Русская армия. Сражения и победы Бутромеев Владимир
19 декабря гвардия, атакуя выше колен в снегу, сбила турок у Ташкисена, а 20-го у Горного Бугарова авангард 9-го корпуса отбил контратаку значительно сильнейшего турецкого отряда. В этот день большая часть Западного отряда расположилась в Комарцийской долине, по ту сторону Балкан. Воля генерала Гурко, энергия его офицеров и выносливость их солдат победили природу.
Перевалив Балканы, Гурко решил в первую очередь овладеть Софией для избежания повторения здесь Плевны и обеспечения своего тыла при дальнейшем наступлении на Филиппополь.
21 декабря он двинулся к сильно укрепленной Софии, 22-го рекогносцировал ее и 23-го занял ее без боя. В сочельник установлена связь с сербами, а в первый день Рождества турки атаковали Петрич, но были отбиты. Готовясь к дальнейшему наступлению, Гурко назначил своим войскам дневку в ожидании спуска с гор обозов.
Бой при Ташкисене велся по колено в снегу, в трудной горной местности и в сумерки короткого зимнего дня. Турки были сбиты с очень сильной позиции, потеряв 800 человек.
Наш урон – 562 человека. У Горного Бугарова 4000 русских с 6 орудиями отразили 9000 турок с 8 орудиями. Наш урон – 8 офицеров, 261 нижний чин.
Переход Балкан отрядом Гурко послужил сигналом к общему наступлению.
20 декабря отряд генерала Карпова сосредоточился у Княжевацких Колиб – подножия Траянова Балкана, самой дикой, суровой и неприступной части Балканских гор.
Утром 23-го начался подъем гуськом по единственной имевшейся пастушьей тропе в 27-градусный мороз, причем пушки и лошадей втаскивали на кручи на руках Трое суток длилось это восхождение.
Преодолев все эти трудности, староингерманландцы, новоингерманландцы и стрелки 10-го батальона добились своего: сбили занимавший вершину турецкий отряд. Отряд Карцева находился 26 декабря в крайне рискованном положении, между двух огней – сильных турецких укреплений Калофера и Клисуры, но смелость города берет, и весть о переходе русских через Траян навела на турок такую панику, что гарнизоны их бежали, а за ними устремилось и все мусульманское население южного склона Балкан. Спустившись с Траяна, Карпов 31 декабря снова наладил связь между Гурко и Радецким.
Тем временем генерал Радецкий просил главнокомандующего отложить операцию перехода, считая свои силы, несмотря на прибытие дивизии Скобелева, недостаточными для решительных действий. Однако великий князь не согласился на его доводы и направил к Шипке еще 30-ю пехотную дивизию и 1-ю кавалерийскую дивизию. Против войск Радецкого находилась армия Весселяпаши – 40 000. Генерал Радецкий принял смелое решение – двойной охват армии Весселя колоннами Скобелева и князя Святополк-Мирского. 24 декабря началось обходное движение – переход Балкан выше пояса в снегу. 27-го князь Мирский завязал бой с турецкой армией, а 28 декабря сокрушительный удар Скобелева при Шейнове решил это генеральное сражение всей войны. Армия Весселя сложила оружие в количестве 31 000 человек при 104 орудиях.
Левая колонна Святополк-Мирского состояла из 9-й, 30-й пехотных дивизий и 4-й стрелковой бригады. Правая – Скобелева – из 16-й пехотной дивизии, 3-й стрелковой бригады и 1-й кавалерийской дивизии. У Радецкого на Шипке – 14-я пехотная дивизия и 8-я кавалерийская дивизия. Турецкая армия Весселя-паши занимала крепкую позицию с 14 сильными редутами.
Снег был выше человеческого роста, трудности движения невероятные. 25 декабря колонна Скобелева, идя 17 часов форсированным маршем, прошла всего 6 верст. Связи между обеими обходящими колоннами не было никакой, с Радецким – почти никакой. 27 декабря Мирский овладел после тяжелого боя 1-й линией турецких редутов, но не смог взять 2-й.
28 декабря Скобелев атаковал, не закончив сосредоточения (упреки рутинеров о «неподдержке» им Мирского необоснованны). Эта атака была решительной. Было взято 30 000 пленных с 7 знаменами и 93 орудиями. Не получая известий о колоннах, Радецкий 28 декабря атаковал 14-й дивизией турецкие позиции на Шипке в лоб, но самоотверженная эта атака не удалась, хотя часть турецких сил была скована. Наши потери в Шейновском сражении – 5679 убитых и раненых Скобелев награжден шпагой с бриллиантами, Радецкому великий князь главнокомандующий вручил свою Георгиевскую звезду.
Пала не только линия Балкан – живой силе турок был нанесен непоправимый удар.
Желая использовать полностью шейновскую победу, великий князь главнокомандующий решил безотлагательно овладеть Адрианополем, развив, таким образом, шейновский прорыв в глубину и предупредив сосредоточение у Адрианополя турецких сил. Одновременно решено было использовать запертый в Добрудже 14-й корпус для удержания турок в «четырехугольнике».
Этим положениям и отвечала директива от 1 января 1878 года.
Правой колонне действующей армии – войскам генерала Гурко – надлежало двинуться в долину реки Марицы, овладеть Филиппополем и, двинувшись на Демотику, перехватить туркам отступление от Адрианополя к Царьграду.
Средней колонне идти на Адрианополь двумя эшелонами – в голове Скобелев, в затылок ему Ганецкий.
Левой колонне Радецкого следовать на Ямболь и далее – долиной Тунджи – к Адрианополю.
Одновременно Деллинсгаузену, Рущукскому отряду и войскам в Добрудже были отданы распоряжения, которые имели целью действия против Восточной турецкой армии.
Переход русскими Балкан произвел на турок ошеломляющее впечатление. Сулейман предложил оттянуть от Шипки к Адрианополю войска Весселя, пока не поздно, но его не послушали – погубив уже армию Османа, Сераскириат губил армию Весселя. Султан назначил главнокомандующим военного министра Реуфа, а Сулейману повелел вступить в непосредственное командование Западной турецкой армией. Сулейман успел сосредоточить между Софией и Филиппополем до 50 000 со 122 орудиями, а у Ени-Загры находилось еще 25 000 Мехмеда-Али. Однако, получив 29 декабря известие о капитуляции у Шипки армии Весселя, Реуф окончательно пал духом, испугавшись за самый Константинополь. Сулейману и Мехмеду-Али было предписано немедленно отступить к Адрианополю, а командовавшему вместо Сулеймана Восточной армией Неджибу приказано оставить в Добрудже и «четырехугольнике» лишь войска, необходимые для удержания крепостей, погрузив остальные в Варне на корабли для отправки в Константинополь. Порта рассчитывала успеть сосредоточить до 120 000 у сильной Адрианопольской крепости. Одновременно она просила Англию о мирном посредничестве, но Россия отвергла представление Лондонского кабинета, предложив Порте, буде того пожелает, самой обратиться за аманом.
Отойти к Адрианополю удалось лишь одному Мехмеду-Али. Сулейман спешно отступил 30-го и 31-го на Татар-Базарджик. Гурко намеревался здесь его окружить, но в ночь на 2 января турецкая армия ускользнула от охвата, перешла реку Марицу, уничтожив за собой мост, и вечером 2-го сосредоточилась у Филиппополя. Гурко промедлил с атакой, собирая отставшие и растянувшиеся войска, шедшие форсированным маршем по сплошной гололедице. Наши трофеи ограничились лишь частью обозов и 1000 пленных. Преследование поручено одной кавказской казачьей бригаде, нагнавшей турок, но по слабости ничего не смогшей предпринять. Сулейман положил отступить из долины реки Марицы на побережье Эгейского моря, так как дорога на Адрианополь была уже перехвачена русской конницей. Однако русским удалось его зацепить – и в трехдневных боях 3, 4 и 5 января у Филиппополя турецкая армия была совершенно разгромлена, потеряв 20 000 человек и 114 орудий – всю свою артиллерию.
Сулейман решил дать отдохнуть своим войскам у Филиппополя, а в случае, если русские его атакуют, принять бой. Это последнее решение привело в ужас подчиненных паши, просивших его не рисковать последней турецкой армией, но переубедить «сердарь-экрема» им не удалось. 2 января вечером авангард Гурко перешел в темноту, по грудь в воде и в 8-градусный мороз широкую и быструю Марицу, по которой уже шел лед. 3 января тем же путем перешла остальная часть 2-й гвардейской дивизии. Переправившиеся войска весь день вели бой, в общем нерешительный, ожидая развертывания главных сил. Сулейман, заметив опасность, приказал безотлагательно отступить, но было уже слишком поздно. 4 января утром русские овладели Филиппополем, форсируя ледяную Марицу всюду, где имелись броды, а вечером лейб-гвардии Литовский полк, ворвавшись в самую середину отступавшей турецкой армии у Карагача, внезапной ночной атакой уничтожил пехотную бригаду и захватил 23 орудия. 5 января турецкая армия свернула прямо на юг, причем 2 дивизии, потерявшие связь с главными силами, были совершенно уничтожены. Главным силам удалось оторваться от русских. Наша конница под начальством генерала Скобелева 1-го (отца) выясняла весь день 6 января направление отступления неприятеля, и утром 7-го турки были настигнуты у Караджалара лихим 30-м Донским полком Грекова, атаковавшим полторы турецкие дивизии и захватившим всю оставшуюся у турок артиллерию – 53 орудия. Этим блистательным делом и закончилось преследование разбитой под Филиппополем армии Сулеймана, лишившейся 20 000 человек и всей артиллерии (114 орудий).
Генерал М. Д. Скобелев. Неизвестный художник
В Константинополе долго не знали, где находятся ее остатки. К 15 января они собрались у Карагача и оттуда морем перевезены частью на Константинополь, частью на Галлиполи. Наш урон у Филиппополя – 41 офицер и 1209 нижних чинов.
Таким образом, Гурко вывел из строя последний оплот Оттоманской империи – армию Сулеймана. Остатки ее бежали к морю, но добить их не пришлось – генерал Гурко получил предписание главнокомандующего дать изнуренным войскам 3–4 дня отдыха, а затем двинуться на Адрианополь. Овладению географическим объектом наша Главная Квартира придавала большее значение, чем истреблению живой силы неприятеля.
Пока Гурко громил турок у Филиппополя, центр нашей армии, не теряя времени, пожинал плоды шейновской победы. В авангарде Скобелева шли 1-я кавалерийская дивизия и герои Шипки – орловцы и Железные стрелки. Сразу оценив обстановку, сложившуюся на театре войны, Скобелев, немедленно по занятии 1 января Эски-Загры, двинул в глубокий рейд на Адрианополь имевшуюся у него конницу – 3 полка 1-й кавалерийской дивизии под командой генерала Струкова.
Этот блистательный рейд решил кампанию. 2 января московские драгуны заняли важнейший железнодорожный узел театра войны – Семенли, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и предрешив ее разгром. Девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции. Неутомимый Струков громил тылы противника, захватывал обозы, огромные склады продовольствия и снаряжения и 6 января стоял уже в Мустафа-Паше, в кавалерийском полупереходе от Адрианополя.
Взятие Семенли побудило турецкое правительство обратиться, наконец, к великодушию победителя. 5 января турецкие парламентеры прибыли на русские аванпосты. Разгром Сулеймана делал защиту Адрианополя безнадежной. 7-го он был эвакуирован, 8-го туда вступил Струков, а 10-го и авангард Скобелева. Развивая успех, Скобелев в тот же день двинул 1-ю кавалерийскую дивизию Струкова на Константинополь, а подошедшую от Гурко 2-ю Гвардейскую кавалерийскую дивизию – на Радосто. 14 января к Адрианополю стали подходить войска Гурко, а 16-го подошел и Радецкий. На верках Адрианополя найдено 70 исправных орудий. Все движения к Адрианополю совершались при чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах– в 10-градусный мороз, а затем в оттепель и гололедицу. Неся все запасы на себе, войска переходили вброд разлившиеся реки и ручьи. Край являл картину полного разорения. Особенно тяжело было положение мусульман, массами погибавших от болгарских ножей. Двинувшись от Адрианополя, Струков занял 13 января Люле-Бургас, обгоняя и обезоруживая бегущих турок и выслав летучие отряды к Чаталдже.
Место битвы 18 июля 1877 г. перед Кришинским редутом под Плевной. Художник В. В. Верещагин
Два ястреба (Башибузуки). Художник В. В. Верещагин
Во время этих решительных событий находившиеся на восточной части театра военных действий наши войска, во исполнение директивы от 1 января, приступили тоже к решительным действиям, результатом которых было занятие Сливны Деллинсгаузеном, Разграда и Осман-Базара – цесаревичем. Базарджика – Циммерманом, сдвинувшимся, наконец, после полугодичной стоянки на одном месте. Деллинсгаузен перевалил Балканы у Твардицы и занял Сливну 4 января. Цесаревич, которому было предписано перейти в наступление по всему фронту Осман-Базар – Рущук, начал продвижение 13-го, а 14 января 1-я пехотная дивизия заняла Разград, 11-я пехотная дивизия – Осман-Базар без боя. Циммерман взял Базарджик 14 января двойным охватом после незначительного дела 17-й дивизии, а части 7-й кавалерийской дивизии совершили рейд на Праводы, разрушив железную дорогу.
Изверившись в помощи англичан и в своих деморализованных войсках, устрашенных рейдом конницы Струкова, турецкое правительство предписало своим уполномоченным подчиниться русским требованиям – и 19 января в Адрианополе было подписано перемирие. Турецкие войска были доведены к самому Константинополю. Русские авангарды, пройдя Чаталджу, стали в 10–15 верстах от Царьграда. Гвардия и 4-й корпус – в первой линии, имея 8-й корпус в своем резерве на Чаталдже, 3-ю пехотную дивизию – на правом фланге у Радосто, Гренадерский корпус – от Чаталджи до Адрианополя, 9-й корпус – в Адрианополе. Главная Квартира прибыла в Сан-Стефано, где 19 февраля 1878 года был заключен мир на выгодных для России условиях
Для борьбы на Азиатском театре войны предназначались только войска Кавказского военного округа – а именно: 4 дивизии, затем 5 из находившихся там 7. Остальные 3 дивизии должны были поддерживать порядок в пределах края, охваченного сильным брожением мусульманских племен.
Отсутствие флота, делавшее турок полными хозяевами на Черном море, побуждало выделить значительные силы в Приморский район – в долину Риона и в батумском направлении. К началу войны в регионе находилась примерно половина наших сил – 32 000 человек с 68 орудиями генерала Оклобжио, получивших наименование Кобулетского отряда и имевших против себя у Батума 25 000 турок Дервиша-паши. Операции этого отряда развились совершенно отдельно от таковых же Действующего корпуса.
Этот последний – 50 000 шашек и штыков, 152 орудия – был вверен генералу Лорис-Меликову. Ему предстояло оперировать на огромном, 300-верстном, фронте в гористой, бедной сообщениями дикой местности. Соответственно с этим войска Действующего корпуса образовали три группы: главные силы самого Лориса – до 30 000 строевых при 96 орудиях, Ахалцыхский отряд генерала Девеля – 9000 и 24 орудия, Эриванский отряд генерала Тергукасова – 1000 при 32 орудиях.
M. T. Лорис-Меликов. Художник И. К. Айвазовский
Противостоявшие нашему Действующему корпусу войска турецкого главнокомандующего Мухтара-паши насчитывали около 17 000 в гарнизонах Карса, Ардагана и Баязета и 12 000 с 21 орудием в окрестностях Карса и Алашкертской долине. Однако сведения наши о турках были чрезвычайно преувеличены – их считали в два раза сильнейшими наших главных сил, тогда как в действительности наши главные силы превосходили их вдвое.
Поэтому было решено по переходе границы занять в 1–2 переходах позиции для прикрытия территории, проверить сведения о неприятеле и затем «действовать по обстоятельствам»: главным силам в общем направлении на Карc, Ахалцыхскому отряду – на Ардаган и Эриванскому – на Баязет.
12 апреля 1877 года, в день объявления войны, войска трех отрядов Действующего корпуса перешли границу. Турки, недооценивавшие русские силы и считавшие их слишком малочисленными для наступательной кампании, были застигнуты врасплох. Оставив в Карcе 10-тысячный гарнизон, Мухтар поспешил с оставшимися у него слабыми отрядами прикрыть Эрзерум. Отойдя за Соганлугский хребет, он собрал на позиции у Зевина всего 4500 штыков и 6 орудий. Другой отряд в 7000 штыков и 21 орудие прикрывал Эрзерум в Алашкертской долине.
Положение турок было критическим. Русские легко могли овладеть их главной базой – Эрзерумом и уничтожить слабый зародыш турецкой армии на Зевинской позиции. Однако Лорис-Меликов и не подумал воспользоваться своим огромным численным превосходством. Его 60 эскадронов и сотен так и не сумели выяснить ни сил Мухтара, ни их расположения. Остановившись в 20 верстах от Карса, Лорис-Меликов обратил все свое внимание на эту крепость и свел всю деятельность главных сил к рекогносцировкам в ее сторону. Он подарил турецкому главнокомандующему целый месяц.
Пока наши главные силы бездействовали у Карса, Ахалцыхский отряд генерала Девеля, перейдя пограничную речку Арпачай, двинулся к Ардагану. Дойдя 16 апреля до этой крепости, генерал Девель не отважился на ее штурм и просил подкреплений. На усиление его из главных сил был двинут отряд генерала Геймана, и 5 мая Ардаган был взят штурмом. Трофеями было 400 пленных и все 92 бывшие в крепости орудия. Перебито 1750 турок. Остатки – 4000 гарнизона – бежали. Наш урон – 9 офицеров, 335 нижних чинов.
По взятии Ардагана состоялся военный совет для выяснения дальнейшего образа действий. Силы наши были признаны недостаточными для одновременного действия против Карса и против войск Мухтара. Надо было выбирать между взятием крепости и разгромом живой силы противника. Лорис-Меликов пренебрег знаменитым румянцевским правилом и выбрал первое. Он предписал Эриванскому отряду генерала Тергукасова отвлечь на себя все внимание неприятельской армии, а сам сосредоточил все свои силы (с присоединением Ахалцыхского отряда – до 37 000 шашек и штыков) у Карса. Одна часть этих сил – генерала Девеля – назначена для осадных работ, другой части – генерала Геймана – надлежало оградить ее от войск полевой неприятельской армии. А тем временем к туркам успели подойти подкрепления, и в середине мая пятитысячный отряд Мухтара разросся в тридцатитысячную армию.
Мухтар предполагал, собрав курдское ополчение Мусы Кундухова, двинуть всю эту конницу в глубокий тыл русских – на Ахалцых – Тифлис и далее, с тем чтобы поднять на русских Чечню. Однако грандиозному этому плану сбыться не привелось – в ночь с 17 на 18 мая шедшие в авангарде Геймана нижегородские драгуны разнесли это полчище блистательной атакой при Бегли-Ахмете. Трофеями этого знаменитого ночного дела было 2 пушки. Муса Кундухов был раньше на русской службе.
3 июня гарнизон Карса предпринял вылазку, отраженную в славном для нас деле при Аравартане. Все дело при Аравартане решила беспримерная атака северских драгун. Полк пошел в карьер на знаменитую нерасстроенную арабистанскую пехоту, прикрытую огнем 50 орудий, прошел пять неприятельских линий насквозь, изрубил арабистанцев без счета, понеся лишь небольшие потери. Северцы гнали турок до самых стен крепости.
В тот же день 3-го генерал Лорис-Меликов созвал военный совет. Появившаяся за Соганлугом турецкая армия наконец-то привлекла к себе внимание нашего командования. Генералу Гейману было поручено двинуться за Соганлуг, воспрепятствовать Мухтару идти на выручку Карса и оказать содействие Эриванскому отряду.
9 июня отряд генерала Геймана выступил на Милли-Дюзе и Сарыкамыш, где выяснилось, что Мухтар с главными своими силами обратился на Тергукасова, а на Зевинской позиции стоит дивизия Измаила Хаки-паши. Возникал вопрос, идти ли к Хоросану и, став между отрядами Мухтара и Измаила, бить их по очереди, не допустив их соединения и облегчив Тергукасова, или просто атаковать Зевин. Гейман не был Котляревским и принял второе, посредственное и казавшееся более легким решение.
13 июня он атаковал Зевинскую позицию, но был отбит. Против 10 000 турок с 16 орудиями Гейман имел двойное, а в артиллерии даже и четверное превосходство – 19 000 бойцов с 64 орудиями. В бой, однако, он ввел лишь около 5000. Наш урон – 844 человека, у турок убыло 540. Главная доля вины падает на присутствовавшего здесь и не сумевшего распорядиться Лорис-Меликова. Это само по себе совершенно незначительное дело имело роковые последствия. Гейман пал духом и отступил. Лорис-Меликов, растерявшись, снял осаду Карса и 28 июня отвел войска на границу. Почти вся занятая территория, за исключением Ардагана, была потеряна, и Эриванский отряд, оставленный один против всей армии Мухтара, был поставлен в критическое положение. Малодушие нашего командования превратило ничтожную тактическую неудачу в жестокую стратегическую катастрофу.
Эриванскому отряду генерала Тергукасова надлежало удерживать в спокойствии мусульманское население Эриванской губернии и обеспечить левый фланг всего нашего расположения. 12 апреля он перешел границу и 17-го занял без боя Баязет, где оставлен гарнизон. Ход событий под Ардаганом и Карсом вынудил его оставаться в бездействии. Турки уклонились от боя и отступили в Вану.
Ванский паша Фаик собрал в течение мая до 11 000 человек регулярных и курдов.
19 мая Лорис-Меликов предписал Тергукасову отвлечь на себя внимание Мухтара. 22-го Эриванский отряд двинулся Алашкертской долиной в пасть врагу. Он прошел 200 верст по дикой местности, ведя партизанскую войну с курдами, и был вынужден отделить на сообщения около трети всех своих сил. Положение Тергукасова было в высшей степени рискованным – перед ним чувствовалась вся армия Мухтара, а с тыла нависла угроза со стороны корпуса Фаик-паши. В то же время Лорис-Меликов, сам с главными силами ничего не предпринимавший, требовал от слабого Эриванского отряда все более решительных действий.
4 июня, сбив турок в бою у Драм-Дага, Тергукасов открыл себе доступ в Пассинскую долину, однако последствия этой победы были парализованы тем, что Мухтар, пользуясь вялостью Лорис-Меликова, смог сосредоточить против 7000 русских главные силы своей армии – 18 000. В то же время корпус Фаика в тылу Эриванского отряда осадил Баязет, защищавшийся в семь раз слабейшим гарнизоном.
9 июня Мухтар атаковал Тергукасова у Даяра, но был отбит и отступил к Дели-Бабе. Тергукасов отвел затем свой отряд к Драм-Дагу, где решил выждать развертывания операций отряда Геймана. При Даяре наш урон составил 454 человека. У турок убыло 2000.
По соотношению сил – это турецкий Зевин, но потери Мухтара при Даяре вдвое больше, чем урон Геймана в деле 13 июня. Тут и застало его 15-го числа известие о зевинской неудаче.
Положение Эриванского отряда из рискованного сделалось критическим. Обремененный ранеными, израсходовав свои боевые припасы, он попал между двух огней: корпусом Измаила – из войск Мухтара и корпусом Фаика. Тергукасов с честью вышел из этого положения. Его несокрушимой энергии и нравственному подъему войск после Драм-Дага и Даяра Эриванский отряд обязан своим благополучным отступлением на русскую границу. Отступление длилось десять дней на протяжении 180 верст, и 25 июня батальоны Тергукасова были уже в русских пределах.
Положение осажденного и геройски защищавшегося Баязета с каждым днем становилось все отчаяннее. 27-го Тергукасов, едва лишь дав отдохнуть своим войскам, двинулся снова через границу, опрокинул 28 июня в ряде столкновений войска Фаика и выручил этим майора Штоквича и геройский его отряд. Гарнизон Баязета состоял из 30 офицеров и 1300 нижних чинов. Комендантом был подполковник Пацевич. 5 июня турецкое полчище обложило цитадель. Стойко отражавший атаки гарнизон стал испытывать мучения от жажды. В цитадели не было воды, и много смельчаков поплатилось жизнью при доставке по несколько ведер из источника, по которому турки били почти без промаха. Пацевич пал духом и на совете предложил сдачу.
M. T. Лорис-Меликов. Художник И. К. Айвазовский
Отбитие штурма крепости Баязет 8 июня 1877 года. Художник Л. Ф. Лагорио
Но господа офицеры его застрелили, и комендантом стал старший после него майор Штоквич, решивший сопротивляться до конца. Раненым стали выдавать по кружке, здоровым – по полкружки воды через день. На 24-й день гарнизон был спасен, лишившись за время осады 7 офицеров и 310 нижних чинов.
Неблагоприятный оборот дел встревожил наместника Кавказа – великого князя Михаила Николаевича, лично прибывшего на фронт со своим начальником штаба генералом Обручевым и взявшего на себя руководство операциями. Русские войска были расположены на местах, уже прославивших наше оружие, – авангард Геймана стал у Башкадыклара, главные силы Лориса – у Кюрюк-Дара.
Всего у нас в ружье было 30 000 человек при 120 орудиях, не считая Кобулетского и Эриванского отрядов. Инициатива перешла к противнику. Заставив русских отступить по всему фронту и получив подкрепления, Мухтар-паша решил перенести военные действия в русское Закавказье, имея конечным объектом Тифлис.
От Карса на Тифлис можно было двинуться либо через Ахалкалаки, либо через Александрополь. Первое направление было для турок самым выгодным (кратчайший путь, богатая страна), так что великий князь начал спешно стягивать туда войска. Однако Мухтар, не желавший сейчас генерального сражения, предпочел александропольское направление и медленно тронулся туда 2 июля.
С ним было до 35 000 при 56 орудиях. С 3 по 7 июля турецкая армия заняла позицию на Аладжинских высотах, где сильно укрепилась на фронте в 22 версты.
Мухтар решил выждать здесь корпус Измаила с эриванского направления и затем уже перейти в дальнейшее наступление. Из России на Кавказ были двинуты 1-я гренадерская и 40-я пехотные дивизии. До прибытия этих подкреплений великий князь не находил возможным штурмовать сильную Аладжинскую позицию, ограничиваясь рекогносцировкой ее и «полицейскими мероприятиями» в большом масштабе против волновавшегося населения.
Положение на Кавказе, таким образом, сделалось чрезвычайно похожим на создавшееся как раз в то же время на Балканах в результате Второй Плевны. Весь июль прошел в бездействии – с нашей стороны вынужденном, с турецкой – добровольном. Мухтар не сходил с Аладжи, Измаил действовал против Тергукасова.
В последних числах июля к Арпачаю подошла 40-я пехотная дивизия, а в первых числах августа и 1-я гренадерская. Первые усилия решено было обратить против Измаила (и с этой целью отряд Тергукасова значительно усилен), а затем обратиться на Мухтара. Однако в ночь на 13 августа Мухтар неожиданно перешел в наступление и нанес нам довольно чувствительный удар.
В деле 13 августа 20 000 турок, с потерей 1359 человек, потеснили 8000 русских. Мы лишились 992 человек. До того 6 августа мы предприняли усиленную рекогносцировку Аладжи с потерей 9 офицеров, 353 нижних чинов.
Великий князь Михаил Николаевич. Художник Е. К. Липгарт
В результате этого дела операция против Измаила была отложена, и все внимание великого князя сосредоточилось на Аладже.
К середине сентября здесь против 40 000 ружей и 96 орудий Мухтара у нас сосредоточилось до 60 000 шашек и штыков при 218 орудиях, и с этими силами положено приступить к решительным операциям. Трехдневное наступательное сражение 20, 21 и 22 сентября закончилось безрезультатно, однако последствия его сказались скоро – уже 27 числа турки отошли в исходное свое до 13 августа положение.
Наступление с 20 по 22 сентября закончилось неудачей несмотря на частичный успех при Хаджи-Вали. Методы его напоминают Плевну. Наш урон составил 93 офицера и 3290 нижних чинов – наиболее кровопролитное дело за кампанию. Турки лишились 5000. Бездействие Измаила и приближение зимы побуждали Мухтара отступить к Карсу. Он отложил эту операцию до подвоза в Карc необходимых запасов и этой заминкой погубил свою армию.
Едва лишь был замечен отход турок на главную их позицию, как в тот же день, 27 сентября, великий князь Михаил Николаевич стал готовиться к нанесению им сокрушительного удара. В решительном сражении 2 и 3 октября на Аладжинских высотах турецкая армия была совершенно уничтожена. Остатки ее бежали частью в Карc, частью с самим Мухтаром к Зевину. Вся бывшая у турок артиллерия досталась русским.
Мухтар уже отправил в Карc большую часть своей артиллерии. У него осталось на армию в 36 000 всего 39 орудий. Мы ввели в дело 55 000 с 200 орудиями. Разгром турок был полным: они лишились 22 000 человек – 15 000 убитых, раненых и разбежавшихся и 7000 пленных, в том числе 7 пашей с 35 орудиями.
Мы применили глубокий охват обоих флангов неприятеля, лишившись в этом славном деле 56 офицеров и 1385 нижних чинов. Великий князь Михаил Николаевич награжден орденом Святого Георгия I степени.
Эти остатки неприятельской армии могли быть совершенно истреблены энергичным, безостановочным преследованием. К сожалению, организация преследования всегда являлась нашей слабой стороной.
Русская армия умела побеждать, но не умела пользоваться плодами своих побед. Распоряжения о преследовании были отданы лишь в диспозиции на 5-е число.
Главные силы были разделены на два отряда – генерала Лазарева, двинутый под Карc, и генерала Геймана, которому поручено совместно с Эриванским отрядом генерала Тергукасова преследование остатков Мухтара и корпуса Измаила и движение к Эрзеруму.
12 октября Гейман подошел к Зевинской позиции, где находился слабейший вчетверо отряд Мухтара без артиллерии. Однако вместо того, чтобы атаковать неприятельскую позицию, Гейман остановился против нее в бездействии.
Мало того, он не распорядился занятием Хоросана и Кепри-Кея – единственных пунктов, где могло состояться соединение неприятельских отрядов Мухтара и Измаила.
Тем временем корпусу Измаила удалось скрытно отойти от Тергукасова. Он двинулся форсированными маршами по горам, бросив обозы и тяжести.
Мухтар 14 октября очистил Зевинскую позицию и, совершив опасный фланговый марш в 10 верст от все бездействовавшего Геймана, двинулся на Кепри-Кей, где русский генерал не сумел его предупредить.
15 числа в Кепри-Кее состоялось соединение Мухтара и Измаила, и турецкий главнокомандующий вновь располагал силами – 20 000 ружей при 40 орудиях, с которыми мог надежно прикрыть Эрзерум. 17-го турки отступили от Кепри-Кея на сильную позицию при Деве-Бойну.
21 октября у Гассан-Калы войска Геймана соединились с отрядом Тергукасова. Гейман, как старший производством, вступил в командование соединенными силами. Он решил атаковать турок на Деве-Бойну с тем, чтоб по разгроме их попытаться овладеть Эрзерумом. Это должно было обеспечить войскам удобные зимние квартиры, не говоря уже о громадном моральном значении взятия анатолийской твердыни.
23 октября последовал штурм Деве-Бойну и полный разгром турок. При Деве-Бойну у нас убыло 29 офицеров, 590 нижних чинов.
Турки лишились 3000 убитыми и ранеными, 3000 пленными и всех 43 бывших у них орудий. Гейман демонстрировал войсками нашего левого фланга против правого фланга турок на Палантекене, куда Мухтар и стянул все резервы.
В сумерки же Тергукасов с частями 19-й и 39-й пехотных дивизий нанес решительный удар левому флангу турок на высоте Узун-Ахмет. Толпы деморализованных, побросавших оружие аскеров устремились в Эрзерум, их командиры потеряли голову. Никто не думал о сопротивлении. Объятое ужасом население Эрзерума собралось у карсских ворот просить аман у русских. Но русские не явились…
Гейман не воспользовался этой блестящей победой. Три дня он простоял в полном бездействии в 15–20 верстах от Эрзерума и лишь 27-го подступил к крепости. Турки тем временем успели прийти в себя, собрать разбежавшиеся таборы и занять ими форты и укрепления для упорной обороны. В ночь на 28 октября Гейман штурмовал Эрзерум, но был отбит. Диспозиция составлена неумело, колонны сбились с направления, проблуждав всю ночь. Один лишь Бакинский полк взял форт Азизие.
Наш урон – 600 человек, нами взято 500 пленных. В результате этой неудачи, в которой был сам виноват, Гейман должен был отступить от Эрзерума: оставаться здесь на зиму – значило бы погубить войска от лютых морозов на пустынном и диком плоскогорье. Русские войска расположились на зиму в редких деревушках Пассинской долины в невозможнейших санитарных условиях.
Пока Гейман добивал Мухтара на Деве-Бойну, отряд генерала Лазарева 9 октября подступил к Карсу и 13-го начал осадные работы. Осадный корпус поступил под командование Лорис-Меликова. Великий князь отбыл в Тифлис к исполнению своих обязанностей наместника. Блистательный штурм в ночь на 6 ноября дал нам Карc и завершил фактически войну на Кавказе. Карc взят ночным штурмом 1-й гренадерской, 40-й пехотной дивизиями и Кавказской стрелковой бригадой.
В крепости взято 303 орудия. Из гарнизона в 25 000 человек 3000 перебито на штурме, 5000 больных и раненых, 17 000 с 5 пашами и 800 офицерами сдались в плен. Наш урон при этом – 2 генерала, 75 офицеров, 2196 нижних чинов.
Европейские правительства руководились двоякими соображениями: ненавистью к России – чувством, врожденным каждому европейцу, тем более политическому деятелю; желанием получить свою долю в дележе «наследства больного человека».
Австро-Венгрия и Англия заняли открыто враждебную позицию. Британская эскадра адмирала Горнби вошла в Мраморное море. Свирепый ненавистник России Дизраэли заявил, что «русские в Константинополь не войдут». И смелый англо-австрийский блеф удался. Успех этой бравады превзошел все ожидания наших супостатов. Дымки трех броненосцев подействовали сокрушительно на нашу дипломатию, столь высоко державшую русское знамя… Мы капитулировали по всему фронту, победоносные полки были остановлены в полупереходе от заветной цели. Победители были поставлены в положение каких-то «полупобедителей».
Заняв Константинополь и став твердой ногой на Босфоре, мы бы сразу и окончательно вывели бы из строя Турцию, поставив ее в физическую невозможность возобновить военные действия. Воинственный пыл венских и лондонских политиков сразу охладел бы. Русские канониры у пушек босфорских фортов подействовали бы отрезвляюще на адмирала Горнби и – что самое главное – на премьера Дизраэли. Случилось то же, что и в Восточную войну. Наша дипломатия, боясь настроить Европу на Россию своей смелостью, настроила ее на Россию своей робостью. Мы даже не догадались задержать у себя 145 000 турецких пленных до выяснения международной обстановки! Возвратив их в конце весны, мы собственными руками воссоздали турецкую армию, с таким трудом сокрушенную у Плевны, Шипки и Филиппополя.
Турецкая армия у Константинополя крепла с каждым днем, наша – таяла от болезней. Осман-паша вновь стал во главе своих восстановленных таборов, и в конце мая 120 000 винтовок Пибоди готовы были в любую минуту засыпать свинцом наши позиции. Заменивший великого князя Николая Николаевича генерал Тотлебен стал готовиться к оборонительной кампании…
Весенние месяцы ознаменовались резким конфликтом с Румынией. Россия присоединила Южную Бессарабию, отторгнутую у нее в 1856 году, и этим упразднила унизительное для ее достоинства условие Парижского мира. Румынии вместо этого дана Добруджа, втрое превосходившая территорию Измаильского уезда, и этим дан доступ к морю. На резкий протест Румынии наше правительство пригрозило разоружить румынскую армию. В Валахию двинут 11-й корпус, 1-я и 11-я кавалерийские дивизии и 2 резервные пехотные дивизии из сформированных в конце зимы в России. Всю весну русские и румыны простояли в готовности кинуться друг на друга.
Бисмарк вызвался быть посредником между Россией, Турцией и Европой. «Честный маклер» преследовал заднюю мысль: угодить Австро-Венгрии, подготовив этим почву для союза с ней.
И Россия пошла в Берлин извиняться за свою победу. Берлинский трактат свел на нет Сан-Стефанский договор. Приобретения России сводились к Карсу, Ардагану и Батуму. Баязетский округ и Армения до Саганлуга возвращались Турции. Территория Болгарского княжества урезывалась вдвое, Болгарии не дали выхода к Эгейскому морю. Сербия, получившая незначительное приращение, разочаровалась в России и вошла в орбиту австрийской политики. Зато Австро-Венгрия получила в управление Боснию и Герцеговину, и почва для ее союза с Германией против России была подготовлена. Англия за демонстрацию своих броненосцев получила остров Кипр, ценный опорный пункт в восточной части Средиземного моря.
Взятие Карса. Художник А. Д. Кившенко
Император Александр II Николаевич. Неизвестный художник
Император Александр II Николаевич. Неизвестный художник