Идет охота на волков… Высоцкий Владимир
- Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, —
- Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
- Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —
- Не скажу про живых, а покойников мы бережем.
- В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
- И ударит душа на ворованных клячах в галоп,
- В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…
- Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
- Прискакали — гляжу — пред очами не райское что-то:
- Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
- И среди ничего возвышались литые ворота,
- И огромный этап — тысяч пять — на коленях сидел.
- Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
- Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
- Седовласый старик слишком долго возился с засовом —
- И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушел.
- И измученный люд не издал ни единого стона,
- Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
- Здесь малина, братва, — нас встречают малиновым звоном!
- Всевернулось на круг, и распятый над кругом висел.
- Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
- Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала на гроб, —
- Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок…
- Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
- Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
- Это Петр Святой — он апостол, а я — остолоп.
- Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…
- Но сады сторожат — и убит я без промаха в лоб.
- И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых, —
- Кони просят овсу, но и я закусил удила.
- Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
- Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!
Лекция о международном положении, прочитанная человеком, посаженным на 15 суток за мелкое хулиганство, своим сокамерникам
- Я вам, ребяты, на мозги не капаю,
- Но вот он перегиб и парадокс:
- Ковой-то выбирают римским папою —
- Ковой-то запирают в тесный бокс.
- Там все места — блатные расхватали и
- Пришипились, надеясь на авось, —
- Тем временем во всей честной Италии
- На папу кандидата не нашлось.
- Жаль, на меня не вовремя накинули аркан,
- Я б засосал стакан — и в Ватикан!
- Церковники хлебальники разинули,
- Замешкался маленько Ватикан, —
- Мы тут им папу римского подкинули —
- Из наших, из поляков, из славян.
- Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я.
- Когда б ты знала, жизнь мою губя,
- Что я бы мог бы выйти в папы римские, —
- А в мамы взять — естественно, тебя!
- Жаль, на меня не вовремя накинули аркан, —
- Я б засосал стакан — и в Ватикан!
- При власти, при деньгах ли, при короне ли —
- Судьба людей швыряет как котят.
- Но как мы место шаха проворонили?!
- Нам этого потомки не простят!
- Шах расписался в полном неумении —
- Вот тут его возьми и замени!
- Где взять? У нас любой второй в Туркмении —
- Аятолла и даже Хомейни.
- Всю жизнь мою в ворота бью рогами, как баран, —
- А мне бы взять Коран — и в Тегеран!
- В Америке ли, в Азии, в Европе ли —
- Тот нездоров, а этот вдруг умрет…
- Вот место Голды Меир мы прохлопали, —
- А там — на четверть бывший наш народ.
- Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли
- Таланты — все при шпаге, при плаще, —
- Руслан Халпалов, мой сосед по камере, —
- Там Мао делать нечего вообще!
I. Москва — Одесса
- В который раз лечу Москва — Одесса, —
- Опять не выпускают самолет.
- А вот прошла вся в синем стюардесса как принцесса,
- Надежная, как весь гражданский флот.
- Над Мурманском — ни туч, ни облаков,
- И хоть сейчас лети до Ашхабада,
- Открыты Киев, Харьков, Кишинев,
- И Львов открыт, — но мне туда не надо!
- Сказали мне: «Сегодня не надейся —
- Не стоит уповать на небеса!»
- И вот опять дают задержку рейса на Одессу:
- Теперь — обледенела полоса.
- А в Ленинграде — с крыши потекло, —
- И что мне не лететь до Ленинграда?!
- В Тбилиси — там все ясно, там тепло,
- Там чай растет, — но мне туда не надо!
- Я слышу: ростовчане вылетают, —
- А мне в Одессу надо позарез!
- Но надо мне туда, куда меня не принимают, —
- И потому откладывают рейс.
- Мне надо — где сугробы намело,
- Где завтра ожидают снегопада!..
- А где-нибудь все ясно и светло —
- Там хорошо, — но мне туда не надо!
- Отсюда не пускают, а туда не принимают, —
- Несправедливо — грустно мне, — но вот
- Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,
- Доступная, как весь гражданский флот.
- Открыли самый дальний закуток,
- В который не заманят и награды,
- Открыт закрытый порт Владивосток,
- Париж открыт, — но мне туда не надо!
- Взлетим мы, распогодится — теперь запреты
- снимут!
- Напрягся лайнер, слышен визг турбин…
- А я уже не верю ни во что — меня не примут, —
- Опять найдется множество причин.
- Мне надо — где метели и туман,
- Где завтра ожидают снегопада!..
- Открыли Лондон, Дели, Магадан —
- Открыто все, — но мне туда не надо!
- Я прав, хоть плачь, хоть смейся, — но опять задержка рейса,
- И нас обратно к прошлому ведет
- Вся стройная, как «ТУ», та стюардесса мисс Одесса, —
- Похожая на весь гражданский флот.
- Опять дают задержку до восьми —
- И граждане покорно засыпают…
- Мне это надоело, черт возьми, —
- И я лечу туда, где принимают!
II. Через десять лет
- Еще бы — не бояться мне полетов,
- Когда начальник мой, Е. Б. Изотов,
- Жалея вроде, колет как игла:
- «Эх, — говорит, — бедняга!
- У них и то в Чикаго
- Три дня назад авария была!..»
- Хотя бы сплюнул: всё же люди — братья,
- И мы вдвоем и не под кумачом, —
- Но знает, черт, и так для предприятья
- Я — хоть куда, хоть как и хоть на чем!
- Мне не страшно: я навеселе, —
- Чтоб по трапу пройти не моргнув,
- Тренируюсь, уже на земле
- Туго-натуго пояс стянув.
- Но, слава Богу, я не вылетаю —
- В аэропорте время коротаю
- Еще с одним, таким же — побратим, —
- Мы пьем седьмую за день
- За то, что все мы сядем,
- И может быть — туда, куда летим.
- Пусть в ресторане не дают навынос,
- Там радио молчит — там благодать, —
- Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!..
- Спокойно продолжайте выпивать!»
- Мне летать — острый нож и петля:
- Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
- И еще — безопасности для —
- Должен я сам себя пристегнуть!
- У автомата — в нем ума палата —
- Стою я, улыбаюсь глуповато:
- Такое мне ответил автомат!..
- Невероятно, — в Ейске — почти по-европейски:
- Свобода слова, — если это мат.
- Мой умный друг к полудню стал ломаться —
- Уже наряд милиции зовут:
- Он гнул винты у «ИЛа-18»
- И требовал немедля парашют.
- Я приятеля стал вразумлять:
- «Паша, Пашенька, Паша, Пашут!
- Если нам по чуть-чуть добавлять,
- Так на кой тебе шут парашют!..»
- Он пояснил — такие врать не станут:
- Летел он раз, ремнями не затянут,
- Вдруг — взрыв! Но он был к этому готов:
- И тут нашел лазейку —
- Расправил телогрейку
- И приземлился в клумбу от цветов…
- Мы от его рассказа обалдели!
- А здесь всё переносят — и не зря —
- Все рейсы за последние недели
- На завтра — тридцать третье декабря.
- Я напрасно верчусь на пупе,
- Я напрасно волнуюсь вообще:
- Если в воздухе будет ЧП —
- Приземлюсь на китайском плаще!
- Но, смутно беспокойство ощущая,
- Припоминаю: вышел без плаща я, —
- Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать!
- Вот только две соседки —
- С едой всучили сетки,
- А сетки воздух будут пропускать…
- Мой вылет объявили, что ли? Я бы
- Не встал — теперь меня не подымай!
- Я слышу: «Пассажиры на ноябрь!
- Ваш вылет переносится на май!»
- Зря я дергаюсь: Ейск не Бейрут, —
- Пассажиры спокойней ягнят,
- Террористов на рейс не берут,
- Неполадки к весне утранят.
- Считайте меня полным идиотом,
- Но я б и там летал Аэрофлотом:
- У них — гуд бай — и в небо, хошь не хошь.
- А здесь — сиди и грейся:
- Всегда, задержка рейса —
- Хоть день, а все же лишний проживешь!
- Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р!
- Снуем теперь до ветру в темноту:
- Удобства — во дворе, хотя — декабрь,
- И Новый год — летит себе на «ТУ».
- Друг мой честью клянется спьяна,
- Что он всех, если надо, сместит.
- «Как же так, — говорит, — вся страна
- Никогда никуда не летит!..»
- …А в это время где-то в Красноярске,
- На кафеле рассевшись по-татарски,
- О промедленье вовсе не скорбя,
- Проводит сутки третьи
- С шампанским в туалете
- Сам Новый год — и пьет сам за себя!
- Помешивая воблою в бокале,
- Чтоб вышел газ — от газа он блюет, —
- Сидит себе на аэровокзале
- И ждет, когда наступит Новый год.
- Но в Хабаровске рейс отменен —
- Там надежно засел самолет, —
- Потому-то и новых времен
- В нашем городе не настает!
Посвящения друзьям
«Вот и разошлись пути-дороги вдруг…»
- Вот и разошлись пути-дороги вдруг:
- Один — на север, другой — на запад, —
- Грустно мне, когда уходит друг
- Внезапно, внезапно.
- Ушел — невелика потеря
- Для многих людей.
- Не знаю, как другие, а я верю,
- Верю в друзей.
- Наступило время неудач,
- Следы и души заносит вьюга,
- Все из рук вон плохо — плачь не плачь, —
- Нет друга, нет друга.
- Ушел — невелика потеря
- Для многих людей.
- Не знаю, как другие, а я верю,
- Верю в друзей.
- А когда вернется друг назад
- И скажет: «Ссора была ошибкой»,
- Бросим на минувшее мы взгляд,
- С улыбкой, с улыбкой.
- Ушел — невелика потеря
- Для многих людей…
- Не знаю, как другие, а я верю,
- Верю в друзей.
«Мой друг уедет в Магадан…»
Игорю Кохановскому
- Мой друг уедет в Магадан —
- Снимите шляпу, снимите шляпу!
- Уедет сам, уедет сам —
- Не по этапу, не по этапу.
- Не то чтоб другу не везло,
- Не чтоб кому-нибудь назло,
- Не для молвы: что, мол, — чудак, —
- А просто так.
- Быть может, кто-то скажет: «Зря!
- Как так решиться — всего лишиться!
- Ведь там — сплошные лагеря,
- А в них — убийцы, а в них — убийцы…»
- Ответит он: «Не верь молве —
- Их там не больше, чем в Москве!»
- Потом уложит чемодан
- И — в Магадан!
- Не то чтоб мне — не по годам, —
- Я б прыгнул ночью из электрички, —
- Но я не еду в Магадан,
- Забыв привычки, закрыв кавычки.
- Я буду петь под струнный звон
- Про то, что будет видеть он,
- Про то, что в жизни не видал, —
- Про Магадан.
- Мой друг поедет сам собой —
- С него довольно, с него довольно, —
- Его не будет бить конвой —
- Он добровольно, он добровольно.
- А мне удел от Бога дан…
- А может, тоже — в Магадан?
- Уехать с другом заодно —
- И лечь на дно!..
Притча о правде и лжи
Булату Окуджаве
- Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
- Принарядившись для сирых, блаженных, калек, —
- Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
- Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.
- И легковерная Правда спокойно уснула,
- Слюни пустила и разулыбалась во сне, —
- Грубая Ложь на себя одеяло стянула,
- В Правду впилась — и осталась довольна вполне.
- И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
- Баба как баба, и что ее ради радеть?! —
- Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, —
- Если, конечно, и ту и другую раздеть.
- Выплела ловко из кос золотистые ленты
- И прихватила одежды, примерив на глаз;
- Деньги взяла, и часы, и еще документы, —
- Сплюнула, грязно ругнулась — и вон подалась.
- Только к утру обнаружила Правда пропажу —
- И подивилась, себя оглядев делово:
- Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
- Вымазал чистую Правду, а так — ничего.
- Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
- «Ложь это все, и на Лжи одеянье мое…»
- Двое блаженных калек протокол составляли
- И обзывали дурными словами ее.
- Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой,
- Мазали глиной, спустили дворового пса…
- «Духу чтоб не было, — на километр сто первый
- Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»
- Тот протокол заключался обидной тирадой
- (Кстати, навесили Правде чужие дела):
- Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
- Ну а сама — пропилась, проспалась догола.
- Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,
- Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, —
- Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —
- И ускакала на длинных и тонких ногах.
- Некий чудак и поныне за Правду воюет, —
- Правда, в речах его правды — на ломаный грош:
- «Чистая Правда со временем восторжествует!..»
- Если проделает то же, что явная Ложь!
- Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата,
- Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
- Могут раздеть, — это чистая правда, ребята, —
- Глядь — а штаны твои носит коварная Ложь.
- Глядь — на часы твои смотрит коварная Ложь.
- Глядь — а конем твоим правит коварная Ложь.
Купола
Михаилу Шемякину
- Как засмотрится мне нынче, как задышится?!
- Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
- Что споется мне сегодня, что услышится?
- Птицы вещие поют — да все из сказок.
- Птица Сирин мне радостно скалится —
- Веселит, зазывает из гнезд,
- А напротив — тоскует-печалится,
- Травит душу чудной Алконост.
- Словно семь заветных струн
- Зазвенели в свой черед —
- Это птица Гамаюн
- Надежду подает!
- В синем небе, колокольнями проколотом, —
- Медный колокол, медный колокол —
- То ль возрадовался, то ли осерчал…
- Купола в России кроют чистым золотом —
- Чтобы чаще Господь замечал.
- Я стою, как перед вечною загадкою,
- Пред великою да сказочной страною —
- Перед солоно— да горько-кисло-сладкою,
- Голубою, родниковою, ржаною.
- Грязью чавкая жирной да ржавою,
- Вязнут лошади по стремена,
- Но влекут меня сонной державою,
- Что раскисла, опухла от сна.
- Словно семь богатых лун
- На пути моем встает —
- То мне птица Гамаюн
- Надежду подает!
- Душу, сбитую утратами да тратами,
- Душу, стертую перекатами, —
- Если до крови лоскут истончал, —
- Залатаю золотыми я заплатами —
- Чтобы чаще Господь замечал!
«Был побег на рывок…»
Вадиму Туманову
- Был побег на рывок —
- Наглый, глупый, дневной, —
- Вологодского — с ног
- И — вперед головой.
- И запрыгали двое,
- В такт сопя на бегу,
- На виду у конвоя
- Да по пояс в снегу.
- Положен строй в порядке образцовом,
- И взвыла «Дружба» — старая пила,
- И осенили знаменьем свинцовым
- Сочухавшихся вышек три ствола.
- Все лежали плашмя,
- В снег уткнули носы, —
- А за нами двумя —
- Бесноватые псы.
- Девять граммов горячие,
- Аль вам тесно в стволах!
- Мы на мушках корячились,
- Словно как на колах.
- Нам — добежать до берега, до цели, —
- Но свыше — с вышек — все предрешено:
- Там у стрелков мы дергались в прицеле —
- Умора просто, до чего смешно.
- Вот бы мне посмотреть,
- С кем отправился в путь,
- С кем рискнул помереть,
- С кем затеял рискнуть!
- Где-то виделись будто, —
- Чуть очухался я —
- Прохрипел: «Как зовут-то?
- И — какая статья?»
- Но поздно: зачеркнули его пули —
- Крестом — в затылок, пояс, два плеча, —
- А я бежал и думал: добегу ли? —
- И даже не заметил сгоряча.
- Я — к нему, чудаку:
- Почему, мол, отстал?
- Ну а он — на боку
- И мозги распластал.
- Пробрало! — телогрейка
- Аж просохла на мне:
- Лихо бьет трехлинейка —
- Прямо как на войне!
- Как за грудки, держался я за камни:
- Когда собаки близко — не беги!
- Псы покропили землю языками —
- И разбрелись, слизав его мозги.
- Приподнялся и я,
- Белый свет стервеня, —
- И гляжу — кумовья
- Поджидают меня.
- Пнули труп: «Эх, скотина!
- Нету проку с него:
- За поимку полтина,
- А за смерть — ничего».
- И мы прошли гуськом перед бригадой,
- Потом — за вахту, отряхнувши снег:
- Они обратно в зону — за наградой,
- А я — за новым сроком за побег.
- Я сначала грубил,
- А потом перестал.
- Целый взвод меня бил —
- Аж два раза устал.
- Зря пугают тем светом, —
- Тут — с дубьем, там — с кнутом:
- Врежут там — я на этом,
- Врежут здесь — я на том.
- Я гордость под исподнее упрятал —
- Видал, как пятки лижут гордецы, —
- Пошел лизать я раны в лизолятор, —
- Не зализал — и вот они, рубцы.
- Эх бы нам — вдоль реки, —
- Он был тоже не слаб, —
- Чтобы им — не с руки,
- А собакам — не с лап!..
- Вот и сказке конец.
- Зверь бежал на ловца.
- Снес — как срезал — ловец
- Беглецу пол-лица.
- …Все взято в трубы, перекрыты краны, —
- Ночами только воют и скулят,
- Что надо, надо сыпать соль на раны:
- Чтоб лучше помнить — пусть они болят!
«В младенчестве нас матери пугали…»
Вадиму Туманову
- В младенчестве нас матери пугали,
- Суля за ослушание Сибирь, грозя рукой, —
- Они в сердцах бранились — и едва ли
- Желали детям участи такой.
- А мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу…
- К каким порогам приведет дорога?
- В какую пропасть напоследок прокричу?
- Мы Север свой отыщем без компаса —
- Угрозы матерей мы зазубрили как завет, —
- И ветер дул, с костей сдувая мясо
- И радуя прохладою скелет.
- Мольбы и стоны здесь не выживают, —
- Хватает и уносит их поземка и метель,
- Слова и слезы на лету смерзают, —
- Лишь брань и пули настигают цель.
- И мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу…
- К каким порогам приведет дорога?
- В какую пропасть напоследок прокричу?
- Про всё писать — не выдержит бумага,
- Всё — в прошлом, ну а прошлое — былье и трын-трава, —
- Не раз нам кости перемыла драга —
- В нас, значит, было золото, братва!
- Но чуден звон души моей помина,
- И белый день белей, и ночь черней, и суше снег, —
- И мерзлота надежней формалина
- Мой труп на память схоронит навек.
- А мы пошли за так на четвертак, за ради Бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу…
- К каким порогам приведет дорога?
- В какую пропасть напоследок прокричу?
- Я на воспоминания не падок,
- Но если занесла судьба — гляди и не тужи:
- Мы здесь подохли — вон он, тот распадок, —
- Нас выгребли бульдозеров ножи.
- Здесь мы прошли за так на четвертак, за ради Бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу, —
- К таким порогам привела дорога…
- В какую ж пропасть напоследок прокричу?..
«Открытые двери…»
Другу моему Михаилу Шемякину
- Открытые двери
- Больниц, жандармерий —
- Предельно натянута нить, —
- Французские бесы —
- Большие балбесы,
- Но тоже умеют кружить.
- Я где-то точно — наследил, —
- Последствия предвижу:
- Меня сегодня бес водил
- По городу Парижу,
- Канючил: «Выпей-ка бокал!
- Послушай-ка гитары!» —
- Таскал по русским кабакам,
- Где — венгры да болгары.
- Я рвался на природу, в лес,
- Хотел в траву и в воду, —
- Но это был — французский бес:
- Он не любил природу.
- Мы — как сбежали из тюрьмы, —
- Веди куда угодно, —
- Пьянели и трезвели мы
- Всегда поочередно.
- И бес водил, и пели мы,
- И плакали свободно.
- А друг мой — гений всех времен,
- Безумец и повеса, —
- Когда бывал в сознанье он —
- Седлал хромого беса.
- Трезвея, он вставал под душ,
- Изничтожая вялость, —
- И бесу наших русских душ
- Сгубить не удавалось.
- А то, что друг мой сотворил, —
- От Бога, не от беса, —
- Он крупного помола был,
- Крутого был замеса.
- Его снутри не провернешь
- Ни острым, ни тяжелым,
- Хотя он огорожен сплошь
- Враждебным частоколом.
- Пить — наши пьяные умы
- Считали делом кровным, —
- Чего наговорили мы
- И правым и виновным!
- Нить порвалась — и понеслась —
- Спасайте наши шкуры!
- Больницы плакали по нас,
- А также префектуры.
- Мы лезли к бесу в кабалу,
- С гранатами — под танки, —
- Блестели слезы на полу,
- А в них тускнели франки.
- Цыгане пели нам про шаль
- И скрипками качали —
- Вливали в нас тоску-печаль, —
- По горло в нас печали.
- Уж влага из ушей лилась —
- Все чушь, глупее чуши, —
- Но скрипки снова эту мразь
- Заталкивали в души.
- Армян в браслетах и серьгах
- Икрой кормили где-то,
- А друг мой в черных сапогах —
- Стрелял из пистолета.
- Набрякли жилы, и в крови
- Образовались сгустки, —
- И бес, сидевший визави,
- Хихикал по-французски.
- Всё в этой жизни — суета, —
- Плевать на префектуры!
- Мой друг подписывал счета
- И раздавал купюры.
- Распахнуты двери
- Больниц, жандармерий —
- Предельно натянута нить, —
- Французские бесы
- Такие балбесы! —
- Но тоже умеют кружить.
Письмо к другу, или Зарисовка о Париже
- Ах, милый аня! Я гуляю по Парижу —
- И то, что слышу, и то, что вижу, —
- Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:
- Когда состарюсь — издам книжонку
- Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
- Нужны — как в бане пассатижи.
- Все эмигранты тут второго поколенья —
- От них сплошные недоразуменья:
- Они всё путают — и имя, и названья, —
- И ты бы, Ваня, у них был — «Ванья».
- А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
- Нужны — как в русской бане лыжи!
- Я сам завел с француженкою шашни,
- Мои друзья теперь — и Пьер, и Жан.
- Уже плевал я с Эйфелевой башни
- На головы беспечных парижан!
- Проникновенье наше по планете
- Особенно заметно вдалеке:
- В общественном парижском туалете
- Есть надписи на русском языке!
II. Конец «Охоты на волков», или Охота с вертолетов
Михаилу Шемякину
- Словно бритва рассвет полоснул по глазам,
- Отворились курки, как волшебный Сезам,
- Появились стрелки, на помине легки,
- И взлетели стрекозы с протухшей реки,
- И потеха пошла — в две руки, в две руки!
- Вы легли на живот и убрали клыки.
- Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
- Чуял волчие ямы подушками лап;
- Тот, кого даже пуля догнать не могла б, —
- Тоже в страхе взопрел и прилег — и ослаб.
- Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал,
- Зря мы любим ее, однолюбы.
- Вот у смерти — красивый широкий оскал
- И здоровые, крепкие зубы.
- Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу —
- Псам еще не намылены холки!
- Но — на татуированном кровью снегу
- Наша роспись: мы больше не волки!
- Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
- К небесам удивленные морды задрав:
- Либо с неба возмездье на нас пролилось,
- Либо света конец — и в мозгах перекос, —
- Только били нас в рост из железных стрекоз.
- Кровью вымокли мы под свинцовым дождем —
- И смирились, решив: все равно не уйдем!
- Животами горячими плавили снег.
- Эту бойню затеял не Бог — человек:
- Улетающим— влет, убегающим — в бег…
- Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
- В равной сваре — за нами удача.
- Волки мы — хороша наша волчая жизнь,
- Вы собаки — и смерть вам собачья!
- Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу —
- Чтобы в корне пресечь кривотолки!
- Но — на татуированном кровью снегу
- Наша роспись: мы больше не волки!
- К лесу — там хоть немногих из вас сберегу!
- К лесу, волки, — труднее убить на бегу!
- Уносите же ноги, спасайте щенков!
- Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
- И скликаю заблудшие души волков.
- Те, кто жив, затаились на том берегу.
- Что могу я один? Ничего не могу!
- Отказали глаза, притупилось чутье…
- Где вы, волки, былое лесное зверье,
- Где же ты, желтоглазое племя мое?!
- …Я живу, но теперь окружают меня
- Звери, волчьих не знавшие кличей, —
- Это псы, отдаленная наша родня,
- Мы их раньше считали добычей.
- Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу —
- Обнажаю гнилые осколки.
- Но — на татуированном кровью снегу
- Тает роспись: мы больше не волки!
Осторожно, гризли!
Михаилу Шемякину, с огромной любовью и пониманием
- Однажды я, накушавшись от пуза,
- Дурной и красный, словно из парилки,
- По кабакам в беспамятстве кружа,
- Очнулся на коленях у француза, —
- Я из его тарелки ел без вилки —
- И тем француза резал без ножа.
- Кричал я: «Друг! За что боролись?!» — Он
- Не разделял со мной моих сомнений, —
- Он был напуган, смят и потрясен
- И пробовал согнать меня с коленей.
- Не тут-то было! Я сидел надежно,
- Обняв его за тоненькую шею,
- Смяв оба его лацкана в руке, —
- Шептал ему: «Ах, как неосторожно:
- Тебе б зарыться, спрятаться в траншею —
- А ты рискуешь в русском кабаке!»
- Он тушевался, а его жена
- Прошла легко сквозь все перипетии, —
- Еще бы — с ними пил сам Сатана! —
- Но добрый, ибо родом из России.
- Француз страдал от недопониманья,
- Взывал ко всем: к жене, к официантам, —
- Жизнь для него пошла наоборот.
- Цыгане висли, скрипками шаманя,
- И вымогали мзду не по талантам, —
- А я совал рагу французу в рот.
- И я вопил: «Отец мой имярек —
- Герой, а я тут с падалью якшаюсь!» —
- И восемьдесят девять человек
- Кивали в такт, со мною соглашаясь.
- Калигулу ли, Канта ли, Катулла,
- Пикассо ли?! — кого еще, не знаю, —
- Европа предлагает невпопад.
- Меня куда бы пьянка ни метнула —
- Я свой Санкт-Петербург не променяю
- На вкупе всё, хоть он и — Ленинград.
- В мне одному немую тишину
- Я убежал до ужаса тверёзый.
- Навеки потеряв свою жену,
- В углу сидел француз, роняя слезы.
- Я ощутил намеренье благое —
- Сварганить крылья из цыганской шали,
- Крылатым стать и недоступным стать, —
- Мои друзья — пьянющие изгои —
- Меня хватали за руки, мешали, —
- Никто не знал, что я умел летать.
- Через «пежо» я прыгнул на Faubourg
- И приобрел повторное звучанье, —
- На ноте до завыл Санкт-Петербург —
- А это означало: до свиданья!
- Мне б — по моим мечтам — в каменоломню:
- Так много сил, что всё перетаскаю, —
- Таскал в России — грыжа подтвердит.
- Да знали б вы, что я совсем не помню,
- Кого я бью по пьянке и ласкаю,
- И что плевать хотел на interdite.
- Да, я рисую, трачусь и кучу,
- Я даже чуть избыл привычку лени.
- …Я потому французский не учу —
- Чтоб мне они не сели на колени.
«И кто вы суть? Безликие кликуши?..»
Михаилу Шемякину, под впечатлением от серии «Чрево»
- И кто вы суть? Безликие кликуши?
- Куда грядете — в Мекку ли, в Мессины?
- Модели ли влачите к Монпарнасу?
- Кровавы ваши спины, словно туши,
- И туши — как ободранные спины, —
- И ребра в ребра вам — и нету спасу.
- Ударил ток, скотину оглуша,
- Обмякла плоть на плоскости картины
- И тяжко пала мяснику на плечи.
- На ум, на кисть творцу попала туша —
- И дюжие согбенные детины,
- Вершащие дела нечеловечьи.
- Кончал палач — дела его ужасны,
- А дальше те, кто гаже, ниже, плоше,
- Таскали жертвы после гильотины:
- Безглазны, безголовы и безгласны
- И, кажется, бессутны тушеноши,
- Как бы катками вмяты в суть картины.
- Так кто вы суть, загубленные души?
- Куда спешите, полуобразины?
- Вас не разъять — едины обе массы.
- Суть Сутина — «Спасите наши туши!»
- Вы ляжете, заколотые в спины,
- И Урка слижет с ваших лиц гримасу.
- Я ротозей — но вот не сплю ночами, —
- В глаза бы вам взглянуть из-за картины!..
- Неймется мне, шуту и лоботрясу, —
- Сдается мне, хлестали вас бичами?!
- Вы крест несли — и ободрали спины?!
- И ребра в ребра вам — и нету спасу.
«Как зайдешь в бистро-столовку…»
Михаилу Шемякину, чьим другом посчастливилось быть мне
- Как зайдешь в бистро-столовку,
- По пивку ударишь —
- Вспоминай всегда про Вовку:
- Где, мол, друг-товарищ!
- <А> в лицо — трехстопным матом,
- Можешь — хоть до драки, —
- Про себя же помни: братом
- Вовчик был Шемяке.
- Баба, как наседка, квохчет
- (Не было печали!), —
- Вспоминай! Быть может, Вовчик —
- «Поминай как звали».
- M. Chemiakin — всегда, везде Шемякин, —
- А посему французский не учи!..
- Как хороши, как свежи были маки,
- Из коих смерть схимичили врачи.
- ………………………………………………………………
- Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
- Разрази нас гром! —
- Поживем еще, братишка,
- Po-gi-viom!
Песни для театра и кино
Он был прекрасный актер, потому что он был личностью. Он всегда со сцены нес какое-то свое ощущение мира…
Юрий Любимов
«Интервенция»
Песня Саньки
- У моря, у порта
- Живет одна девчонка, —
- Там моряков до черта
- Из дальних разных стран,
- Загадочных стран.
- И все они едва ли
- Девчонку эту знали,
- Одни не замечали:
- Мол, не было печали, —
- Ну а другим, кто пьян,
- Скорее бы — стакан.
- Подруга, блондинка,
- Та, что живет у рынка:
- Как день — так вечеринка, —
- Веселье там и смех,
- Веселье и смех.
- А тихая девчонка,
- Хоть петь умела звонко,
- К подруге не ходила —
- Ей не до песен было, —
- Веселье и успех
- В почете не у всех.
- Манеры, поклоны,
- Мегеры и матроны,
- Красавчики пижоны —
- До них ей далеко,
- До них далеко.
- Ей не до поцелуев —
- Ведь надо бить буржуев!
- И надо бить, заметьте,
- На всем на белом свете —
- И будет всем легко,
- И будет всем легко!
Гром прогремел
- Гром прогремел — золяция идет,
- Губернский розыск рассылает телеграммы,
- Что вся Одесса переполнута з ворами
- И что настал критический момент —
- И заедает темный элемент.
- Не тот расклад — начальники грустят, —
- Во всех притонах пьют не вины, а отравы,
- Во всем у городе — убийства и облавы, —
- Они приказ дают — идти ва-банк
- И применить запасный вариант!
- Вот мент идет — идет в обход,
- Губернский розыск рассылает телеграммы,
- Что вся Одесса переполнута з ворами
- И что настал критический момент —
- И заедает темный элемент.
- А им в ответ дают такой совет:
- Имейте каплю уваженья к этой драме,
- Четыре сбоку — ваших нет в Одессе-маме!
- Пусть мент идет, идет себе в обход, —
- Расклад не тот — и нумер не пройдет!
«До нашей эры соблюдалось чувство меры…»
- До нашей эры соблюдалось чувство меры,
- Потом бандитов называли — «флибустьеры», —
- Теперь названье звучное «пират»
- Забыли, —
- Бить их
- И словом оскорбить их
- Всякий рад.
- Бандит же ближних возлюбил — души не чает,
- И если чтой-то им карман отягощает —
- Он подойдет к им как интеллигент,
- Улыбку
- Выжмет —
- И облегчает ближних
- За момент.
- А если ближние начнут сопротивляться,
- Излишне нервничать и сильно волноваться, —
- Тогда бандит поступит как бандит:
- Он стрельнет
- Трижды —
- И вмиг приводит ближних
- В трупный вид.
- А им за это — ни чинов, ни послаблений, —
- Доходит даже до взаимных оскорблений, —
- Едва бандит выходит за порог,
- Как сразу:
- «Стойте!
- Невинного не стройте!
- Под замок!»
- На теле общества есть много паразитов,
- Но почемуй-то все стесняются бандитов, —
- И с возмущеньем хочется сказать:
- «Поверьте, —
- Боже,
- Бандитов надо тоже
- Понимать!»
Песня Бродского
- Как все мы веселы бываем и угрюмы,
- Но если надо выбирать и выбор труден,
- Мы выбираем деревянные костюмы, —
- Люди! Люди!
- Нам будут долго предлагать не прогадать:
- «Ах, — скажут, — что вы! Вы еще не жили!
- Вам надо только-только начинать!..» —
- Ну а потом предложат: или — или.
- Или пляжи, вернисажи, или даже
- Пароходы, в них наполненные трюмы,
- Экипажи, скачки, рауты, вояжи —
- Или просто деревянные костюмы.
- И будут веселы они или угрюмы,
- И будут в роли злых шутов и добрых судей, —
- Но нам предложат деревянные костюмы, —
- Люди! Люди!
- Нам даже могут предложить и закурить:
- «Ах, — вспомнят, — вы ведь долго не курили!
- Да вы еще не начинали жить!..» —
- Ну а потом предложат: или — или.
- Дым папиросы навевает что-то, —
- Одна затяжка — веселее думы.
- Курить охота! Как курить охота!
- Но надо выбрать деревянные костюмы.
- И будут вежливы и ласковы настолько —
- Предложат жизнь счастливую на блюде, —
- Но мы откажемся — и бьют они жестоко, —
- Люди! Люди! Люди!
«Хозяин тайги»
Песня Рябого
- На реке ль, на озере —
- Работал на бульдозере,
- Весь в комбинезоне и в пыли, —
- Вкалывал я до зари,
- Считал, что черви — козыри,
- Из грунта выколачивал рубли.
- Не судьба меня манила
- И не золотая жила, —
- А широкая моя кость
- И природная моя злость.
- Мне ты не подставь щеки:
- Не ангелы мы — сплавщики, —
- Недоступны заповеди нам…
- Будь ты хоть сам бог Аллах,
- Зато я знаю толк в стволах
- И весело хожу по штабелям.
- Не судьба меня манила
- И не золотая жила, —
- А широкая моя кость
- И природная моя злость.
«Опасные гастроли»
Куплеты Бенгальского
- Дамы, господа! Других не вижу здесь.
- Блеск, изыск и общество — прелестно!
- Сотвори Господь хоть пятьдесят Одесс —
- Все равно в Одессе будет тесно.
- Говорят, что здесь бывала
- Королева из Непала
- И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,
- И отсюда много ближе
- До Берлина и Парижа,
- Чем из даже самого Санкт-Петербурга.
- Вот приехал в город меценат и крез —
- Весь в деньгах, с задатками повесы, —
- Если был он с гонором, так будет — без,
- Шаг ступив по улицам Одессы.
- Из подробностей пикантных —
- Две: мужчин столь элегантных
- В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы,
- Ну а женщины Одессы —
- Все скромны, все — поэтессы,
- Все умны, а в крайне случае — красивы.
- Грузчики в порту, которым равных нет,
- Отдыхают с баснями Крылова.
- Если вы чуть-чуть художник и поэт —
- Вас поймут в Одессе с полуслова.
- Нет прохода здесь, клянусь вам,
- От любителей искусства,
- И об этом много раз писали в прессе.
- Если в Англии и в Штатах
- Недостаток в меценатах —
- Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.
- Дамы, господа! Я восхищен и смят.
- Мадам, месьё! Я счастлив, что таиться!
- Леди, джентльмены! Я готов стократ
- Умереть и снова здесь родиться.
- Всё в Одессе — море, песни,
- Порт, бульвар и много лестниц,
- Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, —
- Да, наш город процветает,
- Но в Одессе не хватает
- Самой малости — театра-варьете!
Баллада о цветах, деревьях и миллионерах
- В томленьи одиноком,
- В тени — не на виду —
- Под неусыпным оком
- Цвела она в саду.
- Мама — всегда с друзьями,
- Папа от них сбежал,
- Зата Каштан ветвями
- От взглядов укрывал.
- Высоко ль или низко
- Каштан над головой, —
- Но Роза-гимназистка
- Увидела — его.
- Нарцисс — цветок воспетый,
- Отец его — магнат,
- У многих Роз до этой
- Вдыхал он аромат.
- Он вовсе не был хамом
- Изысканных манер.
- Мама его — гран-дама,
- Папа — миллионер.
- Он в детстве был опрыскан —
- Не запах, а дурман, —
- И Роза-гимназистка
- Вступила с ним в роман.
- И вот, исчадье ада,
- Нарцисс тот, ловелас,
- «Иди ко мне из сада!» —
- Сказал ей как-то раз.
- Когда еще так пелось?!
- И Роза, в чем была,
- Сказала: «Ах!», зарделась —
- И вещи собрала.
- И всеми лепестками
- Вмиг завладел нахал.
- Мама была с друзьями,
- Каштан уже опал.
- Искала Роза счастья
- И не видала, как
- Сох от любви и страсти
- Почти что зрелый Мак.
- Но думала едва ли,
- Как душен пошлый цвет, —
- Все лепестки опали —
- И Розы больше нет.
- И в черном чреве Мака
- Был траурный покой.
- Каштан ужасно плакал,
- Когда расцвел весной.
Романс
- Было так — я любил и страдал.
- Было так — я о ней лишь мечтал.
- Я ее видел тайно во сне
- Амазонкой на белом коне.
- Что мне была вся мудрость скучных книг,
- Когда к следам ее губами мог припасть я!
- Что с вами было, королева грез моих?
- Что с вами стало, мое призрачное счастье?
- Наши души купались в весне,
- Плыли головы наши в огне.
- И печаль с ней, и боль — далеки,
- И казалось — не будет тоски.
- Ну а теперь — хоть саван ей готовь, —
- Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.
- Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
- От страха жить и от предчувствия кончины.
- Понял я — больше песен не петь,
- Понял я — больше снов не смотреть.
- Дни тянулись с ней нитями лжи,
- С нею были одни миражи.
- Я жгу остатки праздничных одежд,
- Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —
- Мне не служить рабом у призрачных надежд,
- Не поклоняться больше идолам обмана!
«Черный принц»
- Неужели мы заперты в замкнутый круг?
- Неужели спасет только чудо?
- У меня в этот день все валилось из рук
- И не к счастию билась посуда.
- Ну пожалуйста, не уезжай
- Насовсем, — постарайся вернуться!
- Осторожно: не резко бокалы сближай, —
- Разобьются!
- Рассвело! Стало ясно: уйдешь по росе, —
- Вижу я, что не можешь иначе,
- Что всегда лишь в конце длинных рельс и шоссе
- Гнезда вьют эти птицы удачи.
- Но, пожалуйста, не уезжай
- Насовсем, — постарайся вернуться!
- Осторожно: не резко бокалы сближай, —
- Разобьются!
- Не сожгу кораблей, не гореть и мостам, —
- Мне бы только набраться терпенья!
- Но… хотелось бы мне, чтобы здесь, а не там
- Обитало твое вдохновенье.
- Ты, пожалуйста, не уезжай
- Насовсем, — постарайся вернуться!
- Осторожно: не резко бокалы сближай, —
- Разобьются!
«Необычайные приключения на волжском пароходе»
Песня о Волге
- Как по Волге-матушке, по реке-кормилице —
- Всё суда с товарами, струги да ладьи, —
- И не надорвалася, и не притомилася:
- Ноша не тяжелая — корабли свои.
- Вниз по Волге плавая,
- Прохожу пороги я
- И гляжу на правые
- Берега пологие:
- Там камыш шевелится,
- Поперек ломается, —
- Справа — берег стелется,
- Слева подымается.
- Волга песни слышала хлеще, чем «Дубинушка», —
- Вся вода исхлестана пулями врагов, —
- И плыла по Матушке наша кровь-кровинушка,
- Стыла бурой пеною возле берегов.
- Долго в воды пресные
- Лили слезы строгие
- Берега отвесные,
- Берега пологие —
- Плакали, измызганы
- Острыми подковами,
- Но теперь зализаны
- Злые раны волнами.
- Что-то с вами сделалось, города старинные,
- В коих — стены древние, на холмах кремли, —
- Словно пробудилися молодцы былинные
- И — числом несметные — встали из земли.
- Лапами грабастая,
- Корабли стараются —
- Тянут баржи с Каспия,
- Тянут — надрываются,
- Тянут — не оглянутся, —
- И на версты многие
- За крутыми тянутся
- Берега пологие.
Баллада о Кокильоне
- Жил-был учитель скромный Кокильон.
- Любил наукой баловаться он.
- Земной поклон за то, что он
- Был в химию влюблен,
- И по ночам над чем-то там
- Химичил Кокильон.
- Но, мученик науки гоним и обездолен,
- Всегда в глазах толпы он — алхимик-шарлатан, —
- И из любимой школы в два счета был уволен,
- Верней, в три шеи выгнан непонятый титан.
- Титан лабораторию держал
- И там творил и мыслил, и дерзал.
- За просто так, не за мильон,
- В двухсуточный бульон
- Швырнуть сумел все, что имел,
- Великий Кокильон.
- Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
- Мы б за такое дело измазали в смоле!
- Но случай не дозволил плевать на Кокильона, —
- Однажды в адской смеси заквасилось желе.
- Бульон изобретателя потряс, —
- Был он — ничто: не жидкость и не газ.
- И был смущен и потрясен,
- И даже удивлен.
- «Эге! Ха-ха! О эврика!» —
- Воскликнул Кокильон.
- Три дня он развлекался игрой на пианино,
- На самом дне в сухом вине он истину искал…
- Вдруг произнес он внятно: «Какая чертовщина!..» —
- И твердою походкою он к дому зашагал.
- Он днем был склонен к мыслям и мечтам,
- Но в нем кипели страсти по ночам.
- И вот, на поиск устремлен,
- Мечтой испепелен,
- В один момент в эксперимент
- Включился Кокильон.
- Душа его просила и плоть его хотела
- До истины добраться, до цели и до дна, —
- Проверить состоянье таинственного тела —
- Узнать, что он такое: оно или она.
- Но был и в этом опыте изъян:
- Забыл фанатик намертво про кран.
- В погоне за открытьем он
- Был слишком воспален —
- И миг настал, когда нажал
- На крантик Кокильон.
- И закричал, безумный: «Да это же — коллоид!
- Не жидкость это, братцы, — коллоидальный газ!»
- Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,
- Взорвался — и в шипенье безвременно угас.
- И вот так в этом газе и лежит,
- Народ его открытьем дорожит.
- Но он не мертв — он усыплен, —
- Разбужен будет он
- Через века. Дремли пока,
- Великий Кокильон.
- А мы, склонив колени, глядим благоговейно, —
- Таких, как он, немного — четыре на мильон:
- Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна —
- Вот три великих мужа, — четвертый — Кокильон!
«Бегство мистера Мак-Кинли»
Прерванный полет
- Кто-то высмотрел плод, что неспел, —
- Потрусили за ствол — он упал…
- Вот вам песня о том, кто не спел
- И что голос имел — не узнал.
- Может, были с судьбой нелады
- И со случаем плохи дела,
- А тугая струна на лады
- С незаметным изъяном легла.
- Он начал робко с ноты до,
- Но не допел ее, не до…
- Не дозвучал его аккорд
- И никого не вдохновил.
- Собака лаяла, а кот —
- Мышей ловил.
- Смешно, не правда ли, смешно!
- А он шутил — недошутил,
- Недораспробовал вино
- И даже недопригубил.
- Он пока лишь затеивал спор,
- Неуверенно и не спеша, —
- Словно капельки пота из пор,
- Из-под кожи сочилась душа.
- Только начал дуэль на ковре —
- Еле-еле, едва приступил,
- Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
- И судья еще счет не открыл.
- Он знать хотел все от и до,
- Но не добрался он, не до…
- Ни до догадки, ни до дна,
- Не докопался до глубин
- И ту, которая одна, —
- Недолюбил.
- Смешно, не правда ли, смешно!
- А он спешил — недоспешил, —
- Осталось недорешено
- Все то, что он недорешил.
- Ни единою буквой не лгу —
- Он был чистого слога слуга
- И писал ей стихи на снегу…
- К сожалению, тают снега!
- Но тогда еще был снегопад,
- И свобода писать на снегу, —
- И большие снежинки и град
- Он губами хватал на бегу.
- Но к ней в серебряном ландо
- Он не добрался и не до…
- Не добежал бегун, беглец,
- Не долетел, не доскакал,
- А звездный знак его — Телец —
- Холодный Млечный Путь лакал.
- Смешно, не правда ли, смешно,
- Когда секунд недостает, —
- Недостающее звено,
- И недолет, и недолет!
- Смешно, не правда ли? Ну вот, —
- И вам смешно, и даже мне —
- Конь на скаку и птица влет, —
- По чьей вине?..
«Единственная дорога»
Расстрел горного эха
- В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха, помеха,
- На кручах таких, на какие никто не проник,
- Жило-поживало веселое горное, горное эхо, —
- Оно отзывалось на крик — человеческий крик.
- Когда одиночество комом подкатит под горло, под горло
- И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет,
- Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно,
- Усилит — и бережно в руки своих донесет.
- Должно быть, не люди, налившись дурмана и зелья, и зелья,
- Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп,
- Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье, —
- И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
- Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха, потеха, —
- И эхо топтали — но звука никто не слыхал.
- К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо —
- И брызнули слезы, как камни, из раненых скал!
- И брызнули слезы, как камни, из раненых скал.
- И брызнули камни, как слезы, из раненых скал…
Песня Солодова
- В дорогу — живо! Или — в гроб ложись!
- Да, выбор небогатый перед нами.
- Нас обрекли на медленную жизнь —
- Мы к ней для верности прикованы цепями.
- А кое-кто поверил второпях —
- Поверил без оглядки, бестолково, —
- Но разве это жизнь — когда в цепях,
- Но разве это выбор — если скован!
- Коварна нам оказанная милость —
- Как зелье полоумных ворожих:
- Смерть от своих — за камнем притаилась,
- И сзади — тоже смерть, но от чужих.
- Душа застыла, тело затекло,
- И мы молчим, как подставные пешки,
- А в лобовое грязное стекло
- Глядит и скалится позор в кривой усмешке.
- И если бы оковы разломать —
- Тогда бы мы и горло перегрызли
- Тому, кто догадался приковать
- Нас узами цепей к хваленой жизни.
- Неужто мы надеемся на что-то?!
- А может быть, нам цепь не по зубам?
- Зачем стучимся в райские ворота
- Костяшками по кованым скобам?
- Нам предложили выход из войны,
- Но вот какую заломили цену:
- Мы к долгой жизни приговорены
- Через вину, через позор, через измену!
- Но стоит ли и жизнь такой цены?!
- Дорога не окончена — спокойно! —
- И в стороне от той, большой войны
- Еще возможно умереть достойно.
- И рано нас равнять с болотной слизью —
- Мы гнезд себе на гнили не совьем!
- Мы не умрем мучительною жизнью —
- Мы лучше верной смертью оживем!
«Если где-то в глухой неспокойной ночи…»
- Если где-то в глухой неспокойной ночи
- Ты споткнулся и ходишь по краю —
- Не таись, не молчи, до меня докричи! —
- Я твой голос услышу, узнаю!
- Если с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи —
- Потерпи: я спешу — и усталости ноги не чуют!
- Мы вернемся туда, где и воздух и травы врачуют, —
- Только ты не умри, только кровь удержи!..
- Если конь под тобой, ты домчи, доскачи —
- Конь дорогу отыщет буланый —
- В те края, где всегда бьют живые ключи, —
- И они исцелят твои раны!
- Где же ты — взаперти или в долгом пути?
- На каких ты сейчас перепутиях и перекрестках?
- Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трех соснах
- И не можешь обратно дорогу найти?..
- Здесь такой чистоты из-под снега ручьи —
- Не найдешь, не придумаешь краше!
- Здесь цветы, и кусты, и деревья — ничьи,
- Стоит нам захотеть — будут наши!
- Если трудно идешь — по колени в грязи
- Да по острым камням, босиком по воде по студеной, —
- Пропыленный, обветренный, дымный, огнем опаленный
- Хоть какой, — доберись, добреди, доползи!..
Стихотворения
Поэты ходят пятками по лезвию ножа — И режут в кровь свои босые души!
«День на редкоть — тепло и не тает…»
- День на редкость — тепло и не тает, —
- Видно, есть у природы ресурс, —
- Ну… и, как это часто бывает,
- Я ложусь на лирический курс.
- Сердце бьется, как будто мертвецки
- Пьян я, будто по горло налит:
- Просто выпил я шесть по-турецки
- Черных кофе, — оно и стучит!
- Пить таких не советуют доз, но —
- Не советуют даже любить! —
- Есть знакомый один — виртуозно
- Он докажет, что можно не жить.
- Нет, жить можно, жить нужно и — много:
- Пить, страдать, ревновать и любить, —
- Не тащиться по жизни убого —
- А дышать ею, петь ее, пить!
- А не то и моргнуть не успеешь —
- И пора уже в ящик играть.
- Загрустишь, захандришь, пожалеешь —
- Но… пора уж на ладан дышать!
- Надо так, чтоб когда подытожил
- Все, что пройдено, — чтобы сказал:
- «Ну а все же неплохо я пожил, —
- Пил, любил, ревновал и страдал!»
- Нет, а все же природа богаче!
- День какой! Что — поэзия? — бред!..Впрочем, я написал-то иначе,
- Чем хотел. Что ж, ведь я — не поэт.
«Если б я был физически слабым…»
- Если б я был физически слабым —
- Я б морально устойчивым был, —
- Ни за что не ходил бы по бабам,
- Алкоголю б ни грамма не пил!
- Если б был я физически сильным —
- Я б тогда — даже думать боюсь! —
- Пил бы влагу потоком обильным,
- Но… по бабам — ни шагу, клянусь!
- Ну а если я средних масштабов —
- Что же делать мне, как же мне быть?
- Не могу игнорировать бабов,
- Не могу и спиртного не пить!
«Про меня говорят: он, конечно, не гений…»
- Про меня говорят: он, конечно, не гений, —
- Да, согласен — не мною гордится наш век, —
- Интегральных и даже других исчислений
- Не понять мне — не тот у меня интеллект.
- Я однажды сказал: «Океан — как бассейн», —
- И меня в этом друг мой не раз упрекал —
- Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн,
- Как и я, относительно все понимал.
- И пишу я стихи про одежду на вате, —
- И такие!.. Без лести я б вот что сказал:
- Как-то раз мой покойный сосед по палате
- Встал, подполз ко мне ночью и вслух зарыдал.
- Я пишу обо всем: о животных, предметах,
- И о людях хотел, втайне женщин любя, —
- Но в редакциях так посмотрели на это,
- Что — прости меня, Муза, — я бросил тебя!
- Говорят, что я скучен, — да, не был я в Ницце, —
- Да, в стихах я про воду и пар говорил…
- Эх, погиб, жаль, дружище в запое в больнице —
- Он бы вспомнил, как я его раз впечатлил!
- И теперь я проснулся от длительной спячки,
- От кошмарных ночей — <и> вот снова дышу, —
- Я очнулся от белой-пребелой горячки —
- В ожидании следующей снова пишу!
«Если нравится — мало?..»
- Если нравится — мало?
- Если влюбился — много?
- Если б узнать сначала,
- Если б узнать надолго!
- Где ж ты, фантазия скудная,
- Где ж ты, словарный запас!
- Милая, нежная, чудная!..
- Эх, не влюбиться бы в вас!
«Из-за гор — я не знаю, где горы те…»
- Из-за гор — я не знаю, где горы те, —
- Он приехал на белом верблюде,
- Он ходил в задыхавшемся городе —
- И его там заметили люди.
- И людскую толпу бесталанную
- С ее жизнью беспечной <и> зыбкой
- Поразил он спокойною, странною
- И такой непонятной улыбкой.
- Будто знает он что-то заветное,
- Будто слышал он самое вечное,
- Будто видел он самое светлое,
- Будто чувствовал все бесконечное.
- И взбесило толпу ресторанную
- С ее жизнью и прочной и зыбкой
- То, что он улыбается странною
- И такой непонятной улыбкой.
- И герои все были развенчаны,
- Оказались их мысли преступными,
- Оказались красивые женщины
- И холодными и неприступными.
- И взмолилась толпа бесталанная —
- Эта серая масса бездушная, —
- Чтоб сказал он им самое главное,
- И открыл он им самое нужное.
- И, забыв все отчаянья прежние,
- На свое место все стало снова:
- Он сказал им три са<мые> нежные
- И давно позабытые <слова>.
«Люди говорили морю: «До свиданья»…»
- Люди говорили морю: «До свиданья»,
- Чтоб приехать вновь они могли —
- В воду медь бросали, загадав желанья, —
- Я ж бросал тяжелые рубли.
- Может, это глупо, может быть — не нужно, —
- Мне не жаль их — я ведь не Гобсек.
- Ну а вдруг найдет их совершенно чуждый
- По мировоззренью человек!
- Он нырнет, отыщет, радоваться будет,
- Удивляться первых пять минут, —
- После злиться будет: «Вот ведь, — скажет, — люди!
- Видно, денег куры не клюют».
- Будет долго мыслить головою бычьей:
- «Пятаки — понятно — это медь.
- Ишь — рубли кидают, — завели обычай!
- Вот бы гаду в рожу посмотреть!»
- Что ж, гляди, товарищ! На, гляди, любуйся!
- Только не дождешься, чтоб сказал —
- Что я здесь оставил, как хочу вернуться,
- И тем боле — что я загадал!
«Я не пил, не воровал…»
- Я не пил, не воровал
- Ни штанов, ни денег,
- Ни по старой я не знал,
- Ни по новой фене.
- Запишите мне по глазу,
- Если я соврал, —
- Падла буду, я ни разу
- Грош не своровал!
- Мне сказали — торгаши
- Как-то там иначе, —
- На какие-то гроши
- Cтроют себе дачи.
- Ну и я решил податься
- К торгашам, клянусь,
- Честный я — чего бояться!
- Я и не боюсь.
- Начал мной ОБХС
- Интересоваться, —
- А в меня вселился бес —
- Очень страшный, братцы:
- Раз однажды я малину
- Оптом запродал, —
- Бес — проклятая скотина —
- Половину взял!
- Бес недолго все вершил —
- Всё раскрыли скоро, —
- Суд — приятное решил
- Сделать прокурору.
- И послали по Указу —
- Где всегда аврал.
- Запишите мне по глазу,
- Если я соврал!
- Я забыл про отчий дом
- И про нежность к маме,
- И мой срок, как снежный ком,
- Обрастал годами.
- И прошу верховный суд —
- Чтоб освободиться, —
- Ведь жена и дети ждут
- Своего кормильца!..
«Давно я понял: жить мы не смогли бы…»
- Давно я понял: жить мы не смогли бы,
- И что ушла — все правильно, клянусь, —
- А за поклоны к праздникам — спасибо,
- И за приветы тоже не сержусь.
- А зря заботишься, хотя и пишешь — муж, но,
- Как видно, он тебя не балует грошом, —
- Так что, скажу за яблоки — не нужно,
- А вот з курево и водку — хорошо.
- Ты не пиши мне про березы, вербы —
- Прошу Христом, не то я враз усну, —
- Ведь здесь растут такие, Маша, кедры,
- Что вовсе не скучаю за сосну!
- Ты пишешь мне про кинофильм «Дорога»
- И что народу — тыщами у касс, —
- Но ты учти — людей здесь тоже много
- И что кино бывает и у нас.
- Ну в общем, ладно — надзиратель злится,
- И я кончаю, — ну всего, бывай!
- Твой бывший муж, твой бывший кровопийца.
- …А знаешь, Маша, знаешь, — приезжай!
«Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог…»
- Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог
- Кто считал, кто считал!..
- Сообщается в сводках Информбюро
- Лишь про то, сколько враг потерял.
- Но не думай, что мы обошлись без потерь —
- Просто так, просто так…
- Видишь — в поле застыл как подстреленный зверь,
- Весь в огне, искалеченный танк!
- Где ты, Валя Петров? — что за глупый вопрос:
- Ты закрыл своим танком брешь.
- Ну а в сводках прочтем: враг потери понес,
- Ну а мы — на исходный рубеж.
«Экспресс Москва — Варшава, тринадцатое место…»
- Экспресс Москва — Варшава, тринадцатое место, —
- В приметы я не верю — приметы ни при чем:
- Ведь я всего до Минска, майор — всего до Бреста, —
- Толкуем мы с майором, и каждый — о своем.
- Я ему про свои неполадки,
- Но ему незнакома печаль:
- Материально — он в полном порядке,
- А морально… Плевать на мораль!
- Майор неразговорчив — кончал войну солдатом, —
- Но я ему от сердца — и потеплел майор.
- Но через час мы оба пошли ругаться матом,
- И получился очень конкретный разговор.
- Майор чуть-чуть не плакал, что снова уезжает,
- Что снова под Берлином еще на целый год:
- Ему без этих немцев своих забот хватает, —
- Хотя бы воевали, а то — наоборот…
- Майор сентиментален — не выдержали нервы:
- Жена ведь провожала, — я с нею говорил.
- Майор сказал мне после: «Сейчас не сорок первый,
- А я — поверишь, парень! — как снова пережил».
«Что сегодня мне суды и заседанья…»
- Что сегодня мне суды и заседанья —
- Мчусь галопом, закусивши удила:
- У меня приехал друг из Магадана —
- Так какие же тут могут быть дела!
- Он привез мне про колымскую столицу небылицы, —
- Ох, чего-то порасскажет он под водку мне в охотку! —
- Может, даже прослезится долгожданная девица —
- Комом в горле ей рассказы про Чукотку.
- Не начну сегодня нового романа,
- Плюнь в лицо от злости — только вытрусь я:
- У меня не каждый день из Магадана
- Приезжают мои лучшие друзья.
- Спросит он меня, конечно, как ребятки, — всё в порядке! —
- И предложит рюмку водки без опаски — я в завязке.
- А потом споем на пару — ну конечно, дай гитару! —
- «Две гитары», или нет — две новых сказки.
- Не уйду — пускай решит, что прогадала, —
- Ну и что же, что она его ждала:
- У меня приехал друг из Магадана —
- Попрошу не намекать, — что за дела!
- Он приехал не на день — он все успеет, — он умеет! —
- У него на двадцать дней командировка — правда, ловко?
- Он посмотрит все хоккеи — поболеет, похудеет, —
- У него к большому старту подготовка.
- Он стихов привез небось — два чемодана, —
- Хорошо, что есть кому его встречать!
- У меня приехал друг из Магадана, —
- Хорошо, что есть откуда приезжать!
«Парад-алле! Не видно кресел, мест!..»
- Парад-алле! Не видно кресел, мест!
- Оркестр шпарил марш — и вдруг, весь в черном,
- Эффектно появился шпрехшталмейстр
- И крикнул о сегодняшнем коверном.
- Вот на манеже мощный черный слон, —
- Он показал им свой нерусский норов.
- Я раньше был уверен, будто он —
- Главою у зверей и у жонглеров…
- Я был не прав: с ним шел холуй с кнутом —
- Кормил его, ласкал, лез целоваться
- И на ухо шептал ему… О чем?!
- В слоне я сразу начал сомневаться.
- Потом слон сделал что-то вроде па —
- С презреньем, и уведен был куда-то.
- И всякая полезла шантрапа —
- В лице людей, певиц и акробатов…
- Вот выскочили трое молодцов —
- Одновременно всех подвергли мукам, —
- Но вышел мужичок, из наглецов,
- И их убрал со сцены ловким трюком.
- Потом, когда там кто-то выжимал
- Людей ногами, грудью и руками, —
- Тот мужичок весь цирк увеселял
- Какой-то непонятностью с шарами.
- Он все за что-то брался, что-то клал,
- Хватал за все, — я понял: вот работа!
- Весь трюк был в том, что он не то хватал —
- Наверное, высмеивал кого-то!
- Убрав его — он был навеселе, —
- Арену занял сонм эквилибристов…
- Ну всё, пора кончать парад-алле
- Коверных! Дайте туш — даешь артистов!
«День-деньской я с тобой, за тобой…»
- День-деньской я с тобой, за тобой —
- Будто только одна забота,
- Будто выследил главное что-то —
- То, что снимет тоску как рукой.
- Это глупо — ведь кто я такой?!
- Ждать меня — никакого резона.
- Тебе нужен другой и — покой,
- А со мной — неспокойно, бессонно.
- Сколько лет ходу нет — в чем секрет?!
- Может, я невезучий — не знаю!
- Как бродяга гуляю по маю,
- И прохода мне нет от примет.
- Может быть, наложили запрет?
- Я на каждом шагу спотыкаюсь:
- Видно, сколько шагов — столько бед, —
- Вот узнаю в чем дело — покаюсь.
«У меня долги перед друзьями…»
- У меня долги перед друзьями,
- А у них зато — передо мной, —
- Но своими странными делами
- И они чудят, и я чудной.
- Напишите мне письма, ребята,
- Подарите мне пару минут —
- А не то моя жизнь будет смята
- И про вас меньше песен споют.
- Вы мосты не жгите за собою,
- Вы не рушьте карточных домов, —
- Бог с ними совсем, кто рвется к бою
- Просто из-за женщин и долгов!
- Напишите мне письма, ребята,
- Осчастливьте меня хоть чуть-чуть,
- А не то я умру без зарплаты,
- Не успев вашей ласки хлебнуть.
«Я уверен как ни разу в жизни…»
- Я уверен как ни разу в жизни,
- Это точно,
- Что в моем здоровом организме —
- Червоточина.
- Может, мой никчемный орган — плевра,
- Может — многие, —
- Но лежу я в отделенье невро —
- Патологии.
- Выдам то, что держится в секрете,
- Но — наверное,
- Наше населенье на две трети —
- Люди нервные.
- Эврика! Нашел — вот признак первый,
- Мной замеченный:
- Те, кто пьют, — у них сплошные нервы
- Вместо печени.
- Высох ты и бесподобно жилист,
- Словно мумия, —
- Знай, что твои нервы обнажились
- До безумия
- Если ты ругаешь даже тихих
- Или ссоришься —
- Знай, что эти люди — тоже психи, —
- Ох, напорешься!
«Маринка, слушай, милая Маринка…»
- Маринка, слушай, милая Маринка,
- Кровиночка моя и половинка, —
- Ведь если разорвать, то — рубь за сто —
- Вторая будет совершать не то!
- Маринка, слушай, милая Маринка,
- Прекрасная, как детская картинка!
- Ну кто сейчас ответит — что есть то?
- Ты, только ты, ты можешь — и никто!
- Маринка, слушай, милая Маринка,
- Далекая, как в сказке Метерлинка,
- Ты — птица моя синяя вдали, —
- Вот только жаль — ее в раю нашли!
- Маринка, слушай, милая Маринка,
- Загадочная, как жилище инка,
- Идем со мной! Куда-нибудь, идем, —
- Мне все равно куда, но мы найдем!
- Поэт — и слово долго не стареет —
- Сказал: «Россия, Лета, Лорелея», —
- Россия — ты, и Лета, где мечты.
- Но Лорелея — нет. Ты — это ты!
«Нет рядом никого, как ни дыши…»
- Нет рядом никого, как ни дыши.
- Давай с тобой организуем встречу!
- Марина, ты письмо мне напиши —
- По телефону я тебе отвечу.
- Пусть будет так, как года два назад,
- Пусть встретимся надолго иль навечно,
- Пусть наши встречи только наугад,
- Хотя ведь ты работаешь, конечно.
- Не видел я любой другой руки,
- Которая бы так меня ласкала, —
- Вот по таким тоскуют моряки, —
- Сейчас моя душа затосковала.
- Я песен петь не буду никому —
- Пусть, может быть, ты этому не рада, —
- Я для тебя могу пойти в тюрьму —
- Пусть это будет за тебя награда.
- Не верь тому, что будут говорить,
- Не верю я тому, что люди рады,
- <И> как-нибудь мы будем вместе пить
- Любовный вздор и трепетного яда.
«Я скольжу по коричневой пленке…»
- Я скольжу по коричневой пленке,
- Или это красивые сны…
- Простыня на постели — в сторонке
- Смята комом, огни зажжены.
- Или просто погашены свечи…
- Я проснусь — липкий пот и знобит, —
- Лишь во сне — долгожданные речи,
- Лишь во сне яркий факел горит!
- И усталым, больным каннибалом,
- Что способен лишь сам себя есть,
- Я грызу свои руки шакалом:
- Это так, это всё, это есть!
- Оторвите от сердца аорту, —
- Сердце можно давно заменять.
- Не послать ли тоску мою к черту…
- Оторвите меня от меня!
- Путь блестящий наш — смех и загадка, —
- Вот и время всех бледных времен.
- Расплескалась судьба без остатка.
- Кто прощает, тот не обречен!
«Я все чаще думаю о судьях…»
- Я все чаще думаю о судьях, —
- Я такого не предполагал:
- Если обниму ее при людях —
- Будет политический скандал!
- Будет тон в печати комедийный,
- Я представлен буду чудаком, —
- Начал целоваться с беспартийной,
- А теперь целуюсь — с вожаком!
- Трубачи, валяйте — дуйте в трубы!
- Я еще не сломлен и не сник:
- Я в ее лице целую в губы —
- Общество «Франс — Юньон Совьетик»!
«Я думал — это все, без сожаленья…»
- Я думал — это все, без сожаленья,
- Уйду — невеждой!
- Мою богиню — сон мой и спасенье
- Я жду с надеждой!
- Я думал — эти траурные руки
- Уйдут в забвенье, —
- Предполагал, что эти все докуки —
- Без вдохновенья.
- Я думал — эти слезы мало стоят
- Сейчас, в запарке…
- Но понял я — тигрица это стонет, —
- Как в зоопарке!
«Я тут подвиг совершил…»
- Я тут подвиг совершил —
- Два пожара потушил, —
- Про меня в газете напечатали.
- И вчера ко мне припер
- Вдруг японский репортер —
- Обещает кучу всякой всячины.
- «Мы, — говорит, — организм ваш
- Изучим до йот,
- Мы запишем баш на баш
- Наследственный ваш код».
- Но ни за какие иены
- Я не продам свои гены,
- Ни за какие хоромы
- Не уступлю хромосомы!
- Он мне «Сони» предлагал,
- Джиу-джитсою стращал,
- Диапозитивы мне прокручивал, —
- Думал, он пробьет мне брешь —
- Чайный домик, полный гейш, —
- Ничего не выдумали лучшего!
- Досидел до ужина —
- Бросает его в пот.
- «Очень, — говорит, — он нужен нам
- Наследственный ваш код».
- Но ни за какие иены
- Я не продам свои гены,
- Ни за какие хоромы
- Не уступлю хромосомы!
- Хоть японец желтолиц —
- У него шикарный блиц:
- «Дай хоть фотографией порадую!»
- Я не дал: а вдруг он врет? —
- Вон с газеты пусть берет —
- Там я схожий с ихнею микадою.
- Я спросил его в упор:
- «А ну, — говорю, — ответь,
- Код мой нужен, репортер,
- Не для забавы ведь?..»
- Но ни за какие иены
- Я не продам свои гены,
- Ни за какие хоромы
- Не уступлю хромосомы!
- Он решил, что победил, —
- Сразу карты мне открыл, —
- Разговор пошел без накомарников:
- «Код ваш нужен сей же час —
- Будем мы учить по вас
- Всех японских нашенских пожарников».
- Эх, неопытный народ!
- Где до наших вам!
- Лучше этот самый код —
- Я своим отдам!
Енгибарову — от зрителей
- Шут был вор: он воровал минуты —
- Грустные минуты, тут и там, —
- Грим, парик, другие атрибуты
- Этот шут дарил другим шутам.
- В светлом цирке между номерами
- Незаметно, тихо, налегке
- Появлялся клоун между нами.
- В иногда дурацком колпаке.
- Зритель наш шутами избалован —
- Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
- И кричит: «Да разве это клоун!
- Если клоун — должен быть смешной!»
- Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:
- «Вышел на арену — так смеши!» —
- Он у нас тем временем печали
- Вынимал тихонько из души.
- Мы опять в сомненье — век двадцатый:
- Цирк у нас, конечно, мировой, —
- Клоун, правда, слишком мрачноватый —
- Невеселый клоун, не живой.
- Ну а он, как будто в воду канув,
- Вдруг при свете, нагло, в две руки
- Крал тоску из внутренних карманов
- Наших душ, одетых в пиджаки.
- Мы потом смеялись обалдело,
- Хлопали, ладони раздробя.
- Он смешного ничего не делал, —
- Горе наше брал он на себя.
- Только — балагуря, тараторя —
- Все грустнее становился мим:
- Потому что груз чужого горя
- По привычке он считал своим.
- Тяжелы печали, ощутимы —
- Шут сгибался в световом кольце, —
- Делались все горше пантомимы,
- И морщины — глубже на лице.
- Но тревоги наши и невзгоды
- Он горстями выгребал из нас —
- Будто обезболивал нам роды, —
- А себе — защиты не припас.
- Мы теперь без боли хохотали,
- Весело по нашим временам:
- Ах, как нас приятно обокрали —
- Взяли то, что так мешало нам!
- Время! И, разбив себе колени,
- Уходил он, думая свое.
- Рыжий воцарился на арене,
- Да и за пределами ее.
- Злое наше вынес добрый гений
- За кулисы — вот нам и смешно.
- Вдруг — весь рой украденных мгновений
- В нем сосредоточился в одно.
- В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
- Барабана дробь — и тишина…
- Слишком много он взвалил на плечи
- Нашего — и сломана спина.
- Зрители — и люди между ними —
- Думали: вот пьяница упал…
- Шут в своей последней пантомиме
- Заигрался — и переиграл.
- Он застыл — не где-то, не за морем —
- Возле нас, как бы прилег, устав, —
- Первый клоун захлебнулся горем,
- Просто сил своих не рассчитав.
- Я шагал вперед неутомимо,
- Не успев склониться перед ним.
- Этот трюк — уже не пантомима:
- Смерть была — царица пантомим!
- Этот вор, с коленей срезав путы,
- По ночам не угонял коней.
- Умер шут. Он воровал минуты —
- Грустные минуты у людей.
- Многие из нас бахвальства ради
- Не давались: проживем и так!
- Шут тогда подкрадывался сзади
- Тихо и бесшумно — на руках…
- Сгинул, канул он — как ветер сдунул!
- Или это шутка чудака?..
- Только я колпак ему — придумал, —
- Этот клоун был без колпака.
Мой Гамлет
- Я только малость объясню в стихе —
- На все я не имею полномочий…
- Я был зачат как нужно, во грехе —
- В поту и в нервах первой брачной ночи.
- Я знал, что, отрываясь от земли, —
- Чем выше мы, тем жестче и суровей;
- Я шел спокойно прямо в короли
- И вел себя наследным принцем крови.
- Я знал — все будет так, как я хочу,
- Я не бывал внакладе и в уроне,
- Мои друзья по школе и мечу
- Служили мне, как их отцы — короне.
- Не думал я над тем, что говорю,
- И с легкостью слова бросал на ветер, —
- Мне верили и так как главарю
- Все высокопоставленные дети.
- Пугались нас ночные сторожа,
- Как оспою, болело время нами.
- Я спал на кожах, мясо ел с ножа
- И злую лошадь мучил стременами.
- Я знал — мне будет сказано: «Царуй!» —
- Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
- И я пьянел среди чеканных сбруй,
- Был терпелив к насилью слов и книжек.
- Я улыбаться мог одним лишь ртом,
- А тайный взгляд, когда он зол и горек,
- Умел скрывать, воспитанный шутом, —
- Шут мертв теперь: «Аминь!» Бедняга Йорик!..
- Но отказался я от дележа
- Наград, добычи, славы, привилегий:
- Вдруг стало жаль мне мертвого пажа,
- Я объезжал зеленые побеги…
- Я позабыл охотничий азарт,
- Возненавидел и борзых и гончих,
- Я от подранка гнал коня назад
- И плетью бил загонщиков и ловчих.
- Я видел — наши игры с каждым днем
- Все больше походили на бесчинства, —
- В проточных водах по ночам, тайком
- Я отмывался от дневного свинства.
- Я прозревал, глупея с каждым днем,
- Я прозевал домашние интриги.
- Не нравился мне век, и люди в нем
- Не нравились, — и я зарылся в книги.
- Мой мозг, до знаний жадный как паук,
- Все постигал: подвижность и движенье, —
- Но толка нет от мыслей и наук,
- Когда повсюду — им опроверженье.
- С друзьями детства перетерлась нить,
- Нить Ариадны оказалась схемой.
- Я бился над словами «быть, не быть»,
- Как над неразрешимою дилеммой.
- Но вечно, вечно плещет море бед, —
- В него мы стрелы мечем — в сито просо,
- Отсеивая призрачный ответ
- От вычурного этого вопроса.
- Зов предков слыша сквозь затихший гул,
- Пошел на зов, — сомненья крались с тылу,
- Груз тяжких дум наверх меня тянул,
- А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
- В непрочный сплав меня спаяли дни —
- Едва застыв, он начал расползаться.
- Я пролил кровь как все — и, как они,
- Я не сумел от мести отказаться.
- А мой подъем пред смертью — есть провал.
- Офелия! Я тленья не приемлю.
- Но я себя убийством уравнял
- С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.
- Я Гамлет, я насилье презирал,
- Я наплевал на датскую корону, —
- Но в их глазах — за трон я глотку рвал
- И убивал соперника по трону.
- Но гениальный всплеск похож на бред,
- В рожденье смерть проглядывает косо.
- А мы всё ставим каверзный ответ
- И не находим нужного вопроса.
Революция в Тюмени
- В нас вера есть, и не в одних богов!..
- Нам нефть из недр не поднесут на блюдце.
- Освобожденье от земных оков —
- Есть цель несоциальных революций.
- В болото входит бур, как в масло нож.
- Владыка тьмы, мы примем отреченье!
- Земле мы кровь пускаем — ну и что ж, —
- А это ей приносит облегченье.
- Под визг лебедок и под вой сирен
- Мы ждем — мы не созрели для оваций, —
- Но близок час великих перемен
- И революционных ситуаций!
- В борьбе у нас нет классовых врагов —
- Лишь гул подземных нефтяных течений, —
- Но есть сопротивление пластов,
- И есть, есть ломка старых представлений.
- Пока здесь вышки как бамбук росли,
- Мы вдруг познали истину простую:
- Что мы нашли не нефть — а соль земли,
- И раскусили эту соль земную.
- Болит кора Земли, и пульс возрос,
- Боль нестерпима, силы на исходе, —
- И нефть в утробе призывает — SOS,
- Вся исходя тоскою по свободе.
- Мы разглядели, различили боль
- Сквозь меди блеск и через запах розы, —
- Ведь это не поваренная соль,
- А это — человечьи пот и слезы.
- Пробились буры, бездну вскрыл алмаз —
- И нефть из скважин бьет фонтаном мысли,
- Становится энергиею масс —
- В прямом и тоже в переносном смысле.
- Угар победы, пламя не угробь,
- И ритма не глуши, копытный дробот!..
- Излишки нефти стравливали в Обь,
- Пока не проложили нефтепровод.
- Но что поделать, если льет из жерл
- Мощнее всех источников овечьих,
- И что за революция — без жертв,
- К тому же здесь еще — без человечьих?
- Пусть скажут, что сужу я с кондачка,
- Но мысль меня такая поразила:
- Теория «великого скачка»
- В Тюмени подтвержденье получила.
- И пусть мои стихи верны на треть,
- Пусть уличен я в слабом разуменье,
- Но нефть — свободна, — не могу не петь
- Про эту революцию в Тюмени!
Я к вам пишу
- Спасибо вам, мои корреспонденты —
- Все те, кому ответить я не смог, —
- Рабочие, узбеки и студенты —
- Все, кто писал мне письма, — дай вам Бог!
- Дай Бог вам жизни две
- И друга одного,
- И света в голове,
- И доброго всего!
- Найдя стократно вытертые ленты,
- Вы хрип мой разбирали по слогам.
- Так дай же Бог, мои корреспонденты,
- И сил в руках, да и удачи вам!
- Вот пишут — голос мой не одинаков:
- То хриплый, то надрывный, то глухой.
- И просит население бараков:
- «Володя, ты не пой за упокой!»
- Но что поделать, если я не звонок, —
- Звенят другие — я хриплю слова.
- Обилие некачественных пленок
- Вредит мне даже больше, чем молва.
- Вот спрашивают: «Попадал ли в плен ты?»
- Нет, не бывал — не воевал ни дня!
- Спасибо вам, мои корреспонденты,
- Что вы неверно поняли меня!
- Друзья мои — жаль, что не боевые —
- От моря, от станка и от сохи, —
- Спасибо вам за присланные — злые
- И даже неудачные стихи.
- Вот я читаю: «Вышел ты из моды.
- Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!
- Как глупо, что не месяцы, а годы
- Тебя превозносили до небес!»
- Еще письмо: «Вы умерли от водки!»
- Да, правда, умер, — но потом воскрес.
- «А каковы доходы ваши все-таки?
- За песню трешник — вы же просто крез!»
- За письма высочайшего пошиба:
- Идите, мол, на Темзу и на Нил, —
- Спасибо, люди добрые, спасибо, —
- Что не жалели ночи и чернил!
- Но только я уже бывал на Темзе,
- Собакою на Сене восседал.
- Я не грублю, но отвечаю тем же, —
- А писем до конца не дочитал.
- И ваши похвалы и комплименты,
- Авансы мне — не отфутболю я:
- От ваших строк, мои корреспонденты,
- Прямеет путь и сохнет колея.
- Сержанты, моряки, интеллигенты, —
- Простите, что не каждому ответ:
- Я вам пишу, мои корреспонденты,
- Ночами песни — вот уж десять лет!
«Жил-был один чудак…»
- Жил-был один чудак, —
- Он как-то раз, весной,
- Сказал чуть-чуть не так —
- И стал невыездной.
- А может, что-то спел не то
- По молодости лет,
- А может, выпил два по сто
- С кем выпивать не след.
- Он письма отправлял —
- Простым и заказным,
- И не подозревал,
- Что стал невыездным.
- Да и не собирался он
- На выезд никуда —
- К друзьям лишь ездил на поклон
- В другие города.
- На сплетни он махнул
- Свободною рукой, —
- Сидел и в ус не дул
- Чудак невыездной.
- С ним вежливы, на «вы» везде,
- Без спущенных забрал,
- Подписку о невыезде
- Никто с него не брал.
- Он в карточной игре
- Не гнался за игрой —
- Всегда без козырей
- И вечно «без одной».
- И жил он по пословице:
- Хоть эта мысль не та —
- Все скоро обеззлобится
- И встанет на места.
- И он пером скрипел —
- То злее, то добрей, —
- Писал себе и пел
- Про всяческих зверей:
- Что, мол, сбежал гиппопотам
- С Египта в Сомали —
- Хотел обосноваться там,
- Да высох на мели.
- Но строки те прочлись
- Кому-то поутру —
- И, видимо, пришлись
- С утра не по нутру.
- Должно быть, между строк прочли,
- Что бегемот — не тот,
- Что Сомали — не Сомали,
- Что всё наоборот.
- Прочли, от сих до всех
- Разрыв и перерыв,
- Закрыли это в сейф,
- И все — на перерыв.
- Чудак пил кофе натощак —
- Такой же заводной, —
- Но для кого-то был чудак
- Уже невыездной.
- …Пришла пора — а то
- Он век бы не узнал,
- Что он совсем не то,
- За что себя считал.
- И, после нескольких атак,
- В июльский летний зной
- Ему сказали: «Ты, чудак,
- Давно невыездной!»
- Другой бы, может, и запил —
- А он махнул рукой:
- «Что я, — когда и Пушкин был
- Всю жизнь невыездной!»
«Как во городе во главном…»
- Как во городе во главном,
- Как известно — златоглавом,
- В белокаменных палатах,
- Знаменитых на весь свет,
- Выразители эпохи —
- Лицедеи-скоморохи,
- У кого дела неплохи, —
- Собралися на банкет.
- Для веселья — есть причина:
- Ну, во-первых — дармовщина,
- Во-вторых — любой мужчина
- Может даму пригласить
- И, потискав, даму эту
- По паркету весть к буфету
- И без денег — по билету
- Накормить и напоить.
- И стоят в дверном проеме
- На великом том приеме
- На дежурстве, как на стреме,
- Тридцать три богатыря, —
- Им потеха — где шумиха:
- Там ребята эти лихо
- Крутят рученьки, но — тихо:
- Ничего не говоря.
- Но ханыга, прощелыга,
- Забулдыга и сквалыга —
- От монгольского от ига
- К нам в наследство перешли, —
- И они входящим — в спину —
- Хором, враз: «Даешь Мазину,
- Дармовую лососину
- И Мишеля Пиколи!»
- …В кабаке старинном «Каме»
- Парень кушал с мужиками, —
- Все ворочали мозгами —
- Кто хорош, а кто и плох.
- А когда кабак закрыли,
- Все решили: недопили, —
- И трезвейшего снабдили,
- Чтоб чего-то приволок.
- Парень этот для начала
- Чуть пошастал у вокзала —
- Там милиция терзала
- Сердобольных шоферов, —
- Он рванул тогда накатом
- К белокаменным палатам —
- Прямо в лапы к тем ребятам, —
- По мосту, что через ров.
- Под дверьми все непролазней —
- Как у Лобного на казни,
- Но толпа побезобразней —
- Вся колышется, гудёт, —
- Не прорвешься, хоть ты тресни!
- Но узнал один ровесник:
- «Это тот, который — песни, —
- Пропустите, пусть идет!»
- «Не толкайте — не подвинусь!»
- Думал он: а вдруг навынос
- Не дадут — вот будет минус!..
- Ах — красотка на пути!
- Но <Ивану> не до крали, —
- Лишь бы только торговали,
- Лишь бы дали, лишь бы дали!
- Время — два без десяти.
- У буфета всё нехитро:
- «Пять «четверок», два поллитра!
- Эй, мамаша, что сердита?
- Сдачи можешь не давать!..»
- Повернулся — а средь зала
- Краля эта танцевала:
- Вся блестела, вся сияла, —
- Как звезда — ни дать ни взять!
- И — упали из-под мышек
- Две «больших» и пять «малышек»
- (Жалко, жалко ребятишек —
- Тех, что бросил он в беде) —
- И осколки как из улья
- Разлетелись — и под стулья.
- А пред ним мелькала тулья
- Золотая на звезде.
- Он за воздухом — к балконам, —
- Поздно! Вырвались со звоном
- И из сердца по салонам
- Покатились клапана…
- И, назло другим принцессам,
- Та — взглянула с интересом, —
- Хоть она, писала пресса,
- Хороша, но холодна.
- Одуревшие от рвенья,
- Рвались к месту преступленья
- Люди плотного сложенья,
- Засучивши рукава, —
- Но не сделалось скандала:
- Все кругом затанцевало —
- Знать, скандала не желала
- Предрассветная Москва.
- И заморские ехидны
- Говорили: «Ах, как стыдно!
- Это просто несолидно,
- Глупо так себя держать!..»
- Только негр на эту новость
- Укусил себя за ноготь —
- В Конго принято, должно быть,
- Так восторги выражать…
- Оказал ему услугу
- И оркестр с перепугу, —
- И толкнуло их друг к другу —
- Говорят, что сквозняком…
- И ушли они, не тронув
- Любопытных микрофонов,
- Так как не было талонов
- Спрыснуть встречу коньяком.
- …Говорят, живут же люди
- В этом самом Голливуде
- И в Париже!.. Но — не будем:
- Пусть болтают куркули!
- Кстати, те, с кем я был в «Каме»,
- Оказались мужиками:
- Улыбнулись и ушли.
- И пошли летать в столице
- Нежилые небылицы:
- Молодицы — не девицы —
- Словно деньгами сорят, —
- В подворотнях, где потише,
- И в мансардах, возле крыши,
- И в местах еще повыше —
- Разговоры говорят.
«Люблю тебя сейчас…»
Марине В.
- Люблю тебя сейчас, не тайно — напоказ, —
- Не после и не до в лучах твоих сгораю;
- Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
- А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.
- В прошедшем — «я любил» — печальнее могил,
- Все нежное во мне бескрылит и стреножит, —
- Хотя поэт поэтов говорил:
- «Я вас любил: любовь еще, быть может…»
- Так говорят о брошенном, отцветшем,
- И в этом жалость есть и снисходительность,
- Как к свергнутому с трона королю,
- Есть в этом сожаленье об ушедшем,
- Стремленье, где утеряна стремительность,
- И как бы недоверье к «я люблю».
- Люблю тебя теперь — без пятен, без потерь.
- Мой век стоит сейчас — я вен не перережу!
- Во время, в продолжение, теперь —
- Я прошлым не дышу и будущим не брежу.
- Приду и вброд и вплавь к тебе — хоть обезглавь! —
- С цепями на ногах и с гирями по пуду, —
- Ты только по ошибке не заставь,
- Чтоб после «я люблю» добавил я «и буду».
- Есть горечь в этом «буду», как ни странно,
- Подделанная подпись, червоточина
- И лаз для отступленья про запас,
- Бесцветный яд на самом дне стакана
- И, словно настоящему пощечина, —
- Сомненье в том, что «я люблю» сейчас.
- Смотрю французский сон с обилием времен,
- Где в будущем — не так, и в прошлом — по-другому.
- К позорному столбу я пригвожден,
- К барьеру вызван я — языковому.
- Ах, разность в языках, — не положенье — крах!
- Но выход мы вдвоем поищем — и обрящем.
- Люблю тебя и в сложных временах —
- И в будущем, и в прошлом настоящем!
I. Из дорожного дневника
- Ожидание длилось, а проводы были недолги —
- Пожелали друзья: «В добрый путь! Чтобы — всё без помех!»
- И четыре страны предо мной расстелили дороги,
- И четыре границы шлагбаумы подняли вверх.
- Тени голых берез добровольно легли под колеса,
- Залоснилось шоссе и штыком заострилось вдали.
- Вечный смертник — комар разбивался у самого носа,
- Превращая стекло лобовое в картину Дали.
- Сколько смелых мазков на причудливом мертвом покрове,
- Сколько серых мозгов и комарьих раздавленных плевр!
- Вот взорвался один, до отвала напившийся крови,
- Ярко-красным пятном завершая дорожный шедевр.
- И сумбурные мысли, лениво стучавшие в темя,
- Устремились в пробой — ну попробуй-ка останови!
- И в машину ко мне постучало просительно время, —
- Я впустил это время, замешенное на крови.
- И сейчас же в кабину глаза из бинтов заглянули
- И спросили: «Куда ты? На запад? Вертайся назад!..»
- Я ответить не смог — по обшивке царапнули пули, —
- Я услышал: «Ложись! Берегись! Проскочили! Бомбят!»
- Этот первый налет оказался не так чтобы очень:
- Схоронили кого-то, прикрыв его кипой газет,
- Вышли чьи-то фигуры — назад, на шоссе — из обочин,
- Как лет тридцать спустя, на машину мою поглазеть.
- И исчезло шоссе — мой единственно верный фарватер,
- Только — елей стволы без обрубленных минами крон.
- Бестелесный поток обтекал не спеша радиатор.
- Я за сутки пути не продвинулся ни на микрон.
- Я уснул за рулем — я давно разомлел до зевоты, —
- Ущипшуть себя за ухо или глаза протереть?!
- В кресле рядом с собой я увидел сержанта пехоты:
- «Ишь, трофейная пакость, — сказал он, — удобно сидеть!..»
- Мы поели с сержантом домашних котлет и редиски,
- Он опять удивился: откуда такое в войну?!
- «Я, браток, — говорит, — восемь дней как позавтракал в Минске.
- Ну, спасибо! Езжай! Будет время — опять загляну…»
- Он ушел на восток со своим поредевшим отрядом,
- Снова мирное время в кабину вошло сквозь броню.
- Это время глядело единственной женщиной рядом,
- И она мне сказала: «Устал! Отдохни — я сменю!»
- Всё в порядке, на месте, — мы едем к границе, нас двое.
- Тридцать лет отделяет от только что виденных встреч.
- Вот забегали щетки, отмыли стекло лобовое, —
- Мы увидели знаки, что призваны предостеречь.
- Кроме редких ухабов, ничто на войну не похоже, —
- Только лес — молодой, да сквозь снова налипшую грязь
- Два огромных штыка полоснули морозом но коже,
- Остриями — по-мирному — кверху, а не накренясь.
- Здесь, на трассе прямой, мне, не знавшему пуль, показалось,
- Что и я где-то здесь довоевывал невдалеке, —
- Потому для меня и шоссе словно штык заострялось,
- И лохмотия свастик болтались на этом штыке.
II. Солнечные пятна, или Пятна на Солнце
- Шар огненный всё просквозил,
- Всё перепек, перепалил,
- И как груженый лимузин
- За полдень он перевалил, —
- Но где-то там — в зените был
- (Он для того и плыл туда), —
- Другие головы кружил,
- Сжигал другие города.
- Еще асфальт не растопило
- И не позолотило крыш,
- Еще светило солнце лишь
- В одну худую светосилу,
- Еще стыдились нищеты
- Поля без всходов, лес без тени,
- Еще тумана лоскуты
- Ложились сыростью в колени,
- Но диск на тонкую черту
- От горизонта отделило, —
- Меня же фраза посетила:
- «Не ясен свет, когда светило
- Лишь набирает высоту».
- Пока гигант еще на взлете,
- Пока лишь начат марафон,
- Пока он только устремлен
- К зениту, к пику, к верхней ноте,
- И вряд ли астроном-старик
- Определит: на Солнце — буря, —
- Мы можем всласть глазеть на лик,
- Разинув рты и глаз не щуря.
- И нам, разиням, на потребу
- Уверенно восходит он, —
- Зачем спешить к зениту Фебу?
- Ведь он один бежит по небу —
- Без конкурентов — марафон!
- Но вот — зенит. Глядеть противно
- И больно, и нельзя без слез,
- Но мы — очки себе на нос
- И смотрим, смотрим неотрывно,
- Задравши головы, как псы,
- Всё больше жмурясь, скаля зубы, —
- И нам мерещатся усы —
- И мы пугаемся, — грозу бы!
- Должно быть, древний гунн Аттила
- Был тоже солнышком палим, —
- И вот при взгляде на светило
- Его внезапно осенило —
- И он избрал похожий грим.
- Всем нам известные уроды
- (Уродам имя легион)
- С доисторических времен
- Уроки брали у природы, —
- Им апогеи не претили
- И, глядя вверх до слепоты,
- Они искали на светиле
- Себе подобные черты.
- И если б ведало светило,
- Кому в пример встает оно, —
- Оно б затмилось и застыло,
- Оно бы бег остановило
- Внезапно, как стоп-кадр в кино.
- Вон, наблюдая втихомолку
- Сквозь закопченное стекло —
- Когда особо припекло, —
- Один узрел на лике челку.
- А там — другой пустился в пляс,
- На солнечном кровоподтеке
- Увидев щели узких глаз
- И никотиновые щеки…
- Взошла Луна, — вы крепко спите.
- Для вас — светило тоже спит, —
- Но где-нибудь оно в зените
- (Круговорот, как ни пляшите) —
- И там палит, и там слепит!..
III. Дороги… Дороги…
- Ах, дороги узкие —
- Вкось, наперерез, —
- Версты белорусские —
- С ухабами и без!
- Как орехи грецкие
- Щелкаю я их, —
- Говорят, немецкие —
- Гладко, напрямик…
- Там, говорят, дороги — ряда по три
- И нет дощечек с «Ахтунг!» или «Хальт!».
- Ну что же — мы прокатимся, посмотрим,
- Понюхаем— не порох, а асфальт.
- Горочки пологие —
- Я их щелк да щелк!
- Но в душе, как в логове,
- Затаился волк.
- Ату, колеса гончие!
- Целюсь под обрез —
- С волком этим кончу я
- На отметке «Брест».
- Я там напьюсь водички из колодца
- И покажу отметки в паспортах.
- Потом мне пограничник улыбнется,
- Узнав, должно быть, или — просто так…
- После всякой зауми
- Вроде «кто таков?» —
- Как взвились шлагбаумы
- Вверх, до облаков!
- Взял товарищ в кителе
- Снимок для жены —
- И… только нас и видели
- С нашей стороны!
- Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу!
- Они — рукой подать — наискосок…
- Так я впервые пересек границу —
- И чьи-то там сомнения пресек.
- Ах, дороги скользкие —
- Вот и ваш черед, —
- Деревеньки польские —
- Стрелочки вперед;
- Телеги под навесами,
- Булыжник-чешуя…
- По-польски ни бельмеса мы —
- Ни жена, ни я!
- Потосковав о ломте, о стакане,
- Остановились где-то наугад, —
- И я сказал по-русски: «Прошу, пани!» —
- И получилось точно и впопад!
- Ах, еда дорожная
- Из немногих блюд!
- Ем неосторожно я
- Все, что подают.
- Напоследок — сладкое,
- Стало быть — кончай!
- И на их хербатку я
- Дую, как на чай.
- А панночка пощелкала на счетах
- (Всё как у нас — зачем туристы врут!) —
- И я, прикинув разницу валют,
- Ей отсчитал не помню сколько злотых
- И проворчал: «По-божески дерут»…
- Где же песни-здравицы, —
- Ну-ка, подавай! —
- Польские красавицы,
- Для туристов — рай?
- Рядом на поляночке —
- Души нараспах —
- Веселились панночки
- С граблями в руках.
- «Да, побывала Польша в самом пекле, —
- Сказал старик — и лошадей распряг… —
- Красавицы полячки не поблекли —
- А сгинули в немецких лагерях…»
- Лемеха въедаются
- В землю, как каблук,
- Пеплы попадаются
- До сих пор под плуг.
- Память вдруг разрытая —
- Неживой укор:
- Жизни недожитые —
- Для колосьев корм.
- В мозгу моем, который вдруг сдавило
- Как обручем, — но так его, дави! —
- Варшавское восстание кровило,
- Захлебываясь в собственной крови…
- Дрались — худо-бедно ли,
- А наши корпуса —
- В пригороде медлили
- Целых два часа.
- В марш-бросок, в атаку ли —
- Рвались как один, —
- И танкисты плакали
- На броню машин…
- Военный эпизод — давно преданье,
- В историю ушел, порос быльем —
- Но не забыто это опозданье,
- Коль скоро мы заспорили о нем.
- Почему же медлили
- Наши корпуса?
- Почему обедали
- Эти два часа?
- Потому что танками,
- Мокрыми от слез,
- Англичанам с янками
- Мы утерли нос!
- А может быть, разведка оплошала —
- Не доложила?.. Что теперь гадать!
- Но вот сейчас читаю я: «Варшава» —
- И еду, и хочу не опоздать!
«Когда я отпою и отыграю…»
- Когда я отпою и отыграю,
- Где кончу я, на чем — не угадать?
- Но лишь одно наверное я знаю:
- Мне будет не хотеться умирать!
- Посажен на литую цепь почета,
- И звенья славы мне не по зубам…
- Эй, кто стучит в дубовые ворота
- Костяшками по кованым скобам!..
- Ответа нет, — но там стоят, я знаю,
- Кому не так страшны цепные псы.
- Но вот над изгородью замечаю
- Знакомый серп отточенной косы…
- Я перетру серебряный ошейник
- И золотую цепь перегрызу,
- Перемахну забор, ворвусь в репейник,
- Порву бока — и выбегу в грозу!
«Мы без этих машин — словно птицы без крыл…»
- Мы без этих машин — словно птицы без крыл, —
- Пуще зелья нас приворожила
- Пара сот лошадиных сил
- И, должно быть, нечистая сила.
- Нас обходит по трассе легко мелкота —
- Нам обгоны, конечно, обидны, —
- Но на них мы глядим свысока — суета
- У подножия нашей кабины.
- И нам, трехосным,
- Тяжелым на подъем
- И в переносном
- Смысле и в прямом,
- Обычно надо позарез,
- И вечно времени в обрез, —
- Оно понятно — это дальний рейс.
- В этих рейсах сиденье — то стол, то лежак,
- А напарник приходится братом.
- Просыпаемся на виражах —
- На том свете почти правым скатом.
- Говорят — все конечные пункты земли
- Нам маячат большими деньгами,
- Говорят — километры длиною в рубли
- Расстилаются следом за нами.
- Не часто с душем
- Конечный этот пункт, —
- Моторы глушим —
- И плашмя на грунт.
- Пусть говорят — мы за рулем
- За длинным гонимся рублем, —
- Да, это тоже! Только суть не в нем.
- На равнинах поем, на подъемах — ревем, —
- Шоферов нам еще, шоферов нам!
- Потому что — кто только за длинным рублем,
- Тот сойдет на участке неровном.
- Полным баком клянусь, если он не пробит, —
- Тех, кто сядет на нашу галеру,
- Приведем мы и в божеский вид,
- И, конечно, в шоферскую веру.
- Земля нам пухом,
- Когда на ней лежим
- Полдня под брюхом —
- Что-то ворожим.
- Мы не шагаем по росе —
- Все наши оси, тонны все
- В дугу сгибают мокрое шоссе.
- На колесах наш дом, стол и кров — за рулем, —
- Это надо учитывать в сметах.
- Мы друг с другом расчеты ведем
- Кратким сном в придорожных кюветах.
- Чехарда длинных дней — то лучей, то теней…
- А в ночные часы перехода
- Перед нами бежит без сигнальных огней
- Шоферская лихая свобода.
- Сиди и грейся —
- Болтает, как в седле…
- Без дальних рейсов —
- Нет жизни на земле!
- Кто на себе поставил крест,
- Кто сел за руль как под арест —
- Тот не способен на далекий рейс.
«Я скачу позади на полслова…»
- Я скачу позади на полслова,
- На нерезвом коне, без щита, —
- Я похож не на ратника злого,
- А скорее — на злого шута.
- Бывало, вырывался я на корпус,
- Уверенно, как сам великий князь,
- Клонясь вперед — не падая, не горбясь,
- А именно намеренно клонясь.
- Но из седла меня однажды выбили —
- Копьем поддели, сбоку подскакав, —
- И надо мной, лежащим, лошадь вздыбили,
- И надругались, плетью приласкав.
- Рядом всадники с гиканьем диким
- Копья целили в месиво тел.
- Ах, дурак я, что с князем великим
- Поравняться в осанке хотел!
- Мня на поле битвы не ищите —
- Я отстранен от всяких ратных дел, —
- Кольчугу унесли — я беззащитен
- Для зуботычин, дротиков и стрел.
- Зазубрен мой топор, и руки скручены,
- Ложусь на сбитый наскоро настил,
- Пожизненно до битвы недопущенный
- За то, что раз бестактность допустил.
- Назван я перед ратью двуликим —
- И топтать меня можно и сечь.
- Но взойдет и над князем великим
- Окровавленный кованый меч!..
- Встаю я, отряхаюсь от навоза,
- Худые руки сторожу кручу,
- Беру коня плохого из обоза,
- Кромсаю ребра — и вперед скачу.
- Влечу я в битву звонкую да манкую,
- Я не могу, чтоб это без меня, —
- И поступлюсь я княжеской осанкою,
- И если надо — то сойду с коня!
Я не успел (Тоска по романтике)
Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,
И силюсь разорваться на куски,
Придав своей тоске значенье скорби,
Но сохранив загадочность тоски….
- Свет Новый не единожды открыт,
- А Старый весь разбили на квадраты,
- К ногам упали тайны пирамид,
- К чертям пошли гусары и пираты.
- Пришла пора всезнающих невежд,
- Все выстроено в стройные шеренги,
- За новые идеи платят деньги —
- И больше нет на «эврику» надежд.
- Все мои скалы ветры гладко выбрили —
- Я опоздал ломать себя на них;
- Все золото мое в Клондайке выбрали,
- Мой черный флаг в безветрии поник.
- Под илом сгнили сказочные струги,
- И могикан последних замели,
- Мои контрабандистские фелюги
- Худые ребра сушат на мели.
- Висят кинжалы добрые в углу
- Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.
- Смоленый плот — последнюю надежду —
- Волна в щепы разбила об скалу.
- Вон из рядов мои партнеры выбыли —
- У них сбылись гаданья и мечты:
- Все крупные очки они повыбили —
- И за собою подожгли мосты.
- Азартных игр теперь наперечет,
- Авантюристов всех мастей и рангов…
- По прериям пасут домашний скот —
- Там кони пародируют мустангов.
- И состоялись все мои дуэли,
- Где б я почел участие за честь.
- Там вызвать и явиться — всё успели,
- Всё предпочли, что можно предпочесть.
- Спокойно обошлись без нашей помощи
- Все те, кто дело сделали мое, —
- И по щекам отхлестанные сволочи
- Бессовестно ушли в небытиё.
- Я не успел произнести: «К барьеру!» —
- А я за залп в Дантеса все отдам.
- Что мне осталось — разве красть химеру
- С туманного собора Нотр-Дам?!
- В других веках, годах и месяцах
- Все женщины мои отжить успели, —
- Позанимали все мои постели,
- Где б я хотел любить — и так, и в снах.
- Захвачены все мои одра смертные —
- Будь это снег, трава иль простыня, —
- Заплаканные сестры милосердия
- В госпиталях обмыли не меня.
- Мои друзья ушли сквозь решето —
- Им всем досталась Лета или Прана, —
- Естественною смертию — никто,
- Все — противоестественно и рано.
- Иные жизнь закончили свою —
- Не осознав вины, не скинув платья, —
- И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,
- Беззлобно чашу выпили сию.
- Другие — знали, ведали и прочее, —
- Но все они на взлете, в нужный год —
- Отплавали, отпели, отпророчили…
- Я не успел — я прозевал свой взлет.
Набат
- Вот в набат забили:
- Или праздник, или —
- Надвигается, как встарь, чума!
- Заглушая лиру,
- Звон идет по миру, —
- Может быть, сошел звонарь с ума!
- Следом за тем погребальным набатом
- Страх овладеет сестрою и братом,
- Съежимся мы ногами чумы,
- Путь уступая гробам и солдатам.
- Нет, звонарь не болен:
- Слышно с колоколен,
- Как печатает шаги судьба.
- Догорают угли
- Там, где были джунгли;
- Тупо топчут сапоги хлеба.
- Выход один беднякам и богатым:
- Смерть — это самый бесстрастный анатом.
- Все мы равны перед ликом войны,
- Только привычней чуть-чуть азиатам.
- Не в леса одета
- Бедная планета,
- Нет, — огнем согрета мать— Земля!
- А когда остынет —
- Станет мир пустыней,
- Вновь придется начинать с нуля.
- Всех нас зовут зазывалы из пекла —
- Выпить на празднике пыли и пепла,
- Потанцевать с одноглазым циклопом,
- Понаблюдать за всемирным потопом.
- Не во сне все это,
- Это близко где-то —
- Запах тленья, черный дым и гарь.
- Звон все глуше: видно,
- Сверху лучше видно —
- Стал от ужаса седым звонарь.
- Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
- Предупреди беззаботных влюбленных,
- Что хорошо будет в мире сожженном
- Лишь мертвецам и еще не рожденным!
Нить Ариадны
- Миф этот в детстве каждый прочел черт побери! —
- Парень один к счастью прошел сквозь лабиринт.
- Кто-то хотел парня убить, — видно, со зла, —
- Но царская дочь путеводную нить парню дала…
- С древним сюжетом
- Знаком не один ты.
- В городе этом —
- Сплошь лабиринты:
- Трудно дышать,
- Не отыскать воздух и свет…
- И у меня дело неладно:
- Я потерял нить Ариадны!
- Словно в час пик,
- Всюду тупик —
- выхода нет!
- Древний герой ниточку ту крепко держал:
- И слепоту, и немоту — все испытал;
- И духоту, и черноту жадно глотал.
- И долго руками одну пустоту парень хватал.
- Сколько их бьется,
- Людей одиноких,
- В душных колодцах
- Улиц глубоких!
- Я тороплюсь,
- В горло вцеплюсь — вырву ответ!
- Слышится смех: зря вы спешите,
- Поздно! У всех порваны нити!
- Хаос, возня…
- И у меня —
- выхода нет!
- Злобный король в этой стране повелевал,
- Бык Минотавр ждал в тишине — и убивал.
- Лишь одному это дано — смерть миновать:
- Только одно, только одно — нить не порвать!
- Кончилось лето,
- Зима на подходе,
- Люди одеты
- Не по погоде, —
- Видно, подолгу
- Ищут без толку
- слабый просвет.
- Холодно — пусть! Всё заберите.
- Я задохнусь здесь, в лабиринте:
- Наверняка:
- Из тупика выхода нет!
- Древним затея их удалась — ну и дела!
- Нитка любви не порвалась, не подвела.
- Свет впереди! Именно там хрупкий ледок:
- Легок герой, а Минотавр — с голода сдох!
- Здесь, в лабиринте,
- Мечутся люди:
- Рядом — смотрите! —
- Жертвы и судьи, —
- Здесь, в темноте,
- Эти и те чествуют ночь.
- Крики и вопли — всё без вниманья!..
- Я не желаю в эту компанью!
- Кто меня ждет,
- Знаю — придет, выведет прочь.
- Только пришла бы,
- Только нашла бы —
- И поняла бы:
- Нитка ослабла…
- Да, так и есть:
- Ты уже здесь — будет и свет!
- Руки сцепились до миллиметра,
- Всё — мы уходим к свету и ветру, —
- Прямо сквозь тьму,
- Где — одному выхода нет!..
«Водой наполненные горсти…»
- Водой наполненные горсти
- Ко рту спешили поднести —
- Впрок пили воду черногорцы,
- И жили впрок — до тридцати.
- А умирать почетно было
- Средь пуль и матовых клинков,
- И уносить с собой в могилу
- Двух-трех врагов, двух-трех врагов.
- Пока курок в ружье не стерся,
- Стрелял и с седел и с колен, —
- И в плен не брали черногорца —
- Он просто не сдавался в плен.
- А им прожить хотелось до ста,
- До жизни жадным, — век с лихвой, —
- В краю, где гор и неба вдосталь,
- И моря тоже — с головой:
- Шесть сотен тысяч равных порций
- Воды живой в одной горсти…
- Но проживали черногорцы
- Свой долгий век — до тридцати.
- И жены их водой помянут;
- И прячут их детей в горах
- До той поры, пока не станут
- Держать оружие в руках.
- Беззвучно надевали траур,
- И заливали очаги,
- И молча лили слезы в траву,
- Чтоб не услышали враги.
- Чернели женщины от горя,
- Как плодородная земля, —
- За ними вслед чернели горы,
- Себя огнем испепеля.
- То было истинное мщенье —
- Бессмысленно себя не жгут:
- Людей и гор самосожженье —
- Как несогласие и бунт.
- И пять веков — как божьи кары,
- Как мести сына за отца —
- Пылали горные пожары
- И черногорские сердца.
- Цари менялись, царедворцы,
- Но смерть в бою — всегда в чести, —
- Не уважали черногорцы
- Проживших больше тридцати.
«Упрямо я стремлюсь ко дну…»
- Упрямо я стремлюсь ко дну —
- Дыханье рвется, давит уши…
- Зачем иду на глубину —
- Чем плохо было мне на суше?
- Там, на земле, — и стол и дом,
- Там — я и пел и надрывался;
- Я плавал все же — хоть с трудом,
- Но на поверхности держался.
- Линяют страсти под луной
- В обыденной воздушной жиже, —
- А я вплываю в мир иной:
- Тем невозвратнее — чем ниже.
- Дышу я непривычно — ртом.
- Среда бурлит — плевать на среду!
- Я погружаюсь, и притом —
- Быстрее, в пику Архимеду.
- Я потерял ориентир, —
- Но вспомнил сказки, сны и мифы:
- Я открываю новый мир,
- Пройдя коралловые рифы.
- Коралловые города…
- В них многорыбно, но — не шумно:
- Нема подводная среда,
- И многоцветна, и разумна.
- Где ты, чудовищная мгла,
- Которой матери стращают?
- Светло — хотя ни факела,
- Ни солнца мглу не освещают!
- Все гениальное и не —
- Допонятое — всплеск и шалость —
- Спаслось и скрылось в глубине, —
- Все, что гналось и запрещалось.
- Дай Бог, я все же дотяну,
- Не дам им долго залежаться! —
- И я вгребаюсь в глубину,
- И — все труднее погружаться.
- Под черепом — могильный звон.
- Давленье мне хребет ломает,
- Вода выталкивает вон,
- И глубина не принимает.
- Я снял с острогой карабин,
- Но камень взял — не обессудьте, —
- Чтобы добраться до глубин,
- До тех пластов, до самой сути.
- Я бросил нож — не нужен он:
- Там нет врагов, там все мы — люди,
- Там каждый, кто вооружен, —
- Нелеп и глуп, как вошь на блюде.
- Сравнюсь с тобой, подводный гриб,
- Забудем и чины и ранги, —
- Мы снова превратились в рыб,
- И наши жабры — акваланги.
- Нептун — ныряльщик с бородой,
- Ответь и облегчи мне душу:
- Зачем простились мы с водой,
- Предпочитая влаге — сушу?
- Меня сомненья, черт возьми,
- Давно буравами сверлили:
- Зачем мы сделались людьми?
- Зачем потом заговорили?
- Зачем, живя на четырех,
- Мы встали, распрямивши спины?
- Затем — и это видит Бог, —
- Чтоб взять каменья и дубины!
- Мы умудрились много знать,
- Повсюду мест наделать лобных,
- И предавать, и распинать,
- И брать на крюк себе подобных!
- И я намеренно тону,
- Зову: «Спасите наши души!»
- И если я не дотяну, —
- Друзья мои, бегите с суши!
- Назад — не к горю и беде,
- Назад и вглубь — но не ко гробу,
- Назад — к прибежищу, к воде,
- Назад — в извечную утробу!
- Похлопал по плечу трепанг,
- Признав во мне свою породу, —
- И я — выплевываю шланг
- И в легкие пускаю воду!..
- Сомкните стройные ряды,
- Покрепче закупорьте уши:
- Ушел один — в том нет беды, —
- Но я приду по ваши души!
«Здравствуй, «Юность», это я…»
- Здравствуй, «Юность», это я,
- Аня Чепурная, —
- Я ровесница твоя,
- То есть молодая.
- То есть мама говорит,
- Внука не желая:
- Рано больно, дескать, стыд,
- Будто не жила я.
- Моя мама — инвалид:
- Получила травму, —
- Потому благоволит
- Больше к божью храму.
- Любит лазать по хорам,
- Лаять тоже стала, —
- Но она в науки храм
- Тоже забегала.
- Не бросай читать письмо,
- «Юность» дорогая!
- Врач мамашу, если б смог,
- Излечил от лая.
- Ты подумала-де, вот
- Встанет спозаранка
- И строчит, и шлет, и шлет
- Письма, — хулиганка.
- Нет, я правда в первый раз —
- О себе и Мите.
- Слезы капают из глаз, —
- Извините — будет грязь —
- И письмо дочтите!
- Я ж живая — вот реву, —
- Вам-то все — повтор, но
- Я же грежу наяву:
- Как дойдет письмо в Москву —
- Станет мне просторно.
- А отца радикулит
- Гнет горизонтально,
- Он — военный инвалид,
- Так что все нормально.
- Есть дедуля-ветошь Тит —
- Говорит пространно,
- Вас дедуня свято чтит;
- Всё от Бога, говорит,
- Или от экрана.
- Не бросай меня одну
- И откликнись, «Юность»!
- Мне — хоть щас на глубину!
- Ну куда я ткнусь! Да ну!
- Ну куда я сунусь!
- Нет, я лучше — от и до,
- Что и как случилось:
- Здесь гадючее гнездо,
- «Юность», получилось.
- Защити (тогда мы их! —
- Живо шею свертим)
- Нас — двоих друзей твоих, —
- А не то тут смерть им.
- Митя — это… как сказать?..
- Это — я с которым!
- В общем, стала я гулять
- С Митей-комбайнером.
- Жар валил от наших тел
- (Образно, конечно), —
- Он по-честному хотел —
- Это я, — он аж вспотел, —
- Я была беспечна.
- Это было жарким днем,
- Посреди ухаба…
- «Юность», мы с тобой поймем —
- Ты же тоже баба!
- Да и хоть бы между льдин —
- Все равно б случилось:
- Я — шатенка, он — блондин,
- Я одна — и он один, —
- Я же с ним училась!
- Зря мы это, Митя, зря, —
- Но ведь кровь-то бродит…
- Как — не помню: три хмыря,
- Словно три богатыря, —
- Колька верховодит.
- Защитили наготу
- И прикрылись наспех, —
- А уж те орут: «Ату!» —
- Поднимают на смех.
- Смех — забава для парней —
- Страшное оружье, —
- Но а здесь еще страшней —
- Если до замужья!
- Наготу преодолев,
- Срам прикрыв рукою,
- Митя был как правда лев, —
- Колька ржет, зовет за хлев —
- Словно с «б» со мною…
- Дальше — больше: он закрыл
- Митину одежду,
- Двух дружков своих пусти…
- И пришли сто сорок рыл
- С деревень и между.
- …Вот люблю ли я его?
- Передай три слова
- (И не бойся ничего:
- Заживет — и снова…), —
- Слова — надо же вот, а! —
- Или знак хотя бы!..
- В общем, ниже живота…
- Догадайся, живо! Так
- Мы же обе — бабы.
- Нет, боюсь, что не поймешь!
- Но я — истый друг вам.
- Ты конвертик надорвешь,
- Левый угол отогнешь —
- Будет там по буквам!
«Я дышал синевой…»
- Я дышал синевой,
- Белый пар выдыхал, —
- Он летел, становясь облаками.
- Снег скрипел подо мной —
- Поскрипев, затихал, —
- А сугробы прилечь завлекали.
- И звенела тоска, что в безрадостной песне поется:
- Как ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи, —
- Усыпив, ямщика заморозило желтое солнце,
- И никто не сказал: шевелись, подымайся, не спи!
- Все стоит на Руси,
- До макушек в снегу.
- Полз, катился, чтоб не провалиться, —
- Сохрани и спаси,
- Дай веселья в пургу,
- Дай не лечь, не уснуть, не забыться!
- Тот ямщик-чудодей бросил кнут и — куда ему деться! —
- Помянул он Христа, ошалев от заснеженных верст…
- Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться, —
- Ну а он в доброте их жалел и не бил — и замерз.
- Отраженье свое
- Увидал в полынье —
- И взяла меня оторопь: в пору б
- Оборвать житие —
- Я по грудь во вранье,
- Да и сам-то я кто, — надо в прорубь!
- Вьюги стонут, поют, — кто же выстоит, выдержит стужу!
- В прорубь надо да в омут, — но сам, а не руки сложа.
- Пар валит изо рта — эк душа моя рвется наружу, —
- Выйдет вся — схороните, зарежусь — снимите с ножа!
- Снег кружит над землей,
- Над страною моей,
- Мягко стелет, в запой зазывает.
- Ах, ямщик удалой —
- Пьет и хлещет коней!
- А непьяный ямщик — замерзает.
«Вот она, вот она…»
- Вот она, вот она —
- Наших душ глубина,
- В ней два сердца плывут как одно, —
- Пора занавесить окно.
- Пусть в нашем прошлом будут рыться после люди странные,
- И пусть сочтут они, что стоит все его приданое, —
- Давно назначена цена
- И за обоих внесена —
- Одна любовь, любовь одна.
- Холодна, холодна
- Голых стен белизна, —
- Но два сердца стучат как одно,
- И греют, и — настежь окно.
- Но перестал дарить цветы он просто так, не к случаю;
- Любую женщину в кафе теперь считает лучшею.
- И улыбается она
- Случайным людям у окна,
- И привыкает засыпать одна.
«Давно, в эпоху мрачного язычества…»
- Давно, в эпоху мрачного язычества,
- Огонь горел исправно, без помех, —
- А нынче, в век сплошного электричества,
- Шабашник — самый главный человек.
- Нам внушают про проводку,
- А нам слышится — про водку;
- Нам толкуют про тройник,
- А мы слышим: «на троих».
- Клиент, тряхни своим загашником
- И что нас трое — не забудь, —
- Даешь отъявленным шабашникам
- Чинить электро-что-нибудь!
- У нас теперь и опыт есть и знание,
- За нами невозможно усмотреть, —
- Нарочно можем сделать замыкание,
- Чтоб без работы долго не сидеть.
- И мы — необходимая инстанция,
- Нужны как выключателя щелчок, —
- Вам кажется: шалит электростанция —
- А это мы поставили жучок!
- «Шабашэлектро» наш нарубит дров еще,
- С ним вместе — дружный смежный «Шабашгаз», —
- Шабашник — унизительное прозвище,
- Но — что-то не обходится без нас!
«Мы воспитаны в презренье к воровству…»
- Мы воспитаны в презренье к воровству
- И еще к употребленью алкоголя,
- В безразличье к иностранному родству,
- В поклоненье ко всесилию контроля.
- Вот география,
- А вот органика:
- У них там — мафия,
- У нас — пока никак.
- У нас — балет, у нас — заводы и икра,
- У нас — прелестные курорты и надои,
- Аэрофлот, Толстой, арбузы, танкера
- И в бронзе отлитые разные герои.
- Потом, позвольте-ка,
- Ведь там — побоище!
- У них — эротика,
- У нас — не то еще.
- На миллионы, миллиарды киловатт
- В душе людей поднялись наши настроенья, —
- И каждый, скажем, китобой или домкрат
- Дает нам прибыль всесоюзного значенья.
- Вот цифры выпивших,
- Больная психика…
- У них же — хиппи же,
- У нас — мерси пока.
- Да что, товарищи, молчать про капитал,
- Который Маркс еще клеймил в известной книге!
- У них — напалм, а тут — банкет, а тут — накал,
- И незначительные личные интриги.
- Там — Джонни с Джимами
- Всенаплевающе
- Дымят машинами,
- Тут — нет пока еще.
- Куда идем, чему завидуем подчас!
- Свобода слова вся пропахла нафталином!
- Я кончил, все. Когда я говорил «у нас» —
- Имел себя в виду, а я — завмагазином.
- Не надо нам уже
- Всех тех, кто хаяли, —
- Я еду к бабушке —
- Она в Израиле.
«Я первый смерил жизнь обратным счетом…»
- Я первый смерил жизнь обратным счетом —
- Я буду беспристрастен и правдив:
- Сначала кожа выстрелила потом
- И задымилась, поры разрядив.
- Я затаился, и затих, и замер, —
- Мне показалось — я вернулся вдруг
- В бездушье безвоздушных барокамер
- И в замкнутые петли центрифуг.
- Сейчас я стану недвижим и грузен,
- И погружен в молчанье, а пока —
- Меха и горны всех газетных кузен
- Раздуют это дело на века.
- Хлестнула память мне кнутом по нервам —
- В ней каждый образ был неповторим…
- Вот мой дублер, который мог быть первым,
- Который смог впервые стать вторым.
- Пока что на него не тратят шрифта, —
- Запас заглавных букв — на одного.
- Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,
- Но дальше я поднялся без него…
- Вот тот, который прочертил орбиту,
- При мне его в лицо не знал никто, —
- Все мыслимое было им открыто
- И брошено горстями в решето…
- И словно из-за дымовой завесы
- Друзей явились лица и семьи, —
- Они вcе скоро на страницах прессы
- Расскажут биографии свои.
- Их всех, с кем вел я доброе соседство,
- Свидетелями выведут на суд, —
- Обычное мое, босое детство
- Обуют и в скрижали занесут…
- Чудное слово «Пуск!»— подобье вопля —
- Возникло и нависло надо мной, —
- Недобро, глухо заворчали сопла
- И сплюнули расплавленной слюной.
- И вихрем чувств пожар души задуло,
- И я не смел — или забыл — дышать.
- Планета напоследок притянула,
- Прижала, не желая отпускать.
- Она вцепилась удесятеренно, —
- Глаза, казалось, вышли из орбит,
- И правый глаз впервые удивленно
- Взглянул на левый, веком не прикрыт.
- Мне рот заткнул — не помню, кик ли, кляп ли,
- Я рос из кресла, как с корнями пень.
- Вот сожрала все топливо до капли
- И отвалилась первая ступень.
- Там, подо мной, сирены голосили,
- Не знаю — хороня или храня,
- А здесь надсадно двигатели взвыли
- И из объятий вырвали меня.
- Приборы на земле угомонились,
- Вновь чередом своим пошла весна,
- Глаза мои на место возвратились,
- Исчезли перегрузки, — тишина…
- Эксперимент вошел в другую фазу, —
- Пульс начал реже в датчики стучать.
- Я в ночь влетел — минуя вечер, сразу, —
- И получил команду отдыхать.
- И неуютно сделалось в эфире,
- Но Левитан ворвался в тесный зал
- И отчеканил громко: «Первый в мире…» —
- И про меня хорошее сказал.
- Я шлем скафандра положил на локоть,
- Изрек про самочувствие свое.
- Пришла такая приторная легкость,
- Что даже затошнило от нее.
- Шнур микрофона словно в петлю свился.
- Стучали в ребра легкие, звеня.
- Я на мгновенье сердцем подавился —
- Оно застряло в горле у меня.
- Я отдал рапорт весело — на совесть,
- Разборчиво и очень делово.
- Я думал: вот она и невесомость —
- Я вешу нуль, — так мало, ничего!..
- Но я не ведал в этот час полета,
- Шутя над невесомостью чудной,
- Что от нее кровавой будет рвота
- И костный кальций вымоет с мочой…
«Проделав брешь в затишье…»
- Проделав брешь в затишье,
- Весна идет в штыки,
- И высунули крыши
- Из снега языки.
- Голодная до драки,
- Оскалилась весна, —
- Как с языка собаки,
- Стекает с крыш слюна.
- Весенние армии жаждут успеха,
- Все ясно, и стрелы на карте прямы, —
- И воины в легких небесных доспехах
- Врубаются в белые рати зимы.
- Но рано веселиться:
- Сам зимний генерал
- Никак своих позиций
- Без боя не сдавал.
- Тайком под белым флагом
- Он собирал войска —
- И вдруг ударил с фланга
- Мороз исподтишка.
- И битва идет с переменным успехом:
- Где свет и ручьи — где поземка и мгла,
- И воины в легких небесных доспехах
- С потерями вышли назад из «котла».
- Морозу удирать бы —
- А он впадает в раж:
- Играет с вьюгой свадьбу, —
- Не свадьбу — а шабаш!
- Окно скрипит фрамугой —
- То ветер перебрал, —
- Но он напрасно с вьюгой
- Победу пировал!
- А в зимнем тылу говорят об успехах,
- И наглые сводки приходят из тьмы, —
- Но воины в легких небесных доспехах
- Врубаются клиньями в царство зимы.
- Откуда что берется —
- Сжимается без слов
- Рука тепла и солнца
- На горле холодов.
- Не совершиться чуду:
- Снег виден лишь в тылах —
- Войска зимы повсюду
- Бросают белый флаг.
- И дальше на север идет наступленье —
- Запела вода, пробуждаясь от сна, —
- Весна неизбежна — ну как обновленье,
- И необходима, как — просто весна.
- Кто славно жил в морозы,
- Те не снимают шуб, —
- Но ржаво льются слезы
- Из водосточных труб.
- Но только грош им, нищим,
- В базарный день цена —
- На эту землю свыше
- Ниспослана весна.
- …Два слова войскам: несмотря на успехи,
- Не прячьте в чулан или в старый комод
- Небесные легкие ваши доспехи —
- Они пригодятся еще через год!
«Вот я вошел и дверь прикрыл…»
- Вот я вошел и дверь прикрыл,
- И показал бумаги,
- И так толково объяснил,
- Зачем приехал в лагерь.
- Начальник — как уключина, —
- Скрипит — и ни в какую!
- «В кино мне роль поручена, —
- Опять ему толкую, —
- И вот для изучения —
- Такое ремесло —
- Имею направление!
- Дошло теперь?» — «Дошло!
- Вот это мы приветствуем, —
- Чтоб было как с копирки,
- Вам хорошо б — под следствием
- Полгодика в Бутырке!
- Чтоб ощутить затылочком,
- Что чуть не расстреляли,
- Потом — по пересылочкам, —
- Тогда бы вы сыграли!..»
- Внушаю бедолаге я
- Настойчиво, с трудом:
- «Мне нужно прямо с лагеря —
- Не бывши под судом!»
- «Да вы ведь знать не знаете,
- За что вас осудили, —
- Права со мной качаете —
- А вас еще не брили!»
- «Побреют — рожа сплющена! —
- Но все познать желаю,
- А что уже упущено —
- Талантом наверстаю!»
- «Да что за околесица, —
- Опять он возражать, —
- Пять лет в четыре месяца —
- Экстерном, так сказать!..»
- Он даже шаркнул мне ногой —
- Для секретарши Светы:
- «У нас, товарищ дорогой,
- Не университеты!
- У нас не выйдет с кондачка,
- Из ничего — конфетка:
- Здесь — от звонка и до звонка,
- У нас не пятилетка!
- Так что давай-ка ты валяй —
- Какой с артиста толк! —
- У нас своих хоть отбавляй», —
- Сказал он и умолк..
- Я снова вынул пук бумаг,
- Ору до хрипа в глотке:
- Мол, не имеешь права, враг, —
- Мы здесь не в околотке!
- Мол, я начальству доложу, —
- Оно, мол, разберется!..
- Я стервенею, в роль вхожу,
- А он, гляжу, — сдается.
- Я в раже, удержа мне нет,
- Бумагами трясу:
- «Мне некогда сидеть пять лет —
- Премьера на носу!»
«Возвратятся на свои на круги…»
- Возвратятся на свои на круги
- Ураганы поздно или рано,
- И, как сыромятные подпруги,
- Льды затянут брюхо океана.
- Словно наговоры и наветы,
- Землю обволакивают вьюги, —
- Дуют, дуют северные ветры,
- Превращаясь в южные на юге.
- Упадут огромной силы токи
- Со стальной коломенской версты —
- И высоковольтные потоки
- Станут током низкой частоты.
- И взовьются бесом у антенны,
- И, пройдя сквозь омы — на реле,
- До того ослабнут постепенно,
- Что лови их стрелкой на шкале.
- …В скрипе, стуке, скрежете и гуде
- Слышно, как клевещут и судачат.
- Если плачут северные люди —
- Значит, скоро южные заплачут.
«У профессиональных игроков…»
- У профессиональных игроков
- Любая масть ложится перед червой, —
- Так век двадцатый — лучший из веков
- Как шлюха упадет под двадцать первый.
- Я думаю — ученые наврали, —
- Прокол у них в теории, порез:
- Развитие идет не по спирали,
- А вкривь и вкось, вразнос, наперерез.
I. «Часов, минут, секунд — нули…»
- Часов, минут, секунд — нули, —
- Сердца с часами сверьте:
- Объявлен праздник всей земли —
- День без единой смерти!
- Вход в рай забили впопыхах,
- Ворота ада — на засове, —
- Без оговорок и условий
- Все согласовано в верхах.
- Ликуй и веселись, народ!
- Никто от родов не умрет,
- И от болезней в собственнй постели.
- На целый день отступит мрак,
- На целый день задержат рак,
- На целый день придержат душу в теле.
- И если где — резня теперь, —
- Ножи держать тупыми!
- А если бой, то — без потерь,
- Расстрел — так холостыми.
- Нельзя и с именем Его
- Свинцу отвешивать поклонов.
- Во имя жизни миллионов
- Не будет смерти одного!
- И ни за черта самого,
- Ни за себя — ни за кого
- Никто нигде не обнажит кинжалов.
- Никто навечно не уснет
- И не взойдет на эшафот
- За торжество добра и идеалов.
- И запылают сто костров —
- Не жечь, а греть нам спины.
- И будет много катастроф,
- А жертвы — ни единой.
- И, отвалившись от стола,
- Никто не лопнет от обжорства.
- И падать будут из притворства
- От выстрелов из-за угла.
- Ну а за кем недоглядят,
- Того нещадно оживят —
- Натрут его, взъерошат, взъерепенят:
- Есть спецотряд из тех ребят,
- Что мертвеца растеребят, —
- Они на день случайности отменят.
- Забудьте мстить и ревновать!
- Убийцы, пыл умерьте!
- Бить можно, но — не убивать,
- Душить, но — не до смерти.
- В проем окопный не стремись —
- Не засти, слазь и будь мужчиной! —
- Для всех устранены причины,
- От коих можно прыгать вниз.
- Слюнтяи, висельники, тли, —
- Мы всех вас вынем из петли,
- Еще дышащих, тепленьких, в исподнем.
- Под топорами палачей
- Не упадет главы ничьей —
- Приема нынче нет в раю Господнем!
II. «…И пробил час — и день возник…»
- …И пробил час — и день возник, —
- Как взрыв, как ослепленье!
- То тут, то там взвивался крик:
- «Остановись, мгновенье!»
- И лился с неба нежный свет,
- И хоры ангельские пели, —
- И люди быстро обнаглели:
- Твори что хочешь — смерти нет!
- Иной — до смерти выпивал,
- Но жил, подлец, не умирал,
- Другой — в пролеты прыгал всяко-разно,
- А третьего душил сосед,
- А тот — его, — ну, словом, все
- Добро и зло творили безнаказно.
- И тот, кто никогда не знал
- Ни драк, ни ссор, ни споров, —
- Тот поднимать свой голос стал,
- Как колья от заборов.
- Он торопливо вынимал
- Из мокрых мостовых булыжник, —
- А прежде он был — тихий книжник
- И зло с насильем презирал.
- Кругом никто не умирал, —
- И тот, кто раньше понимал
- Смерть как награду или избавленье,
- Тот бить стремился наповал, —
- А сам при этом напевал,
- Что, дескать, помнит чудное мгновенье.
- Ученый мир — так весь воспрял, —
- И врач, науки ради,
- На людях яды проверял —
- И без противоядий!
- Вон там устроила погром —
- Должно быть, хунта или клика, —
- Но все от мала до велика
- Живут — все кончилось добром.
- Самоубийц — числом до ста —
- Сгоняли танками с моста,
- Повесившихся скопом оживляли.
- Фортуну — вон из колеса…
- Да, день без смерти удался! —
- Застрельщики, ликуя, пировали.
- …Но вдруг глашатай весть разнес
- Уже к концу банкета,
- Что торжество не удалось:
- Что кто-то умер где-то —
- В тишайшем уголке земли,
- Где спят и страсти и стихии, —
- Реаниматоры лихие
- Туда добраться не смогли.
- Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
- И как уговорил он смерть?
- Ей дали взятку — смерть не на работе.
- Недоглядели, хоть реви, —
- Он взял да умер от любви —
- На взлете умер он, на верхней ноте!
«Дурацкий сон, как кистенем…»
- Дурацкий сон, как кистенем,
- Избил нещадно:
- Невнятно выглядел я в нем
- И неприглядно.
- Во сне — <и> лгал, и предавал,
- И льстил легко я…
- А я <и> не подозревал
- В себе такое!
- …Еще — сжимал я кулаки
- И бил с натугой, —
- Но мягкой кистию руки,
- А не упругой…
- Тускнело сновиденье, но
- Опять являлось:
- Смыкал я веки — и оно
- Возобновлялось!
- …Я не шагал, а семенил
- На ровном брусе,
- Ни разу ногу не сменил —
- Трусил и трусил.
- Я перед сильным — лебезил,
- Пред злобным — гнулся…
- И сам себе я мерзок был —
- Но не проснулся.
- Да это бред — я свой же стон
- Слыхал сквозь дрему!
- Но — это мне приснился он,
- А не другому.
- Очнулся я — <и> разобрал
- Обрывок стона,
- И с болью веки разодрал —
- Но облегченно.
- И сон повис на потолке —
- И распластался…
- Сон — в руку ли? И вот в руке
- Вопрос остался.
- Я вымыл руки — он в спине
- Холодной дрожью!
- …Что было правдою во сне,
- Что было ложью?
- Коль этот сон — виденье мне, —
- Еще везенье!
- Но — если было мне во сне
- Ясновиденье?!
- Сон — отраженье мыслей дня?
- Нет, быть не может!
- Но вспомню — и всего меня
- Перекорежит.
- А после скажут: «Он вполне
- Все знал и ведал!..» —
- Мне будет мерзко, как во сне,
- В котором предал.
- Или — в костер! Вдруг нет во мне
- Шагнуть к костру сил, —
- Мне будет стыдно, как во сне,
- В котором струсил.
- Но скажут мне: «Пой в унисон —
- Жми что есть духу!..» —
- И я пойму: вот это сон,
- Который в руку!
«Зарыты в нашу память на века…»
- Зарыты в нашу память на века
- И даты, и события, и лица,
- А память — как колодец глубока:
- Попробуй заглянуть — наверняка
- Лицо — и то — неясно отразится.
- Разглядеть, что истинно, что ложно,
- Может только беспристрастный суд:
- Осторожно с прошлым, осторожно —
- Не разбейте глиняный сосуд!
- Иногда как-то вдруг вспоминается
- Из войны пара фраз —
- Например, что сапер ошибается
- Только раз.
- Одни его лениво ворошат,
- Другие неохотно вспоминают,
- А третьи — даже помнить не хотят, —
- И прошлое лежит как старый клад,
- Который никогда не раскопают.
- И поток годов унес с границы
- Стрелки — указатели пути, —
- Очень просто в прошлом заблудиться —
- И назад дороги не найти.
- Иногда как-то вдруг вспоминается
- Из войны пара фраз —
- Например, что сапер ошибается
- Только раз.
- С налета не вини — повремени:
- Есть у людей на все свои причины —
- Не скрыть, а позабыть хотят они, —
- Ведь в толще лет еще лежат в тени
- Забытые заржавленные мины.
- В минном поле прошлого копаться —
- Лучше без ошибок, — потому
- Что на минном поле ошибаться
- Просто абсолютно ни к чему.
- Иногда как-то вдруг вспоминается
- Из войны пара фраз —
- Например, что сапер ошибается
- Только раз.
- Один толчок — и стрелки побегут, —
- А нервы у людей не из каната, —
- И будет взрыв, и перетрется жгут…
- Но может, мину вовремя найдут
- И извлекут до взрыва детонатор!
- Спит земля спокойно под цветами,
- Но когда находят мины в ней —
- Их берут умелыми руками
- И взрыают дальше от людей.
- Иногда как-то вдруг вспоминается
- Из войны пара фраз —
- Например, что сапер ошибается
- Только раз.
«Мы бдительны — мы тайн не разболтаем…»
- Мы бдительны — мы тайн не разболтаем, —
- Они в надежных жилистых руках,
- К тому же этих тайн мы знать не знаем —
- Мы умникам секреты доверяем, —
- А мы, даст Бог, походим в дураках.
- Успехи взвесить — нету разновесов,
- Успехи есть, а разновесов нет, —
- Они весомы — и крутых замесов.
- А мы стоим на страже интересов,
- Границ, успехов, мира и планет.
- Вчера отметив запуск агрегата,
- Сегодня мы героев похмелим,
- Еще возьмем по полкило на брата…
- Свой интерес мы — побоку, ребята, —
- На кой нам свой, и что нам делать с ним?
- Мы телевизоров напокупали,
- В шесть — по второй глядели про хоккей,
- А в семь — по всем Нью-Йорк передавали,
- Я не видал — мы Якова купали, —
- Но там у них, наверное, — о’кей!
- Хотя волнуюсь — в голове вопросы:
- Как негры там? — а тут детей купай, —
- Как там с Ливаном? что там у Сомосы?
- Ясир здоров ли? каковы прогнозы?
- Как с Картером? на месте ли Китай?
- «Какие ордена еще бывают?» —
- Послал письмо в программу «Время» я.
- Еще полно — так что ж их не вручают?!
- Мои детишки просто обожают, —
- Когда вручают — плачет вся семья.
«Я спокоен — он мне все поведал…»
- Я спокоен — он мне все поведал.
- «Не таись», — велел. И я скажу.
- Кто меня обидел или предал —
- Покарает тот, кому служу.
- Не знаю как — ножом ли под ребро,
- Или сгорит их дом и все добро,
- Или сместят, сомнут, лишат свободы…
- Когда — опять не знаю, — через годы
- Или теперь, а может быть — уже…
- Судьбу не обойти на вираже
- И на кривой на вашей не объехать,
- Напропалую тоже не протечь.
- А я? Я — что! Спокоен я, по мне — хоть
- Побей вас камни, град или картечь.
«Слева бесы, справа бесы…»
- Слева бесы, справа бесы.
- Нет, по новой мне налей!
- Эти — с нар, а те — из кресел, —
- Не поймешь, какие злей.
- И куда, в какие дали,
- На какой еще маршрут
- Нас с тобою эти врали
- По этапу поведут?
- Ну а нам что остается?
- Дескать, горе не беда?
- Пей, дружище, если пьется, —
- Все — пустыми невода.
- Что искать нам в этой жизни?
- Править к пристани какой?
- Ну-ка, солнце, ярче брызни!
- Со святыми упокой…
«Давайте я спою вам в подражанье радиолам…»
- Давайте я спою вам в подражанье радиолам
- Глухим знакомым тембром из-за тупой иглы —
- Пластиночкой «на ребрах» в оформленье невеселом,
- Какими торговали пацаны из-под полы.
- Ну, например, о лете, которо<го не будет>,
- Ну, например, о доме, что быстро догорел,
- Ну, например, о брате, которого осудят,
- О мальчике, которому — расстрел.
- Сидят больные легкие в грудной и тесной клетке —
- Рентгеновские снимки — смерть на черно-белом фоне, —
- Разбалтывают пленочки о трудной пятилетке,
- А продлевают жизнь себе — вертясь на патефоне.
«Меня опять ударило в озноб…»
- Меня опять ударило в озноб,
- Грохочет сердце, словно в бочке камень,
- Во мне живет мохнатый злобный жлоб
- С мозолистыми цепкими руками.
- Когда, мою заметив маету,
- Друзья бормочут: «Снова загуляет», —
- Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
- Он кислород вместо меня хватает.
- Он не двойник и не второе Я —
- Все объясненья выглядят дурацки, —
- Он плоть и кровь, дурная кровь моя, —
- Такое не приснится и Стругацким.
- Он ждет, когда закончу свой виток —
- Моей рукою выведет он строчку,
- И стану я расчетлив и жесток,
- И всех продам — гуртом и в одиночку.
- Я оправданья вовсе не ищу,
- Пусть жизнь уходит, ускользает, тает, —
- Но я себе мгновенья не прощу —
- Когда меня он вдруг одолевает.
- Но я собрал еще остаток сил, —
- Теперь его не вывезет кривая:
- Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —
- Пусть жрет, пусть сдохнет, — я перехитрил!
«Я верю в нашу общую звезду…»
- Я верю в нашу общую звезду,
- Хотя давно за нею не следим мы, —
- Наш поезд с рельс сходил на всем ходу
- Мы всё же оставались невредимы.
- Бил самосвал машину нашу в лоб,
- Но знали мы, что ищем и обрящем,
- И мы ни разу не сходили в гроб,
- Где нет надежды всем в него сходящим.
- Катастрофы, паденья, — но между
- Мы взлетали туда, где тепло,
- Просто ты не теряла надежду,
- Мне же — с верою очень везло.
- Да и теперь, когда вдвоем летим,
- Пускай на ненадежных самолетах, —
- Нам гасят свет и создают интим,
- Нам и мотор поет на низких нотах.
- Бывали «ТУ» и «ИЛы», «ЯКи», «АН», —
- Я верил, что в Париже, в Барнауле —
- Мы сядем, — если ж рухнем в океан —
- Двоих не съесть и голубой акуле!
- Все мы смертны — и люди смеются:
- Не дождутся и вас города!
- Я же знал: все кругом разобьются,
- Мы ж с тобой — ни за что никогда!
- Мне кажется такое по плечу —
- Что смертным не под силу столько прыти:
- Что на лету тебя я подхвачу —
- И вместе мы спланируем в Таити.
- И если заболеет кто из нас
- Какой-нибудь болезнею смертельной —
- Она уйдет, — хоть искрами из глаз,
- Хоть стонами и рвотою похмельной.
- Пусть в районе Мэзона-Лаффитта
- Упадет злополучный «Скайлаб»
- И судьба всех обманет — финита, —
- Нас она обмануть не смогла б!
«Мне скулы от досады сводит…»
- Мне скулы от досады сводит:
- Мне кажется который год,
- Что там, где я, — там жизнь проходит,
- А там, где нет меня, — идет.
- А дальше — больше, — каждый день я
- Стал слышать злые голоса:
- «Где ты — там только наважденье,
- Где нет тебя — всё чудеса.
- Ты только ждешь и догоняешь,
- Врешь и боишься не успеть,
- Смеешься меньше ты, и, знаешь,
- Ты стал разучиваться петь!
- Как дым твои ресурсы тают,
- И сам швыряешь всё подряд, —
- Зачем?! Где ты — там не летают,
- А там, где нет тебя, — парят».
- Я верю крику, вою, лаю,
- Но все-таки, друзей любя,
- Дразнить врагов я не кончаю,
- С собой в побеге от себя.
- Живу, не ожидаю чуда,
- Но пухнут жилы от стыда, —
- Я каждый раз хочу отсюда
- Сбежать куда-нибудь туда…
- Хоть все пропой, протарабань я,
- Хоть всем хоть голым покажись —
- Пустое все, — здесь — прозябанье,
- А где-то там — такая жизнь!..
- Фартило мне. Земля ертелась,
- И, взявши пары три белья,
- Я — шасть! — и там. Но вмиг хотелось
- Назад, откуда прибыл я.
«Мой черный человек в костюме сером…»
- Мой черный человек в костюме сером —
- Он был министром, домуправом, офицером, —
- Как злобный клоун, он менял личины
- И бил под дых, внезапно, без причины.
- И, улыбаясь, мне ломали крылья,
- Мой хрип порой похожим был на вой, —
- И я немел от боли и бессилья,
- И лишь шептал: «Спасибо, что — живой».
- Я суеверен был, искал приметы,
- Что, мол, пройдет, терпи, всё ерунда…
- Я даже прорывался в кабинеты
- И зарекался: «Больше — никогда!»
- Вокруг меня кликуши голосили:
- «В Париж мотает, словно мы — в Тюмень, —
- Пора такого выгнать из России!
- Давно пора, — видать, начальству лень!»
- Судачили про дачу и зарплату:
- Мол, денег — прорва, по ночам кую.
- Я всё отдам — берите без доплаты
- Трехкомнатную камеру мою.
- И мне давали добрые советы,
- Чуть свысока похлопав по плечу,
- Мои друзья — известные поэты:
- «Не стоит рифмовать «кричу — торчу».
- И лопнула во мне терпенья жила —
- И я со смертью перешел на «ты», —
- Она давно возле меня кружила,
- Побаивалась только хрипоты.
- Я от суда скрываться не намерен,
- Коль призовут — отвечу на вопрос.
- Я до секунд всю жизнь свою измерил —
- И худо-бедно, но тащил свой воз.
- Но знаю я, что лживо, а что свято, —
- Я понял это все-таки давно.
- Мой путь один, всего один, ребята, —
- Мне выбора, по счастью, не дано.
«Я никогда не верил в миражи…»
- Я никогда не верил в миражи,
- В грядущий рай не ладил чемодана, —
- Учителей сожрало море лжи —
- И выплюнуло возле Магадана.
- И я не отличался от невежд,
- А если отличался — очень мало,
- Занозы не оставил Будапешт,
- А Прага сердце мне не разорвала.
- А мы шумели в жизни и на сцене:
- Мы путаники, мальчики пока, —
- Но скоро нас заметят и оценят.
- Эй! Против кто?
- Намнем ему бока!
- Но мы умели чувствовать опасность
- Задолго до начала холодов,
- С бесстыдством шлюхи приходила ясность
- И души запирала на засов.
- И нас хотя расстрелы не косили,
- Но жили мы, поднять не смея глаз, —
- Мы тоже дети страшных лет России,
- Безвременье вливало водку в нас.
«А мы живем в мертвящей пустоте…»
- А мы живем в мертвящей пустоте, —
- Попробуй надави — так брызнет гноем, —
- И страх мертвящий заглушаем воем —
- И те, что первые, и люди, что в хвосте.
- И обязательные жертвоприношенья,
- Отцами нашими воспетые не раз,
- Печать поставили на наше поколенье,
- Лишили разума и памяти и глаз.
«И снизу лед и сверху — маюсь между…»
Читать бесплатно другие книги:
В Зоне случилось небывалое! Весь мир взволновался. И вот уже мчатся наперегонки агенты великих держа...
Наступило долгожданное лето! Семья Оболенских переехала на дачу и наслаждается душистым воздухом, св...
Это из зрительного зала кажется, что марионетки пляшут сами по себе, а стоит зайти за кулисы, тут те...
Простые волшебные вещи – это такая разновидность магических артефактов. Сделанные вдали от Сердца Ми...
Келли Брэдфорд пережила предательство мужа и победила страшную болезнь. Ради своих маленьких сыновей...
Как поступит княжна клана Куницы, заслышав среди ночи, как в окно ее спаленки пытается влезть незван...
