Раб лампы Андреева Наталья

Глава 21 РАЗВЯЗКА

Неудивительно, что всю дорогу в Тарасов я молчала. Фамилия, написанная на могиле, располагала именно к молчанию. И я не хотела озвучивать снедающие меня подозрения. Более того, молчал и Аладьин. Он, кажется, вообще уснул на заднем сиденье, что, собственно, было неудивительно. Вряд ли он мог сделать то, что я посчитала бы удивительным. Сильнее, чем он, меня уже не удивишь.

На въезде в Тарасов Крамер сказал:

— Мы едем к Маркаряну?

Я повернулась и произнесла:

— А ты с чего это взял?

— Да так, знаешь ли. Наверное, нам в голову пришли сходные мысли…

— Не думаю, — сухо сказала я. — И вообще, когда в голову приходят одинаковые мысли, это чрезвычайно скверно.

Не знаю, отчего, но тут Вова Крамер, к которому я всегда относилась с доверием, засмеялся, и его смех дребезжаще звякнул, как треснувшее стекло.

Я сжала зубы…

Маркарян обитал в пятиэтажном доме на окраине Тарасова. После дождя дорога превратилась черт знает во что. Проехать по ней без проблем, вероятно, было бы возможно только на танке. Танком я не располагала, но стремилась вперед с диким упорством. Не доехав метров тридцати до подъезда Маркаряна, я увязла в грязи настолько, что поняла: дальше не продраться. Ничтоже сумняшеся я выскочила из машины и припустилась по лужам, благо терять мне было уже нечего. Ведь на окраине городка Краминска я извалялась так, что хуже просто некуда было. Я ворвалась в подъезд и одним махом оказалась на третьем этаже. Жуткое предчувствие сжало мне грудь.

Простенькая крашеная дверь квартиры, снятой мною для Маркаряна (на его деньги, конечно)… С одного взгляда я поняла, что она только прикрыта, а не заперта на замок. Очень плохо! Мягким тычком ноги я распахнула дверь настежь, синхронно наставив туда дуло пистолета. Никого и ничего. Конечно, могло такое быть, что неизвестный киллер хитроумно оставил бы здесь мину, взрыватель которой срабатывал бы при открывании двери — после взрыва в бассейне Маркаряна можно было ожидать решительно всего. Конечно, едва ли… На этот случай я отскочила тотчас же, как дверь с легким скрипом отворилась. Подождала, проскользнула в прихожую, четкими движениями предусматривая малейшую возможность нападения. Дуло пистолета мелькнуло в воздухе, поочередно фиксируясь во всех направлениях.

…Наверно, смешно и странно было бы смотреть со стороны, как отточенно и плавно двигается перепачканная в грязи женщина, выглядевшая на пятьдесят лет и одетая черт знает во что.

В последней комнате двухкомнатной квартиры меня ждал сюрприз. И сложно было бы отнести его к приятным.

В кресле сидел Маркарян. Неподвижно. Да и не мог бы он сидеть «подвижно». Он был опутан леской, конец которой был протянут через абажур. Свешиваясь с лески, перед самым носом Маркаряна красовалась граната. Гамлет сидел в чрезвычайно неудобной позе, приподняв руки и откинув назад голову: так была натянута леска. Он, конечно, мог попробовать занять более удобное положение, однако при таком раскладе леска потянула бы за чеку гранаты и выдернула бы ее.

Естественно, Гамлет Бабкенович не хотел такого исхода. Потому он сидел, выпучив глаза, и не сводил глаз с угла комнаты.

Я тоже посмотрела туда и тут же отпрянула за дверной косяк. Впрочем, тех долей секунды, за которые я «засекла» мизансцену в комнате, мне хватило, чтобы разглядеть, КТО сидит в углу.

Без сомнения, это был киллер. Это он убил Маркаряна-старшего и Пугачева, потому что он был в загородном доме на юбилее Гамлета Бабкеновича. И, быть может, это он убил Бармина и Мельникова. Наверное, без его участия не обошлось и происшествие с незадачливыми Феоктистовым и Карасевым. Судьба бывшего хирурга, бывшего психоаналитика и уже бывшего человека Кругляшова, быть может, тоже оказалась вложена в эти ладони, в которых я успела увидеть пистолет. Да, настоящая машина для убийства. Настоящий киллер. Он… впрочем, почему ОН, если «машина для убийства» — женского рода. ОНА. Да, она.

Аня. Девушка с перевязанным плечом. Она.

— Не прячься за косяком, Женя, — выговорила она, не шевелясь. — Ты одна?

— Там, в машине, остались Крамер и…

— Я поняла, — перебила она. — Только вряд ли в машине. Вряд ли.

Словно в доказательство этих слов за моей спиной возник Крамер, но я неуловимым движением сшибла его с ног и толкнула в комнату. Он упал на ковер, едва не отдавив ноги Маркаряну. Ноги, на которых красовались желтые носки.

Я направила на него пистолет. Крамер сплюнул кровь с прокушенной при падении губы и сказал с досадой:

— Нет, ну зачем же… Мы все хотели тебе объяснить. Если бы было иначе, то мы не присутствовали бы. Тогда из всех тех, кто присутствует здесь сейчас, скорее всего, некоторые были бы уже мертвы. А может, и все.

— Я буду вести с вами разговор только в том случае, если Аня… или как тебя лучше называть?.. выкинет из своих мозгов глупые мысли, а из рук — пистолет. А Вова пла-авненько снимет гранату и передаст ее мне. После этого уже можно о чем-то говорить.

— Хорошо, — сказала Аня, кидая пистолет к моим ногам и морщась от боли в простреленном плече. — Возьми его, он даже с предохранителя не снят. Вова, делай то, что она тебе сказала.

— Я что-то не поняла, ребята, кто из вас главный.

— А это важно?

— Да нет, — покачала я головой и убрала подальше гранату, осторожно переданную мне Крамером. — Ну, хорошо. Теперь можно и поговорить. Честно говоря, я не надеялась, что может обойтись без стрельбы. Но вы оказались более предусмотрительными.

— Ты что, раскусила Вову?

— Были подозрения, но они материализовались только там, на кладбище в Краминске.

— Да, там наши похоронены, — серьезно и спокойно сказала Аня, — по папиной линии. Он ведь родом из Краминска. Честно говоря, я рассчитывала на то, что ты сюда приедешь…

— Да, я вижу. Дверь оставила открытой. К тому же если бы ты хотела убить Маркаряна сразу, то не стала бы обматывать его леской и привязывать гранату для вящего психологического эффекта. Ясно. Я так понимаю, что тебе, Аня… или лучше звать тебя Ирой?.. — я выразительно оглянулась на Крамера и добавила: — …и тебе, Вова, что-то от меня надо. Не могу пока что четко сформулировать, но, наверно, это связано с теми наездами, которые на Вову покатились один за другим. Вот, например, сегодня.

— Сегодня? — вскинула голову девушка.

— Да, Аня… — Тут Крамер махнул рукой и с усилием поправился: — Ну, Женя уже поняла… Да… Ира.

— Я поняла ровно столько, чтобы приехать сюда вовремя, — я особенно выделила голосом слово «вовремя». — Хотя многие из отсутствующих здесь не согласились бы с таким определением. Насколько я понимаю, — медленно произнесла я, глядя на Аню-Иру, — ты Ирина Акимова, а человек, который проживал в квартире 12 под полуфамилией-полукличкой Аладьин, — это твой брат Сергей?

— Да, — сказала она. — Сергей. Иди сюда, Сережа! — позвала она, и показалась знакомая фигура в сером плаще. Я обернулась и увидела, как дрогнули и поползли черты его лица при этом имени. Аладьин сел на ковер. Отвернувшись к стене, он молчал. Ира проговорила:

— Вот что с ним стало. Я думаю, Женя, что ты уже раскопала многое про нашу семью, мне Вова говорил…

— Вова вообще много говорит, — процедила я.

— Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы выжить, — с нетипичной для него (по крайней мере, в моих глазах) серьезностью ответил он.

— Ладно! — перебила его я. — И так понятно. В свое время группа Маркарян — Бармин — Мельников поставила на большие бабки вашего с Сер… вот с ним отца. Вдохновителем «кидалова» был Маркарян-старший. Он получил деньги сполна, но группа товарищей, которым был нужен капитал для продолжения бизнеса, решили — пусть барыга поделится. Дескать, сумел отдать жадному старому армянину Бабкену, который не хотел делиться деньгами даже с собственным сыном, — даст и нам. Николая Акимова задержали, — продолжала я, — и задержание оформлял Мельников, который тогда еще работал в органах. Потом тот же Мельников выпустил Акимова под подписку о невыезде, то есть оформил его освобождение именно таким образом. На самом деле Акимов перекочевал в руки людей Маркаряна, а вскоре он был найден мертвым. Зверски убит. Несмотря на горе семьи, однажды в офис вдовы Николая Сергеевича, владелицы салона и наследницы капиталов покойного, Светланы Петровны, явились трое хорошо одетых и чрезвычайно учтивых молодых людей…

— Так все и было! — вырвалось у Иры.

— Трое молодых людей, а именно, присутствующий здесь Гамлет Бабкенович Маркарян, далее — Алексей Бармин и Анатолий Мельников, и заявили вдове, что ее покойный муж остался им должен. Говорил, наверно, Бармин, человек чрезвычайно компетентный в вопросах финансов, заемов и кредитов. То есть — БЫЛ компетентным.

— Да, он представил документы, что отец брал большой кредит, и… В общем, к документам не придерешься. А ведь отец уже отдал долг Маркаряну-старшему! Но его убили, а оформить возвращение денег документально то ли не успели, то ли не захотели.

— А скорее всего, и то и другое, — отозвалась я. — И сколько они вам поставили на выплату?

— Миллион, — сказала Ира. — Ровно миллион долларов. Нет, мы не бедствовали, если бы мы собрали все наше имущество, то смогли бы отдать, и еще что-нибудь осталось… мало, но осталось бы. Но мы не стали отдавать, потому что знали: отец рассчитался с ними! Другое дело, что мы не могли этого доказать. И тогда нам поставили ультиматум. Мама хотела отдать деньги, но мы с Сергеем молодые тогда были, амбициозные, только что из Москвы приехали, мы ей и сказали: не грусти, мама, мы с этими провинциалами разберемся. Мы ничего никому не должны!

— И ошиблись.

— Да, — подтвердила она. — Ну что ж… остальное ты знаешь, Женя.

— Знаю, — сказала я. — И что стало с вами дальше… после всего этого?

— Мне… мне удалось убежать из города, — быстро заговорила Ира. — После того, что они со мной сделали, я хотела покончить с собой… но… взяла себя в руки. В Москве я до того работала моделью, понятно, что теперь путь назад в модельный бизнес был закрыт. Сильно они меня… изуродовали, эти!.. Но все-таки не так, как… вот его, Сережу. Сережа долгое время находился в больнице, потом его перевезли в Москву. Уже с помощью моих… новых покровителей. Мне удалось отлежаться, привести себя в порядок… правда, над моей внешностью пришлось изрядно потрудиться. Сделать несколько пластических операций. Естественно, не за просто так. Добрый дядя, который давал мне деньги на операции, оказался руководителем частной силовой структуры, которая вербовала себе кадры из… из людей с особой психологической… В общем, вы меня понимаете! — вырвалось у нее. — Его фамилия Рюмин. Может, когда-нибудь приходилось слышать?

— Насколько я могу сказать, — медленно произнесла я, — Александр Сергеевич Рюмин, отставной полковник КГБ, до последнего времени курировал в Москве некую организацию, которая именовалась красивым словом «Светотень». Я с ним лично не знакома, но, когда я работала в спецслужбах, его как раз увольняли по одному разгромному делу. Расстреляли бы, не рухни Союз.

— Я и попала в эту «Светотень», — сказала Ира. — Там готовят киллеров. Очень просто. Если человек зажился и его надо убирать, посылают киллера. Как разносчика пиццы — на том же бытовом уровне. Вот так.

— И тебя послали в Тарасов. Кто был главной мишенью?

— Главной мишенью был Пугачев, — коротко ответила она. — Желательно вместе с Маркаряном-старшим. В его родном городе Самаре к нему не очень-то подберешься, но он часто выезжал в Тарасов, и решено было «зачистить» его здесь. Все было подготовлено так, что не подкопаешься. Я приехала в Тарасов за месяц до этого дня. Меня тут же устроили в модельное агентство, где работал Вова. Крамер — тоже наш человек, только на другом уровне. Пониже. Я начала подготовку. Детали выкристаллизовывались. Я не боялась, что меня узнают: стала совершенно неузнаваемой, после того как меня чуть ли не всю перекроили под ножом пластического хирурга. Так вот, Вова, оказывается, был давно и близко знаком с Маркаряном-старшим. Поставлял ему девочек из собственного агентства. Он знал про этот бункер под бассейном. Я уже решила, что Маркарян не умрет просто так. Конечно, это проявление непрофессионализма, когда основной целью поставлен Пугачев, а все мысли сосредоточены на подобной мишени, на Бабкене Маркаряне…

— Я вижу у вас еще одно проявление непрофессионализма, — сказала я. — Об устранении Мельникова, Бармина и прочих вас вообще никто не просил. Это ваша собственная инициатива. Не так ли, Ирина?

— Называй меня лучше Аней, как прежде, — сказала она, отворачиваясь.

— Хорошо, Аня. Пусть будет Аня…

— Дело в том, что все эти Бармины, Мельниковы и прочие сволочи могли остаться в живых, если бы… Словом, в Тарасове уже около года жил мой брат. Он дал мне понять еще тогда, в Москве, что хочет жить здесь. Он настаивал. Я и отправила его в Тарасов. Вова все сделал как надо.

— Так это ты, Вова, снимал ту квартиру… двенадцатую?

— Да, — сказал он. — Очень просто. У своего же хозяина. У своего босса, господина Купцова, мерзкого сутенера… То есть хозяина модельного агентства.

— Так вот оно что! — воскликнула я. — Владелец квартиры и босс Крамера — одно и то же лицо, Купцов Игорь Геннадьевич?!

— Да. Я знал, что он сдает квартиру в доме на Московской. Снял. Деньги прислала Аня. Сережа там поселился. Ему понравилось, и он сказал, что будет там жить всегда. А чтобы Купцов не вздумал валять дурака, выселять его или еще что, Аня попросила меня немножко прессануть босса психологически… Ну, ты это тоже знаешь.

— Да, конвертики на тумбочке, видеокамера, мультфильм про Аладдина.

— У меня были ключи от его квартиры, — сказал Вова. — Вот и все. Как я их получил, это неважно. Они у меня уже давно. В общем, Купцов мне их по пьянке дал, чтобы я ему девочек привез еще до его прихода. Я и сделал копии. Мало ли… Ну, вот и пригодились.

— Понятно, — мрачно сказала я. — А потом так вышло, что по соседству с Сережей купили квартиры все его…

— Все его палачи, — быстро сказала Аня. — Я думаю, все — таки есть бог на свете! Я подумала: если из всех вариантов эта троица купила квартиры именно там, рядом с моим братом, значит, в этом что-то есть.

— А теперь главное, — сказала я. — Я так понимаю, что Сергей ничего никому не предсказывал. Он просто… каким-то образом… слышал ваши, Аня, мысли. Точнее — их обрывки.

— Это у нас с детства. Мы же близнецы! А подобный феномен близнецов известен и закреплен медицински. Близнецы могут чувствовать одно и то же. Если у одного что-то болит, у второго может заболеть то же самое. Мне прострелили правое плечо…

— А у него тоже ныло это самое плечо, — задумчиво сказала я. — Ясно. Я до последнего отбрасывала мысль об этой… телепатической связи между вами. Не люблю я таких штук. Но что делать, коли уж они существуют? Теперь все понятно. Когда он говорил о роликах, о Ереме, то просто потому, что вы, Аня, в этот момент думали о том, как будете устранять Бармина и Мельникова. Например, он смог угадать, когда именно мне позвонят на мобильный, потому что в этот момент Крамер, который и звонил, сидел рядом с тобой, Аня, и ты знала, куда и кому он звонит.

— Совершенно верно…

— Да, и этот штрих вызвал у Маркаряна-младшего мистический ужас. Он не мог понять, как это его сосед угадывает самые тонкие детали будущих смертей его друзей! А он просто доносил до вас обрывки размышлений киллера: его собственной сестры. Действительно, это поражает. А ты… ты ведь тоже должна его чувствовать?

— Да. Немного. Он слышит и ощущает меня гораздо острее. Особенно после того, как его… как с ним… Этот ублюдок Кругляшов пытал его светом и жуткими препаратами, ломающими волю. Хотели узнать номера счетов… и вообще… Сережа у многих вызывал злобу. У него был блестящий интеллект! С тех пор как он превратился в этого Аладьина, он боялся электрического света… и с тех пор он стал чувствовать меня так, как будто в него впихнули еще и мои собственные ощущения. Я, например, чувствую боль как-то ослабленно, как бы приглушенно. Я подозреваю… не знаю, как это получается, но мне кажется, что он часть моей боли берет на себя. Поэтому… поэтому все… вот так.

— Значит, Кругляшов…

— На Кругляшова я наткнулась совершенно случайно, — сказала Аня. — Мне не спалось в ту ночь, и я бродила по городу. И столкнулась с ним. Я же говорю, есть бог на свете! Особенно если учесть, что я встретила его под щитом «Короля Лира», гипермаркета, который принадлежит вот этому козлу…

Она кивнула на Маркаряна.

— Да, — сказала я. — Все сходится. Киллер выехал на задание, а вместо этого устроил вендетту по личным соображениям. Близость родных мест встряхнула старые воспоминания и растравила старые обиды. Наверное, именно из-за этих отклонений от задания у вас и возникли неприятности. Так?

— Так, — сказал Вова Крамер. — Наверно, прослышал наш гражданин Рюмин, что мы тут беспредел творим, и прислал своих людей. Только по ряду причин, то смешных, то печальных, им не удалось нас достать. Сегодняшние ребята, те, на дороге, из рюминской команды.

— Да, я уже давно подозревала, что ты очень непрост, Вова, — сказала я. — Кстати, а какую роль сыграл во всем этом гражданин Бессонов?

— А, этот? Он обеспечивал прибытие Пугачева. Конечно, он не знал, для чего. Но, наверное, предполагал. Имен исполнителей ему, конечно, не говорили. Мотивов «зачистки», конечно, я не знаю. Я ведь только винтик во всей этой системе, — сказала Аня. — Разумеется, меня и Крамера собираются теперь убрать. Все-таки напачкала я тут, в Тарасове, много, и теперь нужно все это подчистить.

— Понятно. Последний вопрос. После того как ты взорвала бассейн, ты, именно ты подкинула дистанционный взрыватель ко мне в сумочку? Нет, я понимаю, знаю — ты. Зачем?

Она ответила без промедления. Жестко и решительно:

— Потому что ты была новым телохранителем Маркаряна-младшего. Часть подозрения ложилась и на него… ну и вообще… я тогда думала вовсе не о тебе. К тому же твоя сумочка подвернулась так удачно.

— Спасибо за откровенность. Ладно. Закрыли тему! Чем я могу быть вам полезна?

— Дело в том, что ты имеешь большой опыт. Ты могла бы нам кое-что посоветовать. Тем более — я чувствовала, что рано или поздно мы с тобой схлестнемся. А не хотелось бы тебя убивать или просто причинять вред… ведь ты спасала мне жизнь. А уж сколько раз ты спасала жизнь этому уроду! — Она кивнула на Маркаряна. — Только теперь его нужно «зачистить», Женя. Он многое слышал. Многое узнал. Боюсь, что живым его выпускать нельзя. Вот так.

И она сложила руки на груди. Даже несмотря на то, что это движение не могло не причинять ей боль в простреленном плече. Маркарян отчаянно заморгал и с мольбой уставился на меня.

— Я вот что скажу, — произнесла я. — Из города вам нужно уезжать в любом случае, будет жив Маркарян или нет. Но я все-таки предлагаю его не убивать. После всего того, через что он прошел, думаю, что он продаст свой бизнес и умотает куда-нибудь в теплые края, чтобы никогда больше не совать сюда свой длинный нос!

Маркарян отчаянно закивал. Я думаю, что если бы граната, которую подвесила на леске Аня, оставалась на своем прежнем месте, она тут же взорвалась бы.

— Он теперь у тебя, Аня, два раза в должниках, — продолжала я. — Во-первых, вы убрали человека, которому он был должен огромную сумму денег. В шесть раз большую, чем твой отец задолжал его отцу! (Аня при этом скрипнула зубами.) Во-вторых, ты оставишь его жить. Все-таки он и так потерял всех дружков. Нет, я не из соображений ложного человеколюбия это говорю. Может, он и заслужил! Только… не надо. Я помогу вам замести следы, хотя сама по уши увязла в этом проклятом деле. Но я помогу вам только в случае, если Маркарян останется жив.

Я подошла к своему клиенту и вынула из его глотки кляп.

— Гамлет Бабкенович, — проговорила я. — Думаю, будет справедливо, если вы передадите вот этой женщине, которая имела все возможности и, что самое характерное, все основания вас убить… передадите ей, скажем, определенную сумму денег. Оговорим эту сумму. Впрочем, для вас теперь эта цифра не столь важна. Вы же понимаете? Видите, как я хорошо выполняю свою работу? Даже мои ошибки поворачиваются таким образом, чтобы сохранить… сохранить ваше тело. Ведь я же тело-хранитель!

Крамер скрипнул зубами. Неожиданно подал голос сидевший в углу Аладьин. Он поднялся и, посмотрев сначала на свою сестру, а потом на меня, проговорил:

— Кончен бал, погасли свечи… что-то там… умолкли речи. Не надо… не нужно никого убивать. Желтые носки… смешно… свет.

— Он смотрит прямо на лампу, — сказала я. — Он что, уже не боится электрического света? Н-да… С вами не соскучишься!

— Жит стало лучше, жит стало вэселее, — грустно подытожил Крамер голосом Иосифа Виссарионовича Сталина.

Эпилог

Осталось сказать лишь несколько слов о том, что было дальше.

Во многом я оказалась права. В частности, в предположениях о дальнейших действиях Маркаряна, буде он останется в живых. Гамлет Бабкенович в самом деле продал весь свой бизнес и уехал в неизвестном направлении. Сказали, что он перебрался то ли в Грецию, то ли в Турцию. С перепугу он отстегнул огромную сумму Ирине Акимовой, цифру я не уточняла, но, думаю, речь шла о сотнях тысяч, а то и о миллионе долларов. Меня он тоже не обидел, конечно… Еще бы!

Ира Акимова и Вова Крамер благополучно уехали в Канаду. У Вовы оказались там родственники, в частности, родная бабушка, и это облегчило оформление виз. Хорошо, что оформление шло через Вову, а не через Иру, потому что она не могла выступать под своим настоящим именем, да и ее псевдоним — Аня — был изрядно испачкан кровью участием в «светотеневских» акциях. Честно говоря, даже несмотря на Вовину бабушку, мне пришлось подключить все свои связи, чтобы обеспечить им переброску за океан. Вскоре они прислали мне письмо по электронной почте, а потом еще одно. Не далее как вчера я получила сообщение, что они с Вовой поссорились из-за того, брать им кошку или нет. Честно говоря, когда я это прочитала, слезы выступили у меня на глазах. Наконец-то люди спорят о том, о чем спорят во многих семьях — из-за пустяков, из-за полной ерунды, из-за кошек и обычных бытовых мелочей. А не из-за того, убивать ли человека или оставить его жить!

Человек с керосиновой лампой тоже исчез с горизонта. Не знаю, случайно или нет, но Ира и Вова ни разу не упомянули его в своих весточках из-за океана. Нет, не потому, что они о нем забыли. Я более чем уверена, что о нем заботятся, что он или живет с ними, или помещен в пансион, или точно так же — отдельно — проживает в какой-нибудь канадской квартире, где по-прежнему не зажигает свет. А соседи считают его чудаком, помешавшимся на экономии…

Теперь о том, что происходит у нас, в Тарасове.

Следствие по делу о взрыве в доме Маркаряна, как это водится, зашло в тупик. Слишком много было оборванных концов, которые вели то не туда, то не так, то не в те сферы. Смерть Кругляшова признали бытовым убийством, произошедшим вследствие пьяной ссоры в ночное время. Ну что ж, в этом есть какая-то доля истины. А вот дело с Карасевым и Феоктистовым, которых так отделала Аня (и Крамер, как выяснилось позже), все-таки кончилось печально. Один из маркаряновских парней ведь умер сразу, и второй тоже — он так и не вышел из реанимации.

Жестокой, очень жестокой была месть Иры Акимовой…

Коммерцию Бармина и Мельникова, кажется, помаленьку прибирает к рукам вдова Мельникова, оказавшаяся чрезвычайно ушлой дамочкой. Впрочем, я нисколько не сомневалась в ее способностях. Особенно после того, как она спокойно наблюдала, как у нее под окном расстреливают ее мужа.

Видела я недавно по телевизору Савву Николаевича Бессонова. Он вещал что-то о преступности. Ну-ну. Ему виднее! Особого раздражения его рожа не вызвала. Честное слово, хоть кто-то выбрался живым из всех передряг, которыми изобиловало это дельце.

И теперь о самом хлопотном, что беспокоит меня в последнее время больше всего. Так вот, похоже, тетушка опять принялась за поиски кандидата в мужья. Мне, конечно! Я слышала, как она созванивалась с какой-то своей подругой и говорила:

— Сколько? Тридцать три года? Положительный, говоришь? И зарабатывает хорошо? Три месяца как развелся? А ничего, в самый раз! В Москву? Ну так Женечка переедет в Москву. Тем более, кажется, она давно хотела. Ну да, дорогая…

Я вздохнула. Кажется, дорогая моя тетушка Мила в очередной раз принялась решать мои личные дела за меня! Надо срочно что-то придумать…