Птица Чабос. В погоне за мечтой Ходяков Руслан
Мальчик, стоя на четвереньках, суетливо оглянулся по сторонам и поманил Родика пальцем. Родион пригнулась еще ниже.
– Кофету купи, – требовательным горячим шепотом произнес малыш прямо в ухо Родиону.
– И все?
– Угу.
– Тебя как звать?
– Петя.
– Ну ладно, Петя, – усмехнулся Родик. – Пойдем. – Он встал и пошел к барной стойке.
Малыш, презрев все режимы конспирации, выбрался из-под стола и бодренько так заспешил вслед за Родиком.
– Какую? – спросил его Родион у бара.
– Цупа-Цупс! Лепесиновый! – мальчуган с чистой, искренней, детской непосредственностью не мигая, смотрел снизу вверх на Родика.
– Апельсиновый?
– Угу.
– Нам, пожалуйста, апельсиновый! – Родион повернулся к барменше, которая все это время с ухмылочкой наблюдала за мальчиком и молодым человеком.
Расплатившись, Родик взял конфету кончиками пальцев за палочку и, поворачиваясь, произнес:
– Держи свою конфету, Пеее… – Родион замер на полуслове. – …ееетя… – Перед ним в шеренгу стояло с десяток ребятишек, трогательно протягивая вперед раскрытые ладошки и глядя на доброго дядю честными глазками.
«Ну, аферист! – восхищенно подумал Родион о белобрысом мальчугане. – Далеко пойдет, парень!»
Родион не нашел ничего лучшего как спросить:
– Ну? Который из вас Петя?
– Я!!! – хором ответила шеренга юных конфетолюбов.
– Мда, – Родик, прищурив один, глаз почесал затылок. – Как говорил мой друг Костя Остенбакин: «Проблемка образовалась»…
– А ну, кыш! Кыш, по местам! Я вам где сказала сидеть? – сзади, как наседка на нерадивых птенцов, налетела на детвору мама-Таня. – Извините, ради бога! Она собрала ребят в кучку и закрыла их от Родика, или, скорее, Родика от них, своим телом. – Они такие непоседливые. Вечно, что-нибудь придумают. Я пока младшенькому памперсы меняла, они и разбежались… Ф-ф-ф! – женщина дунула на прилипшую к вспотевшему лбу челку.
Несмотря на полноту, личико мамы-Тани выглядело довольно миловидным.
– Странно, что у такой молодой девушки как вы столько детей, – заметил Родион, вращая конфету в пальцах за палочку. – Это все ваши?
– Да, нет, – смущенно улыбнулась женщина. – Моих тут только один. Петька. А остальные приемные… Нам один банкир путевку выделил как самому лучшему семейному детскому дому. Вот мы и собрались попутешествовать. Интересно ведь. Правда?
– Правда, – кивнул Родион.
– А, ну, кыш-кыш, на место! – Мама-Таня решила, что инцидент исчерпан, и погнала своих пингвинчиков в дальний угол зала ожидания. – Извините, еще раз, – виновато бросила она Родику через плечо.
Родик повернулся к буфетчице.
– Знаете, что? – сказал он. – У вас есть еще целая упаковка таких конфет? – Родик показал конфету на палочке.
– Конечно, – кивнула буфетчица.
– А, ну-ка, давайте ее сюда! – весело проговорил Родион, доставая бумажник из своего кейса.
Спустя пять минут, под всеобщее детское ликование, прямо в зале ожидания аэропорта состоялась торжественная раздача слонов.
– Ну, зачем вы… Не стоило… Они у меня и так избалованные… – краснея и смущаясь бормотала мама-Таня, наблюдая за восторгом своих детишек. – Так! Так! Так! – захлопала она в ладоши привлекая внимание детворы. – Что нужно сказать?
– Спасибо… – послышалась в ответ нестройная разноголосица.
– Нет, не так! – она посмотрела на Родиона. – Извините, как вас зовут?
– Родик.
– Внимание! – она снова хлопнула в ладоши. – Нужно сказать: Спасибо дядя Родик! Раз, два, три! – хлопок в ладоши.
– Спасибо! Дядя! Родик! – на этот раз громким, звенящим хором отозвались ребята.
– А вы тут, оказывается, уже стали популярной личностью! – послышался за спиной Родиона ехидный голос Вероники. – Хм, не думала, что у вас столько племянничков, дядя Родик!
– Здравствуйте, – с улыбкой кивнул Родион, поворачиваясь к девушке. – Так вот получилось.
– Здравствуйте, – с улыбкой кивнула Вероника.
Выглядела она на этот раз еще очаровательней: плотный, вязаный светло-коричневый свитер с высокой горловиной, высокий каблук лайковых полусапожек, кожаные облегающие брюки.
– Господа! – приложив ко рту ладошки рупором, громко сказала она. – Всем, тем, кто приобрел тур на Рио-де-Жанейро у агентства «Атлантис» – просьба подойти ко мне!
Вокруг Вероники собралось человек пятьдесят народу – всего несколько туристических групп. Родион стоял совсем рядом с девушкой, чувствуя, как обворожительно пахнут ее волосы.
– Господа, – произнесла Вероника ровным, спокойным голосом – «Атлантис» приносит вам свои извинения за задержку авиаперелета. Дело в том, что у зафрахтованного нашим агентством Боинга-747 обнаружилась серьезная неисправность, устранить которую в ближайшее время возможным не представляется.
– Все это время я вела переговоры с другими авиакомпаниями и одна из них, «Багратиони-Аэролайн» согласилась предоставить нам аэробус Ил-62 для перелета «Москва – Рио-де-Жанейро» и обратно с промежуточной посадкой во Фритауне, Республика Сьерра-Леоне. К сожалению, на данном самолете отсутствует первый класс. Все те, кто собирался лететь первым классом, будут размещены в бизнес-классе и получат соответствующее возмещение.
– Если кого-то не устраивает это обстоятельство, то тот может разорвать договор с турагентством «Атлантис» и получить обратно свои деньги, – Вероника сделала паузу. – Еще раз приношу свои извинения. В остальном обязательства «Атлантиса» будут выполнены в полном объеме. Кроме того, любой из наших клиентов, в знак моральной компенсации за томительные часы ожидание получит подарок. Каждый из вас сможет купить все, что захочет в баре-ресторане самолета на сумму эквивалентную пятидесяти долларам США на взрослого человека и двадцати пяти на ребенка. У меня все. Еще раз приношу свои извинения от агентства и от себя лично. Начало регистрации через… – девушка элегантно вскинула ручку и посмотрела на свои часики. – Через двадцать семь минут. Спасибо. Со всеми вопросами – ко мне.
У большинства будущих пассажиров весть о том, что посадка на самолет вот-вот состоится, вызвала оживление. Отказываться от поездки никто и не думал, включая Родиона.
– У меня есть вопрос, – «не отходя от кассы» сказал Родик. – Вероника, вы мне обещали личного гида-переводчика. Хотелось бы с ним познакомиться поближе.
Девушка улыбнулась.
– Не знаю, огорчу я вас или обрадую, но ваш личный гид-переводчик заболел и… – она умолкла, хитро глядя на молодого человека.
– И?
– И теперь вашим гидом буду я!
Глава четвертая
В которой рассказывается замечательная история
о маленьком добродушном хомячке,
и почти сказочном принце дальнего плаванья.
Мама называла Веронику Хомка. Папа – Хомочкой. Учителя в школе, естественно за глаза – Хомячком. А одноклассники – Хомяк. Хомяк и все тут. Никакого обидного смысла в это слово не вкладывалось. Хомяк и Хомяк.
– Хомяк, дай списать матру! (В смысле математику.)
– Хомяк, ты сегодня дежуришь!
– Хомяк, займи очередь в буфете!
– Хомяк, линяем с физры!
– Хомяк, приходи сегодня ко мне на день варенья!
– Хомяк, дай стерку!
– Хомяк, давай дружить!
– Хомяк, айда в кино!
– Хомяк! Эй, Хомяк!
Где-то в пятом классе она получила свою первую записку с признанием в любви от невзрачного, волоокого, тихого мальчика по имени Сережа, сидевшего за первой партой у окна. В записке неровными, почему-то печатными буквами было написано:
«Хомяк, я тебя люблю!»
Хомяк и Хомяк. Ничего обидного, потому, что в детстве Вероника натурально выглядела этаким плюшевым симпатичным хомячком. Неподдающаяся никаким гребешкам копна огненно-рыжих волос, полненькое крохотное нескладное, несколько бесформенное, совсем не девчачье тельце. Пухлые щечки. Маленький курносый носик и огромные серые глаза, полные удивления и неподдельной детской искренности. Плюс не снимаемая стоматологическая скобочка из нержавейки, медленно, но верно выпрямляющая верхние резцы выпирающие из-под розовых губок бантиком.
При всей своей кажущейся нескладности и, может быть, даже где-то уродливости Хомочка выглядела весьма обаятельно.
– Ах, какой симпатичный хомячок! – хлопали в ладоши друзья и знакомые родителей. – Какая замечательная девчушка!
– Это наша маленькая Хомочка! – любовно восклицали родители Хомки и улыбались.
Хомка тоже улыбалась, сверкая блестящей скобкой на зубах.
Родители Хомочки, беспредельно влюбленные друг в друга и в свою дочь, считали себя самыми счастливыми людьми на земле. У них был Хомочка – первый и, так сложилось, единственный ребенок.
Появление на свет Хомки им казалось чудом. Считалось, что мать Вероники вообще не может иметь детей и, тем не менее, она забеременела.
Но это еще не все. У нее был настолько узкий таз, что нормальные роды в девяносто девяти случаях из ста должны были закончиться неудачей. Врачи уговаривали ее сделать аборт, но она отказалась в надежде на кесарево.
Но и это еще не все. Хомочка родилась мертвой. Сердечко ее не билось. Оно остановилось сразу, как только началась операция. Врачам пришлось делать прямой массаж ее крохотного сердца.
Хомочка ожила.
Папа назвал ее Вероникой, в честь безграничной веры супруги в победу материнского счастья. А мама перекрестила в Хомочку, Хомку. Потому, что когда ей впервые показали дочь, она вместо прекрасного, неземного дитя, которого тысячу раз представлял себе во сне и наяву, увидела маленького, чудного, сморщенного голубого «хомячка».
«Как вы яхту назовете, так она и поплывет…»
Хомочка росла, полностью соответствуя каждому из имен. Оставаясь похожей на хомячка, девчушка имела бойкий, заводной нрав. Она была везде и во всем первой. В играх, в учебе, в детских проказах и шалостях. Сверстники ее очень уважали за покладистость и незаносчивость. Хомочка ухитрялась быть первой и в тоже время оставаться наравне со всеми.
По поводу своей внешности все детство Хомка нисколько не комплексовала. Лет до четырнадцати. Проблемы начались к пятнадцати годам, когда ее школьные подруги одна за другой стали превращаться в лощеных, симпатичных барышень, а она так и осталась Хомяком: толстушкой без талии с пухлыми щечками и чертовой скобкой на передних зубах.
Она по-прежнему была душой любой компании, заводилой и выдумщицей, но с танцулек подружки возвращались каждая под ручку со своим кавалером, некоторых даже увозили на авто, а она топала домой одна.
Одна спускалась в метро, украдкой, с завистью поглядывая на проплывающие по противоположному эскалатору целующиеся парочки, раскачивая языком во рту ненавистную скобку. А потом горько плакала, уткнувшись лбом в надпись «не прислонятся» на двери вагона, сквозь пелену слез, наблюдая, как мечутся и танцуют по стене туннеля черные «удавы» электропроводов.
И тут появился он. Владик.
Владик был старше Хомки в два раза. Она только что закончила школу и собиралась поступать в институт. Он только, что вернулся из рейса и получил должность старшего судового помощника капитана.
И было лето. И был месяц август. Большой город насквозь пропах пылью и бензином. Вероника сидела на скамейке и грустно так ела мороженое. Домой идти не хотелось. По тихой улице возле Хомкиного дома изредка, не спеша катились машины. Солнце, пробивающееся сквозь листву, играло тенями на блестящих, лакированных капотах проезжающих автомобилей. Мимо Вероники медленно, гораздо медленнее других прокатился двухведерный джип. Водитель, вывернув шею, разглядывал Хомку.
– Дурак, – сказала Вероника и, лизнув мороженое, отвернулась.
Джип доехал до следующего перекрестка и, там развернувшись, снова продефилировал мимо девушки. Водитель смотрел на Хомку во все глаза.
– Подумаешь, – фыркнула девушка и отвернулась в другую сторону.
Джип проехал мимо нее еще раз, затем еще раз и еще. Мороженое подтаяло с одного боку и потекло. Вероника подставила руку под тонкую белую струйку. Джип остановился напротив скамейки. Из машины вышел до крайности смущенный невысокий мужчина, в стоптанных, но дорогих кроссовках, в потертых голубых джинсах и полинявшей футболке, с непослушным ежиком подернутых ранней сединой волос, с золотым колечком-серьгой в каждом ухе, и осторожно присел на скамейку в метре от девушки.
Хомка невозмутимо слизала с ладошки растаявшее мороженое.
– Любишь мороженое? – спросил водитель джипа.
– Люблю, – ответила Вероника.
– Я тоже, – вздохнул новоявленный собеседник.
– Ну, так на! – Вероника протянула ему слизанное наполовину мороженое.
– Спасибо, – грустно сказал водитель, принял из ее рук оставшуюся половинку вафельного стаканчика и суетливо лизнул его с подтаявшего края.
Вероника скривила уголок рта в усмешке.
– Вкууусно, – с детской интонацией в голосе проговорил водитель джипа.
– На здоровье, – усмехнулась Вероника.
– Правда, я больше эскимо люблю, – как бы извиняясь, ответил мужчина.
– Ну, извините, – развела руками девушка. – Знала бы, что вы появитесь, эскимо бы купила… Хотя эскимо не было, – поправилась она. – Я тоже больше эскимо люблю, – призналась Хомка.
– Ничего, – сказал мужчина. – И так хорошо, – он еще раз лизнул мороженое.
Вероника искоса с интересом наблюдала за этим немного странным человеком.
– Почему вы на меня так смотрите, – смущенно произнес он, заметив взгляд девушки.
– Да так, – пожала она плечами. – Вы… Вы какой-то… Смешной что ли… Странный…
– Правда?
– Правда.
– А вы, девушка, очень красивая. Я это сразу заметил, – мужчина смутился. – Вы извините меня, что я тут так мимо вас галсы менял. Не подумайте чего плохого. Просто вы мне очень понравились.
Настала Хомкина очередь смущаться. Она привыкла, что люди к ней относятся очень хорошо. Называют и умницей, и кудесницей, и просто душкой… Но красивой очень редко. Почти никогда.
– Что вы, – всплеснула Вероника руками. – Я совсем некрасивая! – и она, покраснев, и смутившись еще больше, прикрыла рот ладошкой, чтобы не сверкать своей злосчастной скобкой.
– Вы красивая, – утвердительно покачал головой мужчина, поджав губы и глядя куда-то перед собой. – Просто не все это видят. Просто ваше время еще не пришло. А оно придет обязательно, вот увидите, и вы будете одной из самых красивых женщин в этом чертовом городе. Я точно говорю! – собеседник Вероники откусил край вафельного стаканчика.
– Я вам не верю, – нахмурившись сурово и немного обижено проговорила девушка.
Веронике показалось на секунду, что этот мужчина над ней просто издевается.
«Нашел дурочку!» – зло подумала она про себя.
– И напрасно! – мужчина, широко улыбнувшись, посмотрел на Хомку, отправил остатки вафельного стаканчика в рот и без всяких сантиментов вытер липкие, сладкие руки о джинсы. – У меня отменная интуиция. Я не хвастаюсь, но скажу, что могу предугадать начало шторма за полчаса до того как на горизонте появится первое облачко.
– Враки, – хмыкнула Хомка.
– Не-а, – невозмутимо отметил мужчина, посмотрел на ясное, теплое небо, а потом на часы. – Например, через двадцать минут начнется гроза.
– Так уж и через двадцать? – ехидно переспросила девушка. – А почему не через час?
– Через двадцать, – мужчина еще раз взглянул на небеса. – Ну, может быть через двадцать пять максимум!
– Вы, наверное, прогноз по радио слышали, – догадалась Хомка.
– Ничего я не слышал, – пожал плечами мужчина.
– А чем докажете? – Хомка была само ехидство.
– Чем? – ее собеседник оглянулся по сторонам и пробормотал. – Чем-чем… – Его взгляд упал на дальний конец улицы заканчивающейся круглой площадью, посреди которой рос высокий старый тополь. – Пожалуйста! Первая же молния ударит во-о-он в то дерево на площади!
– Вы рискуете проиграть, – с усмешкой заметила Хомка. – Тоже мне Нострадамус!
– Рискую, – согласился мужчина. – И даже иногда проигрываю. Но на этот раз все будет именно так. Хотя бы потому, что вам, девушка, сейчас очень необходимо доказательство моим словам.
Вероника так и не поняла, о чем он говорит. О том, что через двадцать минут разразится гроза или о том, что она, Хомка, станет вскорости одной из самых красивых девушек Москвы.
Мужчина снова посмотрел на часы.
– Извините, девушка. Спасибо вам за мороженое. Было очень вкусно. Но, к сожалению, мне срочно нужно в порт.
– Снова интуиция? – съязвила Вероника.
– Не-а, – улыбнулся мужчина. – Обычное расписание… Меня зовут Владислав. А вас?
– Хомка.
– То есть? – не понял он.
– Ну, Хомка, Хомочка, Хомячок…
– Это еще почему? – удивился Владислав.
– Потому, что я похожа на хомяка, – нахмурившись, проговорила Вероника и надула губки.
Владислав внимательно присмотрелся к девушке.
– А ведь и правда! – рассмеялся он. – Чем-то похожа. Но это дело не меняет. Можно я вам позвоню?
– Нельзя, – буркнула Вероника. – У нас на атээс профилактика и телефон выключили на неделю.
– Ну, это не беда, – улыбнулся Владислав, доставая из поясной сумки сотовый телефон. – Вот вам чудо враждебной техники. И ждите звонка. Я позвоню обязательно!
– Вы отдаете мне свой сотовый телефон? – оторопело спросила девушка. – Но он же дорого стоит!
– Но вы же отдали мне свое мороженое?
– Так ведь мороженое стоит копейки!
– Не-а, – покачал головой Владислав. – Для меня оно стоит гораздо дороже этой безделушки, – он указал на трубку. – Берите. И ждите моего звонка! – Он положил телефон на скамейку рядом с Вероникой. – Пока… – улыбнулся Владислав. – Хомка! – и, не давая девушке опомнится, сел в свой джип и укатил, сорвав машину с места так, что из-под колес повалил синий дым и остро запахло резиновой гарью.
Не понимая, что произошло Хомка сидела на скамейке, почему-то боясь пошевелится. Рядом лежала трубка сотового телефона, который был в те времена еще большей редкостью, чем новехонький джип Владислава. Спустя несколько минут поднялся ветер. Небо, как-то совершенно неожиданно и быстро стало затягивать непонятно откуда взявшимися грозовыми облаками. И когда первая молния с треском влупила по дереву на дальнем конце улицы, а следом раздался просто оглушительны раскат грома, Хомка вскрикнула и зажала уши руками.
– Так, не бывает, – шептали ее губы. – Господи, так не бывает!
Оказалось, что бывает. Пришло время, и сотовый телефон Владислава зазвонил. Вероника и он стали встречаться. Хомка поступила в институт иностранных языков. А следующим летом, она объявила родителям, что выходит замуж и отправляется со своим женихом в летнее трехмесячное свадебное путешествие на теплоходе, где Владислав был старпомом. Когда она вернулась, ее было уже просто не узнать. За три месяца плавания Хомка из гадкого утенка превратилась в роскошного лебедя, а точнее в рыжую, очаровательную грациозную, невероятно стройную бестию. Она очень сильно похудела, загорела и невероятно похорошела. В Копенгагене датские врачи сняли с ее зубов скобку и успешно провели челюстную коррекцию. Хомка действительно сделалась настоящей Веро-Никой – самой красивой девушкой города Москва, хотя в душе так и осталась Хомкой, Хомочкой – милой и обаятельной.
С Владиславом также произошли перемены. Хомка выдернула его из потертых джинсов и стоптанных кроссовок, стянула с него полинявшую майку, после чего, не без боя, уговорами и даже шутливыми угрозами просто таки принудила упаковаться в приличный, элегантный костюмчик и вынуть серьгу хотя бы из одного уха.
И кто знает, может быть, именно эти перемены в муже Хомки послужили причиной того, что ему дали капитанский мостик на новеньком сухогрузе только что сошедшем со стапелей Северодвинской верфи.
Хотя, до Хомки изредка доходили слухи, что Владислав в море продолжал разыгрывать из себя морского волка, носить любимые топтаные перетоптанные кроссовки и видавшие виды майки. Но это уже было его лично дело.
Сама Вероника без работы сидеть не могла, несмотря на то, что Владислав много и прилично зарабатывал. Закончив институт, она, с подачи мужа, и при участии его капитала, организовала туристическое агентство «Атлантис», ставшее вскоре одним из самых престижных в Москве.
Вот тут-то, нежданно-негаданно и свела ее судьба с Родионом Оболенским…
Глава пятая
В которой самолет идет на взлет согласно циничным законам физики, Родион и Хомка находят общий язык,
и в которой выясняется, что бывают карманные тигры.
Родион пристроил кейс на полке для ручной клади, уселся в кресло и поднял шторку иллюминатора. Трап уже отогнали от самолета и он, похожий на движущегося задом наперед жирафа, на всех парах мчался к техническому ангару аэропорта. Навстречу ему двигался тягач. Поравнявшись, трап и тягач остановились. Водитель тягача, высунувшись в окно, что-то сказал человеку управлявшему трапом.
Родион, наблюдавший эту сцену в иллюминатор, попытался представить себе диалог двух рабочих портовой техслужбы.
– Ну, че, Петрович, зайдешь после смены на стакан?
– Зайду, а чего не зайти! А чего празднуем-то?
– Ты че? Петрович? У меня сын родился! Сын! Наследник! Проставляюсь!
– Сын!? Сын это хорошо! А на кого похож-то? На тебя или на твою благоверную?
– А хрен его знает… Уши вроде мои. Нос вроде мой. А глаза… О! Глаза как у тебя, Петрович!
– Чего? Ты на что это намекаешь?
– Ну, точно твои глаза, Петрович! Говорю тебе!
– Такие же голубые?
– Такие же наглые! Гы-гы!
– Шутник, ты, однако!
– А то? Ну, бывай, Петрович! Бывай! После смены жду…
И трап с тягачом разошлись как в море корабли. Тягач подрулил к самолету и скрылся под брюхом. Спустя несколько минут летное поле за иллюминатором дрогнуло и поплыло. Самолет тянули на взлетную полосу.
– Привет! – услышал Родион голос Вероники и отвернулся от окна.
– Привет! – сказал он девушке опустившейся в соседнее кресло.
– Дядя Родик, не возражаете, если составлю вам компанию в полете?
– Все смеетесь, Вероника? – спросил Родион. – Между прочим, дети это цветы жизни, на залитом солнцем поле любви!
– Любите детей?
– Люблю. Но процесс мне нравится больше…
– Вы циник, дядя Родик!
– Увы, – Родион Оболенский развел руками.
– Цинизм – это маска бездушных, – как бы напомнила Хомка.
– Как говорил мой друг Костя Остенбакин, – сказал Родион. – «Романтики придумали Любовь. Циники – способ размножения». Так кому мы должны быть больше благодарны?.. Для меня цинизм всего лишь практичный и ироничный взгляд на вещи.
– Дааа, – протянула Хомка. – Дела обстоят гораздо хуже. Если бы существовал орден циников – вы бы его получили первым!
– В общем, – констатировал Родион с улыбкой. – Вероника, вы правильно сделали, что сели в кресло рядом со мной.
– Это еще почему?
– Нам будет о чем поговорить. Путь до Рио неблизкий!
– Ха! – картинно рассмеялась девушка.
Тем временем самолет вытащили на взлетную полосу. Турбины аэробуса запели сиплым басом. Над входом в салон вспыхнуло табло «Не курить. Пристегнуть ремни». Послышался довольно милый, немного казенный, голос стюардессы:
– Уважаемые дамы и господа! Авиакомпания «Багратиони-Аэролайн» приветствует вас на борту аэробуса ИЛ-62! В полете вам будут предложены вкусный завтрак, обед и ужин, а также прохладительные и алкогольные напитки. Меню нашего бара вы можете попросить у стюардессы. Полет самолета будет происходить на высоте десять тысяч метров. Просьба не курить и пристегнуть привязные ремни. Командир экипажа и экипаж желают вам приятного полета. Этеншен плиз, ледис энд джентельменс… – она повторила тоже самое по-английски.
– И давно вы работаете турменеджером? – спросил Родион, щелкая пряжкой привязного ремня.
– С первого дня образования «Атлантиса», – ответила Хомка, делая то же самое, но с более озабоченным видом.
– Правда?
– «Атлантис» принадлежит мне и моему мужу.
– Да? – удивился Родион.
– Вас удивляет, что я замужем? – хитро спросила девушка.
– Нет, – ответил Родик. – Это меня как раз не удивляет. Меня удивляет, что вы работаете менеджером и маетесь с клиентами, вместо того, что бы сидеть в офисе, красить ногти и считать денежки.
– А может мне так больше нравится, – язвительно заметила Хомка. – Новые люди, Новые интересные знакомства… Иногда попадаются весьма забавные экземпляры, вроде вас, Родион.
– Я кажусь вам забавным? – поинтересовался Родик, чувствуя немного панибратский тон Вероники, и понимая, что до перехода на «ты» осталось всего несколько шагов.
– Что-то в вас такое есть, – Хомка прищурилась, глядя на Родика. – Пока не знаю, что. Но… Вы человек, безусловно, интересный!
– Вас ко мне тянет? – усмехнувшись, спросил Родик.
– Что!? – Хомка сверкнула зелеными глазками. – Немного самонадеянно с вашей стороны сходу так заявлять!
– Во-первых, это не заявление, а вопрос, – уточнил Родион. – А во-вторых, вас действительно ко мне тянет! А, вот это как раз уже заявление. Я бы сказал, констатация факта.
– С чего вы взяли?
Читать бесплатно другие книги:
