Большая книга приключений и загадок Кузнецова Юлия

– Экскурсовод сказала, что один. Но Ботаник отыскал книгу об архитектуре Подмосковья и выяснил, что в Звенигороде домов несколько.

– Как нам сыскать их? – спросила Ника.

– Отыскать, – поправил ее Ботаник. – Я найду в местной библиотеке какой-нибудь современный архитектурный справочник, где указаны все дома. Гая, ты забыла передать ребятам предупреждение, столь нелюбезно упавшее на наши головы.

– Ах да! – вспомнила я и достала из кармана бумажку.

– Нехило… – протянул Слава, прочитав грозную подпись. – Думаешь, Борян и Колян подбросили?

– Они в тот момент были с матерью в кафе, – негромко ответила я.

– Тогда кто? – удивилась Ника.

– Не знаю, – произнесла я. – Мистика какая-то.

Все замолчали. Японские мультики – например, «Унесенные призраками» – часто бывают переполнены мистическими событиями. Но одно дело – смотреть мультфильмы, а другое – сталкиваться с мистикой в жизни.

– Этому должно быть разумное объяснение, – заявил Слава, – я в мистику не верю.

– Я тоже, – немедленно заявила Вероника.

Я внимательно посмотрела на них обоих. Кажется, вчерашний день сдружил их.

– А как прошла ваша вылазка? – спросила я.

– О, – оживилась Вероника, – мы тоже кое-что интересное обнаружили. Я еще в ресторане хотела рассказать тебе о том, зачем сюда приехал Родионов…

– Погоди, – прервал ее Ботаник, – история не терпит суеты. Начни повествование с самого начала.

Вероника переглянулась со Славой. Он ей подмигнул. Лицо Ботаника вытянулось. Кажется, он тоже заметил, что девушка и наш друг-спортсмен сблизились.

– Слава, начинай повествование! – кокетливо попросила Вероника.

– Лучше ты, – улыбнулся Слава, – ты у нас героиня вчерашнего дня.

– Какая я героиня, что ты…

– Ника, кончай кокетничать! – сердито сказала я.

– О’кей. Если коротко, вчера я сделала специальный макияж и примерила костюм горничной, который тебе удалось добыть у твоей приятельницы Таси.

– Таи, – поправила я Веронику.

– Не импортентно. Импортентно то, что в костюме, как вы все и опасались, я выглядела глупо.

– А я говорила! – торжествующе сказала я. – Ты же школьница. И выглядишь как школьница.

– Все как раз наоборот, – невозмутимо возразила Вероника, – я выглядела даже немного старше, чем нужно.

– Точно, – поддержал ее Слава, – горничные-то в «Гроссвальде» молодые.

– Как тебе это удалось? – удивился Ботаник.

– Искусство макияжа, хани, – пожала плечами Вероника. – Макияж может превратить молодую женщину в пожилую вумен. Дело в накладных ресницах, которые я взяла у мамми, и стрелках.

– Стрелках? – переспросил Ботаник.

– Ну да, линиях, которыми обводятся глаза. Я провела эти линии чуть дальше положенного, и Слава сказал, что макияж в стиле его бабушки. Тогда я решила отказаться от роли горничной и продолжила себя старить с помощью тонального крема…

– И вскоре превратилась в женщину средних лет, – улыбнулся Слава.

– Да. Я надела мамино вечернее платье, сунула в сумку флакончик духов и Супербяку, и мы отправились в «Гроссвальд», чтобы на месте…

– Сориентироваться, – подсказал Ботаник.

– Ровно по линии, чэп.

«Она что, теперь все словечки будет за Славой повторять?!» – подумала я сердито.

– Мы потолкались у администрации, – рассказывал Слава, – и выяснили, что фамилия типа в кожаном пиджаке, который живет рядом с родителями мальчика, – тоже Родионов. Но его зовут Михаил, а отца мальчика – Николай. Михаил Родионов – музыкальный продюсер, приехал сюда искать таланты. Но гораздо более интересная вещь заключалась в том, что продюсер – родом из Звенигорода.

– А почему же он тогда в гостинице живет? – удивилась я.

– В том-то и соль. После работы в Москве он здорово зазнался и считает ниже своего достоинства жить в деревянном доме с родными.

– Экий нарциссизм, – заметил Ботаник.

– А вы-то откуда об этом узнали? – спросила я.

– Нам повезло – вчера администратором была девушка, которая в нашей школе учится, в одиннадцатом. Она мне все и рассказала.

«Интересно, она красивая?» – подумала я.

– Так вот, – продолжила Вероника, – мы решили, что я буду изображать бывшую одноклассницу Родионова. И зайду к нему выразить восхищение его карьерой.

– Но ты же не знакома ни с одной из его одноклассниц!

– Я знаю, на что вы рассчитывали, – вмешался Ботаник. – Такие типы никого, кроме как себя, любимого, в упор не видят. Поэтому все равно он не помнит ни одной одноклассницы.

– Ну, настолько глубоко мы не задумывались, – признался Слава, – но вообще-то так и вышло. Он сначала и не вспомнил, что Люда Иванова с ним никогда не училась.

– Икзэктли, – кивнула Вероника. – Я постучалась и, как только Родионов открыл дверь, бросилась ему на шею со словами «Миша! Сколько лет, сколько зим!» А когда он… как это…

– Отпрянул, – подсказал Слава.

– Да, отпрянул, спросила обиженно: «Ты что, забыл однокашницу? Я же Люда Иванова!»

– И у тебя хватило наглости? – восхитилась я.

– Уверенности, хани! Самое трудное было – акцент убрать. Я минут пять тренировалась слово «однокашница» произносить.

– Слава, а ты где был?

– Караулил снаружи, одетый в форму уборщика. Мы договорились: если у Ники возникнут проблемы, она выпускает Супербяку и начинает его шумно ловить по номеру. Услышав шум, в дверь тут же постучит уборщик.

– Почему ей было просто не крикнуть? – спросила я.

– А вдруг бы Родионов, раскрыв обман, зажал ей рот? – объяснил Слава. – А кот шкодливый, такого голыми руками не возьмешь.

– Что же дальше? – нетерпеливо поторопил рассказчиков Ботаник.

– Дальше я плюхаюсь на диван и говорю: «Чайку заваришь?» Родионов к столу подошел, на котором чайник стоит, а у самого лицо страшно недовольное. Думаю, не хотел слышать не только о родных, но и тем более об одноклассниках. Как, спрашивает, дела, Люда? Я отвечаю: «Замечательно. Я так счастлива, что ты приехал! Продюсер с мировым именем у нас в Звенигороде! Какая новость! Да она во все местные газеты должна попасть». Тут он слегка… как это…

– Размяк, – подсказал Слава.

– Икзэктли. Я продолжила: надо, говорю, с тобой интервью сделать, и чтобы обязательно фотографию на обложку местного журнала о музыке, у меня, кстати, есть знакомые в газете «Рублевская жизнь», они непременно захотят про тебя материал дать. Родионов прямо расцвел. Только, говорит, о родных не надо писать, не хочу позориться.

– Вот жук, – пробормотал Слава. А Вероника продолжила:

– Я соглашаюсь: конечно, никаких родных, у знаменитостей должны быть свои секреты, известные люди имеют право на спокойную жизнь. Он нахмурился: «Какая уж там спокойная жизнь! Вчера милиция замучила!» – «А что случилось?» – спрашиваю я. Он удивляется: «Ты что, Люда, не слышала, что у Родионовых ребенка украли? А говоришь, знакомые в «Рублевской жизни» имеются». Я говорю: «Я только про знаменитостей знаю. А что за Родионов, твой брат, что ли?» Он смеется: «Нет у меня родни никакой, ты разве забыла? У соседа украли. Его фамилия тоже Родионов. Только он занимается дворцами, а я – талантами». Тут я удивилась риалли… по-настоящему.

– Подожди, что значит – дворцами? – перебила я рассказчицу.

Вероника улыбнулась.

– Вот и я то же самое спросила. Оказывается, Николай Родионов сюда судиться с музеем приехал. Его жена – в девичестве Юсупова. То есть прапраправнучка владельца «Архангельского». Вот он и пытается дворец, который Юсуповым принадлежал, у государства отсудить. И если отсудит, наверняка в гостиницу превратит. Родионов же известная фигура в гостиничном бизнесе, большая шишка. Вот что рассказал мой «одноклассник».

– А ему откуда известно про суд? – удивилась я.

– Этому Родионову все время подсовывают под дверь повестки и письма из местного суда. Думают, что он – тот Родионов. Тут дедовским способом пользуются – через Интернет не научились еще посылать.

– А мальчик при чем?

– Я тоже об Антоне спросила, – кивнула Вероника. – И Родионов так ответил: «Мальчика, представь себе, посреди всего и свистнули. Милиция ко мне приходила и к другим соседям, они вроде выехали уже. Все выспрашивали, слышал я что-нибудь или нет. Только зачем мне в местные истории влезать? Я с мировым именем продюсер. И сказал, что ничего не слышал. Хотя, конечно, няня громко орала». Я удивилась: «И ты ей не помог?» Знаете, что Родионов ответил? «А я откуда знал, что она от бандитов отбивается? Думал, на ребенка кричит».

– Значит, няня не виновата! – воскликнул Ботаник, прервав повествование Вероники.

– Угу, – кивнул Слава, – вряд ли бы она кричала, если помогала преступникам.

– А если она театрально кричала? – засомневалась я.

– Крик могли услышать и броситься на помощь, – покачал головой Слава, – преступники не стали бы так рисковать.

– А милиции-то Родионов почему не рассказал? – удивилась я.

– Судить же могут – по статье за неоказание помощи, – пояснил Слава, – такая есть.

– А что дальше? – снова повернулась я к Веронике.

– А дальше Родионов мне чашку с чаем протянул и спрашивает: «Так ты об интервью договоришься? На какой день?» Я сделала вид, что задумалась, поднесла чашку ко рту и тут… тут у меня ресницы отвалились. Прямо в чашку: плюх!

– Ой, – вырвалось у меня то ли от смеха, то ли от ужаса.

Да уж. А Родионов нахмурился: «У тебя разве не настоящие ресницы? А я по ним только и вспомнил тебя. Иванова – с огромными такими ресницами!» Я немного растерялась, бормочу что попало: «Старая стала, свои ресницы шортенд… укоротились», – говорю, а сама сумочку с котом поближе подтягиваю, «Нет, погоди! Мою одноклассницу Иванову, – говорит Родионов, – ведь Таней звали! А ты кто такая?! И акцент у тебя какой-то появился… Ну-ка, объяснись!» Я схватилась за молнию на сумке, а ее… как это? Вклинило?

– Заклинило, – привычно помог Веронике Ботаник.

– Икзэктли. Заклинило. Дергаю ее, а сумка не открывается. Я начала щипать Супербяку. Но кот не двигался! Я испугалась: что случилось? Поставила чашку на локотник…

– Подлокотник, – поправил Ботаник.

– На подлокотник. И тут меня стракт… как это… стукнуло – духи! Я же взяла с собой мамины духи, они, наверное, разлились в сумке…

– Так что там с Супербякой? – нетерпеливо спросила я.

– Оу, Гайка! Это была первая мысль, которая пришла мне в голову: как же мой кэт? Он задохнулся? Я рванула молнию. Сумка открылась. В нос ударил запах. Я выхватила кота из сумки. К счастью, Супербяка просто заснул. «А это что? – испугался Родионов. – Зачем вам это?» – «Ни за чем, – говорю. – Мы все-таки пойдем, о’кей?» А он разозлился: «Никуда ты не пойдешь! Ты мне интервью обещала! Кто бы ты ни была, теперь возьми и устрой его! Я не позволю дурить голову продюсеру с мировым именем!»

– Странный какой-то этот Родионов, – подумала я вслух, – к нему заявилась с расспросами незнакомка, а он об интервью заботится…

– Вот-вот! – хихикнула Вероника. – Только тогда мне было не до смеха. Как же вызвать Славу? Кинуть об дверь Супербяку? Но я боялась его травмировать. Тогда я просто сунула кота Родионову под нос и закричала: «Видите этого кота, сэр? Он мертвый! Поняли? Я убила его и принесла вам!» Родионов отскочил от меня с воплем: «Ненормальная!» А я приказала: «Откройте дверь!» Продюсер послушно отпер ее, и я поспешила из номера. Но у самого выхода Родионов вдруг вырвал у меня кота и сумку и выбросил их в коридор. Потом обернулся ко мне и говорит: «Нет уж, ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь, что тут за цирк устроила!»

– Ну и, конечно, – усмехнулся Слава, – дверь ему не дал закрыть уборщик. Я поймал кота и сумку, потом схватил швабру и замахнулся на Родионова. Я просто хотел пригрозить ему, но со швабры сорвалась тряпка и плюхнулась продюсеру на темечко. Это было что-то! Он стянул тряпку, сплюнул и заорал: «Психи!»

– А затем вытолкал меня в коридор, – добавила Вероника. – Могу сказать, что Родионов – не джентльмен.

Мы с Ботаником улыбнулись, представив себе продюсера с тряпкой на голове.

– Значит, у нас с вами есть и открытия, и невыясненные моменты, – подвел черту под событиями вчерашнего дня Слава. – Во-первых, мы снимаем подозрения и с няни, и с продюсера. Однако кто-то определенно знает о том, что мы расследуем это дело. И даже более того – что напали на след похитителей мальчика. Ведь не зря же нам подкинули письмо с угрозой! Во-вторых, получается, что наши поиски как-то связаны с усадьбой «Архангельское». Есть подозрение, что ребенка держат в помещении, похожем на то, что имеется на территории музея. И есть новость, что отец Антона имеет виды на дворец Юсуповых.

Да, ловко Слава все подытожил!

– Куда направим стопы теперь? – спросил у него Ботаник.

Мы выжидающе посмотрели на Славу. Все признали его командиром.

– Надо осмотреть дома с пристройками, – решил Слава.

– То есть мне нужно посетить библиотеку, чтобы выяснить адреса? – встрепенулся Ботаник.

– Да, это твое задание, – кивнул Слава. – Правда, в выходные в Звенигороде библиотеки закрыты. Так что начнешь на следующей неделе.

– А пока что будем делать? – спросила я.

– Пойдем в местное отделение милиции и попробуем узнать, не выяснили ли они какие-нибудь еще подробности о похищении Антона.

– С удовольствием, – обрадовалась я. В компании Славы я была готова отправиться хоть на край света!

– Погодите, ханиз, – мрачно сказала Вероника. – Вы что, забыли? Сегодня суббота!

Выяснилось, что по субботам нас будут пытать не только «семейным завтраком», но и «семейным обедом», а также «семейным ужином», и даже «семейным полдником». Так что сегодня из отеля – никуда.

– Только на спорт, – добавила Вероника. – Хоть какая-то радость! Тая ваша – профессионал высокого класса. Но вообще – это дизгастинг… отвратительно. Никакой свободы!

– То, что устроили наши родители, похоже уже не на проживание в гостинице, а на пионерлагерь советского типа, – вздохнул Ботаник.

– Скорее, на ферму! – возмутилась я. – А давайте устроим саботаж? Раз нас считают стадом коров, которые должны все делать вместе и по расписанию, давайте замычим хором на всю столовую?

– Не надо, – остановил меня Слава. – Лучше делать так, как считают ваши родители. Потому что саботаж повредит самому главному – расследованию.

«И нашим встречам с тобой, Геркулес», – подумала я. И вздохнула:

– Ладно. Где там наше стойло с обедом?