Лишнее золото. Наедине с мечтой Негатин Игорь

— Да, конечно. Только возьму жакет. К вечеру становится прохладно.

— Я никуда не тороплюсь.

Мы вышли из дома и пошли по дорожке. Участок был не таким уж маленьким, по сравнению с обычными участками в Порто-Франко. От задних дверей до забора — около ста метров. На заднем дворе размещалась двухэтажная хозяйственная постройка с гаражом, небольшая беседка и даже маленький бассейн. М-да… Красиво жить не запретишь. Мне показалось, что раньше участок был больше размерами. Почему? Непропорционально узкий. Сдается, что мадам О'Рейли продала половину своей территории. Кажется, я не ошибся: забор между соседними участками слишком свежий. На нем даже краска не облезла.

Женщина подвела меня к ограде и показала место, где был найден ее бедный пес Джерри. Я присел на корточки и провел рукой по траве. Ее недавно стригли. Два, а может — три дня назад. Повернулся к Маргарет и хотел что-то спросить, но не успел. Что-то ударило меня в спину и бросило лицом прямо в доски забора. Уже теряя сознание, услышал жуткий грохот взрыва и треск. А потом… Потом наступила темнота…

Сознание вернулось резко, словно кто-то нажал переключатель. По глазам ударил узкий луч фонарика. Черкнул и ушел в сторону, оставив перед глазами красные пятна. Через несколько секунд они поблекли, и я увидел потолок фургона. На его рифленой поверхности плясали разноцветные сполохи проблесковых маячков. Кто-то невидимый поднес к моему носу ватку с нашатырем.

— Какого д-дьявола… — прохрипел я и шевельнул рукой, чтобы оттолкнуть эту вонючую гадость. Было больно, но в пределах нормы. Бывало и похуже. В голове стоял звон, но и это неудивительно. Это уже третья контузия. Или четвертая? Не помню.

— Он очнулся.

Голос звучал глухо и слегка растянуто. Будто пробивался сквозь толстый слой ваты. Перед моими глазами мелькнуло расплывчатое пятно, а потом появилась женская ручка, и я умудрился навести резкость.

— Мистер, вы меня слышите? Сколько пальцев я вам показываю?

— Какая р-разница? — Я скорее догадался, о чем она меня спрашивает. — Главное, что вы не з-замужем. У вас к-кольца н-нет.

— Раз шутит — значит, жить будет, — забубнил мужской голос. — Давай его в госпиталь.

— Погодите, — я попытался подняться, но удержали, — со мной была женщина. Что с ней?!

— Не переживайте, она жива. У нее легкие травмы. Лежите спокойно!

— Ну если вы меня поцелуете — то, пожалуй, согласен прилечь.

— Размечтался — чтобы она тебя поцеловала! — захохотал мужской голос.

— Иди ты в задницу, приятель… — Звуки начали куда-то исчезать, и я опять отрубился.

Нас поместили в правом крыле орденского госпиталя. На следующее утро я проснулся и, надо заметить, неплохо себя чувствовал. По крайней мере, не выворачивало наизнанку, как это бывает после контузий. Даже голова не болела. Только гудела, как большой и слегка испорченный трансформатор. Чтобы не расслаблялся. Не успел подняться, как в палату вошла медицинская сестра. Весьма почтенного возраста. Она напомнила одну вредную старуху из моей прошлой жизни. Судя по ее снулому взгляду и костлявой фигуре, характер у нее склочный, а жизнь — унылая и серая. Могу поспорить, что у нее дома много цветов в горшках и несколько наглых кошек. И стопка любовных романов с цветными обложками, на которых изображены влюбленные парочки.

— Вы мистер Карим Шайя, не так ли? — Она выдавила дежурную улыбку. — Доброе утро!

— Утро добрым не бывает. — Я поморщился и обвел взглядом палату. — Где моя одежда?

— Господи Иисусе! О какой одежде вы говорите? — Медсестра недовольно поджала губы и скрестила руки на бюсте. Если быть точным — это она думала, что бюст находится именно там. На самом деле — его вообще не существовало.

— Я говорю о моей одежде, в которой меня привезли в эту богадельню.

— Вам нельзя вставать! Ни в коем случае!

— Мадам, я уже старый, и свой организм знаю гораздо лучше, чем ваши «клистирные трубки» с дипломами коновалов. — Кряхтя и ругаясь, поднялся и сел на краю койки. — Пойдите и принесите мою одежду. Или скажите, куда вы ее отправили, черт бы вас побрал.

— Вам надо сделать прописанные врачом инъекции.

— В задницу ваши инъекции! Где врач?

— Он сейчас придет и все вам расскажет. — Она поджала губы, намазанные помадой жутко ядовитого оттенка, повернулась и вышла.

— Вот дура… — Я посмотрел на распашонку, в которую меня одели, как новорожденного младенца, и выругался: — Хоть бы халат принесла, кошелка старая!

— Что здесь происходит? — Дверь распахнулась, и в палату стремительно вошел доктор в белоснежном халате. На его мощной, как у борца, шее болтался фонендоскоп.

— Ограбление века. Украли одежду и тапочки. Ну и пистолет в придачу. Все, что нажито непосильным трудом, все украли.

— Узнаю Карима Шайя. Ты не меняешься, старина. Такой же бузотер, как и прежде!

— Мы с вами знакомы? — Я зажмурил один глаз и посмотрел на доктора. — Ну да, конечно… И как я сразу не догадался, что это будешь ты.

— Заигрываешь с врачихой из мобильной бригады и пугаешь моих медсестер…

— Можно подумать, что я попросил ее раздеться и исполнить для меня стриптиз. Даже в мыслях такого не было.

Доктор долго меня щупал, заглядывал в глаза и вообще — делал вид, что работает. Я тоже не стал валять дурака и сделал вид, что ему поверил. Потом он сделал два шага назад и что-то прошептал.

— Не будь идиотом, Шарль! — сморщился я. — Ты же знаешь, что я ни черта не слышу.

— А утверждаешь, что все в порядке, — рассудительно заметил доктор.

— Мне нужна бутылка водки — и контузия пройдет сама собой. Можно без закуски. Если нет водки, то подойдет чистый медицинский спирт.

— Хороший способ. У русских лечиться научился?

— Нет, у одного рыжего британца. Офицера, мать его так, ее королевского величества.

— Он пьет спирт? — удивился доктор.

— Он пьет все, что горит.

— Может, это и помогло бы, но не здесь и не сейчас. В общем — слух вернется через пару дней.

— Я в курсе, когда он вернется. Меня больше интересует, когда вернется моя одежда.

— Еще не скоро. Полежишь недельку, проведем сеанс лечения. Седативные препаратики поколем, а я тебя понаблюдаю, — он хохотнул, — по старой памяти.

— Шарль, иди ты в задницу со своими препаратами и медсестрами! Где Маргарет О'Рейли?

— Не переживай, с ней все в порядке. Ведет себя так же, как и ты — раздражительна без меры и оглохла на одно ухо. Но у нее это первая контузия, а у тебя — какая? Если мне память не изменяет, то далеко не первая. С этим, mon cher ami, [6]шутки плохи. Никогда не знаешь, чем может обернуться…

— Я их что, считаю?! Одежда где?

— Карим…

— Шарль, не трахай мне мозги! Мне нужна одежда. И еще…

— Что?

— Когда меня приложило, у меня в руках была папка. Где она?

— Понятия не имею. Никакой папки при тебе не было.

— Вот дьявольщина!

— Надо спросить у ребят из мобильной бригады. Может, у них завалялась?

— Будь другом — спроси!

— Это так важно? — спросил Вернер и удивленно дернул бровью.

— Очень. Ты даже не представляешь себе, насколько важно.

— Ладно, лежи! Поищем твою папку.

— Мне надо поговорить с Маргарет.

— Извини, но нельзя. У нее был парень из Ордена. Выставил у дверей охрану, и посетителей к ней не пускают. Кстати, к тебе тоже.

— Вот дерьмо! Час от часу не легче…

— Этот парень обещал зайти немного позже, чтобы поговорить с тобой. Я сказал, что ты очнешься не раньше полудня.

— А сколько сейчас времени?

— У тебя есть два часа.

— Чтобы найти одежду и исчезнуть отсюда?

— Нет, чтобы придумать, что ты будешь говорить дознавателю.

— Все что угодно, но только не правду. — Я поморщился.

— Разумно… По крайней мере, мадам Маргарет сказала то же самое. Она тебя наняла как ювелира, чтобы оценить некоторые семейные реликвии, которые достались ей от мужа. Так она и просила тебе передать.

— Бред какой-то…

— Бред, — согласился Шарль, — но мы с Маргарет знакомы не первый год. Верю ее словам больше, чем дознавателю из Ордена, который неизвестно о чем думает. Так что ложись в койку и изображай паиньку. И не груби медсестре!

— Иначе?

— Поставлю тебе клизму. Литров на десять. Устроит?

— Пистолет хотя бы верни, злыдень!

— Не положено! — Он усмехнулся и вышел. Так же стремительно, как и появился. Только края халата разлетелись в разные стороны. Как белоснежные крылья.

Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Сколько мы с ним знакомы? Лет двадцать, если не больше. Его зовут Шарль Вернер. Он, пожалуй, последний из знакомых мне легионеров в Новом мире. Конечно, если не считать Поля Нардина. Ну и Юрки Лившица, который пропал два года назад — и с тех пор ни слуху ни духу. Остальные приятели как-то исчезли с моего горизонта. Если не считать тех двоих, которых мы с Полем сами и закопали. Почему? Была причина. Парни сделали неправильный выбор, и одним погожим днем мы с ними пересеклись на очень узкой дорожке. Настолько узкой, что мирно разойтись не вышло. Старая история… Еще одна история, о которой я не люблю вспоминать.

Шарль Вернер был хорошим врачом, а когда нужно, то и солдатом. Стрелял и оперировал одинаково искусно. Тоже полукровка, как и Поль Нардин. Мать у Шарля француженка, а отец — чистокровный немец. От папаши Вернеру достались лишь белокурая «арийская» внешность да фамилия. Как говорится — на долгую память. Его отец, когда узнал о беременности подруги, исчез, не оставив адреса. Малыш Шарль вырос без отца. Потом умерла мать, а парень закончил медицинский колледж и неожиданно завербовался в Легион. Мы с ним служили в Африке и Гвиане… В общем — куда правительство посылало, там и служили.

В Новый мир он попал последним из нас. Мы с Полем уже отбивались от бандитов в Аламо, а он еще грелся под солнцем Старого Света. Прибыл сюда — и как-то сразу нашел свое место. Он всегда был баловнем судьбы. Несмотря на безотцовщину и тяжелое детство. Сначала работал где-то на юго-западе, а теперь, как видите — устроился в этом госпитале. Теплое местечко. Рядом с медицинскими сестрами… С этими мыслями я и заснул.

Проснулся уже на закате. Головная боль немного притупилась, и в голове прояснилось. На спинке кровати висел халат, с черным номером, отпечатанным прямо на ткани. Я повернулся и почувствовал под подушкой что-то твердое. Пистолет. Молодец, Вернер, не подвел! Он бы еще папку с документами нашел — ему бы цены не было…

— Ну ты как? — Шарль появился как всегда неожиданно. Аккурат после ужина, когда эта стервозная медсестра принесла жидкую кашу, разбавленный водой сок и пригоршню разноцветных таблеток.

— В норме. Нашел?

— Папку? — Он понизил голос и оглянулся на дверь.

— Нет, блин, чашу Святого Грааля.

— Не шуми, Карим! Все в порядке. Она у меня.

— Слушай, камрад… Спрячь ее подальше! Что-то у меня предчувствия нехорошие.

— Ладно. — Вернер кивнул и присел на край моей койки.

— Только не в сейф.

— Обижаешь! Она лежит у тебя под матрацем. Не дергайся! Могу убрать куда-нибудь, если хочешь.

— А что, у тебя тоже появились нехорошие мысли?

— Не знаю. Дом а в Порто-Франко просто так не взрывают, — прямо ответил он.

— И какова официальная версия взрыва?

— Карим, ты, наверное, не поверишь, но произошел «взрыв неустановленных боеприпасов, которые хранились в цокольном этаже». Джеймс О'Рейли любил оружие.

— Что за бред?!

— Бред это или не бред, но такова официальная версия. Тебя она устраивает?

— Более чем. Лишний шум вокруг моей персоны совсем необязателен.

— Вот и прекрасно. Кстати, завтра снимают вашу охрану.

— Вот как? Значит, надо убираться отсюда — и чем быстрее, тем лучше.

— Я даже знаю куда, — усмехнулся Шарль.

— Док, не тяни кота за все подробности! Мой бедный мозг не способен разгадывать твои загадки.

— Мозг? Это что-то новенькое в твоем организме! Ладно, Карим, не переживай! Тебе там понравится! Да и Маргарет, думаю, — тоже.

Два дня спустя я сидел в комнате и безостановочно курил, изучая сухие строчки рапортов и отчетов. Все страницы были аккуратно подшиты и пронумерованы. На титульном листе — эмблема Ордена: глаз на фоне треугольника, и порядковый номер, аккуратно выведенный перьевой ручкой: 0285/897.

То, что овчарку, принадлежавшую Маргарет, убила не змея, понятно даже последнему шлабору. [7]Просто надо было убрать этого хвостатого и жутко бдительного охранника. Пес обязательно поднял бы шум при попытке проникнуть на территорию. Кому это было нужно? Понятия не имею, но эти люди никак не связаны с Орденом. Иначе бумаги, которые лежат у меня на кровати, исчезли бы гораздо раньше. Тихо затерялись бы в архивной пыли, и все. Делов-то…

Значит, не Орден…

Тогда — кто?

Некто из бывших сослуживцев Джеймса О'Рейли? Или парни Брайана Хантера, которые отстранены от дел? Ну, от приятелей покойного мистера Хантера можно ожидать всего чего угодно. Там такая падаль, что лучше стороной обойти, чтобы в дерьме не испачкаться. Смысл? Не знаю. Тем более даже если мальчиков и отстранили отдел, то связи все равно остались. Что им мешало выйти на знакомых, работающих в архиве?

И вообще, не с того я конца думать начал. Надо изучать документы. Если за ними так охотятся, то все дело — в этих бумагах. Или кто-то так думает. Ошибается? Знает наверняка? Почему ждали целых пять лет? Архив Ордена — это вам не форт Нокс. Видел я это помещение — кроме пыли и ненужных бумаг, там отродясь ничего особо важного не держали. Все важные документы хранятся в казначействе на центральной Базе Ордена. По крайней мере, так было раньше…

За стеной послышались шум и скрип кровати. Маргарет проснулась. Надо бы ей чашку чая приготовить и выдать лекарства. Эх, дьявольщина… угораздило же меня на старости лет превратиться в сиделку…

Я поднялся и спустился на первый этаж. Мы нашли приют в доме Шарля Вернера. Если быть точным — в доме его коллеги. Приятель Шарля — врач-анестезиолог, отправился в отпуск на западное побережье и оставил ему ключи, чтобы тот регулярно поливал цветочки. Как бы не так! Судя по высохшим прутикам, торчащим из цветочных горшков, Шарль давно про них забыл. Вот вроде немец! Пусть и наполовину. Все равно — обязан быть педантом. Как бы не так! Раздолбай каких мало.

Дом мне понравился. Просторный, светлый и неожиданно уютный. Находился в том самом свежепостроенном квартале на окраине Порто-Франко. На заднем дворе, сразу за оградой, начинался широкий песчаный пляж, на котором иногда отдыхали местные жители. Иногда — это значит очень редко. Я по себе знаю — чем ближе живешь к морю, тем реже в нем купаешься. Да и опасное это занятие, если честно. Даже здесь, на мелководье.

Местные твари еще до конца не изучены, и рыбаки постоянно привозят новые образцы местной фауны. Что фауна! Здесь и флора не подкачала! Иногда я вспоминаю писателя Гарри Гаррисона и его «Неукротимую планету»: помните растения с зубами? Вот именно — в Новом мире есть такие водоросли! Если человек попал в их заросли, то все — пиши пропало. Они обволакивают человека, будто коконом, и выпивают досуха. Уже через час от тела остаются лишь ошметья изорванной кожи и поцарапанный зубами скелет. Так что любое купание сопряжено с риском для жизни, и простой травмой здесь не отделаешься.

Кстати, эти водоросли не имеют корней и плавают большими колониями. Рыбаки из Виго часто приходят с промысла с клубками уже погибших растений, собранных на поверхности, которые пользуются определенным спросом. Не сами водоросли, конечно, а их клыки. Перламутровая оболочка этих зубов напоминает жемчуг и высоко ценится среди местных модниц. У меня есть пригоршня в мастерской. Вернемся в Кадиз — напомните, покажу. Надо заметить, что довольно интересно выглядят.

Рядом с домом был построен гараж на две машины. Там сейчас стоял хозяйский джип и мой «лендровер», который Шарль пригнал еще затемно. Утверждал, что за машиной никто не следил и хвоста не было. Надеюсь, что он не ошибся.

Оружие и патроны перетащил в дом. Продукты нам привез Вернер и обещал заглянуть в конце недели. Так что нам оставалось только отлеживаться и отсыпаться. Ну и, конечно, изучать документы.

Свет на втором этаже мы не включали, а на первом этаже стояли такие плотные ставни, что можно было не бояться выдать себя какой-нибудь полоской света. Но мы все равно не рисковали. Мало ли… Тем более что неизвестно, кого бояться. Надо отлежаться, прийти в себя, а потом можно и войну устраивать.

Спустя полчаса я накормил Маргарет манной кашей и заставил выпить чашку чая. Шарль притащил какой-то чайный сбор. На вкус — редкостная гадость. Маргарет нехотя выпила эту бурду и тихо поблагодарила. Понимаю, ей сейчас тяжело. Морально, а не только физически. Я это видел. Она сама завела этот разговор. О чем? О гибели своих служащих.

— Они ведь погибли, да?

— Увы, но это так. Мне было тяжело это вам сообщить, мадам…

— Я понимаю, — кивнула она, не отрывая взгляда от окна, — мне рассказал Шарль Вернер.

Идиот… Вернер иногда просто поражает своей подлинно немецкой прямолинейностью и арийской твердолобостью! Он вывалил на Маргарет всю информацию. Умница, мать его так! Дать бы ему по шее, но уж больно он здоровенный… Конечно, всего этого я не озвучил. Надеюсь, что и на моем лице это было не слишком заметно.

— Слава богу, что Чарли уехал. Иначе бы и он… тоже…

— Кто такой Чарли? — навострил уши я.

— Мой работник. Помогал по хозяйству. Убраться, что-нибудь подлатать или покрасить…

Я вспомнил обшарпанные стены особняка и подозрительно прищурился. Судя по всему, этот Чарли был не очень-то трудолюбив. Это довольно странно. Бездельников у нас не любят, и если человек не работает, то зачем он нужен? Тараканов гонять?

— Он давно у вас работает?

— Нет, недавно. Около двух или трех недель. Его наняла моя служанка, чтобы привести дом в порядок. Мы как раз ездили к вам, в Кадиз. Вы, наверное, заметили — дом нуждается в ремонте… то есть нуждался… — тихо закончила она.

— Интересно…

— Вы в чем-то его подозреваете? Поверьте, — она слабо улыбнулась, — вы ошибаетесь. Чарли уже в таком почтенном возрасте, что все его прегрешения ограничивались коньяком из моего бара.

— Старик был слаб на выпивку?

— Он этого и не скрывал. Пил только по вечерам и, как правило, в меру. По крайней мере, я ни разу не видела его пьяным.

— Как его полное имя?

— Даже не вспомню точно… Кажется Чарли Мартинсон или Петерсен.

Я прищурился. Где-то уже встречал одну их этих фамилий. Не могу вспомнить…

— И куда же отправился ваш добряк Чарли Мартинсон-Петерсен?

— Куда-то на запад. Если не ошибаюсь, то… — она задумалась, — мне кажется — в Аламо. У него там живут какие-то родственники. Внучатая племянница или что-то в этом роде. Я точно не знаю.

— В Аламо, говорите… Он ушел с конвоем?

— Да, конечно, — она опять улыбнулась, и на щеках появились ямочки, — по Новому миру в одиночку не ездят.

— Понятно…

Ну, про то, как ездят и ходят по Новому миру в одиночку, я не стал рассказывать. Тем более что ей это совершенно не интересно. Спустился вниз, закурил и задумался. Даже поймал себя на том, что стою и улыбаюсь. В одиночку… Да, конечно. Сотрудники Ордена и шагу не ступят без вооруженного эскорта… Ходят здесь в одиночку, и еще как!

Ладно, это все лирика. Надо сварить кофе. Шарль, конечно, будет ругаться, но что мне до ругани? Дела серьезные, а без чашки кофе у меня голова не работает. Я контуженый — мне можно.

Банка с кофе стояла на самой верхней полке, как издевательство над моим бедным телом. Шарль выше меня на добрых десять сантиметров, и только ему в голову может прийти такая изощренная фантазия. Идиот! Тем более что даже когда я встал на стул, мне как раз не хватало пары сантиметров. Вот зачем нужна эта полка?! Пыль разводить? Хрен ее знает. Банку я достал. Открыл и нашел там небольшой пакетик с травяным сбором и записку:

«Кофе тебе нельзя. Пей чай.

Шарль».

— Вот зараза! — тихо выругался я, а потом кряхтя сполз вниз и огляделся. Ну да, конечно. Не буду же я весь дом обыскивать, чтобы найти пакет с кофе. Хотя… Вспомнил один русский анекдот и открыл ящик, где хозяин держал лекарства. Покопавшись немного, нашел жестяную банку, на которой было написано «Соль». Анекдот не соврал. Кофе я обнаружил, чем и не преминул воспользоваться.

Шарль появился на следующий день. Как всегда вежливый и обходительный (особенно когда общается с дамами). Я не дама, так что получил от него по полной! И за кофе, и за политые прутики в цветочных горшках. Как оказалось, это какие-то растения с западного побережья. Точнее, их саженцы. И поливать этот «хворост» надо лишь раз в неделю.

— Ты старый болван, Шайя! — прошипел Вернер, когда мы с ним остались вдвоем на кухне, а Маргарет отправили наверх, в ее комнату.

— Ладно, не переживай ты так. Этот веник все равно бы не вырос. Лучше отправь эту телеграмму. — Я подал ему клочок бумаги, на котором было написано несколько слов.

— Куда и кому именно?

— Разуй глаза! Там же написан адрес.

— Поль Нардин? — Он поднял взгляд на меня. — Аламо?

— Мне нужно, чтобы Медведь проверил одного парня. Сомневаюсь, что этот человек там окажется, но мало ли… вдруг нам повезет?

— Отправить от твоего имени?

— Он меня еще болваном называет, — покачал головой я, — от твоего, конечно!

— А как же…

— Там в конце фразы есть привет от кузена, так что Поль все поймет правильно. Он в отличие от некоторых докторов — парень умный.

— Конспираторы хреновы… Может, вызовешь его сюда?

— Зачем? Чтобы он готовил манную кашу для мадам Маргарет?

— Мало ли… — Шарль пожал плечами. — Ну смотри, как знаешь.

Вернер коротко пересказал городские новости и вскоре ушел. Дознаватель из Ордена недолго мучился над «диагнозом» происшествия. Его даже не насторожило исчезновение пациентов из больницы. Уехали и уехали. Как говорят русские: «Baba s vozu — kobile legche».

Проводив Шарля до дверей, я поднялся в свою комнату. Осторожно осмотрел из окна окрестности и вернулся к документам. Да, я никогда не любил бумажную работу. И жутко ненавижу изучать бесконечные отчеты и инструкции. Увы, но другого выхода у нас нет. Мы даже из Порто-Франко не можем уехать. Что-то мне подсказывает, что нам просто не позволят это сделать. Обратиться в Орден? Сомневаюсь, что в данной ситуации это хорошая идея. Ведь понятия не имею, кто за нами начал охоту. Я вздохнул и открыл папку с документами. На первой странице был список пропавшей съемочной группы.

Итак… что мы имеем? Пропала вся киногруппа, состоящая из четырнадцати человек. Они прибыли в бухту, хорошо укрытую от ветров и защищенную от посторонних глаз прибрежными скалами. Если посмотреть сверху, то она напоминает латинскую букву «W». Пляж разделен высокой скалой на две равные части. Я, кажется, понял, что привлекло внимание режиссера. Камни здесь интересные. Нет, не только причудливой формой. Одна половина бухты серая, а вторая — светло-коричневая. Гранит и песчаник. Такое чувство, что в одной бухте соединились совершенно разные миры.

Ладно, это все мелочи. Что здесь еще?

Два дня группа работала над фильмом (такое заключение сделал один из дознавателей по расходу запасов и количеству мусора). Потом что-то произошло — и они исчезли. Личные вещи, техника, съемочная аппаратура — все осталось на месте. Под навесом, где была устроена полевая кухня, так и осталась лежать посуда, приготовленная для завтрака. Судя по протоколу осмотра, в котел была залита вода для утреннего кофе.

В деле имелись фотографии, сделанные дознавателями во время расследования. Обычный, ничем не примечательный лагерь, каких Новый мир повидал не одну сотню. Пять палаток, два навеса для техники, навес для кухни и столовой. Лагерь обустроен с умом. Видимо, кто-то из группы бывал в экспедициях и хорошо знал особенности этого побережья. Скорее всего — кто-то из охраны.

Кстати, когда проявили пленку, найденную на месте происшествия, то ничего странного не нашли. Даже фотоаппараты участников — и те не пропали. Несколько фотографий было приложено к делу. Вот одна из них: групповое фото, сделанное до начала съемок. Оно приклеено на кусок картона, а на фигурах людей проставлены номера. Под фотоснимком приклеена бумажка, где указана расшифровка. Ну, это работа дознавателей, не иначе. Кто у нас здесь отметился?

Готфрид Шекли — режиссер;

Орви Кхан — ассистент режиссера и пиротехник;

Синтия О'Рейли — актриса и автор сценария;

Люсьен Тейлор — актриса;

Дэвид Лорри — актер;

Лучиано Барги — актер;

Александр Вайдман — оператор;

Ольга Варламова — гример, костюмер и реквизитор;

Грэгори Свэнсон — осветитель.

Кроме этих имен указаны пять охранников из батальона охраны Порто-Франко, чьи имена были хорошо знакомы. Пардон, не все. Вот это имя — Джерри Рой — слышу впервые. Эти парни перебрались в батальон охраны после расформирования службы безопасности Ордена. До этого они служили в роте «Браво», и мы пересекались по службе. Нардин и того больше — вместе с ними и Чамберсом уничтожали какой-то бандитский конвой на северо-западе. Хм… Я тогда еще по Гамбургу разгуливал и ничего не знал о Новом мире. Скажи мне тогда, что я все брошу и переселюсь в иной мир, — никогда бы не поверил.

Кстати, именно Джерри Рой и был найден в саванне с двумя дырками. Тела остальных так и не обнаружили. Джеймс О'Рейли даже водолазов для работы привлек. Интересно, сколько он им заплатил? Я бы не рискнул купаться в тех водах. Там такие зверюги водятся, что боже упаси! Кроме ящеров есть местная разновидность акул. Жутко кровожадные создания!

И все-таки глупая это затея — возобновить расследование спустя пять лет! Найти что-то важное, что позволило бы найти преступников и доказать их вину… Я даже головой покачал. Нереально. Практически — фантастика. Разве что повезет и разыщу тех, кто покушался на наши жизни. С другой стороны — если найду, то выясню, почему нас хотят убить, и найду виновных в гибели съемочной группы. Если нас самих не убьют раньше.

На труп Джерри Роя наткнулся один из переселенцев, следовавший в Веймар. Есть такой городок в двухстах пятидесяти километрах к северу от Порто-Франко. Водитель каким-то образом отстал от конвоя и заблудился. Выбрался к побережью и заметил лежащий труп. Хм… Что это за конвой, который бросает технику и людей? Странно. Здесь так не принято поступать с попутчиками.

Что здесь? Показания свидетеля: «…двигаясь в направлении береговой линии, я увидел стаю падальщиков. Подъехав поближе и отогнав зверей выстрелами из автоматической винтовки, обнаружил мертвое тело…» Полный бред. Свиньи-падальщики редко появляются в тех местах. Там для них слишком голые места. Песок, камни и пучки пожухлой травы. Ну и дюны, разумеется. Там даже деревьев не увидишь. Заросли кустарников — и то большая редкость. Это зверье водится южнее Порто-Франко или чуть дальше к западу. Скорее всего, там была стая прибрежных гиен, которые часто крутятся на берегу в поисках тюленей.

И за каким дьяволом его понесло к побережью, этого водителя? Дорога из Порто-Франко в Веймар хорошо накатана, и будь ты даже пьян в стельку — не заблудишься. Загулял, наверное, перед выездом, и опоздал. Потом проспался — и рискнул ехать в одиночку. Тем более что там ехать-то! Пять часов — и на месте…

Дальше шли небольшие досье на членов съемочной группы. Короткие и совершенно неинформативные. Маленькое фото в правом углу, имя, фамилия, когда и откуда прибыл в Новый мир, имя вербовщика и место перехода. Большая часть группы появилась из Центральной Европы. Бегут людишки, бегут. Если верить некоторой информации о судьбе Старого Света, то там такие дела творятся, что мама не горюй. Скоро можно будет переименовывать в Гейропу. Даже читать неинтересно. Я просмотрел еще несколько досье и с большим удовольствием отложил их в сторону. Пустая и никому не нужная информация. Все участники этой съемочной группы познакомились уже здесь, в Новом мире, и никаких общих знакомых или темных историй за ними замечено не было.

Чем больше я копался в документах, тем больше убеждался, что расследование слили. Слили, как помои в канализацию. Несмотря на все уверения мадам О'Рейли, что ее покойный супруг рвал, метал и требовал результатов. Или… Или передо мной хорошо состряпанная фальшивка, которую для достоверности разбавили небольшой порцией настоящих бумаг.

Сумерки надвигались быстро. Здесь всегда так темнеет. Будто на театральную сцену набрасывают кусок черной вуали. Похоже? Мне кажется — очень. Новый мир все чаще напоминает театр, где разыгрываются пьесы из пасторальной жизни. Правда, пастораль здесь со стрельбой, драками и драмами. А кто-то неизвестный сидит в полутемной ложе. Сидит и молча наблюдает, как люди сходят с ума, уничтожая себе подобных. Наблюдает и улыбается. Паскуда… Я бы не удивился, узнай, что так и есть на самом деле.

Послышался шорох, и я поднял голову. В дверном проеме стояла Маргарет, закутавшаяся в клетчатый плед. Она была похожа на испуганного ребенка, который пробрался в спальню родителей, потому что боится спать один.

— Карим…

— Да, Маргарет! Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего страшного. Можно… можно я посижу рядом с вами?

— Да, конечно. Хотите, я приготовлю вам чаю?

— Если это вас не затруднит…

Принес две больших чашки и поставил на журнальный столик. Маргарет поблагодарила, потом забралась с ногами на диван, укрылась пледом и долго молчала, наблюдая, как я копаюсь в бумагах.

— Я никогда не любила Джеймса, — неожиданно сказала Маргарет.

— Даже так? — Я прищурился и посмотрел на нее. — Зачем же выходили замуж?

— Наши родители были дружны. Общие дела, общие знакомые… Гольф-клуб, приемы, праздники и вечеринки…

— И они заранее договорились о вашем браке, не так ли?

— Это даже не обсуждалось. С самого детства знала, что стану женой Джеймса О'Рейли. Я часто жалею, что так получилось.

— Странно. Люди говорят, что вы были идеальной парой.

— Люди многое говорят и, как правило, — ошибаются. Или видят лишь внешнюю сторону жизни. Ту, которая старательно выставляется напоказ, чтобы создать определенный образ. Например, образ успешной и дружной семьи. Эта напускная нежность по отношению к друг другу на людях и… и абсолютный холод внутри. — Маргарет поежилась, будто ей и сейчас было холодно.

— Образ лишь для карьеры? — усмехнулся я.

— И для карьеры тоже.

— Какая прелесть. Сначала люди пытаются испортить себе жизнь, а потом будут искать любые способы, чтобы создать ее заново. Зарабатывать деньги, теряя на этом здоровье, а потом тратить десятки и сотни тысяч на услуги знаменитых врачей. Все хорошо в разумных пределах. И карьера тоже хороша, пока она не ломает вашу душу, разумеется.

— А вы никогда не шли против своей совести ради карьерного роста?

— Может, вы и будете удивлены, мадам, но — нет. Не припомню я такого случая.

— И чего вы добились в жизни?