Вольные повести и рассказы Тупикин Юрий
– Любуйтесь, что делают ваши сподвижники. Они уже ночью развернули батальон внутренних войск вокруг леса и стреляют холостыми патронами. Распугивают наших зверей… – Сподвижники, в лице Андропова и его помощника сидели за столом в гостинице и пили воду из графина. Видимо, водичка нравилась больному почками Андропову лучше минеральных напитков.
– И где теперь искать нашего маразматика! – горестно говорил секретарь ЦК, председатель государственной безопасности своему помощнику.
– Да не расстраивайтесь вы, мне сказали, что его не съедят… – успокаивал помощник.
– Почему не съедят? Жиру в нас пудов пять… – возражал Андропов, нажав ударением «в нас».
– Сухожилия старые… – пояснил помощник. Брежнев аж взбеленился от услышанного маразматика, пяти пудов жира и старых сухожилий.
– Жаль, нет связи, я бы им дал прикурить! – ворчливо сказал Брежнев.
– Почему нет, есть. Нажмите вот эту кнопочку и говорите с ними, – пояснил Внук.
Брежнев осторожно подул на кнопку, потом нажал её и подключился к голосам своих подчинённых. Тут он и высказался:
– Не ожидал от тебя, Юра, столь лестных отзывов обо мне.
– Как! – вскричал Андропов, вскакивая со стула. – Где вы, дорогой Леонид Ильич? – рассыпался друг по партии своему генеральному секретарю. – Всё ли с вами в порядке? – он искал глазами источник голоса, пока не сообразил, что голос исходит из радиоприёмника, стоящего на столе. Он и обращался теперь к радиоприемнику.
– Со мной всё в порядке, а ты позоришься перед местным населением. Советую снять с позиции батальон внутренних войск и подобрать за собой все гильзы и все окурки. Заставь своего жировара собирать окурки вместе с солдатами. А потом я посмотрю, сколько в нём останется сухожилий. Доложи, как понял! – приказал Секретарь.
– Да понял я, понял я, я рад, что слышу вас здоровым и невредимым… Сейчас уберём. Уберём, разумеется, обстановка прояснилась, жировар уже побежал подбирать окурки… уберём конечно… – лопотал простой секретарь ЦК перед непростым Секретарём ЦК КПСС. Значит, у них там строго с видимой субординацией. А в невидимой субординации «жир», «старые сухожилия» и «маразматик»…
– Где же побежал, когда он лупит глаза на тебя? Кто с кем в куклы играет?! Вот так-то лучше, оторвал, наконец, ноги от пола… – И после выключения экрана дополнил: – Ишь, умник нашёлся! У самого половина органов не работает, а туда же… – остывал Брежнев после разгона. Не ясно было, о какой половине органов намекнул Брежнев? И почки органы, и госбезопасность тоже органы.
Как не покажется мелочным, деталь о том, что «жировар» еще не убежал, а продолжает лупить глаза, а потом оторвал ноги от пола, сыграла роль сокрытого плана. Она мучила Андропова до тех пор, пока он не понял простой истины: Брежнев всё видел своими глазами. Но как? Значит, владеет ноу-хау. Следовательно? Следовательно, мы под колпаком… Как всякий еврей у власти, он был труслив и вероломен. С той поры и почти до момента, когда он решился убить больного генсека, он боялся его «колпака» страшнее смерти. А в конце он стал бояться своей естественной смерти раньше, чем насильственной смерти генсека. Тут он подвергся вторичному озарению, что колпака в действительности не существует. И тогда уже смело он умерщвляет «друга». После этого он нашёл затёртую папку с экраном и кнопками. Сколько он ни вертел папкой, сколько ни нажимал на кнопки, экран безмолвствовал. Разозлившись, он стал топтать папку, но образумился, сообразив отдать её на исследование специалистам. Ни одного специалиста по папке не оказалось, и тогда её выбросили в мусорный контейнер. Таким образом, она умерла вместе с Брежневым. Однако пока папка ещё жива, поскольку мы забежали вперёд.
– Не берите в голову. Отдыхайте хоть раз на свободе, – советовал Внук.
– Но эта штучка хорошая. В Кремле у нас таких нет. Где купил? – спрашивал Брежнев о папке с экраном. Он не мог даже предположить своими извилинами, ибо всё же старые сухожилия, что эта штучка и есть ТТ. Но о ТТ ему никто ничего не рассказывал.
– Это мы сами пробуем. Образец экспериментальный, одни недоделки… – лукавил Малай Миронович.
– Задари гостю, в долгу не останусь! – загорелся Брежнев.
– Задарю на прощание. А сейчас нельзя, вы так и будете отслеживать свой аппарат… – правду говорил Малай.
– Согласен. Ну их подальше. Налей-ка своей сурицы.
Однако Брежнев заболел этой штучкой. Не проходило дня, чтобы он не спрашивал о ней, чтобы навести её на кого-нибудь из членов Политбюро. И наблюдал за их работой, хитро помалкивая. По всей вероятности, он решил, что в его руках появилось оружие контроля лояльности близких к власти людей. Внук немного жалел, что посвятил того в тайну. Но он сделал это сознательно. Он не хотел, чтобы отселенца Горыней свергли подобно Хрущёву, хотя того сверг сам отселенец…
Девушка Русина Брежнева, которая купала важного гостя, делала ему и массаж, вошла в полное доверие генсека. У него была общечеловеческая слабость доверять красивым и юным женщинам. Однако сказывалась и специфика самого генсека. Нежась под сильными и неясными руками девушки, он сам выведывал у неё секреты. Видимо, это в крови заговорщиков и коронованных историей лиц.
– Скажи мне, Русина, а что такое внук? Всё слышу – аллея внуков, внук, внук. А в ум не возьму, о ком говорят… – простовато спрашивал он у девушки.
– Внук – это наш идеал руководителя, наша история, наш царь, вождь и бог. Ныне – это Малай Миронович Горынин, Герой Советского Союза, – серьёзно отвечала девушка.
– В чём его сила? – выспрашивал гость.
– Сила Внуков в богах и в предках. Они делегируют им свою силу на Земле. Они скромные, но, в случае чего, они могут покарать целое государство, – так отвечала девушка из древнего рода Брежневых. Гость долго молчал, словно уснул. Русина присела на краюшек кушетки и ожидала, когда гость очнётся. Но тот не спал. Он соотносил себя, самого могущественного человека самого могущественного государства с неким Внуком, «царём, вождём и богом» ничтожно малых Горыней. Мысленно он отважно замещался с Горыней, ставил себя на его место, а того, на место Генерального секретаря… Его кидало в дрожь, и он зачёркивал замещение.
– Какая же сила в богах, если они всего-то скульптуры? – спросил он неожиданно.
Русина вздрогнула, она подумала, что он очнулся от сна.
– Скульптуры – их символ, а сами боги живут в Храме Богов, среди духов предков горыничей. От них и вся сила, – отвечала девушка Руся. – Вы лишь один раз побывали в Храме, а боги даровали вам здоровья на целый год. Вы сейчас как молодой. Но это от Внука. Не пожелай он, боги остались бы равнодушными. Теперь понимаете силу Горыни? – спросила Русина Брежнева.
– Опасный человек, ваш Горыня, – сделал вывод гость.
– Нет. Наш Горыня добрый. Только доброму боги доверяют свою власть на Земле. Злым доверять нельзя. Они всё перевернут вверх дном и всех уничтожат, – так понимала девушка Руся.
Брежнев стал выведывать причину того, что его близкие родственники оказались вне Горыней. Русина подробно рассказала гостю о существующей практике отселения избыточного количества людей из Горыней. Так заповедовали первопредки, и так продолжается.
– Но почему именно мои прадеды отселены, а ваши прадеды остались, – глубоко копал непростой гость. И тут Русина, непривычная к хитростям, допустила простодушную ошибку. Она искренне поведала, что в число отселенцев, как правило, попадали менее сильные люди по интеллекту или по физической конституции… Это кровно задело царя СССР. Он мягко потребовал объяснить ему критерии «менее сильных»… Русина опять не догадалась прибегнуть к лукавству. Она рассказала о биоэнергетическом потенциале каждого человека, который, так или иначе, сказывается на его практической деятельности. Стали подсчитывать его потенциал. Он оказался равным 19 единицам. А у Русины он оказался за 30. А у её родичей? Тоже за 30… А у вашего Внука? У того 42… «А у Андропова?» – осенило его, – и он пояснил, о ком речь. Вместе перемножили родоначальные даты – получилась цифра 18… Это было хоть какое-то утешение. На единицу да меньше. «А туда же, „маразматик“, у самого-то», – мстительно думал обидчивый генсек. Но всё равно, у Брежнева испортилось настроение.
– Как же так? – думал он вслух. – Меня славят как мудрого и многоумного человека, а тут оказывается, что моих пращуров прогнали из этого, прости господи, селения, как скудоумных… – Но тут Русина спохватилась и стала говорить о том, что эти критерии всегда субъективные. Об этом говорят хотя бы те факты, что все до единого отселенца сделали стремительную карьеру. Они и генералы, они и секретари обкомов, они и академики, а один, догадалась Русина, даже Генеральный секретарь ЦК КПСС самого сильного в мире государства… Она, было, хотела привести примеры из своего селения, в котором люди с потенциалом всего в 10 пунктов совершили открытия. Но прикусила язык. У Брежнева и без этого отлегло от сердца. В чувствах нежной признательности он привлёк юную девушку к своей могучей груди…
Все разговоры Брежнева были записаны в Книгах Памяти. Даже интимные. Не хуже, чем в КГБ… Из них, в частности, выяснилось, что Русе Брежневой было благословение самого Внука и её родителей, поэтому она безропотно родила наследника Брежнева, не страдая совестью или осудом. Женихов за этот подвиг у неё не убавилось, так что она благополучно вышла замуж и вырастила вместе с мужем очень плотного широкобрового юношу, коэффициент которого по БЭПу был равен материнскому интеллекту. То есть отселение по этому признаку ему не грозило, и он бы принял участие в Выборах Горыней, когда бы не перерос к этому времени. Сам он был посвящён в тонкости этой истории и очень гордился мамой… Другие дети Русины Брежневой, которых не сосчитать, завидовали старшему брату и тоже гордились мамой. Но тут та же странность. Им можно было и не завидовать старшему брату. Все дети Русины, а это были одни сыновья, были вылитые… Леониды Брежневы. Почему, наука? Вот так она, История, и пишет сама себя. Если бы её не извращали, было бы проще и интереснее жить. Потомки Леонида Брежнева в Горынях – это не меньше потомков Аттилы здесь же, при всём различии между ними. В данном месте история Горыней делает некий изгиб. Изгиб нравственности или нрава. При высокой степени нравов, царящих в Горынях, Руся Брежнева должна быть испепелена охулом или осудом. Но этого не произошло. Русине Брежневой стали завидовать даже те, кто на словах ещё цеплялся за пьедестал безупречной девственности. Стало быть, к гордости сыновей своей мамой примкнула гордость большинства дев и жён. Почему? Объяснить вопрос только отблеском славы и власти, павшей с Брежнева на павшую Русю, нам недостаточно. В блеске своей вечности здесь открылся вопрос о бессмертии Руси и её сыновей. О ней и о них сразу написали в Книгах Памяти рода и Горыней, а это уже никогда не вычеркнешь из истории селения Горыни. И произошло это одноактно, тогда как другим нужно ещё упираться и упираться в этот же пьедестал, чтобы о тебе написали… Думается, что это так. Но возможны какие-то другие изыски. Один из изысков таков, что младший из сыновей подрастал под период, когда было нужно заявить о себе перед Выборами всем набором своих извилин. Но это в будущем.
Однако мы забежали наперёд, поскольку такие события в Горынях нечасты, и везде бы были нечасты, поэтому были и другие воспоминания.
Уверовав в силу Внука, Брежнев не отпускал того ни на шаг.
– Председатель пусть занимается своими делами. А ты побудь с гостем. Сам приглашал, – говорил гость и в оставшиеся дни обследовал все Горыни. Хотя ему не всё показали. Экспериментальное производство, в котором кузнечили и творили все горыничи, кто хотел, Брежневу не показали. Горыни ему очень понравились. Внук показал Секретарю, как дикие звери организованно приходят на водопой. И дали ему бинокль налюбоваться кабанами на лёжке возле воды. Показали, как звери повадились оправляться в скрытые в кустиках контейнеры. Как контейнеры сами, автоматически, переправляются через речку и на этом берегу сбрасывают вторпродукт в другие контейнеры, после чего аккуратно отправляются по воде на старое место. Брежнев был заворожён тем, как звери, подчиняясь тревожной трели, организованно покидают место отдыха на водопое. А когда вошли в лес, и Брежнев увидел, как спокойно разгуливают всякие звери, он едва не лишился чувств. Кругло говоря, увидев зверей, генсек сам озверел. За полчаса он увидел лисицу, медведя, горностая, барсука и рысь. Внук знал, да и кто не знал в Советском Союзе, что Генеральный секретарь страстный охотник. Его буквально трясло, и он требовал ружьё. Внук смеялся и объяснял, что ружей в Горынях нет, есть только луки. Луки произвели на Брежнева удручающее впечатление. Тогда Внук привёл его в парковый тир и показал, как надо стрелять.
Цели, величиной с пятаки, Внук сшибал как орехи палкой и Брежнев вновь загорелся. По крайней мере, полдня он не выходил из тира. А потом, едва научившись держать лук в руках и поражать цели со шляпу (разумеется, с трёх шагов), он потребовал вести его на охоту. Желание гостя – забота хозяина. Организовали охоту. Организовали – это значит, что никого из многих помощников Брежнев не видел. Технологии, они и есть технологии, будь они тоньше волоса, но мало ли что в голове у зверя, когда не совсем ясно, что в голове у самого человека. Подстраховка не мешала самому Внуку. За другие обязанности отвечали лесник и егерь этой стороны леса. Поскольку звери привыкли к человеку-горыничу и разгуливали с соблюдением мер лишь звериной безопасности, то Брежнев с расстояния пяти аршинов мог расстрелять многих особей. Но егерь, дав царю убить кабана и лося, запретил охоту, как убиение зверей. Брежнев был поражён. Какой-то егерь указывает Внуку и даже ему, Генеральному секретарю! Не известно, понял ли он, что здесь не Завидово. В этом лесу царствуют лесник Лесников и егерь Ельцов. Однолинейный егерь Ельцов, не усвоивший сложных наук, не знающий о любимом горыничами Египте, о нанотехнологиях и прочих тоних вещичках, в отличие от сидевших в лабораториях многолинейных сосельников, будучи хозяином леса, знал в лесу всё. И строго исполнял порядок, установленный Горыниным Малаем Мироновичем. Человек действительно может прожить без высшей математики и без физики. Но даже самый дикий и забитый человек откликается на голос поэзии. Значит, без поэзии нет жизни. Егерь не был диким, не был забитым. Потому что, повторим, был хозяином леса. И лес для него был смыслом жизни, ибо в лесу он слышал поэзию жизни. В то же время Внук для егеря Ельцова, в его понимании, был выше Генерального секретаря ЦК КПСС. Когда надо, то Внук прикажет ему начать охоту для нужд Горыней. А Внук приказывал егерю всегда после доклада егеря о том, что часть зверей, и каких, следует разрядить. И тогда начиналась охота. Охота в Горынях опрокидывает традиционные представления о дворянской охоте или об охоте современных российских убийц-охотников. Она производится скрытно и в абсолютной тишине, без загонов, без ярких оградительных лент, без прицелов ночного видения, без лающих собак и без вонючих снегоходов, специально назначенными охотниками, вооружёнными древними луками. Охотники всякий раз меняются, чтобы не обидно было неизбранным, то есть охотятся по очереди. Труд охотников оплачивается отдельно. Мясо сдаётся в магазины, где оно продаётся по заниженным ценам. Доход от мяса поступает в казну селения. Всё как в дохристианские времена…
Зверь не должен думать, что его убил человек. Он, конечно, догадывается, что больше убить его некому, но и у людей много догадливых, однако ничего от этого не меняется. Догадливые звери, как и догадливые люди, продолжают спокойно ходить и жить среди убийц, боясь лишь грома и молнии, в то время как на них уже идёт тихая профессиональная охота. Но это где-то в остальной части России, но не в Горынях. В Горынях на людей ни скрытно, ни шумно охоту не ведут. Поэтому, или не поэтому, егерь, отказав Брежневу, не смог не позволить, в виде исключения, убить барсука Внуку на дальности двести метров. Это егерь определил расстояние, ибо он все расстояния в лесу знал назубок. Барсука на опушке не было видно, но егерь уверил, что зверёк сидит у норы, он это знает, потому что барсук всегда в это время сидит возле норы. Егерь дал координаты. Внук выстрелил, егерь побежал и приволок черно-бурого хищника средней величины, с белой полоской вдоль носа и еле видной «снежинкой» на шее. Беленькую снежинку пронзила стрела и из неё сочилась кровь. Для Брежнева это была мистика. Он, отличный стрелок, из винтовки не смог бы убить невидимого зверя на дальности двести метров. А тут! Его еле уговорили покинуть лес. Завершая охоту, следовало бы сказать в оправдание генсека. Безжалостно уничтожая зверей на охоте, он меньше других правителей уничтожил людей. При нём пострадало с десяток диссидентов и всё. Да и то, их не убили, а депортировали в ими любимый Запад. Не говоря, конечно, об уголовниках. К людям он относился как политрук-политработник. Последним местом в Горынях, где Брежнев задыхался от зависти, был конный заводик на 300 лошадиных голов. Он ещё утром задавал вопросы, осматривая хозяйство родичей – Брежневых. Там, через двор, стояли тракторы, комбайны, «зилки», электрокосилки, конные грабли, другая техника и гужевой инвентарь, то есть телеги и сани, и телеги и сани с грядушками. «А где лошади»? – спрашивал он. Теперь он увидел, где лошади. Продавать коней не выгодно, государство стрижёт купоны, а хозяйству достаются копейки. Лошади служат рабсилой на хозработах, чтобы не трамбовать тяжёлой техникой пашню. И ребятишкам надо потешиться. Соревнуются на лошадях по-всякому. Брежнев сказал, что лошадей хоть на ВДНХ. С ним не согласились те, кого он хвалил.
– Вот раньше, – вздыхали конюхи, – Горыни разводили дивные породы и торговали лучших в краю лошадей. Весь прибыток шёл в казну поселения. – Брежнева вздохи конюхов нисколько не тронули. Ему невдомёк, что все работники конезавода с дипломами кандидатов и докторов наук. От лошадей он едва оторвался. Вообще в нём чувствовался большой хозяин. Осмотрел он и злаковые культуры. Его восхитила современная поливочная система полей, неприметная глазу. Сотни фонтанчиков отрывались от земли фейерверками брызг, орошая поля и не мешая машинам. Затем удивлялся злакам. Такого налива он тоже не видел. Человек, написавший (пусть и с помощью литератора) книгу «Целина», разбирался не только в целинных землях, но и в специфике злаковых культур. Ему робели сказать, но всё же сказали, что с гектара снимают по сто с лишним центнеров пшеницы. Это в зоне-то горного земледелия! Брежнев загорелся наградить одного из тружеников орденом Ленина и золотой звездой Героя Соцтруда. Внук одобрил идею, и тут же сварганили представление о награждении председателя Совета селения. Заверили бумагу подписью Генерального секретаря, поставили «онучинскую» печать, и отправили депешей в Президиум Верховного Совета СССР. Пока гостил Брежнев, Указ был опубликован в газете «Известия». Так тоже делаются великие дела, когда поднимается дух великих начальников. Значит, надо уметь поднимать этот дух у этих начальников. Или у других людей, которые киснут от скуки и лени. К отъезду гостя новоиспечённый Герой Соцтруда был «обмыт» всем селением. Запасы сурицы подходили к концу… Теперь в Горынях было два Героя и оба живых. Председатель достоин награды. Ещё увидим его свершения.
Постоянно шли беседы. Разговоры. Брежнев не согласился с Внуком насчёт богов. Золото следовало бы сдать, – считал и Брежнев.
– Если бы я не знал, что написано в «Особой папке» – есть у нас такая папка с важными фактами, – говорил Брежнев, – я бы тоже стал вашим врагом. Ты думаешь, я не знал о Горынях? Ещё как знал. О золоте ваших богов тоже знаю. Теперь довелось их увидеть. Там есть запись Сталина, что это золото русских богов – резерв. Я на тебя обратил внимание, когда мне доложил председатель мандатной комиссии, что на съезд проник какой-то герой – беспартийный авнтюрист. Мы сочли ошибку ваших местных партчиновников приятной мелочью. Ну, а потом ты помнишь. Ты думаешь, что я не знаю, что твои Горыни нигде не числятся? Прекрасно знаю. Знаю, что ты хотел бы попросить меня исправить недоразумение. Так ведь? Я так и хотел. Но тут на днях я узнал, что моих прадедов отселили из Горыней по скудоумию. Оказалось, что и у меня такой же состав мозга. Теперь я в раздумье. Ты думаешь, мне охота тащить на себе память людей, что у меня с мозжечком что-то там было. Меня успокоила Руся Брежнева. Все отселенцы, как оказалось из её рассказа, стали большими людьми. Ты бы эту вредную теорию заглушил. Тень от неё… Ну, вот теперь, если забуду исполнить твою просьбу, то только по этой причине. Бумеранг тебе по лбу. Отселяй по другим, лучше по добровольным, критериям. Тогда будет лучше. Понял меня?
– Понял. Но пару самолётов всё-таки попрошу для нужд ограниченного селения. За мой счёт. Парочку «Илов»… – Брежнев сюсяво рассмеялся:
– Сделаю. Обещаю, – и ладонью по-братски стукнул Внука в ключицу.
Вполне вразумительная беседа. Тоже записанная… Но у Внука были другие соображения. Он сделал витиеватое вступление, а потом сообщил, что у генсека слабое здоровье и ему лучше уйти с поста. И перебраться на жительство на свою прародину.
– Здесь вам будет обеспечено сто лет жизни и щадящий род деятельности. Например, изберём вас председателем Совета старейшин, и вы станете посильно курировать формирование мировоззрения молодёжи. – Иначе, дескать, дела незавидные.
– И на сколько лет меня ещё хватит? – спрашивал Генеральный.
– Ну, это компетенция Бога Рода. Сколько уж отведено…
– Ага, здесь ты мне отведёшь сто лет, а там мне отводит Господь Бог, – неувязочка.
– Здесь оздоровительный Храм Бога Рода, а там невежественная медсестра, которая суёт вам усыпительные таблетки. Есть разница?
– Откуда знаешь о медсестре? – заволновался Брежнев.
– Тут и знать не надо, это общепринятая практика.
– А семья?
– Семье тоже будет что подлечить. Пойдёмте, я покажу, в каком доме вы будете жить с семьёй.
– Осмотреть мы всегда успеем. Главное, надо решиться. А почему ты меня зазываешь? Какой тебе от меня интерес?
– Абсолюто никакого. Человеческое участие. Тем более, я предполагаю, что вас от власти оторвать тяжелее, чем ребёнка от сиськи. – В этом месте Брежнев заржал.
– И всё-таки, лет десять я протяну?
– Немногим более, – ответил Внук.
– Тогда подзаряди меня хоть годика на три. А то Русина сказала, что на год…
– Я предлагаю вам ежегодные прививки. Прилететь на день вам не трудно?
– Да, но тут есть одно но, – говорил Брежнев, зная, что у Русины будут последствия. Внук тоже знал о последствиях. Поэтому он сказал:
– Хорошо. Видимо, вас действительно видим последний раз. Тогда хоть имейте в виду «Песнь о вещем Олеге».
– Это к чему?
– К тому, что змея в черепе находится за вашей спиной. Это запомните. – Брежнев понял.
– Но он же мой друг! – воскликнул он.
– Власть друзей не имеет. Будем прощаться! – Внук сводил Брежнева ещё раз в Храм Богов, но просил ли он Бога Рода о здоровье гостя этим разом, в Книгах памяти не отмечено. На этом визит Брежнева завершился. Родичи, хоть они дальние, но родичи, провожали его полным составом. Русина тихо плакала. У торговых Рядов собралось чуть ли не всё Политбюро, встречать дорогого Леонида Ильича. На Внука, виновника бед, смотрели как злые волки. Брежнев в присутствии Внука отдал распоряжение Первому секретарю обкома:
– Представьте в Бюро ЦК КПСС по РСФСР документы на возвращение этому селению исконного названия «Горыни» с выводом его из состава райцентра и присвоением ему статуса города. И Москва пришлёт ему два самолёта за их наличный расчёт – проследите, чтобы кто-то не присвоил их по коллективной линии. Как поняли? – Первый угодливо приложил руку к шляпе – поняли… После этого произошло традиционное прощание с широким обхватом рук и с поцелуями. Народ посмеивался над пристрастием своего генсека к объятиям и поцелуям. Но это мелкие издержки крупного руководителя. Считается, что лобызания свойственны только знатным русским. Но это древний обычай многих, если не всех, народов, видоизменённый до обозначения поцелуев троекратным перекрестием голов. Это мелочи. И это всё. Как уехали, так и забыли. О селении позабыли. А самолёты чётко были оплачены и чётко прибыли в распоряжение Малая Мироновича Горынина. Это в советское время?! Частная собственность?! В советское время ещё не такие чудеса случались, да мало кто знает. Однако не случайным, ох, не случайным был визит Первого секретаря обкома в Дом студентов селения Горыней и его последующие поползновения. И зависть к экономической самостоятельности Горыней, и мелкая кознь. Не получилось с возвратом исконного названия «Горыни», то он решил прибрать к рукам Дом студентов «несуществующего селения Горыни». Откуда такое мстительное вредительство? Из генов, откуда ещё. Наконец, после убытия Генерального секретаря возникла полемика в Горынях. Туповатый оппозиционный вопрос: «А нужен ли был Горыням Брежнев? За что мы так преданно его привечали»? Откуда исходила оппозиционная тупость? Это уже не важно. Пусть даже и от Купцовых. Туповато и отвечали: «Брежнев для Горыней – это больше, чем любой фараон для Египта…» Откуда исходил ответ – тоже не важно. Пусть даже от рода Брежневых.
Последним из держателей державы был Брежнев. После него началось. Так выглядит изложение горыничей. Но, как известно, всё не так выглядит в официальных изложениях, которых частично не было.
Защита докторской диссертации
Рассказ
В этом селении правит Внук. По окончании его карьеры наступают выборы нового главы селения. Претендовать на пост могут только внуки. Внук владеет Тонкими Технологиями (ТТ), Площадью Богов и Героев, Храмом Бога Рода и искусством управления. В сущности, Внук – это царь и бог селения. К тому же правящий Внук – Герой Советского Союза по Великой Отечественной войне.
Об этом селении знали и знают одни цари, генсеки и президенты. Как административного центра с названием Горыни не существует в бумагах. На самом деле ему три тысячи лет. Невероятно для России. Для России невероятны не менее знатные чудеса, да народ об этом не знает.
На Площади Богов и Героев до нашей эры из чистого золота изваян пантеон русских богов. Ни князьям, ни царям, ни Сталину, ни Ельцину не удалось отнять золотых богов на переплавку. Исконная Русь селения современно живёт в современной России. Многие великие и большие люди были в гостях селения. Небезызвестный Аттила оставил здесь жену и дочерей перед походом на западные народы. Здесь одновременно побывали Батый и Ярослав. Николу Теслу сопровождал ещё не столь грозный в то время Берия, но его не пустили в селение, предоставив ему возможность жить в Гостином Дворе за чертой селения и вынашивать варианты проникновения к золотым богам. Важным гостем селения был Леонид Брежнев, впервые узнавший, что его родовые корни процветают в этом селении. Леонида Ильича тоже сопровождал чекист Андропов, но далее Гостиного Двора его тоже не пустили. Здесь на дух не терпели огэпэушников и информаторов. Поэтому воздух в селении был всегда лесным и чистым.
Во время визита Николы Теслы правил Внук Бда. Внук Беда сопровождал Теслу повсюду. Особенно жадно стоял Тесла около бога Перуна и в Храме Богов. Со стремянки он буквально ощупывал шаровую молнию в руках бога. Чудо в том, что молния в эти дни горела как солнце, но не жгла рук учёного. С позволения Внука, Тесла по стремянке залез на вздыбившегося коня Перуна и в долгой задумчивости прижимался к нему своим телом. Тесла не первый, кто залез на коня Перуна – был у него знатный предшественник Батый. Батый запрыгнул на коня Перуна без стремянки… Тело и Тесла не одного ли корня? Не одного. Тесла – это плотничий инструмент, лезо которого поставлено не вдоль топорища, как у топора, а поперёк, как у кирки. А тесля – плотник. Стало быть, происхождение фамилии Теслы связано с тесельным производством. Однако в то время, когда Тесла прижимался к золотому коню золотого Перуна, наблюдатели этого не сомневались: и имя его, и тело его, и тело коня были единым целым. Целое было Перуном. Именно здесь, на коне бога Перуна, Тесла отчётливо представлял проблему беспроводной передачи энергии на любые расстояния. Но каким образом Тесла мог знать, что в Горынях заняты той же проблемой? И кто бы из смертных мог знать, что столь важный и необыкновенный гость в тот момент острым ногтем пытался сковыривать крашеное покрытие коня Перуна… Американец, будь хоть и серб, оставался американцем. Или всё же исследователем, использующим любую минуту для познания непонятного? Уж, наверное, он понял, из какого металла состоит его любимый Перун.
Да и все умные гости всегда понимали, что им пудрят мозги бронзовой пудрой, якобы использующейся для покраски богов. Спустившись по стремянке с коня бога Перуна, Никола Тесла изрёк, словно высек именной теслой на золоте Бога:
– Мистика – это физика.
Внук Беда подарил высокому гостю свой лук. На излучине сделали надпись: «Гению всех наук Николе Тесле». Внук понимал, что надо дарить и Берии. И Берии вынесли лук с дипломатической надписью: «Соратнику вождя СССР тов. Сталина Лаврентию Берия». Но, указав имя Сталина, нельзя было оставить без внимания и отца народов, хотя в это время его ещё так не называли. Надпись на луке Генеральному секретарю гласила: «В Великой Надежде на Величие СССР – Иосифу СТАЛИНУ». Эти презенты столько же понравились одариваемым персонам, сколько и подлили масла в огонь. Если нельзя проникнуть в Горыни даже Берии, то можно вызвать вождя Горыней к себе. Но вызвал не Берия, а сам вождь народов. В нашей стране ходит много баек об одном то ли еврее, то ли украинце, который якобы проник в Кремль, минуя охрану. Горыничам доводилось не раз видеть жалкие и вымученные фокусы Вольфа Мессинга. Они его к себе не приглашали, но ездили смотреть его фокусы в города гастролей маэстро. Однако славу проникновения в Кремль ему, видимо, приписали от Внука. Это Внук Бда заявился в кабинет Иосифа Виссарионовича Сталина по приказу, но без сопровождения. Сталин оторопел. Но, отойдя, имел длительную и благорасположенную беседу с Внуком.
– Как это происходит? Ви отключаете сознание людей, мимо которых проходите? – очень хотелось знать Иосифу Виссароновичу.
– Похоже, но не совсем так, – сказал Внук Беда и в далёком от нас одном из тридцатых годов в двух словах рассказал о примерном содержании диссертации, которую его правнук рискнёт защищать в конце XX века…
Потом Сталин подробно выспросил о беседах Теслы в селении.
– Он так и сказал? – уточнил Сталин.
– От так и сказал: «Мистика – это физика», – подтвердил Внук.
– Откуда это у него? – сам себя спросил Сталин.
– От Бога, – подсказал ответ Внук.
– Ви тоже дружите с Богом? – Сталин остановился около Внука, дымя своей трубкой.
– Я слуга Бога Рода… – скромно ответил Внук.
Затем Сталин расспросил о селении и о его вероисповедании. С заметным оживлением он переспрашивал о конкретных богах и богинях селения. Его не покоробила информация о Боге Роде. Но его интересовал главный вопрос:
– Это правда, что твои боги слиты из золота? – спросил Внука Сталин.
– Это правда, – не слукавил Внук Бда.
– Ми надрываемся, закупая паровозы за границей на золото, отнятое у церквей. А тут своего золота, сколько хочешь. – Он сказал «своего золота», что он имел в виду? Может быть, то же самое, что и золото церквей тоже было своим?
– Пичиму не отдаёшь? – выззрился Сталин, подойдя вплотную. Он искушал Беду схватиться с жёлчным взглядом Сталина своим когтистым соколиным взглядом, но усилием воли Беда укрощал желание, в большей мере обволакивая вождя СССР добрым ласковым взором. Он сказал:
– Времена всегда трудные. После революции было ещё труднее. Многие подступались, но взять не смогли.
– Пичиму? – требовал знания Сталин.
– Это последний рубеж русских богов, поэтому не сдаются, – отвечал Внук. Сурового Сталина пронял смех. Смеясь, он повторил:
– Последний рубеж русских богов, поэтому не сдаются… – и отступил от опасной темы. Спросил, почему у Внука имя Бед. Он произнёс ударение на «а». Впервые чётко прозвучало предвестие: имя Беда связано с войнами; одну пережили, на век другая война. Откуда знание? Так ведают горы… Поблагодарив за подарок, Сталин хотел привлечь Внука в свою личную охрану. Здесь вождь селения перелукавил вождя народов, объясняя свои способности исключительным воздействием гор. А вне гор – нули. А как он прошёл в кабинет – это инерция, которой, дескать, хватит ещё на выход из Кремля…
– Иди домой, в горы, Горыня. К своим богам… – сказал вождь народов вождю селения.
– Да, хотел спросить, товарищ Сталин.
– Спрашивай, товарищ Горыня, – позволил вождь.
– Что такое политика?
– Ва-а! А хитрец ви, товарищ Горыня. Товарища Сталина на мякине не проведёшь. Политика – это мистика, а мистика – это политика. Ви это хотели знать?… – и погрозил Внуку пальчиком.
На этом они расстались.
Внука отпустили, поверив. Неслыханный случай со Сталиным, когда этот знатный экспроприатор не отнял золото русских богов. Ему тяжело дался этот поступок. На русских богов не поднялась рука Сталина. Кому, как ни Сталину, выходцу из духовной семинарии, было не знать, что, согласно древним верованиям, горы являются неприкосновенным жилищем богов. Неприкосновенным. Однако в «Особой папке» Сталиным собственноручно сделана неоднозначная запись: «Золотые боги Горыней – резерв». Какой резерв? Судя по возвращению русской православной церкви её прав и свобод, можно предполагать, что Сталиным мыслился духовный резерв. Историки, ни один, этот случай не вспоминают. Зато сам Сталин и на том свете не забудет об этом.
В конце XX века правил Внук Малай Миронович Горынин, Герой Советского Союза, внук Внука Беды. Срок его правления подходил к концу, и уже новый внук готовился выставлять свою кандидатуру на выборах. Имя внука было Милан Гурьевич Горынин. Прозвище Милана было Князь.
Князь тогда приставал к деду с очередной идеей. Дед посмеивался и отнекивался. Когда отнекиваться стало бесполезно, дед сказал:
– Я выпишу тебе друга. Он владеет той способностью, что и я. Это Любан, брат твоей невесты Миланки. С ним и твори, если он даст себя увлечь в твои авантюры…
Внук осторожен. Ему следует передать свою способность общаться с духами предков новому Внуку, то есть своему внуку, если он будет избран на этот пост. Этой способностью Внуки пользовались более трёх тысяч лет, не натворив бед. Ныне, по программе первопредка Милана Горыни или самих божественных духов, произошёл допуск к общению с духами первопредка Любана Дубыни в лице его потомка Любана Дубинина. Задача Малая Мироновича Горынина состояла в том, чтобы с помощью Любана осторожно приобщить к необычному свойству своего внука. В другие времена сами Внуки передавали дар по наследству. Малай впервые привлекает третье лицо. Но такова воля богов. Видимо, Боги и духи страхуются. Вдруг не выберут Милана – не отдавать же ТТ простому смертному?…
Это было после возвращения из армии. Князь давно задумал тему докторской диссертации, и весь материал варился у него в голове, не находя выхода. Проблема упиралась в ассистента, равного Внуку. А Внук отбоярился Любаном. И вот Любан вместе с женой теперь в Горынях. Любан не ожидал, что его вовлекут в сомнительное предприятие, и сказал Князю осторожно:
– Тут надо подумать. – И он начал думать. Но сколько не думал, упирался в своего пращура. «Дед!» – обратился Любан к Дубыне. «Чего расшумелся?» – откликнулся пращур, словно гулял где-то рядом. «Горыня тоже с тобой»? «Со мной, а то как же», – ответил Дубыня. «Ну, тогда проще. Вы слышали, что от меня хочет этот герой? Он хочет собрать их всех вместе, чтобы доказать вашу склонность к вспомоществованию людям. Это возможно? Вам по силам представить почти всю историю в одном зале»? «Это можно. Мы помогаем хотящим людям, принимающим нашу помощь. Это наша работа. Помогай Князю. Не осрамимся». После этих слов пращуры стали смеяться. Любану лишь впервые было необычайно, но потом он привык и к говору и к смеху пращуров, они же тоже были людьми… Получив консультацию, Любан дал согласие быть лаборантом-режиссёром астральной сцены по материалам докторской диссертации Князя. Руководителем диссертации вновь, как и на кандидатской работе, согласился быть доктор физико-технических и каких-то других наук Купцов Григорий Иванович. После подготовки «теоретической» части диссертации Милана была проведена репетиция всех реликтов, выставляемых напоказ, которые весьма живо реагировали на готовящееся мероприятие. Кстати, они тоже высказали ряд замечаний по производству своего явления народу. Короче говоря, всё было подготовлено и согласовано во всех инстанциях того и этого света.
МГУ имени Михайлы Васильевича Ломоносова является головным вузом страны. Это и первый университет России. И создан он Великим человеком. И построен он тоже по распоряжению другого Великого человека, имя которого в современной России или не произносится, или его произношение считается дурным тоном. Такова современная придурь господствующих лиц и окологосподствующей элиты, полагающих, что менталитет России изменился, и ныне в авторитетах ходят менты и авторитеты в законе.
МГУ – это самый красивый и самый престижный универ страны, учиться в котором – великая честь для любого молодого или немолодого человека России. Уже по этим критериям МГУ был облюбован многими селянами из Горыней. Они учились на разных факультетах и учились всегда только отлично. Их оставляли учиться в аспирантуре университета, и они её успешно заканчивали оригинальными темами. Прошло какое-то время, и ребята из Горыней стали учиться в своём областном городе, но защищаться всегда летели только в МГУ. Прошло ещё какое-то время, и защищать кандидатские диссертации стали опять-таки в областном центре. Но МГУ не отпускал горыничей. Теперь они стали защищать в МГУ только докторские диссертации, оригинальные по тематике и глубине исследования. Насколько не изменяет нам память, здесь учились и защитились по кандидатскому уровню друзья Евграф Горынин и Григорий Купцов. Но опять прошло немного времени, и здесь защищал уже свою докторскую диссертацию молодой человек из Горыней, реклом Князь. Его тема была столь шокирующей, что о ней было объявлено в студенческой газете МГУ, которая так и называлась – «МГУ». Естественно, на защиту стремилис попасть продвинутые граждане, имеющие возможность проникать повсюду. Что самое необычное для подобных случаев, на защите докторской диссертации Горынина Милана Гурьевича присутствовали Президент России и некоторые его сановники. Интерес вызывала тема диссертации, названная как «Философия астрально-реликтовых явлений в общественных и производственных отношениях людей». Руководил диссертаций, уже сказано, доктор физико-технических наук Купцов Григорий Иванович. Речь шла о реликтах человека, о материализующихся явлениях, отвергаемых наукой. Конкретно речь шла о душах и духах умерших людей, способных к реликтовой материализации. Проблема науки, отрицающей подобные постановки вопросов, кроется в подавляющей массе невидимой материи, достигающей более 95 % вещества вселенной, а также в отсутствии объективной модели происхождения массы вещества. Существенным элементом этой теории является недостающее звено, так называемый бозон Хиггса («божественная» частица, поле которой ответственно за формирование масс элементарных частиц). Физики считают, что если пресловутый бозон обнаружат – это будет прорыв, если не обнаружат – это научная революция. Они с восторгом ставят после этого предложения восклицательный знак. Естественно, наука с сомнением относится к разного рода новейшим понятиям и категориям. Но, сколько известно истории, душа человека и душа представителей живого мира всегда относилась к категории существующей субстанции, вне зависимости от того, что её относили к промыслу низшего бытия и религии. Однако зарегистрировано тысячи проявлений взаимоотношений людей и потусторонних духов ранее живущих предков. Имеются доказательства сформулированной научной проблемы, которые могут быть публично продемонстрированы публичному миру. Во-первых, и без бозона известны случаи образования вещества «с помощью» галактических процессов, свёртывающих и развёрстывающих материю до чёрных и послечёрных «дыр». Во-вторых, духи столь же потусторонни, сколько и поэтусторонни. Духи предков могут принимать наш материальный облик, с той разницей, что наше тело материально видимо, а их тело – виртуальная видимость. В-третьих, наука не признала того факта язычества, согласно которому энергия духа, не регистрируясь в одной молекуле, в их совокупности способна вызывать не только магнитный резонанс, но и необъятной силы кинетическую энергию, свидетельством чего служат шаровые молнии. Язычество не настаивает на образовании вещества с помощью духов. Но оно не отрицает возможности соучастия духов в образовании вещества с помощью того самого бозона. Наша скромная задача, – считал соискатель, – не заключается в демонстрации бозона, но мы хотим показать вспомогательный материал этого процесса, хотя сама по себе такая постановка вопроса кажется невероятной… Но, как говорил академик Академии Наук СССР Бонифатий Михайлович Кедров: «В науке нет примирения, в науке есть борьба за истину. Кто докажет свою правоту, тот завоюет и союзников». Следовательно, никто не исключает борьбу за истину, поэтому борьба продолжается.
Учёная аудитория предчувствовала полный провал «правоты» защитника и абсолютное торжество науки. Сама защита представлялась не менее чем шабашем или спектаклем. Учёный народ, среди которого было много академиков различных академий наук, и естественно, докторов и кандидатов наук. Высшая Аттестационная Комиссия (ВАК) пригласила по такому случаю председателя комитета по лженауке, и он прилетел, не опоздав, из Новосибирска. Это был академик РАН – Эдуард К. Стало быть, он мог стать серьёзным оппонентом кандидату физико-технических наук Горынину М. Г.
Защита была открытой, поэтому в конферец-зал МГУ набилось много студентов различных факультетов университета, хотя их гнали метлой, поскольку конференц-зал не резиновый. Но это отродье относилось к числу проныр, которым ни стены, ни власть не помеха. На этот «спектакль» прилетели родственники и друзья Князя. Их тоже не хотели пускать в зал по причине тесноты помещения. Но они быстро показали, кто в России хозяева, и заняли второй ряд. Если бы не Президент и не его челядь, то сидеть бы горыничам и в первом ряду. Правда, им и во втором ряду не было тесно. Сам Милан Гурьевич, кандидат наук, чувствовал себя уверенно и хладнокровно, хотя, конечно, то было умение показать своё достоинство и самообладание. В такой аудитории любой герой был бы робок и скромен.
После того как формальности были соблюдены, началась защита. Соискатель докторской диссертации обосновал материальность всех процессов и явлений Земли и Вселенной, включая такие их атрибуты, как энергия интеллекта и аномально-астральные проявления реликтов природы. К их числу были отнесёны души живущих людей и духи тех же людей после смерти. Горынин не смотрел в текст работы, он говорил уверенно и свободно. Обычно соискателей подстерегает беда в заключительной части защиты, когда соискателю предлагается иллюстрировать свои постулаты прикладными их свойствами, которые если не пощупать, то хотя бы можно было представить или почувствовать. С этой целью диссертации могут содержать целый раздел применения научной отрасли на производстве. Милан Гурьевич не дожидался этих вопросов. Они были прописаны в самой диссертации как неколебимые аргументы. В сущности, этого момента и ждали. От президента до последнего счастливчика студента, просочившегося в зал.
– Для демонстрации сказанного, – итожил Милан Гурьевич Горынин, – следует привести убедительные примеры. После них не должно оставаться неясностей или сомнений даже у самого председателя комитета по лженауке… Мы решили пригласить реликты живых людей, которые в качестве бессмертного духа функционируют у самых значительных людей России, составляющих её историю и, может быть, её гордость. Во имя предков сначала я приглашу нашего первопращура, которого интересно увидеть всем. Прошу тебя, древний пращур! Окажи честь явиться для опознания рода!
Послышалось конское ржание. Затем в дверь зала прошёл человек, ведущий за недоуздок пегую лошадь. Они уверенно преодолели ступеньки сцены и предстали перед народом с её краю. Внимание зала и стола комиссии были прикованы к пращуру. Это был молодой человек лет сорока. Он был в коротких грубых кожаных сапогах, в узких кожаных штанах, на шее его тесьмой крепилась накидка, прикрывавшая спину. Сверху накидки держался простенький лук в старом налучье и колчан со стрелами. А на груди не было ничего, она была коричневой от загара и поросшей рыжим волосом. Голова пращура была непокрытой. Она заросла густым, молодящим светлым волосом и была аккуратно расчёсана гребнем на две половины. Успели заметить, что и борода была выгоревшей от солнца, то есть была светлой. Обилие волос молодили задорные глаза спелой степи явившегося предка. В руках у него был снаряд, известный народам как кнут или бич.
– Как тебя звать, пращур? – спросил соискатель наук. – И кто твои родичи? – добавил он.
– Дед мой Рус, а бабка мне Руся, атя мне Богумир. Матя мне Слава – Славуня – Славица. Брат мне Сева. А жена по мне Люба – Полюба – Любавица. Меня по деду рекут Рус. А коня рекут Прунь.
– Откуда ты родом? Есть ли у тебя семья, и есть ли дом у твоей семьи?
– Наша родина Ханаан. У меня два сына и две дочери. Сынов рекут Родим и Есем. Дочери – Руся и Рося. Сыновья не женаты. Дочери у мужей. Имеем свой двор и свои выпасы.
– Кто твои боги?
– Мои боги – вседержитель Род, отец солнца – Ра, бог волов – Велес, бог молнии – Перн и ещё.
– Зачем тебе лук и стрелы? – спросил соискатель наук, фактически господин реликта предка.
– Лук? – Рус уставился на вопрсителя. – Лук. Зверей здесь мало. Удача – при встрече фенька или орикса. Лук нужен от человека. Здесь много козлиных стад. Есть бродячие люди. Пастухи и бродяги непрочь украсть моего коня, моих овец, мою дочь. Лук нужен для них… – обстоятельно рассказывал первопращур Рус. Его господин попросил:
– Покажи себя на коне Пруне! – Рус тотчас вспрыгнул на голую спину коня, и конь снова заржал. Вместе с конём заржал конферец-зал.
– Можешь разрешить себя потрогать?
– Га-га! Я мужик, а не баба, и мой конь тоже не лошадь…
– Ха-ха, – поддержал шутку зал.
– Я не так выразился Можно дотронуться до уздечки коня?
– Почто же не можно. Трогай, конь не укусит, – пращур Рус легко соскочил с коня и встал рядом с ним.
– Есть желающие потрогать уздечку коня? Академик К., не желаете ли пощупать уздечку? – спрашивал соискатель.
Академик Эдуард К. промолчал, а из задних рядов выскочили студенты и облепили всадника и коня. Зуд познания торопил их. Боясь не успеть, они бесцеремонно лапали всё, до чего могли дотянуться. Пращур Рус не выдержал фамильярности и слегка ширнул коня кнутовищем. Конь поднял копыта, и наглую рать гносеологии, возможно, от бозонообразующего эффекта превращения антиматерии в материю, сдуло со сцены…
Соискатель Горынин продолжал:
– Ведаешь ли, что от тебя и от твоего деда пошло русское племя?
– И ведаю, и горжусь. Не приходит лишь в ум, почему на Руси не удосужились поставить мне и деду знатного памятника?…
– Прости нас, праотечь, всё некогда!.. Обещаю тебе и сулю, что увидишь ты себе памятник. Не золотой и не серебряный, а похожий на золотой, он бронзовый. Только скажи мне, потомку, зачем тебе памятник? Ты жил тысячи лет без памятника и вдруг захотелось – почему? – Пращур Рус почесал кнутом голову, хитро глянул на господина, требующего от него ответа, и засмеялся коротким смехом. Прервав смех, он щёлкнул кнутом по воздуху – конь и публика вздрогнули. После этого Рус сказал:
– Нету памяти, нету рода. Нету рода, нету Бога Рода. Нету Бога Рода, нету Руси-Родины, которую я несу. Поэтому жили вы без меня тысячи лет и не ведали, с какого года потеряли вы вседержителя Рода, а потом и Русь-Родину. А тебя спаси Бог! Я уже ведаю – ты поставил нам бронзовый памятник в Новых Горынях на Площади Русов, в нашу честь и в наше имя. Там собираются учёные юноши и юные девицы не Руси, а России и вспоминают наш род добрым словом. Как удалось мастеру уподобить мой лик мне самому? Спаси Бог, он меня не видал?… Будет мне, больше нам ничего и не надо. Спаси тебя Бог и нашу новую Родину! – Хорошо сказал пращур Рус. А мог бы попенять безродных «творцов», устанавливающих памятники в городах башмакам, зайцам, крысам и прочим «историческим» вещам и лицам. Но, видимо, знал, на то они и безродные, что не знают чести своей Родины.
– Как уподобил твой лик? Приглядись к мастеру – он вылитый ты. Он уподобил тебя и себя, и всех русых русских… Рус, спаси и тебя, боже Роде! Большое, праотечь, спасибо! Ступай к своему роду. Свободен. – Рус снова взлетел на коня, но необычно верхом, а ноги сбоку коня и так, сидя с одной стороны Пруня, выехал из душного зала на волю своей истории. Конь радостно ржал.
Милан Гурьевич Горынин выждал минуту, пока люди успокаивались от волнения. Журналисты, опомнившись, стали бегать со своими аппаратами. Им предстояло увидеть ещё не то. Соискатель стал говорить:
– Кто-то подумает, что это фокус. Чтобы возникло представление полной причастности нашего мира к тому миру, который зовётся тем светом, произведём более крупную демонстрацию. Внимание. Во имя предков! На помост защиты приглашается реликт Великого князя Светослава Хороброго!
В зал не спеша вошёл в полевой одежде скифа, в золотом трёхдольном шеломе на голове и с таким же трёхдольным шеломом – оголовником меча – знатный князь Руси. Трёхдольный – значит, триглавый. Триглав – разум и жизнь Руси. Светослав не стал садиться, остался стоять на месте, где встал.
– Во имя предков! Далее зовём Великого царя Ивана Четвёртого Грозного! – Реликт великого царя важно занял место на сцене, сев на широкую скамью, предназначенную для гостей… По залу прошёл ропот удивления и мистики. Спешили разглядеть его одеяния, сравнивая их с убранством актёров, игравших Ивана Васильевича…
– Просим Великого учёного России, основателя Московского университета, любимца русского народа Ломоносова! – В зал бойко вошёл Михайло Васильевич Ломоносов в парике и в камзоле.
– Просим Великого императора России Петра Алексеевича Первого!
Зал вздрогнул и встал, приветствуя нового «рудимента» аплодисментами.
– Приглашаем Великую царицу России Екатерину Вторую! – объявлял Милан Гурьевич Горынин, и «новое» историческое лицо заняло своё место рядом со своими великими предшественниками. – Зал уже разрывался овацией.
– Вызываем Великого царя-освободителя Александра Второго! – вызывал соискатель. Далее по требованию соискателя явились из небытия полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, царь Николай Второй, Ленин и Сталин.
Зал ревел от восторга. Но каким-то образом рядом с президентом Ельциным оказался бывший президент СССР Горбачёв? Оба они, видимо так, были званы для комедийного зрелища. Иначе как объяснить, чтобы столь сановитые лица вялотекущей современной истории оказались в ничтожной аудитории пусть и головного вуза страны – МГУ?
Что началось дальше, возможно показать лишь в деталях, поскольку обалдевшая публика, включая журналистов и операторов ТВ, была не способна что-либо предпринимать, кроме того, как хлопать глазами. И это будет понятно, стоит лишь представить на этом «чудилище» самого себя. Но события следовали по программе соискателя диссертации. Ему ассистировал опытный режиссёр, сидевший в зале… Соискатель задал вновь явившимся персонажам истории вопрос:
– Каждый из глубоко– и высокоуважаемых исторических лиц может выразить своё отношение ко всем присутствующим персонам и к истории вообще. Пожалуйста, начнём с вас, Княже Светослав Хоробрый, незабвенный Князь Руси!.
Князь с улыбкой пошёл по ряду, останавливаясь возле каждого на мгновение и прикладывая полусогнутую кисть руки к сверкающему шелому – знак почтения. Но вот он дошёл до генералиссимуса Сталина, также махнул рукой к голове и, подумав, сказал слово:
– Царь царей! Я тебе присягаю. Я твой отеч веками, ты мой отеч делами. Пагуба забывающим отчее имя. Твоё тебе – и право, и слава. – и преклонил колено. Встав, ушёл стоять на своё место.
– Во имя предков слово Вашему величеству, Иван Васильевич! – Царь Грозный, подобрав полы царских одежд, подошёл к каждому реликту и поклонился ему в пояс. Это, включая Ленина и Сталина. А он и того больше. Перед Сталиным, как и Князь Светослав, преклонил колено. И, не говоря ни слова, сел недалече от Князя Светослава.
Затем соискатель докторской степени представил поочерёдную возможность всем до единого из явившихся. И каждый проделал то же, что и Князь Светослав и царь Иван Грозный, то есть молча поклонился своим предшественникам и последователям, и преклонил колено перед Иосифом Сталиным. Было как-то неловко, если не сказать, что было прискорбно видеть, как многочтимая царица, подобрав купол юбок – но они всё равно прикрыли часть сцены и сапоги Генералиссимуса – припала перед ним на колено тоже и кокетливо подала тому руку. А варвар галантно поднялся и поднял царицу на ноги. Наибольший ажиотаж ожидался от поведения Ленина и Сталина, которым кланялись могущественные авторитеты истории. Ленин энергично выскочил вперёд, сунул руку в жилетку и сделал один общий глубокий поклон. Примерно так поступил и Сталин. Но «отец народов» удивил и здесь. Он вышел со своей популярной трубкой, которая дымилась. Он не спеша затушил горение большим пальцем, постучал о ладонь, словно выбивая пепел, и затем тоже сделал общий поклон. Сталин не успел отойти на место, как Милан Гурьевич обратился к членам комиссии:
– У членов государственной комиссии могут возникнуть сомнение в том, что демонстрирующиеся феномены являются исключительно голографическим иллюзионом. Чтобы развеять иллюзии самих членов комиссии, во имя предков предоставим слово Иосифу Виссарионовичу Сталину! – сказал Милан Гурьевич Горынин. – Уважаемый товарищ Генералиссимус! Обобщите, пожалуйста, суть политики высших чинов российской истории.
Вождь народов снова был нетороплив. В руках у него снова видна знакомая трубка. В глубочайшей тишине зала он спустился со сцены и подошёл к обоим президентам современной России. Он задумчиво рассматривал их обоих. Те сжались в комочки, как кролики перед удавом. Они лишь не верещали. Очень хотелось бы знать, какой именно страх, кроме чисто животного, испытывали данные президенты.
– Ви кито такие? – спросил Иосиф Виссарионович Кролик кроликом, но субординация у них в крови, невзирая, что перед удавом. Оба вскочили с кресел.
– Товарищ Сталин! Я президент Советского Союза! – доложил Горбачёв. Плешь на его голове стала сизой от чрезвычайного напряжения его воли. За ним тяжело раскрывал рот растерянный Ельцин. Глаз его отвердел и не мигал. Но это мало о чем-нибудь говорило.
– Я президент РээФ, то бишь России, товарищ Сталин, – еле выговорил он.
– Какие ви пиризиденты! Ви не пиризиденты народов Советского Союза и Великой России – ви ризиденты Америки и Британии, а следовательно, ви преступники своих народов. Кроме того, ви презренные херосраты. Ви – презренные из презренных. Не Геростраты, а херосраты. Ви жидко обкакались перед историй. Все мы, – он обвёл трубкой царей, науку и полководцев, – в неблагоприятных исторических условиях, не щадя живота, ковали могущество нашей Родины. Ви же, находясь в благоприятных, процветающих исторических условиях, не только не возвысили нашу русскую Родину, ви её разорили, ви её продали и ви её пропили по частям и кусками. Ми ждём вас обоих на праведный суд. Хотя суд над вами уже состоялся. Мы подумаем, как наказать вас за это. Ваши часы на Земле завершаются. Тамбовский волк вам товарищ, а не товарищ Сталин, – и погрозил им обоим прокуренным пальцем, а может быть трубкой; теперь об этой мелочи никто не упомнит. Тут он хотел подняться на сцену, но вдруг во втором ряду увидел знакомое лицо.
– Ва-а! Какой человек! Горыня, ты не забыл о том случае? – спрашивал Сталин у Внука. Внук встал.
– Об этом не забывают. От всех Горыней спасибо, товарищ Сталин, – отвечал Внук. Никто не знал, о чём идёт речь. К тому же, это был не тот Внук, но похожий на Внука Беду. Сталин ошибся, но это лишь частность. Он продолжал:
– Правильно сказано. Об этом забыть нельзя. Нашу победу ковали и литые из золота русские боги. Мы знаем, что твои боги не любят сдаваться… И вам, и им спасибо! – Вот тут, в главном, он не ошибся. Лишь после этого Сталин взобрался на сцену и сел на своё почётное историческое место, не оспоренное на том свете. Видимо, там, на том свете, он избран царём над царями, коли его назвал царём царей сам Светослав Хоробрый, коли перед ним сгибали колено Князья и цари. И Иван Грозный, и Пётр Первый, и Михайло Ломоносов, и Екатерина Вторая, и Александр Суворов, и Михаил Кутузов, и Александр Второй, и, наконец, убиенный большевиками царь Николай Второй, и вождь революционного пролетариата Владимир Ленин. Вот они где все, союзники науки истории. После длительной борьбы они доказали свою правоту и примирились с единственно возможной истиной великого служения Руси и России. Вот когда понимается строка поэта о том, что большое видится на расстоянии. Мы привыкли отмеривать расстояния от настоящего в прошлое или в будущее верстами пятилеток или веков. Оказывается, есть расстояния из прошлого к нам, в настоящее, и они самые вероятные, ибо сводят все пятилетки веков в одну точку нашей истории. Расстояния туда и обратно должны быть одинаковыми. Тут большое и видится. Кто присутствовал, так показалось, почувствовали озарение от величия силы русской истории. Дальнейшие действия подтвердили догадку. Именно показалось… Один из журналистов, кажется, Хинштейн, специализирующийся на вождях, рискнул вопросом. Такова эта любознательная порода.
– Генералиссимус! А в газетах писали, что вы на том свете возите воду?! – и, нагнув голову, видимо, испугался своей дерзости, ждал ответа. Сталин ответил сидя. Ответ показал, что не бояться не следовало.
– Ми знаем, кито это писал. Ми ждём его к себе, чтобы наши гости воочию видели, кито на ком возит воду на том свете. И вас увидим… – После ответа Генералиссимуса пригнули головы и те учёные обыватели, кто не задавал и не хотел задавать вопросов. Только председатель комитета по лженауке Эдуард К. сидел прямо, не спуская расширенных глаз с необыкновенных, антинаучных явлений… Тут бы в пору расслабить председателя комитета по лженауке анекдотом о Сталине. Якобы Жуков вышел от Сталина хмурым. В досаде он выразился: «Хрен усатый»! Подслушавший Берия тут же настучал вождю. Жукова вернули. «Товарищ Жуков! Кого ви имели в виду, произнося слова: „Хрен усатый“? Жуков нашёлся: „Гитлера, конечно“. Вождь народов: „А кого имели в виду, ви, товарищ Берия, когда произносили слова „Хрен усатый“?…
И ещё бы впору узнать, за что благодарил Сталина Внук Малай? Золото богов непосильно даже Сталину. Даже он не отнял бы. Тогда за что рассыпался Внук? Разве что за мудрость, проявленную вождём СССР. Другой бы упёрся рогом и всё, как например тот же Ельцин. Несколько раз вызывал Внука Малая в Кремль, но боясь встречи с ним, уходил в запой. Сталин же принял мудрое решение, невзирая на то, что решение от него не зависит. Тогда можно понять и Внука…
Милан Гурьевич обратился к членам госкомиссии:
– Уважаемые члены комиссии, вы можете как подойти и пощупать коня… простите… каждого из исторических гениев, так и задать каждому из них свои вопросы. Пожалуйста! – Члены комиссии подойти к историческим гениям не рискнули. Но задавать вопросы после первого же ответа Сталина? Однако времена изменились. Не бояться же каких-то реликтовых духов. Следовало ожидать, что учёный коллектив, рассматривающий докторскую диссертацию, сразу атакует вопросами гения отечественной науки – Михайла Васильевича Ломоносова. Или, по крайней мере, поговорит с любым из российских императоров. Хоть с Петром Великим, хоть с Александром-освободителем. Или, о боже, о чем это мы, – да, да, могли бы подойти и потрогать, хотя бы потрогать материализованного вождя международного пролетариата или того же „отца народов“. В зале не было ни одного военного человека. Нельзя без них судить, подошли бы они хотя бы к одному Генералиссимусу из двух, присутствующих одновременно. Гражданская публика, включая студентов, не подошла. Произошла некая странность, понятная, может быть, ментальности учёного мира конца XX века. Они не задали ни одного вопроса основателю Московского университета, в конферец-зале которого происходила защита. Хотя бы об утраченных трудах Ломоносова задали вопрос. Но, увы! Они с вожделением накинулись на последнего императора России. Вопросы ему, судя по поднятым рукам и повороту голов в сторону императора, захотели задать все члены комиссии. Но задал один председатель комиссии:
– Ваше царское величество! Многоуважаемый, Николай Александрович! Вас расстреляли большевики. А теперь Вы сидите рядом с ними и даже кланяетесь историческим монстрам Ленину и Сталину. Как прикажете понимать эту метаморфозу? – Председатель с мопсовской важностью сел. А царь встал с места. Его царский наряд был новым и чистым. На его плечах лучились витые погоны полковника российского государства. Он уверенно подошёл к столу комиссии, оперся правой ладонью об угол стола и сказал нижеследующее:
– Дамы и господа! Отвечу на ваши вопросы. На мою бесславную долю выпали две войны и три революции. Если с революцией пятого года я справился и разгромил её штабы и опорные гнёзда, то проигрыш войны пятого года с Японией имел драматические последствия для неуспеха России в мировой войне, чем и воспользовались революционные силы двух последовательных революций семнадцатого года. При определённых обстоятельствах, именно относящихся к периоду нарастания большевистской революции, когда по моему приказу департамент полиции повсюду искал господина Ульянова, я бы не колебался отдать и приказ о расстреле этого опасного человека для моего правящего режима. Эти, далеко не пустые слова, подтверждает казнь его брата Александра, являющегося по существу младенцем по сравнению с революционным гигантом Владимиром. Так бы я поступил и с господином Джугашвили, пребывавшем в те времена в звании профессионального революционера, весьма опасного для престола. Но он пребывал в это время в ссылке… И так бы я поступил с десятками и сотнями, а может быть, тысячами преступников, посягнувших на трон. Но исторический факт обратился к их пользе. История же судит не по замыслам прошлого, а по деяниям настоящего и будущего. Как председатель правительства, Ульянов-Ленин, так и генсек Джугашвили-Сталин, свершили такие деяния, о которых никто из нас, царей не мечтал, не мыслил и не ставил в программы. Как самодержец Всея Руси, я, пользуясь благоприятным публичным случаем, объявляю обоим героям истории свою императорскую благодарность за вознесение России на олимпийские высоты истории! По сравнению с этими… – царь указал дланью в сторону Ельцина и Горбачева, – с этими, которые не способны даже реабилитировать мою семью, Ленин и Сталин как горы против подтачивающих их мышей… Впрочем, пора бы и кончить мусолить данный вопрос. Ваши учёные звания вам позволяют этому следовать. Михайло Васильевич, правильно я им ответил? – царь интригующе глянул в сторону Ломоносова и пошёл на своё место в истории… Ломоносов, не ожидавший к себе обращения, вскочил, раскраснелся вдруг маком, как молоденькая девица, но бойко ответил:
– Государь! Почту похвалить Вашу мудрую самокритичную отповедь сим российским учёным, кои не помнят величия Родины, а собирают клеветы, как против неё, так и против нас, служивших ей под русскими стягами. Благодарю-с, Ваше императорское Величество! – и скромно сел на своё место.
Кто-то в рядах шумно вздохнул и громким шёпотом произнёс, не заботясь о слышимости своих слов: „А им, царям, что! Им главное величие России. А какой ценой достигается это величие, их это мало интересует. Но Михайло Васильевич! Совесть России! Он поддержал царей, хотя при жизни не очень-то ладил с ними“.
Казалось, что ничего больше не произойдёт. Однако произошло. Всегда находятся люди, способные выжать из камня слезу, или отыскать горелое или гнилое в пречистом храме. Ещё один журналист неизвестного, скорее всего, нероссийского происхождения, выскочил с вопросом к Николаю Второму:
– Ваше величество, не могли бы вы назвать тех, кто расстреливал вашу семью и вас?
Царь нахмурился. Ему неприятен был этот вопрос. Но он ответил:
– Мою семью убили те же, кто причастен к убиению Христа. Таково их ремесло после торговли. Их имена вам известны. И, пожалуйста, не ворошите больное прошлое…
Сконфуженная комиссия не задала больше никому ни единого вопроса. И публика явно была пристыжена. И председатель комитета по лженауке академик Эдуард К. тоже не задал вопроса. Тогда Милан Гурьевич Горынин сказал тёплое слово всем историческим персонажам:
– Большое спасибо Вам всем, Ваши императорские величия, за то, что Вы согласились присутствовать на защите моей диссертации. Мы чтим славу предков, и чтить будем, пока жива слава России. Будьте уверены. Прощайте. Вы свободны. – И реликты исчезли. Минуту стояла плотная тишина. Затем кто-то кашлянул, а кто-то хлопнул в ладоши. Раздались оглушительные аплодисменты. Горбачёв и Ельцин, словно во сне, спотыкаясь друг о друга, вышли из зала. Они явно ничего подобного не ожидали. Они хотели натешиться шоу, а получили по шеям. Через минуту в Ельцине ощерилась рысь самодержца:
– Этого новоиспечённого доктора наук завтра ко мне! – слуги взяли под козырёк, не смея спросить, когда и куда притащить новоиспечённого доктора, живого к тому же, или любого…
Горбачёв М. С., бывший президент СССР: «…ошибка – что я не отправил Ельцина навсегда в какую-нибудь страну заготавливать бананы после известных процессов, когда требовал Пленум: „Исключить /Ельцина/ из членов ЦК“.» В свою очередь, ошибкой ЦК было избрание голомозого Горбачёва Генеральным секретарём ЦК КПСС. Об этом много написано. Но кого бы ЦК выбрал? Из всех выборышей оставался один оборыш. Правда, бывают оборыши лучше выборышей, но редко. Не повезло.
Вне зависимости от последствий свидания с президентом, автор диссертации Милан Гурьевич Горынин и ассистент диссертанта Любан Родимович Дубинин были удовлетворены. Устроенная ими грандиозная оздоровительная мистификация, по их мнению, удалась на славу Руси и России. Само же свидание с президентом, хотя в нём были заинтересованы и горыничи (как же – увидеть президента и пообщаться с ним за руку!), не состоялось. Президент ушёл, как всегда непредсказуемо, в свой очередной запой.
Политика – это мистика…
Силай и его жёны
Рассказ
Майор Русов брал билет в театральной кассе. Невероятно, но очереди не было. Вообще никого не было. Правда, когда он вынимал деньги, к кассе подошла молоденькая женщина. Она встала за ним. Одного взгляда было достаточно, чтобы с этой молодкой пойти под венец на краю или за краем света. Но майор был тёртый волк, он не мог ходить далеко, во всяком случае, дальше своей территории, огороженной военным училищем, где он был преподавателем военной науки.
– На вас взять? – его вежливая улыбка располагала к себе.
– Ну, я сама… толпы нет… – не менее вежливо дали понять, что не возражают.
– Два билета в партер, пожалуйста! – попросил он кассира. Ему подали билеты.
– Держите оба. Я имею привычку забывать билеты, с меня будет довольно прийти вовремя… Меня зовут Силай, – передал он билеты девушке.
– Силай? Никогда не слышала такого имени.
– Все удивляются. Это старое русское имя. У меня и фамилия Русов. Не дождусь, когда у меня явятся с десяток русых сильняшек, чтобы услышать их отчество – Силич. Или Силыч? Кстати, я не расслышал вашего имени… – Девушка засмеялась и мило представилась:
– Сеня. Ксения Арсеньевна Сенина.
– Красивое сочетание. Ксения Арсеньевна Сенина. Подобрано со вкусом. Ксения, кажется, греческое имя в значении гостьи, чужестранки. А фамилия русская. Кто давал имя?
– Папа Арсений. Я родилась в Группе Войск в Германии, но я, очевидно, русская. Зато выучила немецкий. Папа военный, как вы. – Она разглядывала Силая. У него была мощная высокая шея, это бросалось в глаза сразу. Шею хотелось потрогать или поцеловать… Он был выше её на целую пядь и это тоже приятно, женщинам нравится, что повыше, покрупнее, посильнее, повкуснее, послаще. Он тоже разглядывал её синие глаза своими зелёными глазами.
– Высоко выслужились?
– Папа – полковник запаса, я – переводчица с немецкого языка, учительница. А вы – майор, по возрасту у вас тот десяток давно уже должен бегать…
– Может, и бегают… У меня были женщины… Но жениться не привелось.
– Секрет?
– Вы мне встретились только сегодня!..
Они засмеялись, выходя из кассового закутка. Он взял её под руку.
Читать бесплатно другие книги:
