Наследство в России. Игра по правилам и без Чудинов Дмитрий

Передача наследства в структуре траста

Траст, согласно классическому пониманию его по английскому праву, возникает тогда, когда учредитель (settler) передает в собственность доверительному собственнику (trustee) какое-либо имущество или имущественное право с целью распоряжения им в интересах и в пользу бенефициара или выгодоприобретателя (beneficiary). Концепция траста базируется на принципе «расщепления» права собственности на юридически закрепленное/зарегистрированное (титул) и бенефициарное. Российское право не признает возможности такого расщепления. В этом кроются и проблема, и возможности одного из супругов при оформлении активов на трастовую компанию где-нибудь в западной юрисдикции. То есть завещание с помощью траста не оформить, но можно скрыть какие-либо активы, хотя в последнее время с этим стали бороться, например английские суды, и усматривать в оформлении активов на трастовые или офшорные компании злоупотребление правом и злостное уклонение от своих обязательств. В судебной практике самые распространенные случаи – это попытки мужа скрыть свои активы от жены, чтобы увести их от участия в разделе совместно нажитого имущества в случае развода.

Цивилизованный подход к решению проблем

Я хочу дать своим детям ровно столько, чтобы они смогли почувствовать, что могут сделать что угодно, но не так много, чтобы они не захотели делать ничего.

У. Баффет

Понятие наследства в широком смысле – это все то, что формируется семьей, все, что дают ребенку родные люди. Не согласен с мнением, что наследство – это то, что передается детям от отца, огромную роль в воспитании и сохранении традиций играет мать.

На этапе создания постсоветского капитализма в России в 99 % случаев человек сражался за свой капитал, работал с утра до ночи, а потом валился с инфарктом или погибал в перестрелке в лихие девяностые. Когда там было заботиться о завещании?

Цивилизованный подход к решению проблем наследования формируется прямо сейчас.

Комментарий Олега Фурсова, юридического консультанта по защите капитала:

«В западной практике эффективными инструментами защиты активов являются трасты и семейные фонды (foundations). В основе трастов лежит англосаксонская система права, в основе семейных фондов – континентальное право. Эти структуры применимы для оформления в собственность и передачи активов, находящихся за пределами Российской Федерации. Траст создается не только для обеспечения наследования активов, но и для передачи наследства. По моим наблюдениям, примерно 5–6 лет назад клиенты стали использовать трасты и семейные фонды и для этой цели».

С каждым годом все большее количество людей серьезно занимаются этими вопросами, и наверное, многие уже разбираются в этом лучше меня. Я могу говорить лишь о своем личном опыте, не претендуя на абсолютную истину, которой все равно нет.

Один из способов передачи наследства, применяемый во всем мире давно и лишь в последнее время взятый на вооружение российскими бизнесменами, – это траст.

Большинство специалистов рассматривают вопрос создания траста преимущественно с налоговой и правовой точки зрения. Я же вкладываю в работу с трастом еще и определенную психологическую концепцию, которая может стать гарантией будущих позитивных отношений между наследниками. Проще говоря, семейные трасты могут способствовать сохранению именно семейных традиций, если хотите – бренда семьи, поддерживая центростремительные силы внутри родового клана. И наоборот, отсутствие такой концепции в некоторых случаях может привести к тому, что наследники станут кровными врагами в борьбе как за наследство, так и за трактовку положений траста. Сейчас, когда мои старшие дети уже выросли и появились новые, я собираюсь редактировать концепцию ведения дел в своем трасте, так как еще несколько лет назад мои представления были несколько иными. Подобные доработки всегда уместны, так как в процессе жизни все меняется – и мы сами, и наши дети, и окружающий мир…

50 % предпринимателей хотят, чтобы в будущем их компаниями управляли дети, а другие 50 % доверят свое дело специалистам-менеджерам. Но активы-то в любом случае должны достаться детям. По-моему, все очень просто: сделай так, как хочет ребенок. Хочет управлять бизнесом – передай ему бизнес, не хочет управлять – передай активы.

Главное в деле воспитания – умение слушать и чувствовать своего ребенка. У большинства родителей есть желание дать детям все самое лучшее, вопрос в другом – что будет самым лучшим именно для ребенка? Ведь кто-то мечтает полететь в космос, а кто-то – покорять спортивные вершины.

Мои знакомые, весьма состоятельные люди, дали своему сыну возможность реализовать мечту, и он достиг огромных успехов в одном из водных видов спорта. Родители дали ему разностороннее образование, перед ним были открыты все пути, но он захотел несколько лет посвятить именно спорту – объездил весь мир в погоне за ветром и волной, и вершиной его успехов стала победа в мировом чемпионате. Сейчас этот юноша пробует себя в музыке. И он благодарен родителям за то, что они дают ему шансы пробовать себя в разных сферах, не ограничивая только одним занятием – ведением бизнеса.

Конечно, всегда есть риск того, что при неправильном ведении дел наследники могут за два поколения, а то и раньше, потратить капиталы, накопленные отцом, и примеров тому множество. Для решения этой проблемы на Западе существуют проверенные временем методы управления семейным делом – системы семейных фондов и трасты с четким алгоритмом использования активов, где прописаны правила на все случаи жизни. Например, если в бизнесе есть завод – им руководит управляющая компания, а наследники ежемесячно получают суммы, необходимые для комфортного проживания, кроме того, им выделяются обязательные средства на образование и лечение.

Создание конкретного алгоритма управления трастом зависит от политики того, кто передает наследство. Уоррен Баффет, например, из $60 млрд своих капиталов $59 млрд передал в благотворительные фонды, а $1 млрд завещал детям и внукам – это очень много и хватит на несколько поколений. Но надо так прописать использование этих средств, чтобы не лишить наследников стимула развиваться и уметь самим зарабатывать деньги.

Комментарий Олега Фурсова, юридического консультанта по защите капитала:

«Бизнесмены аккумулируют деньги там, где им удобно. Львиная доля активов отечественных предпринимателей находится не в России. К сожалению, очень часто они рассматривают Россию как место, где на свой страх и риск можно сделать деньги, но хранить капиталы на родине не хотят. И это понятно: наши законы работают не в полной мере, есть проблемы с правоохранительной и судебной системами. Капиталы уходят оттуда, где есть какие-то риски – политические, правовые и пр. В каждой стране своя ситуация, свои причины, по которым оттуда уходят активы. В России страховка от государства в случае банкротства банка – 700 000 руб., и это не окупит потерь, если у тебя пропадут миллионы».

К сожалению, в нынешней российской системе наследования нет защищенности – суды необъективны, правовое государство весьма условно, общество только называется демократическим. Потому я не доверяю этой системе, но и сражаться с ней не хочу – это будет постоянное поле боя. Все крупные компании, все наши олигархи держат свои активы и акции за рубежом – в экономической зоне офшоров, поскольку в России – то рейдеры, то силовики, то налоговые поборы.

Оформление наследства через траст – это частный случай вопроса защиты активов. Если говорить о безопасности и сохранности капитала, чтобы было что передавать потомкам, то существует понятие диверсификации активов: средства надо вкладывать не только в бизнес, но и в различные виды недвижимости, предметы искусства, акции разных компаний и пр. Весь этот диверсифицированный портфель складывается в безопасном месте – надо выбрать ту страну, где устраивает налоговая политика и обеспечена защита капитала, и там составить завещание в соответствии с местными законами.

На мой взгляд, такие вещи, как выбор страны для места жительства, не влияют на вопрос передачи наследства. Может, я в Бразилии захочу пожить – там солнце, там весело. Но это никак не связано с тем, где находится моя собственность и где мой траст.

Россия – прекрасная страна с прекрасными возможностями для бизнеса, только хранить свои капиталы здесь небезопасно.

Комментарий Олега Фурсова, юридического консультанта по защите капитала:

«Наиболее продвинутые частные банки, пытаясь построить доверительные отношения с клиентами, предлагают программы воспитания наследников. Они вовлекают молодое поколение состоятельных семей в процесс повышения финансовой грамотности и обучения навыкам управления большими деньгами. Специалисты-практики читают лекции о том, как сформировать тот или иной портфель, как диверсифицировать средства и управлять семейными активами».

Для ведения своего бизнеса и передачи активов по наследству я выбрал схему траста, которая определяет регламент использования капитала. Члены моей семьи должны иметь гарантии обеспечения на случай болезни, учебы. Есть определенная часть средств, которая обязательно должна достаться внукам (чтобы дети не потратили все наследство). По условиям контракта, по достижении наследниками определенного возраста траст, по мере того как они взрослеют, набираются опыта, заводят семью, открывают новый бизнес и т. д., предоставляет им все большую и большую свободу. В 20 лет дать человеку много денег – это большой риск, в 30 лет – риск значительно меньше, а в 40 он уже сам может возглавить управление компанией. Все очень индивидуально, и эти рычажки взаимодействия со своей семьей каждый владелец капитала настраивает сам, зная особенности своих наследников. Но в общих чертах схема трастового управления семейными активами работает именно так – она базируется на том, чтобы создать страховку на жизнь следующих поколений.

Надо заметить, что содержать такую структуру – дело недешевое. Проблемы сохранения активов и бизнеса возникают на определенном финансовом уровне: если твоих денег хватает, чтобы обеспечить безбедную жизнь нескольких поколений наследников, тогда имеет смысл создавать систему траста. То есть если показатели материального состояния позволяют подумать о будущем, приглашаются профессиональные юристы для создания траста в странах с безопасной для бизнеса юрисдикцией. Например, есть английские трасты. Они построены по такому принципу: минимизируются налоги, завозятся активы, траст становится их владельцем; указываются бенефициары – дети, жены, родственники. Создается устав, в котором прописывается регламент использования средств, нанимается управляющий трастом, который должен следить, чтобы соблюдались все условия устава. Одним словом, это серьезный юридический процесс и сложный механизм взаимодействия различных структур.

Комментарий Олега Фурсова, юридического консультанта по защите капитала:

Передача активов в управление траста – это не только прогрессивный, но и мужественный поступок, который до настоящего времени встречается достаточно редко среди состоятельных людей. Это фактическая передача активов в собственность и под управление трастовому управляющему, то есть другому лицу. Конечно, в трастовом договоре прописано, что вся деятельность управляющего трастом осуществляется в интересах учредителя и его наследников. Но учредитель траста теряет возможность влиять на судьбу переданных в траст активов. Так работает классическая схема, но трастовая система приспосабливается к потребностям клиентов, в том числе и российских. И возникает компромиссная схема – с возможностью учредителя контролировать управление переданными им в траст активами.

Я убежден, что навязывать детям свои идеи и ждать, что они с юных лет будут готовы серьезно заняться семейным бизнесом, неправильно. Если мой сын или дочь захотят работать вместе со мной в компании, я буду только рад и при жизни свободно передам им бразды правления, если пойму, что у них все хорошо получается. Но вполне вероятно, что к решению возглавить бизнес они не придут никогда или примут его, когда меня уже не будет, и поэтому в уставе траста прописана возможность управлять компанией при достижении наследниками определенных успехов и определенного возраста.

Например, мой сын может получить наследство и в дальнейшем никогда не появиться на заводе или в банке. Ему самому должно быть интересно заниматься этим бизнесом, а чтобы почувствовать интерес, надо повышать уровень своей квалификации. И здесь важно правильно выбрать образование. На мой взгляд, оно должно быть максимально широким и универсальным и прежде всего упор должен быть на точные науки. Математика развивает логический аппарат, методологию, алгоритм мысли. Поэтому на первых курсах надо освоить точные науки, а потом уже добавлять гуманитарные, и не наоборот. Я хочу дать сыну возможность изучения разных наук, которые расширят его горизонты при выборе пути. Сейчас ему нравится очень многое – и музыка, и живопись, и литература. Главное, что у него и его друзей есть светлые интересы, желание учиться и узнавать новое.

При этом надо понимать, что после обучения даже в самом лучшем университете мало кто сможет сразу организовать свое дело. Это непростой путь – стать бизнесменом.

Сначала надо поработать менеджером, показать, на что ты способен. И если сын, не имея практического опыта, попросит у меня миллион для создания бизнеса, я не дам его сразу. У него нет никаких преимуществ перед другими людьми, которые приходят в банк просить средства под различные проекты. У него есть лишь одно преимущество – я могу дать ему ценные советы относительно того, как делать бизнес.

Иван Кузнецов, бизнесмен, вице-президент банка «Таврический»

Только бизнес – ничего личного

Чтобы сохранить свое состояние и в будущем передать его наследникам, структурировать его необходимо в настоящем[32].

После экономических кризисов бизнесмены понимают, насколько уязвимы их капиталы. Кто-то пострадал от недобросовестных партнеров, кому-то «повезло» стать объектом пристального внимания со стороны государственных органов. Риски у каждого свои, но они есть у всех. Людей в последнее время все больше интересует правильное оформление активов, гарантируюее конфиденциальность и безопасность, построение структуры, помогающей законно уменьшить налогооблагаемую базу и прописать процедуру передачи капитала по наследству. Все эти вопросы решаются за счет грамотно выстраиваемой многоуровневой системы, венцом которой является траст или фонд. На Западе такие инструменты управления капиталом давно уже доказали свою эффективность.

Но их специфика, в частности передача прав собственности на имущество трасту или фонду, для многих российских бизнесменов остается непреодолимым психологическим барьером. Офшорные компании для них более простой и понятный механизм. Но долго ли еще будет работать этот инструмент? По мнению экспертов, офшорная ширма с каждым днем становится все прозрачнее, а главное, она не решает стоящих перед собственниками капиталов ключевых задач – сохранения конфиденциальности, защиты активов и передачи их наследникам, выбранным владельцем. Принятие законов, напрямую связывающих владельцев офшорных компаний и их владельцев, – лишь вопрос времени.

С 2009 г. начался активный процесс создания трастов и семейных фондов российскими бизнесменами. Понимая преимущества, которые дают эти механизмы, отечественные предприниматели стараются структурировать активы личные и бизнес-активы.

Как показывает практика, россиянам ближе фонд. Во-первых, это юридическое лицо, что более понятно и привычно для нашего восприятия. Во-вторых, учредитель или его доверенное лицо может входить в Совет фонда, контролируя процесс управления активами. Возможностей сделать это в классическом трасте – меньше. Однако оба эти инструмента созданы не для отъема собственности, а для ее защиты.

Российские бизнесмены, создавая структуру для управления бизнесом, как правило, предпочитают оставлять за собой более широкие полномочия, чтобы по мере необходимости принимать оперативные решения и контролировать деятельность управляющего, ведь он может просто не знать специфики отрасли, в которой работает компания.

Выбирая между трастом или фондом, необходимо учитывать юрисдикцию нахождения активов. Если компания или недвижимость находятся в юрисдикции англосаксонского права – common law, то здесь более привычен и понятен механизм траста. Фонд же базируется на континентальном праве – civil law.

Из опыта работы знаю, что многие бизнесмены дают родным очень дозированную информацию о том, чем владеют. Поэтому в случае внезапной смерти главы семьи его близкие могут и не узнать, что помимо основного бизнеса он владел еще парой «газет, пароходов». Поэтому плохо оформленное имущество будет, скорее всего, потеряно для семьи и наследников благодаря недобросовестным партнерам. И траст и фонд позволяют застраховаться от подобных проблем.

Российские законы дают претендентам на наследство много оснований оспорить волю завещателя. Причем в нашей стране законодательство о наследовании распространяется и на активы, заведенные в офшорную компанию, которая была учреждена наследодателем. Нередко это приводит к тому, что наследство переходит в чужие руки, а интересы дорогих завещателю людей оказываются неучтенными.

В трасте и фонде вопросы наследования прописаны однозначно и не подлежат иной трактовке. Только учредитель структуры вправе решать, кто, что и в каком объеме получит после его смерти.

Олег Фурсов, юридический консультант по защите капитала

Траст для решения проблем, связанных с наследованием

При помощи траста реализуются конкретные цели основателя:

– предотвращение дробления собственности учредителя при наследовании его имущества;

– предупреждение возникновения разногласий по наследству;

– сохранение и преумножение семейной собственности для следующих поколений;

– использование особых мер защиты интересов несовершеннолетних или недееспособных наследников;

– предотвращение принудительного наследования;

– расширение гибкости при распоряжении имуществом.

Передача имущества в траст позволяет учредителю предотвратить раздел состояния между наследниками, которые вместо части имущества получают лишь право на доход от его использования. Для того чтобы траст выполнял данную функцию, он должен быть безотзывным и долгосрочным (или вечным).

Имущество, переданное в траст, не включается в наследственную массу, а все споры «наследников по закону» ограничиваются лишь теми видами собственности, которые не были переданы в траст.

Передача имущества в траст позволяет защитить интересы недееспособных членов семьи учредителя. Трастовый договор может включать любые условия, касающиеся сроков и форм выплаты бенефициарам причитающихся им доходов.

Законодательства целого ряда стран ограничивают возможности наследодателя по распоряжению имуществом. Так, независимо от содержания завещания, определенные категории наследников по закону могут претендовать на долю наследуемого имущества. К таким категориям обычно относятся несовершеннолетние или нетрудоспособные дети наследодателя, нетрудоспособные супруги, родители и иждивенцы наследодателя. Кроме того, наследственное право в конкретной стране может нормировать дополнительные преимущества одних категорий наследников по сравнению с другими. Траст, учрежденный в стране, не признающей принудительного наследования, позволяет избежать подобных осложнений. При соблюдении соответствующих правил и процедур в ряде случаев учредителю траста удается полностью устранить возможность принудительного наследования имущества наследниками по закону[33].

«Бежит российский капитал, уходит иностранный капитал…»[34]

– Да здравствует наш суд – самый гуманный суд в мире!

Из кинофильма «Кавказская пленница»

Сложности с исполнением законов по защите собственности приводят к тому, что большинство западных инвесторов и российских предпринимателей, не желая рисковать, предпочитают хранить свои активы вне России. Возможно ли изменить эту ситуацию, каково ее влияние на российскую экономику?

Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики: Заместитель министра экономики Андрей Клепач сказал, что отток капитала из России продолжается с той же интенсивностью – от $3 до $5 млрд в год (данные за июль 2012 г.). Экономика не может расти без инвестиций, а инвестиции – это и есть тот капитал, который из страны бежит. Бежит российский капитал, уходит постепенно иностранный капитал. И причины этого понятны – бизнес не может развивать свои проекты, не понимая, кому будут принадлежать его результаты.

Капиталы уходят, потому что суды не судят справедливо, нет всеобщего равенства перед законом, правоохранительные органы охраняют не правые, а корыстные интересы чиновников и самих себя. Это и есть ключевая проблема российской экономики. И если эту ситуацию не поменять, то будущее ее будет очень печальным.

Михаил Соколов, политический обозреватель радиостанции «Свобода»: Но поменять ее быстро невозможно, потому что то, что вы описываете, происходит уже, наверное, последние 4–5 лет.

Сергей Алексашенко: Постепенное ухудшение началось с 2003 г., с ареста Лебедева и Ходорковского. Очевидное наступление власти на бизнес началось не только на федеральном уровне, оно транслируется и вниз.

Михаил Соколов: Да, везде в регионах есть свои Ходорковские.

Сергей Алексашенко: Да, у которых можно что-то отобрать. И я считаю, что на ухудшение ситуации ушло 9–10 лет, а улучшать, чтобы выйти на тот же уровень доверия, понадобится лет 15–20. У бизнесмена мозги по-особому устроены: ему все равно, где вкладывать деньги, где развивать свой бизнес, он может это делать в России, Америке, Германии, Болгарии…

Михаил Соколов: Но он выбирает, где удобнее.

Сергей Алексашенко: Да. Но когда он понимает, что там, где удобнее, уже невозможно, потому что его права на собственность не защищаются, он уходит в следующую по удобству страну. И если он ушел в другую страну, основал там свой бизнес, запустил свои бизнес-проекты, обратно его перетащить будет безумно тяжело.

Михаил Соколов: Но не все же уходят в проекты – многие уходят, как говорится, «на пенсию», вкладываются в какие-то активы…

Сергей Алексашенко: Это еще хуже, потому что это означает, что те креативные люди, бизнесмены, которые, по идее, должны создавать добавленную стоимость, говорят: «Да не хотим мы ее больше создавать, устали. Мы хотим отдохнуть. Положу на депозит, сам – на острова, куплю яхту и самолет». И попробуйте вы его с этих островов потом вытащить.

Какой у него стимул ехать с островов в холодную, сырую Москву с вечными автомобильными пробками, федеральными властями, которые никак не могут договориться…

Михаил Соколов: А если подумать за власть? Можно было бы в краткосрочной, как говорил Егор Тимурович Гайдар, перспективе дать несколько позитивных сигналов бизнесу?

Сергей Алексашенко: Да, можно сделать символические шаги. Но они не приведут к радикальному изменению ситуации. Я считаю, что самым сильным символическим шагом было бы освобождение Лебедева, Ходорковского и всех людей, кто проходил по делу ЮКОСа. Это было бы действительно символическим шагом.

Понятно, что собственность им никто не вернет, что потерянные годы, которые они отсидели в тюрьме, назад не вернешь. Но с точки зрения бизнеса, с точки зрения человеческой – это был бы символ. К сожалению, время символов ушло…

И как сделать так, чтобы суды начали судить по закону, по справедливости? Нет простого решения. Я не знаю, как реально реформировать российскую судебную систему, где все суды…

Михаил Соколов: …часть вертикали?

Сергей Алексашенко: Хуже. Если бы они были частью вертикали, было бы проще. Они, к сожалению, часть системы так называемых правоохранительных органов, которые охраняют не право и не граждан, а чьи-то корыстные интересы. Они с ними «спелись» и их интересы защищают.

Офшоры стали опасны…

– И никакой уголовщины – кодекс мы должны чтить!

Из кинофильма «12 стульев»

Вопрос: На какую долю в наследстве может рассчитывать супруг наследодателя?

Ответ: Супруг наследодателя имеет право на половину всего имущества, приобретенного во время брака, а также на свою долю в наследстве (Гражданский кодекс РФ. Ч. 3).

Кодекс Наполеона[37]

Моя истинная слава – не в том, что я выиграл 40 сражений: одно Ватерлоо зачеркнуло их все. То, что будет жить вечно, – это мой гражданский кодекс.

Наполеон Бонапарт

Золушка – бизнес-вумен

Битва Маршаллов, или Юридические казусы с решением наследственных споров в Америке

Вы лучше поучились бы у нее искусству плетения интриг. Уж как она вязала, до сих пор никто развязать не может!

Из кинофильма «31 июня»

Война за это наследство длилась более 15 лет, состояла из сотен слушаний с участием шести судов, включая Верховный суд США, побудила вмешаться администрацию президента Джорджа Буша и привлекла внимание ведущих медиаконцернов обоих полушарий. Это и неудивительно: на кону был $1,6 млрд. Никто из основных участников тяжбы не дожил до ее завершения: и ответчик, и истица, и ее сын – все трое умерли при загадочных обстоятельствах в течение девяти месяцев.

Эта война произросла из странного брачного союза. Единственное, что, при всей несхожести жизненного пути и разнице в возрасте 62 года, объединяло его участников, была мировая известность, которую они успели снискать.

Джеймс Говард Маршалл (1905–1995) – нефтяной и газовый магнат, американская легенда, воплощение духа свободного предпринимательства. Вики Линн Маршалл (1967–2007) – вдова магната, супермодель журнала Playboy, известная всему миру как Анна Николь Смит.

Выходец из состоятельной пенсильванской семьи, Джеймс Говард Маршалл окончил юридический факультет элитного Йельского университета и какое-то время даже читал там курсы по вопросам завещаний и трастов, затем работал в администрации Трумана, отвечая за производство и поставки бензинового топлива, и наконец посвятил себя целиком нефтегазовому бизнесу. Вершина карьеры Говарда – инвестирование в «Кох Индастриз» (Koch Industries) в 1950–1960-е гг. ХХ в. С филиалами в 70 странах мира, общим штатом 70 000 человек и годовым доходом $98 млрд только на американском рынке, «Кох» сегодня является одним из лидеров нефтехимической и энергетической промышленности и второй крупнейшей закрытой акционерной компанией в США.

От первого брака у Говарда Маршалла было двое сыновей – Говард (р. 1936) и Пирс (1939–2006). Старший сын, Говард, был лишен наследства из-за деловых разногласий по поводу будущего компании «Кох». Младший стал главным наследником финансовой империи отца. О Пирсе Маршалле известно немногое: закончил военную академию, служил во флоте, работал в компаниях Говарда, но заметного следа в истории американского предпринимательства не оставил, пребывая в тени знаменитого отца.

Вторая супруга Говарда умерла, не оставив потомства. Но уже за несколько лет до ее кончины тот стал активно брать под свое покровительство хорошеньких стриптизерш. Одной из них стала Анна Николь Смит.

Жизнь этой девушки из Техаса легкой не назовешь: отсутствие отца, жесткая мать, шестеро детей в семье. Школу Анна бросила, не сумев закончить 9-й класс, а в 17 лет родила ребенка. Работала официанткой, продавщицей, но ее зарплаты не хватало, чтобы прокормить себя и ребенка. Отчаявшись, она пошла работать в стрип-бар где и встретилась с Говардом Маршаллом. Ей было 24, ему – 86, и он был самым богатым человеком в штате Техас. Говард сразу проникся симпатией к девушке и долгое время осыпал ее дарами в виде ювелирных украшений и наличных. Бюджет ухаживания составлял около $2 млн в год (итого за 4 года общения – $8 млн).

Принимать предложение руки и сердца от дряхлеющего олигарха Анна не спешила. Она упорно шла к американской мечте: брала уроки в школе моделей, пробовала силы в «плейбоевском» кастинге. В 1993-м стала моделью года, после чего начала рекламировать джинсы Guess и сниматься в кино. В первый же сезон своей работы в великом мальчишеском журнале Анна заработала $22 млн. На пике этого успеха она и приняла подношение очередного обручального кольца от человека, годившегося ей в прадедушки. Не последнюю роль здесь сыграл тот факт, что здоровье Маршалла резко ухудшилось. В июне 1994 г. молодые сыграли скромную свадьбу, а с января Говард редко покидал больничную койку. В мае 1995 г. в возрасте 90 лет он скончался.

Говард был юристом и к вопросам наследования относился серьезно. Задолго до своей смерти он создал прижизненный траст (living trust) – особый фонд доверительного управления, который стал собственником львиной доли его состояния и наследственной массы. Управляющим и бенефициаром был он сам. Активы, помещенные в траст, давали регулярный доход, коим Говард пользовался при жизни. Значительная часть активов траста представляла собой акции компании «Кох», неуклонно возраставшие в цене. В соответствии с планом управления наследственной массой, после смерти Говарда права пользования переходили к младшему сыну, Пирсу Маршаллу. Кроме того, Говард оставил завещание, распределяющее второстепенные компоненты своего имущества. Ни в плане управления, ни в завещании имя Анны не упоминалось, о чем она, пока муж был жив, с гордостью сообщала во всех интервью – мол, не из-за денег замуж вышла, а исключительно по зову сердца, – подчеркивая, что сама легко зарабатывает миллионы и может позаботиться о себе и своем сыне.

Так что формально супруг оставил Анне только свою фамилию (что называется, «по паспорту» она стала Вики Линн Маршалл) и преподнесенные ранее презенты. Но после смерти мужа позиция Анны в отношении бескорыстной природы своего брака поменялась, и была представлена новая версия произошедшего: предложение женитьбы со стороны Говарда было подкреплено многочисленными обещаниями сделать так, чтобы и она, и ее сын Дэниел были обеспечены на всю жизнь. Чувства чувствами, но какая нормальная женщина с ребенком не думает в наше время о материальной стороне? Анна говорила теперь прессе, что фразы типа «финансовая составляющая отношений ее не интересует» произносились ею только по пиарным соображениям, ибо нужно было как-то ответить недоброжелательным журналистам. Она утверждала, что Говард был готов создать специальный траст с активами на сумму $800 млн, что составляло половину его состояния, и сделать ее единственным бенефициаром, что он выполнил бы свое обещание, если бы не мошенничество, совершенное Пирсом вкупе с семейным адвокатом Маршаллов.

Бросившись в погоню за счастьем, Анна представила в Техасский суд по наследственным делам иск, требуя пересмотреть план управления наследственной массой покойного, а также наказать Пирса Маршалла. К иску присоединился третий Маршалл, старший сын покойного, желавший получить свою долю состояния отца. Пока в Техасе бились над этим делом, в Калифорнии под эгидой системы федерального судопроизводства разворачивалось параллельное и куда более увлекательное действие. Чтобы оценить его, необходимо понимать, как устроена американская судебная система.

В ее основе лежит принцип двоевластия, на котором построены США. Каждый штат – независимая политическая единица со своим правительством, системой нормативных актов, конституцией и судебными институтами. В юрисдикцию местных судов, судов штатов входят вопросы, связанные с системой местного законодательства, затрагивающего все основные аспекты гражданского и уголовного права. Суды, занимающиеся вопросами семейного права или наследования, обычно выделяются в самостоятельные единицы. В юрисдикцию федерального права входят вопросы, связанные с федеральным правом и федеральной конституцией. Американская юридическая ментальность позволяет найти элементы федеральной конституционности чуть ли не в любом деле, включая тяжбу с подрядчиком и расписание школьного дня. Кроме того, федеральный суд может рассмотреть дело по вопросу местного права (например, обычный развод) при условии, если истец и ответчик живут в разных штатах. Взаимодействие федерального и местного права – увлекательнейшая тема, которой посвящены сотни монографий и которая является предметом сложнейших судебных разбирательств. Объявление же банкротства традиционно находится в сфере федерального права и рассматривается специальными федеральными судами по делам о банкротстве, в один из которых и обратилась Анна.

Суд по делам банкротства признал Анну неплатежеспособной, но еще до того, как он это сделал, в судебный процесс вторгся Пирс Маршалл. К тому моменту старая неприязнь пасынка к мачехе, которая была моложе его почти на тридцать лет, переросла в открытую ненависть. Заявив о своем намерении судить Анну за клеветническое обвинение в том, что он якобы совершил мошенничество и лишил ее полагающейся доли наследства, Пирс потребовал уменьшить сумму аннулированных долгов на столько, сколько потребуется на выплату возможной компенсации ему за ущерб от клеветы. Сей, казалось бы, предусмотрительный, но чересчур меркантильный шаг стал роковой ошибкой, ящиком Пандоры, превратившим дело о наследстве Маршалла в юридический кошмар, длившийся до 2011 г. Мораль этого кошмара проста: излишняя предусмотрительность иногда опасней недосмотра.

Итак, Анна, точнее, ее адвокатская команда (сама она, как и Пирс, плохо представляла, что происходит в суде), не растерялась и на креативный ход Пирса ответила еще креативнее. В рамках процесса по банкротству они выдвинули ответный иск, обвинив Пирса в противоправном вмешательстве в отношения между Анной и ее покойным мужем, а также в срыве планов последнего по созданию траста в пользу Анны. «А какая связь между банкротством и противоправным вмешательством?» – может спросить неискушенный читатель. Ответ будет прост: «Никакой». Но механизм американского судопроизводства таков, что в гражданском суде ответчик имеет право на любой встречный иск, в том числе и не имеющий отношения к претензии истца.

Однако банкротство – дело специфическое, и у многих экспертов возникли сомнения, может ли суд по делам банкротства рассматривать встречные иски, не имеющие отношения к сути вопроса. Как в конце концов выяснилось, сомнения эти были более чем оправданными. Рассмотрев доказательства, представленные Анной, и выслушав показания свидетелей, суд по делам банкротства постановил: (1) признать, что Пирс Маршалл совершил противоправное вмешательство и тем самым сорвал создание траста в пользу Вики Линн Маршалл, то есть Анны Николь Смит, и (2) назначить последней компенсацию в размере $474 754 134, подлежащую выплате из наследственной массы покойного. Это случилось 29 декабря 2000 г.

Но сын олигарха и бывший военный не отчаивался. Он продолжал гнуть свою линию в Техасском суде по делам наследования и был с лихвой вознагражден за настойчивость. После нескольких лет предварительных слушаний и пятимесячного суда присяжные вынесли решение: документацию по управлению наследственным имуществом, включая траст, считать составленной в соответствии с последней волей покойного, без оказания ненадлежащего давления на него и без противоправного вмешательства в его отношения как с супругой, так и со старшим сыном, оба из которых не имеют прав на наследство, должным образом переданное основному наследнику, Пирсу Маршаллу. Кроме того, суд обязал старшего сына выплатить $35 млн своему брату за совершение по отношению к нему мошеннических действий.

Для бывшего моряка этот вердикт стал юридическим Трафальгаром, победой полной, хотя еще не окончательной. Дамокловым мечом над ним все еще висело постановление суда по делам о банкротстве, уполномочивающее Анну получить почти полмиллиарда из наследственной массы Говарда. И тогда он подал прошение на полный (de novo) пересмотр дела в вышестоящий суд, в данном случае – Федеральный окружной суд по округу Центральная Калифорния. Пересмотр de novo означает, что все начинается сначала, без оглядки на предшествующие решения. Соответственно, Анна опять выдвинула встречный иск о противоправном вмешательстве со стороны Пирса. В отличие от Техасского, Федеральный окружной суд справился с делом довольно быстро: недаром федеральные судебные инстанции имеют репутацию более эффективных по сравнению с местными. Изучив колоссальный объем материалов, судья вынес постановление, представляющее собой интереснейший 70-страничный документ, где самым подробным образом обсуждаются биографии Говарда Маршалла, членов его семьи и, конечно, Анны, а также интимные детали отношений между супругами. Написанное великолепным, живым языком, это постановление могло бы стать бестселлером… Автор не скупился в оценках: раскритиковав моральный облик Говарда за уклонение от налогов, oн охарактеризовал его вдову как человека немыслимо безграмотного, обладающего неумеренным аппетитом к деньгам, но при этом искреннего.

Подчеркнем: ни в суде по делам о банкротстве, ни в Федеральном окружном суде не оспаривалась правомерность завещания или плана управления наследственной массой. И то и другое было составлено по всем правилам. Для достижения цели была избрана иная стратегия. Анна утверждала, что: (1) муж обещал создать траст в ее пользу, переведя туда значительную часть состояния (по ее оценкам – половину), то есть осуществить акт дарения; (2) полагаясь на это устное обещание, она вступила в брачный союз с Говардом; (3) в результате противоправного вмешательства Пирса Маршалла осуществление акта дарения было сорвано. Теперь истица требовала компенсацию за неполучение обещанного дара.

В англо-американском праве устные договоры обычно имеют такую же исковую силу, как и письменные, и умышленное препятствование их выполнению противозаконно. Оставалось только доказать, что обещание о дарении было действительно дано, а противоправное препятствование действительно имело место. Федеральный окружной суд остался удовлетворен доказательствами, представленными адвокатами Анны, и, полагаясь на показания свидетелей, а также документальные материалы, весной 2002 г. пришел к выводу, что Говард Маршалл обещал создать траст в пользу своей жены и что Пирс, действуя в сговоре с семейным адвокатом Маршаллов, подделывая документы и искажая факты, систематически препятствовал созданию оного. Компенсация, определенная районным судом, была значительно меньше назначенной судом по делам о банкротстве, но все равно достаточно щедрой – возмещению подлежали фактические убытки в размере $44 292 767,33, отражающие стоимость акций компании «Кох», которые, с точки зрения суда, должны были быть помещены в траст для Анны, и штрафные убытки за злостные действия ответчика – в размере 100 % от фактических. Итого: $88 585 534,66, а также судебные издержки.

Таким образом, по всем компонентам иска Федеральный окружной суд пришел к выводам, диаметрально противоположным тем, к каким годом ранее пришли присяжные в Техасе. Кто же из них прав? Традиционно считается, что местные суды легче поддаются манипуляциям, более предвзяты по отношению к неместным жалобщикам и адвокатам, а местные судьи, избираемые локально, по принципу «кто кого знает», подчас менее компетентны, чем судьи федеральные, назначаемые в Вашингтоне. Думается, что в данном деле все эти факторы проявили себя в полной мере. Кроме того, версия событий, предложенная Анной, выглядит убедительно и фактически и логически. Действительно, каков был ее резон выходить замуж за умирающего человека, старше ее на шестьдесят с лишним лет, если бы он, как посчитал Техасский суд, не обещал ей значительной части своего состояния? К моменту свадьбы Анна уже сама зарабатывала миллионы, и подарки, пусть даже самые роскошные, вряд ли могли послужить ей хорошей мотивацией для вступления в брак, тем более что эти подарки продолжали поступать безотносительно к ее матримониальному статусу.

С другой стороны, для чего было Говарду Маршаллу предлагать ей руку и сердце столь настойчиво? С его точки зрения, Анна – после многих лет одиночества и разочарований – вернула ему интерес к жизни. Для него она действительно была, как это прозвучало в федеральных слушаниях, «светом жизни», ради которого не жаль было нескольких сотен миллионов.

Опыт этих исков учит нас многому. Во-первых, тому, что даже самый идеальный инструмент наследования может быть оспорен, если его работа ведет к нарушению чьих-либо прав. Во-вторых, тому, что в судах по-настоящему правового общества процесс установления легитимности оспариваемого инструмента не должен быть сведен к определению его аутентичности и соответствия юридическим стандартам: грамотное оформление документа создает презумпцию его правомочности, но эта презумпция может быть опровергнута дополнительными доказательствами. В-третьих, тому, что заключать важные договоры лучше в письменном виде и желательно при профессиональной юридической поддержке: жизнь Анны намного бы упростилась, если бы обещание Говарда создать траст в ее пользу было закреплено в письменном виде, например в виде двустороннего договора, по которому он бы обязывался этот траст создать, а она обязывалась бы вступить с ним в брак; взыскать ущерб за невыполнение такого договора было бы гораздо легче, чем доказывать факт противоправного вмешательства.

Итак, районный федеральный суд присудил Анне около $89 млн, что составляло «всего» 5,5 % от наследства Говарда. Казалось бы, не так много, и здесь можно было и остановиться. Но Пирс Маршалл решил продолжать войну, хотя, учитывая объем сумм, потраченных им в течение последующих девять лет на адвокатов, этот шаг вряд ли был оправдан финансово.

Продолжение происходило в форме апелляционного процесса, который ограничивается пересмотром теоретических, правовых ошибок (вопросов нарушения применения процессуального либо материального права) со стороны нижестоящего суда. Практические вопросы, то есть вопросы установления фактов, находятся в исключительной компетенции первичной инстанции и суда присяжных и апелляции не подлежат. Соответственно, ходатайства Пирса (а в ответ и Анны) о пересмотре предыдущего решения были основаны на предположительных ошибках, совершенных нижестоящими судами в отношении теоретических аспектов дела – главным образом вопроса о границах федеральной юрисдикции.

Апелляционная одиссея этого дела началась с Апелляционного суда по девятому округу, куда относится штат Калифорния. Команда Пирса представила три аргумента: (1) вопросы наследования лежат за пределами сферы федеральной юрисдикции, и потому решения и окружного суда, и суда по делам о банкротстве были ошибочны; (2) вопросы наследования не имеют прямого отношения к вопросам банкротства, и потому решение суда по делам о банкротстве было ошибочно; (3) претензия по вопросу противоправного вмешательства уже была рассмотрена и отклонена местным судом, имеющим в данном случае приоритетный статус, и потому решение Федерального окружного суда было ошибочным.

В декабре 2004 г. Апелляционный суд постановил, что первый из этих аргументов правомерен, и, соответственно, отменил решения обеих нижестоящих федеральных инстанций. Придя к такому выводу, суд – по соображениям логики, а может, стремясь к оптимизации рабочего времени, – решил не рассматривать оставшиеся два аргумента. Если бы он поступил иначе, это сократило бы лет на шесть с половиной дальнейшее судопроизводство.

Настала очередь адвокатов Анны продемонстрировать характер, и они подали апелляцию в Верховный суд США, доказывая, что окружной суд ошибся, что вопросы наследования на самом деле не исключаются из сферы федеральной юрисдикции и, стало быть, обе нижестоящие инстанции имели право рассматривать иск о противоправном вмешательстве. Более того, ее адвокатам удалось привлечь к этому делу внимание администрации Джорджа Буша, которая подключилась к апелляции в качестве общественного наблюдателя.

В мае 2006 г. девять верховных судей вынесли единогласное решение: вопросы о наследовании находятся в сфере федеральной юрисдикции, и, соответственно, постановление окружного суда, отменяющее постановление нижестоящих судов, отменяется. Это решение привлекло колоссальное внимание журналистов не только из-за одиозного характера истицы, но и из-за поддержки, оказанной ей администрацией президента. Телевидение и газеты преподнесли это как выдающуюся победу Анны на пути к наследству. Ее адвокаты не упустили возможности набить себе цену, сбив далекую от юриспруденции белокурую звезду с орбиты реальности. Безусловно, победа имела место, но сама по себе она еще ничего не значила: теперь Пирс мог повторно обратиться все в тот же окружной суд с ходатайством о рассмотрении двух нерассмотренных аргументов. Но Анна уже считала себя без пяти минут наследницей миллионов покойного Маршалла и потешалась над незадачливым Пирсом. Знала бы она, что и ей, и ее сыну, и ее противнику оставалось жить считаные месяцы.

Пирс скончался уже в июне. Ему хорошо удавалось скрывать от журналистов свою жизнь, а смерть удалось скрыть еще лучше. Стало известно лишь то, что наступила она от «скоротечной инфекции», но скупость информации только усилила загадочность. Пожалуй, в XVIII в. такая формулировка и не вызвала бы подозрений, но что за инфекция может отправить на тот свет человека, которому были доступны все госпитали и все методы лечения? Самое поразительное, что формулировка эта, достойная научно-фантастического фильма о секретных биолабораториях, всех почему-то устроила. В прессе, правда, промелькнули сообщения о том, что ФБР подозревало Анну в организации убийства с целью расчистить путь к наследству, но доверия они не вызвали: в конце концов, после смерти Пирса все его имущество перешло его жене и детям, на жизнь которых никто не покушался.

7 сентября у Анны родилась дочь Данниелинн. K тому моменту она жила на Багамах со своим бойфрендом адвокатом Говардом К. Стерном. Сын Анны, Дэниел, прилетел навестить мать и посмотреть на новорожденную сестренку. 10 сентября его нашли мертвым в гостевых номерах больницы, где лежала Анна. Смерть наступила от сочетания несовместимых лекарственных препаратов, среди которых были антидепрессанты и средства от наркотической зависимости. Насколько было установлено, ранее Дэниел антинаркотических препаратов не принимал.

Смерть сына совсем подкосила Анну. В феврале 2007 г. она вместе со Стерном, а также телохранителем и несколькими друзьями прилетела в район Большого Майами. 7 февраля она весь день провела в постели с температурой 40, вызванной то ли гриппом, то ли еще чем, а 8 февраля умерла. Официальной причиной смерти опять были объявлены передозировка и сочетание несовместимых лекарственных препаратов. Ситуация, при которой в течение пяти месяцев сын и мать умирают по одной и той же причине, а полицией исключаются и суицид и убийство, выглядит абсурдной. И хотя доля абсурда в жизни Анны значительно превышала среднестатистические нормы, думается, что и она, и ее сын ушли из жизни по собственному почину – возможно, в состоянии наркотического опьянения. Руководствуясь этическими соображениями, Стерн, человек опытный в таких вопросах, нашел способ преподнести обе смерти как несчастный случай.

Но и после смерти Анны Николь Смит ее судебные мытарства не закончились. Во-первых, составной частью наследной лихорадки стал нашумевший иск на установление отцовства Данниелинн, которая потенциально могла стать владелицей сотен миллионов покойного олигарха. В багамский суд (таким образом, дело о наследстве приняло международный оборот) были представлены петиции самого Говарда Смита, затем фотографа Анны и мужа одной именитой голливудской актрисы, каждый из которых утверждал, что он-то и является отцом пятимесячного ребенка. Три официальных кандидата, не считая нескольких неофициальных! Кроме того, на опекунство девочки претендовала мать Анны, с которой та не общалась последние десять лет. В конце концов после проведения генетической экспертизы отцовские права были закреплены за фотографом.

Во-вторых, окружной суд приступил к рассмотрению апелляции уже покойного Пирса на решение нижестоящих судов, вынесенное более десяти лет назад в пользу умершей Анны. Было в этой схватке покойников нечто демоническое. Если у homo soveticus’a помимо полагающегося физического тела было еще и бумажное тело, определяющее его существование в мире советского сюрреализма, то homo americanus обладает телом юридическим, которое живет своей отдельной жизнью, продолжающейся после исчезновения тела физического. Юридическое тело может судить и быть судимо, иметь банковские счета, производить финансовые операции, получать и выплачивать ссуды и многое другое.

Решение окружного суда, вынесенное в марте 2010 г. – более чем через три года после смерти всех участников процесса, – было достаточно предсказуемым. Сделав то, чего они не сделали шестью годами ранее, судьи рассмотрели оставшиеся два аргумента против решений нижестоящих судов и признали, что оба аргумента верны. Таким образом, было еще раз отменено постановление районного суда, присудившего Анне $89 млн, а с ним и постановление суда по делам банкротства, признавшего за ней право на без малого полмиллиарда. В июне 2011 г. Верховный суд США подтвердил правомерность выводов окружного суда.

Таким образом, в деле о наследстве Говарда Маршалла, длившемся более 15 лет и стоившем немыслимых восьмизначных сумм, была поставлена жирная последняя точка. Война была закончена, все ее участники покинули сей бренный мир. Вся наследственная масса Говарда (после вычета юридических расходов) досталась вдове Пирса и их детям. Завершилась и долгая погоня Анны Николь Смит за счастьем. Среди прочего мотивацией Анны в этой погоне было желание обеспечить будущее своих детей. В результате дочь ее осталась без матери, а сын умер. На момент смерти Анны стоимость ее имущества составляла $700 000 (главным образом в виде недвижимости за вычетом ипотеки), но и эти деньги, скорее всего, ушли на адвокатов. Правда, остался долг в $300 000 налоговой службе.

Имела ли Анна право на долю наследства, оставленного супругом? Скорее всего, да. Стоила ли эта доля изнуряющей судебной войны и обманутых ожиданий? Конечно нет. Конституционность США основана на замечательном праве граждан стремиться к счастью, но она, увы, не гарантирует получения этого счастья.

Леонид Сторч, юрист

Завещания в бутылке

Порой в поисках своих наследников завещания, запрятанные в бутылки, плывут по морям и океанам…

В 1942 г. у восточных берегов Австралии пропал небольшой катер. Семь месяцев спустя недалеко от Сиднея была найдена бутылка с запиской владельца катера Гарольда Дугласа: «Если эта бутылка будет найдена, передайте, пожалуйста, записку моей жене Христиане Дуглас, Пойнт-Пайпер, г. Сидней. Конечно, ты удивишься, узнав, что произошло со мной. Отказал мотор – меня вынесло в открытое море. Прощай!»

К записке было приложено завещание, написанное на бланке чековой книжки. Лишь через полтора года Христиане Дуглас удалось через суд доказать подлинность завещания погибшего в море супруга и вступить во владение наследством[39].

Куда больший ажиотаж вызвала записка, найденная в 1949 г. Джоном Уормом – мальчиком-посыльным одного из ресторанов Сан-Франциско. Собирая на пляже пустую посуду, он нашел в одной бутылке такое послание: «Лондон, 20 июня 1927 года. Чтобы избежать путаницы, я завещаю мое наследство поровну – счастливчику, нашедшему эту бутылку, и моему адвокату Барри Коэну. Дейзи Александер».

Вначале мальчик решил, что это шутка, но вскоре выяснилось, что Дейзи Александер была совладелицей фирмы «Зингер», выпускающей знаменитые швейные машины, и умерла в 1940 г. в возрасте 80 лет. Ее состояние оценивалось в 4 млн фунтов стерлингов. Адвокат Коэн все эти годы разыскивал завещание своей бывшей клиентки. Начался процесс, в котором представители фирмы «Зингер» оспаривали подлинность завещания. Друзья Дейзи Александер вспомнили, что одной из привычек старой дамы было бросать в Темзу пустые бутылки с записками. Но представители фирмы утверждали, что если бутылка с завещанием была брошена в Темзу, то путь ее до Сан-Франциско кажется слишком фантастическим: она должна была бы пересечь Атлантику, обогнуть мыс Горн и вновь подняться до Сан-Франциско либо же плыть в северном направлении и попасть в Тихий океан через Берингов пролив! Но адвокат Коэн сумел представить выводы ученых-гидрографов в пользу вероятности кругосветного путешествия бутылки с завещанием. Так бедняк стал миллионером…

Чудеса и странности

– Чтоб ты жил на одну зарплату!

– Ребята, на его месте должен был быть я!

Из кинофильма «Бриллиантовая рука»

«Находясь в здравом уме…» – именно такая формулировка обычно содержится в начале завещаний, составляемых едва ли не во всех странах мира. Однако более близкое знакомство с данным жанром деловой прозы существенно расширяет наши представления о здравости ума[40].

Самое длинное в мире завещание оставила одна американская домохозяйка Фредерика Эвелин Стилуэл Кук в 1925 г. Оно состояло из 95 940 слов и никогда не было прочитано целиком вслух, как это обычно происходит. Миссис Кук не обладала большим состоянием, но у нее была блестящая память, и, нажив за свою долгую жизнь множество друзей и врагов, она решила написать несколько слов о каждом из них. Миссис Кук сочиняла завещание 20 лет, и многие были уверены, что она пишет роман. Кстати, те, кто все-таки смог прочесть завещание целиком, утверждают, что оно и читается как настоящий женский роман, а если его напечатать, то читательский успех гарантирован.

Самым коротким признано завещание немца Карла Тауша, который написал собственноручно на листе бумаги в присутствии нотариуса всего два слова: «Всё жене».

Большое количество странных завещаний, написанных в Британии, Америке или прочих государствах, законодательства которых основаны на англосаксонском праве, объясняется как раз тем, что права завещателя там практически ничем не ограничены. Ваша воля – только ваша. Оспорить последнюю волю можно, лишь если есть основания сомневаться, что завещатель находился в здравом уме.

Чемпионом среди эксцентричных завещателей по праву может считаться канадский адвокат Чарльз Миллар, чье завещание – не просто собрание не слишком добрых шуток над ближними, но еще и документ, оказавший фантастическое влияние на жизнь не только его родного города Торонто, но и всей Канады.

Чарльз Миллар умер в 1928 г., и его последняя воля сразу стала сенсацией. Двум своим приятелям, судье и священнику – ярым противникам азартных игр, он завещал крупный пакет акций одного из ипподромов, что делало их получателями прибыли именно от азартных игр. Кроме того, они автоматически – как акционеры – становились членами жокей-клуба, с которым оба многие годы боролись. Судья и проповедник приняли дар.

Еще пятерым своим товарищам, принципиальным противникам пьянства и алкогольных напитков, Миллар завещал акции пивоваренной компании. Лишь один из пяти отказался от наследства. Троим же своим знакомым, которые терпеть не могли друг друга настолько, что отказывались находиться рядом, он завещал виллу на Ямайке.

Но главным сюрпризом в перечне условий завещания была небывало крупная сумма денег, которую адвокат хотел оставить «той из жительниц Торонто, которая в течение десяти лет со времени моей смерти произведет на свет наибольшее количество детей». То, что происходило затем, назвали «большим торонтским дерби». Всплеск рождаемости в Торонто, да и по всей Канаде в это десятилетие был феноменальным. 30 мая 1938 г., ровно через десять лет после смерти Миллара, городской суд начал рассматривать заявки на наследство. Женщина, успевшая за десять лет родить десять детей, была дисквалифицирована – оказалось, что не все ее дети от одного и того же мужчины, как этого требовал Миллар. Дама получила утешительный приз в $13 тыс. Еще $500 тыс. были распределены равными долями между четырьмя семьями, в которых за десять лет родилось по девять детей. Как позже сообщали газеты, больше детей в этих семьях не было[41].

Запреты и ограничения

Старого еврея спросили: «Хотите прожить миллион лет?»

Он ответил: «А это еще или вообще?»

Страницы: «« « 1234 » »»