Огненный шар Романова Галина
— Разные, — сказала Ин, чувствуя государево расположение. — И как бабы есть и как мужики настоящие.
— Если надолго задержитесь, я вам таких невест здесь найду… В князья пожалую, руководить будете.
— Спасибо, государь, — ответил Ник. — Спасибо за доверие, но нам бы во флот…
— Здесь мне решать, — прервал его Петр. Его взгляд стал строгим и даже суровым. — Шведов и прочих мы и так разобьем, а государство строить намного сложнее. Машка, ну-ка принеси нам вина, — крикнул Петр кухарке.
Толстая баба вбежала в комнату и поставила на стол большой кувшин и четыре кружки.
— Я с удовольствием выпью с вами за наше взаимопонимание.
Кухарка по имени Машка взглянула на ребят, бормоча что-то под нос. Петр сам разлил вино по кружкам и сказал:
— Я рад, что встретил таких серьезных и замечательных парней. За вас, молодые люди! А государю перечить не полагается, — заметил он и взглянул на Ника.
— Мы ни в коем случае, — сказала Ин.
— То-то. Пейте. Скажу князю Зотову, чтобы думал, куда вас определить. Сейчас отправлю людей в Кронштадт и займусь вами. Вы здесь мне нужнее. Вы толковые.
Жан не сводил глаз с толстой кухарки.
Петр встал, встали и ребята.
— Спасибо, государь, за прием, за уделенное нам внимание, — поклонился Ник.
— Ну, ступайте. А одежу надобно сменить, — посоветовал Петр.
— Пока мы в ней походим, а дальше видно будет. Можно? — попросил Жан.
— Ступайте, ступайте, — махнул рукой Петр.
Они вышли на улицу и снова столкнулись с толстой кухаркой Машкой.
— Теть, а теть, ты что ж такая толстая? — не выдержал Жан. — На государевых харчах разъелась? Жрешь все, что не приколочено?
Кухарка фыркнула и пошла прочь.
— А тебе это надо? — спросила Ин.
— Мне нет. Просто интересно, — ответил Жан.
— Вот болтун. Обидел женщину.
— Пусть не смотрит на меня своими маленькими глазенками.
— Она не на тебя смотрела, а на твою одежду, — сказала Ин.
Подъехал князь Зотов, подвели коней. Все уселись в седла и тронулись в обратный путь.
— Князь, когда люди в Кронштадт уезжают на боевые действия? — спросил Ник.
— Дня через два. Государь сам провожать будет и благословит на победу.
— Молодец государь! Нам бы таких руководителей, — заметила Ин.
— Его все уважают, — сказал князь. — Таких царей никогда в России не было.
— Это точно. А город он построит, и дочку вашу не спешите замуж выдавать, — сказал Жан.
Зотов приподнял брови.
— Это кто там, милостивый государь, такое сказал, не Петр Алексеевич ли?
— Нет. Он ничего не говорил. Я сам видел, как к вам какой-то балбес свататься приезжал.
— Это не балбес, а сын уважаемого человека, графа Переверзева.
— Вот-вот, я о том же.
Ник толкнул Жана коленкой в бедро.
— Ты сегодня рот закроешь? — тихо прошептал он.
Жан посмотрел на Ин и увидел ее серьезное лицо, понял, что полез уже не в свои дела.
— А впрочем, как знаете. Если у них любовь, то дело ясное.
— Вы мою дочь знаете? — спросил князь.
— Видел издалека. Хорошая барышня.
— Вот и жених хорош.
Зотов поехал вперед, увлекая за собой остальных.
Вечером Ин добралась до Березового острова и постучала в дверь домика, где жил Павел. На ее удивление, дверь открыл какой-то мужик.
— Мне бы Павла, — сказала Ин.
— Ты его не ищи, молодой человек, он завтра уезжает во флот на службу. Его теперь здесь не скоро увидишь.
У Ин замерло сердце.
— А где он сейчас?
— Бог его знает. Все собираются у Петропавловской крепости. Видимо, и он там будет.
Ин опустилась на крылечко и заплакала.
— Он что, брат тебе? — спросил мужик, подсаживаясь рядом.
— Больше, чем брат, — сквозь слезы бормотала Ин. — Где я его могу найти?
— Иди на ту сторону реки, к крепости. Завтра он со всеми отъедет в Кронштадт.
Ин поблагодарила его и двинулась в обратный путь.
Поздно вечером Жан пробрался к дому Зотовых и тихо постучал в окно Елизаветы.
Долго никто не подходил, потом из-за занавески показалось печальное лицо.
Елизавета открыла окно, и Жан вскочил на подоконник.
— Что с тобой? — увидел он ее печальные глаза.
— Ты что выдумал? — набросилась на него Елизавета. — Ты сумасшедший! Куда ты собираешься ехать?
— Да немного повоюю и вернусь, — улыбнулся Жан.
Девушка просто втащила его в окно и, обнимая, вся в слезах, стала умолять оставить эту затею.
— Там же убивают по-настоящему. Я тебя не отпущу.
Она целовала его, шепча какие-то неразборчивые фразы.
— Лиза, успокойся, что с тобой? — попросил Жан. — Мы все втроем уезжаем. С нами ничего случиться не может, мы же из будущего, ты же это знаешь.
— Пуля не разбирает, откуда вы, — хлопнет, и все. У меня дядя недавно погиб на флоте. Сколько убитых привозят, если бы ты знал. Я тебя не отпущу. Сейчас всех позову и скажу, что тебя люблю, и пусть тебя держат здесь. Ты не представляешь, как ты влез мне в душу. Я же тебе первому отдалась, только потому, что влюбилась. В тебя нельзя не влюбиться. Ты меня просто околдовал, дурачок.
— Успокойся, — сказал Жан. — Садись и успокойся. Давай поговорим серьезно, и звать никого не надо. Ты понимаешь, рано или поздно я исчезну из твоей жизни, из этого времени. Я бы очень хотел, чтобы все то, что было между нами, осталось, как вечный сон. Самый сладкий за эту жизнь сон, что нам когда-нибудь снился. Мне с тобой тоже очень хорошо, и не хочу тебе врать, но меня ждут там, дома. Я бы с большим удовольствием тебя забрал, но это невыполнимо. Поэтому давай жить реальной жизнью.
— Но на флот, на войну…
— Не забывай, что нам все равно надо будет встретиться еще, и обязательно, чтобы повидаться с твоей тетушкой, а мне с тобой. Только она может нас отправить обратно. Поэтому я вернусь и встречусь. Я приду к тебе и подарю тебе сладостные мгновения.
— Я не хочу мгновения, я хочу постоянства.
— Хорошо, как скажешь, — согласился Жан.
— Я тетушке все скажу, чтобы она этого не делала! — заявила Елизавета.
— Ты не скажешь, если меня любишь. Но это будет все потом. А сейчас мы все приняли решение и уезжаем завтра в Кронштадт.
— Хорошо, — согласилась Елизавета, вытирая слезы. — Но сегодня ты останешься со мной? Я тебя так все это время ждала.
— Ты так хочешь?
— Очень хочу. Я хочу снова и снова чувствовать тебя. Я просто схожу без тебя с ума. Представляешь, когда ты исчезнешь навсегда, что со мной будет?
— Я все понимаю, — сказал Жан. — Для этого я и пришел. Я тебя тоже люблю. Ты же у меня первая.
Елизавета обняла Жана, награждая поцелуями.
— Милый мой, — шептала она, — как хорошо, что ты есть на этом свете.
Глава 12
Ранним утром вся пристань у крепости была заполнена людьми. В домике Петра шло совещание. Государь дольше всего выслушивал военачальника графа Николаева.
Граф, высокого роста, подтянутый, с военной выправкой и строгим решительным взглядом, склонился вместе с государем над картой, лежащей на столе, и рассказывал о предстоящих событиях.
Петр слушал внимательно, не перебивал, лишь задавал некоторые вопросы, на которые тут же получал исчерпывающие ответы.
— Хорошо, — сказал Петр и выпрямился. — Ты мне скажи, как укомплектованы гроты?
— По солдатам полностью и два командира на каждый. От восьми до двенадцати пушек и снарядов в полном объеме.
— Командиров почему по два? — спросил Петр.
— Это мера, проверенная прошлыми боями, — объяснил Николаев. — Если один погибает, второй берет командование на себя, а не как в прошлые разы, когда погибает командир и начинается паника.
— Согласен. Что с провизией и водой?
— Обеспечены на десять суток.
— Мало.
— Дай бог, продержались бы хоть это время. Дальше подвезем.
— Надо не допустить врага до береговой линии, — приказал Петр. — Стоять всем насмерть. Буду ждать от тебя сообщений, а сам буду в Кронштадте до твоего возвращения. Обо всех решениях сообщать мне немедля.
— Будет исполнено, — ответил граф.
Петр выглянул в окошко и увидел причаливающих три больших корабля.
Всегда, когда Петр видел свое детище — корабли, в построении которых часто принимал участие и сам, он радовался. Глаза его светились, и прибавлялось решимости. Он резко обернулся.
— Гагарин, — обратился он к князю, сидящему рядом с Меньшиковым. — Люди к отправке готовы?
— Да, государь.
— Сколько этой ходкой увезут?
— Триста три человека, — ответил князь.
— Почему так неровно — триста три?
— Так получилось, государь, появились добровольцы.
— Хорошо. Подготовка в Кронштадте не менее трех дней, и в море. Все должно быть предусмотрено. Наша задача — неожиданность. Сам прибуду в день отхода кораблей в море, чтобы проводить и благословить на победу. Всех добровольцев закрепить за солдатами и матросами и чтобы принимали активное участие в боевых действиях.
— Есть люди, готовые хоть сейчас идти в бой, — сказал князь Гагарин.
— Это опытные и бывалые вояки?
— Нет, государь. Как раз молодежь. Я таких порывов еще не видел. Они рвутся в бой, как бешеные, поднимают дух остальным.
— Молодцы! Ты, Меньшиков, набирал людей?
— Конечно, Петр Алексеевич. Это моя работа. Я таких собрал, что будут холку врагу чистить, пока она не рассыплется.
— Хорошо! Вот такие нам нужны солдаты, — одобрил Петр. — Ну что, в добрый путь! Занимайся посадкой.
Петр подошел к Меньшикову, взял его за плечо и взглянул ему в глаза. — Когда наконец-то кончится эта война? Как она мне уже надоела. Столько работы мирной на берегу, а тут эти паразиты так и прут… — Он взглянул на графа Николаева. — Кто мне об этом скажет? Не дают спокойно жить и город строить. Стереть сволочей со свету, всех потопить, и пусть вся Европа знает, что Россию на колени не поставить. Как говорится: или грудь в крестах или голова в кустах — так сражаться, а там уж за мной не станет, всех героев вознагражу. Ну, с Богом! — Петр махнул рукой, и все вышли из домика.
Государь сел за стол, уставился в карту и еще долго рассматривал нарисованные на ней кораблики — план военных действий.
Жан стоял в стороне от Ника и Ин, ждал Елизавету, которая должна была появиться с минуты на минуту, чтобы проводить его на боевое крещение. Он с тревогой смотрел по сторонам, заодно высматривал и ее отца. Наконец появилась Елизавета и сразу бросилась Жану на шею.
— Я тебя умоляю, — разревелась она. — Не уезжай, не бросай меня.
— Лиза, ну хватит. Чего ты на самом деле? Я вернусь, точно тебе говорю. Вернусь и сразу к тебе. Всего пару месяцев, а то и меньше.
— Но каких месяцев, — шептала Елизавета. — Для меня они будут самые долгие и страшные. Ты подвергаешь меня таким испытаниям, которых я могу не вынести. Запомни, Жан, самые прекрасные дни и мгновения в этой жизни у меня были только с тобой. Если что с тобой случится, мне никто не нужен — уйду в монастырь, чтобы не видеть этого белого света.
Жан обнял девушку, поцеловал в дрожащие губы.
— Дорогая, я обещаю к тебе вернуться, и мы с тобой еще многое успеем сделать. Я обещаю и клянусь.
— Какая я несчастная на этом свете! — снова полились из ее глаз слезы.
— Твой отец идет, — заметил Жан.
— Пусть идет, пусть видит, что я тебя люблю, — она еще сильнее вцепилась в его плечи своими маленькими ладошками.
Князь Зотов подошел, остановился, строго взглянул на Жана.
— Если она обещает, то будет ждать, — сурово сказал князь.
Жан улыбнулся, ожидая услышать упрек в свой адрес, но произошло иначе, и его сердце забилось уверенно. Он обнял Елизавету и, взяв ее за голову, взглянул ей в глаза.
— Я тебя люблю, — сказал он так, чтобы слышал князь. — Слышишь меня, я тебя люблю, а значит, я вернусь. — Он поцеловал ее и обратился к Зотову. — Спасибо, что у вас есть такое сокровище!
Зотов, хотя и суровый человек, но в этот момент был растроган. Он хлопнул Жана по плечу и сказал, прижимая к себе дочь:
— Да хранит тебя Бог! — и перекрестил молодого человека. — Ступай себе с Богом, идет посадка.
Жан догнал Ника и Ин, которые поднимались по трапу. Следом спешил Павел.
— А ты куда? Государь отпустил? — удивился Ник.
— Как и вас, с благословением, — ответил Павел.
— Брешешь? Самовольно свалил, — сказал растроганный вниманием князя Зотова Жан.
— Жан, где ты набрался таких слов? — удивилась Ин.
— Потом скажу, смотрите, чтобы Меньшиков не видел нас. Вон он на берегу ходит, высматривает кого-то.
— Это он тебя, Пашка, ищет, — сказал Жан. — Сбежал, теперь лес валить некому. Когда вернешься, остров опять деревьями зарастет, все сначала начинать надо будет. Но в первую очередь государь тебя за ослушание выпорет как следует, чтобы работу не оставлял.
— Болтаешь много, за борт вывалишься, — ответил Павел.
Через полчаса корабли стали отчаливать от берега.
Ник смотрел на провожающих, что столпились на берегу, и ему становилось грустно.
Жан пробрался к Нику поближе и встал рядом.
— Ходил когда-нибудь в море? — спросил Жан.
— Никогда.
— Я тоже. Наверное, будет интересно.
— Очень, особенно в бою с противником.
— Ты как на прогулку едешь, — заметил Ник. — Как ты будешь воевать, когда такая качка?
— Научат. А если нет, то жить захочешь, сам научишься, — ответил Жан.
— Не зря ли эта затея? — спросил Ник.
— Испугался? С нами ничего не случится. Нас же еще нет на свете. Зато за Россию постоим, будет о чем вспомнить.
— Все равно никто не поверит.
— Главное, чтобы мы верили друг другу. Представляешь, когда вернемся туда, к себе, за триста лет вперед, будем вспоминать, как воевали. Сейчас там у нас со шведами вроде порядок — мирно живем.
— В нашем времени — да, — согласился Ник. — Здесь другое дело. Я думаю, ты тогда не станешь им объяснять политику на триста лет назад?
— Пользуйся моментом, пока здесь. Хоть немного с ними повоюем. Когда еще придется! — Жан плюнул в пенящуюся воду под кормой. — Морды, может, придется им побить… У нас же там не получится.
— Смотри, чтобы тебя не набили, хрюшку, — предостерег Ник. — А Ин где?
— Да вон стоит со своим лесорубом, — Жан кивнул в сторону. — Тоже мне вояка! Ему только топором махать.
— Ты сам-то к пушке смотри спереди не подойди, полководец хренов. Будешь, как Мюнхгаузен, на ядре летать.
— За меня не беспокойся, буду проситься в заряжающие. Нас должны там по кораблям распределить.
— Да, но мы должны быть все вместе, понял?
— А этот дровосек?
— Он что, тебе мешает? Будем вчетвером.
Ин молча смотрела на волны и слушала, как кричат чайки. Павел стоял рядом и тоже молчал. Каждый думал о своем. Кто-то затянул песню. Она была печальная и отражалась на настроении других.
— Отставить выть! — приказал граф Николаев. — Что за настроение?
— Настроение хорошее, барин, — ответил кто-то. — А песня не помешает.
— Так надо веселую петь, а не такую грустную.
Кто-то запел частушки, да еще и с крепким матом.
— Вот это дело, — заметил граф. — А то приуныли тут, как на каторгу едете.
— Смотрю я на эти волны, — наконец сказал Павел, после долгого молчания, — и вся жизнь перед глазами проплывает. Помню еще, лет десять назад, бегал в деревне босиком по огороду, подавил у матери все огурцы. Ох, и лупила она меня… Мои же все из крепостных были, и я такой же. Потом власть поменялась… я вырос. На престол пришел Петр и затеял стройки. Вот я и подписался. Лучше быть на воле, чем прислуживать и унижаться какому-то барину. Я и выбрал свободу. У меня в деревне остались старые родители и братик с сестренкой. Подрастут, обязательно их к себе заберу. Нечего спину гнуть на какое-то рыло — лучше строить города и жить по-человечески. Государь рабочий люд в обиду не дает, а там полный произвол…
— Когда-то будет хорошая жизнь, — сказала Ин. — Как у нас. Каждый себе хозяин будет.
— Мы до этих дней не доживем, — вздохнул Павел. — А как хотелось бы хоть на мгновение попасть в ваши времена!
— Это жизнь, Паша. Никто в этом не виноват. Кто-то еще будет после нас, потом еще и еще… Так до бесконечности. Жаль только одно, что жизнь — короткая штука. Не успеваешь войти во вкус, как тебя уже нет.
Павел взглянул на Ин.
— Чудеса какие-то. Надо же так было встретиться — с интервалом в три века!
— Не грусти. Ваши времена по-своему интересны. Они исторические, про них у нас учат в школе. А о нас когда еще заговорят — неизвестно, и мы об этом тоже не узнаем. И вообще, что-то не нравится мне, Пашка, ты говоришь, как будто исповедуешься. К чему все это?
Павел пожал плечами.
— Грустно что-то на душе, — сказал он задумчиво, всматриваясь, как корабль рассекает воду и бегущие в стороны волны уходят далеко к берегам Невы. — Не знаю, что со мной, но грустно.
Он взглянул на Ин.
— Выбрось все из головы. Вернемся, наступят у вас хорошие времена. Будете жить спокойно.
— Нет, — ответил он. — Я без тебя не смогу так жить.
— Да ты посмотри вокруг, — сколько девушек хороших. И ты парень хоть куда — красавчик. Все в твоих руках, у государя на хорошем счету. Он уважает таких. Быть тебе, Паша, большим человеком в этой жизни, ты уж мне поверь.
Ник стоял между Жаном и Ин, молчал, тоже думал о своем. Ин толкнула его в бок:
— А ты что? Что за пацаны пошли, сконфузились сразу. Страшно?
— Очень, — ответил Жан. — Особенно мне.
— И чего ты боишься? — спросила Ин.
— Я? Не знаю. Боюсь, что всех шведов для меня не хватит. Лупить буду, как собак.
— Ты опять за свое, — Ин взяла его за руку.
— Я как всегда. Грустить будем потом, — сказал Жан.
— Вот бы мне такого парня, — улыбнулась Ин, поглядывая на Павла. — Жан не грустит, всегда веселый, всегда на все имеет ответ. Что это за девушка тебя провожала, Жан?
— Никто меня не провожал, тебе просто показалось.
— Да ладно. Мы все видели, как ты с ней целовался. Влюбился что ли? И чем же ты ее так очаровал? — допытывалась она.
— Тебе скажи, и ты захочешь, — Жан взглянул на Павла. — Ты не обращай на нее внимания. По нашим меркам, я малолетка, и с меня спроса нет.
— Видела я тебя, малолетку. Такой, как ты, любую соблазнит.
— Что, понравился? — Жан с хитрецой взглянул на Ин.
— Ничего, — сказала она и взяла Павла за руку.
— Вы это о чем? — спросил Павел.
— Да болтают они действительно ни о чем, — ответил Ник. — Душу отводят от дурных мыслей.
— Пашенька, все нормально, — прижалась к нему Ин. — Это мы так, просто о своем.
Через два часа корабли уже подходили к острову Котлин. Народ заметно оживился, устремив свои взгляды вдаль, где показалась земля.
— А Кронштадт? — спросил Ник.
— Он здесь почти рядом. Это военная база государя, — пояснил Павел. — Я там никогда не был, но многое слышал.
К острову корабли подходить не стали. Обошли его стороной, но уже было видно несколько больших военных кораблей у его берегов. Они были оснащены пушками и наводили страх одним своим видом. Корабли были просто огромные. Рядом стояло еще несколько, но поменьше, и на них уже можно было разглядеть людей, которые провожали взглядом проходившие корабли с новым пополнением.
— Надо идти на большой корабль, — решительно сказал Жан.
— Куда пошлют, — ответил Павел.
— Послать могут куда угодно. У нас посылают не только на корабли, — ответил Жан. — Нам надо самим напроситься или, в крайнем случае, просто туда пробраться самостоятельно.
— Ну, ты у нас парень идейный, покажешь, как это можно будет сделать, — сказал Ник.
Еще спустя час корабли подходили к причалу Кронштадта. Здесь их встречало около десятка человек. Вдалеке стояло несколько палаток, а дальше большие и длинные деревянные бараки — склады под оружие и для жилья.
Вновь прибывших построили в длинный ряд, и какой-то начальник пошел вдоль строя, указывая пальцем на каждого и что-то говоря сопровождавшим его людям. Те указывали, куда идти тем или другим.
Читать бесплатно другие книги:
