Хрустальная колыбель Юрьев Сергей

– Ну, ладно, можно и по-другому, – немедленно согласился Резчик. – Трепещи, Тиран Небесный! На ущербе вера! Сгубит всех врагов Свободы кашель-хрипунец. Вновь из каменного плена возродилась Гейра, и её желает всякий, у кого конец…

– Всё, заткнись! – рявкнула Гейра, которой вдруг стало невыразимо тоскливо от стихотворных упражнений Траора. Ей внезапно явилась мысль о том, что произносить слова, скованные друг с другом рифмой и размером, – уступка Небесному Тирану, что это противно самому духу Свободы, Хаоса и Разрушения… – Сказал бы ты проще: Гейра, Дрянь такая, хочу тебе вставить.

– Гейра, Дрянь такая… – Резчик тут же последовал совету, но его порыв был остановлен звонкой пощёчиной. Многочисленные мелкие искры, посыпавшиеся из его глаз, начали со свистом носиться через весь зал Узилища, разбиваться о стены, с шипением гаснуть в лужах крови, а некоторые даже канули в Бездну, и оттуда донёсся истеричный визг – кого-то зацепило.

– Вставай. Чего разлёгся? – Гейра зацепила под рёбра катавшегося по полу Резчика носком босой ноги, и тот быстренько отполз в самый дальний угол. – Ну, как ощущения? – участливо поинтересовалась она.

– Кайф! – искренне ответил Траор, начав понемногу приходить в себя. – Почаще бы только, чтобы не отвыкнуть…

– Вставай, хватит развлекаться… У нас дел полно.

– А ты скажи, чего делать, я и сделаю.

– Я и говорю – вставай.

Резчик неохотно поднялся, с хрустом вправил себе челюсть и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Дрянь была явно не в себе, и в ближайшее время следовало воздержаться от шуточек и заигрываний.

– Пошли. – Гейра двинулась к выходу, на ходу облачаясь в свою чёрную накидку.

Гарпия, охранявшая вход в Узилище, вела себя странно. Она больше не дремала, она ходила туда-сюда по нижней ступени, беспокойно вертя головой, хлопая крыльями.

– С ума спрыгнула, – предположил Траор, с опаской глядя на разбушевавшуюся гарпию.

– Нет у неё ума, – заметила Гейра. – Не с чего ей спрыгивать.

Она вдруг упала на колено и вдавила свою ладонь в обломок плиты из чёрного камня. Послышалось шипение, камень на мгновение раскалился докрасна, и на нём образовался отпечаток её пятерни, на котором в точности повторялись все линии руки.

– На! – Она протянула Резчику обломок с отпечатком. – Возьми с собой.

– Куда взять? – Траор отдёрнул протянутую было руку – камень явно ещё не успел остыть.

– Возьми это, садись на гарпию и лети.

– Куда лететь?

– Туда! Она знает дорогу. Она доставит тебя – не важно, в Корс, или в любой из Холмов, или к варварам – не важно куда. У каждой гарпии есть свой путь в Сотворённый мир – мне Великолепный говорил. Спрячь где-нибудь этот камушек и жди меня. Ты понял? Начинай вырезать идолов и подбрасывать их на капища – меня, только меня, только мои изваяния – в полный рост, так, чтобы красиво, так, чтобы любой увидел и ошалел от восторга!

– А чего ж ты раньше-то не сказала? – Резчик попытался тянуть время. Путешествие верхом на гарпии его совсем не привлекало.

– Раньше эта славная птичка никуда не собиралась. Нам крупно повезло, что она без нас никуда не сорвалась. Ну, торопись. – Гейра пошла на него, оттесняя Резчика туда, где гарпия уже начинала кудахтать, шипеть и завывать одновременно. – Шевелись, а то я отправлю тебя к Хомрику или к Эрлоху. В общем, сдохнешь ты.

– А инферы как же? Не ты меня грохнешь – так они уж точно…

– Тогда будем считать, что тебе не повезло. Но я думаю, что норка где-то здесь, где-то рядом, ещё до инферов.

Гарпия, взмахнув крылом, задела его плечо, и Траор торопливо забрался ей на спину, вцепившись мёртвой хваткой в щетину, пробивавшуюся на загривке. В последнее мгновение Гейра успела засунуть ему за пазуху камень с отпечатком своей ладони, ключ, отпирающий выход из Небытия, и гарпия, сорвавшись с места, растворилась в чёрной пелене, окутывающей Алую звезду.

– Нет, я вовсе не хочу в этом участвовать. Делите как хотите! Если ты, Маг, желаешь заполучить свой Аль-Шабуди – забирай, Корс тебе надо – он твой. Мне нужна только духовная власть. Вы даже можете устраивать гонения на тех, кто будет проповедовать моё учение! Сколько угодно проклинайте моё имя. Объявляйте награду за мою голову. Да! За чтение «Пути Истины» – головы рубить, ноздри рвать! Тем лучше – запретный плод становится только слаще и желанней. А я буду бедным странником ходить по миру, в тайных местах проповедовать Учение, открывать смертным Путь Истины, Путь Свободы и Путь Совершенного Удовольствия. Сотни, тысячи преданных глаз будут неотрывно смотреть на меня. Вот так! Я вам вовсе не соперник. Во всяком деянии должен быть высший смысл, и я согласен стать его носителем в обновлённом мире. – Брик вытер рукавом испарину со лба, закончив свою пламенную речь. Но на слушателей она, судя по всему, так и не произвела должного впечатления.

Маг лежал на потолке с совершенно отсутствующим видом, тупо уставившись в пол, а Воитель (Сим решил взять себе кличку легендарного Эрлоха) всё никак не мог налюбоваться на древние доспехи, заменившие ему тело.

– Да не волнуйся ты так, Проповедник, – заявил он, начищая налокотники и кирасу зелёной пастой, сделанной из высохшей слюны Брика. – Давай сперва отсюда выберемся, а там уж разберёмся, что к чему и кому чего достанется.

– А Гейру, как появится, так сразу же надо укатать так, чтоб никто её больше никогда не видел и не слышал. – Хаффизу до сих пор было не по себе оттого, что он так лопухнулся, и Дряни удалось сделать из него своего верного пса. – На фарш её пустить, а то вывернется, стерва. Гав-гав!

– Ну, может быть, не стоит торопить события, – рассудительно заметил Проповедник. – От неё мы ещё можем поиметь если не пользы, то хотя бы удовольствия. И не надо забывать, что, может быть, именно ей посчастливится найти отсюда выход… Ведь нашла же она сюда вход.

– Она нашла?! – тут же возмутился Хаффиз. – Это я нашёл! Я всё сделал, а она в последний момент всё по-своему переиграла. Как будто того и ждала. Нет, не зря её Великолепный в камень закатал. Знал, что она за фифа! И я теперь знаю.

Он вдруг умолк, заметив, что Воитель раскрутил над головой клинок двуручного меча, и мерцающий стальной веер начал выписывать невероятные фигуры. Маг прижался к стене, и вовремя – Сим запрыгнул на стол, не переставая орудовать мечом, но дубовая столешница не выдержала тяжести доспехов. Раздался треск ломаемых досок, и Сим Тарл с лязгом повалился на пол. Поднимаясь, он ощупал голову, проверяя, на месте ли она, и тут же похвалил Мага:

– Молодец! Хорошо приделал… Может, в кости срежемся – на спорные территории?

– Я же сказал – мне ничего такого не надо! – отозвался Проповедник. – Земли, титулы, сокровища – это всё ваше. Мне нужно только то, что вам совершенно ни к чему. Я вам не соперник, а значит, мне можно доверять. Доверять во всём!

– А, помнится, ты в «Пути Свободы» писал, что доверять кому-либо – последнее дело, – заметил Маг, который накануне успел прочесть труды Брика.

– Ну мне-то можно! – немедленно отреагировал Проповедник. – Я же избавил тебя от излишней привязанности к Дряни. Ну хотя бы из благодарности…

– А не ты ли писал, что чувство благодарности – это лишь одна из форм духовного рабства, – тут же заметил Маг, – наряду с любовью, дружбой и уважением. А?

– Истина не настолько проста, чтобы быть однозначной! – Проповедник гордо задрал подбородок и выпятил нижнюю губу, восхитившись изяществом собственного изречения. К тому же этот ответ годился для любого вопроса.

– Хватит трепаться! – вмешался в дискуссию Воитель. – Того гляди баба припрётся, а мы всё думаем, что с ней делать.

– А что, если попробовать сделать с ней то же, что она сделала со мной? – предложил Хаффиз. Эта идея показалась ему настолько заманчивой, что даже причмокнул от удовольствия и предвкушения.

– Нет уж! – воскликнул Брик. – Вы оба её плохо знаете. Она вывернется, и тогда нам всем до конца дней своих придётся убирать за ней дерьмо.

– Искромсать её, и все дела! – Сим одним взмахом меча срезал задранную кверху дубовую ножку сломанного стола.

– Это не выход, – резонно заметил Брик. – Меня вон тоже марба разорвал всего, однако я цел и чувствую себя хорошо. Среди Небытия убить никого невозможно, если тот сам сдохнуть не желает.

– Так пусть пожелает! – предложил своё решение бывший лорд, не переставая вертеть в железных пальцах рукоять меча. Маг и Проповедник только хмыкнули в ответ.

– Стоп! – Хаффиз вдруг хлопнул себя по лбу, и Брик с надеждой посмотрел в его сторону. – А если нам просто смыться? Сделать так, чтобы она нас не нашла…

– Трусливый щенок! – рявкнул Воитель. – Бежать? От бабы? Никогда!

– Ну зачем же лишать себя такого уютного жилища, – поддержал его Проповедник. – Конечно, я готов и к лишениям, и к скитаниям, но зачем же так сразу-то?

– Вы не поняли! – Хаффиз начал ощупывать одну из стен, сбрасывая на пол висевшие на ней древние щиты и гобелены. – Вы же ничего не знаете, а я успел. Я подсмотрел, как Гейра перемещается сквозь Небытие. Она просто метит те места, куда хочет попасть. Вот! – В стенной кладке под гобеленом с изображением горной вершины и её отражения в озёрной глади обнаружился почерневший от копоти камень, на котором чётко отпечаталась узкая длинная ладонь. – Вот… Выбросить отсюда этот камушек, и она нас никогда не найдёт. Скинем её с хвоста, пусть подыхает здесь от тоски, дрянь…

– А я тоже кое-что придумал! – Брик даже захлопал в ладоши – настолько удачной показалась ему собственная идея. – А давайте зашвырнём его поближе к инферам. Гейра отправится будто бы сюда, а сама попадёт прямо под их недремлющие очи! Тут уж точно ей конец. И нам только останется дождаться своего часа.

Воитель тут же вцепился железными когтями в края булыжника с отпечатком ладони и почти без усилий выдернул его из стены.

– Ну, куда его? Где эти ваши, как их…

– Инферы, – повторил Брик. – Кидай туда, где Алая звезда.

И в тот же миг Алая звезда мелькнула в проломе, откуда только что был извлечён камень.

– Смотрите! Гордые Духи дают нам знак! Мы всё делаем правильно! – закричал Брик. – Ну, Воитель, кидай же! Кидай, пока не погасла!

Сим кинул. Булыжник, казалось, на мгновение застрял на своём прежнем месте, но Хаффиз начертил в воздухе светящуюся спираль, которая мгновенно сжалась в пружину, завертелась огненным смерчем и вытолкнула булыжник наружу, в объятия Небытия.

– А теперь давайте замок перетащим, – предложил Брик. – Лучше бы нам не рисковать…

– Куда? – в один голос спросили Маг и Воитель.

– Туда, где нас ни одна зараза не найдёт, – ответил Брик. – Великолепный веками выбрасывал на свалку свои творческие неудачи. Тут целый океан отбросов – вот туда-то нам и надо.

– Меня? На помойку? – возмутился Железный Сим и замахнулся мечом на проповедника.

– Это вовсе не помойка! – Брик запрыгнул на потолок, чтобы не попасть под шальной удар. – Там наверняка найдётся много интересного и полезного. Вы уж мне поверьте, я лучше знаю.

Булыжник с отпечатком ладони стремительно приближался к Алой звезде, постепенно ускоряясь. Инферы, почувствовав движение в окружающем пространстве, начали медленно поднимать веки. Никто и ничто не смеет приблизиться к Алой звезде, никто и ничто не может нарушить уединение узников, пока хранитель Узилища не позволит им погрузиться в сон. Такое уже было однажды, но теперь хранителя не стало, а значит, бдение должно быть вечным.

Взгляды скрестились в той точке, где среди тёмного пространства мчался тёмный предмет, и было не важно, что это или кто это. На мгновение сияние Алой звезды померкло, из несколько пар ничего не выражающих глаз вырвались фиолетовые лучи и сошлись там, где двигался нарушитель спокойствия.

В тот же миг Гейра, смотрящая вслед улетающей гарпии, ощутила боль в ладони. Кожа покрылась пузырями, а потом обуглилась. Холодное обжигающее пламя чуть было не охватило всю руку, но усилием воли она заставила его погаснуть.

Глава 10

Удача – что змея, схватишь её за хвост, она же тебя и цапнет зубами ядовитыми. Всё, что в руки идёт, надо сразу за башку хватать, а то боком выйдет…

Капитан Симба, из пьяного трёпа

Штормило почти непрерывно с того самого дня, когда Хач вошёл в Чертог и оставшиеся в живых жрецы покорились законнику, бросившему вызов самой морской деве. Лишь по утрам волнение ненадолго стихало, и в гавань Корса поспешно заходили корабли. С дела возвращались немногие – не больше трети из тех, кому подходил срок, да и те всё больше пустые. В море выходить никто не решался, зная мстительный характер Хлои. Собиратели Пены коротали время по кабакам, но никто даже втихаря не смел помянуть дурным словом недавнего кабатчика, хотя у большинства на языке вертелись самые страшные проклятия. Один ведун-навигатор как-то, хлебнув лишнего, сказал собутыльникам, что почтенный Хач будет править Корсом долго и счастливо, потому что хитрожоп, как базарный воришка, и живуч, как трюмная крыса. А наутро по мостовым гремела повозка, за которой с лаем мчалась стая бродячих псов – им бросали куски мелко нарубленной человечины. После этого случая в кабаках хмельного стали брать не больше пары кружек на брата, и почти прекратилась ночная поножовщина. На рынках вдвое упали цены, поскольку запасы золотых слитков в карманах братвы почти иссякли, а новый навар не шёл. И ещё ходили упорные слухи, что скоро всех отправят воевать на суше, потому что наёмным отрядам, которые до сих пор сдерживали натиск дружин лорда Холм-Гранта, платить стало нечем, а за бесплатно кто ж кровь проливать будет…

Сам Хач занял весь второй этаж Центровой Хазы и после памятного посещения Чертога на улицу почти не выходил, лишь изредка спускаясь в зал, где по привычке собирались законники, оставшиеся в живых после крушения «Борзой Кобылы».

– Ну, чего слышно? – спрашивал он обычно у того, кто стоял поближе, и, не слушая ответа, снова поднимался к себе.

– Почтенный Хач, этот лорд, как его… – Казначей Центровой Хазы Брух Культя наконец-то решился доложить первому законнику о наболевшем. – Лорд Фертин Дронт опять вторгся в наши северные владения. Уже второй раз в этом году. Сколько можно терпеть… Мы и так отдаём наёмникам треть общака, но они говорят, мало платим, и требуют ещё. – Он явно нервничал, сообщая о неприятностях. Куда спокойней было промолчать, но с утра пораньше Тесак и Пухлый пообещали его прирезать, если он не возьмёт на себя эту неприятную и опасную обязанность. – Если не поставить этого козла на место, нам самим скоро придётся идти побираться.

– Почему раньше молчал? – спокойно и по-деловому поинтересовался Кабатчик.

– Не хотел беспокоить по пустякам, – попытался оправдаться казначей, мысленно проклиная законников, сделавших его крайним. – Только ночью гонец прискакал… Говорит, третьего дня пришлось сдать три заставы, и теперь надо нанять ещё полторы тыщи рыл…

– От кого гонец?

– От Уса Пятнистого, военного вождя… Этих, как их… Венсов.

– Не важно! – подбодрил его Хач. – Не важно… Сколько ему надо?

– Три тысячи малых унций ежемесячно. – Казначей виновато потупился. – Не считая семи, которые уже платим.

– Та-ак… – протянул Хач, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – А не дешевле будет самим разделаться с этим назойливым лордом?

В зале установилось тягостное молчание. Перспектива драться на суше да ещё с войском, закованным в броню, привычным к открытым схваткам, никому не пришлась по вкусу, но и возразить никто не смел.

– А я вот нисколько не сомневаюсь, что с почтенным Хачем нам любой враг нипочём! – бодро заявил Кунтыш, который сидел тут же, прямо на ковре, и играл сам с собой в кости. – Почтенный Хач и один бы их одолел, но и нам западло оставаться в стороне от великих свершений. Верно я говорю?

Законники одобрительно замычали, но каждый в отдельности решил, что Кунтыш давно уже живёт лишнего.

Хач поманил Кунтыша пальцем, и тот резво подбежал к нему на четвереньках.

– Вот… Берите пример, – обратился Хач ко всем собравшимся, гладя Кунтыша по голове. – Он знает… Он верит, что я вас не подведу. Учтите, лишь тот станет частью грядущего могущества Корса, кто сейчас преодолеет свои страхи и сомнения. А теперь настало время показать вам кое-что… Значит, говоришь, десять тысяч унций? – обратился он к казначею. – Меньше никак?

– В прошлом году ещё Брюхатый, покойник, с ними торговался – еле-еле сошлись, – сообщил казначей дрожащим голосом. – Зато воюют исправно. До сих пор воевали… Только лорд уж больно настырный оказался.

– А ну-ка! – Хач шлёпнул своего приближённого по темечку. – Принеси Око.

Кунтыш, не веря, что удостоился такого доверия, мгновенно подскочил и, стараясь не топать слишком громко, на цыпочках помчался вверх по лестнице. Значит, Хач благоволит ему, значит, его недавнее исчезновение в самый ответственный момент осталось незамеченным… Отворяя дверь в покои хозяина, он ощутил на себе колючий взгляд, впившийся в спину, словно жало стрелы. Шкилет, предатель, крыса, враг, притворившийся добропорядочным законником, смотрел ему вслед, давая понять, что расслабляться не стоит, что вслед за взглядом может полететь и нож… И, главное, накапать на него вот так сразу никак нельзя, потому что тогда всплывёт наружу встреча со Служителем и то, что тот его отпустил…

Око лежало на массивной золотой подставке, накрытой красным бархатом. И то и другое было когда-то добыто Собирателями Пены, как и роскошная лежанка, и резные кресла, и стол из чёрного дерева, твёрдого, как камень. Ощутив ладонями приятную прохладу сверкающих граней, Кунтыш вдруг подумал, что самым трудным для него будет передать это сокровище в руки бывшего кабатчика, этого ничтожества, укравшего власть в Корсе. В том, что Хач обязан своим возвышением именно Оку, Кунтыш не сомневался, а значит, если это сокровище обретёт другого хозяина…

– Ты что – умер там?! – нетерпеливо крикнул Хач, а это означало, что следует поторопиться. Не стоило раньше времени навлекать на себя гнев хозяина.

– Иду-иду! – Кунтыш, стиснув Око обеими руками, засеменил обратно.

Хач со скучающим видом принял Око из его дрожащих от волнения рук.

– А теперь всем молчать! – Хач сначала поднял Око над головой, а потом по очереди посмотрел сквозь него на каждого законника. – Сейчас вы увидите, как следует поступать с дерзкими врагами и капризными слугами.

Око повисло в воздухе перед глазами Кабатчика, и он начал чертить указательным пальцем правой руки огненные знаки, которые тут же липли к граням кристалла, а потом сливались с их блеском. Хач распахнул рот, и оттуда донеслись лязгающие звуки, смешанные с истошным визгом, от которого закладывало уши, а души наполнял холодный необъяснимый ужас. Внезапный порыв ветра погасил все светильники, но в зале не стало темней – вместо ряда окон, закрытых ставнями, вдруг возникла полоса заката над покатыми холмами. Там возле костров толпились обросшие светловолосые люди в накидках из волчьих шкур и панцирях из кости морского зверя. Каждый держал длинное копьё с зазубренным наконечником и круглый деревянный щит, обтянутый воловьей кожей. Венсы… В отличие от обитателей Корса, они ещё помнили свой род, но уже научились недорого ценить и собственную, и чужую жизнь. Со стороны холмов на них спокойно и неумолимо надвигалась шеренга латников, которую по бокам прикрывали конные отряды. Свист, вопли, улюлюканье, отрывистые команды – и вот венсы уже сбились в некое подобие строя, готовясь отразить нападение…

– На! – крикнул Хач, и огненный шар со скоростью молнии сорвался с его ладони, мгновенно преодолев полторы сотни лиг, отделяющих Корс от места, где вот-вот должно было начаться сражение. Вспышка алого огня разметала центр первой шеренги атакующих, а в цель один за другим полетели ещё три шара. По склонам холмов заметались огненные смерчи, и дружинники лорда, нарушив строй, начали отходить, подбирая раненых. Конница с обоих флангов рванулась вперёд, чтобы прикрыть отступление пехоты, но венсы не стали никого преследовать – они тоже в страхе отходили от опасного места, лишь несколько лучников продолжали пускать стрелы в самую гущу пламени, туда, где и так уже никто не мог остаться в живых. Лишь крохотный тёмный силуэт человека, стоящего на коленях, виднелся среди сполохов огня, которые тянулись к нему и тут же впитывались в землю.

– И этой шелупони мы платили?! – рявкнул Хач, метнув последний сгусток пламени в разбегающихся наёмников. – На рудниках им самое место!

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, только отголоски далёких стонов и топота коней ещё несколько мгновений эхом гуляли под низким потолком.

– Вы все – самые близкие мне люди, – неожиданно сказал Хач. – И каждый из вас должен понять одно: я стремлюсь к свободе, к абсолютной свободе для всех. Но чтобы достичь её, чтобы в полной мере воспользоваться её плодами, нам, этому кругу избранных, нужно подчинить всю свою волю единственной цели, которая теперь, как никогда, близка и желанна. Пока идёт борьба за свободу, ни о какой свободе не может быть и речи. Дисциплина, порядок, послушание… Да, только так. Только так…

– Да мы за тебя, Хач, любому глотку порвём! – Пухлый очухался первым после невиданного зрелища, и остальные законники посмотрели на него с нескрываемой завистью.

Кунтыш никак не мог заснуть. Сладкие воспоминания о том, как он своими руками держал Око, дарующее его владельцу немыслимое могущество, превращалось в ночной кошмар. Расставание с любыми ценностями, однажды прилипшими вот к этим розовым ладоням, и раньше угнетало его, но Око… А ведь ещё совсем недавно можно было прикупить его за пару фальшивых унций. Можно было, в конце концов, прирезать жреца Иххая по пути к таверне Хача, но кто ж знал… Впрочем, ещё не всё потеряно – жизнь продолжается, Око никуда не делось, а Хач, похоже, и не думает, что у его верного товарища, проверенного сообщника, могут возникнуть какие-либо левые мысли. Хач считает его трусом… Не думает кабатчик, что жажда обладания может оказаться сильнее страха. Сам же говорил, что противно человеческой натуре в чём-либо себя ограничивать.

Атласная подушка казалась холодной, скользкой и мерзкой, а одеяло то и дело сползало на пол под своей непомерной тяжестью. Пришлось подняться, чтобы избавить себя от неудобств роскошного ночлега. А ещё вчера можно было лежать здесь, радуясь жизни и тому, что вот-вот придёт сон, спокойный и безмятежный. Мыслей не было, сознание опустело, как только ноги сами понесли его туда, где за дверью спал хозяин. Сквозь узкую щёлочку даже отчётливо слышалось его посапывание. Этой ночью Хач был один в своей постели, а караула у дверей и внутри покоев не было никогда – первый законник, согласно существующим понятиям, – личность неприкосновенная, того, кто на него дёрнется, братва наизнанку вывернет.

Створка двери отошла бесшумно, и теперь стоит только сделать несколько осторожных шагов, и можно будет снова положить ладони на сверкающие в темноте грани. Око светилось изнутри медленным ленивым сиянием, и это завораживало, звало, манило.

– …ну, Хлоя или кто там ещё, сделай так, чтобы я смог. Надо только посметь, а дальше всё катится как по смазке… Ну, какая тебе разница? Ну, да – я не умею швыряться огнём, не знаю, как и что пальцем писать, но я-то ещё не старый – насобачусь… – Кунтыш поймал себя на том, что поглаживает Око обеими руками и говорит с ним, точнее, не с ним, а с кем-то невообразимо далёким и безмерно могущественным. Как ни странно, исчез страх, что хозяин может проснуться и застать вора на месте преступления. – Глазик, а, Глазик… – теперь, слегка опомнившись, он говорил торопливым шёпотом, прикидывая, сколько времени осталось до конца второй ночной стражи. – Ну, скажи, чего мне будет, если я тебя свистну… Успокой меня, бедолагу. Нравишься ты мне.

Кунтыш сжал поверхность Ока посильнее, и вдруг раздался хруст, и в камушке образовалась трещина. Сломал! Первая мысль повергла Кунтыша в ужас, он спрятал руки за спину и начал медленно пятиться назад. Ничего не знаю, ничего не видел, спал как убитый, всё само собой случилось, вражеские ведуны постарались, гады… Отмазки лепить можно было любые, но чтобы лишиться головы, совсем не обязательно быть в чём-то виновным.

Трещина в камне была удивительно ровной, она постепенно расширялась и заполнялась алым свечением, которое, преломляясь через множество граней зелёного кристалла, разбегалось по стенам разноцветными бликами. Ока теперь не было… Была яйцеподобная изумрудная шкатулка, над которой в двух вершках зависла крышка, а внутри что-то булькало и шипело.

Значит, наверное, не столько Око драгоценно, сколько то, что у него внутри. Если спереть его содержимое, то хозяин не заметит пропажи, а значит, можно обладать сокровищем и спать спокойно. Перед таким соблазном Кунтыш не мог устоять, и обе его руки сами собой потянулись туда, где должно было скрываться сокровище. Послышался булькающий звук, и алое сияние охватило всё его тело, и вокруг уже не было покоев первого законника. Очнувшись, он обнаружил, что лежит на холодном мозаичном полу рядом со стеной из грубо отёсанного камня.

– Вставай. Чего разлёгся… – Приятный, слегка надтреснутый женский голос обращался явно не к нему, но всё равно стоило забиться в тёмный угол и постараться не дышать. – Ну, как ощущения?

– Кайф! – отозвался скорчившийся на полу кавалер в чёрном камзоле с алыми манжетами. – Почаще бы только, чтобы не отвыкнуть…

– Вставай, хватит развлекаться… У нас дел полно.

– А ты скажи, чего делать, я и сделаю.

– Я и говорю – вставай.

Кавалер неохотно поднялся, с хрустом вправил себе челюсть и замер в ожидании дальнейших распоряжений.

– Пошли. – Совершенно голая баба неописуемой красоты непонятно как облачилась в чёрную накидку и широкими шагами двинулась к арочному проёму, за которым начиналась лестница с непомерно широкими ступенями. Кавалер засеменил вслед.

Ушли. Когда стихли шаги, Кунтыш решил, что можно выбраться из своего ненадёжного убежища и осмотреться. Око лежало рядом, и изумрудная крышка была слегка сдвинута набок. Свечение внутри шкатулки не угасало, а это могло означать, что обратный путь открыт. Но возвращаться, не прихватив с собой чего-нибудь ценного, – это было выше всяких сил. Кунтыш окинул жадным взглядом огромный зал с высокими сводами. Три шара, похоже, серебряных, были прикованы цепями к полу, а над ними зияла чернота, смотреть на которую было больно и страшно. Тут же на подставке из чистого золота лежало хрустальное яйцо локтя полтора длиной. Серебро дороже хрусталя, но эти поганые шары прикованы цепями, да и не упрёшь их – здоровые больно… А вот с яичком можно попробовать что-нибудь сделать – разбить, например, хотя, превратившись в осколки, оно сильно потеряет в цене… А может быть, у него и внутри что-нибудь есть? Кунтыш поднял с пола полупудовый камушек и что было сил шарахнул им по хрустальному яйцу, но булыжник разлетелся в мелкую крошку, а яичко даже не шелохнулось. А может, это и не хрусталь вовсе?! Может, это такой бриллиант, камень исключительно редкий и фантастически дорогой. Тогда на одну эту штуку можно скупить весь Корс и пару Холмов в придачу.

Кунтыш толкнул золотую подставку, она с грохотом повалилась на пол, и яйцо покатилось прямо к краю пропасти, над которой висели серебряные шары. Он успел. Едва сам не свалился, но успел. Если судьба дарит подарки, отказываться – смерти подобно. Непонятно, что за придурки здесь обитают и что это за место, но лучше отсюда линять. Линять как можно быстрее, пока Око не закрылось, пока Хач там не проснулся, пока над улицами Корса не замаячил предательский рассвет…

Всё прошло как нельзя удачно: и Око пропустило его обратно без проблем, и Хач продолжал дрыхнуть без задних ног, и на тёмных улицах некому было обратить внимание на странного типа в бархатном ночном колпаке и спальном халате, прижимающего к груди что-то яйцеобразное, завёрнутое в одеяло. Кунтыш хотел и Око прихватить, но вовремя решил, что эта пропажа вызовет слишком большой шум, и совершенно ясно, на кого первым рылом подумают. Тем более что трещина заделалась сама собой, и всё вроде бы лежало как лежало.

До скромного домика на улице Корабельщиков, где он прятал свой навар, оставалось не более двух кварталов, и скоро можно было вздохнуть с облегчением. Но тут какая-то тень отделилась от подворотни и встала поперёк дороги.

– Ну вот и встретились… – Шкилет хищно улыбался и небрежно вертел пальцами метательный нож. – Ну-ка, давай показывай, чего спёр.

У Кунтыша всё похолодело внутри, и он решил, что спасти его теперь могут только быстрые ноги. Он метнулся в переулок, но стальное жало тут же вонзилось в его беззащитную спину.

Шкилет некоторое время постоял над неподвижным телом, прислушался, не бродят ли поблизости караульщики, а потом, забрав здоровенный тяжёлый свёрток, выпавший из рук мертвеца, неторопливо двинулся в обход залива туда, где обычно встречался с тенью Служителя.

Глава 11

Ничто не делается даром – даже то, что делается бескорыстно, имеет свою цену, завышать которую так же невыгодно, как и занижать.

Наставление торговцам. Химет-аль-Халим, старшина торговой гильдии Аль-Шабуди

Чем выше сидишь, тем дольше падать… Хуже всего было то, что внизу ничего невозможно было разглядеть. Проклятущую тварь проще было изрубить на куски, чем заставить лететь при свете дня. Нежить она и есть нежить. Ойван попытался оглянуться назад, и тут же в нескольких вершках от носа плетью просвистел кончик лысого хвоста с острым, как бритва, костяным наконечником. Гарпия старалась подгаживать своим наездникам исподтишка и уже не первый раз делала попытки сбросить вниз хоть кого-нибудь. За то, что вытворял её хвост, доставалось голове. Служитель как будто всю жизнь только и делал, что укрощал мерзких крылатых тварей – чуть что, и кнут, в который были вплетены серебряные нити, опускался ей промеж глаз. Зато днём её можно было даже не стеречь – как только появлялись первые лучи восходящего солнца, гарпия опускалась в первую попавшуюся ложбину и пряталась целиком, от кончика носа до кончика хвоста, под свои перепончатые крылья, которые тут же обретали блеск начищенной меди. Так она и лежала, совершенно неподвижно, пока не наступали глубокие сумерки. Однажды Ойван попытался упросить Служителя Эрла позволить ему хотя бы ненадолго занять место возничего, но тот сказал, дескать, варвару лучше прямо сейчас раскаяться в таком вот желании и сказать спасибо, что он, Служитель, берёт этот грех на себя…

Пров три дня назад ушёл в лес. Ушёл, не попрощавшись, сделав вид, что собрался просто прогуляться за кустики. Тогда только перед самым закатом Ойван сообразил, что прошлой ночью они пролетели над Шустрой, и до становищ рода Енота от места той днёвки было не более полусотни лиг. Пров ушёл, а это означало, что дороги волхва и охотника едва ли ещё когда-нибудь пересекутся – лес велик, а жизнь коротка… После своего чудесного спасения Пров был угрюм и неразговорчив, утратил аппетит и даже не прикасался к своему любимому напитку. Что ж – не захотел делиться своей тоской – его дело, ушёл, не оглянувшись, – значит, так тому и быть.

Внезапно небо озарилось слепящей голубой вспышкой, на мгновение вырвавшей из тьмы проплывающие внизу лесистые холмы и тучи, клубящиеся вокруг. Гарпия взвыла от боли, и от её обожжённой шкуры начал подниматься зловонный дым. Перепончатые крылья, больше похожие на плавники, будто надломились, потеряв опору в воздухе, и тварь вместе с наездниками уже камнем летела к земле, когда её настигли громовые раскаты. Гром вернул её в сознание, она сумела судорожно растопырить крылья, и падение остановилось над самыми верхушками сосен. Казалось бы, не было ничего проще, чем постараться приземлиться и переждать грозу, но Служитель, размахивая кнутом, выкрикивая что-то совершенно нечеловеческое, гнал её всё дальше и дальше, надеясь, что удастся обогнуть нагромождение грозовых туч. Небо и вправду справа было затянуто непроглядной мглой, а слева сияли звёзды. Гарпия вздрагивала всем телом при каждой очередной вспышке молнии, но теперь они полыхали всё дальше и дальше. В отсветах последней молнии Ойван заметил, что лес кончился и внизу проплывают покатые лысые холмы. На их склонах местами были видны сбившиеся в кучки домики, окружённые частоколом, и чёрные полосы паханой земли. Было похоже на то, что земли саабов остались позади. Гарпия теперь отвечала злобным шипением на каждый удар хлыста и мотала головой, стараясь вырвать поводья из рук Служителя. Потом небо и земля начали стремительно меняться местами, и четверо наездников лишь благодаря ремням, перекинутым через плечи, держались на скользкой от вонючего пота извивающейся спине.

– Мой лорд, – обратился Орвин Хуборг к Юму, сидящему впереди него. – Может, рубануть?! – Он взялся за рукоять своего меча и наполовину вытащил его из ножен.

– Отставить! Костей не соберём! – крикнул Служитель, каким-то чудом сквозь рёв ветра расслышав слова эллора.

Направление полёта пришлось оставить на усмотрение гарпии, и теперь только Служитель Эрл, сидящий впереди, старался хоть как-то определить, куда их всех несёт.

– Красо-о-отка, не грусти-и-и-и! Стрела меня не троне-е-е-ет! Закончится похо-о-од, и я вернусь к тебе-е-е! – затянул Орвин бесконечную песню о том, как девице надлежит ждать из долгого похода воина, который вернётся неизбежно. К немалому удивлению Ойвана, оба Бранборга с готовностью его поддержали: – Напрасно надо мной раска-а-аркались вороны! Я кукиш покажу злодейственной судьбе!

Лирический герой пел на три голоса о том, как он преодолеет все невзгоды и опасности, не посрамит своей чести, сокрушит полчища врагов, залечит незначительные раны, которые ему всё равно что комариные укусы, и, когда созреет ягода-калина, а в глиняных кувшинах созреет молодое черничное вино, возвратится, овеянный славой, к родному очагу, после чего произойдёт долгая и счастливая жизнь. Песня была ещё далека от завершения, когда небо начало неумолимо светлеть, и на востоке заалела рассветная полоса.

Гарпия замедлила полёт и перестала кувыркаться, начав нарезать круги над какой-то ступенчатой котловиной, окружённой несколькими пригорками. Служитель Эрл на всякий случай приложил её кнутом, но крылатая тварь не обратила на это никакого внимания – оказаться застигнутой врасплох восходящим солнцем для неё было страшнее, чем даже меч Геранта, однажды уже изрубивший её на куски. Ей надо было найти местечко поукромней, где было бы как можно меньше солнечных лучей и посторонних глаз. Вскоре она упала на дно котловины и бодро побежала на коротких лапах к двум здоровенным валунам, между которыми хотела найти себе дневное убежище.

– Прыгаем! – крикнул вдруг Служитель Эрл, оглянувшись на своих спутников. Он явно заметил какую-то странность в поведении твари, и его беспокойство тут же передалось остальным.

Ойван выхватил кинжал, подаренный вождём, и двумя короткими взмахами перерезал ремни, которые удерживали его в плетёном из лозы седле. Тело само свернулось в клубок и кувырком скатилось со скользкой, лоснящейся от пота спины. Ударившись боком о землю, усыпанную мелкими камушками, он откатился в сторону, и хвост гарпии ударил костяным наконечником о землю в двух локтях от его ступни. Прежде чем вскочить на ноги, Ойван краем глаза заметил, что все остальные успели последовать его примеру, а гарпия замедлила бег, не достигнув цели. Она начала подпрыгивать на месте, издавая хриплый рёв и беспорядочно хлопая крыльями. Казалось, дно этой котловины было для неё всё равно что раскалённая сковорода – она попыталась оторваться от земли, но крылья уже начали обугливаться по краям, а на брюхе образовалось несколько чёрных язв. В этот момент её настиг солнечный луч, просочившийся между длинными тенями двух холмов, и по склонам котловины начал гулять предсмертный стон, многократно повторённый эхом. Когда всё стихло, на том месте, где только что прыгала и извивалась крылатая тварь, осталась лишь горка пепла и обрывки тончайших бронзовых пластин, когда-то дававших ей дневное убежище.

– Эко её! – заметил Орвин Хуборг, первым решившийся приблизиться к останкам.

– И куда же мы попали? – Вопрос, который вертелся на языке у каждого, задал Юм, но немедленного ответа он явно ни от кого не ожидал.

Ойван сделал шаг и вдруг зацепил ногой за какой-то серый камушек с кулак величиной. Он попытался каблуком отпихнуть его в сторону, но камушек оказался неожиданно тяжёлым и откатился не дальше, чем на пол-локтя. Подняв находку, Ойван начал разглядывать серую бугристую поверхность, и вдруг до него дошло, что это и не камень вовсе. Он соскоблил кинжалом серый налёт, и под ним обнаружился чистый серебряный блеск. Самородок! Столько серебра ему ещё ни разу не приходилось держать в руках. На это можно было выменять хорошего коня, сшить соболий полушубок… Что ещё? На этом фантазия иссякла – всё остальное вроде бы уже и так было…

Лорд, эллор и Служитель уже столпились вокруг, разглядывая находку варвара, но ни одна рука не потянулась к ней, чтобы потрогать.

– Значит, здесь серебряный рудник, – сообщил Орвин Хуборг. – Вот почему эту самую гарпию так скрючило. Не любят они…

– Я знаю, что это за место, – сказал Служитель, оглядывая окрестные холмы. – Здесь при Кардогах рудокопы из Холм-Гранта добывали серебро. Прибрежные варвары к такой работе не приучены, вот и сдали соседнему лорду за половину добычи. До Холм-Дола отсюда полторы сотни лиг, столько же – до Корса.

– К Фертину нам надо бы сейчас, – предложил эллор Хуборг, прикинув, что до границы Холм-Гранта отсюда не может быть больше трёх дней пешего пути. – К Фертину… Он же теперь лорд. – Он посмотрел на Юма Бранборга. – Лорд лорду глаза не выклюет. Да и корону-то он получил, когда последний Кардог сгинул с благословения Храма и стараниями лорда Бранборга. Так ведь? – Теперь он обращался к Служителю Эрлу, бывшему лорду.

– Так, всё так… – отозвался Бранборг-старший. – Только идти нам надо не туда, где спокойнее, а туда, где мы сейчас нужнее.

– Кому нужнее? – попытался затеять спор Орвин, но Юм взял его за локоть и сжал пальцы, давая понять: лишние разговоры ни к чему, а его отец действительно лучше знает, как им следует поступить.

– Сначала поднимемся, а там уж решим… – Служитель направился к широкой утоптанной дороге, ведущей вверх по самому пологому склону котловины и уходящей дальше между холмами просеянной породы куда-то в сторону Великих Вод.

Остальные молча двинулись за ним, лишь у Ойвана промелькнула мысль, что неплохо было бы ещё самородков поискать, но она показалась ему чужой, и высказывать её вслух он не стал. Самородок приятно оттягивал поясную суму, и от этого почему-то хотелось поскорее оказаться в родном становище. В конце концов, всё, что поручил ему вождь, уже сделано, и Алса наверняка уже давно ждёт от него вестей… Снова показалось, будто чужой голос что-то нашёптывает ему, но мало ли что привидится или прислышится после таких вот приключений. Где это видано, чтобы люди по воздуху летали… Ведь девкам из соседнего становища расскажешь – не поверят, на смех подымут, и старейшины не поверят. А если и вождь не поверит? Тогда, может, вовсе и не стоит так домой торопиться. Хотя, если задержаться до весны, спросят, где, мол, шатался столько времени, и тогда тоже не поздоровится… Стоп! Опять в голове копошится что-то не своё. Ну как Ойван, сын Увита, внук Буйтура, воин из рода Рыси, мог додуматься до такого, чтобы от вождя чего-то скрывать, сомневаться в сородичах и прикидывать, как употребить нежданное богатство? Рано ещё курями обзаводиться, в землю врастать.

Как только подъём остался позади, Служитель, шедший впереди, внезапно остановился и даже слегка попятился назад. Прямо посреди дороги валялись обугленные человеческие останки. Отряд прибрежных варваров, венсов, числом не меньше трёх дюжин был уничтожен неведомой силой, и случилось это совсем недавно, прошедшей ночью – даже земля ещё не успела остыть после того, как по ней прокатилось пламя. От тех, кто стоял в центре, остались только раздробленные, покрытые копотью черепа и обломки покорёженного металла, остальные, кого разбросало по сторонам, тоже обгорели до черноты, а бронзовые нагрудники на них оплавились.

– Вон там ещё! – Юм указал на склон холма, оставшегося справа. Там лежали тела нескольких воинов из Холмов, и кольчуги, под которыми почти не осталось даже мёртвой плоти, были покрыты синей окалиной, будто по ним тоже прокатился нестерпимый жар.

– И вон там! – Ойван заметил ещё груду тел в ложбине у обочины дороги – там вперемешку лежали и варвары, и дружинники лорда.

– Сволочи… – процедил сквозь зубы Орвин Хуборг, с нескрываемым беспокойством оглядываясь по сторонам. Тела лежали повсюду, и было их не меньше нескольких сотен.

Сражение, которое должно было здесь произойти, так и не успело начаться – чья-то злая ворожба внезапно обрушилась и на своих, и на чужих. Впрочем, у того, кто это сделал, вряд ли могли быть свои…

Все посмотрели на Служителя Эрла, но тот уже стоял на коленях прямо посреди дороги и, опустив веки, что-то едва слышно бормотал, наверное, молился…

– …а некоторые уже подумывают, не пора ли народу венсов избрать себе нового вождя. Но их можно понять… Все в ужасе! Некоторые даже из пещер не вылазят – боятся. – Токса хоть и служил обыкновенным писарем при вожде, но, будучи чуть ли не единственным венсом по крови, умеющим писать и знающим речь и жителей Холмов, и лесных варваров, и обитателей Корса, пользовался огромным влиянием, и нередко Ус Пятнистый поступал именно так, как советовал писарь, если, конечно, был в настроении.

– Ну-ну… – Вождь стоял у входа в свою пещеру, зябко кутаясь в медвежью шкуру, и смотрел на дорогу, по которой за три дня верховой мог бы добраться до Корса. – Значит, парни в штаны наделали…

– Позволь сказать, храбрый Ус…

– Ты ещё не всё сказал? – Вождь хотел было схватить писаря за редкую бородёнку, но передумал и едва заметно кивнул.

– До сих пор твои люди продавали своё мужество, – осторожно начал Токса. – Но если им предложить большую цену – цену, за которую они продадут свой страх?

– Говори яснее.

– Нам всем, храбрый Ус, теперь всё равно деваться уже некуда… Этому проклятому колдуну, который захватил Корс, мы не нужны. И теперь у нас только три выхода, но лишь два из них можно счесть достойными…

– Говори яснее!

– Так вот, три выхода… – Писарь, казалось, не замечал, что гнев вождя может вот-вот выплеснуться наружу. – Первый – сдохнуть с голодухи в своих пещерах, потому что огородничать ни один из венсов не станет, второй – двинуться сейчас же на Корс и сгореть заживо под его стенами…

– Второй мне нравится больше, чем первый… – Ус ещё до рассвета решил, что пойдёт на Корс, даже если он останется один, даже если никто из соплеменников не последует за ним.

– Но есть ещё один выход… – Писарь сделал паузу.

– Говори же!

– Предложить свои услуги лорду.

– Что?!

– Не бесплатно, храбрый Ус, – поспешно уточнил Токса. – За лордом стоит Храм, а это сила. Это единственная сила, которая сможет противостоять новому хозяину Корса.

– С чего ты взял, что они будут платить?

– Они не будут платить, но мы сами возьмём всё, что нам нужно.

– Это как?

– Мы первыми войдём в Корс. Мы возьмём себе не золото, не шкуры, не жратву. – В глазах Токсы появился хищный блеск. – Мы возьмём себе крепость, гавань, корабли… А потом Собиратели Пены, если кто-то из них выживет, будут платить нам не за нашу кровь, а за свою. Я уже всё прикинул и прошу дозволения сегодня же отправиться в лагерь лорда.

Ус задумчиво ощупал три больших родинки, примостившихся на правой щеке, за которые его и прозвали Пятнистым. Подумать было над чем. В одном Токса был прав: что-то обрести – это лучше, чем потерять всё…

– Только надо сделать так, чтобы наши бойцы не разбрелись раньше времени, – продолжил писарь, решив, что Ус уже готов с ним согласиться.

– Как?

– Выдать всем тройную плату на три месяца вперёд.

– Что?!

– Так надо, щедрый Ус. – Токса знал и то, что золото у вождя есть, сколько его и где оно лежит. – Зато бездонная сокровищница Корса станет твоей…

Вождь задумался. У него самого был ещё и четвёртый выход, о котором писарь не упомянул: загрузить казну на повозку и следующей ночью с верными людьми и ближайшими родственниками податься к степным варварам, где никто не спросит, откуда богатство, если отдать половину, а на треть оставшегося устроить пир на несколько становищ. Корс… Рискованно, но более лакомого куска трудно придумать.

– Эй, вождь! – Снизу к пещере поднималась группа людей. Полторы дюжины венсов из тех, кто за очень дополнительную плату не ушёл из караула, вели четверых незнакомцев, один из которых был в рясе Служителя. – Мы тут пришлых пымали! Чего делать с ними? Сразу резать или к тебе вести?

– Сюда их! – крикнул вождь, а потом, наклонившись к оттопыренному уху писаря, добавил: – Вот с ними к лорду и пойдёшь. А пока отправь кого-нибудь распустить слух о неслыханной щедрости вождя.

Глава 12

Открыв некую истину, мудрец неизбежно почувствует себя счастливым. Но, познав счастье, он перестаёт быть мудрецом, а значит, на одного мудреца может приходиться лишь одна открытая истина. Впрочем, для того, чтобы познавать мир, вовсе не обязательно быть мудрецом…

Крон Хромоногий. Трактат «Красная цена мудрости», Холм-Эгер, 375 г. от Великого Похода

За стенами беспрерывно что-то чавкало, скрипело, повизгивало, стонало, шуршало, хрюкало, потрескивало, шипело, икало, пукало, рычало, шлёпало, топало, выло, шелестело… Изредка от толчка вовнутрь трапезной с грохотом проваливались ставни, и на обитателей замка из-за окна мог уставиться огромный рыбий глаз, висящий среди нечистот. Тогда проповедник с проклятиями бросался к окну, и глаз тут же лопался, разлетаясь на мелкие брызги, а ставня сама собой возвращалась на место. Отбросы творчества Великолепного поражали своим обилием, разнообразием и живучестью. Однажды каменную стену толщиной в пять локтей пробила какая-то тварь, похожая на змею, обмазанную высохшей глиной, и Симу-Воителю пришлось несколько раз кряду дробить её мечом на мелкие куски, а Хаффизу-Магу плести вокруг неё сети смертоносных заклинаний, но обломки вскоре срастались, и она оживала – до тех пор, пока Проповедник не догадался смести мусор веничком на поднос и вышвырнуть его обратно в окно. Перетащив замок в недра величайшей свалки всех миров, «триумвирату будущих владык Вселенной» пришлось смириться с некоторыми неудобствами, но зато появилась уверенность, что Гейра их здесь не найдёт, а кроме неё, никто не мог стать на пути к безграничной Свободе, абсолютной Истине и Совершенному Удовольствию. Дело теперь оставалось за малым – найти хоть какую-то лазейку в Сотворённый Мир, и всё – можно будет пить сладкую боль смертных, отдавая целые страны на растерзание друг другу, а потом… Потом, когда всё созданное Небесным Тираном само собой обратится в прах, стоит начать всё заново, но без тех чудовищных нелепостей, которыми полон нынешний Сотворённый Мир, воспоминания о котором пробуждают одновременно жажду и отвращение…

Проповедник подолгу грезил образами грядущего, лёжа на потолке в трапезной, и чем дальше, тем более абсурдным, примитивным и непродуманным казался ему мир, созданный тем, кто узурпировал право на Творение, не желая им ни с кем делиться. Вот, например, люди – у каждого из них совершенно разное назначение: есть воины, есть мастеровые, есть эллоры, есть землепашцы. Спрашивается, почему бы воину не рождаться уже в панцире, а вместо одной из рук пусть сразу будет меч? Мастеровой, наоборот, должен иметь дюжину рук, если не больше, и пусть не знает усталости, а удовольствие получает только от работы… А что касается знахарей и ведунов – им вообще не место в новом мире, где не будет ни телесных хворей, ни душевных недугов.

Сим-Воитель, чтобы развеяться, то и дело выходил на стены – схлестнуться в честном поединке с полчищами разнообразных уродцев, которые в изобилии водились в окружающем пространстве. Хаффиз-Маг подолгу пропадал неизвестно где, а возвратившись, уединялся со своими находками в одной из башен замка, и после этого сквозь высокие окна наблюдались разноцветные вспышки, но звуков слышно не было – всё тонуло в гвалте окружающего пространства. А притаскивал он всё больше безглазых синих лягушек, сгустки светящейся фиолетовой слизи и полуистлевшие кости, но когда Проповедник однажды решительно потребовал от него объяснений, Хаффиз только плюнул ему под ноги и захлопнул за собой дверь.

– Перегрелся?! – кричал Брик в замочную скважину, и лысина его покрывалась красными пятнами. – С ума спрыгнул?! Думаешь без нас обойтись? А вот хрен тебе! Всё магические штучки лепишь? А что делать с ними будешь – подумал? Без моих идей вся твоя магия – тьфу!

– Отвали от магистра! – Сим, некстати вернувшийся с прогулки, сдавил плечо Брика стальными пальцами и поволок его прочь от двери. – Не мешай, он, может, делом занят.

– Чем он занят?! Делом?! – тут же взвился на него Проповедник. – У нас одно дело: соображать, как найти отсюда выход, и чтобы Дрянь с Резчиком нам на хвост не сели. Всё!

– А чего… Дрянь – ничего бабёнка. Слушай, поп. – Сим легонько ухватил Проповедника за грудки. – Мне вот мой новый организм всем нравится, только одной детальки в нём не хватает.

– Чего-чего?

– Детальки, говорю, одной… Вот прорвёмся, а там бабья будет. А мне их, понимаешь, нечем…

– А ты, пока мы здесь, пользуйся силами Небытия, – посоветовал Брик. – Ты только захоти, и у тебя хоть семь баклажанов отрастёт, хоть дюжина.

– Вот и Маг то же самое говорит. – Сим разочарованно отпихнул Брика от себя. – А всё равно ни хрена не выходит.

Воитель, скрипя ржавыми суставами, удалился срывать накопившуюся злость на мелких монстрах, которые то и дело прибивались к замку.

Теперь можно было вздохнуть спокойно и приступить к делу. Брик спустился в подвал, где на стеллажах покоились многочисленные свитки и фолианты. Если на замок смотреть со стороны, то казалось, будто каменная кладка кончается прямо под окнами трапезной, но на самом деле можно было ещё долго спускаться вниз по бесконечной замшелой лестнице. Если возникала нужда спрятаться ото всех, не составляло труда затеряться в бесконечных каменных лабиринтах, полных диковинами, которые скапливались здесь веками. Брик уже давно решил, что теперь, после того, как «Путь Совершенного Удовольствия» завершён, времени у него достаточно, чтобы не метаться от полки к полке, хватая свитки наугад – теперь можно было не спеша читать всё подряд, благо степень полезности свитков можно было оценить чуть ли не по первой строке. В последний раз он остановился на нескольких листах, прошитых шёлковой нитью, в коих значились заклинания для изготовления изысканных блюд из Первородной Глины Небытия. Теперь настал черёд свитка, упрятанного в медную цисту, залитую воском. Во время прошлого визита к сокровищнице идей Брик с трудом преодолел соблазн сразу же схватиться за неё – пустяшные манускрипты так не упаковывают, он здраво рассудил, что лучше проявить терпение, которое потом достойно вознаградится.

Сначала надо было внимательно присмотреться к упаковке… Он поставил на полку светильник, хотя в нём не было никакой нужды – Проповедник уже давно обнаружил в себе способность видеть в абсолютной темноте. «Хлаар баа сенталли…» – прочёл он надпись, нацарапанную чем-то острым по воску – остальное стёрлось, и в этом таилась явная опасность. Связываться с незнакомыми заклинаниями было вообще небезопасно, а особенно здесь, посреди Небытия. У него даже мелькнула мысль, а не пригласить ли Хаффиза – Маг, несомненно, более сведущ в таких делах… Но вдруг он сможет употребить эту штучку на пользу себе одному? И ведёт он себя подозрительно. Кроит чего-то. Отмалчивается. Под ноги плюёт. Хамит как может, свинья…

Брик осторожно взял цисту обеими руками, поднёс её к уху и легонько тряхнул. Вместо шуршания свитка оттуда донеслось какое-то бульканье и еле слышные всхлипы. Страх и восторг медленно, но верно ползли вверх по пищеводу. Неожиданности пугают, но они же таят в себе новые возможности… Проповедник вдруг понял, что боится прежде всего самого себя, вернее, своего желания, в исполнении которого он не в силах себе отказать. Что бы там ни было… Или кто бы там ни был… Стоп! Можно ведь поручить эту ответственную миссию тупоголовому лорду с трещиной в башке – тот-то уж точно ничего не сообразит, а в случае чего он и окажется во всём виноват, ему-то и достанется, если что…

Проповедник с громким топотом помчался вверх по лестнице, но с каждым пролётом замедлял свой бег – лучше сделать так, чтобы синемордый вояка при вскрытии считал эту находку своей, чтобы уж если оттуда выползет какая-нибудь напасть – всё ему, ему, ему!

Нет! Новая мысль вспыхнула так же внезапно, как и предыдущая. А может быть, он вовсе не так глуп, как прикидывается? Вспомнились легенды о давах, запечатанных в сосуды древними магами, которые исполняли единственное желание своего освободителя, а потом растворялись без следа и больше никого не беспокоили. Брик помчался вниз так же поспешно, как только что поднимался. Риск – благородное дело, всё-таки стоит попробовать самому, и будь что будет. Вернувшись к тому же стеллажу, он ещё раз прочёл надпись на воске и попытался дрожащими руками свернуть медную крышку, которая никак не хотела поддаваться. Ещё усилие – и на стыке начала с шипением пузыриться алая пена. Брик в ужасе выронил цисту, и она с глухим стуком упала на каменный пол, по которому начала растекаться густая жижа, горячий кисель, вонючая кровь греховодника. Надо было бежать, бежать куда-нибудь подальше, чтобы со стороны посмотреть на то, что здесь произойдёт! Но он успел лишь запрыгнуть на верхнюю полку, свалив с неё несколько манускриптов.

«Хлаар баа сенталли битца синтаоовро берухлютца лааоо аом сенрико…» – это было заклинание. Не было никакого дава внутри цисты, и манускрипта там не было – одно лишь заклинание, запечатанное кем-то в незапамятные времена, а надпись, нацарапанная на воске, содержала лишь его начало… Теперь можно было ожидать чего угодно: розового куста, растущего из камня; взрыва Алой звезды, поглощающего Небытие; рождения нового инфера; второго пришествия Великолепного; просто смерти; прилива новых сил или явления новых знаний; нестерпимой всепоглощающей боли или невообразимого наслаждения… Пока был только страх, который усиливался с каждым новым словом, произнесённым беззубой чёрной пастью, в которую превратился растёкшийся по полу кисель. Заклинание было неимоверно длинным, и когда смолк безумный, вывернутый наизнанку рёв далёких фанфар, Проповедник уже почти слился с гладким камнем стены, из которой теперь выступали только плотно сжатые веки. Он осторожно открыл один глаз и обнаружил, что снизу сочится серое пасмурное свечение, и откуда-то доносится едва уловимый запах пожухлой травы. Что бы там ни случилось, главное – жив остался, и теперь можно посмотреть на результат. Два глаза оторвались от стены и, прокатившись по полке, посмотрели вниз. Там за пеленой серых облаков едва просматривались какие-то стены и башни, пристроенные к длинному узкому заливу, заполненному водой свинцового цвета. Несколько дюжин кораблей приткнулись к берегу, и волны, катившиеся со стороны Великих Вод, не достигали их, затихая в изгибах залива. Каменное изваяние какой-то бабы возвышалось рядом с кривобоким, но внушительным строением.

Всё оказалось до смешного просто! Просто он нашёл то, что искал. Заклинание открывало выход туда, где наконец-то можно найти применение накопленным знаниям и обретённым возможностям – в Сотворённый Мир, который сейчас дремлет, не ведая о том, что его ждёт. Такое везение, конечно, не может быть случайным! Награду получают достойные, и теперь никто, ни Маг, ни Воитель, не посмеют усомниться в том, что он, Брик-Проповедник, – в их компании главный. Тот, кто преодолел когда-то тягу поклоняться Небесному Тирану, обретает наконец-то Истинную Свободу. Хотя где-то там должны бродить ещё трое Избранных – Хач-Кабатчик, Щарап-Гадалка и Трёш-Кузнец, но, скорее всего, они уже сдохли. А если кто-то и выжил, то выжил из ума! Неплохой каламбурчик! Лирники подхватят, сделают песней народной. Теперь надо подумать, как отсюда спуститься, как потом вернуться обратно и как внушить эти дурням, Симу и Хаффизу, что ключик от выхода всего один, висеть он будет вот на этой шее, и ни одна зараза без спросу… Стоп! Надо проверить, запомнилось ли заклинание: «Хлаар баа сенталли битца синтаоовро берухлютца лааоо аом сенрико…» Нет, дальше начался такой рёв, что разобрать уже нельзя было ни слова. Ну и ладно… В конце концов, выход можно просто замаскировать – так, что никому и в голову не придёт искать его именно здесь. Жаль только, что вся кладезь мудрости, до которой руки не дошли, обрушилась вниз, и весь фундамент замка там же – вон народишко разбегается от свежих развалин рядом с базарной площадью. Но если кому-то улыбается удача, значит, кто-то другой должен хлебнуть горя – так уж всё устроено. Но это только пока…

Гейра уже потеряла счёт времени. Впрочем, не такая уж это и ценность, чтобы его считать. Хуже было другое – исчез замок Хомрика. Ладонь больше не чувствовала того приятного покалывания, которое возникало перед броском через Несотворённое пространство, а это могло означать, что Алая звезда и для неё стала узилищем. Торчать здесь безвылазно было немногим лучше, чем стоять каменной статуей в углу опочивальни бестолкового юного лорда. Может быть, стоит попробовать достучаться до кого-нибудь из Владык? Может быть, хоть кто-то из них ещё не утратил остатков памяти и подскажет ей, как отсюда выбраться? Но нет… Конечно, нет. Если бы выход существовал, их давно бы здесь не было. Только не надо раньше времени предаваться отчаянью! Здесь, посреди Небытия, это особенно опасно – не успеешь оглянуться, как превратишься в то самое ничтожество, каким себя вообразишь. В конце концов, есть ещё Резчик, улетевший верхом на последней гарпии, и когда-нибудь он неизбежно возжелает потереться об это тело, глядя на которое, пускали слюни и юнцы, и старцы. Вернётся, никуда не денется… Хотя надо было плюнуть на всё и лететь самой. Единственное, что её тогда остановило, – это риск оказаться под смертоносными взглядами инферов. Норка где-то здесь, где-то рядом, ещё до инферов. Может, и так, а может – и не очень… Теперь и не проверишь никак. Только ждать.

Она растянулась на каменной тумбе, где когда-то дремала гарпия, и пожелала долгого чуткого сна без сновидений. Но сон прийти не успел – извне послышалось хлопанье крыльев, и Гейра едва успела скатиться с нагретого места, уступая его вернувшейся гарпии. Тварь возвратилась одна, без наездника, и на её боку затягивалась глубокая рваная рана, сквозь которую были ещё видны лиловые внутренности. Если гарпия уцелела, значит, и Резчик жив. Только куда он доставил отпечаток её ладони? Траор – старый испытанный товарищ… Однажды ему даже пришлось испытать то же, что и ей, – заключение в камне, но подвоха и предательства можно ожидать от кого угодно. Но не оставаться же здесь навсегда! Теперь стоит поторопиться! Сотворённый мир почти дождался пришествия Хозяйки. Только надо перед уходом рассказать младенцу ещё пару сказок – о том, как важно чувствовать себя победителем, и что значит «устрашать», и – о сладости обладания… Она за долю мгновения перенеслась туда, где под сводом Бездны позвякивали цепями серебряные Узилища, и…

Хрустальной колыбели не было на месте. Она исчезла, и виной этому могла быть только воля кого-то из Гордых Духов, выживших из последнего ума. Они явно приревновали Вселенную к будущему властелину, и теперь хрустальную колыбель следовало искать там, в Чёрной Бездне, где уже затерялись бессчётные полчища покорёженных душ.

Глава 13

Терять рассудок можно по-разному, но едва ли кто-то сумеет лишиться разума без посторонней помощи. С ума сходят чаще всего за компанию…

Из изречений Фертина Дронта, лорда Холм-Гранта

«6-го дня месяца Ливня в небе над Корсом среди бела дня вспыхнула звезда. Вспыхнула и погасла. И в тот же миг камнепад обрушился с неба, и в Разменной слободе, что к востоку от базарной площади, лишь немногие дома уцелели. Почтенный Хач, милостью Светоносного, первый законник Корса, сказал в Центровой Хазе, что произошедшее – наказание свыше, наказание тем, кто наживался на чужой крови, отсиживаясь в лавках. А значит, не возбраняется никому из жителей Корса добить оставшихся в живых и взять у мёртвых их золото и прочее добро, которое уцелело. Наказание ждёт лишь того, кто утаит долю…»

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

«…– Черт, как больно, – я поднял голову и приложил руку к ноющему затылку, – я лежал на бетонном пол...
Наш календарь расскажет вам о мусульманских праздниках и традициях. Вы найдете в нем выдержки из тек...
В книге "Профилактика хронических простатитов" раскрываются важнейшие характеристики этого заболеван...
В произведении «Книга для родителей» известного педагога, признанного ЮНЕСКО выдающимся мыслителем м...
Автор в романе «На Черной реке» рассказывает читателю о трудных условиях и событиях в организации пр...
Почему же я заболел? Как мне вылечиться? Зачем мне дана болезнь? Эти вопросы задает себе любой челов...