Застрявшие во сне (сборник) Нестеркина Лариса

On in Lend

– Да что с ним такое? – подумал Тим, увидев, как Макс опять клюет носом за столом в аудитории. В последнее время друга было не узнать: замкнутый и неразговорчивый, Макс совсем не походил на того веселого раздолбая, каким был всегда. С каждым днем он становился все рассеяннее, на вопросы отвечал невпопад и, что самое удивительное, после занятий спешил домой, в то время как толпа студентов отправлялась в кафе за углом.

Тим дружил с Максом так давно, что и не помнил свою жизнь без него. По правде говоря, так и было с того самого сентябрьского денька, когда они подрались в школьном дворе. Боевые раны зажили, а мальчишки стали неразлучны и даже после школы поступили в один колледж. Именно поэтому, Тим, еще с детства знавший Макса, как весельчака, теперь не мог понять, отчего приятель так мрачен.

Сегодня Тиму все же удалось заманить друга выпить по кружке пива в кафе. Это было самое обычное городское кафе, но учащиеся колледжа практически захватили его, постепенно выжив других посетителей. Само собой, определяющим фактором при этом было дешевое пиво на розлив.

Друзья сели за свой любимый столик в углу зала. Пока Тим обдумывал, как начать разговор, Макс рассеянно смотрел на шапку пены в своем бокале. Он весь ушел в себя и ничего не замечал вокруг. И это не смотря на то, что в кафе стоял невыносимый галдеж: все старались перекричать друг друга. Десяток парней, сдвинув столы, обсуждали последний футбольный матч, парень с волосами, забранными в хвостик, монотонно бренчал на гитаре, девчонки за столиками у окна громко смеялись.

– Слышишь, Макс, – начал Тим, – Ты чего скис в последнее время? Колись, что за дела?

Макс вздрогнул, оторвал взгляд от кружки и посмотрел на друга. Тиму стало не по себе: непривычно было видеть в глазах друга тоску, более того, страх в их глубине.

– Забей! Расскажу – все равно не поверишь, – ответил Макс.

– А ты рискни.

Макс тяжело вздохнул и затравленно огляделся по сторонам, потом что-то тихо пробормотал. В этот момент парни за соседним столом громко расхохотались, и Тим ничего не услышал.

– Повтори, – попросил он.

– Он следит за мной, – сказал Макс чуть громче.

– Следит? Кто?

– Слепой. Он постоянно смотрит на меня, он отслеживает каждый мой шаг.

– Что за бред ты несешь? Какой Слепой? Как он тебя видит, если он – слепой? Хорош чушь молоть!

– Ладно, расскажу тебе все, только не думай, что я вру или свихнулся.

Макс попал в точку: Тим уже начал сильно сомневаться в здравом уме друга. То и дело, озираясь по сторонам, Макс продолжил:

– Ты что-нибудь слышал про On in lend в Интернете?

– Так, в общих чертах. Это что-то типа второго дна Интернета?

– Да, это теневой, параллельный интернет, – подтвердил Макс.

– Слышал я эту байку, но ведь шансы обнаружить его практически равны нулю. Если только кто-то из посвященных не укажет направление, – сказал Тим и вдруг понял, почему Макс говорит об этом, – Только не говори, что ты проник туда!

Макс побледнел:

– Тише!

– Так я тебе и поверил! – рассмеялся Тим. – Ведь там используются никому не известные протоколы и домены!

– Можешь не верить, но мне удалось получить специальное программное обеспечение. Но, дело в том, что находиться в этом пространстве очень опасно, я так наткнулся на чёртову кучу тайн, о которых лучше и не знать. Но и это не главное.

Макс надолго замолчал, как бы обдумывая, продолжать ли дальше. Тим не торопил его, хотя и распирало любопытство. Наконец, Макс заговорил снова:

– Все началось, когда я вошел в сеть Darhnet, но не в ту, которую все знают, а в ее тень, которая скрыта в On in lend. Я там такое увидел… Нет, нет, мне не то что рассказывать, мне и вспоминать об этом тошно!

Макс замолчал.

– Ну, уж нет, раз начал, то рассказывай все как есть! – в нетерпении воскликнул Тим.

Макс почти прошептал:

– Я встретил там монстров. Один из них – Слепой, но есть и другие.

Тим разочарованно смотрел на друга, который все-таки был невменяем.

– Да не смотри ты на меня так! Я – в своем уме! Ты там не был, и тебе трудно меня понять, но все, о чем я говорю – правда. Там, в глубине, кишат реальные монстры! И я догадался, откуда они берутся: они материализуются из мыслей. Те, кто сидит в этой сети, по сути, сами монстры: убийцы, наркоши, педофилы и прочая мразь. Но они знают: информация здесь прикрыта специализированным программным обеспечением, которое и шифрует анонимность пользователей. Поэтому они говорят друг с другом откровенно, слишком откровенно. Меня от этих разговоров просто тошнит!

– Ну и хрень!

Тиму, совсем расхотелось шутить. Макс тоже замолчал.

В кафе народу поубавилось. За окнами начинало смеркаться. Бармен включил настенные бра, но в углах притаились тени. Макс угрюмо смотрел в темноту.

– Слепой… Думаю, это он управляет тварями… – тихо бормотал он. – Он и сейчас смотрит на меня…

– Блин, если все так ужасно, просто не входи больше в эту сеть! Забей на неё!

– Я не могу остановиться, меня так и тянет туда! Каждый раз я себе говорю, что зайду в сеть на секундочку и тут же смоюсь обратно, а сам застреваю в ней. Как будто кто-то зовет меня туда, как будто кто-то ждет меня там!

– Что за чушь? Я тебя прошу, не лезь ты в эту сеть!

Заметив горькую ухмылку друга, Тим понял, что помогать надо не советами, а делом.

– Давай так договоримся: вечером я приду к тебе, и мы вместе войдем в эту таинственную сеть. Я сам посмотрю, что там и как, что реально, а что только со страху тебе мерещится. По крайней мере, вдвоем будет безопаснее.

Что-то похожее на благодарность мелькнуло в глазах Макса и он, наконец, смог отвести взгляд от тьмы в дальнем углу кафе.

Пообещав Тиму не включать в одиночку компьютер, Макс в ожидании друга шагал по комнате, то и дело, поглядывая на часы. Он пытался вспомнить, что услышал вчера за несколько секунд до того, как вышел из On in land. Это был какой-то до боли знакомый звук. Конечно, шумов всегда хватало: треск, шорохи… Но тот звук был каким-то особенным, Макс слышал его раньше, причем в реальной жизни. Но где и когда? Он вспомнил! Парня прошип холодный пот. Нет, теперь он не в силах дожидаться Тима, необходимо проверить своё предположение.

Макс запустил программу и вошел в сеть, обосновавшуюся за маршрутизатором, в скрытом от большинства пространстве. Сегодня он продвигался в глубину очень осторожно, не теряя из поля зрения отходные пути. Он не забыл, что случилось в прошлый раз, когда из пустого любопытства задержался в глубине. Его голову, шею, плечи опутали колючие провода, в которые превращались нити Паутины. Тогда он все же нашел путь назад. Повезёт ли снова, не известно.

Сегодня надо, как можно быстрее, добраться до той точки, в которой он остановился в прошлый раз. Дойти до нее и вновь услышать звук, который не дает покоя. Макс начал осторожно продвигаться в глубину. И вновь, как и прежде, ему показалось, что он находится внутри сети, а не смотрит на нее со стороны. Пространство пронизывали миллиарды светящихся линий, которые извиваясь словно змеи, сплетались в паутину, а на их пересечениях светились яркие звезды, слепящие глаза. Макс знал: смотреть на них нельзя – они обожгут роговицу глаз и ослепят. Подумав об этом, он тут же вспомнил о Слепом. Что-то его сегодня не видно. Вот и хорошо: взгляд Слепого всегда сковывал Макса, а сейчас ему нельзя мешкать. Надо найти таинственный звук, распознать его и вернуться назад. Правда, двигаться быстро здесь невозможно: Макс боялся сбиться с Тропы, проложенной им в прошлый раз. Словно повинуясь компасу в своей голове, он держал нужное направление. Постепенно продвигаясь вглубь таинственного пространства, он шевелил губами, беззвучно повторяя свое имя. Это правило всегда выручало его: нельзя забывать, кто ты и откуда пришел, иначе не вернуться. И еще нельзя заходить за Черту. Она хоть и невидима, но ее чувствуешь. Перейдешь ее, порвешь тонкую невидимую Нить и… останешься здесь навсегда!

Времени остается все меньше и меньше. Тропа расширилась, стало легче идти. Макс позволил себе двигаться быстрее и зря. Слепой появился, как всегда, внезапно. Макс остановился, замер под его взглядом. Ничего ужаснее он не встречал. Глаза Слепого были плотно прикрыты веками. Но Макс чувствовал, что Слепой видит. Желтые зрачки под веками смотрят в упор, отслеживают каждое его движение.

– Черт, теперь вслед за этим монстром проявятся и другие!

Заставив ослабевшие ноги сдвинуться с места, Макс вновь пошел вперед и через несколько секунд уперся в стену.

– Ну вот, Слепой опять построил Лабиринт! Надо срочно найти выход, – подумал он.

Макс развернулся и пошел назад, старательно обходя темные углы, откуда уже выглядывали монстры. Один наполовину высунулся из темноты и рассматривал парня.

– Да иди ты! – отмахнулся Макс от чудовища, понимая, что тому нужен кто-то другой. И действительно, лучше рассмотрев Макса, тот вновь задвинулся в угол.

Макс не боялся этих монстров, знал: они ждали своих хозяев, тех, кто видел их в своих безумных фантазиях. Однако, твари отнимали драгоценное время. Хотя, определенная опасность все-таки существовала. Обернувшись, он увидел огромные лапы чудовища, уставшего ждать своего хозяина и готового напасть на того, кто подвернется. Обходя один из темных углов, Макс почувствовал, как чьи-то когти расцарапали его спину. Он старался не думать о твари. Он смотрел только под ноги, чтобы не видеть жутких глаз Слепого. Петляя по Лабиринту, он снова и снова упирался в тупики.

Наконец, неподалеку раздался знакомый звук. Будто он слушал музыку одной из радиостанций, а голос другой станции пробивался на ту же волну. Парень остановился. Сквозь ужасающие голоса тварей едва слышался звук, который он искал. Макс пошел дальше по Лабиринту, одновременно ища выход и стараясь не сбиться с Тропы. Через несколько поворотов в дальнем конце коридора он заметил легкое движение: что-то белое мелькнуло и исчезло в темноте. В тот же миг звук усилился, заглушая вопли монстров.

Где-то в глубине сети плакал ребенок.

– Значит, я прав, это – она! Это ее слышали соседи! – с тоской подумал парень.

Уже несколько дней соседи жаловались, что днем, когда Макс уходит в колледж, в квартире плачет ребенок. Чуть было полицию не вызвали! Макс пригласил их и разрешил осмотреть всю квартиру. Дотошная соседка заглянула даже в шкафы. Никакого ребенка, конечно, здесь не было. Однако, на другой день все повторилось вновь.

Только теперь Макс, не имеющий привычки выключать компьютер перед уходом из дома, осознал, почему соседи слышали голос ребенка из его квартиры.

Он снова прислушался к плачу и почувствовал, как волосы на голове становятся дыбом. Десятки острых проводов острыми колючками впились в тело. Глаза Слепого придвинулись ближе, сверля его сквозь веки. Звезды на перекрестках Паутины зажглись безумным светом, обжигая глаза. Боль от колючей проволоки, в которую превратились нити Паутины, была ничтожна по сравнению с кровоточащей раной, открывшейся в сердце. Теперь Макс знал наверняка: это плакал его личный монстр, пришедший из прошлого. Это плакала его сестра Даша. Та, о которой он пытался забыть, та, которая продолжала сниться ему. Десять лет назад Даша ушла туда, откуда не возвращаются.

Пятилетняя сестренка всегда плакала чуть наигранно, когда хотела чего-то добиться от взрослых. Она хныкала до тех пор, пока родители, сдавшись, не уступали, и она получала то, что просила – конфеты или игрушки. Макс терпеть не мог капризы сестры, но сейчас, спустя десять лет после ее смерти, сердце разрывалось от жалости к ней.

В тот страшный день родители привезли их в поселок Витязево под Анапу. Здесь был редкий на кавказском побережье пляж, где вместо гальки лежал песок. Янтарная полоса уходила вдаль на несколько километров. Местами песок собирался в ребристые волны. Можно было приложить ладошки к глазам с двух сторон, закрыв море, и представить, что находишься в пустыне.

Родители взяли с собой и друга Макса, Тима. И теперь мальчишки и маленькая девочка с радостными воплями носились по пляжу, утопая в глубоком песке. Когда Даша звонко смеялась, казалось, что переливаются маленькие колокольчики. Брат с сестрой любили закапывать друг друга в песок. Даша засыпала брата до самой головы, потом садилась верхом на песчаную горку у него на груди и подпрыгивала. Правда, порой она становилась ужасно вредной и, зачерпнув пластмассовой лопаткой песок, сыпала его на голову брата. Горячие песчинки попадали Максиму в глаза, и пока разъяренный брат протирал их, выбираясь из песка, Даша шустро убегала и пряталась от его гнева за спинами родителей.

В тот день на пляж приехала съемочная группа из Москвы: делали рекламный ролик модного средства для загара. Видимо, по сценарию действие должно было проходить в пустыне, где туристы спасаются от знойного солнца чудесным кремом. Часть пляжа огородили лентами, за которыми самосвал сгребал песок в большие горы, похожие на барханы. Мальчишки со всего пляжа столпились у лент и, пихая друг друга локтями, обсуждали происходящее на съемочной площадке. Макс и Тим, словно завороженные, смотрели на происходящее: на оператора с камерой, проезжавшего по специально проложенным рельсам, на девушку, звонко опускающую хлопушку, на актеров, сверкающих белозубыми улыбками. Они забыли обо всем на свете и не заметили, как Даша куда-то убежала.

Потом ее искали все, и отдыхающие, и киношники, ныряли в море, поднимались на заросшие низким кустарником холмы. Маленькое тельце, засыпанное густым слоем песка, нашли только к вечеру, когда после съемок экскаватор начал разравнивать горы. Даша лежала лицом вниз, все еще сжимая в руке пластмассовую лопатку. Она просто играла, набирая в ведерко песок, когда, не заметив крохотную фигурку, водитель экскаватора засыпал ее.

Теперь, в далекой глубине Интернета, его мертвая сестренка все плакала и плакала. Макс шел по коридору Лабиринта, пытаясь отыскать, где она пряталась. Ему не хотелось верить в то, что, посещая параллельный мир Интернета, он воскресил своего персонального монстра, рожденного многолетним чувством вины перед сестрой. Стараясь не думать о страшном событии, он мечтал лишь снова увидеть свою, все еще маленькую сестренку, обнять и приласкать ее. В конце коридора что-то мелькнуло, теперь Макс рассмотрел – это был подол белого девичьего платьица. Парень крикнул: «Даша! Подожди меня! Я иду к тебе!» Он побежал. Острые провода Паутины вцепились в него, сдирая кожу. Слепой сковывал бегущие ноги пристальным взглядом.

Думая только о Даше, Макс не заметил, как зашел за Черту. Путеводная Нить порвалась, он сошел с Тропы. Перед глазами замелькали таинственные знаки, формулы, числа, геометрические фигуры. Пленник пытался их рассмотреть, понять, расшифровать, но не успел. Провода Паутины превратились в гнилые нити, по которым ползла плесень. Они рвались и разлагались на глазах. Перед глазами пошла черно-белая рябь, то и дело, сменяясь застывшими, словно в стоп-кадре, изображениями. Рябь – веки Слепого, рябь – подол Дашиного платья, рябь – коридор Лабиринта, рябь – тупик. Шипящие звуки прерывались отголосками детского плача. Вскоре и тот оборвался на резкой высокой ноте. Теперь перед глазами была только рябь, как бывает, когда нарушен приём телевизионного канала, и экран покрывается беспорядочными точками.

– О, черт, неужели сеть исчезает?!

Макс знал, что подобно блуждающим топям, On in land находится постоянно в движении, то появляясь, то исчезая.

– Она исчезает вместе со мной! – с ужасом осознал Макс, и липкий страх проник в каждую клеточку его тела. Парень барахтался, пытаясь освободиться от опутавших его склизких нитей Паутины, он тянул руки к Слепому, желая выцарапать ему глаза, он извивался, брыкался ногами, отпихивался локтями. Но сеть не отпускала его, не давала ему унести с собой ее страшные тайны. А вскоре и звезды на перекрестке нитей Паутины начали меркнуть, а вместе с ними угасало и сознание Макса. Все погружалось во тьму…

Макс очнулся на диване в своей комнате. Он долго не мог прийти в себя, все еще не веря, что каким-то чудом выбрался из On in lend. Через несколько минут он начал рассуждать здраво и понял, что все случившееся, и его путешествие в параллельную Интернет-Вселенную, и голос Даши – все это было лишь видением. Ну да, конечно, видением, вон и сеть никуда не исчезла, на мониторе четко виден ее Лабиринт!

«Кстати, надо выключить компьютер, ведь я обещал Тиму дождаться его и не входить в сеть», – подумал Макс, но тут заметил, что Тим был уже здесь.

– Макс, ты где? – звал товарища Тим, сидя у компьютера, – Давай, показывай свои страшилки!

– Да здесь я, здесь, – ответил Макс, подходя к другу, – Ты уж извини, я не выдержал и вошел в систему без тебя. Вот смотри, это…

Но Тим, словно не слыша его, вновь крикнул:

– Макс, ну хватит шутить! Где ты прячешься? Выходи.

– Ты что, ослеп? – возмутился Макс, – Не видишь, что я стою рядом с тобой?

Но Тим его игнорировал, уставившись на экран.

Макс похлопал друга по плечу – никакой реакции. Тогда он помахал рукой перед его лицом и даже дернул за нос. Тим все также не замечал его. Макс побледнел и испуганно попятился, озираясь по сторонам.

«Я не вернулся из сети!» – понял он и страшно закричал.

А Тим смотрел на экран. Такое он видел впервые. Перед ним была обратная сторона Интернета, в которую он всегда хотел заглянуть, гадая, а что там внутри? Да, теперь он понимал друга, которого тянуло вернуться сюда вновь и вновь. Тим с любопытством просматривал каталоги, переходил по ссылкам, все больше и больше углубляясь в неизвестный мир. Конечно, его, как и Макса, совсем не интересовали тайны пользователей сети, его волновал сам факт проникновения в неизведанную часть Паутины.

В какой-то момент Тиму показалось, что его руку погладила маленькая ладошка. Он обернулся – никого. Парень вновь продолжил стучать по клавишам, пока не почувствовал, как маленькие детские ручки обвились вокруг его шеи.

– Что за черт? – подумал он, потирая шею. – Мне уже что-то мерещиться. Тьфу ты, еще этого не хватало! И Макс куда-то пропал!

Как и все геймеры, Тим, конечно, знал о проклятых играх, о крипастах, копипастах и прочих страшилках. Жуткие тексты пересылались с сайта на сайт и даже на Е-майлы. Эти истории про видео, посмотрев которые люди заканчивают самоубийством, про монстров, смотрящих на вас с экрана, вызывали у него только усмешку. Он считал их сказками для слабонервных и сегодня намеревался убедить друга в этом. Однако, отчего-то ему самому сейчас было очень неуютно.

Тим прошелся еще по нескольким ссылкам и вдруг заметил какое-то движение на экране. Кто-то шел к нему из глубины пространства, шел не спеша, чуть переваливаясь с боку на бок. Движущаяся фигура приблизилась настолько, что ее можно было разглядеть. Тим удивленно ахнул: это была девочка лет пяти. Смешные хвостики из волос топорщились в разные стороны, нос и щеки густо покрывали веснушки, одна рука теребила подол белого платьица, другая держала маленькое пластмассовое ведерко с лопаткой.

Малышка подошла совсем близко. Она прижала лицо к стеклу монитора и, смешно сплющив носик, уставилась на него большими синими глазами.

Она улыбнулась Тиму, и ее губы зашевелились. Он попытался разобрать, что девочка говорит. Ему показалось, что она шепчет: «Поиграй со мной!»

– Поиграть с тобой? – переспросил он, и она утвердительно кивнула головой.

Неожиданно девочка прижала ладошку к экрану, растопырив маленькие пальчики.

Девочку в компьютере увидел и Макс, которому теперь казалось, что он смотрит на происходящее откуда-то сверху. «Даша! Дашенька!» – закричал он. Слезы текли по его щекам, он с тоской смотрел на сестру.

«Ребенок всегда остается ребенком и хочет только одного – поиграть, даже если это виртуальное дитя» – подумал в это время Тим и прижал свою ладонь к ладони девочки. Разделенные панелью монитора, их пальцы шевелились, словно касались друг друга.

Макс, наконец, пришел в себя и, увидев, что происходит с другом, закричал, что есть силы:

– Не дотрагивайся до нее! Не смотри ей в глаза! Выключи компьютер! Немедленно его выключи! Это – не виртуальная картинка, это – настоящий монстр!

Макс вновь оказался внутри темного пространства. Он оттаскивал девочку-монстра от экрана, стараясь не думать о том, что это его сестра. Но девочка не сдвинулась с места, словно не чувствовала усилий брата, она продолжала улыбаться Тиму.

Через несколько мгновений Тим ощутил прикосновение пальцев, а затем они крепко сжали его ладонь. Рука Тима, словно в густой кисель, вошла в экран. Казалось, что он видит фокус иллюзиониста, который ловко заключает девушку в ящик, а потом распиливает его.

Однако, это, отнюдь, не было фокусом. И когда Тим захотел вытащить свою руку из монитора, он не смог этого сделать. Парень покрутил ладонью из стороны в сторону, освобождаясь от цепких пальчиков. Но детская рука держала его крепко, слишком крепко для маленького ребенка.

– Отпусти меня! – попросил он девочку, но та лишь снова улыбнулась и пошла, не оглядываясь, вглубь виртуального пространства. И чем дальше она уходила, тем сильнее Тима затягивало в монитор. Вот уже вслед за рукой и плечо вошло в компьютер, словно в воду. По экрану пошла волны, расходясь кругами. Правая щека Тима вдавилась в экран.

«Она все еще хочет поиграть с кем-нибудь в песке. Просто поиграть» – с горечью думал в это время Макс, не в силах остановить сестру. С ним самим происходило что-то непонятное. Слепой вернулся и чего-то ждал от Макса. Но чего? И еще Максу казалось, что Слепой опустился ниже… Или это сам Макс поднялся вверх?

– Немедленно отпусти меня! – в это время в панике кричал девочке Тим.

Малышка остановилась, словно раздумывая. В ее глазах плескалась обида: «Ты что, не хочешь играть со мной?» Хватка ее пальчиков на миг ослабла, и Тим попытался вытянуть руку и плечо из компьютера. Но тут девочка бросила на землю ведро с лопаткой и, обхватив его запястье двумя руками, резко дернула на себя. Сила рывка была такова, что Тим вылетел из комнаты, словно пробка из бутылки шампанского и тут же попал внутрь виртуального пространства. А девочка исчезла.

Он стоял посреди белого молочного безмолвия. Пространство клубилось клочками тумана. Ничего не было видно, только вдали светился голубой прямоугольник. Тим пошел в сторону свечения, с трудом передвигая ноги, которые проваливались во что-то вязкое. Наконец, он дошел до прямоугольника и увидел, что это – экран монитора. Упершись в него лбом, Тим заглянул в комнату, которую только что покинул. Книжные полки, стеллаж с разобранной аппаратурой, диван, часы на стене – все, как и прежде, на своем месте. Только Тима не было в комнате, лишь на столе лежали его наушники от плеера, с которыми он прежде не расставался.

Тим сжал пальцы и ударил по экрану, затем начал стучать изо всей силы двумя кулаками. Но экран оставался невредимым, только костяшки пальцев ободрались до крови. Тим бессильно опустил руки. Все происходящее казалось ему страшным сном.

Он нехотя развернулся и пошел сквозь плотный туман, ощупывая руками пространство вокруг себя и пытаясь найти выход. Где-то вдали послышалось шлепанье нескольких пар босых детских ножек. Шаги приближались и вскоре закружили вокруг него.

Тоненький детский голосок пропел:

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать!»

Топот ног усилился.

– Где ты? Где ты? – спрашивали детские голоса.

Туман вокруг Тима начал рассеиваться. Сначала показались макушки детских головок, потом их улыбающиеся чумазые мордашки. Наконец, туман исчез полностью и Тим увидел, что стоит посреди огромной песочницы, а его окружают детишки лет пяти-шести. В руках каждый из них держал пластмассовое ведерко с лопаткой. Мальчик в шортах грыз ногти, две девочки держали друг дружку за руки, один малыш, то и дело, проводил ладонью под сопливым носом. Знакомая малышка, как всегда, мило улыбалась. В общем, дети, как дети. Только вот смотрели они на Тима как-то не по детски: в их глазах читалось любопытство вперемешку еще с чем-то, и это что-то совсем не нравилось Тиму. Казалось, дети ожидают чего-то, известного только им.

Тим огляделся, и увиденное показалось ему сюрреалистической картиной. То, что он принял за песочницу, оказалось площадью мертвого города, полностью засыпанного песком. Горы песка устилали улицы. Местами они доходили до окон домов и вливался в них, словно потоки воды. Полы пустых комнат покрывали песочные ковры, диваны, кровати и столы – песочные покрывала. Солнечные лучи золотили барханы, ветер поднимал маленькие песочные смерчи. А из окон пустых домов вылезали маленькие дети и неторопливо, чуть в перевалку, шли к площади, оставляя на песке дорожки следов.

Разглядывая странный город, Тим не заметил, что дети подошли совсем близко и окружили его плотным кольцом. Отчего-то ему стало не по себе.

– Дети, что вы здесь делаете? – стараясь говорить спокойно, спросил Тим, хотя у него внутри почему-то все дрожало от страха.

– Играем в песочнице, – ответила ему знакомая малышка. В подтверждение своих слов, девочка наклонилась и зачерпнула лопаткой песок. Тим ожидал, что она опустит лопатку в ведерко, но девочка начала сыпать её содержимое прямо ему на ноги. Тим сделал шаг назад. Дети придвинулись ближе. Вслед за малышкой, как по команде, и остальные дети бросили на землю свои ведерки. Теперь все они старательно пыхтели, засыпая его ноги песком. Некоторое время Тим смотрел на копошащихся вокруг него детей, чувствуя, как песок шуршит по штанинам и проникает в ботинки. Вместе с горкой из песчинок вокруг его ног росло чувство жуткой реальности происходящего. Тим сказал детям, что не хочет больше играть. Но они не слышали и сосредоточенно трудились. Вскоре они засыпали его ноги по колено и продолжали сыпать песок дальше. Тим пробовал вытащить ноги из песка, но они увязли, словно в бетоне. Дети же, заметив его попытки освободиться, начали копать еще энергичнее, теперь казалось, что песок сыпется на Тима не из детских лопаток, а из ковша экскаватора.

Волна паники захлестнула парня. Он дергал руками и ногами, но они не слушались его. Дети же словно сбесились, все быстрее и быстрее орудуя лопатками. Тиму казалось, что тело обнимает не песок, а жидкий бетон, через минуту застывающий вокруг него. Как ни сопротивлялся он, как ни изворачивался, однако, прошло совсем немного времени, и вот уже из песка торчали только его плечи и голова. Тим с ужасом смотрел на детей, которые уселись кружочком вокруг и с любопытством исследователей, препарирующих лягушку, смотрели на него.

– Что уставились? Ну – ка, откапывайте меня, засранцы! Я вам сейчас задницы надеру!

Он еле ворочал распухшим от жажды языком, песчинки хрустели на зубах, горло пересохло. Горячий песок обжигал тело.

– Пить хочу! – сказал он знакомой девочке и широко раскрыл рот. Малышка вновь улыбнулась и, взяв лопатку, подошла поближе. Он видел ее милую улыбку и тогда, когда она засыпала песок ему в рот, и тогда, когда посыпала его макушку. Задыхаясь, он смотрел на нее до тех пор, пока песком не засыпало глаза. Последнее, что он увидел, был Слепой, который неожиданно возник в пространстве. Он, как и рассказывал друг, смотрел на него через закрытые веки. Но теперь у Слепого было лицо Макса.

Через два дня домой вернулся, загулявший со своей девушкой, сосед Макса по комнате Данил. Бросив рюкзак на диван, он отравился в душ, а когда вышел, вытирая волосы полотенцем, увидел светящийся экран компьютера.

– Как всегда, Макс не выключил комп, – проворчал он.

Ему показалось, что монитор компьютера сильно запылен. Он осторожно протер экран. Однако маленькие желтые точки никуда не делись. Данил пригляделся внимательнее, и понял, что с обратной стороны к экрану прилипло множество маленьких песчинок.

– Как они туда попали? – удивленно пробормотал он и тихонько постучал пальцами по монитору. Песчинки неожиданно просочились сквозь экран и сползли на стол, образовав небольшую кучку. Данил потрогал и растер между пальцами песок, не понимая, откуда он взялся. Однако, он не стал морочить себе этим голову и сел за компьютер, увидев необычный, похожий на лабиринт, сайт. Его пальцы быстро бегали по клавишам клавиатуры. Совсем рядом раздался детский смех.

Город мертвых

Они продолжали собираться за большим круглым столом в гостиной. Это был традиционный воскресный обед.

Раньше он проходил весело – все шутили, рассказывали смешные истории, разыгрывали друг друга. Но теперь всем было не до шуток. Сейчас за столом оставались пустые стулья – с ними больше не было бабушки Одри, пятнадцатилетней девочки-тинейджера Бетти и пятилетнего сына Гарри и Лизы – Бобби. Они все погибли той страшной ночью.

Прошел всего месяц после землетрясения, унесшего их жизни, и Гарри еще не мог прийти в себя. В сердце у него была кровоточащая рана. Он посмотрел на своих родных, сидящих за столом: его жена Лиза, отец Кларк и двое братишек – Кен и Коди. Они сидели рядом с Гарри и, слава богу, были живы.

Гарри вновь, в сто первый раз, вспомнил тот кошмарный вечер. Он говорил по телефону со своим продюсером – Гарри был известным на всю страну рок-музыкантом. Приложив телефонную трубку к уху, он ходил по комнате из одного конца в другой. И вдруг он увидел, как наклоняются к полу книжные полки, и все книги летят вниз, а из шкафа падает на пол вся посуда. Да и сам пол начал качаться. Гарри с удивлением сказал продюсеру:

– Мою квартиру трясет. Кажется это – землетрясение!

– Мою тоже, – ответил продюсер, и связь прервалась.

– Лиза, Боб, Бетти… все, все! Быстро одевайтесь и бегом на улицу. Это землетрясение! Пока тряхнуло один раз, но волна может повториться!

Все большое семейство Гарри, проживающее в пентхаузе на самом верху многоэтажного дома, засуетилось, зашумело. Кто-то пытался одеться теплее, кто-то раскладывал по карманам документы, кто-то хватал бутылку с водой и пачку печенья.

– Господи, что вы копаетесь? Быстро выходите на лестницу и бегом вниз! Лифтом пользоваться нельзя, а мы находимся на тридцатом этаже! Бегом, бегом вниз!

Гарри взял на руки Бобби, пропуская вперед отца, потом братишек и сестренку, потом бабушку с Лизой. Отец в начале группы и Гарри в ее конце должны были страховать всех. Они бежали вниз по лестнице как могли быстро, впереди, на несколько лестничных пролетов ниже, бежали соседи. Бобби, напуганный всеобщим переполохом, плакал, Гарри никак не мог его успокоить. Лиза остановилась и дождалась, пока к ней спустится муж, она хотела сама успокоить ребенка.

– Тише, тише, малыш, – взяв на руки сына, она гладила его по головке.

– Лиза, надо идти дальше, – сказал Гарри.

Лиза стала вновь спускаться, держа Бобби на руках. Малыш, успокоенный мамой, притих. Но вскоре остановилась бабушка, ей было семьдесят лет, и она не выдержала быстрого бега. Сердце у нее колотилось, она хватала открытым ртом воздух, задыхаясь.

– У кого есть вода? – крикнул Гарри. – Дайте бабушке воды!

Его младшие братья, которые, опередив всех, бежали несколькими пролетами ниже, стали подниматься назад, один из них держал в руке бутылку с водой. Они напоили бабушку и собрались вновь бежать вниз. В этот момент лестница под ногами жильцов дома зашаталась. Перила лестниц начали падать и люди, раздирая пальцы в кровь, пытались удержаться за каменные ступеньки. Вверху громко закричал Гарри – упавшая стена зажала его ногу.

Лиза отдала малыша Бетти и начала ползти по ступенькам вверх, чтобы помочь Гарри. Но уже в следующее мгновение все лестничное пространство превратилось в кошмар. Лестничных пролеты обрушились, и вниз с ужасающими криками полетели люди. Стены подъезда стали складываться, как картонные.

Лиза повисла в воздухе, судорожно болтая ногами. Ее пальцы из последних сил цеплялись за ступеньки. Увидев это, Гарри сильным рывком освободил свою окровавленную ногу из-под плиты и, превозмогая боль, пополз по ступенькам к Лизе. Наконец, он уцепился за ее руки и с силой потянул жену к себе. Гарри затащил Лизу на лестницу, и они легли на ступеньки, которые раскачивались из стороны в сторону.

Чуть придя в себя, Лиза наклонилась вниз и стала искать лестничную площадку, на которой оставила Боба, Бетти и бабушку. Но ее взгляд, куда бы она его ни переводила, упирался в пустоту – на месте лестничной клетки зияла черная бездна. Лиза страшно закричала, Гарри замер в шоке. Снизу, из пустоты, неслись душераздирающие крики раненных людей.

– Может, они живы, просто ранены? – прошептал Гарри. – А отец, Кен и Коди успели добежать до низа лестницы и спаслись?

Следующие минуты или часы выпали из памяти Гарри и Лизы. Они не помнили, как оказались на улице.

Улицу было невозможно узнать. Вокруг были сплошные руины. На месте домов – горы бетонных плит и камня. Меж развалин, словно тени, бродили люди. Отовсюду были слышны их голоса:

– Лео!

– Картер!

– Джошуа!

– Мэг!

– Клер!

Имена тех, кого ищут, словно эхо отталкивались от руин и многократно повторялись. Гарри и Лиза тоже стали звать своих близких:

– Боб!

– Бетти!

– Кларк!

– Одри!

– Кен, Коди!

От стены дома отделились три тени. Гарри и Лиза радостно бросились к ним и стали обнимать Кларка, Коди и Кена. Теперь уже они впятером звали:

– Бетти!

– Боб!

– Одри!

Но никто больше не отозвался – ни сейчас, ни на следующий день, ни через сутки.

А они все не теряли надежды и продолжали звать своих родных. Их голоса сливались с голосами других людей.

Ничего страшнее в своей жизни Гарри не видел: дымящиеся руины, ужасный ледяной холод, насквозь пронизывающий их тела, завывающий в завалах ветер, сизый туман и эти, полные безысходности, голоса!

Пятеро измученных людей пошли на другие улицы в поисках службы спасения, но не нашли ее.

– Странно, почему никто не приходит нам на помощь? – спросила Лиза. – Нет ни спасателей, ни представителей властей!

– А может, землетрясение затронуло всю страну? – робко предположил Кларк. – Может быть, в других городах то же самое?

Об этом про себя думали все, но теперь от этой мысли, высказанной вслух, всем стало еще холоднее, словно ледяной ветер подул сильнее.

– Эй! Идите сюда! – раздался неожиданно крик в конце улицы.

Повернувшись на голоса, они увидели, как несколько мужчин машут им руками. Гарри, Лиза, отец и мальчики пошли навстречу людям.

– Пойдемте с нами! – звали их незнакомые мужчины. – Там, в западной части города, уцелел целый район. Наверное, землетрясение не зацепило ту часть города.

Гарри и его родственники поспешили за людьми.

Добравшись до западного района они и сами увидели, что действительно все было как и прежде: дома стояли целые, в окнах даже горел свет и мелькали тени людей.

– Ищите и занимайте свободную квартиру, – сказали мужчины и отправились по домам к своим семьям.

Семья Гарри заселилась в просторную квартиру на первом этаже – ни у кого не было желания подниматься выше.

Постепенно жизнь налаживалась. И хотя у них не было связи с другими частями страны (телефоны, телевизоры не работали), они смогли начать жить заново, вместе с сотнями других выживших людей.

Гарри даже начал вновь писать песни. Правда, песни его теперь были грустные, в них сквозила печаль, навсегда поселившаяся в его сердце. Жаль только, что сейчас рядом с ним не было его любимой сестренки Бетти, прежде аккомпанирующей ему на гитаре. Приходилось петь и играть самому.

На концерты Гарри, которые он устраивал прямо на большой площади в центре западного района города, приходили почти все его жители. Его музыка, посвященная памяти погибших в землетрясении родственников, была созвучна всем им.

На концерты Бетти, которые она устраивала прямо на большой площади в центре восточного района города, приходили почти все его жители. Ее музыка, посвященная памяти погибших в землетрясении родственников, была созвучна всем им.

Жаль только, что сейчас рядом с ней не было ее любимого брата Гарри, прежде певшего под ее аккомпанемент. Приходилось играть и петь самой. Правда, песни ее теперь были грустные, в них сквозила печаль, навсегда поселившаяся в ее сердце.

Постепенно жизнь налаживалась. И хотя у них не было связи с другими частями страны (телефоны и телевизоры не работали), они смогли начать жить заново, вместе с сотнями других выживших людей.

Бетти, Одри и Боб заселились в просторную квартиру на первом этаже, никому не хотелось подниматься выше.

Сюда, в восточный район города, их привели незнакомые мужчины. Придя сюда вместе с ними, они увидели, что здесь действительно было все как прежде: дома стояли целыми, в окнах даже горел свет и мелькали тени людей.

– Странно, почему никто не приходит на помощь? – спросила Одри. – Нет ни спасателей, ни представителей власти.

– А может, землетрясение затронуло всю страну? – робко предположила Бетти.

Об этом про себя думали все, но теперь от этой мысли, высказанной вслух, всем стало еще холоднее, словно ледяной ветер подул сильнее.

Улицу в тот страшный день невозможно было узнать, вокруг были сплошные руины. На месте домов – горы бетонных плит и камня. Меж развалин, словно тени, бродили люди. Отовсюду были слышны их голоса:

– Лео!

– Картер!

– Джошуа!

– Мэг!

– Клер!

Имена тех, кого ищут, словно эхо отталкивались от руин и многократно повторялись. Бетти и Одри тоже звали своих близких:

– Гарри!

– Лиза!

– Кларк!

– Кен, Коди!

Но никто им не отозвался – ни сейчас, ни на следующий день, ни через сутки.

Предыдущие перед этим часы или минуты выпали из памяти Бетти, Одри и Боба. Они не помнили, как оказались на улице.

Бетти только помнила, что всей семьей они бежали вниз по лестнице, как могли быстро, впереди на несколько пролетов ниже, бежали соседи. Она помнила, как плакал на руках Гарри малыш Бобби, напуганный всеобщим переполохом, как Лиза успокоила его. Потом, задыхаясь, остановилась бабушка, и младшие братья принесли ей бутылку воды. В этот момент лестница под ногами жильцов дома зашаталась. Перила лестницы начали падать и люди, раздирая пальцы в кровь, пытались удержаться за каменные ступеньки. Все лестничное пространство превратилось в кошмар. Стены подъезда стали складываться, как картонные.

Бетти, которой Лиза передала малыша, видела, как та повисла в воздухе, судорожно болтая ногами. Гарри затащил Лизу, и они легли на ступеньки, которые раскачивались из стороны в сторону. Уже через минуту Бетти увидела, как над ними обрушились лестничные пролеты, и вниз с ужасающими криками полетели люди. Девушка подняла голову вверх и стала искать лестницу, на которой минуту назад лежали Гарри и Лиза. Но ее взгляд, куда бы она его не переводила, упирался в пустоту. На месте лестницы зияла черная бездна. Бетти страшно закричала, Одри замерла в ужасе.

Они продолжали собираться за большим круглым столом в гостиной. Это был традиционный воскресный обед. Раньше он проходил весело – все шутили, рассказывали смешные истории, разыгрывали друг друга. Но теперь всем было не до шуток.

Сейчас за столом оставались пустые стулья – с ними больше не было Гарри, Лизы, Кларка, Кена и Коди. Они все погибли той страшной ночью.

Гибель от землетрясения целого города стала национальной трагедией. В ту страшную ночь погибли все жители города, не выжил ни один человек.

Напрасно спасатели и волонтеры работали день и ночь, разгребая завалы и ища уцелевших людей. Они вытаскивали из-под плит только изувеченные трупы. Устраивая «минуту тишины» через каждый час, все замирали и слушали, не зовет ли их кто. Однако тишину не нарушал ни один звук.