине, а через два дня состоялось секретное совещание командиров корпусов у начальника генерального штаба генерал-полковника Верта, на котором уже было сообщено о предстоящем нападении на Советский Союз. Я цитирую эти показания Рюскицай-Рюдигера: „Генерал Верт (начальник генштаба) обрисовал нам военно-политическую обстановку…
…Оказалось, что предстоит нападение Германии на Советскую Россию, в котором Румыния и Венгрия примут активное участие на стороне Германии…“
Дальше Рюскицай-Рюдигер указывает, что:
„…Решение об объявлении войны было принято на заседании совета министров по докладам премьер-министра Бардоши и министра Барта и утверждено коронным советом. Парламенту же этот вопрос не был представлен.
Эти решения… не вызвали удивления и являлись следствием долголетнего и добровольного фактического военного сотрудничества с Германией.
Венгерский генштаб и политическое руководство Венгрии, начиная с агрессии против Чехословакии, считали Германию опорой в своих ревизионистских планах. За этим следует оккупация Закарпатской Украины, потом стратегическая подготовка этого района как плацдарма для нападения на Советскую Россию“.
Уйсаси в своем сообщении упоминает германского военного атташе в Будапеште Краппе.
Бывший генерал-лейтенант германской армии Гюнтер Краппе действительно был германским военным атташе в Будапеште с ноября 1939 г. до 30 апреля 1941 г.
Впоследствии Краппе командовал 10-м корпусом войск СС армейской группы „Висла“ и был взят в плен частями Красной армии.
Прошу Трибунал принять в качестве доказательства под № СССР-150 заявление, сделанное Краппе в январе этого года. Следует отметить, что в основном обстоятельства, о которых упоминает Краппе, совпадают с тем, что сообщает Уйсаси. Поэтому я ограничусь тем только, что зачитаю некоторые места документа Краппе: „В октябре 1940 года я получил от ОКХ задание доложить о состоянии укреплений пограничного с Россией района (Прикарпатская Украина). Начальник оперативного отдела полковник Ласло сообщил мне, что пока там имеются только простые противотанковые препятствия, расположенные в глубину на один или два километра, и что начато строительство бараков для размещения частей.
Изыскания, необходимые для строительства бетонных дотов вдоль границы и дорог, будут проведены зимой“ и весной 1941 года можно будет приступить к строительству. Но прежде всего необходимо ассигнование средств на это строительство. Речь шла как будто о 6 000 000 пенго.
Генерал Верт разрешил мне поездку в автомашине через Мукачево к Ужгорскому перевалу.
Результат моей инспекционной поездки и сведения, полученные от Ласло, я сообщил в Берлин. Через некоторое время Ласло сообщил мне, что уже отпущены необходимые суммы для строительства этих укреплений».
В целях экономии времени, господа судьи, я коротко изложу содержание дальнейших показаний Краппе, которые сводятся к тому, что состоялась договоренность с военным министром фон Бартом об организации военных сообщений и военных перевозок в Венгрию германских частей. В связи с этим прибыл специальный аппарат, который занимался этими перевозками. Одновременно было получено разрешение на то, чтобы проложить в Венгрии совместно с почтовым ведомством специальную сеть связи для военных нужд, а затем целый ряд немецких офицеров был прикомандирован к венгерской армии для обмена опытом и инструктажа. Краппе сообщает, что с декабря 1940 г. венгерская промышленность была переключена на увеличение военного потенциала Германии. Этим руководил начальник управления вооружений генерал Лееб.
Заканчивая представление документов о сколачивании фашистскими военными преступниками агрессивного блока против Советского Союза, я считаю необходимым сделать замечания общего характера, вытекающие из этих документов.
Непосредственные мероприятия фашистских заговорщиков по включению Румынии, Финляндии и Венгрии в подготовку разбойничьего нападения на Советский Союз начались, по крайней мере, с сентября месяца 1940 г., когда была направлена военная миссия в Румынию.
Переговоры, сопровождавшие военную подготовку к агрессии против Советского Союза в каждой из этих стран, были в основном закончены в период сентябрь-декабрь 1940 г. Переговоры эти велись между генеральными штабами германской армии и армий сателлитов. Предметом переговоров во всех случаях были вопросы чисто военного характера — переподготовка войск, транспортировка воинских частей, согласование стратегических планов, установление количества дивизий, предназначенных для нападения на Советский Союз и т. д.
Такой характер переговоров свидетельствует о том, что предварительное согласие об агрессии против Советского Союза между фашистским правительством Германии и правительствами Румынии, Финляндии и Венгрии существовало еще раньше, чем начались эти переговоры.
И наконец, представленными документами устанавливается, что каждой из этих стран, в той или иной форме, фашистскими заговорщиками были обещаны территории, принадлежащие Советскому Союзу.
Я бы хотел сейчас отметить еще одно обстоятельство.
Для того чтобы получить полное представление о последствиях грабительской агрессии фашистов против Союза Советских Социалистических Республик, нельзя ограничиваться одним планом «Барбаросса».
Этот план стратегический. План военного нападения. План начала агрессии.
Вслед за этим нападением следовало, как известно, так называемое освоение и организация оккупированных территорий. Планы этого «освоения» и «организации», являющиеся планами уничтожения мирных граждан и ограбления оккупированных областей Советского Союза, были подготовлены, так же как и план «Барбаросса», заранее.
Советское обвинение утверждает, что имеющиеся в распоряжении Трибунала документы, и в частности такие документы, как инструкция от 13 марта 1941 г. (документ ПС-447), подписанная подсудимым Кейтелем, распоряжение о применении военной подсудности от 15 мая 1941 г. (документ С-50), подписанное им же, указание о пропаганде к плану «Барбаросса» (документ С-26) и другие, представляют собой предумышленное, подготовленное до нападения на Советский Союз уничтожение не только законных, но и всяких моральных норм поведения полчищами фашистских захватчиков на временно оккупированных территориях.
Еще не напав на Советский Союз, гитлеровцы установили и расписали по соответствующим параграфам этих инструкций, указаний, распоряжений методы расправы с гражданским населением, порядок и способы ограбления Советской страны и превращения ее в колониальную область Третьего рейха.
Когда же война началась, и тайное стало явным, фашисты не постеснялись перенести все эти вопросы на страницы своей печати.
Я представляю Трибуналу под № СССР-59 статью, напечатанную 20 августа 1942 г. в «Дас шварце Кор», газетке охранных отрядов фашистской партии, являющейся органом рейхсфюрера СС. В этой статье, озаглавленной «Германизировать ли?», открыто писалось: «Для одного из номеров газеты „Дейче Арбайт“, посвященного задачам переселения на Восток, рейхсфюрер СС дал следующий лозунг: „Нашей задачей является не германизировать Восток в старом смысле этого слова, то есть привить населению немецкий язык и немецкие законы, а добиться, чтобы на Востоке жили только люди действительно немецкой крови“.
Отрицание германизации не ново. Однако в устах рейхсфюрера СС как государственного комиссара по укреплению немецкой нации оно становится приказом.
В этом заключается весь смысл этих слов».
Отказ от германизации населения оккупированных стран и утверждение, что на Востоке «должны быть только люди действительно немецкой крови», на практике означали массовое истребление советских граждан, их ограбление, угон в рабство, уничтожение многовековой русской культуры, разрушение наших городов и сел. Я ограничусь сказанным, ибо эта тема, вернее несколько тем, разработаны и будут представлены Трибуналу моими коллегами.
22 июня 1941 г. после длительной подготовки немецко-фашистские полчища обрушились на Советский Союз. 170 дивизий, сконцентрированные на границах Советского Союза от Ледовитого океана до Черного моря, начали вторжение.
Военные задачи нападения были сформулированы в плане «Барбаросса»:
«Германские вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной операции Советскую Россию…
Для этого армия должна будет представить все состоящие в ее распоряжении соединения с тем лишь ограничением, что оккупированные области должны быть защищены от всяких неожиданностей».
Вариант «Барбаросса» предусматривал необходимость уничтожения Красной Армии, устранение возможности отступления ее боеспособных частей в глубь страны и быстрое достижение немецко-фашистскими захватчиками линии, с которой советская авиация не смогла бы подвергать воздействию германские области.
В качестве конечной цели по варианту «Барбаросса» намечалось закрепление на линии Астрахань-Архангельск, уничтожение авиацией уральской промышленности, захват Ленинграда и Кронштадта и, как решающий финал, овладение Москвой.
Господа судьи! Вчера вечером я остановился на том, что вариант «Барбаросса» предусматривал необходимость уничтожения Красной Армии, устранение возможности отступления ее боеспособных частей в глубь страны и быстрое достижение немецко-фашистскими захватчиками линии, с которой советская авиация не смогла бы подвергнуть воздействию германские области.
В качестве конечной цели по варианту «Барбаросса» намечалось закрепление по линии Астрахань — Архангельск, уничтожение авиацией уральской промышленности, захват Ленинграда и Кронштадта и, как решающий финал, овладение Москвой.
Политические цели, определившие военные планы, были сформулированы гитлеровцами во многих документах, которые были оглашены в суде. Но особенно ясно об этих целях говорилось на совещании в главной ставке Гитлера 16 июля 1941 г. Этот документ представлен американским обвинением под № Л-221.
На этом совещании Гитлер, Геринг, Розенберг, Кейтель и другие фашистские заговорщики решали, как им казалось, дальнейшие судьбы Советского Союза.
Крым с прилегающими районами Украины, Прибалтика, белостокские леса и Кольский полуостров объявлялись присоединенными к Германии. «Волжские колонии» должны были стать также областью империи. Бакинская область мыслилась как немецкая военная колония, Румынии отдавались Бессарабия и Одесса, Финляндии — Восточная Карелия, Ленинград и Ленинградская область.
Как известно, господа судьи, гитлеровцы всегда стремились к тому, чтобы их действительные, разбойничьи цели не получали бы огласки. На том же совещании в главной ставке 16 июля 1941 г. Гитлер, например, говорил, что является весьма важным не раскрывать своих установок перед всем миром, не осложнять своего пути излишними объяснениями и при мотивировке своих действий исходить из тактических намерений.
Подсудимый Розенберг 20 июня 1941 г. на совещании по вопросу о Востоке, запись о котором представлена американским обвинением под № ПС-1058, заявил, что большое значение имеет тактика, а политические установки будут определяться от случая к случаю, когда тот или иной лозунг сможет быть предан гласности.
Учитывая это обстоятельство, господа судьи, представляется полезным для нашего исследования обратиться к некоторым высказываниям фашистских военных преступников, относящимся к тому периоду, когда они считали возможным обнародовать некоторые свои политические установки.
В 1941 и в 1942 гг. фашистские орды прорвались на значительные территории Советского Союза, подходили к Москве, бой шел на берегах Волги.
Призрак «Великой Германии», господствующей над миром, маячил перед гитлеровскими заговорщиками. Наступил, казалось, тот самый случай, о котором говорил подсудимый Розенберг, когда можно было, с точки зрения фашистских преступников, «некоторые политические лозунги предать гласности».
Под № СССР-58 я представил Трибуналу документ из материалов канцелярии подсудимого Розенберга по вопросам германской политики в оккупированных районах Кавказа. Розенберг 27 июля 1942 г. так решил восточную проблему:
«Проблема Востока состоит в том, чтобы перевести балтийские народы на почву немецкой культуры и подготовить широко задуманные военные границы Германии. Задача Украины состоит в том, чтобы обеспечить продуктами питания Германию и Европу, а континент — сырьем.
Задача Кавказа, прежде всего, является политической задачей и означает расширение континентальной Европы, руководимой Германией, от Кавказского перешейка на Ближний Восток».
27 ноября 1941 г. подсудимый Риббентроп делал доклад о международном положении. Текст этого доклада опубликован в № 329-а газеты «Гамбургер Фремденблатт». Я представляю этот доклад в качестве доказательства под № СССР-347.
Риббентроп говорил в этом докладе: «Я хотел бы следующим образом резюмировать последствия этого поражения Советской России и оккупации большой части Европейской России в 1941 году.
1. В военном отношении, этим самым, последний союзник Англии на континенте перестал быть фактором, имеющим значение. Германия и Италия с их союзниками становятся, таким образом, в Европе неприступными. Кроме того, освободились колоссальные силы.
2. В экономическом отношении державы оси вместе с их друзьями и, тем самым, вся Европа, приобрели независимость от заокеанских стран. Европа раз и навсегда освободилась от угрозы блокады. Зерно и сырье Европейской России могут полностью удовлетворить потребности Европы. Ее военная промышленность будет служить военному хозяйству Германии и ее союзников, в результате чего еще больше возрастет военный потенциал Европы. Организация этого огромного пространства уже в полном разгаре. Таким образом, созданы все решающие предпосылки для конечной победы оси и ее союзников над Англией».
Я позволю себе представить еще один документ на ту же тему. Это выступление Геббельса в Мюнхене, опубликованное 19 октября 1942 г. в центральном органе нацистской партии «Фёлькишер беобахтер» (южно-германское издание).
Текст этого выступления представляется Трибуналу в качестве доказательства под № СССР-250. В этом своем выступлении Геббельс говорил: «Мы завоевали важнейшие хлебные, угольные и металлургические районы Советского Союза. Нам принадлежит сегодня то, что потерял враг. А так как то, что не достает противнику, прибавилось нам, то это ценится вдвое. В прошлом мы были народом без пространства, но сегодня это уже не так. Сегодня мы должны только придать определенную форму тому пространству, которое завоевали наши солдаты, сделать его полезным для нас, а это требует определенного времени.
Но если англичане утверждают, что мы проиграли войну из-за того, что потеряли время, то это утверждение только доказывает их полное непонимание обстановки. Время работает только против того, кто не имеет пространства и сырья. Если мы используем время для того, чтобы организовать завоеванные пространства, то оно будет работать не против нас, а на нас…»
Господа судьи, то, что Геббельс, подсудимый Риббентроп и Розенберг говорили об использовании завоеванного солдатами пространства, в ОКВ принимало более определенную форму планов дальнейшей агрессии.
В этом отношении представляет интерес следующий документ, который я представляю Трибуналу под № СССР-336 и прошу принять его в качестве доказательства. Этот документ представляет собой письмо германского военно-морского штаба, направленное в адрес главнокомандующих группами «Запад», «Север» и «Юг». Этот документ был обнаружен в германских архивах союзными войсками.
Письмо имеет заголовок: «Задачи дальнейшего ведения войны после окончания восточной кампании», имеет № 1385/41 и дату 8 августа 1941 г.
В эти дни фашистские заговорщики считали, что победа над Советским Союзом — всего лишь вопрос времени, и поэтому планировали дальнейшую агрессию.
Письмо, которое я собираюсь здесь процитировать, начинается словами: «Штабом морского командования получен проект директивы фюрера о дальнейших намерениях после окончания восточного похода.
Нижеследующие указания дают в общих чертах картину этих намерений и предназначены для личной ориентировки главнокомандующих и начальников их штабов».
Вслед за этим следует раздел второй, в восьми пунктах которого излагаются военные планы гитлеровцев после окончания восточной кампании.
Я опускаю, господа судьи, первые два пункта, в которых идет речь о задачах так называемого умиротворения оккупированных областей на Востоке и о распределении освободившихся войск между другими фронтами.
В пункте третьем представленного документа излагаются намерения фашистских заговорщиков в Северной Африке: «Усиление вооруженных сил в Северной Африке в объеме, достаточном для овладения Тобруком. Для планомерной проводки потребного транспорта необходимо возобновление налетов германских воздушных сил на Мальту.
При планомерном обороте транспорта можно рассчитывать на поход на Тобрук с середины сентября, если только условия погоды не обусловят отсрочки».
В августе 1941 г. гитлеровцы предполагали при помощи фашистской Испании захватить Гибралтар в том же году.
В пункте четвертом раздела второго письма, которое я только что вам представил, предусматривалось, что: «План „Феликс“ (цитирую дословно) — захват Гибралтара, — при активном участии Испании, должен быть осуществлен еще в 1941 году».
Гитлеровцы планировали также осуществление нападения на Сирию и Палестину в направлении Египта. В пункте пятом того же письма говорится: «В случае если после очевидного окончания восточной кампании удастся перетянуть на нашу сторону Турцию, предусматривается, после минимального 85-дневного срока подготовки необходимых сил, после предварительного обеспечения перевала через Кавказ и улучшения анатолийских транспортных условий в Турции с немецкой помощью, — нападение на Сирию и Палестину в направлении на Египет».
В том же самом письме в пункте восьмом содержится возможный вариант этого плана: «В случае если Турция, — пишется там, — не перейдет на нашу сторону, даже после поражения Советской России, удар на юг через Анатолию будет осуществлен против ее воли».
Господа судьи, Египет в планах фашистской агрессии занимал большое место.
О нем говорится и в пунктах шестом и седьмом раздела второго письма.
В пункте шестом сказано: «Удар на Египет и Киренаику (после падения Тобрука). Предположительно, что этот удар не может осуществиться ранее конца 1941 — начала 1942 гг.».
В пункте седьмом указывалось, что: «Если крушение Советской России создаст для этого необходимые предпосылки, предусматривается продвижение моторизованного экспедиционного корпуса через Закавказье в направлении Персидский залив — Ирак — Сирия — Египет.
Этот удар, по условиям погоды, будет возможен только в начале 1942 г…»
Только что представленный Трибуналу документ свидетельствует о том, какой оборот событиям предполагали дать фашистские заговорщики, если бы Красная Армия не остановила их агрессии.
Фашистские агрессоры надеялись в молниеносной войне разгромить Советский Союз, захватить его богатства, покорить советский народ и открыть тем самым себе путь к мировому господству.
Господа судьи, я подошел к концу моего изложения.
Позвольте, заканчивая представление документов об агрессии фашистских преступников против Советского Союза, кратко сформулировать следующие основные выводы:
1. Преступный замысел нападения на Союз Советских Социалистических Республик, имевший целью ограбление Советского Союза и использование его богатств для дальнейшей германской агрессии, созрел у фашистских заговорщиков задолго до того, как это нападение было осуществлено.
2. Непосредственные военные приготовления к нападению на Советский Союз велись фашистскими преступниками, по меньшей мере, в течение года и охватывали не только Германию, но и страны-сателлиты, в первую очередь Румынию, Финляндию, Венгрию.
3. Реализация преступных целей фашистской агрессии, заключавшихся в уничтожении мирного населения, ограблении Советского Союза и отторжении принадлежащих ему территорий, была запланирована заранее, до нападения на Советский Союз.
К счастью для всех свободолюбивых народов, Союз Советских Социалистических Республик, советский народ и его Красная Армия полностью опрокинули все человеконенавистнические планы фашистских захватчиков.
Красная Армия не только выстояла и остановила фашистскую агрессию, но вместе с союзными армиями привела гитлеровскую Германию к полной катастрофе, а фашистских военных преступников — на скамью подсудимых.
«Этюд» Йодля и Варлимонта для танковых колонн
Штабная работа по подготовке нападения на СССР началась в день капитуляции Франции, 22 июля 1940 г. Среди нескольких вариантов плана, представленных разными группами, Гитлер выделил «Этюд Лоссберга», который принадлежал генералам Йодлю и Варлимонту. Они предложили нанести главный удар на Москву через Белоруссию, по кратчайшему расстоянию. «Этюд Лоссберга», взятый за основу, и другие варианты обобщил генерал Паулюс. Он же провел в средине декабря 1940 г. штабную игру, по результатам которой в плане были сделаны важные уточнения.
Директива № 21, вариант «Барбаросса», была принята верховным командованием вермахта (ОКВ) 18 декабря 1940 г., а 31 января 1941 г. верховное командование сухопутных сил (ОКХ) издало «Директиву по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск».
Эти два документа и составили общий план предстоящей «молниеносной» войны. Предполагалось, что эффект от мощных ударов подвижными соединениями будет таков, что войска Красной армии будут разбиты недалеко от границы и не смогут отойти восточнее Днепра и Западной Двины.
Нападение, первоначально намеченное на май 1941 г., из-за незавершенных операций на Балканах было перенесено на июнь.
В нем приняли участие огромные силы — 190 дивизий Германии и союзников, 4 немецких воздушных флота, авиация Румынии и Финляндии, всего 5 тысяч самолетов. В танковых клиньях действовало 4300 бронированных машин. Общая численность наступающих войск составила 5,5 миллиона человек.
Однако Директива № 21 оказалась для вермахта и союзников невыполнимой. Выход на линию Архангельск — Астрахань не состоялся ни в 1941 г., ни позже, когда «молниеносная» война превратилась в затяжную.
Нацистские стратеги недооценили силы СССР, которого Гитлер опрометчиво назвал «колоссом на глиняных ногах» в предположении, что он развалится от первых же ударов. В реальности успехи первого периода войны сменились поражениями, а затем и полным разгромом немецких войск.
ДИРЕКТИВА № 21
ВАРИАНТ «БАРБАРОССА»
Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию (вариант «Барбаросса»).