Дверь ВНИТУДА Фирсанова Юлия
Темные глаза были злы. Думаю, он сердился разом на нештатную ситуацию, иномирный труп, ранение и обязанность искать кого-то другого для присмотра за чумовой девицей, умудряющейся открывать двери куда ни попадя с завидной регулярностью и минимальными временными интервалами.
А что я? А ничего! Я все равно опустилась на коленки рядом с Лехой, наплевав на измазанный в крови пол (опять переодеваться!), и, чмокнув его в колючую щеку, сказала:
— Большое спасибо, ты спас мне жизнь!
— Живи, кроха, — кривовато улыбнулся мужчина.
Конрад закончил исцелять рану слюной и сместился правее. Кажется, раненый вообще в упор не замечал присутствия вампира — не игнорировал, нет, просто не видел. Не знала, что мой жилец и на такое способен. Но удобно, не будет никаких лишних вопросов и трепыханий пациента, или жертвы. Нужное подчеркнуть.
Одной рукой ЛСД взял за запястье раненого, другой скомкал край плаща трупа и исчез. Так вот ты какая, телепортация! Никаких спецэффектов, а все равно эффектно! Леха пропадал с улыбкой, а руку прижимал к щеке в том месте, где я его поцеловала.
— Ты его тоже спасла, — заметил вампир, изучая содержимое металлически позвякивающего пакета, который куратор не уволок с собой, а передал вампиру для пользования по необходимости. — Позвала меня и вылечила руку.
Я машинально огладила жемчужинки и камешки браслета. Только сейчас обратила внимание, что он уютной змейкой обернулся вокруг запястья. Обычно, надевая украшение, пару секунд привыкаешь к холоду, только потом оно нагревается и перестает ощущаться как что-то чужеродное. Этот же представитель отряда русалочьих ювелирных изначально был теплым, потому я и не заметила его самоуправства. А с другой стороны, если вещь такая полезная, чего ее с руки сдирать, пускай висит, пригодится в хозяйстве. Только почему у него цвет поменялся? Может, он, как в компьютерной игрушке, артефакт однозарядный и теперь всего лишь симпатичное украшение? Нет, тогда почему сам на руку лег?
Вопрос прыгнул на язык сам, прежде чем я задумалась: а может ли знать ответ Конрад? Вампир не разочаровал. Он взял мою руку с украшением, повертел осторожно и сказал:
— Эта вещица тебя за хозяйку по праву дара признала. Целительный он, только для того, чтоб снова работать, должен силу от живого владельца набрать. Не бойся, браслет лишь избыток забирает, и понемногу.
— Здорово! — искренне восхитилась я и снова погладила начинающие наливаться голубизной жемчужины и мало-помалу зеленеющие камешки. Зарра, конечно, замечательная штука, но браслетик мне, миролюбивой, нравился больше. — Эту прелес-с-сть я точно продавать не буду!
«Интересно, а если браслет в рот взять, дырка на зубе зарастет или все-таки к дантисту идти придется?» — Я хихикнула, прикидывая здравоохранительные выгоды. С моим уникальным «везением» такая помощь была бы очень кстати. Нет, болею я не часто и на ноги встаю быстро, а вот зубы — это моя ахиллесова пята. Всякая твердая дрянь в рот проникает регулярно самыми непредсказуемыми путями. Если ем курагу, однозначно попадается какой-нибудь камешек, в варениках с вишнями все косточки, сколько их ни есть, мои, а в холодце кости. Продолжать перечисление можно до бесконечности, суть в том, что клиника по соседству мне скоро скидку, как постоянному клиенту, делать будет. Каждый раз, постанывая от боли и выковыривая из зуба инородное тело, я кляла народные приметы о том, что такая пакость приключается исключительно к счастью, и ругательски ругала себя, что не пошла на юридический. Засудить преступников, покусившихся на мои челюсти, было бы блаженством. Но куда большей и продуктивной радостью, чем месть, станет восстановление здоровья. Я погладила браслет. Тут же показалось, что от украшения к голове прошла щекочущая волна, как будто очень слабый ток пропустили.
Зазвонил таймер, и я поспешила на кухню выключать рыбу. Война войной, а ужин по расписанию! Пока витала в облаках мечтаний и отключала духовку, из приоткрытой двери кладовки, откуда, собственно, выскочил наемник с тату-трезубцем, донеслось какое-то кряхтение.
Первым там оказался Конрад, решивший взять на себя обязанности прикрытия или, может, движимый излишним любопытством. Застыл мой новоявленный родственничек на пороге в каменной неподвижности греческой статуи. Ну они такие же голые и красивые, только на это конкретное мраморное великолепие наготы вандалы в моем лице напялили куцый халатик, скрывающий все фактурные прелести.
Я привстала на цыпочки, постаралась заглянуть Конраду через предплечье и замерла вторым, хоть и не таким эстетичным, как первый, членом композиции. В кладовке, на тазике с мытой картошкой, пустой канистре от воды и участке прежде свободного пола, лежал зверь.
Совершенно явно, таких на Земле, равно как серокожих наймитов, не водилось. Странное и одновременно завораживающе гармоничное создание не походило ни на одно из животных моего мира. В его тело с роскошной золотисто-черной шкурой словно сплавили воедино волка, гепарда, льва и медведя. Красив и грозен был зверь даже в состоянии оцепенения, двигать конечностями он не мог, однако, судя по хрипу, был жив.
— Ух ты какой!!! — не смогла восхищаться молча я.
На звук голоса веко с длинными ресницами над правым глазом дрогнуло и приподнялось, открывая золотой в зеленую радиальную полосочку глаз.
Нет, я поняла мгновенно: диким животным создание из кладовки не было. Слишком осмысленно смотрело оно на нас, и совершенно человеческие скорбь и горечь плескались в зеленом золоте.
Хотелось подойти, погладить, пожалеть, почесать за ушком и сказать, что все будет хорошо. Здравый смысл в лице Конрада вовремя заметил мое состояние и отвесил легкий (точно знаю, что легкий, был бы в нормальную силу вампира, убил бы на месте, а так только звонко щелкнуло) щелбан по лбу для приведения в сознание.
Точно, чего я, совсем сдурела, эта очаровательная зверюшка с большими клыками, какие даже из закрытой пасти ножами посверкивают, и когтями-лезвиями в момент меня на лоскутки порезать способна. Не стоит забывать очевидного: зверь пришел с этим убийцей, который едва не прикончил Леху.
— Я преследовала того-кто-убил-моего-двуногого брата-господина, — раздался в голове порыкивающий, полный глухой тоски «голос». — И не настигла. Убей меня, я не исполнила долг, недостойна смерти в бою.
«Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж», — мелькнула в башке строчка старой песни. Я красочно представила околевшее животное в кладовой и уточнила:
Этот тот-кто-убил и так далее случайно не тип в сером?
— Он. Подло напал из засады, натеревшись шахрой, отбивающей нюх, когда мы шествовали в купальню, — согласилась зверюшка, оказавшаяся созданием женского пола.
В это время меня сильно потрясли. Ой, Конрад не понял, в чем фишка ступора, напавшего на его родственницу, и пытался методом физических манипуляций привести тельце в чувство.
— Подожди, мы разговариваем, — попросила я вампира, и тот, удивительное дело, тут же прекратил, беседа тем временем продолжилась: — Зачем мне тебя убивать? Враг, которого ты преследовала, мертв, а я не хочу твоей гибели.
— Я — хранительница… не сберегла…
Дальше шло нечто почти непереводимое в слова или символы, воспринимаемое больше инстинктивно. О том, что собеседница не смогла предотвратить гибель того, кого охраняла, и потому считает необходимым умереть ради сохранения чести рода и личной, потому что видевший смерть родича и господина заслуживает лишь этого. Серокожий, которого она преследовала, умудрился не только прирезать клиента, по пути он еще и траванул четырехлапую Немезиду. Не убил, яды на них не действуют в полной мере, но замедлил изрядно. Отрава оказывала снотворный эффект, потому мстительница не настигла врага. Именно в силу недостигнутого результата и понесенных потерь разумный зверь был твердо убежден в необходимости и неизбежной оправданности гибели. Собственно, наверное, убежден именно в силу разумности. Только рефлектирующие и мыслящие создания способны на самоубийство. А в случае невозможности умереть от чужой руки моя гостья из-за двери планировала достичь необходимого самостоятельно любыми подручными средствами, вплоть до того, чтобы перегрызть себе стратегически важные сосуды и истечь кровью.
— Конрад, она жить не хочет, чего делать? — беспомощно вякнула я, пересказывая вампиру, как сумела, все, что поняла и ощутила.
Мужчина смерил зверюгу взглядом, будто прикидывал, не помочь ли скопытиться, но, наверное, тоже решил не возиться с крупногабаритным трупом. Решительно отпихнув меня за спину, присел рядом с диковинным созданием на колени, уставился глаза в глаза. Длилось это довольно долго, потом вампир поднялся и оповестил:
— Не переживай, Лучик, не будет она себя убивать.
— Как тебе удалось? — благоговейно вопросила я, полагавшая, что потенциальной самоубийце поможет лишь гипнотическое внушение. А может, именно этим Конрад и занимался, ведь вампиры, как считает художественная литература, мастера воздействия на сознание.
— Я всего лишь сказал, что утром тоже считал свою жизнь законченной, но реальность изменилась, изменилась она и для той, что пришла вслед за мной, открывая дорогу в иной мир, где ее ждали и звали. Значит, мир и обстоятельства могут стать другими и для нее, возникнет иной долг, превыше смерти. Потому есть смысл не спешить. Если в ближайшие три дня ничего подобного не случится, я обещал убить ее сам, — спокойно выложил козыри Конрад.
— Понятно. — Я почесала в затылке. Что ж, договоренность была не из худших. Нам оставалось только подождать и понадеяться на закономерности возникновения дверей. Ведь не для убийцы же появился тот портал, что вел в мою квартиру. Скорее всего, он открылся ради этого охваченного азартом погони создания, прихватив при переходе убийцу в качестве бесплатного приложения. Во всяком случае, мысль была логичной и наиболее желательной. Ведь зверь был жив, а серокожий мертв и отправлен с ЛСД в «поликлинику для опытов».
Свидетельством успешно завершившихся переговоров стало выползание зверя из кладовки с покачиванием по синусоиде и размещение постояльца на ковре в гостиной. Комната пять на шесть метров сразу показалась мне ужасно маленькой для такой громады мышц и меха с комплектом клыков и когтей. Вылакав полный таз (пять литров) воды, гостья отрубилась, раскинувши лапы. Тело само перешло в режим сохранения энергии, добивая остатки гуляющей в крови отравы и копя силы для будущих деяний. Оставалось только понадеяться, что зверюшка не линяет, как персидский кот, а то бедняга пылесос сдохнет в неравной борьбе с клоками шерсти. А также хотелось бы, чтобы хищник ушел раньше, чем основательно проголодается. Мяса, чтобы накормить такую утробу, из магазина в один заход не притащишь, к тому же животные куда более чувствительны ко всяким добавкам, чем люди. Мы съедим и еще попросим, а этого может от всяких ГМО кондратий встретить, и вопрос с непременным ритуальным самоубийством решится сам собой. Конечно, есть еще рыба, и, пожалуй, стоит достать из морозилки половину запаса. И зверик подкрепится, и дверца в морозилку без проблем закрываться станет.
Я поглядела на пол в коридоре, расцвеченный пестрыми пятнами крови, и вздохнула. Опять мыть пол! А потом переодеваться в последний из чистых домашних комплектов — укороченные штаны плюс футболка.
Из ванной, где наполняла ведро воды, вышла на звук зубовного скрежета. В коридоре стоял ЛСД, глядел в проем гостиной и вопрошал Конрада риторически:
— Опять?
— Не опять, а снова, — встряла я. — Но вообще-то мы полагаем, что это и есть основной, без ярко выраженных, сразу предупреждаю во избежание порчи имущества, асоциальных наклонностей клиент. А серый киллер шел в нагрузку. Как Леха?
— Жить будет, — отозвался куратор похоронным тоном.
— А чего так мрачно? — удивилась я. Неужели ЛСД хотел похоронить мужика?
— Мне отдано категоричное распоряжение, пока не установится менее частая периодичность открытия врат, вести за вами, Гелена Юрьевна, неотлучное наблюдение.
— Соболезную… себе, — посмурнела и я, соображая, как бы отвязаться от черного феникса.
— Значит, квартплату будем делить на двоих, — практично, и только искры веселого ехидства говорили об истинном его настроении, резюмировал Конрад, удивительно быстро адаптировавшийся к реалиям Земли. Наверное, действительно он много путешествовал по мирам и обладал очень гибким мышлением, которое было залогом успешного выживания элиты вампирского рода.
— Но ведь у меня браслет экстренного вызова есть и мобильник, зачем такой садизм? — опомнилась я.
— Браслет не всегда срабатывает при частом открытии врат. Ученые говорят — слишком мощное возмущение электромагнитного поля, — скривился Сергей Денисович. — Если врата открываются чаще раза в сутки, охрана приставляется непосредственно в зоне физической досягаемости. — Помолчав, куратор вытащил из кармана куртки очень толстую пачку денег (кажется, пятитысячных) и передал Конраду. — Это за перстень. Документы и кредитка будут готовы позднее. — Из другого кармана достал пачку потоньше и тысячных. — Это аванс. Должность — помощник куратора. Пока ты мой подшефный.
— Быстро, — хмыкнул вампир.
— Таких, как ты, здесь предпочитают держать поблизости, во избежание… — многозначительно недоговорил ЛСД, а я представила, что способен натворить Конрад, если станет работать на какой-нибудь закрытый отдел разведки или вовсе на преступную группировку.
— Ты хотел сказать, как мы, — съерничал вампир и забрал обе пачки.
Ледников промолчал, а молчание, как известно, знак согласия.
— Эй, джентльмены, финансы, личные достоинства и проблемы трудоустройства — это прелестные темы для беседы, но не будете ли вы любезны устранить чужеродные декоративные элементы из дверной коробки кухонной двери? — замывая шваброй кровавый декор на полу, воззвала я.
Две черноволосые головы синхронно повернулись в сторону до сих пор торчащих в косяке рукоятей ножей. Куратор, начавший расхаживать по чистому участку коридора в процессе изложения радостных вестей о нашем будущем на троих, стоял ближе. Поэтому спокойно, без малейшего напряга, а я ведь их даже качнуть не могла, вынул один за другим все лезвия и передал вампиру. Оружие исчезло где-то под халатом Конрада. Дырки в косяке остались.
Как я буду их заделывать? На память не оставишь. Во-первых, некрасиво, во-вторых, вызовет уйму ненужных вопросов. Ох, кажется, где-то в лоджии был брусок оконной замазки, а сверху замажу акриловой коричневой краской. Может, еще каких-нибудь веселеньких наклеек налепить? Видела в магазине бабочек. Точно, куплю, и пусть порхают по косяку, отводя ненужные подозрения.
Мобильник на кухонном столе заиграл военный марш. Я сграбастала его и бодро отрапортовала:
— Привет, маман! У меня все отлично!
Ведь отлично от других прожитых до вчерашнего вечера дней? Отлично на все сто процентов и еще тысячу сверху! Такого прежде точно не случалось, значит, я ничем родительнице не соврала.
— Как с квартирой, риелтору звонила? — Убедившись, что дочка жива и благополучна, маман сразу перешла к делу.
— Уже постояльцы нашлись, — похвасталась я, изящно обойдя аспект непричастности риелтора к их вселению.
— Приличные люди?
«Хм, не люди точно, я даже насчет приличия сомневаюсь», — подумала я и честно замяла тему, просто изложив факты:
— Двое мужчин, коллеги из одной фирмы, здесь в длительной командировке.
— Коллеги? — Голос матери разносился трубным гласом по кухне и долетал даже в коридор. — А они не из этих, разноцветных, часом?
— Не знаю, мамусь, мне как-то пофиг, хоть голубые, хоть серо-буро-козявчатые. Налом заплатили сразу вперед. — Если деньги находятся в моей квартире, пусть даже в руках Конрада, значит, они частью уже мои.
— Пофиг ей, — фыркнула мать и продолжила допрос: — Симпатичные? Женатые?
О, мы сели на любимого конька: поиск мужа для передачи третьего, непристроенного чада в хорошие руки. Ну держись, ЛСД, я сейчас скажу много приятного.
— Обручальных колец на руках нет. Один высокий голубоглазый брюнет, красивый, как из книжки про любимых Викиных вампиров. Второй больше на пугало похож. Высокий, черный… Хи-хи, нет, не негр и не метис. Волосы черные, глаза тоже черные, но главная достопримечательность — нос. Подъемный кран в миниатюре!
— Бери носатого! — тут же сориентировалась матушка.
— Почему? — Я так удивилась, что даже вопрос ляпнула, будто я и в самом деле кандидата на почетную должность будущего супруга выбирать задумала.
— Красавчики вечно за каждой юбкой бегают, замучаешься оттаскивать, к тому же если нос большой, значит, дочура, и в другом месте будет за что подержаться! — объявила циничная родительница. Что вы хотите, чтобы справляться с нашей оравой, надо быть генералом хотя бы в душе, а армия, она без толики цинизма, смешанного со здравым смыслом, не выживет. — Ты давай не тушуйся, на чай их, что ли, пригласи! Шарлотку даже ты сделать можешь прилично. И фотки пришли!
Снова представив фото Конрада в ванне и реакцию мамочки на такого рода фотосессию, я зашлась в кашле, прикрывая неконтролируемый хохот.
На заднем плане нашей содержательной беседы послышался голос папахена, мать передала привет от него и отключилась без проволочек. Я положила телефон на стол и обернулась к постояльцам. Конрад валялся от хохота на диване, ЛСД гневно раздувал ноздри, глаза его метали молнии помощнее той шаровой, которой меня приложило вчера.
— Вам никто не говорил, что обсуждать людей в их присутствии неприлично, Гелена Юрьевна? — процедил куратор.
— А подслушивать конфиденциальную беседу еще менее прилично, — не осталась я в долгу. — Что вам мешало удалиться на достаточное расстояние и не травмировать психику? Не хотели пачкать пол?
— Любопытство, — ехидно вставил свои пять копеек Конрад и, подмигнув мне, спросил: — Тебе какие фотки нужны, Лучик?
— Приличные! А то мама скинет их Стаське на погляд, а он приедет на разборки, — хихикнула я и огрызнулась уже на куратора: — Кстати, успокойтесь, я и под дулом пистолета не стану проверять мамочкины постулаты о носатости.
ЛСД скрипнул зубами, и мне стало чуточку стыдно. Наверное, мужчина малость комплексовал по поводу внешности, а тут я с подколками. Зато не будет сам обзываться! Я отпихнула совесть подальше.
— А шарлотку сделаешь? — заинтересовался Конрад кулинарным предложением матушки.
— Будет время, сгоношу, — обреченно согласилась я. — В честь нашего родства. Если обещаешь съесть все сам, я сладкое не люблю. Жаль только, антоновки нет. С кислыми яблоками лучше выходит.
— Если ваши двери будут открываться по десять раз на дню, времени не будет ни у кого. Ни готовить, ни есть, — мрачно добавил оскорбленный куратор.
— Так что делать, вы же не объяснили, как контролировать процесс? — пожала я плечами.
— Этого никто не знает, — с искренним сожалением согласился Сергей Денисович. — Рассчитать индивидуальные периоды покоя и активности врат для каждого привратника до сих пор не удавалось. Они устанавливаются сами. Для каждого свои. Примерно через полгода после первого открытия можно будет вывести усредненный цикл ваших. Персоны же, проходящие через дверь каждого привратника, вычислению и классификации не поддаются вовсе…
Глава 7
О ЖИЗНИ, ВКУСНОЙ ЕДЕ И ИНЫХ ЦЕННОСТЯХ
Изложение ценной информации прервал рев, прокатившийся по квартире. Доносился он не из гостиной, где почивала гостья, а из-за многострадальной двери кухонной кладовой. Кажется, завибрировало, войдя в резонанс, само дверное полотно. Хорошо хоть с петель не слетело.
— Смотрим? — осторожно предложила я.
— Есть другой вариант? — кисло хмыкнул ЛСД и передернул плечами.
Коготочки на пальцах куратора стали напоминать лезвия Х-мена Росомахи, разве что черненые. Хорошо, что перчаток куратор в последний визит не надел, а то аксессуар ждало вынужденное превращение в митенки стиля авангард. (Хотя, может, они у него специальные, когтенепробиваемые, и растягивающиеся заодно, чтоб эксклюзивным маникюром вещи не портить?) Конрад ногти модернизировать не стал, клыки тоже не оскаливал, просто взял ножик из коллекции серого убийцы, да побольше.
Я, как велели в целях безопасности, раскрывала створку, стоя точно сбоку, и по исполнении действия была тут же задвинута за широкие мужские спины. Хорошо, что задвигал вампир, его ноготки не отросли на полтора десятка сантиметров.
Пахнуло влажным жаром, напоенным сотнями ароматов, бьющих в нос посильнее, чем в цветочном магазине. За дверью, ясен пень, снова была не кладовка. У меня там отродясь не водилось ничего страшнее паучков, и уж тем более не наблюдалось сумрачных, освещенных лишь сиреневым светом луны джунглей с высоченной трамплиноподобной скалой а-ля трибуна для Акелы по центру композиции. На оной сидел и выводил рокочущие и ужасающе тоскливые рулады зверь. Откуда-то из ночной тьмы тамошнего мира доносились аналогичные звуки на несколько тонов тише. Солист и бэк-вокалисты старались вовсю. Видимый «певец» весьма походил с виду на четырехлапую телохранительницу, которая дрыхла на ковре в гостиной.
Ан нет, в гостиной уже никто не спал! Звук разъезжающихся на паркете лап за спиной подсказал: гостья не оставила без внимания происходящее. Ну да, от таких воплей и полумертвый встанет. Эти рыки и вой похуже перфоратора пробирают! Записать, что ли, на мобильник и проигрывать соседям, когда им снова захочется поиграть в строителей ночью? Нет, не буду, остальные жильцы ни в чем не виноваты, а такой концерт в сумраке заикой оставить может.
Я обернулась. Зверюга сидела, тревожно прижимая уши к голове и блестя глазищами.
— Разбудили? — обратилась я к гостье, когда наши взгляды встретились.
— Он плачет по ушедшей подруге и зовет ночное светило забрать его душу, — перевела зверюшка суть концерта, транслируя мне суть своих впечатлений при контакте. — Она не оставила после себя щенков. Ближние подпевают. Болезнь желтой глотки унесла многих и многих, но его просят не уходить в Леса Удачной Охоты, некому будет вести стаю к добыче и в бой. Лишь подобные ему могут быть вожаками, он не соглашается. Неправильно! Долг выше, он должен взять новую самку, продолжить род и заботиться о тех, кто опускает голову на лапы под его взглядом.
— Может, у них там больше нет подходящих самок? Если выкосила эпидемия… — предположила я.
Гостья отвела взгляд, прекращая диалог, прошла вперед, к Конраду, подняла к его лицу морду, постояла несколько долгих секунд, потом отвернулась и текучим прыжком сиганула в проем. Приземлилась на самом краю скалы вождя. От тяжести ее тела сорвался и, подпрыгивая, с грохотом покатился вниз крупный камень.
Певец-плакальщик заткнулся на полузвуке, повернувшись к чужой. Она рыкнула и отвесила ему оплеуху, от которой страдающий влюбленный покатился по площадке на вершине скалы шерстяным клубком. Наша была гибче и чуть меньше, он тяжелее, но действия ее стали для страдальца полной неожиданностью. Переживания отодвинулись на задний план, и закипела драка. Только спустя несколько минут, за которые никто никого не покалечил, ограничиваясь лишь буйным рычанием, до меня дошло, что это не поединок, а ритуал. Ухаживание! Все закончилось, когда вожак придавил чужачку к камню и с мурчанием прикусил загривок. Она повернулась на спину, подставляя пузо, потом снова встала на все четыре лапы и чуть прогнулась, приседая в передних, отставляя попу. Вожак прыгнул на нее снова, с совершенно однозначными намерениями, и видение померкло. Дверь в джунгли захлопнулась.
— Это что, дальше зрелище восемнадцать плюс и трансляция по спецканалу? — фыркнула я и полюбопытствовала уже у вампира: — А что тебе сказали на прощанье?
— Она выбрала жизнь ради исполнения чужого долга, — отметил Конрад и с философской циничностью прокомментировал: — Неплохой вариант сделки с совестью.
— Заплатить продлением жизни других за свою несостоявшуюся смерть? Согласна, — энергично кивнула я.
ЛСД тем временем присел на корточки и изучал камень, оказавшийся по нашу сторону баррикад, аккурат посреди кладовки, точнехонько между ведром для мытья полов и канистрой с родниковой водой.
— Что, редкие минералы? — съехидничала я, не подозревая у потомка фениксов тяги к геологическим изысканиям.
— Нет, обычные алмазы, — брюзгливо ответил куратор, ткнув пальцем в тусклые камешки, накрепко впаянные в серую массу куска скалы. Провел коготком по одному, оставляя едва заметную царапину.
Алмазы. Н-да, а выглядят как нешлифованные стекляшки. Но раз ЛСД говорит, значит, алмазы и есть, а когти у него, выходит, прочнее этой формы углерода будут. Тип Ледников, конечно, мерзкий, но ни слова лжи пока не сказал. Я в очередной раз пересмотрела пропорции нанесенного ущерба и прямой выгоды, проистекающие из мистической перепланировки квартиры. Пожалуй, доходность зашкаливала, оставляя в глубоком ауте даже пресловутое МММ. Конечно, алмазы необработанные и все такое, но ведь те, что из породы проглядывают, лишь чуть помельче куриного яйца будут, значит, не пять копеек стоят.
Если так будет продолжаться, есть смысл взять какую-нибудь непыльную надомную работу и вообще перестать мотаться в офис. Хотя нет, во-первых, мне моя официальная работа нравится, во-вторых, в расчеты не включались потраченные нервы. Этот бесценный и трудновосполнимый ресурс переводился на «придверной» работе куда как стремительно, но не по вине гостей откуда-то, а большей частью из-за доброго нрава ласкового куратора. Созерцать семь дней в неделю клювастую физиономию и выслушивать, какая Гелена Юрьевна недалекая особа, отчаянно не хотелось.
Я зашла в нормализовавшуюся кладовку и вытащила особо прочную пластиковую плетенку, с которой ходила в подвал за картошкой. В самый раз для каменюки со звериной скалы. Сама тягать не стала, пинать тоже, хоть и гоняла со Стаськой мяч. Этаким «мячом» все на свете отбить можно, не только охоту к футболу, но и пальцы заодно. Всучила «авоську» куратору с резолюцией:
— Для реализации добычи. Кстати, вам ведь тоже с нее процент должен полагаться как посреднику?
— Пять, — поправил куратор абсолютно равнодушно, чисто справку дал.
Похоже, этого мрачного типа вообще не интересовали деньги. То ли отсутствовала меркантильность как таковая, то ли у него денег было столько, что всякая потребность в дополнительном доходе отпадала. Какой из вариантов больше соответствует истине, я пока вычислить не могла. Кто их, фениксов мутировавших, знает?! Может, он, хоть и мужеского пола, золотые яйца нести умеет или еще чего ценного производит? Во всяком случае, плащик и прочие вещи, в которых я видела Сергея Денисовича за этот насыщенный день, тряпками из секонд-хенд точно не выглядели.
Ледников упаковал камень в сумку и выпрямился. Смерил меня подозрительным взглядом, как бомбу, время взрыва которой не определить на глазок, но, что хуже, такую, при срабатывании коей он, как ответственный сапер, присутствовать обязан. Мрачно спросил:
— Сможете ли вы воздержаться от открытия портала в ближайшие несколько часов, Гелена Юрьевна, дабы я мог завершить все неотложные дела?
— И как я это сделаю, если, сами же сказали, дар привратника контролировать невозможно?
— Погуляйте, — ядовито посоветовал куратор с таким неописуемым выражением, что я мысленно закончила фразу за него словечком «дегенератка».
— Хорошо, — признала я наличие здравого смысла в предложении. Только сначала почищу ковер после зверика, перекушу, а уж потом отправлюсь гулять по магазинам.
Самым приятным оказалось то, что чистка ковра не понадобилась. Задверная разумная зверушка, в пику многим мохнатым представителям фауны Земли, не линяла! Ковер был девственно-чист, а пол в коридоре после убиения серого и попытки оным расчленения бедняги Лехи я уже отмыла. Брызги на плинтусе затерла влажными салфетками и сделала мысленную пометку прикупить еще пяток пачек на всякий случай.
ЛСД, зараза, оставлять нас с родичем-вампиром вдвоем даже не подумал. Перестраховывался, блин! Пришлось кусище запеченной рыбины, гигантский для меня и достаточный для нас с Конрадом, делить на троих, а в придачу спешно варить в микроволновке три порции риса в пакетиках и шинковать помидорно-огуречный салат. На него пошли остатки сметаны.
Пока готовился рис — минимальные десять минут, — я отщипнула рыбы на пробу и поняла, что пропала. Давненько ничего настолько вкусненького из даров моря едать не доводилось. Никакие креветки с иномирной родственницей белуги и рядом не лежали! То ли экология в мире сирен была на высшем уровне, то ли кушала рыбка какие-то особо элитные водоросли или рачков, а только я сразу поняла: такого хочу еще, и побольше. Повезло, оттаявшую порцию четырехлапая самоубийца употребить не успела. Недолго думая, пока духовка не остыла окончательно, я запузырила туда новую порцию деликатесной рыбы с последней порцией приправ, а остальное снова спрятала в холодильник, но не в морозилку, просто в самой холодной зоне. Управилась как раз к сигналу готовности риса.
Разложенного на троих ужина (рыба, рис, салат) оказалось достаточно, чтобы занять наши рты минут на семь. И пожалуй, это были самые наполненные умиротворенным молчанием минуты за весь истекший день. Я даже не стала задавать риторического вопроса на тему «Почему я должна кормить хамоватого куратора?». Скандалить не хотелось. Наверное, запах и вкус рыбы подействовали на меня успокаивающе, хотя никогда я фанаткой сего продукта не числилась. Ладно, я сегодня добрая, пусть ЛСД ест и знает мою «добрость»! Может, еще и подавится, если я так и не поскандалю?
Нет, Ледников не подавился, даже после того, как я сказала, что каждый моет свою посуду сам. Вымыл, ничего не разбил, а что выражение лица было из разряда «мы не затем сошли с Олимпа», так я мимические движения толковать не нанималась.
Потом под многозначительным тяжелым взглядом куратора я очертила и вырезала из бумаги мерку-следок Конрада. Попросила того выключить духовку, когда прозвенит таймер, и отправилась, как обещала, по магазинам. Вампиру, увы, составить мне компанию не позволяло отсутствие обуви. Пока! Хорошо хоть джинсовый костюм на сушилке в ванной успел дойти до кондиции «пригоден к употреблению по назначению».
Я бежала по ступенькам вниз (лифт без нужды гонять не люблю) и с удовольствием предвкушала, как покажу дорогого дальнего родственника друзьям-знакомым чуть позже. Мм, все подружки по нему точно разом начнут вздыхать! Успокоенная тем, что несколько глотков крови раз в пару месяцев для вампира его категории вполне достаточно и никто из окружающих не пострадает от клыков и аппетита, я ничуть не волновалась о здоровье девчонок. А уж если вспомнить, сколько раз Конрад успел оказать первую помощь раненым с одновременной закуской за один-единственный день, то вряд ли вообще ему может понадобиться кто-то с Земли «на покушать».
Лужи во дворе еще имелись, однако сдавали позиции. Основная масса тротуара подсохла, орали птицы, и солнце к пяти вечера разогрело воздух так, что я сразу скинула короткий плащик на руку, оставшись в одной блузке и джинсах, да еще вытащила солнечные очки.
Обувной на месте бывшего гастронома был буквально через дорогу. Любимого с детства продуктового было жаль. Хотя, если рассматривать в качестве альтернативы замещения мебельные магазины, буквально заполонившие город, нашему кварталу еще повезло. Можно подумать, люди хотят новый диван чаще, чем кусок хлеба! Вон Еленка, моя подружка, вся иззуделась, когда убрали булочную в доме, заменив ее парикмахерской. Причем такой, которая полностью оправдывала широко употребимое трехбуквие в середине названия. Волосы ей при мелировании сожгли основательно, пришлось менять прическу.
Суббота — день, когда люди делают то, что отложили до выходных. Народу в обувной набежало прилично. Я вяло покосилась на полки с туфельками и ботильонами, около коих курсировала основная масса женщин. Сплошные шпильки, абсолютно не пригодные для повседневной носки с удобством. Нет, высокий каблук — это изящно и очень красиво, но бегать часами — увольте. Таких жертв алтарь лично моей, хм, красоты однозначно не стоит.
— Гелечка, — окликнула меня полненькая энергичная женщина с россыпью веснушек на круглом лице и рыжими кудряшками.
— Здрасте, теть Катя, — поздоровалась я с матерью Василька, внутренне напрягаясь.
— Как жизнь молодая?
— Спасибо, все хорошо.
— Ты с Васильком, часом, не ссорилась? А то он такой расстроенный домой пришел, а убегал к тебе. Может, дома не застал? — Хитрить женщина никогда не умела и не любила, да и знала меня с сопливого детства как облупленную, кормила борщом и заплетала косу, потому политеса разводить не собиралась.
— Нет, тетя Катя, мы не ссорились, — покачала я головой, подняла взгляд и увидела в нем полное понимание ситуации. Мать, она на то и мать, чтобы догадаться, что происходит с сыном, даже если он ей ни полслова не сказал.
— Ты ему отказала, — констатировала женщина и печально вздохнула.
— Теть Кать… — Я виновато шмыгнула носом, испытывая неловкость перед хорошей женщиной, несмотря на разницу в возрасте бывшей мне почти приятельницей. — Я Василька как брата люблю, все что хочешь для него сделаю, но это не такая любовь, чтобы… ну сами понимаете. Это как если б я вдруг на Стаську решила вешаться.
— Понимаю, Гель, если так, то лучше сразу, чем потом нос воротить. Говорила же ему, сколько кошку ни тяни, а хвост кончится, — печально согласилась Катерина Викторовна, употребив один из загадочных личных миксов-поговорок, погладила меня по плечу и попросила: — Но ты все-таки заходи в гости на рюмку чая. Посекретничаем о своем, о женском.
— Зайду, только попозже, когда Василек успокоится, — клятвенно пообещала я и, попрощавшись, продолжила движение к цели: полкам с мужской обувью. Никогда не покупала такой, поэтому малость притормозила с однозначным выбором.
— Чем могу вам помочь? — Голос сзади над самым ухом раздался так неожиданно, что я подпрыгнула на месте. На мировой рекорд не пошла, но все-таки! Меня атаковала девчонка с беджиком «Маргарита». Энтузиазм ее бил в глаза не хуже ярко-рыжего колера волос.
— Кроссовки или мужские туфли, — охотно раскрыла я цель визита.
— А какой размер у вашего мальчика? — сладко пропела продавщица, и я подавилась смешком, вынимая из сумочки вырезанный след высшего вампира. На йети он параметрами не тянул, но и среднюю мужскую лапу, вроде Стаськиной, тоже превышал сантиметра на два. Кстати, надо будет запомнить и сказать Конраду, что отныне он «мой мальчик». Вместе посмеемся.
— Вот. Номер размера не знаю. Подберете по лекалу обувь к джинсовому костюму, чтоб по улице сейчас ходить? — перешла я непосредственно к делу и вручила помощнице вырезку.
— Э-мм… да-да, — покрутив след белого человека в пальчиках с наращенными ноготками, закивала болванчиком девица, сообразившая, что с «мальчиком» она малость лоханулась. И мы начали выбирать.
Почему я не знаю размера или не привела на примерку самого клиента, никто не спрашивал. Плати, и любой каприз будет исполнен — мне нравится такая точка зрения. Так что домой я уходила с тремя коробками. Акция «бери две пары, третья бесплатно» пришлась как нельзя кстати. Конрад заочно обзавелся летними кроссовками бело-синего цвета, кремовыми летними туфлями (все из натуральной кожи) и домашними тапочками. Увешанная коробками, как елка подарками, я выползла из магазина и перехватила шуршащие пакеты поудобнее. На секунду почти пожалела, что отпустила с миром ЛСД. Надо было выдвинуть громкий лозунг «Мой город — дом родной», а значит, портал марки ХЗГ[1] открыться может не только в квартире, а в любой точке населенного пункта, и под эгидой сего лозунга потащить куратора-сопровождающего как средство грузопереносок в магазин.
Представив «радостный» носатый лик начальника, я заулыбалась и встала, как Сивка-Бурка, перед зеброй перехода в ожидании, когда маленький красный человечек позеленеет. Машин на проезжей части было немного, но перебегать улицу, по-хулигански нарушая ПДЦ, с кучей коробок в лапках я не стала. Дом не горит, на улице приятная погодка, духовку Конрад обещал выключить, подождать тридцать секунд не переломлюсь. К тому же не факт, что нигде не притаился скучающий обладатель полосатой палочки. Помню, Ленка рассказывала, ее как раз на этом переходе заловили, и ладно бы просто квитушку со штрафом впаяли, так еще с полчаса в машине мариновали: нотации читали и нагло пялились на коленки.
Я балансировала на бордюре, не желая пачкать туфли в газоне, таковым лишь называвшемся. Трава росла на нем редкими хилыми куртинами. Основную площадь занимала развезенная ночными стоянками машин полужидкая грязь в форме мини-хребтов.
Темно-синий джип, ехавший со средней скоростью ближе к середине дороги, вдруг резко газанул и устремился к обочине. Дальше я действовала на чистых рефлексах. Миг: глаза фотографируют нацеленную на лобовое столкновение машину с тонированными стеклами. Следующий кадр: я совершаю грандиозный скачок с переворотом назад, в глубокую грязюку газона. Машина, повалившая один из блоков бордюра, взрывает грунт колесами и исчезает вдали. Остается лишь вонь выхлопа, бешено колотящееся после выброса адреналина сердце, мысль на периферии сознания о заляпанных грязью нечитаемых номерах и ватные ноги. Я чуть не погибла! Стой я по-прежнему на бордюре, тело пришлось бы собирать по асфальту, как бракованный пазл с потерявшимися кусочками. Бильярдными шариками в пустой голове носились вопросы: кто это был? Просто пьяный дурак? Решивший с жиру покуражиться гад? Или редкая сволочь, жаждущая крови и острых ощущений?
Прохожие, случайные свидетели шоу одного актера, разделились на категории. Одни, помоложе, громко восхищались прыгучестью жертвы и жалели, что не успели заснять действо на мобильник. Другие, постарше, большей частью женского пола, бурно возмущались сволочами-мажорами, которым закон не писан, и вяло советовали вызвать полицию. Только зачем? Нет тела — нет дела. Я не смогу доказать, что едва не погибла, к тому же не видела номеров машины, а значит, нет смысла тратить время на жалобу. Только себе нервы трепать и тратить попусту время.
Какая-то сердобольная пожилая женщина в аккуратных калошках, надетых на туфли, добралась ко мне и, приговаривая что-то ласковое, воспринимавшееся сознанием как белый шум, подхватила под локоть и потянула «на сушу».
Я попыталась шагнуть и чуть не плюхнулась на газон всем телом. Туфли успело порядочно засосать в грязь. С неохотным чавканьем черная жижа отпустила конечности. Я, пошатываясь и по-прежнему насмерть сжимая пакеты с обувными коробками, выползла на тротуар. Тетушка довела меня до скамьи и осторожно усадила. Заквохтала, выспрашивая домашний адрес или телефон, все предлагала проводить-позвонить.
Я же сидела в столбняке. В голове по-прежнему было почти пусто, гулко долбилась только одна мысль: я чуть не умерла. Все яркое, волшебное, веселое, чудесное, что случилось в жизни несколько минут назад, едва не перечеркнула какая-то сволочь ударом бампера по косой. Я испугалась, сильно испугалась. Сопротивляемость шоку от непрерывного потока чудес, дарованная статусом привратника, не могла помочь справиться с обыденным ДТП. Мало ли людей гибнет на дорогах? Сегодня я чуть не стала еще одной единичкой жертвы в статистическом отчете.
— Лучик? — Голос Конрада, встревоженный и родной, уже успевший стать таковым, прозвучал над головой. Могучие руки подняли меня и прижали к груди.
Я услышала ровное сильное биение сердца вампира и… разревелась, как девчонка. Зуб не попадал на зуб, когда я, перемежая слова всхлипами, говорила:
— К-к-онрад-д-д, м-м-меня ч-ч-уть машина не с-с-била! У-у-у…
— Кто? — рыкнул вампир, и участливый тон мигом сменила нерассуждающая ярость.
— Н-н-е з-ззнаю, не з-заметила, — повиноватилась я.
Тетушка, убедившаяся, что девочка не только в шоке, а и в надежных во всех смыслах слова руках, умилилась и, смахнув слезу, собралась отправиться по делам. Я принялась сбивчиво благодарить ее за помощь.
— Деточка, да как же иначе? — искренне удивилась пожилая женщина.
Голубые, чуть выцветшие глаза в куриных лапках морщинок смотрели с неподдельным недоумением. Правильная тетенька, чья душа в мире с самой собой и с самим окружающим миром. Рядом с такими становится безотчетно спокойно, легче дышится и отступает боль. Даже вампир почувствовал тепло жизни, исходящее от собеседницы. Потому отвесил моей опекунше полупоклон и сказал:
— Миледи, примите искреннюю благодарность и восхищение тем, что для вас не существует «иначе».
Та почему-то раскраснелась польщенно и, пока шла к палатке «Овощи-фрукты», нет-нет да и оглядывалась на нас.
— Ей бы денежку дать, — вставила я, припоминая простую, чистую и небогатую одежду пожилой женщины, слишком порядочной, чтобы уметь выкручиваться и искать выгоду. — Только обидится.
— Я в карман положил, — шепнул мне на ушко Конрад, щекоча волосами.
Я тихонько поблагодарила его, скосила глаза вниз и невольно хихикнула. На ногах мужчины были лишь носки. Причем, что удивительно, по-прежнему природного серого оттенка, не имеющего ничего общего с грязью и тротуарной пылью. Словно он принесся сюда, не касаясь земли, вот и не успел замараться. Помутившееся сознание не нашло ничего лучшего, как дать команду языку ляпнуть:
— Ой, ты босиком! Как же здесь оказался?
— Почувствовал, что очень нужен тебе, Лучик, — коротко ответил вампир, баюкая меня на руках, как маленькую. Я, уткнувшись носом в его подмышку, все еще вздрагивала, но слабее. Паника пятилась и отступала. Наверное, испугалась клыков спасителя.
— Кроссовки в пакете, примерь, — предложила я другу, завозившись в его объятиях.
Пока никто из окружающих не смеялся и не задавал дурацких вопросов. Главным образом потому, что завороженно, выворачивая головы, уставились на красавца-мужчину, носившего даму на руках, вот и не замечали недокомплекта обуви у галантного кавалера.
Убедившись, что приступ громкой истерики схлынул, так и не успев как следует разыграться, Конрад легонько чмокнул меня в висок и приземлил на скамейку. Сам сел рядом и занялся примеркой. Кроссовки оказались впору. Попутно вампир выслушал мой более подробный рассказ о несостоявшемся наезде и нахмурился:
— Мне это не нравится. Часто такое случается?
— Нет, тем паче здесь часто гаишники дежурят, водители знают и не лихачат, чтоб на штраф не налететь, — отметила я. — Наверное, кто-то из залетных развлекся. Машина с виду дорогая, только я марки определить не могу, не разбираюсь в них.
Конрад раздумчиво хмыкнул, не закрывая, но откладывая разговор. Пока мы беседовали, он нет-нет да поглядывал на заинтересовавшую его тетеньку-самаритянку, утешавшую меня. Сейчас она выбирала овощи в киоске. Просила только самое необходимое и по минимуму: картошку, морковку, свеклу, один лимон, два яблока и огурчик. А когда полезла в карман светлого плаща за кошельком и нашла аккуратно свернутые пять тысяч рублей, застыла памятником удивлению. Чужого она ни за что не взяла бы, но купюра лежала в кармане, не в кошельке, куда могла попасть по чудовищному недоразумению вместе со сдачей в магазине. А значит, эти деньги действительно были предназначены ей. Но откуда? Тетушка принялась озираться, взгляд остановился на импозантном мужчине и бедняжке, едва не угодившей под машину. Они разговаривали, сидя на скамейке, и смотрели на нее. А когда темноволосый воспитанный красавец углядел в ее взгляде вопрос, то коротко кивнул, давая ответ. И в этом кивке было достаточно, чтобы пожилая женщина поняла: ей не кинули подачку, а наградили и назад ничего не примут, можно даже не пытаться.
— Она хорошо готовит. Как здесь нанимают прислугу? — уточнил вампир. По всей видимости, мой родственник не только подглядывал, но и прислушивался к разговору покупательницы со знакомой продавщицей. Значит, не врали легенды о вампирском слухе.
— Я-то откуда знаю? Никогда не пробовала, — растерянно пожала плечами я. Уж чего-чего, а обзавестись домработницей у меня ни малейшего желания отродясь не возникало, впрочем, как и финансовых возможностей для такого рода экспериментов.
— Посидишь секунду? — мягко спросил Конрад.
— Посижу, а ты можешь сделать два добрых дела сразу, причем оба для себя.
— Это какие? — заинтересовался родственничек.
— Проведешь переговоры по найму с заинтересовавшим субъектом и купишь пять яблок на шарлотку. Только проси выбрать сорт покислее.
— Договорились, — просиял обаятельно улыбкой вампир и плавно сместился к киоску.
Яблоки, зеленые с красными полосочками, были отобраны и взвешены так стремительно, что меня завидки взяли. Оля, продавщица киоска, хорошая женщина, но торопиться не умеет в принципе, однако же ради Конрада расстаралась. А попутно были проведены переговоры. В процессе их пожилая тетенька несколько раз мило краснела, кивала и опускала очи долу и в итоге согласилась. В маленьком блокнотике тетушка что-то черканула, думаю, адрес, получила еще несколько купюр аванса, всученных практически насильно, и собеседники расстались, весьма довольные друг другом.
— Послезавтра. По вашему календарю в понедельник придет, — проинформировал меня вампир и довольно ухмыльнулся, прямо-таки клыки показал.
Я была немного удивлена такой радости от процесса обзаведения прислугой, но у каждого свои тараканы в голове. Почему бы благородному дону не выражать удовольствие от столь простых вещей? Однако Конрад заметил мое замешательство и прояснил:
— Она хорошо пахнет, уютом. Так в моих владениях пахли только берегини — создания, хранящие дом, его достаток и благополучие. Здесь нет иных рас, кроме людей, нет по крови, я бы почувствовал. Но от души этой женщины веет берегиней.
— Понятно! — Вот теперь мне действительно стали ясны мотивы поступка. Конрад хочет капельку уюта в своем новом пристанище и нашел способ его обеспечить, пусть в малом.
— Как ноги? Землю чуют или тебя отнести домой? — озаботился вампир.
— Дойду, — улыбнулась я формулировке вопроса и встала.
Ноги держали, сердце больше не скакало бешеным зайцем, холодный пот высох. Конрад, как заботливый ухажер, подхватил меня под локоть, в другую руку сграбастал пакеты и повел к злополучной зебре. Туда, где несколько минут назад я едва не рассталась с жизнью или чуть не стала беспомощной калекой. В испорченных туфлях неприятно чавкала густая грязь как напоминание о происшествии, записанное на диктофон и крутящееся с повтором.
— Тебе новую обувь купить не надо? — справился практичный вампир без брезгливости, просто задал вопрос по существу.
— Не знаю. Сначала надо будет ущерб оценить, когда грязь с туфель смою. Испачкалась как свинюшка. В трех водах мыться придется! В крайнем случае, одна пара на такую погоду у меня еще есть. — Я пригорюнилась, соображая, что после водных процедур ванную придется мыть снова, и спустя секунду заулыбалась, вспоминая: — Так вляпываться мне уже давно не приходилось, лет пятнадцать как минимум. Тогда у меня калошу затянуло в полузасохшую лужу на даче. Пришлось выколупывать вручную. От матери нагорело, а Стаська и Вика хохотали до колик, когда я вся такая красивая домой пришла. Особенно им узор на щеке понравился. Все порывались в словаре иероглифов значение татуировки поискать, зубоскалы, зато того доставучего овода я одним махом прихлопнула!..
Глава 8
ПРОБЛЕМЫ ХАМОВАТЫЕ И РОГАТЫЕ
Домой мы ввалились, хихикая уже вдвоем. Наверное, мой смех был маленько нервическим, но все равно веселым. Разувались прямо на половичке перед дверью, дабы не марать многострадальный зеленый коврик, ставший нынче ареной разборок вампира и феникса. Туфли, щедро черпанувшие жидкой грязи, которую я добросовестно развезла по стелькам и внутренней поверхности лодочек, реставрации подручными средствами до состояния городской обуви решительно не подлежали. Ну и ладно, все равно левая мне пятку иногда натирала!
До ванны босой Конрад снова потащил меня на руках, да прямо в нее и поставил. Впрочем, какое там громкое «потащил», сил он на мою транспортировку затратил не больше, чем израсходовала бы я на возню с коробком спичек.
Носильщик-доброволец удалился. Я открыла воду, не затыкая пробку, чтобы меньше грязи на стенки налипало. Стала раздеваться, попутно оценивая ущерб, нанесенный гардеробу. Что ж, делаю успехи. Сейчас изгваздан вдрызг, и, между прочим, чистой грязью, без примеси крови, не целый комплект одежды, а только туфли и колготки. Последние бросила в раковину отмокать под струйкой воды. Взяла мыло и начала добросовестно оттирать конечности. Целые, хоть и грязные, как копытца свиньи, безнаказанно наслаждавшейся просторами луж на заднем дворе. Целые…
Почему-то закравшаяся в голову мысль о сохранившейся целостности организма спровоцировала очередной, девятый вал истерики именно тогда, когда я считала, что уже все утряслось. Я стала тихонько всхлипывать, глотая слезы жалости к себе. Вот так мылась и плакала, оттирала щеткой ванну с даместосом и плакала, стирала колготки и плакала. Глаза я не терла, чтобы не светить свое состояние перед Конрадом.
Промокнула лицо, только когда в дверь тихо постучал вампир и заботливо уточнил, всели в порядке и не решила ли я отрастить хвостик, как давешняя русалка. Пришлось сворачивать истерику и заявлять об окончании глобальных очистительных процедур.
Я накинула послебанный халатик, болтающийся на вешалке у двери, отодвинула защелку и, проглотив последний судорожный всхлип — завершающий аккорд второй серии отходняка, — шагнула за порог. Конрад ждал, привалившись к стене напротив ванной. Осмотрел меня внимательно, при этом возникло ощущение, что он знает, чем я занималась под шум текущей воды, снова сгреб в охапку и потащил в комнату, шепча на ухо:
— Ну что ты, Лучик, все уже прошло!
— Ага.
— Испугалась сильно? — Похоже, вампир решил, что пострадавшая нуждается в жилетке, а я и не возражала особо.
— Больше не того, что умру или покалечусь, а того, что все-все такое интересное кончится, не успев начаться, — неожиданно определилась я с причиной расстройства. — У родителей еще двое детей есть, куда более путных, чем я, внуков пучок. Я жалела о том, что не увижу больше чудес. В мире обыденном жить тоже неплохо, но сейчас все стало по-настоящему здорово, сказки совпали с реальностью, и вдруг большая полярная лисичка… ну смерть то есть.
— У вас смерть отождествляется с северной лисой? — полюбопытствовал Конрад, наверное, таким образом он пытался переключить внимание страдалицы на отвлеченную тему, а может, в самом деле фольклором вкупе с религиозными представлениями интересовался.
Я прижалась щекой к шершавой джинсе рубашки вампира, вздохнула, гадая, когда же его запах стал действовать на меня лучше капель пустырника, и принялась подробно рассказывать о белом пушном зверьке и его связи с ненормативной лексикой. Конрад двинулся в сторону гостиной, не спуская меня с рук.
— У Гелены Юрьевны отнялись ноги? — Ехидный голос куратора сработал лучше укола стимулятора в вену.