Ты боишься темноты? Шелдон Сидни

Глава 6

Келли Харрис была подобна фейерверку, расцветившему мир моды. Двадцативосьмилетняя афроамериканка, с кожей цвета расплавленного меда и лицом, которое можно было назвать мечтой любого фотографа, она к тому же была наделена умными, мягкими карими глазами, чувственными полными губами, изумительно длинными ногами и фигурой, так и излучавшей эротический призыв. Темные волосы были коротко острижены, только на лоб падало несколько длинных локонов. В начале этого года читатели журналов «Элль» и «Мадемуазель» провозгласили Келли самой красивой моделью мира.

Келли закончила одеваться и оглядела пентхаус, испытывая привычное чувство благоговения. Квартира была поистине впечатляющей, расположенной в одном из самых престижных кварталов Парижа, в Четвертом округе, на улице Сен-Луи-ан-Лиль. Двойные двери открывались в элегантный вестибюль с высокими потолками, стены были облицованы желтыми панелями. Гостиная была обставлена эклектично: французская старинная мебель дополнялась изделиями английских мастеров эпохи Регентства. С террасы, выходившей на реку, расстилалась панорама острова Ситэ со знакомым силуэтом Нотр-Дам.

Келли с нетерпением ждала ближайшего уик-энда. Муж пообещал ей очередной сюрприз.

– В этот уик-энд, солнышко, оденься понаряднее. Вот увидишь, тебе понравится там, куда мы поедем.

Келли задумчиво улыбнулась. Лучше Марка нет никого на свете. Как же ей повезло в жизни!

Посмотрев на часы, она спохватилась и вскочила. Давно пора идти! Показ начинается через полчаса.

Через несколько минут она уже мчалась по коридору к лифту. В этот момент дверь соседней квартиры открылась, и из двери выкатилась мадам Жозетт Лапуан, маленький жизнерадостный колобок, у которого всегда находилось дружелюбное словечко для Келли.

– Доброе утро, мадам Харрис.

– Доброе утро, мадам Лапуан.

– Вы, как всегда, восхитительны.

– Спасибо, – кивнула Келли, нажав кнопку вызова лифта.

В двух шагах от них коренастый мужчина в рабочем комбинезоне проверял проводку. Мельком взглянув на женщин, он тут же отвел глаза.

– Как модельный бизнес? – осведомилась мадам Лапуан.

– Спасибо, неплохо.

– Обязательно приду как-нибудь на ваш показ.

– С радостью оставлю для вас билеты. Только предупредите.

Прибыл лифт, и, едва женщины вошли в кабину, мужчина в комбинезоне вынул маленькую рацию, что-то торопливо проговорил в нее и поспешно ушел.

Двери лифта стали медленно сдвигаться, и тут в квартире Келли раздался телефонный звонок. Келли колебалась. Конечно, нужно бы спешить, но вдруг это Марк!

– Поезжайте, я сейчас, – бросила она мадам Лапуан и, выскочив из лифта, стала рыться в сумочке. Нашла ключ, отперла дверь и бросилась к телефону.

– Марк?

– Нанетт? – прозвучал незнакомый голос.

Келли разочарованно вздохнула:

– Извините, вы не туда попали. Здесь таких нет.

– Простите, ошибся номером.

Ошибся номером.

Келли медленно положила трубку, и в этот момент оглушительный взрыв сотряс здание. Воздух наполнился отчаянными воплями и возбужденным гомоном. Келли в ужасе метнулась в коридор узнать, что случилось. Внизу творилось нечто неописуемое. Келли сбежала по лестнице и очутилась в вестибюле. Крики доносились из подвала.

Келли осторожно спустилась туда и потрясенно отшатнулась, увидев разбитую кабину лифта и изуродованное до неузнаваемости тело мадам Лапуан. Келли пошатнулась, теряя сознание, и едва не упала. Бедная женщина! Только сейчас она была жива и здорова, и вот… И она, Келли, могла лежать рядом с ней! Если бы не звонок…

Вокруг уже собралась целая толпа, и откуда-то издалека доносился вой сирен. Келли виновато подумала, что ей следовало бы остаться, но время не ждет. Показ вот-вот начнется.

– Мне так жаль, мадам Лапуан, – прошептала она, глядя на труп.

Не успела Келли войти в дверь Дома мод, как на нее набросился изнервничавшийся Пьер, координатор показа.

– Келли! Келли! Опаздываешь! Показ уже начался, и…

– Прости, Пьер. Я не могла раньше. Несчастный случай…

– Что? Ты пострадала? – ахнул молодой человек.

– Нет.

Келли на мгновение прикрыла глаза. Мысль о работе после того, что случилось только сейчас, вызывала тошноту. Но какой у нее выход?!

– Скорее, – умолял Пьер. – Vite![4]

Келли направилась в костюмерную.

Самый престижный показ мод этого года проводился в знаменитом доме моды «Шанель» на рю Камбон, 31. Все передние ряды занимали папарацци. Свободных мест в зале не было. В самой глубине сгрудились те, кому не хватило кресел. Люди жаждали увидеть самые новые модели сезона. Зал был декорирован цветами и драпировками, но никто не обращал внимания на обстановку. Центр притяжения сосредоточился на длинном подиуме, именуемом на профессиональном жаргоне «языком»: непрерывный поток красок, демонстрация красоты и стиля. Где-то на заднем фоне тихо играла музыка: медленный, чувственный ритм, сопровождавший и подчеркивавший каждое движение девушек. Из динамика несся голос комментатора, дававшего краткие описания каждой модели.

Изящная брюнетка азиатского типа демонстрировала атласный, сшитый вручную жакет, креп-жоржетовые брюки и белую блузку, худенькая блондинка – черную кашемировую водолазку и белые полотняные карго[5], высокая рыжеволосая особа – черную кожаную куртку и черные чесучовые брюки с белой трикотажной рубашкой.

Французская модель показала розовый жакет из ангоры на трех пуговицах, розовую вязаную водолазку и черные брюки с манжетами. Шведская – синий пиджак из мягкой шерсти и лиловую блузку из шармеза[6]…

Наконец наступил момент, которого ждали все. Шведка удалилась, и подиум опустел.

– А теперь, – объявил комментатор, – поскольку пляжный сезон вот-вот начнется, мы представляем нашу новую линию одежды для отдыха.

По залу пронесся взволнованный шепоток, и на самом пике всеобщего возбуждения появилась Келли в белом бикини – едва прикрывавшем высокую грудь лифчике и подчеркивавших красоту бедер трусиках. Пока она медленно плыла по подиуму, взгляды всех присутствующих были прикованы к ней. Затем тишину разорвала нарастающая волна аплодисментов. Келли признательно улыбнулась, обошла подиум и исчезла.

За кулисами ее ожидали двое мужчин.

– Мадам Харрис, не могли бы вы уделить нам минуту?

– Извините, – вздохнула Келли, – но мне нужно срочно переодеться.

Но отойти ей не дали.

– Подождите, мадам! Мы из полиции. Я старший инспектор Дюн, а это инспектор Стену. Нам нужно срочно поговорить с вами.

Келли остановилась.

– Полиция? А в чем дело?

– Ведь вы мадам Харрис, не так ли?

– Д-да, – насторожилась Келли. Ей отчего-то стало не по себе.

– К сожалению, мадам, должен сообщить, что ваш муж погиб вчера ночью.

У Келли мгновенно пересохло в горле.

– Мой муж? Но как?

– Очевидно, покончил с собой.

В ушах Келли стоял непрерывный рев. Голова кружилась так, что слова старшего инспектора едва до нее доносились.

– Эйфелева башня… полночь… записка… очень сожалеем… глубочайшее сочувствие…

Слова пролетали мимо, как нечто нереальное. Просто отдельные, несвязные, бессмысленные звуки.

– Мадам…

В этот уик-энд, солнышко, оденься понаряднее. Вот увидишь, тебе понравится там, куда мы поедем.

– Это… это какая-то ошибка, – выдавила Келли. – Марк ни за что бы…

– Мне очень жаль, – вздохнул старший инспектор, пристально глядя на Келли. – С вами все в порядке, мадам?

– Да.

Если не считать того, что моя жизнь закончилась.

К Келли уже летел Пьер с чудесным полосатым бикини.

– Дорогая, тебе нужно поскорее переодеться. Нельзя терять ни минуты, – затараторил он, сунув ей бикини. – Vite! Vite!!

Келли медленно опустила руки, уронив бикини на пол.

– Пьер!

– Что, дорогая? – удивился он.

– Надень его сам.

Домой Келли привезли в лимузине. Управляющий вознамерился было послать с ней сопровождающего, но Келли отказалась. Ей хотелось остаться одной. В вестибюле стояли консьерж, управляющий домом Филип Сандр и мужчина в комбинезоне, окруженные толпой жильцов.

– Бедная мадам Лапуан, – вздохнула какая-то женщина. – Какая кошмарная трагедия! Роковая случайность.

Мужчина в комбинезоне поднял два зазубренных отрезка тяжелого кабеля.

– Это не случайность, мадам. Кто-то испортил автоматический тормоз.

Глава 7

В четыре утра Келли все еще сидела в кресле, рассеянно глядя в окно. В ушах по-прежнему звучали голоса полицейских.

Мы из полиции… нам нужно срочно поговорить… Эйфелева башня… предсмертная записка… Марк мертв… Марк мертв… Марк мертв.

Эти слова стали погребальным плачем, бившимся в мозгу Келли.

Ей казалось, что она вновь и вновь видит, как Марк летит вниз, вниз, вниз…

Келли порывисто протянула руки, чтобы поймать его за миг до того, как он ударится об асфальт.

Ты умер из-за меня? Я сделала что-то не так? Или не сделала? Сказала что-то? Не сказала? Я спала, когда ты ушел, дорогой, и не успела попрощаться. Поцеловать тебя. Сказать, как люблю. Как сильно ты мне нужен. Без тебя я не вынесу. Помоги мне, Марк. Помоги, как помогал всегда.

Она устало сжалась в кресле, вспоминая, как было раньше. До Марка, в те кошмарные дни ее молодости…

Келли родилась в Филадельфии. Она была незаконнорожденной дочерью Этель Хэкуорт, чернокожей горничной, работавшей на одну из самых известных в городе семей, главой которой был всеми уважаемый судья. В семнадцать лет Этель стала настоящей красавицей, и Пит, двадцатилетний привлекательный блондин, старший сын Тернеров, увлекся ею, соблазнил, и уже через месяц Этель поняла, что беременна.

Девушка во всем призналась возлюбленному.

– Это… чу-чудесно, – сказал тот и бросился к отцу сообщить плохие новости.

Наутро судья Тернер вызвал Этель к себе в кабинет и объявил:

– Я не позволю, чтобы в моем доме работали шлюхи! Вы уволены.

Не имея ни денег, ни образования, ни профессии, Этель нанялась уборщицей на завод и трудилась с утра до вечера, чтобы содержать себя и новорожденную дочь. За пять лет она скопила достаточно денег, чтобы купить обшарпанный, обшитый вагонкой дом, который затем превратила в пансион для мужчин. Дом состоял из гостиной, столовой, четырех маленьких спален и узкого крохотного чулана, где спала Келли.

С этого времени в доме постоянно появлялись и исчезали мужчины. Они вселялись, жили, снова уезжали, и все повторялось сначала.

– Это твои дядюшки, – объясняла Этель. – Не беспокой их. Ты должна вести себя тихо.

Келли радовалась, что у нее так много родственников, пока не подросла и не поняла: все они просто чужие люди. Когда ей исполнилось восемь, случилось непоправимое.

Она успела мирно заснуть в своем темном чуланчике. Разбудил ее громкий шепот:

– Ш-ш-ш. Попробуй только пикнуть!

Кто-то грубо задрал ее рубашонку, и не успела она опомниться, как один из «дядюшек» придавил ее к матрасу, зажал ладонью рот и рывком раздвинул ей ноги. Она пыталась сопротивляться, но неизвестный оказался слишком силен. Что-то твердое разорвало тело, и девочка задохнулась от невыносимой боли. Он был беспощаден, вонзаясь в нее раз за разом, проникая все глубже, сдирая кожу. Келли почувствовала, как откуда-то изнутри хлынула теплая кровь. Неслышные крики рвались из груди. Она боялась, что лишится чувств в непроглядном мраке чулана.

Прошла целая вечность, прежде чем он наконец содрогнулся и встал.

– Я ухожу. Проговоришься матери, и я ее убью.

Насильник исчез.

Последующая неделя была почти невыносимой. Приходилось постоянно терпеть боль, но бедняжка мучилась, пока не стало немного легче. Очень хотелось рассказать матери обо всем, но она хорошо помнила угрозы безликого негодяя. Что, если он и вправду убьет маму?

На самом деле насильник мучил Келли не больше нескольких минут, но эти минуты навсегда изменили жизнь Келли. Из девочки, которая, как все ее сверстницы, мечтала о муже и детях, она превратилась в затравленную тень, считавшую себя грязной и опозоренной.

И еще кое-что изменилось.

После той ночи она стала бояться темноты.

Глава 8

Когда Келли исполнилось десять, Этель заставила ее помогать по дому и строго спрашивала за все, несмотря на то что порой работа была не по силам десятилетней девочке. Келли поднималась в пять утра, чтобы почистить туалеты, вымыть пол на кухне и помочь матери приготовить завтрак. После школы она стирала белье, вытирала пыль, подметала и вместе с матерью готовила ужин. Жизнь превратилась в утомительную, невыносимо тоскливую поденщину.

Келли была готова снять с материнских плеч хотя бы часть обязанностей в надежде на похвалу. Но слов ободрения и благодарности она так и не дождалась. Мать была слишком занята жильцами, чтобы уделять внимание дочери.

В детстве какой-то добродушный жилец прочитал Келли «Алису в Стране чудес», и она долго поражалась исчезновению Алисы в волшебной кроличьей норе. Позже она часто мечтала о таком способе бегства от действительности.

Вот что ей нужно: уйти от всего. Спрятаться в такую же норку. Невозможно провести всю жизнь за чисткой туалетов, мытьем полов и уборкой после нерях постояльцев.

И вот однажды Келли нашла свою волшебную кроличью нору. Воображение – вот что ее спасло. Воображение, способное унести в любое место на земле. Она переписала свою жизнь…

Теперь у нее был отец, с таким же цветом кожи, как мать. Они никогда не сердились, не кричали на нее. И все жили в чудесном доме. Родители любили ее. Любили. Очень любили.

Келли было четырнадцать лет, когда мать вышла замуж за одного из постояльцев, бармена по имени Дэн Берк, мрачного, вечно всем недовольного ворчуна средних лет. Келли никак не могла ему угодить.

– Ужин паршивый…

– Это платье тебе не идет.

– Жалюзи в спальне по-прежнему сломаны. Я же велел тебе починить…

– Ты плохо вычистила туалеты…

Ко всему прочему, отчим Келли сильно пил. Перегородка между чуланом Келли и спальней матери была очень тонкой, и ночь за ночью девочка слышала звуки ударов и вопли.

Теперь по утрам на лице Этель неизменно красовался толстый слой косметики, не скрывавший, однако, синяков и подбитых глаз.

Келли была в отчаянии. Ей казалось, что им с матерью необходимо немедленно уехать из этого города. Туда, где они будут жить спокойно и в мире.

Она была уверена, что мать ее любит, но как-то вечером услышала, как отчим раздраженно допрашивает мать:

– Почему же ты не избавилась от девчонки, когда еще было можно?

– Я пыталась, Дэн, – оправдывалась та, – но ничего не вышло.

Келли задохнулась, как от пощечины. Значит, мать с самого начала не хотела ее?

Никому она не нужна…

Вскоре она открыла для себя еще один способ преодолеть нескончаемое уныние ее жизни: мир книг. Келли стала заядлой читательницей и все свободное время проводила в городской библиотеке. В конце недели, когда денег совсем не оставалось, она нанималась сидеть с детьми, завидуя счастливым семьям. У нее самой никогда не будет ничего подобного!

Семнадцатилетняя Келли удивительно напоминала красотой мать. Мальчики в школе не давали ей покоя, донимая приглашениями на свидания. Но Келли было противно смотреть на них. Поэтому она всегда отказывалась.

По субботам, когда не было занятий, Келли, закончив работу по дому, бежала в библиотеку и весь день проводила за книгами.

Библиотекарша, миссис Лайза Мэри Хьюстон, умная, образованная, всегда скромно одетая женщина, подметила, как нелегко живется Келли, и старалась ободрить и приласкать девочку. Миссис Хьюстон была весьма наблюдательна. В конце концов ей стало интересно, почему такая изящная, красивая девушка часами просиживает в читальном зале и ничем другим не интересуется.

Как-то она осторожно заметила:

– Мне очень приятно видеть, что такая молодая девушка любит книги. Вы так много времени проводите здесь.

Келли приняла это как предложение дружбы. По мере того как шли недели, девушка открывала библиотекарше свои страхи, надежды и мечты.

– Кем бы ты хотела стать, Келли? – допытывалась та.

– Учительницей.

– Думаю, из тебя выйдет прекрасный педагог. Это самая благодарная профессия в мире.

Келли хотела что-то сказать, но осеклась, вспомнив разговор за завтраком неделю назад. Тогда она призналась матери и отчиму, что хочет поступить в колледж и стать учительницей.

Учительница? Берк засмеялся. Что за идиотская мысль? Хочешь всю жизнь считать медяки? Все учителя нищие! Поняла? Нищие! Даже за мытье полов больше платят. Да и все равно у нас с твоей старушкой нет денег, чтобы послать тебя в колледж.

Но мне предложили стипендию, и…

И что? Хочешь зря потратить четыре года жизни? Забудь. С такой-то мордочкой? Лучше бы вышла на панель, покрутила задницей перед мужиками, глядишь, и заработала бы пару сотен.

Келли молча встала и вышла из-за стола.

И вот теперь она, не выдержав, пожаловалась миссис Хьюстон:

– Они не пускают меня в колледж. Что теперь делать? – И, всхлипнув, добавила: – Неужели придется до конца дней заниматься тем же, что и сейчас?

– Ну конечно, нет, – решительно сказала миссис Хьюстон. – Сколько тебе лет?

– Через три месяца будет восемнадцать.

– Значит, ты достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения. Ты очень красива, Келли, неужели не видишь?

– Нет. То есть… не совсем.

Как признаться, что я чувствую себя уродиной? Мерзкой, противной уродиной?

– Я ненавижу свою жизнь, миссис Хьюстон. И не хочу быть, как моя… Мне нужно уехать из этого города. Я мечтаю о чем-то другом, но никогда не смогу получить это здесь. Тут мне не представится возможность сделать что-то значительное. Стать кем-то значительным.

Она тщетно пыталась скрыть слезы.

– Келли…

– Мне не следовало читать все эти книги, – с горечью бросила девушка.

– Почему?

– Потому что в них полно вранья. Все эти прекрасные люди, необыкновенные страны и волшебство… – Келли покачала головой. – Нет никакого волшебства.

Миссис Хьюстон немного помолчала. Что ж, очевидно, у бедной девочки крайне понижена самооценка.

– Келли, волшебство действительно существует, но волшебником должна быть ты сама. И тогда все будет как ты пожелаешь.

– Неужели? – цинично усмехнулась Келли. – Каким же образом?

– Прежде всего ты должна уяснить, о чем мечтаешь. Насколько я поняла, ты хочешь вести жизнь, заполненную встречами с интересными людьми и поездками в дальние страны. Когда придешь сюда в следующий раз, я расскажу, что нужно сделать, чтобы мечты стали явью.

Лгунья.

Через неделю после окончания школы Келли вернулась в библиотеку.

– Помнишь, – спросила миссис Хьюстон, – что я сказала насчет волшебства? Каждый сам себе волшебник.

– Ну да, – скептически пробормотала Келли.

Миссис Хьюстон полезла в стол и вытащила стопку журналов: «Космогерл», «Севентин», «Гламур», «Мадемуазель», «Эссенс», «Аллюр»…

Она протянула их Келли.

– И что мне с этим делать? – удивилась та.

– Ты никогда не думала стать моделью?

– Нет.

– Просмотри эти журналы. А потом скажи: не возникло у тебя никаких идей, которые помогут волшебству стать частью твоей жизни?

Наверное, миссис Хьюстон искренне желает ей добра. Но что она понимает в ее жизни?!

– Спасибо, миссис Хьюстон. Обязательно, – кивнула она, тут же решив, что на следующей неделе начнет искать работу.

Все же Келли захватила журналы с собой, сунула дома в угол и мгновенно о них забыла. Весь вечер она скребла полы и чистила ванны, а потом, ложась в постель, вдруг вспомнила про журналы. Взяла первый попавшийся, пролистала без особого любопытства, потом заглянула во второй, в третий… И словно попала в иной мир, где властвовали ослепительно красивые, чудесно одетые модели, разгуливавшие под руку с элегантными мужчинами по улицам Лондона, Парижа, Рима… Келли внезапно страшно захотелось оказаться на их месте. Поспешно накинув халат, она вошла в ванную комнату и встала перед зеркалом. Наверное, она и в самом деле привлекательная. Все так говорят. Но даже если это и правда, у нее нет опыта!

Потом она подумала о будущей жизни в Филадельфии и снова посмотрелась в зеркало.

Всем пришлось с чего-то начинать. Стань волшебницей. Твори свое собственное волшебство.

Рано утром Келли побежала в библиотеку.

Миссис Хьюстон удивленно вскинула глаза. Обычно Келли приходила куда позже.

– Доброе утро, Келли. Успела просмотреть журналы?

– Да. – Келли глубоко вздохнула. – Мне хотелось бы попытаться стать моделью. Беда в том, что я не знаю, с чего начать.

Миссис Хьюстон улыбнулась:

– Зато знаю я. Вчера я достала нью-йоркский телефонный справочник. Ты говорила, что хочешь уехать из города? – Миссис Хьюстон вынула из сумочки лист бумаги и протянула Келли. – Здесь список двенадцати лучших модельных агентств на Манхэттене с адресами и номерами телефонов, – сообщила она, дружески сжимая руку Келли. – Начни с первого.

– Я… я не знаю, как благодарить… – растерялась Келли.

– А я знаю. Пусть твои снимки появятся во всех этих журналах.

Этим же вечером за ужином Келли объявила:

– Я решила стать моделью.

Отчим презрительно фыркнул:

– Очередная глупость! Слушать тошно. Какого черта ты выламываешься? Все модели – грязные шлюхи.

– Келли, не повторяй моих ошибок, – вздохнула мать. – Я в свое время тоже была ослеплена ложными мечтами. Они тебя убьют. Ты нищая. И к тому же черная. Таким, как ты, нигде хода нет.

Именно в этот момент Келли приняла окончательное решение.

Она встала в пять утра, сложила вещи и направилась к автобусной остановке. В сумочке лежало двести долларов, которые она заработала, сидя с чужими детьми.

По дороге в Нью-Йорк Келли неустанно строила планы на будущее. Неужели она станет профессиональной моделью? Только вот «Келли Хэкуорт» как-то не звучит. Ничего, она вообще не станет называть свою фамилию. Только имя.

Она снова и снова мысленно повторяла:

Келли. Это наша топ-модель Келли!

И слышала гром аплодисментов.

Она остановилась в дешевом мотеле и в девять утра уже вошла в первое по списку модельное агентство. На лице не было и следа косметики. Платье помялось в автобусе, но Келли было негде его погладить.

В приемной никого не оказалось. Она заглянула в кабинет, где мужчина средних лет быстро строчил что-то в блокноте.

– Извините, – робко произнесла Келли.

Мужчина что-то буркнул, но не поднял головы.

Келли, поколебавшись, продолжила: