Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания Кроуфорд Кэтрин

Глава 6

LES PLAISIRS SIMPLES, или Умение радоваться малому

Если вас беспокоят различия в списках покупок между французскими и американскими парами в период ожидания ребенка, то с сожалением должна констатировать, что эти различия не исчезают после рождения малыша. Ребенок с рождения привыкает к подаркам, праздникам и ощущению собственной исключительности. И постепенно он начинает требовать слишком многого. Самое печальное в том, что наши дети играют лишь с двумя процентами имеющихся в доме игрушек, отдавая бесспорное предпочтение старым и самым любимым.

Во Франции такой проблемы нет. И нет ее благодаря четко определенным границам и правилам дисциплины, в которых французы так преуспели. Но то, что человек знает, как нужно что-то сделать, еще не означает, что он это делает. Я понимаю физические принципы, благодаря которым летит самолет, но это не означает, что я могу быть пилотом.

Имея двух детей, которые были твердо убеждены в том, что исполнение любого их материального желания – это их конституционное право, я нуждалась в советах, как элегантно (или не очень элегантно) им отказывать. Когда Уна и Дафна были маленькими, мне было несложно заставить их сердца таять от удовольствия при виде двадцатипятицентовых игрушек из автоматов и долларовых мелочей. Но с возрастом их запросы стали меняться – и обходиться мне гораздо дороже. И все же я продолжала уговаривать себя: «Ну что такое тринадцать долларов за плюшевую выдру, если эта игрушка делает мою дочку абсолютно счастливой?»

Постепенно любовь к выдрам была вытеснена страстной мечтой об игровой приставке. И вдруг бедная Уна стала слышать от нас: «Если что-нибудь хочешь, это нужно заслужить». Не так давно я с изумлением услышала из собственных уст фразу: «Деньги не растут на деревьях!» Я действительно это сказала. Вслух. Неудивительно, что Уне это не понравилось – концепция финансовой ответственности была ей незнакома. И не потому, что у нас уйма денег, которые можно швырять направо и налево. Нам просто не хотелось разочаровывать наших детей.

Например, когда девочки при мне упоминали о каких-то замечательных игрушках, которые есть у приятельниц, я тайком вносила их в свою корзину в Amazon, твердя, что позже список можно будет скорректировать. Но до корректировок дело почти никогда не доходило. За последние шесть лет наши переговоры происходили примерно так.

Я: Мак, мне нужно купить девочкам подарки. Посмотри мою корзину в Amazon и помоги мне выбрать.

Мак: Ты – молодец, девочка. Это им понравится. Просто купи сразу все. Ты знаешь мою теорию – если мы можем это позволить, то должны делать им лучшие подарки на Рождество и Хануку. А мне можешь ничего не дарить.

Я: Правильно. И мне тоже можешь ничего не покупать. Я заказываю (нажимаю на кнопку).

В результате дети получали слишком много подарков, а мы с Маком привыкли обходиться малым – не самый лучший способ поддерживать огонь любви (полагаю, вы понимаете, что я имею в виду). До недавнего времени дети не просили ничего особенного (разве что постоянно требовали пони, но я с легкостью объясняла, что Санта не раздает животных).

Поговорив с французскими родителями, я поняла, что наш подход, хотя и продиктованный любовью и желанием видеть детей счастливыми в рождественское утро, абсолютно безответствен.

Во время последней поездки во Францию я разговорилась с французской парой в скоростном поезде. Они ехали в загородный дом своих родителей, чтобы там встретиться со своими восьмилетними дочерями. Я рассказала им о том, как проходит рождественское утро в нашем доме. Они были шокированы. «Ну не знаю, – сказал французский папа. – Думаю, вы не должны делать так много подарков. Нет. Мне кажется, это не идет им на пользу. Вы растите людей, которые хотят все. А это нехорошо». Французы всегда высказываются с пугающей откровенностью, но часто попадают в точку.

А Ханука? Мой муж вырос в еврейской семье. Еврейские традиции всегда хранила бабушка (и делает это до сих пор – с подарками, восхитительными закусками и удивительным чувством юмора). В детстве родители Мака увлеклись суфизмом. Они постоянно ходили на встречи и совместные медитации в кругу адептов этой философии.

Отец Мака был протестантом, а родственники матери моего мужа хотя и были евреями, но оставались атеистами. Поэтому он отмечал оба праздника – и Рождество, и Хануку. И наши дети, естественно, воспитывались так же. Двойной праздник! Радость! Восемь дней Хануки в дополнение к рождественским каникулам – какие чудесные детские воспоминания! Мои воспоминания были не столь чудесными – в каждом углу нашего дома громоздились груды оберточной бумаги и упаковок.

Помню, как в сентябре Уна вернулась домой в полном восторге. Она узнала, что приближается Йом-Киппур. «Мамочка! Я же частично еврейка, правда? Значит, у меня будет праздник! А что ты мне подаришь?» Впрочем, мне удалось быстро отвлечь ее от этой темы, рассказав, что перед таким праздником нужно двадцать пять часов поститься!

Точно помню момент, когда чаша моего терпения переполнилась окончательно. Я беседовала с Жюльет, матерью из Нормандии. Я спросила: «Как часто ваши дети получают подарки?» Она на минуту задумалась, а потом ответила: «Три раза в год. Они получают подарок в день рождения, в день окончания школьного года (они так старались весь год, и я должна их вознаградить) и на Хануку». Жюльет – католичка, но ее муж-американец – еврей, поэтому она приняла иудаизм, и они определили те праздники, которые будут выходными. Выходными в Соединенных Штатах. Мы с мужем – люди не религиозные, но мы любим традиции. Надеясь не показаться своей собеседнице распущенной гедонисткой, я попросила Жюльет рассказать, какие подарки она дарит своим детям.

– В день рождения мы дарим им что-то одно, но очень хорошее. Мой сын мечтал о видеоприставке, и мы решили сделать ему такой подарок.

– А что еще?

– Все, – с удивлением ответила Жюльет.

Ага!

– Правда, родственники его отца прислали ему кучу подарков из Штатов.

Глубокий вздох.

А грандиозный подарок по поводу окончания учебного года у Жюльет напоминал то, что я дарила своим детям, если они нормально вели себя во время долгой поездки, – несколько плюшевых зверушек!

Но больше всего меня поразило то, что моя собеседница подарила сыну на прошлую Хануку.

– Он мечтал о большом и дорогом наборе конструктора Lego «Звездные войны». Мы купили ему этот набор. Я разделила детали на семь пакетов, и мы дарили ему по одному пакету каждый вечер. А в последний день мы подарили ему инструкцию, чтобы он смог собрать свой конструктор. Он был так счастлив!

Если бы я вздумала дарить моим детям подарок по частям, они связали бы меня и стали бы колоть острыми палочками, которые Уна выпросила у меня во время последнего похода в магазин игрушек. У Уны и Дафны слишком большие ожидания, чтобы можно было использовать подобный подход. Не уверена, что нам это удалось бы. Но Жюльет заставила меня задуматься о том, как проходит в нашем доме рождественское утро, – и о том кошмаре, который начинается, когда кто-то из моих детей обнаруживает, что не получил подарка, на который рассчитывал. Как это, нет игрушки?!

Об этом я старалась не думать. Но теперь настал момент неприятного, честного осмысления собственного поведения. Я поняла, что излишняя щедрость неприлична. Это не те ценности, которые мне хотелось бы привить моим детям. Есть и другие способы создать чудесные детские воспоминания, не заваливая дом игрушками и подарками 25 декабря.

Маленькая французская птичка (ну хорошо, хорошо, французский отец!) напела мне, что во Франции существуют «подарочные ограничения». В прошлом году мы с мужем заключили соглашение (хотя это было и нелегко!), что будем покупать девочкам по три подарка на Рождество (не включая традиционных – я очень старомодна: дарить сахарные палочки, зубные щетки и носки на Рождество обязательно!). Каждый вечер на Хануку мы будем зажигать свечи, и только на восьмой день Уна и Дафна получат по подарку. Решено и подписано!

Сокращение количества материальных подарков ничуть не уменьшило нашей радости. Может показаться странным, но Уна и Дафна гораздо больше радовались немногим подаркам, а истерик и скандалов не было вовсе. Если бы мы знали раньше…

Впрочем, не все французские семьи столь строги в отношении подарков, как семья Жюльет (кстати, они очень хорошо обеспечены). И все же большинство французов даже не начинают того материального блицкрига, который происходит в обычном американском доме в праздники.

В Рождество французы сосредоточиваются не на подарках, а на еде (неудивительно для страны, где на еду тратят больше времени, чем в любой другой стране мира!). Во многих домах подарков в Рождество не делают до самого вечера (и это тоже неудивительно, поскольку во Франции спят дольше, чем в любой другой стране).

Легко было думать о рождественском утре в июне. Менять расписание раз и навсегда необходимости не было. Я всего лишь начала слегка умерять дождь подарков. Когда меня охватывала слабость, я вспоминала Жюльет и конструктор «Звездные войны», разделенный на восемь частей.

Список рождественских подарков моего племянника в прошлом году составил девяносто два предмета. Если бы он захотел поиграть со всеми подарками во время Рождества, то смог бы уделить каждому не больше десяти минут. У меня даже голова закружилась от такой мысли. Да, кстати, я забыла сказать, что в мультикультурной французской семье родители договариваются о том, чтобы отмечать праздники лишь одной культуры.

Я призываю вас к самоконтролю. Мы слишком сосредоточены на том, чтобы гарантировать детям исполнение всех их желаний – даже если для этого придется добыть дыхание единорога на радужном острове! Мы теряем чувство меры. Но я хочу, чтобы дети запомнили счастье, радость и традиции, связанные с праздниками, а не комнаты, заваленные упаковочной бумагой. В этом году я найду лучшее применение деньгам и сделаю хороший подарок мужу.

Сокращение количества материальных подарков ничуть не уменьшило нашей радости. Может показаться странным, но Уна и Дафна гораздо больше радовались немногим подаркам, а истерик и скандалов не было вовсе. Если бы мы знали раньше…

Кстати, хочу рассказать вам о Пре Футтаре, помощнике французского Санты, Пер Ноэля. Он сопровождает Пер Ноэля в рождественскую ночь и сообщает, кто из детей не заслужил подарков из-за плохого поведения. Подобный персонаж может показаться чудовищем, но мне ужасно хотелось бы, чтобы и у нас он был!

Но если уж менять поведение Санты, то придется подумать и о пасхальных традициях. Для моих детей Пасха – это не праздник воскресения Христа, а праздник возрождения Рождества. В прошлом году огромные пасхальные корзинки не смогли вместить гору игрушек и сладостей, которую я пыталась в них впихнуть. Думая о Пасхе, я решила посоветоваться со своим французским другом.

– Детям дарят яйца и красивые шоколадки, – сказал Марк. – Корзинки тоже есть, но не такие гигантские, как я видел у вас, в Штатах. Да нигде в мире нет ничего такого грандиозного, как у вас. Разве что на Филиппинах в Рождество.

Полегче, Марк. Не уверена, что мне удастся справиться с летающими колокольчиками, которые приносят французским детям пасхальные подарки (столь же загадочная вещь, как и пасхальный кролик), но точно знаю, что кролик сумеет умерить аппетиты моих детей. Французы целиком и полностью сосредоточиваются на шоколаде. Значит, и я могу это сделать.

У нас есть еще День святого Валентина – еще одна традиция неумеренности. В этом отношении мне нужно быть строгой – и абсолютно французской.

Если вы уже готовы пожалеть бедных Уну и Дафну, не торопитесь. Они слишком долго купались в океане подарков. Я поняла, что мы добились успеха, когда в нашей семье произошло событие, получившее название «Ватерлоо коробки с завтраком».

Однажды, когда Дафна была в детском саду, с ее любимой коробки для завтраков с изображением кошечки свалился декоративный цветочек. Поскольку девочки каждый год получали новые коробки, я заверила Дафну, что она без труда найдет себе новую. Но я забыла, что одна коробка (очень красивая, в розовый горошек) уже была занята кормом нашего попугая Марвина. Когда я предложила Дафне на выбор две коробки, можно было подумать, что девочке придется носить завтраки в ночном горшке! «Но – но – но – это несправедливо! Я хочу еще три коробки! Они мне нужны!» Рискую показаться вам старой, но хочу сказать, что в детстве я носила свои завтраки в крафтовом пакете – не в стильном мешочке ручной работы с монограммой за двадцать два доллара, не в специальной современной «модульной системе» и не, прости господи, в металлической цветной коробке с термосом в тон! В простом крафтовом пакете!

Наконец-то мы задумались о сохранении окружающей среды и начали МНОГО говорить об излишествах. Французы же не заморачиваются коробками для завтрака, потому что их дети получают полноценный обед из пяти блюд в своей школе. Но у них есть рюкзаки. Я выяснила, что рюкзак может служить очень долго. Французские рюкзаки не украшены изображениями героев телевизионных передач и мультфильмов. Если бы Дафна была француженкой, она носила бы свой рюкзак года четыре.

Неожиданный урок ценности денег дала мне моя французская подруга Кристиана. Она живет на Манхэттене. Я была у нее, когда из Лиона приехали ее родители. Кристиана и ее мать начали очень серьезный разговор с восьмилетней Мари, которая безумно хотела заполучить новую куклу. Мари выглядела очень подавленной – я была уверена, что ее мечты только что рухнули раз и навсегда. Но после долгой, серьезной беседы она вытерла глаза и поцеловала мать и бабушку. Позже я спросила у Кристианы, что произошло. В чем была проблема?

«Честно говоря, эта кукла очень дорогая, – ответила Кристиана. – Мама хотела сделать ей подарок и была готова потратить деньги. Но как Мари поймет ценность денег, если мы потратим сто двадцать долларов на куклу? Это действительно слишком дорого. Объяснить такое ребенку нелегко, но необходимо. Она очень хотела свою куклу, но ей нужно было понять важность и ценность денег».

Еще один неожиданный урок! Когда моя четырехлетняя дочь попросила ту же куклу, я передала ее просьбу деду, и тот с радостью купил куклу в подарок на день рождения. (Примечание: это отец моего мужа. По-моему, у него всего одни брюки и он экономит на воде, не принимая душ. Он не мот, но устоять перед детскими просьбами ему не по силам.) Мне даже в голову не приходило, что подобный подарок делать не стоит, что на этом примере можно преподать урок детям. В конце концов Уна получила одну из этих замечательных и прекрасно сделанных кукол.

Уважению к деньгам французы учат своих детей наедине, поскольку в воспитанном обществе говорить о деньгах неприлично. Увидев, какое внимание Кристиана уделяет этому вопросу, мне стало стыдно. Впрочем, спустя несколько месяцев этот стыд испарился. Дафна взяла дорогую куклу в гости к подруге, измазала ее косметикой и подстригла волосы. Я почувствовала себя страшной расточительницей, бросающей деньги на ветер!

Пример Кристианы действительно поразил меня. Я перестала тянуться за копилкой каждый раз, когда дети просили денег, – а случалось это довольно часто: когда они играли в «магазин» или «библиотеку» (Уна – настоящий предприниматель, она постоянно заставляла своих кукол платить штрафы). Дафна не понимала, сколько это – монета в десять центов. Я даже не знаю, что она делала с полученными монетками, когда заканчивала играть. Теперь же мы стали говорить о той ответственности, какую накладывают деньги.

Сейчас важность подобных разговоров для меня очевидна, но в американских домах, где самое главное – «сделать детей счастливыми» любой ценой, об этом задумываются редко.

Поверьте, Кристиане было нелегко отказать Мари, но она сделала это, надеясь воспитать думающего, ответственного человека. Интересно, что желанную куклу Мари подарила мать одной из ее богатых одноклассниц – она подумала, что бедному ребенку она просто необходима, чтобы девочки могли играть вместе.

Впервые Уна попросила у меня денег, когда ей было три года. Не уверена в том, что она понимала значение этого слова, но знала, что это ей необходимо, чтобы получить то, что она хочет. Наверное, она услышала об этом в детском саду или в мультфильме. Конечно, это произошло до того, как мы начали перестраивать семейную жизнь на французский лад. Поэтому мы с Маком сочли ее просьбу очень милой и непосредственной (еще милее было то, что Уна говорила не очень хорошо). Каждую пятницу мы торжественно вручали ей пятнадцать центов из кухонной копилки, а она складывала их в свою банку Hello Kitty.

Когда Уна с Дафной стали старше, мы попытались научить их зарабатывать карманные деньги (в возрасте пяти лет Уна поняла, что пятнадцать центов – это слишком мало, и стала просить пять долларов в неделю. Ни за что. По крайней мере, отказывая ей, я понимала причину своих действий). К сожалению, ни одна из моих девочек не отличается особым трудолюбием. Они считали еженедельную сумму своим правом – правом ребенка. Простите, милые, но во Франции все не так!

Я узнала, что французские дети практически не получают карманных денег. Ценность денег настолько велика, что маленьким детям их просто не доверяют. И поскольку французские дети не столь одержимы материальными благами, как дети американские, деньги им и не нужны. Но, разумеется, обязанности у детей есть.

Я разговаривала с французскими родителями, которые дают детям деньги – за выполненные задания. Помимо постоянных и обязательных домашних обязанностей, дети могут сделать еще что-то, чтобы заработать деньги. Например, уборка посуды может принести пятьдесят центов.

Французские дети практически не получают карманных денег. Ценность денег настолько велика, что маленьким детям их просто не доверяют. И поскольку французские дети не столь одержимы материальными благами, как дети американские, деньги им и не нужны.

Внедряя французские методы воспитания, я оценила вытирание пыли в гостиной в двадцать пять центов, разборку белья для стирки – в пятнадцать, а вытирание столов на кухне, в гостиной и столовой (качественное!) – в двадцать. Все остались в выигрыше! Поначалу Уна проявляла даже чрезмерный энтузиазм. Она хотела купить новую игру, поняла, что мы делать этого не собираемся, и начала зарабатывать самостоятельно. Я уже начала беспокоиться за свой банковский счет, и тогда мы решили ограничить дополнительные оплачиваемые задания шестью в неделю. Надо сказать, что дом мой в те дни стал гораздо чище.

Поговорим еще об излишествах. Имея двух дочерей в расцвете лет – я имею в виду страсть к празднованию дней рождений, – я не раз устраивала нечто сногсшибательное (и присутствовала на аналогичных праздниках).

Я всегда страшно радовалась тому, что мои девочки родились в месяцы «хорошей погоды». Благодаря этому мы всегда могли отмечать их дни рождения в парках. Я искренне жалею тех родителей, которым приходится устраивать праздники в январе или феврале.

В Нью-Йорке обычный день рождения обходится долларов в пятьсот, а то и больше. А что еще остается делать родителям? Так поступают все. И не одна погода тому виной. Мой приятель из Лос-Анджелеса недавно сообщил, что ищет надувной батут: «Здесь девять из десяти – да что я говорю, все десять из десяти! – праздников проходят с надувными батутами. Если мы купим собственный, то сэкономим целое состояние на аренде».

Даже устраивая праздники для Уны и Дафны в парке, мне никогда не удавалось потратить меньше 250 долларов. Нужно заказать пиццу на тридцать человек, напитки, закуски для родителей, торт, пиньяту, шарики для всех и «подарки».

«Подарки» – это проклятие всех дней рождения. Нет ничего более ужасного, чем ребенок на празднике, который рыдает: «Где наши подарки? Что нам подарят?» С глубоким раскаянием признаюсь, что однажды эту роль исполняла моя собственная дочь (но только один раз!). Каждый раз возникают слезы разочарования, потому что кому-то не понравился цвет украшения из мешочка с подарком, а кто-то любит шоколад, а ему достался жевательный мармелад. Кроме того, в таких подарках всегда полно пластикового мусора, который я сразу же выбрасываю прочь. Словом, пустая трата сил и денег.

Во Франции нет ничего подобного. Однажды я присутствовала на дне рождения пятилетнего мальчика. Этот праздник стал для меня откровением. Он пригласил двоих друзей, им подали жареного цыпленка с запеченным картофелем и шоколадный торт. Естественно, все это приготовили его родители. На этом детском празднике все было просто, весело, приятно – намного приятнее, чем на любом дне рождения в Бруклине.

В Америке к детям на празднике приковано всеобщее внимание, им дают много сладкого, они перевозбуждаются – и начинаются истерики и скандалы. До сих пор не могу отстирать кровь с блузки, в которой Уна была на последнем дне рождения. Ситуация там настолько вышла из-под контроля, что троим детям разбили носы (и не спрашивайте, во что они играли!). Уровню шума в комнате позавидовали бы рокеры-металлисты.

А что французы думают о подарках для гостей? Моя подруга, которая преподает в парижской начальной школе и имеет двух дочерей, сказала: «На французских праздниках это не принято. Ребенка не следует вознаграждать за то, что он пришел на праздник. Он пришел в гости, повеселился, отведал торта. Этого вполне достаточно». Абсолютно разумный подход!

Многие французы устраивают более торжественный праздник, когда их детям исполняется год – важная веха! Но все остальные дни рождения – это обычные семейные праздники. Лишь когда дети становятся старше, им позволяют пригласить в гости пару друзей, чтобы отметить праздник.

Переходя к французскому образу жизни, мы решили, что у Уны и Дафны целый год не будет никаких праздников. Поскольку до дней рождения девочек оставалось несколько месяцев, наше решение было чисто теоретическим. Но девочки удивительно спокойно приняли наше решение. Впрочем, поскольку я уже отчасти стала француженкой, им нечего было сказать.

Каждый год для них будет устраиваться день рождения. И это очень даже неплохо. Пройдет год, и каждая станет «королевой дня». Она сможет выбирать, что будет на завтрак (мы и без того обсуждаем этот вопрос, но, думаю, девочки про это забыли). Потом мы с ней отправимся в магазин игрушек, и она выберет себе подарок по душе (в разумных пределах). А потом именинница выберет блюдо для ужина.

Если бы я сумела внушить своим дочерям любовь к запеченному цыпленку, то готовила бы его каждый день, но мои дочери еще не стали настолько француженками. Пока что нам приходится полагаться на соседний кафетерий или пиццерию.

Я объяснила девочкам, чтобы в будущем они не рассчитывали на груду подарков, которые после вечеринки оказываются в мусорном ведре. Похоже, это их не напугало. Может быть, они даже испытали своего рода облегчение? Лично мне стало намного легче!

Я поняла, что это нужно сделать, когда стала фанатично выбрасывать игрушки из собственного дома. Полагаю, французам это дано известно. Каждый раз, когда мои дети уходили из дома и я оставалась в блаженном одиночестве, я тут же бросалась в их комнату с мешком для мусора и начинала собирать игрушки.

Люди, у которых нет детей, меня не поймут, но удовольствия я получала куда больше, чем от любого фильма или посещения бара. Сначала я раскаивалась: «Эта светящаяся в темноте черепаха такая милая… А вдруг они захотят поиграть с ней когда-нибудь еще?» Я наполняла мешок и запирала его в шкафу на несколько месяцев, чтобы понять, действительно ли все это можно выбросить.

Так я поступала три раза, и девочки ни разу не заметили, как что-то пропало. Они замечали, что их комната стала «чище» и «больше», но не понимали, в чем дело. Судя по всему, эти игрушки не представляли для них особой ценности. Поэтому я исключила «период шкафа» и теперь безжалостно отправляю все собранное в благотворительный магазин – как можно быстрее.

С радостью я заметила, что девочки стали больше играть с оставшимися игрушками. «Выжившие после зачистки» стали более желанными, когда выбрались на белый свет из груды пластикового мусора. Когда детская была завалена игрушками, девочки вечно жаловались: «Нам не с чем играть!» Но теперь, когда игрушек осталось гораздо меньше, жаловаться они перестали.

Моя подруга клянется, что точно так же нужно поступать с гардеробом. Она вечно отдает мне свою одежду, которая стала ненужной после генеральной уборки в шкафу. Пожалуй, нужно будет отказываться – я все равно почти никогда не надеваю эти наряды. Но, может быть, когда-нибудь мне захочется…

Французы отлично преуспели в этом маленьком трюке. В последнее время я посмотрела немало французских фильмов, и меня всегда поражало изображение детских комнат. Не могу припомнить ни одного французского фильма, где детская комната была бы завалена игрушками и мусором (единственное исключение – фильм «Ноэми: Секрет», но он оказался канадским!). А вспомните американские фильмы, даже классические – от «Инопланетянина» до «Истории игрушек».

Искусство копирует жизнь? Я уверена, что заваленные детские комнаты существуют и во французском кино тоже, но это не норма, а исключение. Не норма это и для истинно французских домов, в чем я убедилась, превратившись на время в шпиона.

«Незаметный» – вот какое слово приходит мне на ум, когда я думаю о наличии игрушек в тех французских домах, где мне довелось побывать. И это несмотря на то, что детей в этих домах было гораздо больше, чем в средних американских домах моих знакомых. Поскольку французское правительство поощряет рождаемость, третий (и даже четвертый!) ребенок в семье – не редкость. Однако французские дома, и даже детские комнаты, не превращаются в огромные игровые площадки, как это принято в Штатах.

Мое сердце растаяло, когда я попала в комнату шестилетней французской девочки. Ее английский был куда хуже моего французского, поэтому впечатление на меня произвели не ее слова, а то, как она управлялась со своими немногочисленными вещами. У нее было всего две куклы (не девять, как я обнаружила во время последнего набега на комнату моих дочерей), и куклы эти не были безумно дорогими. Этот визит стал для меня источником вдохновения – и отчасти зависти. Если французские дети могут спокойно и самостоятельно играть с меньшим количеством игрушек, значит, и наши тоже смогут. Сокращение родительского внимания и потока подарков способно сотворить чудеса с воображением ребенка.

Убедившись, что подобный подход работает с игрушками, я решила использовать его и в собственном шкафу. Дни беззаботного накопления ушли в прошлое. Долой покупки по системе «два по цене одного»! Настало время серьезной прополки и суровых решений. Мои французские подруги научили меня сосредоточиваться на нескольких качественных вещах, которые хорошо выглядят и долго будут в моде. Возможно, поэтому французский стиль считается классическим.

Настало время поговорить о чертовых призах и трофеях. Как и большинство соседских детей, мои дочери начали требовать призы за все – от согласия на стрижку до поездки со мной на автозаправку. Моя вина!

Признаю, что есть ситуации, в которых я не могу, да, честно говоря, и не хочу лишать моих детей чего-нибудь особенного. Например, Дафна страшно боится врачей. Мы много раз говорили о здоровье, о важности регулярных осмотров, и она смирилась с тем, что к врачу ходить придется – но ей это по-прежнему не нравится. Совсем не нравится. Мы с ней заключили сделку: за каждый укол я покупаю ей что-то приятное.

Каждый поход к врачу превращается в трагическое театральное представление. Пару раз из-за особо ярких выступлений Дафны нам даже приходилось отменять визит и переносить его на другое время. Но после того, как визит состоится, я испытываю такое глубокое облегчение и такое сочувствие к несчастной, охрипшей от криков Дафне, что мы отправляемся в ближайший магазин игрушек, где я чувствую новое облегчение: тридцать пять долларов за игрушку не кажутся мне колоссальной суммой после всего перенесенного.

Если французские дети могут спокойно и самостоятельно играть с меньшим количеством игрушек, значит, и наши тоже смогут. Сокращение родительского внимания и потока подарков способно сотворить чудеса с воображением ребенка.

Я знаю пятилетнего французского мальчика, Кристиана, который испытывает такой же иррациональный страх перед врачами. Я спросила у его отца, как он справляется с этой ситуацией. «Мы похожи на вас, – ответил он. – После посещения врача мы всегда чем-то балуем Кристиана. Когда в последний раз ему делали прививку от гриппа, мы с ним отправились в магазин канцтоваров, и я купил ему два рулона ленты для записок».

Ленты! Надо же! Уверена, что Дафна получила бы больше удовольствия от нескольких покупок в магазине для офиса (она обожает бумагу для заметок Post-It), чем от сто пятидесятого плюшевого зверька, которого она непременно забросит – и довольно быстро. А ведь даже огромная упаковка разноцветной бумаги для заметок обошлась бы мне меньше чем в десять долларов. Voila – еще одна проблема решена.

Теперь, когда я перестала прибегать к подкупу и обменивать хорошее поведение на подарки, мои дети стали гораздо счастливее.

Должна сказать, что теперь, когда я перестала прибегать к подкупу и обменивать хорошее поведение на подарки, мои дети стали гораздо счастливее. Поскольку канал чаще всего перекрыт (то есть мы продолжаем жить по-французски), они перестали ожидать излияний. Иногда мне хочется сделать им подарки, и я покупаю что-то неожиданное. И эти подарки делают их абсолютно счастливыми – гораздо счастливее, чем они были в то время, когда подарки сыпались на них, как из рога изобилия.

Наше новое любимое развлечение – это ужины в ресторанах. Девочкам страшно понравилось сидеть за столиком в красивом зале, ждать, когда им принесут еду, есть с помощью красивых приборов и болтать с нами с Маком, пока все не закончат есть и не соберутся уходить. Мое сердце ёкнуло, когда я узнала, что рядом открывается ресторан, где на столиках установлены видеоэкраны. Дирекция позаботилась о родителях, которые могут насладиться ужином, пока их дети смотрят мультфильмы. Но, на мой взгляд, это очень печально.

Я видела множество французских детей (причем некоторым было не больше двух лет), которые спокойно наслаждались долгим, вкусным ужином, не нуждаясь в отвлекающих факторах типа видеоэкранов. Этим детям и голову не приходило скандалить, залезать под стол или швыряться приборами и едой. Я сама не отличаюсь изысканным воспитанием, и у моих детей на тарелках и приборах изображены герои мультфильмов Диснея, но меня очень печалит то, что для включения детей в семейную трапезу – и особенно в ресторане! – нам необходимы некие отвлекающие факторы.

Французские дети абсолютно не зависят от телевизора. Трудно получить точные данные о количестве времени, проводимого французскими и американскими детьми перед телевизором, поскольку исследований проводится огромное множество, и цифры каждый день меняются (боюсь, не к лучшему). Но практически все сходятся во мнении о том, что телевидение пагубно влияет на юный, еще только формирующийся мозг.

Французские дети гораздо меньше времени сидят с разинутым ртом перед голубым экраном. Возможно, отчасти это объясняется тем, что французское телевидение не отличается особым разнообразием и увлекательностью, поэтому соблазн для детей старшего возраста несопоставим с ситуацией в Штатах. Во Франции мало кто может похвастаться тем, что на его домашнем телевизоре существует шестьсот каналов. В 2008 году руководство французского телевидения запретило создавать программы, рассчитанные на детей младше трех лет, – а в Соединенных Штатах этот рынок активно развивается.

Каковы бы ни были причины различного отношения к телевидению, я убеждена, что французские дети гораздо самостоятельнее, потому что у них больше времени на то, чтобы развлекать себя самим. Во Франции маленькие дети не рассчитывают на то, что, вернувшись домой из школы или детского сада, им удастся пообниматься и поиграть с родителями. У детей более старшего возраста для этого слишком много домашних заданий.

Я всегда считала, что телевизор оказывает успокаивающее действие, но хочу рассказать вам о том, как во время вечеринки, в которой принимали участие люди разного происхождения и разных возрастов, перегорела лампочка. Наша подруга пригласила на обед три семьи. Дети были представлены Уной, Дафной и двумя маленькими французами. Я принесла с собой портативный DVD-плеер, полагая, что можно будет поставить диск, отвлечь детей мультиками и спокойно отдохнуть в кругу взрослых.

Поиграв с французскими детьми чуть больше часа, Дафна полезла за каким-то сказочным реквизитом в мою сумку (я всегда беру с собой хотя бы одну волшебную палочку и сказочную корону). И тут она поняла, что я взяла с собой плеер. Дафна тут же начала умолять меня показать фильм. Другие дети тоже к ней присоединились. Родители были довольны тем, что дети спокойно играют. Мы согласились показать один эпизод, и вскоре все дети погрузились в приключения Анжелины-балерины.

«Это все телевизор. Они вечно начинают драться, когда смотрят телевизор. Они не сразу включают мозг после просмотра».

Через полчаса приключения девочки в пачке закончились, и дети вернулись к своим играм. К сожалению, им оказалось трудно снова войти в прежний ритм, и они начали ссориться. Обычно я приписывала такие перепады настроения усталости или голоду. Но все дети хорошо ели. Было всего два часа дня. А потом французская мать открыла мне глаза: «Это все телевизор. Они вечно начинают драться, когда смотрят телевизор. Они не сразу включают мозг после просмотра».

Я всегда говорила своим детям, что телевизор разъедает мозг, и пользовалась другими «полезными» фразами, которым учат нас книги по воспитанию. Но у меня никогда не было случая проверить собственные слова на практике. Или я просто не могла сложить два и два. После того случая мы сократили время просмотра телевизора, и – о чудо! – количество ссор между девочками тоже заметно сократилось.

Чтобы понять, как это сделать, я снова обратилась к французам. Я знала, что во Франции существует масса способов, и полученные мной ответы это лишний раз доказали. Несколько человек сказали, что позволяют своим детям смотреть только те программы, которые «имеют начало и конец. Это должны быть истории с конкретным сюжетом, а не бессмысленные мультфильмы и ситкомы».

Этот совет показался мне разумным, но слишком уж суровым. Мне самой нравятся бессмысленные мультфильмы. Вдохновившись французским примером, я решила позволять детям сидеть у экранов (в том числе у компьютера и iPad) только по выходным.

Хотя решение было принято спонтанно, оно заметно облегчило нашу жизнь. Уна и Дафна в конце концов перестали просить меня включить телевизор по утрам и после возвращения из школы. До того как это правило было сформулировано и внедрено в жизнь, я тратила массу времени на то, чтобы договориться с девочками, сколько времени они будут смотреть телевизор. Когда я пыталась им отказать, дети злились или начинали хныкать и упрашивать. Мне легче было уступить, чтобы спокойно одеть и накормить их перед телевизором.

Теперь же по утрам все довольны и спокойны. Мы вместе завтракаем, а потом у меня остается гораздо больше времени на то, чтобы одеть девочек и поиграть с ними (а то и на домашние дела время остается).

Кроме того, меня очень радует, что мои дочери начали понимать: ужин в кругу семьи гораздо важнее вечерних программ телевидения. Очень французский подход. Я страшно веселилась во вторник вечером, когда мой муж за ужином нечаянно заявил: «Когда мы уберем со стола, я покажу вам очень смешное видео в YouTube». Поскольку правило уже было установлено, я сочла своим долгом указать на то, что детям нельзя смотреть видео по рабочим дням. Все так опечалились, что их эмоции были ощутимы почти физически. Поэтому я уступила. «Ну хорошо, – сказала я, – вы можете посмотреть этот клип с папой, но только сегодня. Это исключение, так что не привыкайте к этому!»

Клип с котенком на трамплине длился всего три минуты, но как только он закончился, Уна и Дафна еще минут пятнадцать плясали, обнимались и хохотали. Они были так счастливы, что я чуть было не позволила им посмотреть что-то еще. Все равно что. Перестав смеяться, я подумала, не слишком ли жестоко поступила, запретив им смотреть то, что делает их такими счастливыми. Но потом я поняла: телевизор никогда не сделал бы их счастливыми. Мое правило сделало это особым и увлекательным. Девочки перестали воспринимать экран как должное. И экран приобрел для них новый смысл.

Я понимаю, что многие семьи не могут полностью исключить телевизор в течение недели (и в США, и во Франции), но я считаю, что нам нужно брать пример с французских родителей. Мы должны создать несколько (почти) непререкаемых правил для того, чтобы ослабить власть телевидения в наших домах. Если вы живете с кабельным телевидением, попробуйте оставить только каналы на французском языке – уверена, что такой шаг снизит привлекательность телевизора для ваших детей.

А что делать в отпуске? Я привыкла считать лето и отпуск чем-то вроде «выходных». Я так сосредоточилась на том, что телевизор мешает детям концентрироваться на школе и уроках, что теперь не знала, что делать, скажем, в конце августа, когда ни школы, ни лагеря не предвиделось. И снова у меня возникло очень знакомое чувство, что моя «франконизация» затормозилась.

Когда я беседовала с французскими родителями, многие просили их извинить за то, что в августе они будут недоступны – у них не будет ни телефона, ни Интернета. В конце лета Париж остается на разграбление туристов, а коренные жители устремляются в свои старинные, невероятно романтичные загородные дома (конечно, это обобщение, но все же большинство жителей стремится куда-то уехать). До меня не сразу дошло, что в местах, где нет телефона и Интернета, нет и мини-гольфа, мультиплекса, залов с видеоиграми и других «развлечений», которые мы считаем абсолютно необходимыми для наших детей во время отпуска.

Что же французы делают в таких местах со своими детьми? Да ничего особенного, как выяснилось. А что же дети? А детям это нравится. Мать близнецов, Маргерит, сказала мне: «Детям нравится расслабленная атмосфера. Им полезно поиграть на свежем воздухе. Они любят играть в саду рядом со мной». Это прозвучало очень убедительно.

Я подумала, что это действительно полезно для детей. И все же я не смогла – и не могу до сих пор – представить своих детей в отпуске без их любимых мультфильмов, компьютерных игр и других развлечений, придуманных специально для их возрастной категории. Но что же за французская мать из меня выйдет, если я хотя бы не попытаюсь? И тогда я создала собственный псевдофранцузский загородный дом.

Проводить эксперименты над детьми жестоко. Но мой увенчался успехом, что меня очень воодушевило.

По целому ряду причин я не могла вывезти всю свою семью в настоящую французскую глубинку, поэтому я попыталась воспроизвести нечто подобное поближе к дому. К счастью, это оказалось не так трудно, как мне казалось. Мы нашли наш маленький французский домик совсем недалеко – в небольшой, уединенной деревушке на Файр-Айленд, у южного берега Лонг-Айленда. Два часа на электричке до парома, полчаса на пароме – и вот мы уже очень далеко от Бруклина. Остров имеет всего 330 ярдов в ширину в самом широком месте и 190 ярдов в самом узком. На острове есть лишь небольшой рынок и один ресторан. Маловато развлечений для детей из общества потребления.

Собираясь арендовать жилье на Файр-Айленде, я даже не понимала, насколько хорошо он подходит для моей цели. На остров не допускаются автомобили, и мне не приходилось беспокоиться о том, что дети окажутся под колесами. Следовательно, мне не нужно было отвлекать их игрушками и прочими развлечениями, чтобы они не оказались на улице. Главным развлечением было купание.

Я позволила Уне и Дафне взять с собой все, что они захотят, при единственном условии: все должно поместиться в их рюкзачки, которые они понесут сами (Люси однажды упрекнула меня за то, что я вечно таскала вещи детей: «Ты же мама, а не мул!»)

Конечно, iPad с играми и мультфильмами совершенно спокойно уместился бы в нашем (единственном!) чемодане, но тут я была непреклонна. Вся электроника осталась дома. Честно говоря, я немного нервничала, как все пройдет. Мне хотелось перечитать «Хайди» и «Маленький домик в прерии», чтобы почерпнуть там новые идеи. Но потом я остановилась и трезво взглянула на свои тревоги. Я боялась, что моим детям нечем будет заняться в великолепном доме на пляже, на красивом побережье, у моря, где водятся моллюски, рыбы и крабы, за которыми так интересно наблюдать. И тут я поняла, что в глубине души осталась несчастной горожанкой.

У выбранного мной Файр-Айленда был только один печальный недостаток. По стоимости продуктов он не уступал Нью-Йорку. Чтобы устроить себе нечто вроде французского отпуска, мы сняли большой, живописный старинный дом с шестью спальнями, где нас навещали добрые друзья, в том числе и бывший модельер из Бордо, Поль, который вот уже четыре года жил в Соединенных Штатах. Словом, для своего летнего эксперимента мне удалось создать практически идеальные условия.

Несмотря на нашу чисто городскую жизнь, мы с мужем всегда любили пляж и море, поэтому для наших девочек такой отдых не был внове. Но раньше мы останавливались преимущественно в пляжных отелях с бассейнами. Обычно они располагались в городах, которые мерцали всю ночь, – и отнюдь не из-за звезд на небе. Мы выбирали места, где были рестораны, развлечения, игры и неоновые вывески. В таких местах у наших девочек пляж занимал место где-то рядом с необходимостью чистить зубы. Куда больше их привлекали аттракционы, колеса обозрения и розовая сахарная вата размером с приличного кролика. Обычно дети играли на пляже где-то около часа, а потом начинали клянчить, чтобы мы отвели их в бассейн или кафе-мороженое. Уна постоянно жаловалась, что на пляже «слишком много песка».

И вот я отправилась на Файр-Айленд, захватив с собой единственный чемодан – не без трепета душевного. Я уже предчувствовала, что десять дней в полной изоляции, с минимумом игрушек, без электронных развлечений и в окружении огромного количества песка, закончатся катастрофой.

Но ничего страшного не случилось. Наоборот, у нас получился самый приятный семейный отпуск в жизни. Я не говорю о бытовых неудобствах – по степени «безрукости» превзойти меня может только мой муж. Но зрелище того, как мои дети, не имея выбора, быстро приспособились к жизни на природе, доставило мне истинное удовольствие. Они мгновенно овладели фантастически восхитительным искусством самостоятельных игр.

Моей книге можно было бы дать другое название – «Почему французские дети умеют играть сами – и что это означает для их родителей». Вы не представляете, как это замечательно, когда капризуля и баловник превращается в нормального ребенка. На Файр-Айленде я впервые осознала, что неосознанно не водила своих девочек в лес. Во время отпусков мы с мужем изо всех сил старались развлечь детей, но в результате собственных усилий лишали их (и самих себя) новых уровней удовольствия.

Действительно, так весело кататься на аттракционах – взлетаешь вверх и падаешь вниз… Постоянная стимуляция и яркость атмосферы карнавала превращала моих дочерей в маленьких чудовищ. Мы отделяли их удовольствия от собственных. Порой мы оставляли их на аниматоров, а сами «сбегали» на развлечения взрослые. Но при этом мы не могли избавиться от чувства тревоги из-за того, что оставили детей с незнакомыми людьми, да еще и пошли на лишние траты. Увидев, что французские дети спокойно существуют во взрослом мире, не заставляя родителей постоянно себя развлекать, я поставила перед собственными детьми новую цель.

Я уже предчувствовала, что десять дней в полной изоляции, с минимумом игрушек, без электронных развлечений и в окружении огромного количества песка, закончатся катастрофой. Но ничего страшного не случилось.

Зная, что мы не взяли с собой никаких фильмов и видеоигр, девочки не пытались клянчить. Даже если бы им удалось меня разжалобить, купить и даже взять напрокат «Маппет-шоу» было негде. Отлично! Постепенно они привыкли играть друг с другом и со взрослыми. Думаю, на пользу нам всем пошло то, что по большей части друзья, которые приезжали в наш дом, были бездетными. Они не привыкли уступать детским просьбам, поэтому с ними диктаторский тон не проходил.

Мы с Маком твердо вознамерились внедрить в нашей семье французский стиль воспитания, а взрослые гости не собирались поступаться собственными интересами. В результате Уна и Дафна остались в меньшинстве и им пришлось приспосабливаться к сложившейся обстановке.

Мой страх перед тем, что дети превратятся в маленьких чудовищ, испарился почти немедленно – стоило лишь девочкам оказаться на пляже и увидеть замечательных песчаных крабов. Мы часами строили замки из песка, играли на волнах, гуляли по живописным дорожкам, читали, играли в настольные игры и пекли торты. Да-да, именно пекли!

Во французское воспитание моих детей включился Поль. Когда они заявляли, что им нечего делать, он каждый раз возмущался: «Что? Вам нечего делать? Если вам скучно, то нам нужно поработать. Вы знаете, что десерт сам по себе не делается? Прекратите жаловаться и надевайте фартуки!» Теперь мои дети отлично умеют делать (ну или помогать делать) шоколадный мусс, персиковый пирог и, конечно же, крем-брюле. Уна и Дафна хотели научить Поля радостям американских кондитеров, но он тут же отверг их любимые сладости, заявив: «Ну что ж, в сравнении с воздушным рисом это еще куда ни шло!»

Со всеми своими успехами я вспомнила недавний разговор с моей бруклинской подругой Бесс. Она страшно беспокоилась из-за отпуска, который семья собиралась провести в доме родителей ее мужа (отношения Бесс со свекровью в точности совпадают с широко распространенной моделью).

Бесс жаловалась: «Когда мы приезжаем, вечно возникает неловкость. В этом доме нет детей, которые носятся по всему дому и с которыми можно играть. Нет, дети-то там есть, но у каждого есть свой компьютер или видеоприставка, и в доме царит тишина и покой. Я вечно сижу на кухне со взрослыми, пытаясь пообщаться». Положению Бесс не позавидуешь, но больше всего мне жаль детей, которые больше времени проводят со своими компьютерами, чем друг с другом.

Конечно, семь лет воспитания двух девочек оставили у меня массу замечательных воспоминаний, и многие из них связаны с семейными поездками. Но десять дней на Файр-Айленде – это было нечто необыкновенное. Мы с мужем впервые после рождения детей почувствовали, что отпуск – это не только для детей, но и для нас. Уна и Дафна наконец-то научились адаптироваться во взрослом мире, а не наоборот.

Такой подход – неотъемлемая часть французского воспитания. Как только девочки поняли, что никто из взрослых не считает, что они постоянно должны находиться в центре внимания, они с этим смирились и очень быстро приспособились. Думаю, им это даже понравилось. Они открыли в своих родителях новую сторону – им стало ясно, что жизнь взрослых не ограничивается одной лишь заботой о детях.

Я видела, как они смотрят на нас с выражением, близким к изумлению. И это было необычайно трогательно. Мне хотелось, чтобы у них сохранились и такие воспоминания обо мне – а не только как о матери. Когда им будет тридцать, они захотят узнать, какой я была в их возрасте. Особенно если они будут похожи на меня. Я постоянно пытаюсь вспомнить, каким человеком, а не только какой матерью, была моя собственная мама.

Я поняла, что добилась успеха, когда во второй день на Файр-Айленде девочки спросили, можно ли им остаться и поужинать со взрослыми. Поскольку взрослые собирались ужинать в девять вечера, я задумалась. Но потом согласилась при условии, что они будут хорошо себя вести. Я ясно дала понять, что мы с папой хотим пообщаться с друзьями, что дети будут лишь гостями и рассчитывать на всеобщее внимание им не придется.

Дафне только что исполнилось четыре года, и, как я думала, ей это будет нелегко. Но ужин прошел прекрасно. Дети вели себя спокойно и вежливо. Они инстинктивно почувствовали, что жалобы на усталость или на невкусную еду пагубно скажутся на будущих просьбах побыть со взрослыми. Девочки сидели за столом больше часа. Когда же мы начали танцевать, они уселись в шезлонги на закрытой веранде, но по-прежнему не хотели уходить – им нравилось быть в обществе взрослых, которым явно было хорошо друг с другом. Не знаю, когда они заснули. Но, когда мы с Маком, пьяные от радости жизни и красного вина, несли наших спящих красавиц в их постельки, нас переполняло чувство удовлетворения и незабываемой гордости.

Как только девочки поняли, что никто из взрослых не считает, что они постоянно должны находиться в центре внимания, они с этим смирились и очень быстро приспособились. Они открыли в своих родителях новую сторону – им стало ясно, что жизнь взрослых не ограничивается одной лишь заботой о детях.

Во время этой поездки мы забыли об излишествах и целиком и полностью положились на врожденную сообразительность наших детей. И эту игру мы выиграли. Наш псевдофранцузский отпуск стал лучшим в нашей семейной жизни.

Когда я рассказывала об этом своему французскому другу Ивену, отцу двоих детей, он заметил: «Теперь вы готовы к настоящему испытанию. Но это должно быть на юге Франции. Вам нужно проснуться, что-то приготовить, выпить, может быть, прогуляться, потом еще выпить – и еще приготовить что-нибудь вкусное, может быть, почитать, и еще немного выпить. И все это время дети будут просто бегать и играть в саду. Уверен, вам это понравится!» Я тоже уверена! И я поняла, что хотя французы умеют получать удовольствие от малого, но вино к этой категории явно не относится!

1. Подарки для гостей на днях рождения.

2. На 50 % нужно сократить следующее:

подарки за хорошее поведение;

перекусы между основными трапезами;

просмотр телевизора детьми;

развлечения во время отпуска.

3. Игрушки в гостиной.

4. Карманные деньги для маленьких детей.

5. ПУПОВИНА!!!

Во время нашего французского отпуска Уна и Дафна говорили и делали такое, что заставляло меня надолго замирать – и вспоминать, что мы живем не во Франции.

Вот несколько сигналов, которые должны заставить вас поумерить свою новообретенную «франкофилию»:

вашей четырехлетней дочери приснился кошмар: она заблудилась в Париже и ее преследует чудовище, которое «похоже на тебя, мамочка, только в костюме»;

ваш ребенок начинает выговаривать другим детям на игровой площадке и обвиняет их в том, что они ведут себя «совершенно не по-французски»;

вам становится слишком тяжело приглашать в гости друзей ваших детей, потому что выдержать их поведение вы просто не в состоянии;

в вашем доме слишком часто происходят такие разговоры:

Дафна: Мама, я правильно сделала, что не стала жаловаться на то, что ты слишком рано забрала меня от Селии?

Мама: Ты правильно поступила. Не жаловаться – это совершенно нормально. Если бы ты начала жаловаться, это означало бы, что ты не умеешь вести себя по-взрослому.

Дафна: Не умею?

Мама: Ну да, не умеешь.

Дафна: Но я не жаловалась. Значит, я умею! Жаловаться – это не по-французски, а я вела себя, как во Франции!

Мама: Солнышко, я тебе поздравляю! Ты вела себя, как взрослая. Теперь это для тебя нормально. Ты всегда должна вести себя точно так же и не ждать похвалы.

Дафна (со слезами): Но я же умею вести себя по-взрослому! Ты должна гордиться мной!!!

Глава 7

LES PETITS TRESORS, или Обучение искусству жизни