Командировка в лето Лекух Дмитрий

Глава 7

Неизвестно, как там насчет праздника, но поспать ему и вправду толком не удалось. А вот Князю позвонить — удалось. Договорились на без пятнадцати шесть. Князь сказал, что полчаса — минут сорок им будет более чем достаточно.

В результате Глеб обжигался дерьмовым аэрофлотовским кофе в аэропортовской кафешке под табло уже в половине шестого. Не рассчитал, выехал пораньше.

А трасса оказалось пустой.

Ну, и хрен с ним.

Зато мозги проветрить можно.

Кофеем.

Крепким.

Без сахара.

Вокруг него бродили, периодически радостно взревывая и обнимаясь с новоприбывшими, люди в красно-белых свитерах и шарфах. Глеб вспомнил, что завтра в Риме местный «Лацио» играет с московским «Спартаком».

Четвертьфинал какой-то малопонятной Лиги.

Нда, повезло Князю с попутчиками…

Футбольных фанатов Глеб откровенно не любил, да и к самому футболу относился весьма равнодушно.

Подумаешь, двадцать два здоровых дурака мячик пинают.

А уж сходить с этого с ума — вообще откровенный идиотизм.

Развлечение для дебилов.

Людей в красно-белом, однако, становилось вокруг все больше и больше.

Надо же, и денег хватает недоумкам.

Это ведь не две копейки: слетать в столицу Италии, прожить там дня два-три, потом обратно вернуться. Да и на билеты футбольные потратиться придется солидно, это вам не на стадион «Динамо» сгонять в выходные.

В этот самый момент фанатская тусовка взревела особенно громко: трое новоприбывших цветастых орлов усиленно пошли по рукам, обнимая и похлопывая в ответ могучие спины приятелей.

Две пары здоровенных охранников маячили чуть поодаль, делая вид, что не имеют к этому безобразию ровным счетом никакого отношения, однако с ними тоже здоровались, кто кивком головы, кто улыбкой, а кто и тянулся с рукопожатием.

Нда…

Прогнило что-то в Датском королевстве…

Если уже футбольные фанаты с охраной ходят, это что-то с чем-то…

Интересно, кого из троицы эта гвардия охраняет?

Впрочем, ему-то, Глебу Ларину, какое дело?

Так, въевшаяся в кровь и нервы профессиональная привычка…

Глеб поморщился и, залпом допив кофе, потянулся за сигаретами.

— Доброе утро, Глеб. Я — Дмитрий Князев.

Ларин обернулся и еще успел подумать, что, слава Богу, ему удалось проглотить остатки кофе, иначе б точно подавился.

За его спиной, приветливо улыбаясь, дымил сигаретой один из новоприбывших красно-белых: худощавый парень лет тридцати — тридцати пяти в черной кожаной куртке и дорогих очках с тонкой металлической оправой. Вызывающе-яркий красно-белый шарф бросался в глаза. На лацкане куртки блестел узкий красно-черный значок «Spartak Hooligans».

Глеб обратил внимание, что парочка бодигардов аккуратно переместилась вслед за Князевым. Вторая пара осталась на месте — видимо, пасли кого-то другого.

Нда…

Все страньше и страньше…

Ну, что ж, правила игры надо принимать такими, какие они есть. Глеб протянул руку, и они поздоровались. Ладонь у Князя оказалась сухой, тонкой и твердой.

И еще от него пахло дорогим мужским парфюмом.

Ненавязчиво, но явственно.

Глеб таких парней уважал.

Они не мельтешили.

Князь улыбнулся еще шире и предложил пройти в кафе наверх.

— А то, знаете ли, не дадут поговорить. Я здесь личность в некоторой степени популярная…

Глеб охотно согласился.

Общество товарищей Князя в красно-белом, честно говоря, не казалось ему особо привлекательным.

Догадка его, кстати, подтвердилась: неразлучная парочка охранников, находящаяся чуть поодаль, стараясь не бросаться в глаза, последовала за ними. Вторая осталась внизу, и Глеб легко вычислил объект их внимания: грузноватого, хорошо одетого мужика лет под сорок в длинном кожаном плаще, весело пьющего водку в компании себе подобных.

Уютно разместившись в кафе на втором этаже аэропорта, они заказали кофе, закурили и стали молча внимательно изучать друг друга.

Первым не выдержал Князь:

— Вижу, что мой наряд и абсолютно понятная цель поездки в Вечный город вызывают у вас, Глеб, по меньшей мере, недоумение. А напрасно. Вы же умный человек, толковый журналист, откуда такое странное стремление мыслить стереотипами?

Глеб качнул головой, хмыкнул и глубоко затянулся.

— Почему вы так решили?

— Вижу. Вы же когда-то раз и навсегда решили для себя, что фаны «Спартака», да и других команд — не более чем обычные ублюдки, грязные пэтэушники с окраин Москвы и рабочих городов Подмосковья. Которым только того и надо, чтобы кого-то помутузить, разбить витрину, подраться с ОМОНом, ну, еще, быть может, изуродовать пару-тройку дорогих автомобилей. Вернее, так решили СМИ, а вы им просто поверили. Что тем более странно, учитывая тот факт, что вы сами в этих СМИ работаете…

Князь неожиданно легко поднялся на ноги, подошел к широкому металлическому ограждению второго этажа и властным движением сухой ладони поманил за собой Глеба. Тот хмыкнул, но присоединился.

Фанатская тусовка оказалась под ними, как на ладони. Князь затянулся, стряхнул пепел прямо на пол и указал на нее острым кончиком зажженной сигареты.

— Смотрите: вот они, те самые страшные и ужасные футбольные фанаты. Хулиганы, наводящие ужас на всю столицу и окрестности. Вон тот молодой худощавый парень в тонких очках — видите? — коммерческий директор крупнейшей радиостанции. Вон тот, лысый, — хозяин не самой последней в России мебельной фабрики. Вон та сладкая парочка — толстый и тонкий — контролируют приличную часть поставок в страну линолеума и ковролина, крепко задумываются о запуске своего производства. Оба, кстати, выпускники МГИМО, однокурсники, в прошлом — карьерные дипломаты. Просто в какой-то момент выбрали свободу — в виде бизнеса. Вон тот чернявый, со стильной бородкой — владелец не самой худшей типографии, он ее, кстати, недавно переоборудовал по высшему классу. Тот, кого, как вы, Глеб, уже наверняка заметили, пасут охранники — мой коллега, рекламист. Охрана — это не понты, пару лет назад в него стреляли. Очень уж жестко ведет дела, слишком большие объемы пытается под себя забрать. Я с ним дружу, но вместе мы не работаем, парень откровенно не хочет заниматься политической рекламой, а я, как вы уже наверное поняли, специализируюсь именно на этом направлении. Хотя и коммерческой не брезгую. Рядом с ним — вон, они чокаются, — один из лучших в стране специалистов по интернет-консультированию. Третий — металлург, кризис-менеджер, из тех ребят со стальными глазами и не менее стальными нервами, что берут убыточные предприятия, заставляют людей работать, как сумасшедших, доводят дело — любой ценой, включая неизбежные социальные издержки, — до прибыльности и потом продают. Вчетверо дороже, сами понимаете. А то и впятеро. Но это детали. Этих ребят можно называть как угодно, но только не быдлом. Понимаете теперь, почему?

Глеб хмыкнул.

— Если вам верить, то, уж конечно, не быдло. Просто соль земли какая-то, а не фанаты футбольного клуба. Вы меня для этого пригласили?

Князев раскатисто расхохотался.

— Нет, ну что вы…

И приглашающе махнул рукой в сторону столика.

— Разумеется, спартаковские фанаты — не соль земли. Среди нас всякие встречаются. И быдло пэтэушное тоже имеет место быть. Правда, не здесь. У них на европейские выезда элементарно денег не хватает. Обычный срез нашего российского общества. Все профессии, все нации. Вот только сексуальных меньшинств нету. Их здесь… э-э-э… недолюбливают.

Глеб пожал плечами.

— Я их тоже недолюбливаю. Но это не делает меня футбольным фанатом. И все-таки, зачем вам понадобилось это представление?

Князь снова рассмеялся, потом неожиданно закашлялся. Сделал глоток минералки, махнул рукой.

— Поняли? И чудненько… В общем-то, просто так, посмотреть на вашу реакцию. Вы ведь никогда не интересовались молодежными субкультурами?

— Да, и даже, в отличие от вас, не изучал посредством внедрения, — парировал Ларин.

Князь фыркнул.

— Да бросьте. Представляю, что вам про меня нарассказали. Я за «Спартак» с начала восьмидесятых болею, для меня каждый поход на стадион — дрожь в коленках. И большинство этих ребят — действительно мои друзья. Не скрою, не старинные. Знаете, почему?

Глеб опять пожал плечами.

— Просветите.

Князь глубоко, до ямочек на щеках, затянулся, коротким тычком затушил сигарету в пепельнице, прикурил новую. Несмотря ни на что, он Глебу откровенно нравился.

У них даже привычки были похожие.

— Просвещаю. Вот вы, известный журналист, человек успешный, никогда не чувствовали одиночества?

Глеб покачал головой, пожевал губами, поискал глазами сонного официанта, махнул тому рукой.

— Ну и вопросики вы задаете… Да еще с утра. Ничего, что мы с вами на брудершафт не пили?

Князь усмехнулся, кивнул понимающе.

— Все правильно. Испытывали. И не раз. Небось, объясняли себе, что такова суть таланта, такова цена успеха. Завистники, блин, задолбали. Да ничего подобного! В нормальном, давно структурированном обществе таких вопросов не возникает. Разве что у гениев, большей частью — непризнанных, да у шизофреников. Но мы-то с вами — не то и не другое. Обычные, в меру талантливые персонажи. А одиночества — выше крыши. К чему бы это?

В этот момент к ним наконец-то подошел официант, и Князь заказал виски.

Глеб, который хотел всего лишь кофе, подумал и присоединился к заказу.

Князь глянул на него слегка неодобрительно.

— Вы же, кажется, за рулем? Впрочем, это не мое дело, вы мальчик взрослый. Так вот, наше одиночество — всего лишь продукт эпохи. Эпохи перемен. Настоящие друзья — только друзья детства, юности. Но наши с ними дороги разошлись. Вы никогда не ходили на встречи одноклассников? И не ходите, удручающее зрелище. Ребята, которых вы помните блестящими, талантливыми, полными надежд… Да… гкхм… наверное, не стоит об этом… слишком грустно. А мы с вами — добились, прорвались. Круг распался. Вот и дружим, точнее, пытаемся — с равными себе. С коллегами по работе, по бизнесу. У нас в рекламе очень жесткая конкуренция, а люди, возглавляющие различные структуры, дружат. Пытаются обскакать, где-то обмануть друг друга, но дружат. Хотя это все равно, сами понимаете, — обманка, эрзац…

Глеб кивнул.

— Понимаю. А эти, — он махнул рукой вниз, — тоже люди успеха, но в других областях. Им от вас, Дима, ничего не нужно. И вы можете спокойно с ними общаться, не опасаясь ни подвоха, ни шевеления за спиной…

— Вот! — Князь довольно вскинул подбородок. — Мне про вас, Глеб, правильно говорили: вы умница. Самую суть ухватили. Своеобразный клуб для посвященных. Плюс — моя старинная любовь к футболу. По этому же принципу и другие сближаются: кто-то любит рыбалку, кто-то — охоту, кто-то — просто за воротник заложить. Таких, кстати, большинство…

Глеб вздохнул.

— Похоже, я принадлежу как раз к этому большинству. Блин. Ни одного хобби. Лучше бы уж марки собирал…

Князь снова расхохотался.

— Ну, это не беда. Ищите и обрящете. Надо бы, кстати, вас как-нибудь на стадион захватить. Вдруг проникнитесь? Ну, а пока — извините. Заболтался тут с вами. Пора на паспортный контроль бежать, наши уже двинулись.

Глеб растерялся.

— Простите, Дмитрий… а как же проект? Мы же вроде его обсудить хотели?

Князь кинул на стол тысячерублевую бумажку, вскочил, беззаботно махнул рукой.

— Да Господь с ним, с проектом. Я в пятницу вернусь, в воскресенье мы с вами вылетаем в Южноморск — по дороге и обсудим. И там, на месте. Главное, что хотел узнать, я узнал.

Глеб наклонил голову к правому плечу, поднял левую бровь домиком.

— И что же, если не секрет?

— Да, Господи, какой уж тут секрет. Вы мне понравились. Очень похоже, что я вам тоже. Значит, сработаемся. Пока!

И убежал. А Глеб еще долго сидел, глядя в стаканчик виски, где уже давно растаяли кусочки льда.

Потом поднялся и медленно побрел в сторону автостоянки.

Глава 8

Дома Глеба встретили работающий аудио-центр, веселая ненавязчивая музыка и босоногая Скворцова в его рубашке, пытающаяся, насвистывая в такт музыке, жарить яичницу.

Очень хотелось бросить гранату, чтоб разнести всю эту благодать к самой распоследней матери.

Однако гранаты не было, яичница оказалась довольно вкусной (с помидорами, ветчиной и болгарским перцем, как он любил), и он постепенно успокоился.

Умница Ленка, моментально сообразившая, что мужик явно не в духе, с расспросами решила пока не приставать. Только после кофе, настоящего, правильного, густого черного кофе, помолотого вручную и сваренного в настоящей медной турке — гордости Глебового отца, да и самого Глеба, если уж совсем честно, Ларин постепенно оттаял.

Скворцова была откровенно хороша, и ее свежесть вместо стандартного московского утреннего похмелья тоже, извините, — что-то с чем-то.

Но, тем не менее…

Глеб закурил, пригорюнился.

Ленка не выдержала:

— Слушай, извини, это, конечно, не мое дело… что-то случилось?

Глеб пожал плечами:

— Да нет вроде…

Скворцова отобрала у него сигарету, сделала две быстрые затяжки, вернула.

— Вы не понравились друг другу?

— Почему же, — Глеб глубоко затянулся, — наоборот.

Ленка поцокала языком, встала, долила ему кофе из турки.

— Тогда чего ты такой смурной?

Глеб досадливо помотал головой.

— Сам не пойму. Знаешь, по моему, он меня сделал. Как мальчишку…

Ленка порывисто метнулась к нему, обхватила руками его голову, прижала к не умещающимся под тонкой рубашкой идеальным полушариям груди.

Несмотря на напряженность и ответственность момента, Ларин почувствовал, что у него — встает.

— Дурак ты, Глеб. Ой, какой дурак… Князю проиграть не стыдно, на то он и Князь. Да и не проиграл ты ему пока, просто не готов был. Так, разведка боем… Еще сочтетесь…

Потом так же порывисто отстранилась, взлохматила его и так непокорные волосы, поглядела внимательно сверху вниз.

Бугорок на джинсах вырос уже весьма ощутимо.

Можно сказать — не бугорок уже, а целый бугор.

Бугрище.

— Ой, а это что у нас такое? Та-а-ак…. Меня, кажется, и вправду любят… А ну-ка, мальчик, проверь-ка, что у меня есть под рубашкой? Да проверь-проверь, не стесняйся…

…Потом они, запыхавшиеся, долго курили в спальне.

Ехать на работу откровенно не хотелось.

Чтобы избавиться от этой сладкой истомы, пришлось еще раз варить кофе.

На сей раз делать это подрядился Глеб.

Все-таки, варить кофе — мужское занятие. А женское — ждать этот самый кофе.

В постели.

Напиток, слава Богу, получился что надо: горячий, крепкий, густой. С правильной, чуть заметной на языке (но, упаси Господи, не в гортани) кислинкой.

Пили, причмокивая.

Умиротворенно так пили.

Наконец Глеб не выдержал:

— Слушай, меня вот что занимает. Этот Князь — он вправду фанат «Спартака» или просто рисуется?

Ленка пожала плечами.

— Порисоваться он, конечно, любит. Он вообще себя, ненаглядного, любит нежно и бескорыстно. Но тут — вроде всерьез. Он одно время даже драться ездил: знаешь, у них бывает — договариваются двадцать на двадцать, или там, тридцать на тридцать где-нибудь в укромном месте и получают удовольствие. Бойцовский клуб. Мне этого не понять. Он, кстати, вообще здорово дерется, ко мне однажды азер в ресторане пристал, так Димка его только один раз ударил — и все…

Глеб усмехнулся.

— Он, этот азер, что, один был? Редкая птица, однако… Они обычно, когда по одному — народ довольно мирный…

Ленка хихикнула.

— Ага, один. Жди… Их там человек семь было. Остальных охрана нейтрализовала…

— Ну, с охраной-то проще, конечно. Такие два бугая…

— А-а-а, Миша с Сережей его провожали, да? Ну, эти-то еще ничего. Мирные. Они, кстати, не только охранники, но еще и референты. Миша, говорят, финансист неплохой. Вот порученец Димкин, Андрюша Корн, это я тебе доложу — что-то с чем-то. Вежливый такой, интеллигентный, в очечках ходит. Нужны они ему, как рыбке зонтик…

Глеб вытряхнул из пачки сигарету, закурил.

— Что, страшный человек?

Ленка подоткнула под спину подушку, села поудобнее.

— Дай и мне сигарету, что ли… Раскурилась я с тобой… Дома-то от мамы до сих пор скрываюсь, там особо не покуришь…

Глеб хмыкнул, бросил ей пачку, вложив в нее простенькую пластиковую зажигалку. Скворцова достала сигарету, высекла огонек, с наслаждением затянулась.

— Не то слово «страшный», Глебушка. Знаешь, среди вас, мужиков, есть такие извращенцы, которые любят опасной бритвой пользоваться. Так вот, он — что-то типа этой самой бритвы. Одно неосторожное движение — чик — и порезался. Насмерть.

— Нда… Весело… Где Князь такого, интересно, раскопал…

Ленка зябко пожала плечами.

— Ой, муженек, не знаю. Князь вообще о своем прошлом трепаться не любит. Но знакомы они очень давно, это чувствуется…

Глеб поднял бровь домиком, прищурился.

— Слушай, а он, случайно, не из криминала? Эдакий белый воротничок, мозг. Сейчас это вроде модно…

Ленка отрицательно помотала головой.

— Нет. Он этих ребят терпеть не может. И не из спецслужб. Сам говорил, а врет он редко. По крайней мере, просто так трепаться не будет. Там что-то другое, но что — понятия не имею…

Глеб легко поднялся, хлопнул рукой по незастеленной кровати.

— Ладно. Успею разобраться, что он за птица, этот Князь. А нам пора себя в порядок приводить. Иначе на службу не успеем.

Разумеется, они опоздали…

Глава 9

Пять дней проскочили незаметно.

Скворцова прижилась в старом мидовском доме, только изредка совершая набеги домой, в Кунцево — повидать маму и сынулю. Мама, кстати, уже требовала предъявить Ларина пред свои светлые очи, но Ленка не торопилась: воспитанная в консервативных традициях мамуля могла потребовать от Глеба незамедлительной женитьбы, а это в их планы пока не входило. Договорились пожить пару лет так, в свободном режиме, не мешая друг другу и не ревнуя, если что.

Потом, если все будет благополучно, можно и расписаться.

А так, в омут головой — извините, фигушки.

Взрослые уже ребята, как-никак.

Обжигались.

Тем не менее, в ларинской квартире Ленка вела себя абсолютно по-хозяйски.

С самого первого дня.

Может, в роль входила, а, может, и вправду характер такой.