Меценаты зла Данилов Павел

Кирилл пробежал вдоль поезда и ринулся в кишку туннеля в обратном направлении. Жандармов не было, значит, поезд остановился здесь вынуждено, когда вырубили питание. На краткий миг звездолетчик почувствовал облегчение – операция по захвату еще не развернулась на полную катушку. «Чего радуешься? Метро – это ловушка. Просто очень большая, – одернул себя Кирилл. – Даже самая выносливая крыса вылезает на поверхность, когда кончается вода и еда».

Жак бежал следом, ошарашенные пассажиры покидали поезд и выжигали взглядами спины террористов. Кирилл физически ощущал на себе ненависть, непонимание и даже зависть жителей Тайлы.

– Куда… бежим… – выдохнул Жак. – Там такая же станция.

– Должны быть служебные помещения, проходы… – с неуверенной надеждой сказал Кирилл. – Во всех метро есть побочные ветки и шахты.

Автомат, пистолет, сумка с едой, топором и всякой мелочью болтались, бились, тянули вниз. Громов сразу вспомнил тренировки на выносливость в боевой спецшколе Марса. Там они бежали по старым разработанным шахтам, по ледяной корке и каменной крошке, в горку и по узким туннелям. И на каждом из учеников были гравитационные ботинки с силой притяжения в полтора земного «g». Один умник решил переобуться, и был отчислен на следующий день, как не прошедший испытание.

«А ведь мне тогда было двадцать, – подумал Кирилл, – пять семестров в колледже на инженера, три года в полетах и ты, парень, расслабился. Форму держишь, но не совершенствуешься». Тут же пришла встречная мысль: «Нашел время для самобичевания».

Сзади хрипел Жак. Вот кто форму не держал, да и не имел ее никогда.

– Ты куда на середину вышел? Поедет поезд – прихлопнет, как муху, – раздраженно предупредил Кирилл, переходя на шаг. Затем покачал головой и добавил: – Еще бы по рельсу пошел.

Француз не ответил – не хватило дыхания.

– У тебя кровь течет, – вскоре сказал он, останавливаясь.

Громов дотронулся до шеи, пальцы покрылись влажным и липким. От бега кровь пошла сильнее. Жак вытащил из аптечки бинт и баллончик замораживающего аэрозольного антисептика. Кирилл припал на одно колено, чтобы экс-водителю было удобнее заниматься врачеванием.

Громов дернулся, когда ледяная струя ударила в рану. Зато через секунду блаженно улыбнулся, боль и жжение растворились в ледяных пальцах аэрозоля. Жак, придерживая начало бинта тремя пальцами, словно хотел взять щепотку соли, аккуратно, но туго обмотал шею спутника.

– Спасибо, – хотел кивнуть Кирилл, но помешала повязка.

– Меньше башкой верти, – посоветовал Жак, – повезло, что ни вену, ни артерию не задело.

Громов поднялся на ноги и зашагал дальше. Сзади топал француз.

– Уверен, что сейчас идет срочная изоляция всех станций в городе.

– Никого не впускают, выпускают только с документами и после допроса, – согласился Жак.

– Значит, идти наверх нет смысла.

– А куда еще? – тупо спросил француз.

Громов развел руками.

– Ждать, пока ветку снова не запустят, пока внимание жандармов не ослабнет.

– Неделю тут что ли сидеть? – сдвинув брови, с вызовом спросил Жак.

– Хочешь, пошли, прорвемся с боем, – не выдержал звездолетчик, – ты первый, я прикрываю.

Громов увеличил темп, чтобы не продолжать дурацкий разговор. «Критиканство еще никому не помогало. Лучше б предложил что-нибудь, – подумал Громов. – Его все-таки планета. Как будто я специально все затеял, чтобы осуществить тайную мечту – пожить недельку в метро».

Первое ответвление встретилось почти через километр от станции. Кирилл едва не прошел мимо. Остановился, когда почувствовал на щеке легкий ветерок.

– По крайней мере, есть, где спрятаться, – освещая метровый проход, сказал Громов.

Потолок сомкнулся над головой где-то на уровне поднятой руки. Стены едва не задевали плечи. Несмотря на это, воздух стал свежее.

Кирилл вспомнил свою тесную каюту на корабле и затосковал. Сейчас бы они уже подлетали к Spes. Как там капитан? Что скажет отцу? А что скажет отец матери? Бедные-бедные предки. Они-то знают, что Тайла – хуже коллапсара. Система Rex, как черная дыра, втягивает все неугодное ей. И уже никогда не выпускает. «Я нарушу этот закон социальной физики», – стиснув зубы, мысленно пообещал себе, родителям и друзьям Кирилл.

Бетон шуршал под ногами спутников. Громов чувствовал, что пол идет с небольшим подъемом. Сквозняк усилился, и Кирилл положил палец на спусковой крючок автомата. Звездолетчик понимал, что фонарь выдает его с потрохами, но оставаться в полной темноте было еще хуже.

Проход закончился, как и начался. В глухой стене, на уровне головы, было отверстие тридцать на тридцать сантиметров.

– Триста шагов, чтобы посмотреть на вентиляцию, – пробормотал Жак. – Шестьсот самых бесполезных шагов в моей жизни.

– Ты их еще не сделал, – отозвался Громов. – Отдохнем?

И, не дождавшись ответа, сбросил сумку на пол.

Жак достал из сумки бутылку воды и сел на корточки, опершись спиной об стенку. Кирилл сузил пучок фонаря до минимального и положил автомат стволом к стене. Робкий лучик, зажатый меж темных стен, позволял различить лишь очертания предметов на расстоянии вытянутой руки.

Удовлетворившись маскировкой, Громов достал паек и курицу. Разорвав птицу пополам, он распаковал захваченный у патрульных трофей. В пайке оказалось два тюбика с витаминизированным желе, четыре сухих питательных хлебца и пластиковая банка с саморазогревающимся супом.

– На космическом корабле рацион и то лучше, – откладывая суп обратно в сумку, заметил Кирилл. – Несильно власти балуют своих песиков.

Громов выдавил желе на хлебцы и быстро, методично, без намека на наслаждение съел их. Затем пришел черед курицы. Кирилл отбросил спешку и, разрывая мясо на длинные тонкие волокна, опускал их в рот. Жак же ел без всякой фантазии – кусал, жевал, глотал.

Француз закончил трапезу первый.

– Что теперь? – шепотом спросил он.

Кирилл еще с минуту жевал и только потом ответил:

– Не знаю. Сидеть здесь и ждать, пока ситуация утихнет или идти и искать убежище понадежнее.

– Здесь мы в ловушке. Пару шашек с газом и готово.

– У нас маски есть, – напомнил Громов.

– Бронированные экзоскелеты наденут, и не помогут ни автоматы, ни маски, – пессимистично заявил Жак, – еще и сами попросимся к ним, когда еда и вода кончатся.

– Да-а, осады мы не выдержим, – хмыкнул Громов. – Хотя в туннелях мы рискуем сами нарваться на военных.

– Выбираем из двух зол, – развел руками Жак.

– Есть еще третий вариант, – поднимаясь на ноги, сказал Кирилл. – Сдаться.

– Тогда и четвертый ничем не хуже, – скептически заметил француз. – Застрелиться.

Спутники взяли сумки, и Кирилл выключил фонарь. Темнота вязким коконом сомкнулась над людьми. Хотя в таком проходе даже в полной темноте споткнуться или заблудиться мог только умственно отсталый неудачник.

Когда до главного туннеля оставалось полсотни шагов, Кирилл стал различать очертания предметов – в туннеле включили освещение. Стараясь шагать бесшумно, спутники подошли к выходу. Кирилл жестом показал Жаку остановиться. Француз послушно замер.

Громов по очереди, словно переходил дорогу, посмотрел в обе стороны. Под потолком, через каждые десять метров, светили тусклые лампы. Кирилл махнул Жаку, и спутники вошли в туннель.

– Надо было на такси ехать, – уныло оглядывая стены, сказал Кирилл.

Жак безмолвствовал.

Такой же проход, только с другой стороны, встретился метров через сто.

– Пойдем, – сказал Кирилл.

– Вентиляций не видел? – угрюмо спросил Жак.

– Если она будет хотя бы полметра – есть шанс выбраться.

– Не будет. Пошли дальше…

Громов закрыл рот Жака ладонью и втолкнул в проход. Француз хотел возмутиться, но в этот момент услышал громкий разговор – три голоса о чем-то увлеченно спорили. Спутники вжались в стену и приставным шагом стали уходить вглубь вентиляционной шахты.

Не прошли они и полсотни метров, как квартет патрульных поравнялся с ответвлением.

– Идите, мне отлить надо, – сказал один из жандармов, не участвующий в споре, – заодно проверю проход.

– Заодно проверь, закрыта ли дверь, – сказал один из группы.

Трое спорщиков сбавили шаг и продолжили громогласный разговор:

– А я тебе говорю – броня это новая.

– Обычная хамелеонка, – ответил второй.

– Лазер по минуте держит? Пули, как горох отлетают? – с водопадом скепсиса поинтересовался первый.

– Может, они новое вещество синтезировали? Абсолютная броня, – вмешался третий.

– Ага, и отправили нам этот подарочек для исследований, – хмыкнул второй. – Говорю, хамелеон. Такой у всех космолетчиков, заведующих безопасностью. Просто наши парни сплоховали, а вы сразу ищете оправдание в сверхоружии врага. Друг-то его, вообще в кроссовках, джинсах и футболке шастает.

– Может, они из системы Ганга? – снова подал новую идею третий. – Говорят, там до сих пор заговоры знают, магия там всякая в ходу.

– Думаешь, волшебника прислали? – заржал первый.

– Так и доложим начальству, – подхватил второй, – объект – чародей. Не взят по причине магического…

– Да пошли вы, – перебил третий.

Дальше Кирилл не слышал.

Четвертый жандарм, равнодушный к форме беглеца, прошел метров тридцать, остановился и зажурчал. Кирилл молил Черную Невесту, чтобы этим его разведка и закончилась. Но, видимо, для бога космоса они были слишком глубоко под землей. Жандарм застегнул ремень и прилежно пошел дальше по проходу.

– Они зд…! – успел прокричать жандарм и забулькал. Изо рта пошла кровь, ногти в последних судорогах начали карябать стены.

Кирилл дернул за руку шокированного, завороженного убийством, словно кролик взглядом удава, Жака.

– Бежим!

Дважды француза просить не пришлось. Не зная, на что надеясь, они ринулись по проходу.

Сзади послышался топот шести ног. Один из жандармов запнулся о труп товарища и с грязными ругательствами полетел на пол.

Кирилл, не оглядываясь, трижды выстрелил из пистолета через левое плечо. Попасть он и не мечтал, но немного остудить пыл преследователей надеялся.

– Стоять! – крикнул жандарм. – Бежать некуда!

«Чего ж вы тогда торопитесь? – подумал Громов, – если мы никуда не денемся? Какая дверь должна быть закрыта?»

Дважды в боковых стенах попадались вентиляционные отверстия. Но даже на бегу Громов понимал, что им в них не пролезть.

Если не считать, что Кирилл тащил на себе в два раза больше Жака, француз бежал с ним наравне. Проход был близнецом предыдущего ответвления лишь поначалу. Вскоре он расширился до нескольких метров и ощутимо пошел вниз. Спутники рванули еще сильнее.

Несколько раз в спину ударило слабым разрядом тока – реакция формы на импульсы выстрелов, а один раз Громова словно ткнули пальцем в ягодицу.

«Парализатор и допотопный дротик, – определил Громов, – мы нужны живые». Извечное преимущество убегающих агентов, шпионов, разведчиков – это связанные руки преследователей. Каждый солдат понимал, что начальство не будет разбираться, сколько «живых боевых единиц» погибло. Главное – результат. Живой и желательно почти невредимый вражеский «язык».

«Жак у них, наверное, вообще по категории предатель идет. А что? Давний тайный агент, сумевший приблизиться к правительственным низам, при этом оставаясь на свободе. Получил сообщение от врагов и подстроил побег важного разведчика. Чем не версия?»

Сзади солдат повторял на всех каналах связи, что оба объекта обнаружены в таком-то секторе и оказывают сопротивление. Кажется, это был тот, который считал, что на Кирилле «обычная хамелеонка».

Стоило впереди показаться двери, Жак немного замешкался, пропуская Кирилла вперед. Не останавливаясь, Громов впечатал увесистый ботинок в дверь. Не откройся она сразу, серьезное повреждение голеностопа звездолетчику было бы обеспечено. Хрустнул разрываемый задвижкой замка пластик косяка.

Громов начал заваливаться назад, но его придержал Жак. Кирилл, снова забыв про повязку, попробовал кивнуть – получилась короткая шейная судорога. Прихрамывая, он ввалился в дверной проем.

Толкнув на ходу толстую, но теперь безвольную дверь, Громов прикрыл на время спины от огня преследователей. Язык замка с едва уловимым хрустом вошел обратно в зияющую рану коробки. Прочность двери имеет значение, но многие забывают, что не менее важны крепость косяка и замка. Чаще, они даже важнее.

Через несколько шагов каменная кишка оборвалась. Кирилла и Жака окружила безобразно огромная пещера – настоящий подземный мир. Громов врубил фонарь на полную мощность и посветил во всех четырех направлениях. Луч, бьющий из универсального автомата, пасовал. Даже потолка спутники так и не смогли разглядеть. Свет растворялся, словно капля сливок в крепком кофе.

Кирилл быстрым шагом заковылял направо. Так вбежавшие солдаты сразу окажутся у него под прицелом.

Эта группа патрульных оказалась не столь самоуверенна, как их предшественники. Несколько выстрелов прошили дверь, но в пещеру так никто и не вошел – ждали подкрепления. Видимо, смерть друга и бесполезный парализатор подействовали на солдат отрезвляюще.

Кирилл для острастки выпустил в открывшуюся дверь пару пуль. В ответ прилетели ругательства и проклятия.

– Как бы не заблудиться, – озираясь, сказал Жак.

– Уже, – ответил Кирилл, – назад все равно дороги нет. А впереди…

Фразу продолжил перестук щебенки под ногами. Было видно, что строительство в этой части метро уже полвека оставалось в зачаточном состоянии.

Кирилл и Жак снова оглянулись на дверь. Рядом с ней образовался тусклый пузырь света, напоминающий отсюда недозрелый плод хурмы.

– Я выключу фонарь, пока не уйдем с прямой линии, – сказал Кирилл. – Надо чтобы они подумали, что мы поменяли направление.

– Куда идти-то? – испуганно спросил француз. – Темень, костей не соберешь.

– Вперед, пока что вперед.

Спутники, касаясь друг друга плечами, сделали первые шаги во мрак.

Что-то хрустнуло и переломилось со звуком, который наполняет лес во время лесоповала. Пол под ногами поплыл, наклон резко увеличился.

Катились, шуршали камешки и тут же смолкали, чтобы отозваться последним глухим вскриком где-то внизу. Громов попытался остановиться, рухнул на спину, но продолжал скользить вниз с неумолимостью горной лавины. Рядом, цепляясь восьмью пальцами за гладкий бетон, съезжал на животе Жак.

А потом в ноги ударила пропасть.

Глава шестая

Кирилл летел пару секунд и, кажется, даже успел вспомнить Spes и любимый корабль. Земля немилосердно ткнулась в ушибленную пятку, а через мгновение парализовала предательским ударом в копчик. Кирилл не выдержал и вскрикнул от пронзившей все тело боли. Казалось, словно он выпустил из позвоночника тысячи игл внутрь себя, которые прошили кости, органы, мышцы, кожу…

Рядом, в каменной луже щебня, стонал Жак. Бетонная крошка, известковая пыль, деревянные щепки продолжали мусорным дождем сыпаться на людей.

Громов со страхом, что потерпит неудачу, попробовал пошевелить рукой. Тело подчинилось с явной неохотой. Скуля, словно голодный и побитый щенок, Кирилл с усилием перевернулся на живот. Включив фонарь, он окинул взглядом катастрофу.

Они рухнули с эстакады, подпертой прогнившими, переломанными в щепки деревянными сваями. Бетонная плита угрожающе наклонилась, готовая в любой момент продолжить свое разрушающее путешествие.

Громов подполз к Жаку и спросил хрипло:

– Ползти можешь? А то сейчас накроет.

– Будет саркофаг круче фараоновского, – пошутил француз. В голосе слышались истерические нотки.

Руки Жака, от запястий до локтя, были в кровоточащих царапинах. В остальном он выглядел целым. Открытых переломов нет, и на том спасибо.

Кирилл закинул автомат на спину и пополз, толкая сумку перед собой. Жак, с топорщащейся поклажей на хребте, напоминал черепаху-мутанта. За французом оставалась кровавая дорожка пятен. Пятна с каждым метром тускнели, а руки покрывались коркой серо-коричневой мокрой пыли.

Громову показалось, что они ползли не меньше получаса, но, оглянувшись назад, он разочарованно вздохнул. Накренившаяся эстакада отдалилась не больше, чем на полсотни шагов.

– Привал, – прохрипел звездолетчик и выплюнул тугой сгусток. На зубах скрипел песок. – Нужно обработать раны.

Целая бутылка воды ушла на то, чтобы отмыть кожу от грязи. Дальше в дело пошли замораживающий аэрозольный антисептик и последний бинт.

– Все, больше раниться нельзя, – со смешком предупредил Кирилл, отбрасывая в сторону пустой баллончик. – Жгут и пара пластинок антибиотиков – все, что у нас осталось.

Стоящий на коленках Жак пересел на задницу. Каждое движение он сопровождал водопадом мимики – морщил лоб или нос, хмурил брови, кривил губы или высовывал язык.

Боясь заражения крови, спутники проглотили по две капсулы антибиотиков.

– Идти сможешь? – спросил Кирилл, вознеся себя на ноги без автомата и сумки.

– Не знаю, – равнодушно ответил Жак и лег.

– Дружок, спать еще рано. С лестницей они этот завал в момент пройдут.

– Пять минут, – прошептал француз.

– Осмотрюсь пока, – беря заметно потяжелевший автомат, сказал Кирилл.

Шагая на нетвердых ногах, Кирилл шарил вокруг себя светом фонаря. Брови его поползли вверх – луч воткнулся в черное жерло туннеля. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Громом разглядел в метрах пятидесяти сразу две кишки несостоявшегося метро. Четвертый собрат оказался, где должен – напротив, недалеко от Кирилла. Сомнений не было – он стоял на недостроенной станции. Туннели пробили, породу выработали, а рельсы так и не положили.

– Гребаные гномы, вон куда дорылись, – с непонятной самому злостью, сказал звездолетчик.

Он решил обойти каждый проход.

В первом туннеле он сделал полсотни шагов, пожал плечами и двинулся обратно. Второй ему сразу не понравился спертым запахом. Пройдя метров десять, звездолетчик помочился на стену и вернулся к истокам четырех путей.

Топая к туннелям напротив, Громов оглянулся на Жака. Тот лежал неподвижно, скрестив забинтованные руки на груди.

Третий и четвертый проходы ничем не отличались от двух предыдущих. Видимо, эти ветки задумывались для тайных перемещений членов правительства. Но после монополизации власти Рексом проект забросили за ненадобностью.

Кирилл решил идти в дальние от эстакады туннели. Если он не потерял ориентацию, а компас не врет, то так они не будут удаляться от космодрома.

Жак встал и тщательно, словно увидел впервые, ощупал каждый сантиметр ног. Спутники подпрыгнули от неожиданности – за спиной послышался треск, грохот, словно исполин ударил молотом в наковальню. Бетонная громада рухнула, заставив землю на мгновение задрожать.

– Думаю, теперь времени на разбор завалов они потратят немало. Будут трупы искать, – предположил Громов. – Хотя погоню все равно отправят.

– Нам повезло, что она сразу так не долбанулась, – сказал Жак, спеша отойти подальше.

– Мы с тобой везунчики, – серьезно кивнул Кирилл, – я это сразу понял.

Повязка на шее разболталась, позволив звездолетчику кивнуть.

Взвалив на плечи изрядно потрепанные сумки, спутники направились к туннелям. Шаги и слова отражались от потолка едва слышным эхом. Стоило зайти в проход, как тембр звука поменялся.

– А теперь – побежали, – бодро приказал Громов и задал легкий темп.

Жак покряхтел, похэкал, сплюнул и пристроился рядом. Бежать, когда посредине не мешается широкий рельс, было намного удобнее. Кирилл придерживал автомат рукой, но свет фонаря все равно метался, выхватывая, то гладкий каменистый пол, то стены с пустующими кабельными бороздами.

Звездолетчик и водитель бежали бок о бок по заброшенным подземельям Ламберта. Кирилл напряженно прислушивался, ожидая, когда за спиной объявится погоня. Он был уверен, что в этот раз за ними пошлют что-нибудь покруче. Перед глазами всплывала картина из какого-то телевизионного боевика. Люди бегут по кишке метрополитена, а за ними на квадроциклах гонятся полицейские. Слуги порядка кричат и ругаются, словно варвары из средневековья. На каждом квадрацикле установлен минипулемет и ракетная установка на четыре выстрела. Все закончилось тем, что метро разнесли в пух и прах вместе с беглецами, но Кирилла такой финал не устраивал.

Через полчаса они вышли на скромную по размерам станцию – не больше пятидесяти шагов в длину. В разные стороны расходились те же четыре туннеля. Здесь пол успели покрыть плиткой, а на колонах висели неработающие светильники.

– В столице, небось, и метра свободного под землей нет на километр вглубь, – проворчал Кирилл.

– В Гротенбурге почти все заводы и лаборатории под землей, – кивнул Жак.

– Хорошо еще ни мышей, ни крыс здесь нет.

– На Тайле вообще нет грызунов, – снова с непонятной гордостью заявил Жак.

– Хорошо вам. На Spes крыс так много, что они могут сказать, что на планете нет людей, – хмыкнул Громов. – Что они жрут в нашем каменном море – никто не знает.

– Кирилл, не о крысах сейчас беспокоиться надо, – тихо сказал француз. – Уже вторая станция, а о подъеме наверх – ни намека.

– Наверное, еще не достроили, – легкомысленно ответил звездолетчик. Воспоминания о родной планете повысили ему настроение.

Жак покачал головой и вошел в туннель. Воздух с каждым шагом становился все более затхлым и вскоре превратился в непроходимую бетонную заклепку. Молча развернувшись, спутники побрели обратно.

Ветка-соседка оказалась точной близняшкой.

– Назад? – риторично спросил француз. И, вздохнув, сам ответил: – А что еще делать…

– Если сейчас появятся патрульные – нам деваться некуда, – предупредил Кирилл. – Либо сдаваться, либо биться насмерть.

– Тихо слишком. Свернули операцию, – как-то небрежно заявил Жак. – Думаю, правительство не хочет, чтобы эти катакомбы стали известны даже полусотне преданных солдат. А если мы выберемся – поймают, а сдохнем – так им же проблем меньше.

– А информация? – Громов чувствовал, что у него огромный пробел в понимании психологии действий властей Тайлы.

– Других агентов найдут. Один ты что ли?

– Я и с Теодором, и с Эгоном Шульцем успел мило погутарить…

– Не зазнавайся, – осек его Жак, – у них и без тебя есть чем заняться в столице. А провинция, есть провинция. Тут власти видимость работы показали, и дальше жиреть да с модельками кувыркаться.

– Три часа назад у тебя правительство было стаей злых неумолимых волков, готовых гоняться за добычей до изнеможения, – возмутился Громов. – А теперь ты мне расписываешь жирных ленивых котов.

– Три часа назад они такими и были, – улыбнулся француз. – А сейчас… Хотя я могу ошибаться.

Увидев выход из туннеля, Громов погасил фонарь. Взглянув на станцию, он не заметил ни единого огонька. «Вдруг засада?» – подумал Кирилл и достал из сумки трофейный бинокль. Хотя у него все, кроме формы, было трофейным.

Настроив оптику на инфракрасный режим, звездолетчик трижды оглядел каждый метр станции. Никаких всплесков температуры нет. Хотя на солдатах может быть маскировочная форма – с них станется. Смешались с темнотой, охладили форму до температуры камня и ждут, когда на них наступят, чтобы за ногу укусить. Ладно, пошутили и хватит.

Здесь Громов решил фонарь не включать. Взяв Жака за ремень сумки и, держа перед глазами бинокль, он направился к туннелю напротив.

Спутники пересекли станцию и вошли в «тухлый» туннель – так окрестил его про себя Кирилл. Свет фонаря, словно изголодавшийся по женскому телу моряк, начал с жадностью облапливать стены, пол и потолок. Абсолютная, нереальная в цивилизованном мире тишина давила на разум желейным прессом. Сминая, обволакивая, она заставляла быть верной только ей, вынуждала бояться каждого шороха.

Пройдя место, где Кирилл «пометил» стенку, беглецы уперлись в нагромождение камней. Громов несильно ударил в них на уровне пояса и отскочил. Результатом стал негромкий звук, мгновенно исчезнувший.

В свете фонаря что-то тускло блеснуло под ногами. Звездолетчик разгреб каменную пыль, очищая круглую крышку люка.

– Посвети, – передавая автомат французу, сказал Кирилл.

Взявшись за порядком проржавевшую ручку двумя руками и широко расставив ноги недалеко от краев люка, Громов потянул. Приросший за много лет металл даже не шелохнулся.

– Диффузия, мать ее, – ругнулся Кирилл.

– Может, все-таки лучше в туннель?

– Чем лучше?

– Ну, там как-то спокойнее.

– Ага, к солдатам поближе. Нет, вернуться всегда успеем.

– К солнцу и свободе ближе, – пафосно ответил Жак. – А то ей-богу, как червяки какие-то подземные.

– Не нравится – иди наверх, – оборвал его Кирилл. – Тебя никто не держит.

Громов провел ножом вокруг люка, вычищая пыль и ржавчину. Жак стоял и обиженно молчал, освещая пол. Проведя еще одну окружность, Кирилл начал подсовывать нож под люк. Пытаясь хоть немного его приподнять и не испортить инструмент, Громов весь взмок. Казалось, словно он вскрывает строптивую банку маринованных огурцов испорченной открывалкой.

Наконец крышка приподнялась на несколько миллиметров, и Кирилл отложил слегка погнутый нож. Глубоко вдохнув, он снова взялся за ручку. Лицо покраснело, жилы на шее звездолетчика надулись. Жак испугался, что от такого напряжения рана Кирилла снова откроется, но говорить ничего не стал.

Крышка поддалась. Люк поднялся со звуком открывающегося массивного металлического засова. Кирилл потянул крышку на себя и отпустил. Толстый люк рухнул у него между ног, поднимая в воздух облако каменной пыли.

– Наверное, в столице услышали, – проворчал Жак.

Из черного зева потянуло болотом. Теперь «тухлый» туннель оправдал свое название полностью.

Кирилл лег на живот и показал французу жестом, мол, свети давай. Колодец уходил вглубь метров на десять. Спуститься можно было по хлипкой с виду лестнице. Кирилл взялся за верхний прут и потряс. Лестница задрожала, но через миг дрожь переросла в безумный танец широкополосных колебаний.

Громов с усилием успокоил металл. На руке осталась ржавчина. Вытерев ладонь об сумку, Кирилл забрал автомат.

– Сначала спускаюсь я, – сказал он, – а ты придерживаешь лестницу. Только смотри не ухнись вниз.

– Уж постараюсь.

– Сумки потом сбросишь.

Кирилл перебросил автомат на спину, лег на живот и свесил ноги в колодец. Нащупав ступнями опору, Громов начал сползать вниз. Когда он полностью скрылся в колодце, то даже у него, видавшего виды звездолетчика, засосало под ложечкой. Это был не страх, но призрак страха, готовый в любой миг обрести плоть.

Несмотря на помощь француза, лестница шаталась безбожно. Громов пожалел, что у него нет экзоскелета с реактивным ранцем в комплекте.

Один из прутьев проржавел настолько, что рассыпался, стоило Кириллу поставить на него ногу. Громов вздрогнул, как от укуса осы. Влажность в подземелье была стопроцентной. Так что за десятилетия даже покрашенное и оцинкованное железо неизбежно гибло под натиском коррозии.

Раздался хлопок, напоминающий выстрел из пистолета с глушителем. Лестница перекосилась, повиснув на единственном болте. Вскрикнул Жак, пытаясь выровнять лестницу. Покалеченная рука сильно уменьшала его возможности.

Кирилл немедленно спрыгнул на землю, в который раз отбив пятки.

– Все нормально! – крикнул он снизу. – Спускайся!

– Может, ты обратно поднимешься? – поинтересовался Жак. – Как мы потом возвращаться будем?

– Отсюда никак, – нетерпеливо объяснил Кирилл. – И вообще, возвращаться – плохая примета. Кидай сумки.

Зажав автомат между ног так, чтобы было видно всю лестницу, Кирилл ловко принял спускаемую варварским способом поклажу. Жак начал повторять действия спутника.

Громов прижал лестницу к стене, приподняв один из краев. Автомат остался лежать на сумках, подствольный фонарь освещал большую часть предстоящего французу пути.

Жак резво засеменил вниз.

– Ты куда?! А крышку закрыть?!

– Как?! Это же руки надо отрывать…

Страницы: «« « 23456789 » ... »»