Бухта Надежды. Первый шторм Громова Галина

– Мэртви! – ответил усатый, похлопывая себя по карманам в поисках зажигалки.

– Ну ци, мэрци, кляти! – поддакнул его товарищ и воздел указательный палец левой руки к небу. – Я кажэ пан отче Олександр – упыри проклятущие! Во! Спасы и сохраны… – быстро перекрестился бородатый здоровяк, будто бы крестное знамение могло как-то помочь от нашествия неживых.

– Да нет. Все целехоньки. – Константин даже повернулся вокруг своей оси, чтобы дать получше рассмотреть себя.

– Ну тоди произжайтэ! – смилостивился бородач. – Тилькы в милицию нэ забудьтэ зайихать. У нас тэпэр все сурьезно! Вси дорогы мы пэрэкрылы.

– Прикольно! – пробормотал Степан, когда сел обратно в машину. – Вот это я понимаю, организация. Ну поехали.

– Да-а-а, серьезно тут у них все. Хотя это и к лучшему. Меньше неожиданностей в случае чего.

– Дядь Кость, а тот мужик что-то говорил про мертвяков… Значит, они и здесь есть? – спросил Юрка.

– Да есть, конечно… в деревне же и больница, и алкашей полно, которые могли упиться и помереть, да и бабушек-дедушек тоже немало… К тому же заезжие могли уже укушенными явиться, как та же Мария.

– Это да. Но не проще ли прочесать все дома?

– Юр, ну откуда я знаю? Может, и зачищают… Сейчас приедем – все точно узнаем. Но наличие хоть какой-то организации и власти все же не может не радовать.

Степан свернул с основной улицы на одно из многочисленных ее ответвлений, проехал мимо утыканного крестами и памятниками поселкового кладбища, на котором было слишком много народа.

– Похороны, что ли? – засмотрелся на процессию водитель.

– Да вечер же уже почти. Какие похороны?

Кладбищенская ограда соседствовала с жилыми участками. Каково оно было – жить возле кладбища, возле мертвецов? Каждый раз при очередных похоронах слышать заунывные звуки траурного марша и причитания женщин? Страшно, должно быть…

– Ну мало ли… Обстоятельства-то нынче немного того… изменились. Уже подъезжаем.

Дом оказался из новых – с высоким забором и цельными воротами, через которые вряд ли можно было что-либо рассмотреть. Снова забрехала собака, ей тут же начали вторить соседские кабыздохи, поднявшие вой на всю улицу. Вот вам и вся охранная сигнализация по-деревенски.

– Эй, хозяева! – заголосил Степан, взглядом ища кнопку звонка на калитке, но никак ее не находя. – Теть! Ну это я, Степан! – Парень приподнялся на цыпочки, заглядывая во двор.

– Степка? – выглянула на голос из-за приоткрывшейся двери дома довольно полная женщина. Это в молодости она была стройной, длиннокосой, а вот с возрастом раздобрела, раздалась вширь, но сохранила свой задорный характер. – Это ты?

– Да я, я! – обрадовался парень и даже замахал рукой, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие за высокими воротами.

– Ой, лышенько! Живой! Я сейчас! – суетливо вскочив в какие-то калоши, стоявшие на пороге, заспешила тетка к воротам, отпирать какой-то хитрый засов.

После долгих обниманий-целований, чередующихся с причитаниями, тетка наконец выпустила парня из крепких объятий, все так же продолжая охать и ахать. Степан представил своих попутчиков, которые из-за побитого вида вызвали очередной приступ вселенской заботы, выражающейся в популярных междометиях.

– А где дядя? С ним все нормально?

– Да, все хорошо! – махнула родственница полной рукой, успокаивая племянника. – На собрании!

– На каком собрании?

– Да у нас сегодня объявили сбор в центре… ну, напротив почты, на площади, – попыталась объяснить тетка Степану новые веяния в поселке, но тот не очень понимал, о чем говорит родственница.

– Так, а что за сбор?

– Ну у нас же после того, как появились первые упыри, мужики объединились да перестреляли их. Хоть и натворили те немало дел, а все же управились с горем пополам. А там и милиция наша местная голову подняла во главе с Бебешко. Решили выставить посты на основных въездах в село да фильтровать приезжих, чтобы, не дай Господь, еще какую заразу не завезли.

– Ага, нам тоже устроили допрос с пристрастием. Пока всю родословную не вызнали – не пропустили.

– Так вот, сегодня там какие-то новости будут объявлять. Ну и думать, как дальше быть.

– Ну так а вы почему не пошли?

– Да нет, мы уж с Кристинкой как-нибудь на хозяйстве останемся… – Тетка обняла выскочившую из дома на шум крепенькую, ладненькую девчонку лет двадцати. Точный возраст двоюродной сестры Степан не помнил – не очень-то он поддерживал родственные связи. Младшая дочка была вылитая мать в молодости – такие же светлые волосы и темные глаза… А вот старшая родилась копией отца – зеленоглазая и курносая. – Иван вернется – расскажет. А вы, может, сходите туда? Заодно и расскажете, что в мире творится. А мы пока на стол соберем. Вы ж проголодались небось?

– Мы за любой кипеж кроме голодовки! – кивнул Константин, переглянувшись с Юркой и Степаном.

– Хорошая идея, – поддакнул Рогов. – Нужно узнать все из первых рук, потому как творится такое, что страшно представить. Я ж, теть, можно сказать, в эмиграцию подался. В бега. Приютишь?

– Да приючу, конечно. Ты надолго?

Степан неопределенно пожал плечами, развел руки в стороны.

– Планирую навсегда. Ну или пока этот дурдом не закончится, а мертвые не одумаются и не предпочтут вечный покой брожению по грешной земле.

– Ну и отлично, – обрадовалась тетка, чем вызвала облегченный вздох парня. – Лишние руки нам не помешают. Тем более мужские!

– Ну да. Мы, наверное, все же скатаем на собрание. Ты как, Кость?

– Я только «за».

– И я! – поддакнул его племяш.

– А ты здесь оставайся, – отвесил тому шуточный подзатыльник Константин. – Раны зализывай.

– Ну дя-адь, – заныл подросток.

– Никаких «ну», не запрягал. Останешься здесь.

Юрка побурчал для приличия, но, вроде смирившись, отправился вслед за теткой, которая обрела новый объект для вселенской заботы, тогда как Степан с Константином залили в бак бензин из одной из канистр и рванули в центр поселка, где и должно было происходить собрание.

Поселок в последнее время разросся – появились большие дома за крепкими заборами, возле автовокзала построили новую автозаправочную станцию, пооткрывались новые магазины с яркими вывесками, тогда как центр так и оставался старым, с открытыми дворами и низенькими хатками.

Детей на улице практически не было, женщины ходили по двое-трое, а мужчины и вовсе с ружьями наперевес.

Конечно, вид мужика на велосипеде и с ружьем был немного комичным, но тратить бензин в поселке, который на велике можно было пересечь из одного конца в другой минут за двадцать, а если постараться, то и за десять, было как минимум глупо.

– Слушай, надо бы обзавестись местным транспортным средством! – проговорил Степан после того, как мимо них проскочил очередной велосипедист.

– Угу, – согласился Константин и тут же добавил: – Только у меня денег нет. Сам знаешь. Впору на паперть становиться да подаяние клянчить.

– Я сам все спустил на бензин и еду. Правда… – вдруг вспомнил одну «небольшую деталь» Степан.

– Что? Говори.

– У меня золото есть. Может, стоит поменять?

– Погоди пока. Золото еще может пригодиться.

– Зачем? Бабам дарить?

– Степа, ты меня поражаешь! Какие бабы? Деньги бумажные теперь не ценнее той бумаги, на которой они напечатаны. А золото – оно и в Африке золото, а еще будут цениться оружие и патроны. Поэтому если и покупать что-то, то оружие и патроны. Помнишь трупаков на трассе?

– Ну…

– Их кто-то пристрелил. Ты понимаешь, что это значит?

– Разбой на дорогах? – предположил Степан.

– И не только. Как бы по селам и деревенькам не начали шерстить эти романтики с большой дороги.

– Черт! Нужно перестраивать деятельность мозга с учетом новых реалий. Туплю со страшной силой.

– Да ничего ты не тупишь, просто еще не привык, что правила игры немного изменились. Да и мало кто сейчас это понимает. Вот руководство этого села – доперло, что нужно объединяться и контролировать территорию, а в Гавриловке, несмотря на меньшие размеры деревни, все телятся да никак разродиться не могут.

На центральной площади с постаментом Шевченко посредине назревал целый митинг. На дороге застыл древний ЗИЛ-130, выкрашенный в толерантный голубой цвет, с белой мордой и торчащими черными крюками, больше похожими на клыки кабана-секача, боковой бортик был откинут, а на платформе, словно дедушка Ленин в лучшие годы, что-то вещал мужик в милицейской форме с погонами подполковника.

– Пойдем послушаем, что ли? – припарковав «шевроле», предложил Степа и кивнул в сторону митинга.

– Ну пойдем.

– …нужно быть заодно! Подобное творится не только у нас. По сводкам и последним данным из столицы и новостных порталов Интернета, мертвецы гуляют по всему миру. Большие города погибли буквально за несколько дней. Киев не отвечает. Удалось связаться только с военными, что взяли под присмотр столицу и область. Гражданская власть как таковая отсутствует. Участились случаи разбойных нападений и бандитизма. Поэтому всех прошу внимательнее присматриваться к тому, что делается на улицах нашего поселка.

– Та вси ж друг друга знають! – выкрикнул кто-то из толпы. – Чого смотреть-то?

Толпа снова загудела и стала похожа на большой улей, каждый выражал свое мнение, желая, чтобы выслушали именно его.

– Тихо! – попытался урезонить сельчан подполковник, но его голос утонул в море других человеческих голосов. – Да тихо вы все!!!

Гул нескольких сотен голосов, галдящих одновременно, продолжался до тех пор, пока стоявший возле подполковника капитан не вынул из кобуры свой пистолет и не засадил в воздух, пытаясь привлечь к себе внимание толпы. Звук выстрела гулко разнесся по площади, заставив сидевших на голых тополях голубей взлететь в небо. Наступила относительная тишина…

– Я продолжу… – как ни в чем не бывало проговорил милиционер. – Нужно собрать дружину, которая и будет патрулировать улицы. Мертвецов не стоит сбрасывать со счетов, и то, что их удалось перебить за два дня, не дает гарантии того, что где-нибудь не умрет какая-нибудь бабуська и не пойдет кусаться направо и налево.

Снова начал нарастать гул, но при первом же крике «тихо!» все разговоры прекратились сами собой.

– Прошу высказываться по одному и исключительно по теме.

– На повороте с трассы мертвяк стоял! – крикнул Степан.

– Вот! А я что говорил?! Нужно быть наблюдательными.

– А цэ хто? – толкнул соседа локтем в бок ближайший к Степану мужчина, подозрительно рассматривая Степу и Константина с его художественными фингалами.

– Та я знаю? Слухай давай, шо Бэбэшко каже…

– Так вин и казав прыглядуваться. От я и прыглядуюсь!

– Пане пидполковныку, у мэнэ питаннячко! – поднял руку еще один дядька.

– Ну говори, Панасюк. Что у тебя? – кивнул тому милиционер.

– А шо мы будем делать с продуктами? Я з поставщиком уже два дня нэ можу зв’язаться.

– И я! – крикнул еще кто-то из толпы.

– И я дозвонытыся нэ можу! – поддержал третий голос.

– Наверное, это владельцы магазинчиков, мимо которых мы и проезжали, – шепнул на ухо Степану Константин Аркадьевич. – В городах-то бог весть что творится… вот продукты и не завозят.

– Да, – согласно покивал местный главмент. – Это тоже проблема. Если честно, то я не знаю. Нужно думать. Надежда на то, что все вернется к старому, тает с каждым днем. А значит, нужно придумывать что-то новое. Так, Марченко, – обратился подполковник к ближайшему человеку. – К завтрашнему дню сделай доклад о состоянии свинофермы и птицефермы, а также прошу директоров совхозов зайти ко мне сразу после собрания, – более громко проговорил он и чуть тише добавил: – Всех, кого найдешь. Понял?

– Так точно! – по-военному четко ответил тот самый Марченко.

– На эти вопросы я отвечу вам завтра. На сегодняшнем собрании у нас другая повестка дня – группы патрулирования. Ну кто записывается добровольцем?

Желающих было немного. На площади собралось около пятиста человек – это так, на глазок, руки подняли хорошо если с пару десятков. Мужики оказались разновозрастные – от пацанов двадцатилетних, пришедших вместе с отцами, но этих было мало (все же основная часть молодежи уезжала учиться в города, которым нынче наступил армагеддец) до седобородых мужиков, давным-давно греющих косточки на печке.

– Н-да… не густо. И все? Я сейчас зачем битый час распинался про то, что творится в городах? Вы того же и для нас хотите?

– Может, и нам проявить гражданскую сознательность? – предложил Степан.

– А давай! – согласно кивнул Константин и поднял руку вверх.

– Мы тоже! – крикнул Степа.

На его крик тут же обернулся стоявший впереди мужчина, волосы которого изрядно посеребрила седина. Он внимательно вглядывался в лицо Степы и наконец спросил:

– А вы кто такие? Что-то я вас не узнаю.

Люди, стоявшие вокруг вопрошающего, как по команде, повернули свои головы.

Чужаки в деревне!

– А мы к тетке моей переселились… – осторожно начал объяснять парень, но интерес окружающих, который он привлек к себе, не остался незамеченным. Нашелся тот, для кого Степан не был чужаком.

– О, так это ж Степка! Ты откуда тут?! – отчетливо прозвучал из толпы голос дядьки Степана.

– Здоров, дядь Вань! – обрадовался парень и замахал рукой. – Да мы только недавно приехали!

– Спокойно, мужики! Спокойно! – активно работая локтями, Иван Собко пробирался к неожиданно приехавшему племяннику. – То племяш мой! Свои! Спокойно! Ну дай пройти, – крикнул Иван на закрывшего всяческий проход здоровяка. – Племяш то мой, говорю же…

Непонятное оживление не укрылось от глаз подполковника, которому сверху были отчетливо видны все передвижения в толпе. Начальник местного отдела сразу же смекнул, что пришлые могут обладать некоей информацией – ну как минимум могут рассказать, что творится за пределами села…

– Вы откуда будете? – крикнул сверху подполковник Бебешко, подождав, пока его кум – Иван Собко – поздоровается с молодым парнем, которого он назвал племянником.

– Он – из Севастополя, – ответил за Степана Константин, – а я – из Евпатории.

– Отлично! Пожалуйте на броневичок! – пригласил их жестом подполковник.

Мужчины переглянулись и начали прибираться поближе к ЗИЛу.

– Ну что я могу сказать… – откашлявшись, начал во весь голос говорить Степан. – В городе гаплык! Мертвяков очень много. Но это еще не все.

– А шо ж такэ? – разом выдохнули несколько впереди стоящих мужиков.

– Бандиты. Вот, Константин Аркадьевич. Его с племянником ограбили и избили на дороге, еще мы случайно обнаружили два трупа с простреленными головами на обочине трассы. Меня в городе тоже чуть было не того…

– Так что если на трассах шалят, то могут и в деревню въехать.

– Так. Все все слышали? – перебил мужчин подполковник, шепнув тем далеко не уходить. – Еще раз спрашиваю про добровольцев.

Со второй попытки набралось около сотни, хотя в толпе и были слышны возгласы, что бандиты – это все глупости, россказни и байки непроспавшихся мужиков и до Николаевки из городов они не доберутся. Оставалось только позавидовать оптимизму говоривших.

– Так, вы двое, за мной, – скомандовал Бебешко, спрыгивая с платформы.

– Эй! Куда цэ вы моего племянника потащили?! – послышался звучный дядькин бас.

– Здоров, Иван! – поручкался с дядькой подполковник.

– И тебе не хворать, Макар! Так куда это ты его?

– Да расспросить хочу поподробнее. Про трупы и бандитов. К тому же их зарегистрировать нужно и внести в общий реестр, раз они к нам перебрались.

– Я с тобой.

– Зачем?

– Затем! – уперто настаивал на своем Иван Собко, упомянутый местный начальник милиции.

– Ладно, пойдем. Заодно ответишь на мои вопросы.

Следующие полчаса после того как Бебешко распустил по домам собравшихся на площади, мужчины, записавшиеся в самооборону, разбивались на группы и определяли, кто и где будет патрулировать, договаривались о связи и дежурствах, чтобы и днем и ночью обеспечивать безопасность поселка. Если дежурства еще распределили, то со связью все было очень печально – мобильных телефонов оказалось – по пальцам пересчитать, про рации и вовсе говорить не приходилось.

Конечно, имелись стационарные автомобильные радиостанции на милицейских машинах, но их тоже было немного – всего лишь четыре, а одна из машин оказалась не на ходу. Пришлось вскрывать один-единственный на весь поселок магазин с компьютерной техникой, среди которой предприимчивый хозяин держал также стеллаж с мобильными телефонами и несколькими коробками с небольшими промышленными моторолловскими рациями. Компьютеры, теперь представлявшие из себя не более чем груду металлолома, никому и даром не требовались, а вот рации забрали – хоть какое-то подспорье в организации связи между патрулями.

Подполковник перешел через дорогу и не спеша направился в сторону отделения, следом за ним шагали его помощник, а также Степан, Костя и Иван Собко.

Возле отделения милиции росли шикарные голубые ели. Степан даже засмотрелся на них, хмыкнув про себя, что везде одно и то же. Как под копирку – если милиция или гаишники, так обязательно голубые ели посажены. Вон в родном городе возле городского управления ГАИ такие же красавицы стоят…

Прошло около двух часов за рассказами о том, как Степан выбирался из города и добирался сюда. Отдельно Макар Бебешко расспрашивал про обнаруженных на пути убитых. Степан с Костей как вспомнили, так и рассказали, показали на карте, где примерно на них наткнулись. А потом и сами расспросили, что здесь да как, чтобы хоть как-то быть в курсе последних событий поселка.

Оказалось, что вся эта катавасия с мертвяками хоть и не так сильно затронула село, но в первые дни неразбериха была конкретная. Особенно досталось станции «скорой помощи». Но больших потерь медики не понесли – местная больница и так на ладан дышала, поэтому тяжелобольных пациентов в ней уже не держали лет двадцать – всех в город отправляли. А вот вся зараза, судя по рассказам очевидцев и уцелевших, пошла с автовокзала и трассы, проходящей через поселок. То ли несколько зараженных прибыло, то ли зомбаки дошли сюда, но двадцать первого числа около десяти утра прозвенел первый тревожный звонок. Пока разобрались, что происходит, покусанными оказалось достаточное количество людей, но тут начались звонки от родственников, проживающих в городах, и жителям Николаевки открылась страшная картина. Но так как среди мужского населения поселка было достаточно охотников, да и просто мужиков, которые с топором умеют управляться, то всех упырей положили, а после с почестями похоронили – все как положено, не чужие ж, поди…

Голова поселкового совета непонятно куда делся, и поселок возглавил начальник отделения милиции, взяв под крыло и пожарных, и военкомат, что был в поселке. Теперь вот Бебешко ломал голову, как жить дальше. Извечные вопросы «кто виноват и что делать?» не покидали его начавшую рано лысеть голову. И если первый вопрос оставался без ответа, который не был столь важен, то на второй вопрос ответ нужно было искать. И при этом срочно.

– Как думаете, надолго все это? – поинтересовался Марченко, который тоже присутствовал при всем этом разговоре.

– Как бы не навсегда, – покачал головой Константин. – За эти три дня столько людей погибло, что вы и представить себе не можете. А люди, они не просто двуногие без перьев, они еще и специалисты. Вот закончится мука, что делать будете?

На столь насущный вопрос ответить не получилось – в дверь постучались и, не дожидаясь ответа или приглашения, вошли несколько человек и поздоровались с подполковником, который как раз вернулся к вопросу Константина Аркадьевича.

– Зерно совхозное есть. Перемелем.

– И насколько запасов хватит? А электричество? Где-то случится повреждение ЛЭП, что будем делать? То-то же. Это раньше были электрики, ремонтники… А сейчас? Сейчас-то они тоже есть, но… Вот не дай бог канал будет перекрыт. Все сельское хозяйство юга и Крыма загнется на корню.

– Не будет он перекрыт. Вода по каналу идет самотеком аж до Джанкоя, а там уже стоит первая насосная станция, – покачал головой Собко, припомнив схему размещения насосных станций Северо-Крымского канала.

– А скажи-ка мне, Иван… – задумался над словами пришлого мужика Бебешко. Он ведь пока и не рассматривал всю проблему с этой новой для него стороны – перебили первых обратившихся и ладно, а теперь получалось, что ситуация намного серьезнее, чем казалась на первый взгляд. – Что у нас на насосной творится?

– Да что творится? Ничего. Станция сама по себе автоматизирована, то есть присутствие человека обязательно, но большого ума, чтобы с ней разобраться, не нужно. Проблема в другом…

– И в чем же?

– В деталях для ремонта. Если что-то где-то сломается, то гаплык неизбежен.

– А есть основания полагать, что сломается?

– Ну в этом году мы там все проверяли и чинили, так что лет пять еще проработает как часики, а вот потом… даже и не знаю. Кстати, сейчас там дежурит Серега, сменщик мой, а вот третий – Сашка – так и не вышел на связь. Надо бы к нему домой сгонять – вдруг он того… тоже упырем перекинулся.

– Понятно. Ладно… Черт! – внезапно гаркнул милиционер и гулко хлопнул ладонью по столу. – Я понятия не имею, что делать!

– Что-что… Строить светлое коммунистическое будущее в отдельно взятом поселке… – как-то даже равнодушно пожал плечами Константин.

– И как вы себе это представляете? – устало опустился на стул подполковник, который взвалил на себя ношу, грозящую стать непосильной.

– Ну во-первых, озаботиться пропитанием. Продукты уже перестали завозить в магазины, а дальше будет хуже. Все припасы через месяц-другой закончатся. А урожая пока нет. И что будет?

– Ничего хорошего… – устало ответил Бебешко, расстегивая верхнюю пуговицу воротника своей форменной рубашки, которую, как, впрочем, и форму, он все так же продолжал носить.

– Правильно. Поэтому нужно опять собирать колхозы-совхозы и давать стране уголь. Фигурально выражаясь.

– Да кто ж в них будет вступать? – саркастически хмыкнул Марченко. – Сами же видели, сколько было добровольцев в патрули. А это, между прочим, жизненно необходимо… Это реальный вопрос жизни и смерти, а не эфемерное коммунистическое будущее.

– Как я частенько говорю, главное – стимул, – задумчиво произнес Степан, доселе скромно молчавший.

– Во-во, – поддакнул Константин. – Мы ехали, видели, что уже озимые всходят. А когда пшеница созреет, кто ее будет собирать и на чем?

– Ну комбайны… – протянул один из присутствующих. – Не вручную же!

– А топливо?

– Так. Понял, – хлопнул ладонью по столу подполковник. – Значит, обеспечить запас топлива. Пиши, Марченко.

– Дальше, – продолжал профессор из Евпатории. – Пустые поля есть? Есть. Сейчас как раз время картошку сажать. Согнать баб с детьми – пусть сажают. Вручную. Нескольких мужиков с ружьями в патрули для охраны от мертвяков или других… нежелательных элементов.

– Так кто ж пойдет копать-сажать? – опять поинтересовался Марченко, старательно выводя буквы и занося мысли начальства на бумагу – для благодарных потомков.

– Так вы ж власть, вот и издайте приказ. В случае непослушания – выселение из поселка. И пусть чешут куда хотят… – хмыкнул Константин.

– Но это как-то… – замямлил Степан.

– Степа, не те времена нынче, чтобы демократией заниматься. Теперь нужно четкое управление. Жесткое. Порой даже жестокое.

– Так, я понял, куда вы клоните, – кивнул Макар Бебешко. – Изложите свои мысли на бумаге и завтра часам к девяти занесите мне… Иван, от тебя нужна подробная карта сети каналов, что вокруг села. Марченко, про доклад о состояниях ферм я тебе уже говорил, еще запиши, чтобы директора хлебозавода или зама его и начальника маслозавода ко мне вызвали. Или любого, кто сможет возглавить эти предприятия. Так. Что еще? В тот же список – начальника строительно-монтажного управления, если его не съели. Записал?

– Да.

– Хорошо. И главврача нашей больнички туда же. Еще. Направить на все ближайшие АЗС наряды. Все топливо реквизировать, иначе наш народ под шумок растащит. – Подполковник перевел взгляд на пришлых. – Так, мужики, вы свободны. Не забудьте зайти к дежурному, отметиться и занести в базу свои данные.

– Угу. До свидания… – попрощались те с новым самопровозглашенным диктатором.

– Здорово, паря! – смогли наконец обняться родственники.

– Привет, дядь Вань! Ну что, поехали?

– Поехали!