Мистерия мести (сборник) Панов Вадим
– Действительно нужно?
– Позарез.
Стальевич поправил очки, потрогал себя за мочку левого уха, помолчал, раздумывая над моей просьбой, понизил голос и сообщил:
– Если тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно в «Ржавый топор», то приходи за час до открытия в три пополудни. В это время там только хозяин, которого ты сможешь разговорить, если тебе действительно нужно.
– Но дверь…
– Она будет открыта. Хозяин бара искренне верит в то, что случайных посетителей не бывает и тот, кому ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно, откроет дверь, несмотря на табличку «Закрыто».
День 3
Бокалы я всё-таки купил. Какой смысл откладывать на завтра то, что всё равно сделаешь? А завтра я обязательно их купил бы, тут старый торгаш был прав на сто процентов. Но в другом Стальевич ошибся: выставлять своё приобретение напоказ я не стал, убрал в шкаф, но убрал недалеко.
Я знал, что в скором времени они мне пригодятся.
Улыбаетесь с пониманием? Ну да, что скрывать: прекрасная сотрудница Следственного комитета Мира Кротова очень мне понравилась. Неожиданно сильно понравилась, несмотря на то что она совершенно не мой типаж, если можно так выразиться. Извините за цинизм, но у меня давно прошёл этап: «Всё равно кто, лишь бы женщина!» – и я придирчиво выбираю спутниц, не приглашая кого попало даже на один вечер.
Начнём с того, что мне нравятся блондинки, в этом отношении я настоящий джентльмен. В блондинках идеально сочетаются красота, женственность и ум, и этот невероятный коктейль сбивает с ног, заставляя позабыть обо всём на свете. Второе: мне нравятся хрупкие блондинки. Не тощие, угловатые и костлявые, а хрупкие, нежные, но соразмерные, изящные, словно созданные Богом по специальному заказу. Поэтому Мира с её спортивной фигурой, не крупной, но отнюдь не хрупкой, и густыми каштановыми волосами была совсем «не моей». Но понравилась безумно, и я намеревался спокойно, не форсируя, но и не тормозя, выяснить, как симпатичный следователь относится к приятной во всех отношениях интрижке с симпатичным частным детективом.
И надеялся, что бокалы не останутся без дела.
На наше первое свидание Мира заявилась в модно потёртых джинсах, чёрных босоножках на высоком каблуке и чёрной же рубашке с короткими рукавами. Добавьте чёрные очки, тёмные волосы, загорелую кожу, лишнюю расстёгнутую пуговку рубашки, и вы поймёте, почему я почти обрадовался смерти Тины – как бы я познакомился со столь прекрасным блюстителем порядка без этого печального обстоятельства?
Больше всего на свете мне хотелось схватить Миру в охапку и увезти на какой-нибудь комфортный остров дня этак на сорок два, но я сдерживался. И на месте преступления – хотите верьте, хотите нет – вёл себя предельно собранно и профессионально, поскольку твёрдо знаю, до какого предела можно смешивать рабочее и личное.
– Ты видела тело?
– Да, – скупо ответила она, ухитрившись произнести одно-единственное короткое слово так, что я без труда услышал главное послание: «Не надо развивать тему».
Увы, исполнить эту просьбу я не мог.
– И как?
– Жестоко.
– Даже по твоим меркам?
– У меня нет мерок.
– Есть, потому что ты видишь трупы гораздо чаще меня.
– Хорошо, – сдалась недовольная Мира. – Даже по моим меркам убийство Тины было жестоким. Очень жестоким.
Фотографии из дела этот вывод подтверждали, а разговор я затеял только для того, чтобы посмотреть на реакцию моего напарника. Или напарницы? Как правильно? В общем, я хотел посмотреть на неё.
Я уже говорил, что твёрдо знаю предел, за которым не следует смешивать рабочее и личное?
– Мы ищем убийцу, но неофициально определено, что преступление совершил маньяк, – неожиданно добавила Мира. – Это главная версия.
Которая отсутствовала в материалах дела.
– Тебе доводилось искать маньяков?
– Да.
– И?
– С одной стороны, очень похоже, с другой – что-то не так. Но одинаковых маньяков не бывает, у каждого голова по-своему сломана.
Тину убили на чердаке муниципального многоквартирного дома. Не дорогого, но и не трущобы, обычного дома, выстроенного ещё в имперские времена в самом начале Дмитровского шоссе. Не окраина, но для жены директора Мальцева район неподходящий. Что она здесь забыла?
Мира сняла полицейские печати, и я медленно прошёл внутрь.
Грязно – вот что приходило в голову в первую очередь. Пыль, остатки строительного мусора, пыль, куски мебели, пыль, пара целых, заляпанных краской табуретов, снова пыль… Запёкшаяся кровь и свидетельство расследования: ошмётки полицейской ленты, пара скомканных бумажек, забытая резиновая перчатка. Единственными чистыми вещами в помещении оказались три лампочки, ввёрнутые в голые патроны. Судя по всему, лампочки принесли полицейские.
Возможно, место преступления тщательно выбрали, но его совершенно точно не готовили. Преступнику не требовалось дополнительного антуража – только уединение. Но с преступником всё ясно, а вот что на чердаке забыла Тина?
Кроме своей смерти, разумеется.
– Можно вопрос?
– Для этого я здесь.
В вежливом ответе отчётливо слышался намек на то, что она, красивый и профессиональный следователь, с удовольствием поможет частному детективному лопуху разобраться в ситуации.
– Оказавшись тут, о чём ты подумала в первую очередь? Во что у тебя сложилось растерзанное тело и грязный чердак?
– Преступник наслаждается процессом убийства.
– То есть ты тоже уверена в том, что мы ищем маньяка?
– Оглянись вокруг, – просто предложила госпожа следователь.
Место убийства и его способ недвусмысленно подтверждали слова Миры. И вывод полиции. Косвенно его подтверждал и тот факт, что убийца постарался, чтобы преступление поскорее обнаружили. Криминалисты выяснили, что, растерзав Тину, он намеренно подтащил обезображенный труп к дверям, дабы вытекшая кровь привлекла внимание обитателей верхнего этажа.
Которые не слышали звуков борьбы или криков о помощи. А эксперты между тем утверждают, что часть ран получена Тиной в бою – женщина сражалась за свою жизнь, но проиграла. Почему же она дралась молча? Ладно, чёрт с криками, почему никто не слышал топота? Не обратили внимания? Полицейские решили именно так.
– Хорошо, пусть маньяк, – временно согласился я. В конце концов, следователи тоже люди, им нравится чувствовать себя умными. – Но как Тина тут оказалась?
Видеокамеры в подъездах дома отсутствовали, но консьержки в один голос твердили, что ни Тины, ни похожей на неё женщины не видели. Получается, либо будущая жертва кровавой бойни терпеливо ждала, пока кто-нибудь из дежурных не покинет свой пост, либо замаскировалась до неузнаваемости.
Зачем?
Откуда взялось это умение таинственно исчезать и так же странно появляться? Какой факт мы все упускаем? Тина умела летать? Сомнительно, конечно, однако это предположение объясняет практически все нестыковки.
Я бросил взгляд на Миру, понял, что красавица заскучала, и решил развеселить её диалогом на профессиональную тему. Пусть примет посильное участие в расследовании.
– Что могло заставить взрослую, умную и успешную женщину отправиться ночью на этот грязный чердак? Пусть бы это был чердак её дома или хотя бы подобающего района, но до пентхауса далеко, до танцевального зала далеко, до клуба – если предположить, что Тину «Переплетение» интересовало больше, чем танцы, – далеко. До машины… – Я заглянул в планшет. – Машина мирно стояла в гараже. Как Тина здесь оказалась?
– Вряд ли она сюда стремилась, – хладнокровно ответила Мира. – Я полагаю, её оглушили в другом месте, например в «Переплетении», и привезли сюда.
– Консьержки отрицают.
– Ночью они спят.
– Но при этом запирают двери, и войти могут только жильцы.
– Тина прошла с кем-то из них.
– Ты ведь знаешь, что всех, кто возвращался домой после одиннадцати вечера, тщательно опросили. Никто не сознался.
– Люди врут, – пожала плечами Мира.
Ей нужно смотреть поменьше американских сериалов. Женщина она, похоже, впечатлительная, вот и впитывает человеконенавистнические идеи как губка.
– Люди не врут просто так, – мягко выдал я прописную истину. – Нужен повод. А повод в нашем случае один: кто-то из них убийца. Вы проверили жильцов?
– Нормальные вроде люди.
– Зачем же им лгать? – Я оглядел контуры наибольшего фрагмента трупа, затем трёх остальных фрагментов, затем попытался представить, как это выглядело вживую, почувствовал накатывающую дурноту, кашлянул и поинтересовался: – Почему криминалисты не уточнили вид холодного оружия?
– Они всегда пишут расплывчато.
– Но в конце обязательно перечисляют варианты клинков, а сейчас – нет. – Я выдержал короткую паузу. – Мне сказали, Тину могли располосовать когтями.
– Кто сказал? – молниеносно среагировала Мира.
– Ты не удивилась.
Она поняла, что попала в элементарную ловушку, и ответила классическим женским оружием – чарующей улыбкой. Затем посерьёзнела и деловым тоном сообщила:
– Преступник использовал странное оружие, которое криминалисты не могут идентифицировать даже приблизительно. Когти – один из вариантов.
– Ты серьёзно?
– Не настоящие когти, конечно. Но искусственные, необычной формы – вполне. Об этом свидетельствуют некоторые раны: ножом их не нанесёшь… В любом случае это был кто-то очень сильный. – Мира прищурилась и странным голосом закончила: – Настолько сильный, что Тина не могла сопротивляться.
– Преступник мог её обездвижить.
– Ты ведь читал отчёт: здесь была драка.
Которую никто не слышал.
Да, я читал отчёт. Тина пыталась защищаться и тем добавила ещё одну монетку в копилку своих невероятных качеств. Охомутала директора, вертела им как хотела, исчезла из пентхауса так, что никто не заметил, неведомым образом оказалась на чердаке, где устроила драку, которую никто не услышал. И ходила в клуб, владельцы которого легко посылают по далёкому адресу всемогущего Мальцева.
– Здесь Тина впервые упала. – Пока я предавался серьезным размышлениям, Мира прошла по чердаку чуть дальше и очень грустно рассказывала мне подробности случившейся бойни: – Но тут же вскочила и продолжила борьбу. Ударила, увернулась… Она прорывалась к дверям.
Читать следы так хорошо, как криминалисты, я не умел, поэтому сопроводил информацию вежливой улыбкой. К тому же приблизительный ход сражения был описан в отчете.
– Стена опалена огнём?
– Давно опалена, – тут же ответила следователь. – Видимо, кто-то баловался с паяльной лампой.
– На чердаке?
– Мало ли вокруг идиотов?
Оспорить это утверждение не представлялось возможным. Я улыбнулся самой мудрой из своих улыбок, а в следующий миг заметил то, чего в отчёте не было.
– Почему никто не зафиксировал эту надпись? – Слева от двери стену украшало мужское имя – «Рудольф». Написано чёрным маркером, и довольно крупно. – Я не видел её в материалах дела.
– Я тоже. – Мира выглядела растерянной.
Я присел у надписи на корточки, вновь обратился к планшету, пролистал несколько страниц, отыскал фотографию этого места и хмыкнул: никакого имени на стене не значилось.
– Интересно.
– Мальчишки балуются? – чуть нервно предположила Мира.
– Мальчишки написали бы какую-нибудь чушь. Проникшие к месту убийства готы – высокопарную дрянь. Пьяные гопники добавили бы матюков. А это имя. – Я закрыл планшет и ловким, упругим движением поднялся на ноги – да, да, да, мы, частные детективы, тоже поддерживаем себя в спортивной форме. – Среди знакомых Тины был Рудольф?
– Я проверю.
Вот и славно.
– А вообще здесь оказалось не так страшно, как я предполагал, – светским тоном произнёс я. – Поужинаем сегодня?
– Урод! Мерзавец! Тварь!
– Не ори.
– Скотина!
В ответ – тяжёлый вздох.
– Ты хоть знаешь, с кем связался, урод?
– Разумеется.
– Ты…
– Да, я. Я знаю, кто ты, и именно поэтому ты здесь, ведьма.
Пауза. Взгляд, которым можно насквозь прожечь луну, испепеляющий взгляд, но он беззвучен, и потому на чердаке продолжается пауза. Она длится пять ударов сердца, а затем звучит негромкое:
– Кто ты?
Трудно поверить, но ВАЖНЕЙШИЙ в её положении вопрос Тина задала только теперь. Впрочем, ничего странного: ярость улеглась. Или шок. Или яростный шок, вызванный неожиданным и наглым посягательством… Или вмешательством? Или вторжением? Как назвать ситуацию, когда тебе устраивают хитроумную магическую ловушку и принудительным порталом забрасывают в какую-то пыльную помойку: то ли чердак, то ли подвал, то ли барак бамовский?
Или всё происходящее – дурацкая шутка?
Нет, не шутка. Выкрикивая оскорбления, Тина успела осмотреть помещение внутренним взглядом и убедилась, что находится в клетке. Не в буквальном смысле, к сожалению, не в буквальном… Обычная клетка, хоть из стали, хоть из титана, удержать опытную ведьму неспособна, и поэтому неизвестный «шутник» позаботился о колдовских, невидимых обычному взгляду скрепах, разрушить которые было бы весьма сложно.
– Кто ты?
– Какая разница?
Он разговаривал с пленницей из тёмного угла, сидел на чём-то, укрытый сплетением теней и лёгкой дымкой пыли, и потому оставался неясной, расплывчатой фигурой. Чёрной. По всей видимости – длинной. Обладатель хрипловатого голоса и пронзительно-жёлтых глаз.
По слухам, примерно так – тёмным, неясным и желтоглазым – выглядел князь Тёмного Двора, однако поверить в присутствие на пыльном чердаке владыки Нави Тина не могла при всём желании.
– Боишься назваться – бойся. Чего тебе нужно от меня?
– Честный ответ на один вопрос, – немедленно отозвался желтоглазый. – После этого я извинюсь за причинённые неудобства и, если захочешь, компенсирую их. – Он помолчал. – А прямо сейчас я готов извиниться за выходку с принудительным порталом. И согласись: я веду себя достаточно корректно.
Тина в клетке, но все способности при ней. Желтоглазый не высосал из ведьмы энергию «Навским арканом», не оставил беззащитной, заблокировал на территории, но и только. По меркам Тайного Города – отнёсся с уважением. И говорит вежливо, всеми способами давая понять, что ему самому неловко за слишком резкое начало разговора. Мол, использовал принудительный портал только в силу обстоятельств…
– Я подумаю, как ты сможешь компенсировать мне неудобства, – уверенно произнесла ведьма.
Желтоглазый ответил едва уловимым смешком.
– Задавай вопрос.
– Где Рудольф?
И Тина с сожалением поняла, что живым пыльный чердак покинет только один из них.
– Какой Рудольф?
– Ты знаешь, о ком я.
– Юноша, с которым я была близка год назад?
– Да.
– Почему он тебя интересует?
– Я любознательный, как кошка.
– У них по девять жизней. Можешь похвастать тем же?
– Где Рудольф?
– Ты прислал мне письмо? Впрочем, не отвечай… – Ведьма скривилась. – Я поняла, что ты.
– Где Рудольф?
И Тина ударила.
Магическая клетка была крепка, но желтоглазый недооценил силу загнанной в неё ведьмы и устроил защиту всего лишь второго уровня. И, наверное, удивился, когда невидимые прутья обратились в дым под безудержным напором устроенного Тиной шторма. Колдовской удар снёс тюрьму, а следующий выпад желтоглазого – тот попытался опустошить ведьму «Навским арканом» – Тина отразила артефактом. Прокатилась по грязному полу, уходя от возможных атак, одновременно восполнила запас магической энергии из «батарейки» и перешла в наступление:
– Получай!
Ослепительная молния «Эльфийской стрелы» врезалась желтоглазому в голову.
– Проклятье!
– Проклятье!
Второе восклицание принадлежало Тине, победа которой мгновенно обратилась поражением. Потому что врагов оказалось двое. Кукла и кукловод. В тёмном углу сидел голем…
«Можно было догадаться!»
Который, потеряв треть безмозглой башки, вскочил и с рычанием бросился к ведьме. Высоченный, чёрный, со светящимися стальными когтями на длинных пальцах… Тине ещё не доводилось видеть такую модель.
«Надо уходить!»
Начиная бой, ведьма не собиралась его затягивать или доводить до победы. Первый ход – освободиться, второй – отразить атаку, затем поднять уровень магической энергии, ударить напоследок, чтобы не получить «Шаровую молнию» в портал, и активизировать «Дырку жизни», прыгнув из проклятого чердака в безопасную Московскую Обитель. Однако врагов оказалось двое, и, когда ведьма била голема, кукловод сделал единственно правильный в его обстоятельствах шаг – накинул на чердак ещё одну защиту, не позволившую Тине использовать спасительный портал.
– Козёл!
– Что ты сделала с Рудольфом, тварь?!
– Урод!
Ведьма догадалась, что, пока неизвестный не получит ответа, смертельная опасность ей не грозит: он будет только сдерживать её, – и потому бросилась к дверям.
– Где Рудольф?!
А спину, словно усиливая вопрос, режут острые когти. Догадка оказалась неправильной?
Тина визжит от боли, спотыкается, заливая пыльный чердак красной кровью, и слышит истерический вопль:
– Я им не управляю!
Голова голема не была пустой, в отличие от головы мастера, который его изготовил и запихнул мозг в самое очевидное место. Тине элементарно не повезло: посланная ею «Эльфийская стрела» не вывела куклу из строя, а нарушила систему управления, превратив голема в одержимую убийством тварь.
– Беги!
Когти режут бок. Крик. Окровавленная ведьма падает в первый раз, но тут же вскакивает. Губы шепчут заклинание, пальцы, помогая им, складываются в формулу жеста, и из ладони вырывается концентрированное «Дыхание дракона». Но голем успевает ударить, и огненный поток уходит в никуда, точнее – в стену, в том направлении, которое указала отрезанная рука. Глаза Тины гаснут. Чёрный голем шинкует её длинными когтями, отчего чердак начинает напоминать разделочный цех. Кукловод выкрикивает бессвязные команды, матерится и ревёт от ярости.
Занавес.
Нет, мне это не приснилось!
Мира действительно согласилась со мной поужинать! Согласилась!
Чёрт побери, я так не радовался с шестнадцати лет, когда уговорил Свету Куропаткину из первого подъезда прийти вечером послушать новый диск Мадонны. А родители на даче. А Мишка купил мне бутылку вина и свалил к дружкам. А Светка старше меня на четыре года и всё прекрасно понимает и уже умеет… Она училась на втором курсе, у неё были настоящие поклонники, и её согласие стало для меня невероятным событием. Мы встречались всего три раза, но я до сих пор…
Так. Забыть о Куропаткиной. Она давно уже Шмидт и живёт в каком-то баварском захолустье. Вернёмся к делам.
После того как закончилось наше первое с Мирой свидание на чердаке преступления, фактически – над хладным трупом, мы расстались. Она поехала по каким-то своим следственным делам, а я отправился в «Ржавый топор». Вы догадались почему. И догадались, конечно же, почему я ничего не рассказал ей об этом баре.
Потому что твёрдо знаю, до каких пределов можно смешивать рабочее и личное.
«Ржавый топор» оказался примитивным, на первый взгляд, заведением на Комсомольском проспекте: вплавился в цокольный этаж муниципального дома и был стилизован под средневековую таверну. Ну, знаете, когда бетонные стены отделаны натуральным камнем, потолок пересекают толстые, искусственно состаренные балки, мебель проще сжечь, чем передвинуть, а повсюду развешаны ненастоящие мечи, аляповатые щиты и прочий металлолом, который приличные люди давным-давно перестали замечать. Но в «Топоре» пошли ещё дальше: среди щитов, мечов и ножов владелец понавешал одиночные фотографии здоровенных мужиков и групповые фотографии здоровенных мужиков, этими самыми щитами-мечами-ножами вооруженных. Ролевики на выезде, чёрт побери!
С другой стороны, фотографии хоть как-то объясняли пошлый антураж.
Но всё это я разглядел потом, когда спустился вниз. А сначала я постоял у двери, потаращился на табличку «Закрыто», вспомнил предупреждение Стальевича, вздохнул и потянул ручку на себя. И дверь послушно открылась – первый этап плана прошёл без сучка и задоринки. Затем последовали десять ступенек вниз, ещё одна открытая дверь, и я оказался в большом сводчатом зале, подробное описание которого смотрите выше. Холл отсутствовал как таковой, вместо гардероба – вешалки у столов, а по левую руку – длиннющая, почти во весь зал, барная стойка, за которой скучал над стаканчиком чего-то бодрящего плечистый мужик, оставшийся рыжим несмотря на достаточно пожилой возраст. Обычно волосы тускнеют, но у хозяина «Топора» они оставались по-молодому яркими, что наводило на мысль о качественной краске и толковом парикмахере неподалёку.
Нет, учитывая антураж – о толковом цирюльнике неподалёку.
Как вам моя шутка? Это я готовлюсь к вечеру.
– Закрыто, – увидев меня, проскрипел бармен. – Позже будет.
– Дверь так не думает, – миролюбиво сообщил я. Сделав, так сказать, шутливый дубль.
Однако рыжий понял меня слишком прямо.
– Дверь вообще не думает, она железная.
– Хорошо, что не ржавая, – сделал ещё один заход я.
И прикусил язык. Слишком поздно сообразил, что…
– Что?!
Подумаешь, невинное замечание, откуда такая ярость?
– Пошутил, пошутил, шутка. – Я бросился спасать ситуацию: – Извините, пожалуйста, ни в коем случае не хотел обидеть вашу дверь.
Бармен пару минут разглядывал меня, всего настолько поникшего, жалкого и просящего прощения, что злоба его сама собой испарилась под натиском добродетели, и вместо: «Пшёл отсюда…!» – я услышал недовольное, но не яростное:
– Ржавым тут называют меня.
Мдя-я… С фантазией у обитателей подвала совсем плохо. Стены каменные, балки деревянные, раз рыжий, значит, Ржавый. Куда я попал?
– Ещё раз извините: ляпнул сдуру.
– Бывает.
– Обычно я веду себя деликатнее.
Бармен кивнул, показывая, что понятие «деликатность» ему не чуждо, приложился к стаканчику, откуда замечательно пахло каким-то вкусным и, очевидно, крепким ликёром, и осведомился:
– Что ты здесь забыл?
Изначально я планировал вести расследование инкогнито, не выдавая своего информатора, но из-за дурацкой оплошности пришлось задействовать «план Б».
– Стальевич сказал, что в это время вы тут скучаете в одиночестве, вот я и зашёл.
– Кто сказал?
– Евгений Стальевич, владелец…
– Я знаю! – перебил меня рыжий.
Ну, разумеется, знает, они ведь со Стальевичем входят в элитную компанию рекламодателей ночного клуба «Переплетение». Владельцы подвального бара и мелкого магазина сувениров. Дают рекламу в клубе, в который неспособен прорваться директор Мальцев со всей своей охраной, связями в полиции, Следственном комитете, ФСБ и прокуратуре, со всеми своими деньгами, в конце концов. А эти двое оставляют в «Переплетении» свои визитки.
– Тебя Стальевич прислал?
– Нет, я сам по себе.
– Но он помог, – уточнил Ржавый.
– Рассказал, как тебя застать, – честно признался я.
– А зачем я тебе один?
– Задать вопросы.
– Полиция?
– Юрий Федра, частный детектив.
Особой радости мой ответ не вызвал, но и гнать меня бармен не стал: упоминание Стальевича подействовало на него самым благотворным образом. Интересно, что будет, если я прикроюсь старым хрычом в самом «Переплетении»?
Однако додумать интересную мысль мне не дали.
– Что ты расследуешь?
– Убийство Тины Мальцевой.
– Здесь она никогда не появлялась.
Ржавый ответил быстро. Очень быстро. Но не заученно и лживо, а спокойно, как будто знал Тину, понимаете? Не слышал о ней, не читал в газетах, а знал и потому не удивился моему визиту. Тина здесь не появлялась, хотя могла, – именно так прозвучал ответ бармена для тех, кто умеет слушать. Но как, скажите на милость, связана жена могущественного директора с дурацким баром в подвале? Общее прошлое? Нет. Ржавый не сказал: «перестала появляться», он сказал: «никогда не появлялась». Но Тина об этом баре знала, и, если бы зашла, никто не удивился бы.
Ну и как, скажите на милость, мне выстраивать дальнейший диалог?
– Я догадывался, что Тине здесь нечего делать.
– Тогда зачем пришёл?
– Потому что вы моя единственная зацепка. – После неудачной шутки насчёт двери я стал осторожен и поинтересовался: – Не обидитесь на мои следующие слова?