Crime story № 10 (сборник) Донцова Дарья

– Пошел вон! – закричала Марина Викторовна и швырнула в него подушку.

Он без труда увернулся от мягкого снаряда, и подушка упала на перевернутый таз.

– Я уйду, – тихо сказал Гамлет. – Уйду, но утром дам интервью всем газетам, что переспал с самой Мариной Кравец, которая инкогнито находится в нашем городе и которую… убили два года назад в тихом безлюдном местечке под названием бухта Дьявола!

– Что?! – Марина Викторовна почувствовала тошноту. – Ты сумасшедший?! – она с ногами забралась на кровать и выставила перед собой другую подушку – щит ненадежный, но все-таки…

Вот тебе – лето.

Вот тебе – Крым.

Вот тебе – роман со смуглым юношей.

– Сними парик, – повторил Гамлет. – Неужели ты думаешь, что рыжие волосы, темные очки и шляпа изменят тебя до неузнаваемости?! Ты – Марина Кравец! Тебя убили два года назад! Я сам на катере вывозил из бухты твое изуродованное тело!

Он бросился к ней и сорвал рыжий парик.

Марина Викторовна завизжала. Она визжала не столько от страха перед юнцом, сколько от осознания, что под париком у нее безобразная сеточка, прижимающая ее собственные длинные пепельные волосы к голове.

– Что и требовалось доказать, – пробормотал юнец, напяливая парик на свою голову. – Что и требовалось доказать…

Марина Викторовна, прикрывая руками сеточку, сползла с кровати и потянулась к сумочке, где лежал мобильный. Может, она успеет вызвать милицию?.. Может…

Гамлет поймал ее руку, когда та почти дотянулась до сумки.

В дверь постучали, и раздался голос хозяйки:

– Что-то случилось? Я слышала крики…

– Помогите, – пропавшим голосом прошептала Марина. – Помогите, пожалуйста…

– Тебе нужно было нарисовать веснушки, – усмехнулся Гамлет. – Везде, по всему телу – жирные, красные веснушки. Тогда, может быть, я не узнал бы тебя. – Он подбежал к окну и открыл его с поразительной легкостью, словно бывал здесь сто раз и сто раз справлялся с неповоротливым шпингалетом. Не снимая парик, Гамлет выскочил во двор, в два шага преодолел расстояние до калитки и легким обезьяньим прыжком перескочил через нее. Взревел мотор арендованной Мариной Викторовной машины, колеса которой отчетливо забуксовали на старте.

Ключ конвульсивно забился в замке и наконец повернулся. В комнату вошла хозяйка, немедленно влетев в таз и наделав невообразимый грохот.

– Он угнал машину! – закричала Марина Викторовна, бросившись к окну. – Он…

Вспыхнула лампа под потолком, безжалостно осветив плохо беленные стены, влажное пятно на потолке и перевернутый таз.

– Батюшки! – всплеснула руками хозяйка. – Да вы же… это же… Ой! – заполошно прикрыла она рукой раскрывшийся рот.

Марина устало стянула с головы сетку и бросила ее на кровать.

– Ну да, я Марина Кравец, – усмехнулась она. – Кинозвезда. Хотелось отдохнуть инкогнито, не раздавая автографов и не страдая от любопытных взглядов.

– Ой, я бы знала, крышу бы починила, – опять всплеснула руками тетя Галя. – Вас кто-то обидел?!

– А, ерунда, – отмахнулась Марина Викторовна, усаживаясь возле зеркала и ватным тампоном снимая косметику. – Сама виновата. Познакомилась на пляже с каким-то юнцом, а он оказался ненормальным. Шизиком! – постучала она себя по лбу.

– У нас вроде шизиков тут нет, – пролепетала тетя Галя. – Хотя, увидев вас вживую, любой дураком станет! Автограф дадите?

Марина Викторовна молча расписалась красной губной помадой на беленой стене и отточенным движением нарисовала свой профиль.

– Господи, да я ж теперь этот сарай дороже гостиницы сдавать буду! – обрадовалась хозяйка и убежала, прихватив с собой таз.

Наутро она помчалась в аэропорт.

Решение вернуться в Москву было твердым и непоколебимым.

К чему ей скандальные новости о своей знаменитой персоне?! Хватит того, что она обязалась выплатить полную стоимость угнанной юнцом спортивной машины. Хватит того, что сумасшедший юнец видел ее сначала голой на диком пляже, а потом с сеткой на голове под протекающей крышей сарая. Оставалось только надеяться, что у парня не хватило смекалки сфотографировать эти незвездные эпизоды ее жизни и продать снимки желтой прессе.

Она не успела купить билет. У кассы кто-то крепко схватил ее за руку. Она дернулась, обернулась и увидела… Гамлета.

Свежевыбритый, в белой рубашке и без намека на безумие в черных, серьезных глазах.

– Я закричу, – предупредила Марина. – Сниму шляпу, парик, очки и буду вопить, что ублюдок по имени Гамлет надумал похитить актрису Марину Кравец! Вся милиция примчится сюда!

– Кричи, – кивнул Гамлет. – Милиции очень понравится вот это, – он протянул на ладони предмет, бережно упакованный в прозрачный пластиковый пакетик.

Увидев то, что лежало в пакетике, Марина Викторовна почувствовала злой, холодный озноб.

Вот тебе и лето.

Вот тебе и смуглый юноша.

Вот тебе и краткосрочный роман.

Она пошла за ним, как овца на заклание, как средневековая колдунья на казнь.

– Удрать хотела? – спросил Гамлет, открывая дверь желтой «спортивки», на которой умчался вчера.

– Не удрать, а уехать домой, – пролепетала Марина.

Они сели в машину, и он нажатием кнопки поднял крышу кабриолета.

Солнце мгновенно раскалило салон. А может, дикий страх, который испытала Марина Викторовна, прибавил к ощущениям с десяток плюсовых градусов…

– Что ты хочешь? – еле выдавила она. – Деньги? Скажи, сколько, я заплачу тебе.

– За что? – неискренне удивился Гамлет.

– За то, чтобы ты отстал от меня! – заорала Марина. – За то, чтобы забыл, что между нами происходило! За то, чтобы… чтобы…

– За то, чтобы я отдал тебе улику? – он потряс перед ее носом прозрачным пакетиком.

– Не улику, а безделушку, которая мне понравилась.

– Тебе понравилось дешевое золотое колечко с надписью «Прекрасной Римме Ромм от любящего ее Витольда»? Никогда не поверю.

– Да мне плевать, веришь ты или нет! Продай мне кольцо, слышишь?! Продай… – Марина судорожно начала рыться в сумке, прикидывая, что у нее на данный момент являлось самым ценным – бриллиантовые сережки, содержимое кошелька или кредитная карта. Получалось, что кредитная карта.

Она быстро написала на клочке бумаги пин-код и дрожащей рукой протянула Гамлету карту.

– Щедро, – захохотал он, отталкивая ее руку. – Боюсь только, что меня повяжут возле первого же банкомата.

– Но у меня мало наличных! Может, возьмешь бриллианты? – Марина вцепилась в золотой замочек сережки за ухом, но он снова остановил ее.

– Мне не нужны деньги. Мне нужны объяснения, – Гамлет взял с заднего сиденья папку и раскрыл ее. – Вот этому, – начал он складывать ей на колени вырезки газетных статей с черно-белыми фотографиями. – И вот этому. И вот этому.

– «В бухте Дьявола найден труп неизвестной женщины, – вслух прочитала Марина. – Тело обезображено так, что установить личность погибшей не удалось. Предположительно, она упала с высокой скалы. Лицо женщины сильно разбито, череп раздроблен, руки и ноги сломаны, кожные покровы повреждены…» И что?! – отбросив газету, она в упор посмотрела на Гамлета. – Что я должна объяснить тебе в смерти двухлетней давности неизвестной девушки?! – Марина Викторовна достала из сумочки сигареты и закурила.

Она умела брать себя в руки, она ведь была актрисой.

– Это ты погибла тогда в бухте Дьявола! Ты! – выкрикнул ей в лицо Гамлет. – Ты, Марина Кравец, разбилась два года назад, упав со скалы, но вдруг опять появилась во всей красе на экранах! Это кольцо я нашел на вершине скалы, с которой ты сорвалась! А ты вдруг суешь мне за него кредитную карту! Зачем?! Почему?! Только чтобы оно не оказалось в милиции? Чего ты боишься? Кто эта Римма Ромм, которая была вместе с тобой в бухте Дьявола?!

– Я не знаю, – отрешенно сказала Марина, пуская дым через нос. – Я ничего не знаю. Я не срывалась ни с какой скалы, а кольцо хочу купить у тебя, потому что ты сильно смахиваешь на шизофреника и неизвестно, какая сумасшедшая мысль придет в твою больную голову. Я просто хочу спасти бедную, неизвестную мне Римму Ромм!

– Спасти?! – уставился он на нее. – Римму Ромм не надо спасать. Она погибла два года назад в автокатастрофе. У нее даже есть могилка, возле которой рыдает безутешный Витольд.

– Все умерли, – засмеялась Марина Викторовна. – Вот и отлично. Зачем ты меня преследуешь? Что тебе нужно?

– Я же сказал, что хочу знать, как ты воскресла из мертвых.

– Ты действительно идиот? В газете написано, что тело не смогли опознать! Не смогли! Никто не знает, кто разбился два года назад в бухте Дьявола!

– Я знаю. Я опознал тело. Я!

– Интересно, как. Я только что сама читала в старой заметке: «Тело обезображено так, что установить личность погибшей не удалось». Тело не смогли опознать! Или тебе старик Прокоп нашептал, что со скалы сорвалась Марина Кравец?

– Почему ты говоришь о себе в третьем лице?

– Я всего лишь повторяю твои слова! Как ты мог опознать тело, которое не опознали даже криминалисты?

– Я любил Марину. Не только как актрису, но и как женщину. Я обожал ее! Я… знал про нее все, абсолютно все. Каждую ее складочку, каждую родинку, каждый нюанс ее тела. Я знал ее лучше, чем она знала себя…

– Вот именно, – захохотала Марина. – Лучше, чем она сама себя знала! Фанатичная любовь – это не доказательство. Это серьезный диагноз, с которым нужно идти к врачу, бедный юноша. Так ты продашь мне кольцо? Я не хочу, чтобы в твоей больной голове роились дикие бредни, связанные с моим знаменитым именем. Продашь? – она опять схватилась за замочек сережки.

– Нет, – ухмыльнулся он и демонстративно спрятал пакетик с кольцом в нагрудный карман. – Пусть в моей голове роятся дикие бредни, связанные с твоим знаменитым именем. Ведь я люблю тебя, – Гамлет сделал движение, словно хотел поцеловать Марину.

Она отшатнулась.

Он засмеялся, открыл верх машины и бросил ключи зажигания ей на колени.

– Не уезжай в Москву, – попросил Гамлет, когда Марина Викторовна пересела за руль. – Зачем тебе бояться своего безобидного фаната? Не бойся и не уезжай.

Марина завела движок.

Он не спешил уходить, а она боялась выдать свое смятение поспешным стартом.

– Там, в бухте Дьявола, на камнях скалы остались следы крови, – задумчиво сказал Гамлет, не глядя на нее. – Что удивительно, ни дожди, ни ветер, ни солнце не уничтожили их за два года. А сухой кустарник хранит следы борьбы… Ты понимаешь, что это значит? – наклонился он к ней. – По-ни-маешь? Там до сих пор остались следы борьбы!

Марина Викторовна рванула с места так, что из-под колес полетели искры…

Вот тебе и лето.

Вот тебе и смуглый юноша.

Зачем она уехала из Москвы?!

Следы крови, которые не смыл дождь, и сломанный кустарник, хранивший следы борьбы…

Этого не может быть. Она спорит на свою кредитную карту, что такого быть не может!

Тетя Галя не удивилась ее возвращению. Она вскипятила чайник и накрыла в саду стол – с кренделями, вишневым вареньем и бутербродами с салом.

– Ну и хорошо, что осталась, – хлопотала хозяйка. – Ну и слава богу, что не уехала! Чего ты в своей Москве не видала? Духоту? Пробки? Сплетни? Лето в разгаре, отдохнешь еще, сколько твой график позволит. У нас хорошо! Воздух! Природа! И тебя в паричке мама родная не узнает. Очухаешься хоть от пристального внимания поклонников и нацеленных на тебя объективов!

Марина Викторовна не отказалась от чая в саду и даже съела три бутерброда с салом, чего не позволяла себе лет с двадцати пяти.

– Тетя Галя, – сказала она, без стеснения стягивая парик и оставаясь в безобразной сеточке, – скажите, а вот два года назад тут случилась такая история: девушка со скалы сорвалась.

– Ой, случилось! – оживилась тетя Галя. – Ой, сорвалась! Насмерть голову себе о камни разбила. А ты откудова знаешь?

– Да так, люди болтают, – уклонилась от ответа Марина. – Ты мне вот что скажи, тетя Галя, – что, в милиции тогда это дело… замяли?

– Конечно, – кивнула хозяйка. – Списали на несчастный случай и дело закрыли. А чего еще? У девки в крови алкоголь обнаружили. Выводы напрашивались простые: набухалась девчонка и пошла свежим воздухом подышать. А места тут опасные – не для пьяных ног и нетрезвой головы. Сорвалась девка и каждым ребрышком своим, каждой косточкой все каменные выступы пересчитала. От лица у нее ничего не осталось… А из личных вещей при ней были купальник да маникюр с педикюром. Никто ее так и не опознал. И родственников не нашлось. Похоронили вместе с бомжами, как неизвестную.

– Да-а, – протянула Марина Викторовна. – Грустная история. Наверняка та девушка приезжая была. Может быть, до сих пор ее кто-то любит, ищет и ждет.

– Если любит и ждет, то уже объявился бы, – возразила тетя Галя. – А вообще… Что-то с той девкой нечисто было. Бабы местные поговаривали, будто столкнул ее кто-то. Там ведь не то чтобы очень уж скользко или неудобно ходить, на скале-то той. И потом, лицо уж больно ей разворотило! При падении так не изуродуешься. Поговаривают, бил ее кто-то перед смертью, сильно бил, а уж потом столкнул. Но это только сплетни и никаких доказательств. В милиции же «глухарей» не любят, поэтому на несчастный случай все списали. А ты, дорогая, почему этой историей так заинтересовалась?

– Да так, – постаралась как можно беспечнее улыбнуться Марина. – Люблю жуткие истории.

– Ой, так у нас тут пять с половиной лет назад ну та-а-акой жуткий случай произошел… – обрадовалась тетя Галя возможности ублажить знаменитую клиентку. – Ну та-акой жуткий! Под экскаватор многодетная семья попала – папа, мама и восемь приемных детей. А экскаваторщиком их родной сын был…

– Извините, – встала Марина Викторовна. – У меня голова разболелась.

Она ушла в сарай и, сев у зеркала, с головой ушла в свои мрачные, тягостные мысли.

Значит, девушку не опознали… Значит, ее похоронили с бомжами… Значит, у Риммы Ромм есть могила, над которой рыдает Витольд… Значит, дело закрыли, признав произошедшее несчастным случаем…

Тогда о каких следах крови говорил Гамлет? О каких кустах, хранящих следы борьбы? Откуда у него кольцо с разоблачающей гравировкой? А главное… зачем он утверждает, будто любил Марину Кравец?

Сидеть перед зеркалом и бездействовать стало невыносимо.

Марина Викторовна бросилась к чемодану, чтобы опять создать себе новый, неузнаваемый образ.

Она должна побывать в бухте Дьявола. Она должна забраться на ту скалу и убедиться, что кустарник давно зарос новыми побегами, а дождь, солнце и ветер уничтожили следы крови на камнях.

Шляпа была зеленая, брючный костюм зеленый, и босоножки тоже зеленые.

Рыжий парик неприятно сдавливал голову, а нарисованные веснушки вызывали зуд на лице, на плечах и на груди.

Она просто сошла с ума, последовав советам Гамлета о том, как усовершенствовать свой образ рыжей. Она запаниковала, а этого нельзя было допустить.

Она не запаниковала тогда, два года назад, так почему сейчас, под прессингом какого-то сумасшедшего должна потерять голову?

Дорога вела прямо к подножию злополучной скалы. Марина Викторовна бросила машину у обочины и пошла вверх сначала по пологой, а потом по очень крутой и неудобной тропинке.

Как-то внезапно стемнело, и яркий день превратился в сумрачный, вязкий вечер. Когда Марина оказалась в нужном ей месте – на маленьком плоском плато, – сумерки сгустились настолько, что пришлось включить фонарик в мобильном.

Нет, у нее действительно сдали нервы. Что она надеется найти в такой темноте, на такой высоте, да еще спустя целых два года?!

Внизу, возле узкой полоски берега, плескалось миролюбивое, разогретое дневным солнцем море.

Марина Викторовна встала на четвереньки и, подсвечивая себе телефоном, поползла, обследуя каждый камешек, каждую расщелину, каждый колючий кустарник, попадавшийся ей на пути. Занятие было бессмысленным, но Марина твердо решила, что непременно должна найти и уничтожить следы того «несчастного случая».

За спиной вдруг раздался хохот.

Марина вздрогнула и, отпрянув к краю скалы, чуть не свалилась в пропасть.

Конечно, это был Гамлет.

Он возник на плато, словно призрак в белой рубашке, и от хохота корчился, как паяц. Если бы у Марины Викторовны вместо мобильника оказался пистолет, она, не задумываясь, разрядила бы всю обойму.

В этот хохочущий рот.

В эти белые зубы.

В этот высокий лоб, тонкий нос и бездонные черные глаза.

– Сволочь, – выдохнула Марина, отползая от края пропасти. – Ты следил за мной?

– Нет. Я ждал тебя здесь, – он присел рядом с ней на корточки, заглянул в глаза и погладил по искусственным волосам. – Рыжая! В зеленом! И веснушки нарисовала. Молодец! Не могу понять, от тебя пахнет крымской свежестью и чистыми помыслами или душной столицей и преступлением? – Он, принюхиваясь, потянул носом воздух. – Неужели ты и правда поверила, что кустарник до сих пор сломан, а на камнях остались следы крови?

Марина Викторовна вскочила и побежала вниз. Нет, она не бежала, она катилась с этой скалы, не разбирая дороги, не видя тропинки, сдирая в кровь руки, ноги и даже лицо.

Но когда она залетела в машину, он уже сидел там.

Сидел на пассажирском сиденье и курил ее сигареты.

– Что тебе надо?! – Марина обессиленно упала за руль. – Я же предлагала тебе деньги… А хочешь… хочешь, я куплю тебе квартиру в Москве? Я хорошо зарабатываю и могу купить тебе трехкомнатную квартиру в центре!

– Мне не нужна квартира. Я хочу знать правду. Признайся, что ты не Марина Кравец, а Римма Ромм. Признайся, что два года назад ты убила Марину и заняла ее место на киноэкране и в жизни. Посмотри сюда, – он достал из кармана маленькую цветную фотографию.

Марина зажмурилась.

– Посмотри, эта девушка очень похожа на знаменитую актрису. Только у нее чересчур светлые волосы, а у Марины они были пепельными. И глаза… Глаза у девушки карие, а у Марины они были синие. Вся страна знала, какие у нее были синие, прекрасные глаза! Вся страна любила эти глаза! А теперь покажи свои! – Гамлет жестко схватил Марину за подбородок и развернул ее лицо к себе. Она открыла глаза. – Понятно, – сказал он. – Ты носишь синие линзы. Теперь это не проблема – изменить цвет глаз.

– Это мои глаза, – заплакала Марина Викторовна. – Это мои глаза, мое лицо, мое тело и мой актерский талант! Никакая Римма Ромм не сыграла бы Анну Каренину так, как я сыграла ее! Разве мои последние роли не доказательство, что я – это я?

– Римма очень талантлива. Очень! Она играла в школьных спектаклях, потом окончила театральное училище и некоторое время работала в местном драмтеатре. Она мечтала о большом кино, но это стало несбыточной мечтой. Ее родители пили и нуждались в постоянном внимании, а жених – тот самый Витольд – любил и не хотел отпускать ее от себя. Ни денег, ни возможности уехать в Москву у Риммы не было. И тогда она решила занять чужое место. Не пробиваться, не начинать все сначала, с первых шагов, а просто сразу стать знаменитой и всеми любимой Мариной Кравец. Она пронюхала, что Марина каждое лето инкогнито приезжает в свой любимый Крым отдыхать. Узнала, что Кравец снимает недорогую лачужку на берегу моря и наслаждается морем, солнцем и одиночеством. Никто никогда не догадался бы, что звезда такого масштаба, как Марина Кравец, отдыхает таким образом. Даже журналисты об этом не знали. Но у Риммы было много талантов, в том числе и талант детектива. Да, у нее имелся бо-ольшой талант детектива, нюх ищейки и способности великой авантюристки!

Для начала она решила похоронить себя. Актриска местного театра подстроила так, что ее ближайшая подруга попала в автокатастрофу с документами Риммы Ромм и в ее одежде. Авария получилась страшная, машина сгорела, тело хоронили в закрытом гробу. У Риммы появилась могила.

Теперь ей предстояло убить Марину Кравец так, чтобы никто не опознал ее, и занять место великой актрисы.

– Это сказки, – перебила его Марина. – Кто ты такой, чтобы рассказывать мне небылицы?! – Она закурила. Руки дрожали, и пламя с трудом приладилось к сигарете.

– Я очень любил Марину, – мрачно ответил Гамлет. – Так любил, что вся моя жизнь имела смысл только потому, что она живет, дышит и бесподобно играет в кино… Я любил ее улыбку, ее мимику, ее жесты… Она была моим кумиром, моим идеалом. Я коллекционировал все ее фильмы, все статьи о ней, все фотографии. Я знал о ней больше, чем она сама! Когда стало известно, что со скалы сорвалась неизвестная женщина, я первым приехал на место происшествия! И догадался, что это она… Я понял, что ее кто-то убил. Начал раскапывать эту историю, вышел через свидетелей на Римму, но главное – нашел на скале кольцо с разоблачающей гравировкой. Наверное, оно сорвалось с пальца в пылу борьбы.

– Копать он начал, копатель, – усмехнулась Марина. – Кольцо он нашел! Слушай, я хочу выпить. Я, Марина Кравец, которую ты так беззаветно любишь, хочу выпить три бокала мартини.

– У Марины на щиколотке левой ноги была родинка в виде звездочки, – тяжело вздохнул Гамлет.

Марина Викторовна вскинула левую ногу ему на колено и, задрав брючину, продемонстрировала на щиколотке маленькую темную звездочку.

– В каком салоне делала татуировку? – усмехнулся он.

Марина сдернула ногу и завела машину.

– А знаешь, какие есть два главных доказательства, что ты не Марина, а Римма?

– Какие? – рассеянно спросила Марина, нажимая на газ.

– Первое доказательство – то, что ты хочешь выкупить у меня кольцо. Второе – то, что ты прибежала в бухту Дьявола и не поленилась залезть на скалу, чтобы отыскать следы преступления двухлетней давности!

– Об этих доказательствах известно только тебе, – усмехнулась Марина. – Ты же не побежишь с ними в милицию? И потом, кто там тебе поверит, мальчишка!

– Поверят, – засмеялся Гамлет. – Ты даже не представляешь, как мне там поверят! Куда ты меня везешь?

– Убивать, – Марина Викторовна глубоко затянулась и прибавила газу.

Стрелка на спидометре скакнула со ста на сто двадцать.

Гамлет громко захохотал, широко открыв молодую, белозубую пасть.

– Тогда гони в «Сакуру»! – крикнул он. – Это самое лучшее место, чтобы прикончить меня!

В «Сакуре» опять оказалось немноголюдно.

Они заняли свой прежний столик в закутке, скрытый от посторонних глаз широкой колонной.

Принесли мартини, пиво и четыре бисквита, посыпанных кокосовой стружкой.

– Я не заказывала бисквиты, – поморщилась Марина Викторовна.

– Зато я заказывал! – улыбнувшись, Гамлет, взял с блюда одно пирожное и поднес к ее губам. – Ешь!

– Я ненавижу кокос! – Марина отшатнулась и выбила бисквит из его рук.

– Конечно, ненавидишь, – прошептал, наклонившись к ней, Гамлет. – Я видел медицинскую карту Риммы Ромм, у нее аллергия на все кокосовое! Даже на заменители вкуса.

Марина Викторовна залпом выпила мартини.

Один бокал, второй, третий…

Тепло от желудка пошло к голове и ногам. Стало хорошо. Страх ушел. От паники не осталось и следа. Она засмеялась своим серебряным смехом, который так любили ее поклонники.

– Он видел медицинскую карту Риммы Ромм! Ха-ха-ха! Да кто ты такой, чтобы тебе ее показывали?! Кто! Ты! Такой?!

Она выплеснула кружку пива ему в лицо.

Как бы она хотела, чтобы это было не пиво, а соляная кислота!

Его рубашка намокла, волосы слиплись, а лицо стало жалким.

Этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя победительницей.

Марина схватила с блюда пирожное и тоже швырнула ему в лицо.

– У меня ни на что нет аллергии! Нет! Я просто ненавижу кокос! Ненавижу! Он напоминает мне древесные, безвкусные опилки! Меня от него тошнит! – она выплюнула эти слова ему в лицо и ушла с гордо поднятой головой.

– У тебя веснушки размазались, – пробормотал Гамлет ей в спину, но она не услышала.

Тетя Галя спала мертвым сном.

Марина Викторовна долго стучала в дверь ее дома, а потом взяла да и залезла в окно.

– Тетя Галя, проснитесь! – потрясла она за плечо хозяйку.

Тетка завопила от страха, но, открыв глаза, быстро очухалась и начала тараторить, как она рада, что сама Мариночка залезла в окно и до смерти ее напугала.

Марина слушала болтовню, чувствуя себя пьяной, опустошенной и… рыжей.

– Теть Галь, я спросить хотела… – с трудом начала она разговор.

– Спрашивай! – обрадовалась хозяйка. – Что знаю, все расскажу! Чаю с салом хочешь? – метнулась она на кухню.

– Нет, – остановила ее Марина. – Давайте так посидим, в темноте.

Тетя Галя послушно села на кровать, сцепив на коленях пухлые ручки.

– Теть Галь, у вас сумасшедшие в округе есть?

– Чокнутые, что ль? – уточнила хозяйка.

– Ну да… Не в себе как бы. С виду вроде нормальные, но со странностями.

– Да у нас тут все со странностями, – растерялась хозяйка. – Как плюс сорок вжарит, так у всех крыша едет, и у местных, и у приезжих…

– Значит, нет сумасшедших. – Марина разочарованно вздохнула и встала.

– Нет, ну, чтобы совсем дураков – с медицинской точки зрения – таких нет. Может, все же чаю с салом?

Марина Викторовна легко катапультировалась через окно во двор.

– А вы не знаете никого по имени Гамлет? – крикнула она с улицы.

– У нас в округе только один Гамлет, – вывесилась в окно тетя Галя. – Опер из убойного отдела.

– Опер из убойного отдела, – пробормотала Марина. – Опер из убой… Господи!

Она побрела к сараю, содрав с головы парик.

– Опер из убойного отдела! – захохотала Марина. – Опер! Ну и дура же я… Ну и дура!

Ночью опять пошел дождь.

Неправильный, неожиданный крымский дождь, который делал жару невыносимо душной и влажной.

Крыша протекла в новом месте – прямо над кроватью Марины Викторовны. Она лежала под водопадом, и плакала, и рыдала, и тряслась в ознобе, и тайно радовалась, что пошел дождь, что крыша течет и что ее истерика имеет вполне объяснимые климатические причины.

Она еле дожила до утра.

– Опер, – рыдала она в подушку. – Он просто опер! Вот почему он оказался первым на месте происшествия! Вот почему у него кольцо с гравировкой! Вот почему он видел медицинскую карту Риммы Ромм и знает о ее аллергии! Вот почему! Моей карьере конец. Я погибла! Погибла я!

Местное РОВД оказалось маленьким зданием, похожим на детский сад.

Гамлет сидел в крошечном кабинете, сосредоточенно набивая что-то на компьютере.

Марина Викторовна ворвалась в душное прокуренное помещение и схватила Гамлета за руку.

– Пойдем, – задыхаясь, сказал она. – Пойдем, я все тебе расскажу, только без протокола и всех этих официальных штучек.

Гамлет встал и послушно пошел за ней.

Слава богу, на нем была не белая рубашка, а черная майка.

Черная майка, черные джинсы и кобура на поясе.

«Я погибла! – стучало в висках у Марины. – Я погибла, потому что он мне никогда не поверит!»

– Почему ты не арестовал меня в аэропорту? – спросила она, когда он сел рядом с ней в машину.

– У меня нет никаких доказательств, – покачал он головой.

– Кольцо! – напомнила она.