Отшельник Дорофеев Владислав

* * *

Примерно в то же время глава Амжеевской администрации снимал усталость и напряжение после трудов праведных, используя для релаксации привычную ежедневную процедуру номер восемь. Через сорок минут Борис Тимофеевич планировал встретиться с братом в «Шконке», соединив приятный ужин с полезной беседой о возможных путях решения наболевших вопросов. А наболело их за последнее время немало. И беспокойные мысли не давали Вертякову полностью сосредоточиться на отдыхе.

Впрочем, опытная Элла Арнольдовна, проводящая сеанс расслабления, не зря выбила себе прибавку к жалованью. Ее пухлые губы так профессионально оглаживали вялый член босса, а язычок так нежно щекотал кожаную уздечку на самом кончике сморщенной головки, что приятная истома, поднимающая откуда-то от ступней, достигла наконец пухлого живота государственного чиновника. Голова, забитая дурацкими мыслями, стала тут же пустеть, а головка, напротив, набухать и полнеть. Что дало секретарше возможность сладко причмокивать распираемым ртом, приводя шефа в благоприятное расположение духа.

Дверь в кабинет на время сеанса, разумеется, была заперта. Но, чтобы громкое чмоканье не вызывало в сотрудниках администрации нездорового любопытства или, паче чаяния, зависти, в кабинете почти на полную мощь был включен телевизор.

Дыхание патрона участилось, глаза закрывались от сладострастия, но для продления удовольствия Вертяков, в полном соответствии с рекомендациями сексологов, пытался отвлечься и косился на голубой экран.

Исламисты, заложники, военные базы, очередные взрывы и катастрофы - все это как нельзя лучше способствует увеличению продолжительности полового акта. О-о-ох…

Убийства тоже неплохи. Вот и очередные два… а-а-а-ах…

Какое приятное и отчего-то знакомое лицо. Руководитель района представил, что губы этой девки приникли сейчас к его естеству, и почувствовал приближение ошеломительной дрожи…

Ого! Так ведь это она и брала у него в начале прошлого месяца. Не в рот брала. Интервью!

Пронзенный догадкой, он попытался вскочить, забыв о процедуре, ткнул пузом в лоб секретарше, а та рефлекторно сжала зубы. Но успела среагировать и отпустить, не причинив начальнику вреда и особой боли. Этот легкий укус вызвал у Вертякова долгожданный оргазм. Струя семени ударила в рот Элле Арнольдовне, будто шампанское из хорошо встряхнутой бутылки. Впервые за всю карьеру она не успела сглотнуть и поперхнулась. Но, справившись с кашлем, она снова разинула измазанный спермой рот:

- Ты охренел, Борюня! Я ведь тебе чуть хозяйство не откусила!…

Но офонаревший от происшедшего Вертяков оставил этот крик души без внимания.

* * *

- Загибай пальцы, Сань. Не гни, а загибай. «Мерс» и сто тридцать кусков баксов - раз. Твои люди так и не нашли концов. С детсадом французским облом случился, хотя это и совпадением может быть. Но все равно - два. Кедровник, трупаки в деревне, сука продажная Михайлов в Москве, - все вместе большое-пребольшое три…

- Пальцев не хватит, Борюнь. Думаешь, я считать не умею? Плюсуй сюда пожар на санэпидстанции с подставой этой - спасибо тебе, кстати, что журналюг своих урезонил. Ни словечка в газеты не просочилось…

- Видно, не всех урезонил, брат. Вот тебе, кстати, и пятый палец. Только сейчас выяснилось, что томскую журналистку в Москве убили. Узнал я ее: Лиза… не помню… Русакова, кажись. Она у меня интервью о проводимых в районе акциях в сфере культуры и искусства брала.

- И что?

- А то, что грохнули ее из-за какого-то диска с компроматом. Посуди сам, на кого у томички может быть компромат - не на Президента же всея Руси…

Вообще-то логичнее всего было предположить, что у томской журналистки компромат, скорее всего, на кого-то из томских же воротил областного масштаба. Но на воре и шапка горит - поэтому Борюня ни на секунду не сомневался, что Русинова являлась в Амжеевку по его душу.

Кислый же только присвистнул и неинтеллигентно поковырял пальцем в носу.

- Мда-а… Кто же ее тогда?…

- Это я, что ли, тебе объяснять буду? - Борюня плеснул себе водки и единым духом опрокинул в свое нутро полную стопку.

Ткнул вилкой в сопливый грибочек, с первого раза не попал, выматерился, наколол после еще одной безуспешной попытки и отправил в рот, причмокнув. Вспомнил, как славно причмокивала Элла, и немного повеселел.

- Ладно, хоть успокоили эту дуру: не станет свой нос больше в наши дела совать. А вот кто прибрал к рукам диск, что там записано и на кого эта бочка катится - боюсь, мы скоро узнаем. И очень надо постараться, чтобы выяснить это раньше, чем она на нас наедет.

- Что же за геморрой такой настал в последнее время?

- Неспроста все это, Саня. Копает под нас кто-то… И похоже, из местных. Ты с кедровником вопрос замял? Ездил Лившиц в Орехово?

- Нет пока.

- А чего тянешь? В ближайшие дни сделай, будь другом. Хоть одну проблему снимем. Что же касается всего остального, найди мне его, Саня, найди того, кто в нашем колодце воду мутит.

- Я поищу, Борь. Я найду. Я ему матку выверну!

Глава четвертая

ПУШЕЧНОЕ МЯСО

Знахарь прикрыл глаза - и ему почудилось, будто за спиной его стоит бронзовый Иван Федорович Крузенштерн, молча взирающий на морское училище, а темная широкая вода течет куда-то в сторону Европы, а не к безжизненному Ледовитому океану…

Вчера, обдумывая подступы к зоне и разглядывая подробную карту ближайшей по местным меркам - километров триста всего - округи, он неожиданно обнаружил, что потасканная стюардесса, которой он здорово льстил, именуя ее «девушкой», бессовестно его надула. Он сидел сейчас на берегу не «великой русской реки Оби», а вовсе не великой и, быть может, не русской, а какой-нибудь алтайской, Томи. А Обь - это тот широкий рукав, что вливался слева - вниз по течению - уже после того, как на правом берегу промелькнут покосившиеся хибары деревеньки, гордо именуемой городом Северском.

Но это ничего не меняло. Реки были одинаковы по ширине и мощи. Как одинаковы были и хлипкие пластиковые стульчики - вне зависимости от того, где они стояли. На набережной ли Лейтенанта Шмидта в Северной столице России, или тут - на набережной Энгельса в одной из «столиц» Сибири.

Именно на таком стуле совсем, кажется, недавно покачивался Знахарь, глядя на Неву и размышляя над словами Риты. Они с Игроками тогда только что провернули изящную операцию, пустив ко дну Финского залива восемь десятков самых отъявленных бандюков Питера и четыреста тонн кокаина. Для того чтобы все сложилось успешно, в общей сложности было отправлено на тот свет около двух тысяч человек по всему миру. Знахаря такой размах беспокоил, а Рита бесстрастно подсчитывала: четыреста тонн отравы делим на сто тысяч - четыре килограмма. Появится ли вокруг четырех килограммов кокаина хотя бы один труп? Знахарь вынужден был признать, что появится. И, скорее всего, не один. Кого-то грохнут, кто-то крякнет от передоза. Сто тысяч, продолжала свою арифметику Рита, в пятьдесят раз больше двух тысяч, а значит, мы спасли по пятьдесят человек - на каждый труп.

Вот от этой бесстрастной и беспощадной арифметики Игроков и сбежал Знахарь в глушь, в тайгу…

А теперь, сидя в том же кафе, где буквально вчера угощал мороженым смешливую Лизу, он начинал вести свою собственную арифметику. Начинал снова. С нуля.

Пятнадцать отморозков больше никогда и никому не сделают зла. Цена дела - бедняга Василий и верные лайки Кусай с Жучкой.

За кедровник крестьяне уже заплатили пятью покойниками. И приговорены еще восемьдесят два человека. Никогда больше не рассмеется звонко Лиза. Никогда не появится на телеэкране толстенькая морда столичного журналиста. Даже продажный депутат - в смертельной опасности. Разве спаленная лаборатория или, к примеру, случайная трагическая гибель обнаглевших до предела братьев Вертяковых - чрезмерная цена за спасение всех обреченных?

Но братки - это потом. Чуть позже.

А пока - больше трех сотен биороботов, готовых выполнить любую задачу, совершить, не раздумывая, самое гнусное преступление. Играючи в буквальном смысле слова. Они пока не сделали самому Знахарю ничего плохого. Но существовать на белом свете они не могли. Не должны были. Потому что готовят их не сосновые шишки в тайге собирать. Когда настанет время - эта хорошо до поры замаскированная мина рванет так, что мало не покажется. И этот взрыв, играющий роль детонатора, вызовет такую канонаду по всему свету, такие потоки крови, что никакие Мюллеры ситуацию уже не разрулят, не пролив очередного моря крови…

А что Знахарю с того? Миллионов у него куры не клюют. Знать его никто не знает - с новой, созданной пластическим хирургом, рожей-то! Подлинная американская ксива гарантирует спокойную жизнь если не в холодной Сибири, становящейся подозрительно жаркой, так хоть на островах Кука…

Сиди, Знахарь, и не рыпайся!

В тысячах километров от столиц, в заштатном областном центре, в кафе на набережной крупной сибирской реки некто мистер Боткин встал с ненадежного стула. Он выпустил пар еще на собственной загородной фазенде, позволив себе небольшую истерику, и теперь был, по крайней мере внешне, сосредоточен и спокоен. Дел запланировано немало - и он намеревался сделать их. Он, Знахарь - врач-реаниматолог, коронованный уркаган, беспощадный убийца, добропорядочный американский миллионер. Но кем бы он ни был, по сути своей оставался Игроком. А значит, Большая Игра не может пройти мимо него, даже если бы он так и остался сидеть тут на набережной.

Но он не остался. Встал и сам сделал первый шаг навстречу судьбе.

* * *

В берлоге Саши Кислого феодал прослушал доклады своих вассалов. И остался недоволен:

- Значит, говоришь, Зубило, с берегов Оби вонючий ветер дует?

Начальник службы безопасности главы Амжеевского района поглядел, как криминальный шеф области отправляет в рот махонький кусочек батона с целым Везувием черной икры на нем, непроизвольно сглотнул в унисон и согласно покивал головой:

- Неоткуда больше.

Ради этого совещания Кислый, доверивший Толяну безопасность собственного брата и поручивший ему неотлучно находиться при главе районной администрации, оторвав от службы, сам же его и вызвал. Его - и остальных главарей бандитских формирований на местах.

- И все так думают?

Пятеро приближенных его, сидевших за щедро накрытым столом, но не рисковавших набивать желудки, пока хозяин гневается, молча склонили бритые черепа.

- А вместо голов у вас задницы теперь, что ли? Вы мне туфту не толкайте! Мне не козел отпущения нужен, а реальная тварь, которая всем нам кровь портит! Я не прокурор, которому не важно, кого сажать. Мне настоящий виновник нужен, доказательства нужны!…

- Погоди, Александр Тимофеевич, не гоношись, - мягко заметил самый авторитетный из подчиненных Савелий Круглов, держащий лапу на всей областной торговле новыми технологиями и старой верной дурью.

Все компьютерные магазины Томска платили ему налог. И с каждого розничного торговца «бедой» имел Круг свою копейку.

- Давай обмозгуем еще раз. Без эмоций. Без суеты. Все началось с той пропавшей зелени? И в то же время Злобинский «Терем» выгодный подряд получает на строительство укромной малины…

- Мозгуй, мозгуй, Круг. Да только думалку не сломай… Толян! По тому баблу хоть какие-нибудь концы отыскались?

- Нет, - буркнул Зубило. - Ни в одном из областных обменников циферки не всплыли.

- То-то и оно. Американец на вид хоть и не лох, но предположить, что номера каждой купюры засвечены, вряд ли мог. Но платил другими деньгами. Да и фигура он заметная, внимание к себе привлек сразу же, но из поля нашего зрения не исчезал.

- А помощники ему на что?

- Да какие у него помощники? Разгильдяй Тимур, «планом» балующийся?…

- Не так прост этот пацан, - заметил Толян Зубило. - Мои ребята его на счетчик было поставили, да все без мазы. Вернул он должок. Ну, то есть откупился такими же бабками, что мы ему и показали.

- А номера? - заинтересовался Сека из далекого Стрежевого.

- По нулям.

- Кончай гнилой базар! - снова не выдержал Кислый. - Ясно одно: у американца бабки и без того есть. И не дурак он в криминал лезть с первого же дня, на жопу приключений искать, с ментами и братвой завязываться. Так что предъявы пока у нас на него нет. Но он единственный из новых, кто может вмешаться в наши дела. Поэтому проследить за ним надо. В твоем ведении он теперь, Анатолий Викторович. Брату передай - пусть Бильдюгина натравит прощупать. Со всеми непонятками - сразу ко мне. Ну, а пока давайте выпьем да о прочих делах насущных покалякаем.

Никто, кстати, не в курсе, куда подевался Стенька? Зашухарился так, что я третий день найти его не могу…

Еще через два дня физиономия Кислого полностью соответствовала его погонялу…

Во-первых, сорока на хвосте принесла, что зашухарился его атаман так, что достать его теперь только черти смогут. Вместе со всей братвой. Жуткую картину обнаружили промысловики пушнины, направляющиеся в долину Чичкаюла на сезонную добычу мехов. По реке шли катера с припасами, а охотники - нахоженным сухопутьем. Три кострища на поляне с разбросанной всюду человечиной, над которой изощренно поработали хищники и стервятники, вызвали у бывалых мужиков поочередно три желания: блевать, бежать куда глаза глядят и стремление поскорее сообщить, куда следует. Все их позывы были реализованы. На место ЧП выезжал лично сам Бильдюгин. Он и опознал Стеньку по наколке приметной: на одной из его ягодиц был изображен дорожный знак «кирпич», а на второй - поясняющая надпись «Exit only». Предводитель шайки при жизни не терпел педерастов.

Если бы не посещал продажный подполковник по четвергам баньку специальную - с бассейном и девочками в составе теплой компании, где Стенька своей жопой хвастал, - схоронили бы труп разбойничьего вожака безымянным. По портрету опознать его уже не мог никто - сожрал медведь портрет. Любят они, медведи, это дело…

И Александр Игоревич уже огреб по самые помидоры от Борюни. Число жмуриков в подведомственном Бильдюгину районе росло, будто снежный ком. А Вертякову совсем не улыбалось слать в область дополнительные деньги, чтобы замять как-то неприглядные факты. Ему для спасения от расстройства даже процедуру номер четыре пришлось потребовать с Эллы Арнольдовны.

Но самое обидное было то, что Кислый, отправив гоп-компанию Стеньки на дело, успел уже сообщить наводчику Ловушко: мол, меры по вашему заявлению приняты. Теперь наглый майор начнет требовать свою долю. И как ему объяснять, что целая бригада братков сгинула бесследно? Впрочем, следы остались, конечно, но лучше бы их не было.

А в пятнадцати километрах от этих страшных следов стоял, будто крепость, дом на фундаменте почти в триста метров. Незыблемо стоял и безучастно. Знать не знаем, ведать не ведаем. Не видели. Не слышали.

И очень это Александру Тимофеевичу начинало не нравиться.

Во-вторых, ребята его узнали от наблюдательного швейцара «Шконки», что в день «стрелки» их с братцем, где они много важных вопросов решали, у трансформаторной будки, что возле детсада напротив, сновал какой-то подозрительный тип в черном. А в сам ресторан наведывался электромонтер для починки проводки в кабинете для важных гостей.

Люди Сысоева Лёхан с Серегой «пробили» монтера из местного ЖЭУ. Тот божился и клялся, что в тот день в ресторане не работал, да и вообще нигде не работал - на больничном был. И справка у него соответствующая имелась. Тогда Зубило лично «с пристрастием» допросил завхоза и метрдотеля подшефного кабака. Выяснилось, что монтера никто не вызывал. Тот заявился сам, с мятой ксивой на плановую профилактическую проверку электропроводки в целях предотвращения спонтанного возгорания. Ксива с печатью и подписями обосновывала визит специалиста еще сотней разнообразных уважительных причин - и у администрации ресторана не нашлось оснований для отказа. В кабинете монтер почти все время был на виду, ковырялся в розетках, замерял что-то приборчиком. Приметный парень, кстати: нос перебит, волосы длинные, мало кто носит такие сегодня - все больше затылки бреют…

Зубило сразу же зуб на капитана «Ништяка» записал. Но найти его в городе для разговора по душам не смог.

Все равно, очень похоже было, что в уединенном кабинете поставили-таки жучка. Но найти главе службы амжеевской безопасности при всем старании ничего не удалось, хотя монтер в ресторане и не появлялся больше. Так был ли микрофон?…

И, наконец, менты Бильдюгина, несущие круглосуточное дежурство на набережной, видели, что в ночь пожара на санэпидстанции этот самый «Ништяк» подходил к причалу. Утром его уже там не наблюдалось.

В эту схему никак не вписывался геморрой с французами, но и полученной информации было Кислому достаточно, чтобы сделать далеко идущие выводы. И он решил в очередной раз перетереть с младшеньким о судьбе этого американского гастролера. По плану криминального авторитета, следовало за американцем следить, выдоить из него - желательно, через официальные каналы - побольше бабок, а потом можно и угрохать. Чтобы под ногами не путался и планы не срывал. Но по уму все сделать. Не лохануться, как Стенька…

В сущности, это означало, что Кислый объявлял Знахарю войну.

* * *

В 14 лет Ваню выгнали из школы за исключительную неуспеваемость - и с тех пор он уже три года сидел на шее у предков, нигде не работая. Мать Ивана, разведенная с папашей по случаю его долгосрочной командировки на лесоповал, лет пять уже как вторично вышла замуж - за армянина - и родила одного за другим двоих детей. Ивана, естественно, заставили ухаживать за ними и присматривать. Из-за этого недоросль возненавидел отчима, потом всех армян, а затем и всех нерусских. Сидя ежедневно на лестнице, он ругал «всяких там кавказцев, которые уже и к нам в Томск понаехали», пока не познакомился случайно с компанией местных скинхедов. Тогда Иван обрил голову, соответствующим образом оделся (как нетрудно догадаться, на деньги ненавистного отчима!) и стал отводить душу, шатаясь по улицам в компании пьяных скинов и нападая время от времени на тех двух или трех негров, которые невесть как попали в местный университет. Спустя год Ваня был уже очень крутым - по местным меркам - скинхедом, благодаря тому, что к соседке приехал в гости племянник из Литвы и привез оттуда изданную на русском языке «Майн кампф». Огромный, аморфный и чудовищно путаный труд главного фашиста оказал на Ваню странное воздействие. Юноша, которого никто и никогда не видел с книгой, не расставался теперь с ней и при любом удобном случае зачитывал из нее эффектные отрывки своим темным соратникам. Теперь его уважительно именовали Адольфычем. Правда, ни одной другой книги «теоретик» так и не прочел, заявляя, что все их написали жиды. Тусовка «бреющих череп» разрасталась. Следуя велению времени, необходимо было укреплять вертикаль власти, и Адольфыч с двумя переростками стали создавать «организацию», которой они руководили. Руководство заключалось в том, что были объявлены дни сборищ в заброшенном актовом зале бывшего цементно-растворного заводика. На этих сборищах бритоголовые пили пиво из жестянок, слушали пламенные речи вождей и от скуки придумывали себе развлечения. То палатку азербайджанцев разнести на рынке, то выехать в ближайшие деревни - пугать мирных крестьян. В последний раз лысые придурки, разбив лагерь на природе, пили водку, слушали марши Третьего рейха, а напившись, напялили на морды белые капюшоны Ку-клукс-клана и с факелами поперлись в деревню. Местные мужики накостыляли им тогда по первое число. Но Адольфыча это ничему не научило. И он продолжал бредить идеей повести своих рыцарей на настоящее дело.

Сегодня было совсем скучно. Сначала собравшихся просветил Адольфыч, зачитав очередную цитату из фюрера:

«Большевизм есть только новая, свойственная XX веку попытка евреев достичь мирового господства… в России евреи в своей фанатической дикости погубили 30 миллионов человек, безжалостно перерезав одних и подвергнув бесчеловечным мукам голода других, - и все это только для того, чтобы обеспечить диктатуру над великим народом небольшой кучке еврейских литераторов…».

Соратники зевали.

Потом на сцену вылез накачавшийся пивом Спайдер:

- Россия - страна арийцев! Хватит, поиздевались над нами всякие жиды и большевики. Мы, арийцы, здесь хозяева. И мы будем хозяевами. Когда мы придем к власти - мы всех выстроим вдоль стен и всем скажем: «Жиды и комиссары - шаг вперед!» И всех жидов и коммуняк - из пулемета. Потом скажем: «Узкоглазые и черножопые - шаг вперед!» И всех узкоглазых и черножопых - на рудники и на лесоповал. Пусть работают… Да здравствует Тысячелетний Великий Рейх Арийской Нации!…

Не удержавшего равновесия вождя подхватили руки товарищей - второй раз на сцену оратор не полез. Делать стало совсем нечего. Выпили еще. Достали из подсобки дребезжащую гитару, и Клоп с остервенением заголосил песенку группы «Террор». Скины, забравшись с ногами на кресла, притаптывали в такт тупоносыми армейскими ботинками.

Стало много кавказцев,

Поднял голову негр.

Но за улицы наши,

За девчат с дискотек,

Против негра и турка,

Да за русский народ

Встал не мент и не урка,

Не префект-«патриот» -

И почти четыре десятка молодых глоток заорали хором: «Бритоголовые идут!» и выбросили вперед руки в нацистском приветствии.

Черный «бомбер», злой ветер,

Бритый лоб, камуфляж.

Здесь не будет мечети -

Будет русский пейзаж!…

Эту вакханалию с интересом наблюдал стоявший у входа в зал Знахарь.

Его тоже заметили, песня прервалась. Рассчитывая хоть на какую-то развлекуху, скины потянулись к Знахарю. Тот же вдвинул ногой в зал две упаковки баночного пива.

- Угощайтесь, парни!

Любители халявы радостно загудели.

- Ну, как жизнь, орлы? Чем развлекаемся? Черных мутузим?

- Мы защищаем свою страну, вот!

- Нет, я серьезно спрашиваю. Ну, вот, к примеру, приехала в Томск учиться студентка из Индии - она же не нападала на нашу страну, правильно? А если бы и напала - что она одна сделает?

- Слушай, он нам мозги…

- Не, он правда не въезжает…

- Ну, щас я ему объясню. Во всем виноваты большевики. Ясно, да? Это был такой еврейский заговор. Евреи хотят захватить весь мир. И ни хрена не делать, а только из всех соки сосать. Для этого они устроили в России революцию…

- Потому что в России их долбили…

- Да, потому что в России их зажимали, а в Америке там всякой - нет. Они в Америке все миллионерами стали. А у нас они, значит, все на параше сидели…

- Платон, дай я! Они, значит, устроили в России революцию, чтобы царя скинуть. Чтобы только для них все было ништяк, в натуре. Потому что все коммуняки - это жиды: Карл Маркс был жид, Троцкий, Ленин…

- Не, Спайдер, Ленин, это… башкир был…

- Сам ты… Я точно знаю: Ленин жид был, у него и фамилия такая… типично жидовская… токо я, блин, это, не помню какая…

- Точно, нам даже историчка об этом говорила…

- Во… ну, в общем, они революцию сделали - и начали войну…

- Гражданскую…

- Спайдер, не лезь…

- … чтобы побольше русских истребить… Их там тоже много замочили, но они войну все-таки выиграли. Россию, значит, отменили, в натуре, и устроили «совок»… Но Сталин в этот план въехал - и решил их остановить, спасти Россию…

Знахарь хмыкнул:

- Погоди, погоди. Сталин вроде грузин был…

- Сталин был осетин. А осетины - это арийцы. Как и русские. Осетин на самом деле зовут аланами. Это такие древние арийцы… В общем, Сталин Ленина отравил, Троцкого расстрелял…

Знахарь снова не удержался:

- А Маркса?

- Ну, ты че, мужик, мы к те, как к человеку, а ты к нам, как к сизарям чухнорылым! Маркс тогда за границей был, совершенно понятно!… В общем, Сталин жидов прижал - и стал Россию восстанавливать…

Теперь Знахарь был абсолютно уверен, что на этих ребят можно положиться, но отказать себе в удовольствии не смог:

- Не понимаю я кое-чего. Сталин стоял во главе компартии…

- Он маскировался, понял? Ему все эти коммунячьи заморочки были по барабану, в натуре. Ну не мог он жидов в открытую уничтожить, потому что на него все бы сразу напали: и Америка, и Англия… Сталин в это сразу врубился, он, знаешь, какой умный был? Ну и боялся тоже, да. Потому что жиды уже весь Запад захватили. В Америке кто тогда президентом был, знаешь?

Знахарь знал:

- Рузвельт.

- Вот. Это жид. Типично жидовская фамилия. Это должность такая у них в синагоге - который, это… ритуальные жертвы… ну, в общем… мочит… Поэтому он поручил это дело Гитлеру… Гитлер был… ну… отмороженный, он ничего не боялся. Сталин специально ему всех жидов оставил, чтобы тот их ликвидировал. Но Гитлер шизанулся и решил славян тоже уничтожить… В общем, мы его победили…

- Платон, ты разбазарился… Дай я. Значит, так: евреи Сталина отравили… Такое было «дело врачей»… Их даже повинтили всех… Но Сталин умер - и они выкрутились, всех выпустили.

- Да не хомутали ващще там никого!

- Отвяжись, Тулип, слышь, задолбал. Хомутали. Потом, типа, отпустили. Я че, дебил? Я это в школе отвечал, на уроке… После Сталина был Хрущев, так?

У него жена была еврейка. Хрущев начал потихоньку разваливать страну - как большевики с самого начала и задумали. Вот щас они ее и развалили. И теперь они к нам специально завозят всех черных, всех вьетнамцев там, китайцев, кавказцев и все такое… СПИД там всякий, типа, наркоту… Чтобы русский народ вымер, а эти черные уже тут как тут, типа местные.

Экзамен на профпригодность продолжался:

- Значит, современные политики тоже Россию разваливают?

- А то? Козлы они все.

- Нет, а все-таки? - наседал гость, - ну, кто из них чего развалил?

- Не, мужик, ну, надо имена назвать…

- Точно…

- Ну вот, например, Зюганов.

- Он же коммунист! Коммунистов этих всех перерезать надо…

- Точно. Они с черными заодно, с неграми всякими. Они эти… как их… блин… ну, типа, транссексуалы…

- Интернационалисты…

Тусовка радостно оживилась. Кто-то громко захрюкал, а Адольфыч хлопнул высказавшегося по спине:

- О! Чума! Кузьма слово знает! Профессор!

Улыбаясь, Знахарь назвал очередного:

- А вот Гайдар?

- Жопа жирная!

- Морду отожрал - того и гляди треснет!

- Да он же еврей!

- Погодите, Гайдар-то почему еврей? - удивился Знахарь.

- А кто же?

- Он же внук писателя Гайдара, а тот был русский.

- Не знаю я такого писателя.

- А я знаю. Комиссаром был в Гражданскую войну. Крутой такой был. Беспредельщик красноперый. Русским людям на спинах звезды вырезал, язык вырывал, глаза выдавливал, под ногти иглы загонял… Типа, садист такой. Нам Крыса рассказывала…

- Кто рассказывал? - Знахарю и вправду стало интересно.

- Ну, химичка в школе.

- Ладно, с Гайдаром теперь действительно все ясно, - согласился Знахарь, - а Чубайс?

Дружное ржание:

- О, рыжий! Этот, как его, ваучер!

Экзаменатор заподозрил неладное:

- А что такое «ваучер»?

- Как че? Тампэкс, че ж еще!

- С крылышками!

- Сам ты с крылышками! Это бумажка такая была, с портретом Ельцина!

- Кончай грузить! Где ты видел хоть одну бумажку с портретом Ельцина! Скажи еще «Клинтона»!

- Доллар! - Бритые бурно веселились.

- Ладно, пошли дальше. Явлинский…

- А, это который соком поливался!