Не замужем. Секс, любовь и семья за пределами брака Шадрина Анна
В центре мелодрамы Самсона Самсонова «Одиноким предоставляется общежитие» (1983) – само социальное явление: в большом городе сложно встретить «подходящего» для создания семьи человека.
У работницы текстильного комбината Веры необычное хобби. В свободное время она изучает брачные объявления и подыскивает подходящих друг другу женихов и невест. В общежитии, где живут героиня Натальи Гундаревой и ее «одинокие» подруги, появляется новый комендант Виктор Петрович.
Суровый морской офицер в отставке намеревается положить конец «сводничеству», организованному Верой, но сам влюбляется в «сваху». Фильм завершается свадьбой Веры и Виктора Петровича.
Проблема поиска партнера в «среднем возрасте» поднимается в социальной драме 1986 года «Одинокая женщина желает познакомиться». Фильм Вячеслава Криштофовича рассказывает историю 43-летней Клавдии, которая, томясь в реальном одиночестве (ее частная жизнь изображается как лишенная каких бы то ни было удовольствий и развлечений), решается на отчаянный поступок – расклеить объявления о знакомстве.
На ее призыв откликаются двое – журналист, пишущий о проблеме «женского одиночества», и безработный алкоголик Валентин, которому негде жить. За внешней непрезентабельностью Валентина и его асоциальным поведением Клавдия обнаруживает еще не окончательно «безнадежного» человека и предпринимает попытки помочь ему стать на путь исправления, одновременно сама избавляясь от одиночества.
О жизни семей, состоящих из нескольких поколений одиноких женщин, рассказывают фильмы «Родня» 1981 года, «Ребро Адама» 1991 года и постсоветская картина «Приходи на меня посмотреть» 2000 года.
Укрепляя на протяжении десятилетий идею о том, что «женское счастье – лишь бы милый был рядом», советское кино обесценивает другие сферы жизни женщины. Незамужняя героиня в советском кинематографе априори несчастлива и несамодостаточна.
В большинстве сюжетов она соглашается на связь с менее успешным персонажем: алкоголиком, слесарем или собственным подчиненным, наследуя формулу жизни бесприданницы Александра Островского – «хоть за Карандышева, да замуж».
Независимость и самостоятельность советской героини через сто лет после выхода на сцену «Бесприданницы» все еще интерпретируются как побочные и нежелательные эффекты существования за пределами брака.
Трудно не упомянуть попытку российских телевизионщиков повторить успех американского сериала «Секс в большом городе». Уже само название российского «аналога» о четырех «одиноких» подругах – «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…» – анонсирует парад сексистских стереотипов, на которых построен фильм.
Женские и мужские образы сериала гротескны, описываемые ситуации анекдотичны. Главной целью жизни современницы создатели «Бальзаковского возраста» видят замужество. Этому противопоставляется стремление большинства мужских персонажей избежать ответственности и похода в ЗАГС.
Осмелюсь предположить, что в равной степени оскорбительный как для женщин, так и для мужчин характер повествования не позволил российским продюсерам повторить успех американского сериала.
В комедии «Два дня» 2011 года сценаристка и режиссер Авдотья Смирнова сталкивает две реальности – «чиновничью» и параллельную ей «интеллигентскую», в которой выживают провинциальные музейщики.
«Одиночка»-литературовед в исполнении Ксении Раппопорт сражается с чиновником (Федором Бондарчуком) за сохранение культурного наследия – музея-усадьбы литературного классика. Замминистра, пораженный несовременностью оппонентки, влюбляется в нее, оставляет пост, столичную невесту и духовно «перерождается» в качестве нового губернатора. Современная Золушка получает своего Принца, даже живя в компании козы, вдали от столичного блеска.
Неурядицы «женской одиночности» становятся в большинстве перечисленных случаев той драматургической пружиной, которая выводит авторов к их основной цели – созданию очередной истории любви со счастливым финалом.
Такая форма бытописания не замечает самого общественного сдвига, но утверждает «канонический» сценарий женской судьбы, увеличивая разрыв между тем, что считается единственно правильным, и тем, как живут люди в реальной жизни.
В русле традиционных представлений о женской судьбе Первый канал российского телевидения создает ток-шоу «Давай поженимся», в котором имитируется обряд сватовства: потенциальных жениха и невесту представляют друг другу в атмосфере торга.
Задача участников и участниц – заинтересовать «вторую половинку» навыками и талантами. Трое экспертов – ведущая шоу, сваха и астролог – активно участвуют в процессе, оценивая привлекательность сторон.
Мультимедийное издание «Сноб» в 2011 году опубликовало статью Елены Шахновской «Скелет мамонта в шкафу» – о низком уровне гендерной грамотности в современной России, – в которой красноречиво упоминается эта телепередача:
…в 1997 году лидирующие позиции в рейтинге занимало новаторское по тем временам ток-шоу «Я сама». Там были эксперты-психологи двух направлений: «традиционного» и «феминистского». И хотя такое разделение было искусственным и наивным, эта телепередача как ничто другое повлияла на развитие бытовой гендерной психологии в стране. Расширила женское самосознание, предложив хотя бы две – разные – точки зрения на взаимоотношения.
Спустя более чем десятилетие, в 2011 году, востребованной программой стало совсем другое ток-шоу – «Давай поженимся». В качестве экспертов там выступают астролог и сваха, вместе с ведущей транслирующие дремучую, агрессивную, ультрапатриархальную модель, при которой женщина в двадцать пять лет стара, в девичестве несчастна, а в замужестве может быть и поколочена, поскольку если бьет, то любит. Все это с привычной риторикой про мамонтов, разумеется[103].
Обращаясь к теме «одиночности», постсоветские медиа часто иронизируют над «неудачниками брачного рынка» или изображают «одиночек» незрелыми, беспомощными людьми, достойными сожаления. Большая часть населения не находит адекватной репрезентации, на основе которой могли бы строиться групповая идентичность и коллективная солидарность.
В начале нового тысячелетия русскоязычные средства массовой информации регулярно затрагивают тему женского одиночества. Однако журналисты ищут решение «проблемы» в самих женщинах, используя обличающую риторику:
Да только синдром одиночества, по мнению специалистов-душеведов, так же разъедает и губит в конце концов их жизни, как и жизни их менее продвинутых одиноких собратьев – которые «кодексов» не сочиняют да с попугаями вечера коротают. Почему губит? А потому что не стоит воспринимать их браваду как некое бьющее через край жизнелюбие счастливцев, не обремененных никакими обязательствами. Даже если внешне они и производят именно такое впечатление.
Одинокие люди чувствуют себя в душе отверженными. Всегда! И неосознанно (а то и вполне осознанно) мстят за это всем, с кем их сводит судьба. Мстят завышенными требованиями и нетерпимостью. Только месть эта всегда оборачивается против них же самих – деформирует их как личность, разрушает их жизнь.
Поэтому именно одинокие люди чаще заболевают неврозами, спиваются, совершают суицидальные попытки – в общем, выпадают из нормальной жизни, – пишет ежедневная газета «Беларусь сегодня» в 2002 году[104].
Становятся популярными репортажи, в которых журналисты и журналистки предпринимают «полевые исследования» с целью выяснить, насколько сложно познакомиться «с романтической целью» в ситуации большого города:
Порой одинокая женщина, наоборот, слишком агрессивна. На любое предложение о знакомстве она реагирует грубо и резко. А потом жалеет. Ее поведение можно рассматривать уже на уровне рефлекса, она не может сдержать себя, потому что на самом деле не умеет себя подать.
Так в чем же дело? Неужели этому так сложно научиться? На личном опыте убедилась, что в уютном кафе, пиццерии или в парке познакомиться с целью длительных отношений куда проще. Это доказал очередной эксперимент – прогулка по городу[105].
«Включенного наблюдения» в течение нескольких дней автору достаточно, чтобы сделать вывод: найти спутника – довольно простая задача. Остающиеся одинокими женщины «сами виновны» в неспособности строить коммуникации.
Пользователи Интернета, оставляющие комментарии в блогах и на форумах, демонстрируют низкую лояльность к проявлениям женской эмансипации и глобальным изменениям в сфере романтики.
В конце 2011 года меня пригласили принять участие в телепрограмме, речь в которой шла о росте числа не состоящих в браке людей. Я рассказывала об общих причинах изменения брачного поведения и о своем проекте: книге, семинарах и интернет-ресурсах для «одиночек». Приведу один из комментариев, опубликованных на форуме, в котором обсуждался этот телеэфир:
Женское одиночество – жуть. Они, в отличие от мужиков, становятся яростными алкоголиками, убивают себя втихую. Мужик – неизбежно найдет компанию. А баба будет плавать в комплексах и тихонько стареть. И эта дурацкая мода на американский «чииз»: «У меня все в порядке!» Да погано у тебя все, и сама об этом знаешь… Если одинокая женщина готова идти в петлю, что игнорировать ее последний молящий взгляд брошенной псины?[106]
В отсутствие социологических исследований об «одиночках», общественной дискуссии, опыта рефлексии и групповой солидарности новый социальный феномен осмысливается и в профессиональной прессе в категориях популярного воображения.
Колумнистка издания «Взгляд» размышляет о том, почему звезда сериала «Секс в большом городе» Кристин Дэвис удочерила новорожденную девочку:
И все бы хорошо, но Дэвис как раз из тех девушек, кто очень хочет именно классическую семью… Тогда казалось, что уж у кого-кого, но именно у Кристин это обязательно получится. Самая красивая из всех актрис в сериале, самая милая, больше всех мечтающая о доме, муже и наследниках. Бог мой, да ее любимым занятием было вязание! Разве она могла остаться одна?
Но в итоге даже ее партнерша по сериалу Синтия Никсон объявила о помолвке с какой-то там лесбиянкой и вместе с ней воспитывает теперь троих детей. А Дэвис так и не встретила своего суженого… Страх перед мужчинами. Так Кристин назвала свое состояние – она все-таки очень хорошо разбирается в психологии. И в телешоу Джея Лено она сказала, что все-таки поборола этот страх. Может быть, это и так. Но все же Кристин Дэвис до сих пор одна[107].
Оценивая жизненную ситуацию американской актрисы, автор колонки воспроизводит идеи исключительной важности традиционного брака и «своевременного» вступления в него, не ставя под сомнение того, что сама Кристин Дэвис может этих ценностей не разделять.
Оценочные суждения в современной русскоязычной прессе допустимы не только в колумнистике. Брачный и репродуктивный выбор селебрити является популярной темой публикаций в массовой прессе. Газета «Комсомольская правда» выносит свой «приговор» американской кинозвезде Кэмерон Диас:
Кэмерон Диас катастрофически не везет в личной жизни. Актрисе уже 39, а на горизонте – ни мужа, ни семьи, ни детей. И все романы заканчиваются разрывами. Последние отношения актрисы, казалось, были прочными и вот-вот должны были привести к алтарю. Со спортсменом Алексом Родригесом Кэмерон встречалась больше года – пару объединила любовь к экстремальному отдыху и совместным тренировкам.
Диас познакомилась с детьми Алекса от первого брака и очень нежно относилась к отпрыскам возлюбленного. Невооруженным глазом было заметно, что актриса мечтает о собственных малышах. Но ветреный 36-летний бейсболист бросил Кэм и уже спустя какой-то месяц вовсю развлекался в Мексике с молоденькими красотками в бикини[108].
Автор заметки проецирует нормы бытовой морали на биографические факты успешной актрисы с мировым именем, фабрикуя образ «неудачницы» и «старой девы», обесценивая любые жизненные достижения, помимо романтических.
Но одновременно начинают предприниматься и попытки критического осмысления существующих канонов «женского мира». В последнее время активно развивается новый сегмент городского потребления – так называемый эдьюкеймент – смесь education (образования) и entertainment (развлечения). Наряду со всевозможными тренингами, предназначенными повышать профессиональную квалификацию, популярными стали разнообразные курсы «самопознания», в том числе группы «развития женской привлекательности».
Об одном из таких семинаров рассказывает документальный фильм Алины Рудницкой 2008 года «Как стать стервой»[109].
Героини картины – современницы 25–35 лет. В схожем стиле одежды, манере держаться, двигаться, говорить угадывается принадлежность к одной социальной группе. Это служащие государственных учреждений, работницы сферы обслуживания и представительницы мелкого бизнеса. Из диалогов между курсистками и ведущим семинара ясно, что запрос на обучение сводится к одному: привлечь и завоевать состоятельного мужчину.
В качестве успешной стратегии по достижению заявленной цели ведущий рекомендует занять определенную позицию по отношению к «объекту». Это позиция «женщины-ребенка», которая, с одной стороны, должна внушать сексуальный интерес мужчинам искомого класса, а с другой – желание опекать и заботиться.
В ходе обучения разыгрываются бытовые ситуации: инструктор демонстрирует, как «просить денежку», чтобы не получить отказ. Советует выбирать стиль и стратегии, подчеркивающие сексуальность: высокие каблуки, обтягивающие силуэты, глубокие вырезы, взгляды, направленные снизу вверх, эротические позы.
Некоторые женщины с готовностью экспериментируют в классе, другие испытывают неловкость и смущение.
– Если ты этому научишься, тебе не придется больше работать, – объясняет инструктор одной из курсисток.
В стремлении обменивать привлекательность на принадлежащие мужчинам деньги группа единодушна. Раздетые до белья женщины под песню Мадонны Everybody comes to Hollywood исполняют эротический танец. Одна из героинь произносит монолог о своей жизни: одна воспитывает ребенка, мать пьет, отец тиран.
– Мне все говорят: «А кто тебя просил рожать?» Но ведь это мой ребенок. Я его люблю. – На глазах у девушки слезы…
Курсистки выходят на крылечко покурить. Камера наплывает на уличный бигборд с изображением Николь Кидман. Мы видим образ шикарной беззаботной женщины, помещенной в «сказочные условия». Девушки в классе продолжают усердно учиться: осваивают эротические танцы, соревнуются, кто «более сексуально» съест банан.
– Самая большая хитрость в том, что мужчины все понимают. Все, что вы к ним применяете, они знают наизусть. Обмануть мужчину невозможно, – говорит инструктор в финале фильма. Шум и хохот стихают. Лица женщин становятся серьезными и задумчивыми…
Фильм Алины Рудницкой отражает как действующие на уровне общепринятой морали идеи о том, что значит быть женщиной, ставящие современниц в унизительное, зависимое положение, так и беспомощность манипулятивных стратегий, которые являются ходовым товаром на рынке неформального образования.
Интернет-поисковики выдают сотни ссылок на запрос «женский тренинг». Как правило, рекламные статьи подобных семинаров проблематизируют участие женщин в публичном пространстве наравне с мужчинами:
Не секрет, что мы живем в мужском мире, где женщина вынуждена вести себя подобно «сильному полу». Из-за этого она лишается женской энергии, теряет связь со своей внутренней природой, утрачивает способность быть по-настоящему счастливой.
Мы часто слышим о том, что этот мир придуман мужчинами и для мужчин. Мы можем с этим не соглашаться, но часто, не отдавая себе отчета, мы играем в «мужские игры».
Социум требует от современной женщины быть напористой, бескомпромиссной, невозмутимой, бороться и отстаивать свою позицию. А также обязательно соответствовать стандартам общепризнанной красоты. И все это, безусловно, приносит долгожданную удовлетворенность жизнью – власть, деньги и независимость. Вот только какую цену женщины за это платят?
Но в качестве трудностей, с которыми женщины сталкиваются, конкурируя с мужчинами, называется не разница в оплате труда и женская «двойная нагрузка», а утрата «женской энергии» и «истинной женственности». Представления о том, что обозначают эти понятия, раскрываются в описании целей курсов:
Какой нужно стать, чтоб получать все, что вы хотите? Как обрести целостность и гармонию? Как привлечь и удержать любого мужчину? Получите все просто так! Просто потому, что вы – женщина. И любовь, и признание, и деньги, и удовольствия!
Есть такой вселенский закон: чтобы получить, нужно попросить! Часто так бывает, что как раз просить-то мы и не умеем, в то время как мужчины ломают головы, гадая, чего же мы хотим! А ведь женские желания должны исполняться! На мастерской ты узнаешь, как просить, как делать это правильно, как сделать так, чтобы он согласился… И неважно, что это – шуба или ваше свадебное путешествие.
Каждая девушка мечтает встретить своего единственного. Но это не так-то просто. Сказочным героиням в этом плане повезло: на них счастье свалилось в один прекрасный момент. И понравиться мужчине не доставляло хлопот. А вот для современной девушки (из реальности) все не так уж и просто. Главная задача – привлечь парня и понравиться ему, затем соблазнить и наконец влюбить в себя. Чтобы понравиться мужчине, нужно знать их психологию. Необходимо быть интересной для него и нужной.
Решать проблему «утраты истинной женственности» предлагается с помощью духовных и энергетических практик, медитаций, танцев:
Так как же быть наполненной? Где же та кнопка, нажав на которую мы начинаем создавать волшебство вокруг нас? Ответ этому – медитация! Медитация – самый простой, легкий, а главное, очень приятный способ менять свое состояние, притягивать нужных мужчин, полезные события и удерживать около себя!
Программа семинара включает в себя женские даосские сексуальные практики, тантрические и шаманские техники и танцы возле костра. Несколько традиций, каждая из которых и сама по себе способна дать удивительные результаты, соединенные в одну программу, дополняют и усиливают друг друга.
Вертикальная иерархия в таких группах наделяет ведущих властью оценивать, кто из присутствующих ближе к «настоящей женственности», а кто – дальше.
Любая жизненная проблема с таких позиций имеет «очевидное» объяснение: «ты недостаточно женственна», – что в свою очередь является беспроигрышной бизнес-стратегией. «Совершенствовать» женственность можно до бесконечности, оплачивая участие в тренингах более продвинутого уровня.
Столетие назад мужчины конкурировали между собой в профессиональной среде, а женщины между собой в частной. Но социально-экономические условия изменились, и теперь современницам необходимо на равных соперничать с мужчинами.
Стратегии, которые предлагаются концептом «истинной женственности», не соответствуют обстоятельствам жизни в постиндустриальном обществе, требующим от женщин качеств, необходимых для присутствия в публичной сфере.
Кроме того, идея о том, что все женщины от «природы» склонны к принятию, чуткости, мягкости и покорности, не принимает во внимание многообразия форм человеческих проявлений. Такие эмоции, например, как агрессия, не вписываются в определение «истинной женственности», но от этого они не перестают существовать и нести свою важную функцию.
Психолог и системный консультант Елена Веселаго[110], комментируя распространение женских курсов «принятия» и «стервологии», объясняет, что ярость, гнев, злость – чувства, которые «не принято» демонстрировать, – имеют полезные свойства: так люди выражают свой протест в ответ на насилие и осознают, что для них важно и ценно, а что – нежелательно или недопустимо.
Возможность реагировать на любые ситуации от «первого лица», а не от имени «общих представлений» о том, что правильно для женщины, возвращает личности ее достоинство, уникальность, творческое начало и жизнеспособность, – объясняет Веселаго.
В последние годы социальные процессы, наделяющие современниц возможностью выбирать собственный стиль жизни, однако, начинают осознаваться и описываться в постсоветской «либеральной» прессе.
В 2012 году интернет-издание «Большой город» опубликовало комментарий заведующей кафедрой системной семейной психотерапии Института практической психологии и психоанализа, председательницы правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов, кандидата психологических наук Анны Варги о современных трансформациях, происходящих в семейной сфере:
Институт семьи серьезно меняется. Причем и в мире, и в России (хотя у нас, как всегда, немного медленнее). Ведь все формальные причины для брака исчезают! Зачем он нужен? Если мы убираем эмоциональную сторону, то никакого смысла жениться нет. Особенно если представить себе городскую бикарьерную семью, когда и муж, и жена работают, у них нет детей и нет идеи, что ребенку нужны оба из родителей.
Сегодня все домашние заботы – на аутсорсинге: с детьми сидит няня, дом убирает домработница, едим в ресторанах. Раньше такого даже представить было нельзя! В жизни семьи требовалось участие каждого ее члена, нужны были как минимум двое, чтобы существовать комфортно.
…Появляются новые типы семьи: гомосексуальные, с усыновленными детьми, чуть ли не с животными вместо детей. Уже все знают о гостевых браках, в которых партнеры встречаются только на выходные и в отпуске.
Новое явление – «бинуклеарная семья», когда люди рожают детей в одном браке, разводятся, затем рожают новых, а потом все общаются друг с другом. Они сотрудничают в воспитании детей, цивилизованно относятся к бывшим мужьям и женам. И, главное, всем очень комфортно! Мы стали более свободными в этом плане. И это не плохо и не хорошо – это просто явление, которое надо принять и изучать[111].
Отражение новой реальности, в которой традиционный брак соседствует с другими способами организации жизни, иногда находит место в таких изданиях, как «Частный корреспондент», «Сноб», Openspace и других.
Современные трансформации брачного поведения в России начинают влиять и на бизнес-процессы. Согласно данным подмосковного девелопера жилья эконом-класса, более половины (52 %) всех покупателей недвижимости в Urban Group совершают женщины.
До недавнего прошлого подавляющим большинством покупателей недвижимости являлись женатые мужчины 35–45 лет, приобретающие квартиру для семьи. В настоящее время мужская и женская аудитория делится в пропорции 50 на 50. При этом больше половины мужчин и женщин не состоят в браке.
Аналитики Urban Group составили портрет самостоятельных покупательниц жилья. 10 % из них – моложе 25 лет, 45 % находятся в возрасте от 25 до 35, 22 % – от 35 до 45, 23 % – от 45 и старше. 100 % покупательниц недвижимости работают. 58 % – специалистами и менеджерами среднего звена. 15 % – руководители, 9 % – госслужащие. Около половины приобретают свое первое жилье[112].
Одна из моих информанток, Е., 41 год, психолог с успешной частной практикой, в разводе более десяти лет, поделилась своими наблюдениями о том, как последний демографический тренд создает новую повседневность:
Неподалеку от моего офиса находится ювелирный магазин, в витрине которого я увидела интересное кольцо с бриллиантом. Меня привлек лаконичный дизайн, и я решила его примерить. Цена кольца равнялась моему месячному заработку, и я вполне могла сделать себе такой подарок. Оказалось, что оно понравилось не только мне. Передо мной это же кольцо примеряла другая посетительница салона, и я стала невольной свидетельницей ее разговора с продавщицей.
– Вы выбрали потрясающе стильное обручальное кольцо. Поздравляем с отменным вкусом! Есть такое же в мужском варианте. По вашему желанию счет за кольца мы можем отправить вашему избраннику, – объясняла специалист салона.
На это предложение покупательница ответила, что не собирается выходить замуж и кольцо покупает себе сама. Когда я попросила показать кольцо мне, продавщица уже не рассказывала о том, что оно обручальное, и не спрашивала, есть ли у меня мужчина.
И еще одно наблюдение о том, как современные городские синглы тратят деньги, опубликованное одной из подписчиц сообщества «Новые одиночки» в «Живом журнале»:
Лет 15–20 назад ресторан существовал для меня только в одном контексте: «Он пригласил меня в ресторан». Ну и раз в 10 лет папин юбилей мы все отмечали в ресторане.
Сегодня я была в ресторане. В зале для некурящих было шесть человек: одна женщина с двумя детьми и еще три женщины по одной. Все они просто обедали. Если что, это не «пельменная», это именно ресторан с белыми скатертями, бокалами и неспешным выбором вкусных блюд. Даже бизнес-ланча тут нет. Будний день, 15 часов. Заглянула в зал для курящих. Там компания из шестерых бизнесменов нависала над своими ноутбуками. А у окон неспешно покуривали две женщины по одной. Контексты меняются… и очень сильно[113].
Тем не менее медиа в основном тиражируют два противоположных образа «одиночек» – суперуспешных обитательниц мировых столиц и отчаявшихся, рыдающих в подушку неудачниц.
Разумеется, женщины, приобретающие недвижимость, меняющие партнеров и проводящие много времени в ресторанах и клубах, существуют не только в кино. Традиционная семья действительно не является безусловной ценностью для финансово независимой успешной карьеристки, как будет показано в главе 6.
Но в условиях, когда доходы выше 6 прожиточных минимумов имеют только 12,5 % населения России, а значительная часть граждан и гражданок получают зарплату существенно ниже средней[114], таких женщин не очень много.
Но между гламурным образом «одиночки» в туфлях от Manolo Blahnik и пугающей фигурой Старой девы есть миллионы реальных женщин, которые не принадлежат ни к тем, ни к другим. Эти женщины вдохновенно работают и хотят многое успеть сделать.
Они развлекаются и решают повседневные задачи. Кто-то из них ходит на свидания, кто-то мечтает о семье, а кто-то находит жизнь за пределами романтических связей вполне удовлетворяющей.
Всех этих разных женщин объединяет эпоха, наделившая современниц неслыханной свободой – возможностью моделировать жизнь по собственному сценарию. И если вы внимательно посмотрите вокруг, наверняка увидите поблизости одну из нас.
Возможно, вы – такая женщина. И сейчас, может быть, впервые две женщины по разные стороны «экрана», отражаясь друг в друге, совпадут сами с собой.
Глава 3
Зачем люди занимаются сексом?
Ровно пятьдесят лет назад в США вышла книга Хелен Гарли Браун «Секс и незамужняя девушка», поощрявшая молодых работающих «одиночек» получать опыт интимной жизни, не дожидаясь вступления в брак.
В первые три недели разлетелось два миллиона копий этой книги, впоследствии изданной в 35 странах. Ее ярко-розовая обложка обещала: «сенсационный бестселлер развенчает миф о том, что девушка может проживать удовлетворяющую ее жизнь, только будучи замужем». Спустя полвека, однако, этот миф все еще приходится продолжать развенчивать[115]. Особенно если речь идет о сексе.
Секс в жизни женщины, не состоящей в браке, точнее, его полное отсутствие является одним из наиболее распространенных мифов современного медиафольклора. Обращаясь к теме «одиночки и секс» публичные эксперты опираются на идеи о «нормах» сексуального поведения, подразумевая, что большинство людей под сексом понимают одно и то же и практикуют одно и то же. Но определения понятий «секс» и «сексуальность» не так очевидны, как может показаться на первый взгляд.
Например, легенда тенниса Борис Беккер некоторое время отрицал свою причастность к беременности модели Анжелы Ермаковой, ссылаясь на то, что не занимался с ней сексом. Но после ДНК-теста, подтвердившего его отцовство, спортсмен признал, что секс имел место[116].
Бывший президент США Билл Клинтон также утверждал, что не занимался сексом со стажеркой Белого дома Моникой Левински, но под гнетом доказательств вынужден был подтвердить факт «недопустимых отношений»[117]. Так весь мир узнал, что секс – это не только генитальное проникновение, предпринимаемое в супружеской спальне.
В прошлом веке большинство обществ совершило переход от сдержанности к культуре, празднующей свободное выражение сексуальности. Развитие сексуальной экспертизы и глянцевой журналистики привело к тому, что о сексе говорят открыто и чаще, чем когда-либо прежде.
Сексуальность находится в центре дискуссий о здравоохранении, ее обсуждают в контексте формирования идентичности и отношений. Современному сексу вменяются функции укрепления романтических связей, повышения социального статуса, самооценки, удовольствия и развлечения.
В начале прошлого века проявление женской сексуальности объяснялось неврозом и истерией. Всего 30–40 лет назад в советском обществе обсуждение сексуальной жизни считалось непристойным поведением. В наши дни демонстрация сексуальности служит маркером социальной успешности. Несоответствие общепринятым представлениям о «здоровой» сексуальной активности может быть поводом для дискриминации.
Глянцевая поп-культура утверждает стандарты сексуальной привлекательности, но секс существует и за их пределами. Секс больше не привязан к семейному статусу, равно как наличие брачного партнера не гарантирует удовлетворения сексуальных потребностей. Не все люди связывают эмоциональную близость с сексуальными практиками, спектр которых намного шире, чем об этом принято думать.
В данной главе я собираюсь говорить об этом, отталкиваясь от современных исследований о влияния социальных условий на представления о сексуальности и от свидетельств моих информанток, которые демонстрируют очень разные сценарии организации интимного пространства и различное отношение к современному «культу» секса.
Часть из них не состоит в постоянных сексуальных связях, не находя это проблемой.
А., 35 лет, переводчица, разведена, есть сын:
Я, например, заметила, что тело реагирует на то, как я о себе думаю. Если я хочу считать себя сексуально активной женщиной, но у меня сейчас нет постоянного партнера, это заставляет меня страдать морально и физически. Но если я перестаю оглядываться на других и с кем-то сверять себя, идей о том, что нужно кого-нибудь найти «для здоровья», не возникает. И слава богу. Честно говоря, эта погоня «за здоровьем» никакого здоровья мне не добавляла.
М., 35 лет, журналистка, не состоит в браке:
У меня не было никаких связей в течение почти двух лет. С одной стороны, я отвыкла от регулярного секса, и тело не беспокоит меня. Хотя, бывает, оно реагирует на эротические сцены в фильмах. Меня радует, что оно живое. С другой стороны, мне немного жаль упущенного времени. Но, вспоминая свою бурную юность, свои три аборта и большое количество связей, которых вообще-то стоило бы избегать, я понимаю, что время «воздержания» не напрасно и целительно для меня. Я стала опытнее и бережнее к себе. Моя потребность в эмоциональной близости полностью удовлетворяется в дружеских связях. Если мое тело хочет внимания и заботы – я иду в спа-салон или смотрю порно.
М., 41 год, предпринимательница, разведена:
Последнее приключение у меня было два или три года назад. Я не исключаю, что я поеду куда-нибудь в командировку и заведу какую-нибудь постельную интрижку. Лишь бы это не имело долговременного продолжения и не было связано с изменениями в жизни. Чем старше я становлюсь, тем больше мне нравится так называемый секс без обязательств. Почему-то считается, что мужчины хотят секса без обязательств, а женщины хотят чего-то другого. Но с возрастом мне все больше нравится спонтанность в телесности. В том смысле, что это происходит только потому, что тело этого хочет, а не потому, что из этого надо какие-то оргвыводы делать.
Е., 30 лет, аспирантка, в разводе:
Да, потребность такая есть. Моя сексуальная жизнь представляет собой случайные связи, которые я же быстро и прекращаю, так как не вижу рядом мужчину, который бы меня устроил полностью в сексуальном плане и при этом не напрягал по жизни. Иногда проще самой «побаловаться» игрушками, чем мириться с расхождением в подходах к некоторым вопросам (как контрацепция, место встреч и т.п). Конечно, редкий секс меня мало устраивает, но это не то, что я буду сейчас специально организовывать, так как у меня на данный момент другие приоритеты.
Другая часть принявших участие в моем опросе женщин демонстрирует сексуальную предприимчивость.
И., 33 года, пиар-менеджер:
Я знакомлюсь для секса в Интернете.
К., 34 года, арт-критик:
Я не люблю быть одна. Если я не занята работой, иду к своей любовнице. Или еду к любовнику в другой город.
Большая группа информанток разделяет сексуальные связи и эмоционально близкие отношения:
Ж., 47 лет, предпринимательница, разведена:
У меня есть постоянный любовник. 12 лет мы в связи. Но у нас с ним только секс. За это время мы ни разу не пили с ним чай. Просто он ко мне приезжает, у нас секс, и он уезжает. А до этого я была замужем.
Т., 27 лет, аспирантка:
Сейчас есть парень, с которым периодически у меня бывает секс. Я довольна. Хотя до этого у меня не было никого года полтора, и я была довольна. Если нет мужчины, есть вибратор, не вижу особой проблемы. Более того, с вибратором всегда есть результат. А фантазия у меня богатая, я могу такое представить, что кто угодно позавидует.
Т., 35 лет, госслужащая:
У меня есть «приходящий» любовник. Он приходит уже 10 лет. Женат. Мы вместе ездим в экспедиции. Но он никогда не уйдет из семьи. Я это понимаю и не строю планов насчет совместной жизни. Все время собираюсь его «бросить». Но пока что-то не получается.
Некоторые респондентки, напротив, говорят о том, что секс для них имеет смысл только в контексте устойчивых романтических отношений:
А., 34 года, IT-менеджер:
Если мне скучно, я не иду спать с кем-нибудь. Если скучно, я звоню обычно друзьям и куда-то едем развлекаться. Или могу книжку почитать. А что касается секса, то потребность у меня возникает только тогда, когда я вижу перспективу для серьезных отношений. Такого, чтобы мне два раза в неделю надо было обязательно, у меня нет.
Всего несколько фрагментов из интервью с героинями моего исследования убедительно показывают, с какими порой противоположными смыслами и идеями разные люди связывают секс.
Социальное значение сексуальности начали изучать на Западе лишь со второй половины XX века. Это молодая область знания, но благодаря ей сегодня мы можем видеть, как и в каких условиях появляются те или иные представления о сексе.
До 1960-х годов сексуальность считалась физиологической данностью и врожденным свойством. Академические воззрения и бытовое понимание опирались на центральное допущение психоанализа о том, что сексуальность является естественной энергией, подавляемой социальными нормами[118].
Исследователи социально-конструктивистской направленности поставили под сомнение положение о том, что биология предшествует социальным влияниям на тело, обратив внимание на то, что сексуальность всегда практикуется в конкретном культурном контексте[119].
В середине 1960-х годов Ричард Уэйлен предложил заменить абстрактное понятие «сила влечения» более конкретным понятием сексуальной возбудимости, означающим готовность сексуально-эротически реагировать на сексуальную ситуацию.
Сексуальная возбудимость зависит от многих факторов: физиологического состояния организма, эмоционального, сексуального и коммуникативного опыта субъекта, его или ее несексуальных мотивов. По Уэйлену, сексуальное возбуждение – это временное состояние, имеющее место в конкретной внутренней и внешней ситуации[120].
Первая развернутая теория о сексуальности как о социальном феномене была разработана американскими социологами Уильямом Саймоном и Джоном Ганьоном. В 1970-е годы они ввели понятие «сексуальный сценарий», обозначающее «план», «схему» или «поведенческую программу» индивида.
Ганьон и Саймон первыми показали, что условия – «кто, что, с кем, где, когда, как и почему должен, может или не должен и не может делать в сексуальном плане – в общих чертах задаются соответствующей культурой»[121].
Большой вклад в систематическое научное изучение человеческой сексуальности внес американский биолог, профессор энтомологии и зоологии, основатель института по изучению секса, пола и воспроизводства при Индианском университете Альфред Кинси. Он разработал шкалу измерения сексуальной ориентации.
Шкала Кинси имеет значения от 0 до 6, где 0 соответствует исключительно гетеросексуальной, 6 – исключительно гомосексуальной ориентации, а Х – асексуальности. Кинси утверждал, что люди не попадают целиком в категорию исключительно гетеросексуальных или исключительно гомосексуальных, большинство находятся между этими полюсами.
Радикально новый взгляд предложил один из самых влиятельных мыслителей XX века французский философ Мишель Фуко. Он представил историю сексуальности в западных обществах как классификацию вариантов практик и связанных с ними идентичностей, выстроенную вокруг понятия «норма»[122].
Фуко обнаружил, что в XVII веке сексуальные практики описываются еще вполне свободно и не нуждаются в утаивании. В XVIII веке сексуальность становится легитимной только в качестве тайной части семейной жизни. Кодексы нравственности XIX века уже описывают секс как непристойность.
Два века назад власти западных обществ осознали, что имеют дело не с отдельными гражданами, а с населением. Населению свойственны свои характеристики: рождаемость, численность, продолжительность жизни. Оно воспроизводится и является производительной силой. Становится ясно, что могущество власти напрямую зависит от того, как население воспроизводит себя, и в центре этого знания расположен секс.
Возникает необходимость изучать, от чего зависит возраст вступления в брак, количество детей, рожденных в браке, каковы последствия распространения контрацепции. Целью власти становится подчинение практик и удовольствий идее воспроизводства.
Начало сексуального регулирования, совпадающее с образованием капиталистической экономики, направлено на то, чтобы вовлечь трудовые массы в производство и рождение новых людей.
Главным институтом, регулирующим сексуальное поведение человека, в классическую эпоху является церковь. Обряд исповеди становится важнейшим инструментом демографической стимуляции.
Механизм исповеди подразумевает, что, «очищаясь от грехов» и каясь, прихожане будут подробнейшим образом описывать свои помыслы, желания и поступки, попутно разжигая в себе интерес к сексуальным практикам.
Весь спектр сексуальной активности озвучивается и подвергается подробнейшей классификации. Во времена господства церкви секс определяется в категориях греха и «допустимого зла в целях продолжения рода».
В XIX веке эта функция передается медицине и главной категорией в осмыслении сексуальных практик становится идея «нормы». За «норму» принимается супружеский секс, нацеленный на воспроизводство, любые другие типы сексуальной активности объявляются «извращениями».
Диспозитив власти, по Фуко, направлен на «истеризацию» женского тела, прокреативную супружескую пару, патологизацию гомосексуальности и контроль над детской сексуальностью.
Исследуя, как создаются знания по этим четырем направлениям, он показал, что власть не репрессивна, а продуктивна. Механизмы подавления в его перспективе служат своего рода приманкой, заставляющей говорить о запретном и совершать запретное.
Сам запрет понимается как конструирующий акт, дающий названия и придающий значения действиям. Эволюция знания о сексе, по мнению философа, нацелена на то, чтобы отвлечь внимание от самого акта и привлечь его к конструированию желаний, накапливая детали. К сексу подключается значение – новый режим восприятия этой сферы жизнедеятельности. Сексуальность становится согласованным экономическим и политическим поведением.
Подавляя, власть «извлекает из тел» все новые и новые типы сексуальности, фабрикуя условия, при которых субъект вынужден постоянно сверять свое поведение с идеями о «норме». Этот механизм оглядки на «норму» позволяет процессу регуляции быть самовоспроизводящимся. Индивид не только самостоятельно контролирует свое поведение, но и пристально следит за тем, чтобы поведение окружающих соответствовало «норме».
Чтобы проиллюстрировать работу самовоспроизводящегося механизма власти с использованием идей о «норме», приведу фрагмент моего интервью с профессором Южно-Калифорнийского университета (США) Джудит Халберстам[123]:
Чтобы начать думать вне медицинской классификации, оперирующей идеями о «патологиях» и «норме», полезен психоанализ. Теория сексуального развития Фрейда мне нравится тем, что она предполагает существование только отклонений и патологий и не верит в наличие какой-либо «нормы». «Норма» – фантазия, не имеющая с реальностью ничего общего. За желание «играть по правилам», за стремление соответствовать «норме» приходится платить. Люди, поддерживающие идеи «нормы», становятся своеобразной полицией: они загоняют в рамки себя и пристально следят за тем, чтобы и другие не отклонялись от принятой «нормы».
Несколько лет назад в США поймали серийного убийцу. Он пытал, а затем убивал своих жертв. Когда его нашли, выяснилось, что этот житель американской окраины ходил по округе и говорил людям, что их насаждения неровно подстрижены, дома выкрашены в неправильные цвета и вообще им пора починить крышу. Так работало его мышление.
Потребность оберегать границы воображаемой «нормы» порождает насилие. Люди, свято верящие в норму, становятся для общества гораздо большей проблемой, чем так называемые отклонения. Но общество ориентировано на «нормы». В Америке все еще действует наивная вера в них.
Механизм конструирования сексуальной «нормы» Фуко показывает, в частности, на примере колледжей XVIII века. В это время распространяется идея, что дети несексуальны и не могут желать сексуальных удовольствий. Но режим функционирования учебных заведений говорит об обратном.
В самой форме их существования заложены коды подавления сексуальности, которые вынуждают учителей, врачей и родителей постоянно говорить о детском сексе. Производство детской сексуальности осуществляется в предписаниях сидеть и лежать на большом расстоянии друг от друга, держать руки поверх одеяла. Если дети несексуальны, эти предосторожности излишни. Заставить прятать желания и удовольствия, по мнению Мишеля Фуко, необходимо для того, чтобы обнаруживать их.
В XIX веке представления о сексе расширяются через введение юридической ответственности за различные отклонения в сфере сексуальности. Девиация медикализируется, ей приписываются свойства недуга.
Появляются ярлыки «морального сумасшествия», «генитального невроза», «полового извращения» или «вырождения», прежние «распутники» становятся «извращенцами». К ним причисляют онанистов, гомосексуалов, рано сексуально пробужденных детей и чувственных женщин. Медицина объясняет отклонения от «нормы» результатом неполноценной супружеской сексуальности.
Фуко находит, что идея о гетеросексуальности возникла одновременно с появлением идеи гомосексуальности как автономной девиантной практики.
В массовом сознании до сих пор главным конфликтом в теме сексуального самоопределения видится оппозиция гомо– и гетеросексуальности. Однако ясно аргументировать, почему «норму» необходимо защищать, бытовая риторика не в состоянии.
Отсылка к тому, что однополый секс нерепродуктивен, не может звучать убедительно в современном обществе, в котором широко распространена контрацепция.
Тезис о девиантности любых сексуальных практик, помимо гетеро-, также выглядит наивным. Многочисленные исследования показывают, что гетеросексуальные люди регулярно прибегают к девиантным практикам, если за «норму» принимается моногамный, репродуктивный и некоммерческий секс, происходящий между партнерами одного поколения в супружеской спальне без привлечения порнографии, объектов фетиша и секс-игрушек.
Британский социолог Энтони Гидденс считает, что современные интимные отношения представляют собой добровольный выбор из различных возможностей, необходимый для создания уникальной личной истории[124].
Но в ситуации, когда индивиды сами не производят знаний о себе, а используют готовые модели, разработанные экспертами, практически не существует пространства, в котором люди могут совпадать сами с собой.
Это означает, что современники и современницы вынуждены встраиваться в не выдерживающие критики рамки существующих идентичностей, добровольно занимая связанные с ними позиции в общественной иерархии. В некоторых социальных группах «престижно» не определять себя как гетероперсону, в других – не иметь постоянного сексуального партнера означает риск быть подвергнутым общественному порицанию.
Люди могут использовать секс c самыми разными намерениями: от удовлетворения любопытства, поддержания коммуникации и выполнения ритуалов до преследования прагматических целей. Такое многообразие значений секса низводит идею «нормы» до слабого и проблемного концепта[125].
Переломным этапом в осмыслении сексуальности стала западная сексуальная революция 1960–1970-х годов.
В восприятии секса произошли существенные изменения: упразднились двойные стандарты для мужчин и женщин в сфере сексуальности, секс был отделен от воспроизводства, расширился спектр практик, повысилась терпимость к добрачным сексуальным связям, к «нетрадиционным» практикам, сексуальность стала одним из главных образов современных медиа[126].
В русскоязычной части мира сексуальная революция проходила в два этапа. Сначала либерализировались практики, и только потом на уровне общественной морали возникли новые идеи о том, что теперь будет считаться допустимым[127].
Значимые перемены в сексуальной сфере на постсоветском пространстве пришлись на начало 2000-х годов. Российский социолог Анна Темкина показывает[128], что в нулевых годах стали заметны такие тенденции, как планирование сексуальной жизни, повышение активности и компетентности женщин в сфере сексуальных отношений, позиционирование женщинами себя в качестве субъекта сексуального желания и удовольствия, ориентация на партнерство в сексуальных отношениях.
Эти изменения наглядно демонстрирует, например, опрос, проведенный журналом Glamour в 2006 году среди россиянок 18–35 лет. На вопрос: «Через какое время после знакомства вы готовы переспать с мужчиной?» – 64 % респонденток ответили: «Поступаю по ситуации». 15 % – «на первом свидании», «через неделю» – 19 %, «через три месяца» – 2 %.
53 % опрошенных высказались за то, что участие в групповом сексе является «грязным занятием», 20 % «пробовали, но не хотят повторения», 26 % – «при случае участвуют в нем», 1 % «практикуют его постоянно»[129]. Подобный опрос невозможно было представить на несколько десятилетий раньше.
Опираясь на данные, полученные в результате сбора биографических интервью, Анна Темкина отмечает, что экономически независимые современные женщины ценят не только возможность самовыражения, в том числе сексуального, но выдвигают новые требования к качеству сексуальных отношений.
В контексте заботы о здоровье получает распространение информация о планировании сексуального дебюта, выборе партнера, использовании контрацепции, контроле над рождаемостью. Женщины осознают свои сексуальные потребности и стремятся удовлетворять их. Женский оргазм становится популярной темой не только в биографических историях, но и в медиасюжетах[130].
Дискуссия о женском оргазме, однако, нередко служит поводом для спекуляций. Его ценность, типы и техника достижения обсуждаются как показатель удовлетворяющих отношений. С другой стороны, в современных медиа один тип оргазма часто превозносится над другими, женщин мотивируют тренировать свои тела для достижения оргазма определенным образом[131].
Это, в свою очередь, ограничивает представления об удовольствиях и способах самовыражения, концентрируя внимание исключительно на генитальном проникновении и организованном вокруг него конвенциональном сценарии, делающем сексуальный акт похожим на капиталистическое производство, «обязательный» оргазм в котором является символом прибыли.
Огромным исследовательским потенциалом обладает изучение сексуальности в виртуальном мире. Цифровые сети и видеоигры расширяют способы взаимодействия людей и восприятие сексуальных практик.
В наше время люди все чаще инвестируют энергию в виртуальный мир, все больше полагаясь на Интернет для удовлетворения своих социальных потребностей. Бессмысленно отрицать привлекательность цифровых сетей в поиске индивидуального эротического самовыражения и сексуального экспериментирования.
Пользователи Интернета могут примерять на себя разнообразные идентичности, связанные с полом, гендером, расой и классом, менять их сколько угодно часто, переключая аватары и псевдонимы. Текстовые чаты, обмен быстрыми сообщениями, веб-камеры, виртуальные тела и пространства, язык цифровых эмоций дают возможность по-новому выстраивать эротический диалог.
Виртуальный мир расширяет спектр эротических событий, усиливает эмоции и удовольствия, увеличивает количество вариантов близости.
В 2010 году в США был проведен опрос[132] среди пятидесяти участников онлайн-игр. В исследовании приняли участие 14 женщин и 36 мужчин в возрасте от 18 до 41 года.
Результаты изучения сексуальных политик в виртуальном пространстве выразительно проиллюстрировали положения квир-теории[133], которая проблематизирует «естественную» связь межу гендером и биологическим полом.
Основоположники квир-теории, к которым относят Мишеля Фуко, Джудит Батлер, Ив Кософски Сэджвик, Дэвида Гальперина и некоторых более ранних исследователей сексуальности[134], полагают, что гендер является результатом перформанса. Его постоянное воспроизведение создает иллюзию того, что «мужественность» и «женственность» реальны и обусловлены генетически.
Согласно перформативной теории воспроизводства гендерных различий, причиной гендерно специфичного поведения является не биологическая принадлежность, а идеи о том, как надлежит выглядеть и вести себя различным группам людей, принятые за «норму» в конкретном обществе.
Исследования киберсексуальности продемонстрировали, что люди ведут себя гораздо более свободно в анонимном пространстве Интернета, если они не опасаются быть узнанными или наказанными.
Принявшие участие в опросе не опирались на собственную принадлежность к биологическому полу при выборе своих персонажей и партнеров по эротическому взаимодействию. Это подтверждает гипотезу квир-теории о том, что сценарий сексуального поведения не привязан к гендеру «генетически», а гендер к – биологическому полу.
В этом контексте хотелось бы привести фрагмент еще одного исследования, в котором внимание привлекают статистические данные. В 2000 году группа социологов из Университета Джорджии (США) провела 300 онлайн-интервью[135] с пользователями Интернета.
Условием участия в исследовании было ненамеренное сексуальное воздержание в течение шести предыдущих месяцев и поиски потенциального(ой) партнера(ши) в сети.
В опросе приняли участие 192 мужчины и 108 женщин. Средний возраст респондентов составил 34 года, 90 % из них были моложе 55 лет. 82 % опрошенных были белыми, 7 % имели африканское происхождение. 88,3 % принявших участие в исследовании получили высшее образование. 27 % респондетов состояли в браке или в долгосрочных отношениях на момент участия в проекте.
Полученные данные, на мой взгляд, показывают, что брачный союз, как и устойчивая романтическая связь, не гарантирует регулярной сексуальной активности и не подразумевают безусловной моногамности партнеров.
В 2008 группа исследователей из Калифорнии опросила 2056 американских женщин в возрасте 18–60 лет, состоящих в браке или продолжительных романтических отношениях[136]. Цель исследования состояла в том, чтобы выяснить, какова распространенность использования вибраторов и других секс-приспособлений в сексуальной повседневности женщин, проживающих в США.
Также ученых интересовали причины использования секс-игрушек и отношение партнеров к их применению. По результатам исследования, из всех опрошенных женщин вибраторы оказались у 80 % гомосексуальных женщин, 71 % бисексуальных женщин и 73 % гетеросексуальных женщин. 10 % опрошенных отметили, что их партнеры негативно оценивали использование вибраторов в сексуальных практиках. 62 % женщин указали, что когда-либо использовали сексуальную продукцию, каждая четвертая – в течение предыдущего месяца.
Собранные данные показали, что 47 % гетеросексуальных женщин и большинство гомосексуальных занимались мастурбацией в течение предыдущего месяца.
Исследователи сделали вывод о влиянии поп-культуры на широкое применение вибраторов среди американок, объяснили, что секс-девайсы используются с целью улучшения качества сексуальной жизни, и отметили в целом лояльное отношение к этому среди партнеров опрошенных.
Изучение сексуального поведения людей и влияющих на него социальных условий демонстрирует, что реальная жизнь многообразнее бытовых представлений о том, кто, сколько и как занимается сексом. В этом контексте новейшая область в исследованиях сексуальности – анализ отсутствия сексуального поведения – открывает новую перспективу в понимании значения секса.