Пельмени для Витальки Рожнёва Ольга

Мне было отчасти — только отчасти, конечно, — понятно состояние апостолов, которые воскликнули: «Господи, как хорошо нам здесь — хорошо нам зде быти! Давай построим три кущи и будем здесь жить!»

Рядом со мной спускался по лестнице иеромонах Исидор. Взглянув на меня, он тихонько сказал:

- Какая благодать! А ты чувствуешь, какая сейчас благодать?

Я тихо ответил:

- Да... Как хорошо!

И он стал спускаться вперёд, чтобы я не начал разговаривать с ним и чтобы мы оба не расплескали эту духовную радость.

И я был счастлив до слёз, что не один я так чувствую, что мы переживаем одинаковые чувства — Господь пришёл и нас благословил. И можно отчасти — опять же, только отчасти, почувствовать, как люди живут в раю — ни зависти, ни злобы, только счастье и Бог во всём. И эти переживания уже не забыть. Не променять на мирские суетные удовольствия. Душа тянется к этому раю, ищет его и не может удовлетвориться ничем земным.

 

Святыни Афона

 

Святынь на Афоне очень много. В болгарском монастыре Зограф три древние иконы Георгия Победоносца, написанные в разное время, но все три оказались в этой обители. Одна из них, по преданию, изобразилась сама собою на чистой иконной доске. Именно она впоследствии дала названию монастырю - Зограф, что означает «живописный» или «живописец».

Этот образ хранит знамение о наказании тех, кто не почитает святые иконы: когда один недоверчивый епископ непочтительно ткнул пальцем в лик святого, сомневаясь в старинности и чудесности святого образа, его палец вошёл в икону, словно в мягкий воск, по фалангу. Палец зажало, и пришлось отрезать зажатую часть. Монах Зографа поднёс свечу к иконе, и я сам смог отчётливо увидеть засохшую кожу этого пальца.

Для нас привычен образ Георгия Победоносца на белом коне с копьем, разящим змея. А на этой чудотворной иконе святой предстоит в виде прекрасного юноши - воина в доспехах и с копьём в руках. Лицо его совершенно спокойно, как и при казни, которую великомученик неустрашимо принял. Ему не было ещё и тридцати лет... Я всегда почитал Георгия Победоносца, а когда увидел чудесную икону, стал часто молиться этому святому. И он скоро отзывается на молитву.

Однажды отцы Свято-Пантелеимонова монастыря поехали в Иверон и взяли меня с собой. Сначала мы заехали в скит Святого Андрея Первозванного.

В 1841 году русские монахи выкупили эту землю у Ватопеда, скит процветал, и в лучшие времена численность братии достигала восьмисот человек. К 1965 году их осталось только пятеро, средний возраст — 78 лет. Все они потихоньку умерли, а приток братии из России прекратился. В 1971 году скончался последний русский насельник скита, монах Сампсон, и скит снова перешел во владение Ватопедского монастыря.

Святыня скита - чудотворная икона Божией Матери «В скорбях и печалях Утешение». Здесь самый большой на Афоне собор в честь апостола Андрея, он вмещает пять тысяч человек. Представьте себе храм из гранита площадью более двух тысяч квадратных метров, в котором сто пятьдесят окон.

Мы вошли в собор, и как раз вынесли для поклонения главную святыню скита - драгоценный ковчег с главой апостола Андрея Первозванного. И по всему громадному храму — благоухание! В каждом углу, в каждом месте храма разлилось удивительное благоухание. И мы застыли на месте, ощутив благодать Божию и милость апостола как духовное утешение.

 

Встречи

 

Монастырь Эсфигмен, известный своим раскольническим духом, встретил нас неласково. На монастырском флаге — череп и кости, девиз монастыря — «Православие или смерть». Здесь не признают Константинопольского Патриарха Варфоломея, игнорируют решения Священного Кинота Афона.

Мы заехали в монастырь, чтобы поклониться святыням. Объяснили, что православные, священнослужители. Но отношение к нам всё равно было очень настороженным, монахи смотрели недоверчиво, обращались с нами грубовато, пренебрежительно.

В храме вместо привычного благоухания ладана я ощутил какой-то резкий запах, наподобие нафталина, перехватило дыхание, было тяжело дышать. Из монастыря мы ушли быстро.

Зато в Хиландаре братья-сербы приняли нас очень радушно, дали возможность поучаствовать в службе. Мне благословили читать Шестопсалмие. Один тропарь во время службы мы спели вместе — мы по-русски, они по-сербски, и было очень радостно: мы вместе славим Бога. Любовь и тепло — эти чувства мы испытали при встрече с монахами Хиландара.

 

Урок отца Ионы

 

Как-то я жил в Свято-Пантелеимоновом монастыре и решил сходить в Старый Нагорный Русик. Он расположен недалеко — на расстоянии четырёх километров, но, поскольку дорога идёт в гору (до высоты более чем 400 метров над уровнем моря), то занимает она примерно час ходьбы. В конце XIX века здесь проживало около двадцати монахов. С кончиной последнего монаха Старый Русик долгое время пустовал, поэтому его храмовые постройки и братские кельи постепенно приходили в упадок, а некоторые даже разрушались.

Я пока и сам не знал, почему у меня появилось желание попасть туда. Знал, что там живёт только один монах, отец Иона, как хранитель, встречал его раньше — по праздникам он спускался в монастырь, причащался и уходил к себе, в Старый Русик. От игумена Свято-Пантелеимонова монастыря у него было послушание — постоянное чтение Псалтири. Все монахи в монастыре, а он — там, совсем один. Старый, худенький, маленького роста.

И вот я пришёл туда и увидел четырёхэтажный пустой корпус с пустыми окнами нежилых келий. На этажах, в концах коридора — маленькие храмы, параклисы. Когда-то в Старом Русике жил святой Савва Сербский.

Я подошёл к двери и постучал. Стучал долго. Слышу шаги и понимаю, что отец Иона там, внутри, но к двери не подходит и не открывает. Я постучусь, отойду, похожу рядом с корпусом, снова подойду, постучу — не открывает. Думаю: занят, наверное, отец Иона. Вдруг слышу наконец:

— Прочитай молитву.

Я прочитал молитву, и только тогда он мне открыл. Открывает дверь, а сам молится и крестится. Объясняет мне спокойно:

— Я без молитвы не открываю. Бесы приходят, стучатся, а я им не открываю...

— Отче, прости, я думал: корпус огромный, никого у двери нет — кто же услышит молитву?! Думал — ты не слышишь...

— А я всё слышу... Приехали православные румыны, встали на колени и тихонько читают акафист. Они даже не стучали... А я услышал пение — мощный хор! Вышел - смотрю: а они тихо, смиренно молятся...

- Отче, простите меня...

— Да... Видишь вот: они не стучали, а просто тихо молились — и я услышал. А я был на четвёртом этаже...

Он поговорил со мной немного, и из его рассказа я понял и почувствовал его верность монашеским обетам, его послушание духовному отцу — он жил благословениями духовного отца, отсекая свою волю. Кому-то из учёных монахов его послушание могло показаться наивным, детским, но это была его жизнь — не лукавое, а искреннее послушание, то, которое привлекает благодать Божию и превращает сухую ветку в цветущее дерево.

Он не ругал меня, не укорял, просто рассказывал, объяснял, а я чувствовал са- моукорение. Чувствовал, как мне далеко до него. Он — инок, а я - игумен, и я получил назидание от него. И ощутил свою духовную нищету. Просто от того, что я его видел и слышал. И я понял: это было главное, для чего Господь меня сюда привёл, - чтобы моя спесь разбилась о его детскую простоту.

Когда видишь таких людей, как отец Иона, много от них получаешь, налаживается духовная связь. Ты начинаешь в свою меру подражать им: есть люди — как звёзды на церковном небе, и им можно подражать.

Вот читаешь в Патерике: «Отцы решили собраться и поделиться духовным опытом. Посидели, посмотрели друг на друга - и разошлись. И получили большую духовную пользу». Читаешь — и думаешь: как же это так? А духовный человек это хорошо понимает...

Так и я: увидел отца Иону - и получил духовную пользу.

Больше книг на Golden-Ship.ru

Взято здесь: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4928156