Вольные повести и рассказы Тупикин Юрий
– Конкретно, мне бы эту… или троих… Спинки у всех одинаковые… А ты, финн-мордвин, что бы сказал? – ответил второй вуайер.
– Финн бы сказал, что без ёштыра-моштыра он хочет жениться на старшей. У этой линия, кажется, глубже…
– Тихо, тихо. Молод ещё, на старшей. На старшей буду жениться я, а ты не дорос и до младшей. Линию захотел…
– Не дорос? Ну, получай!.. – И он начал мутузить товарища кулачищами, вроде в шутку, а больно. Слава заржал – и-га-га – вывернулся наверх, собираясь наказать агрессора, но тут оба свалились с остатков кормовика, и поднебесную осчастливило громогласное общее ржание: – И-га-га!..
Они тоже побежали к колодцу и показали небу, чему научились в общаге от своего «старшего брата». Это были бы замечательные смотрины, выглядывай девушки из-за забора, – парни соответствовали всем степеням годности и пригожести. Но у девушек этих мыслей не было, они занимались завтраком. Наплясавшись до поту, ребята обступили колодец, и бадья заметалась вниз-вверх. Они достали по два ведра и с наслаждением окатились студёной водой. Воля! Село! Природа! Любуйся радугой, да девку не прозевай…
– И-га-га…
Дед Любан, идеолог рода, учитель и наставник всех внуков и внучек. Любимое дело деда опекать молодых. Шёпотом сказывают, был у деда по молодости неудачный роман, не дали парню жениться на любимой девке, так он старается молодым угодить, будучи дедом. Дед Любан в нашем роду грандиозная фигура, которую в одно окно не увидишь. Деда Любана Бог видит. Это не шолоховский дед Щукарь, не сторож с берданкой из кинофильмов и не простовато-тароватый мужичок – евдокимовский пустомеля. У деда Любана речь проста до поры до времени, да сам он не прост. Говорил он так, как слышится слово, то есть так, как современные реформаторы, «переплюнувшие Даля и Пушкина», хотели бы реформировать русский язык. Но, когда надо, дед мог повернуть свой язык, всем реформаторам в изумление, и перейти на культурный литературный язык. Кстати, в глухом селе Покровке обращается в обиходе весь словарный фонд русского языка, собранный Далем. Каких только слов не услышишь в Покровке. Уж казалось бы, «анадысь» (намедни), «чика в чику» (точняк) принадлежат только покровским. Ан, нет, они прописаны Далем. И всё-таки есть и свои. Например, немых женщин только в Покровке (иногда и в других сёлах района) называют немушками. Например, косу правят смолянками. Есть и другие «свои» слова. Не мало и то, что в Покровке хранится один из подлинных текстов Языцей.
Но надо сказать и то, что мужчины нашего рода жили не на луне, а в селе России, где речь и слово пропитаны матерным слогом. Не «выражаться» в нашей среде, – это изображать из себя белого ворона. Поскольку родимый наш «слог» имеет зачин в основном на три буквы – «е», «п» и «х», то наши мужчины пытались пристроить к этим буквам нейтральные экспрессивы, главным образом, типа междометий «ё-ма-са!», «ё-ма-ё!», «ёкарный пуп!» и, конечно, другие… На шедевр, конечно, не тянут, но эти эвфеминистические (смягчающие) чудные словечки всё-таки цензурнее мата и произносимы даже в женском присутствии…
Однако с дедом торопиться не будем, Бог даст, увидим деда во всех окнах с раскрытыми створками. Тут важно понять, каковы деды, таковы и внуки. Важно увидеть деда Любана, потому что, увидев его, можно увидеть и внуков. Об одной важной особенности деда сказать надо вовремя. Эта особенность – взор. Медленный, добрый и умный, дедовский. Дед, начав говорить, то есть после первого слова, делает паузу, чтобы перестали галдеть и начали слушать его. Этой паузой он, стало быть, мастерски пользовался. Неторопко обведёт собеседника (собеседников) взором и словно бы поиграет тем самым добром, которое в глазах его просится в душу тех собеседников. Тогда улыбчивым ртом скажет слово. А в слово вложит тот ум, которым тоже хочет помочь человеку с глазу на глаз. Будь дед актёром, лучше него никто бы не смог сыграть роль лишь одними глазами. Его бы тогда обязательно взяли в бразильское кино, играющее исключительно одними глазами. У нас переняли и нас тем сглазили; у нас в период «реформ» совершенно разучились играть роли глазами, играют одними повышенными тонами… Мы полагали, что дед перенял взор от своего отца, нашего прадеда Ждана. Больше не от кого. В свою очередь, наш отец копировал взор своего отца, нашего деда Любана. Кто умеет разглядывать, примечал, что с возрастом у людей левый глаз, сердечный глаз, сохраняет свою живость и даже веселие до конца жизни, в то время, как правый глаз, удалённый от сердца, принимает стоячее выражение, ещё не состарившись, и уже до конца. У наших дедов – это их отличие – оба глаза были живые, весёлые, вечно юные, даже у старца Ждана, которому шёл 107-й год. В свою очередь, мы, дети и внуки, стремились перенять взор от деда и от отца. И, таким образом, получалось, что взор, как таковой, был нашей общей печатью рода. Чтобы найти общее в дедовском взоре, я осмелюсь сказать, что это некий жреческий взор, взор жреца, взор волхва. Возможно, я преувеличиваю, но преувеличивать мне тоже не запретишь… Тем более, даже без преувеличения дед многих молодых заткнёт за пояс. Во-первых, силой, во-вторых, обыграет в шахматы, в-третьих, не многие нынешние играют на балалайке, стало быть, и тут. Дед полностью отвечал пространному требованию Языцей об играх. «Учи детей веселию и потехам, затеям, играть песни и плясы с молоденьких ноготков. Солнце тоже играет. Квас и тот норовит. Игра – другая натура, не играючи, забудешь свой нрав. Игровые стойки в труде и в бездолье. Оне движут душу, тело и ум. В труде не плох, на игрищах скоморох. В игре учи узнавать людей, в пути и в беде пригодится. Мерное озорство – пользе помощник. Учи играть, не заигрываясь, всели робость играть на мзду, на случай, на счастье – тут не удаль, не ум, не прибыль; тут сором и погибель». Такие дела. В обязанности деда-язычника входила задача выведывать душу. Дед в роду отвечал за зятьёв, это его наипервейшая задача. Найти своим внучкам мужей, а потом сохранить мужей за своими внучками… Дед Любан с виду не дед, а медведь. Быка, как медведь, он задрать, возможно, уже не мог, но насколько известно нам, дед не лишен боевого смятения – успешно любавился со своею бабкой Любавой – не часто, но и не редко…
Как только ребята явились в гости, он получил возможность убедиться в том, с кем водится внук. Сведения, полученные им понаслышке, кажется, совпадали с увиденным. Но ему этого было мало. Дед отирался возле ребят. Сам ничего не делал, но всюду совал свой нос и вынюхивал. Сначала он сыграл с ребятами в шахматы. Дед не любил проигрывать, но, не проиграв, он не выиграл у ребят ни одной партии, – те тоже были игроки ещё те. Обычно он подзадоривает, подначивает, провоцирует и с неописуемым интересом наблюдает за результатами. Ныне дед лазил вслед за ребятами по этажам и подвалу дома. Не советовал, не рекомендовал, не поучал, а вроде бы сам учился: а это что, а это как, а это зачем?… По характеру ответов он изучал характеры парней. Видимо, дед пришёл к положительным выводам. Мне бы хотелось сравнить деда с опытным шахматистом, ведущим сеанс одновременной игры. Но на беду дед, налетев на молодой интеллект и не выиграв в шахматы, лишил меня наглядного сравнения, а жаль. Потому что по жизни он любил делать продуманные ходы, представляющие собой некий сеанс игры опытного шахматиста с достойными, но неопытными игроками.
– Я вот смекаю… Чёй-то, молодцы, вялые? Нешта абижены? Родимушка, ты какого молока им дала, вечорошного? Не окисло ли за ночь?… – И взор, взор печатный по лицам друзей…
– Не гневи, атя, – утрешник, разве что не парной.
– Тогда не пойму смуры… – глаза деда лучились игрой, приглашая к игре партнёров.
Девчонки знают деда, порскают: начался подход… Они-то как раз за столом самые главные лица, не просто работницы.
– Спасибо, дедушка! Не обижены. Кормите-поите, как на убой… Спали хорошо после улицы. Зарядку после девушек тоже сделали… – благодарно и деликатно объяснил Слава. Теперь и Миша не отстанет. Они и сами искали повод для разговора.
При упоминании зарядки девчонки порскнули с тоненьким визгом – подглядывали…
– У нас тут проблема, мы её осмысливаем, – вступил Миша. – Слава-то наш, из Чебоксар, ну, надумал жениться… а как подступиться, не знает… Попросил меня, а я тоже не знаю… Вот и сидим, переглядываемся… – Мишу понесло, пошутить он любил почище деда. Ему очень по нраву дедовский взор, он бы с ним в переглядки так и играл. Дед подмечал, кто как играет, и кто не играет, а хмурится, или работает словом, как хреновый солдат по наряду вне очереди, то есть ни лыка, ни бзыка. Слово сказать – тоже наука. Слава сунул другу кулаком в бок – провокатор! – но оба не удержались – И-га-га… Девчонки вторили им: – хи-хи-хи…
– Вон оно што! Эта интересна… – загорелся дед взором и словом. – И к кому, если не секрет, он хочет подъехать? – Деду вообще такие беседы слаще мёда, а тут, похоже, сами ребята сделали первый ход.
– Да тут любому понятно… Женись, говорит он мне, на той, которая лучше других подсчитывает зарплату, а я, говорит, женюсь на той, которая меня лечить будет… обе, говорит, красавицы…
– Га-га-га… – затряслась изба.
– Хи-хи-хи… – это девчонки, но, кажется, и пращуры растянули губы в улыбочке. У женского пола тоже глаза… Исстари говорится, что смелые глаза мужчинам краса, а женщинам то – порок. Насчёт мужских глаз спорить не о чем, а вот о женских – есть возражения. Времена что ли меняются. У наших вот что заметно. Мать, тётки, бабки смотрят прямо, открыто, не смущаясь нескромностей, либо порицая их открытыми взорами. Точно так же ведут себя Миланка и юненькие племянницы. Девушки-сёстры, невесты, то есть Лепана и Красава, другие сельские девушки, а то и все девушки и все молодые женщины взгляд стерегут, не задерживая на мужчинах. Уже осознали, что взгляд чреват осложнением на почве внезапного возгорания чувств «ихнего брата». («О этот женский взгляд из-под ресниц, Поэтами воспетый не однажды – Оружие крестьянок и цариц, Рождающее взрыв любовной жажды!» – Ещё один вклад в «глаза» поэтессы Екатерины Булгаковой). Значит, о сёстрах. Изредка взглянут, и то лишь вполсилы, и прячутся за ресницами, либо склоняют глаза на высокую грудь, рассматривая на ней им известные тайны. И выходит, что если уж глянет, то, не иначе, «рублём подарит», или доллар отнимет, или же «жаждой любовной взорвёт»… Глаза у сестёр, без исключения, цвета озёрной воды в полнолуние. То есть омут. А в омуте что?… Так-то, «наш брат», примечайте.
– Господи! Вот оборот, не ожидали… А што вам сказали невесты? – двинул дедушка «пешку», переходя взглядом с лица на лицо, вопрошая ответить его взгляду.
– Мы их ещё не спрашивали… – Миша разыгрывал роль простачка, продавая себя и товарища на корню некошеными. Но снова хохот. Слава покраснел от хохота и от смущения. Но на Мишкин трёп он ещё не ответил, успеется. Спрашивал дед:
– Я вот кумекаю… Лепушка, Красавушка, што бы вы сказали, коль бы к вам обратились? – прищурился он. Теперь уже с этих глаз не спускал и успевал следить за остальными; ну, дед!
– Я бы послала ребят к бычку, а ты как? – сказала Лепана и прыснула, толкнув Красаву, и глазки потупив о грудь. А чёртик-то выскочил. Чего захотела.
– И я тоже… – сказала Красава и тоже прыснула и тоже глазки в реснички. А чёртик выскочил и у этой. О чём размечталась. Ребята не заржали, ибо не поняли. Миланка им пояснила:
– Знаете, как к бычку? Бычка поднимаешь, можешь свататься, нет – кушай кашку… – и залилась чистым серебряным смехом, не пряча те самые водноозёрные, полуночные; ещё не осознала…
– Тихо. Какого бычка? – встревожился Слава. Это были его первые слова за завтраком.
– Вечор пригонят, глянете, если не примечали… Ему в ноябре годок стукнет, тогда можно пробовать… – моргая глазами, или, играя ими, разъяснил дед Любан.
– Вот тебе и оборот, Слава, а ты, ёштр-моштр, как моряк, хотел полный вперед! – пошутил Миша, но в этой шутке была тоска обречённого. Он, было, слабо заржал, но невпопад, его не поддержали.
– Выходит, кто не поднимет, конкретно тот не жених? – серьёзно озаботился Слава.
– А какой жених? Жених должен быть в силе. Силы нет – роду нет, – подтвердил дед, взором зырк-зырк по претендентам, а потом опуская его на секунду на руки.
– Интересно! Выходит, надо быть специалистом по бычкам, а другие способности не учитываются? – разговорился Слава.
– Эта уже, как иё, дискусия… – выворачивал дед язык по-покровски, он пользовался этим нюансом по обстоятельствам. – Вон, наш Люб! У него этих способностей не поменьше ваших, но годовалого бычка он таскает… А таскает бычка – приласкает и тёлочку… – двигал дед вперед пешки слов, не забывая обыгрывать их глазами.
– Так можно и замуж не выйти, – озадаченно сказал Миша. Шутки шутками, но бычок уже стоял у него перед глазами, не одному же Славе стлали условие. А знал бы Миша подноготную рода, мог бы и попрекнуть деда, мол, что-то долго, деда, ты женихов ищешь. Действительно, если возраст Миланки и двоюродной внучки, Красавы (за которую голова болела у его брата, то есть у деда Красавы), терпел, то у Лепаны подходил кризис, вот-вот исполнится девушке двадцать два.
– Я думаю, почему и сидят девки, ждут… – сокрушился дед. Но с оптимизмом продолжил. – Но не могёт быть, штыб не дождались. Сами видите: каков цвет, такова будет и ягода… – пустил он «слона». А ребята поникли. Жевали, допивали молоко молчком. Не успели сказать «спасибо», Лепана и Миланка схватили посуду и понесли её мыть. Красава сказала: «До вечера», – и убежала домой.
Ребята целый день ржали на работе. Деда не было. Сделав свои первые ходы, он занимался своим делом. У них же бычок не выходил из головы. Не стесняясь присутствия помощницы, они подначивали друг друга пресловутым бычком и смеялись. За обедом их обслуживала тоже одна Миланка, и опять у них тема бычка в плоских шутках – ешь, ешь, наедай шею, как у быка; ешь больше, поднимешь больше; сам не поднимешь, зови Миланку…
– Э! Мысль! Миланка, миленькая! А если кишка тонка, нельзя ли подсобить жениху невесте?… – догадался Михаил, а заржали оба, более всего над нелепостью этой догадки.
– А вот и додумались! – обрадовала их Миланка. – Обычаем разрешается поднимать бычка жениху вместе с невестой, если невеста дорожит женихом…
– Ну, это пусть Михаил уговаривает – я и сам справлюсь! – похрабрился Вячеслав. И опять – И-га-га.
Пригнали стадо – ребята первым делом к быку. Никто им не препятствовал. Девчонки доили коров, мать хлопотала с ними, процеживая молоко. Ну, вот и бычок. Это был плод планового племенного развода. За отца-быка заплатили кушем. Перед ребятами красовался 8-месячный подрост по кличке Кряж. Здоровенная скотина буланой масти. Не специалисту видно, что он далеко опережал своих сверстников и мог сойти за годовалого. Мать стала журить девок, они небрежничали. А как иначе, если их разымали смех и любопытство. С замиранием сердца они следили, поднимут ли хотя бы этого? Кряж был любимец, а потому ласковый бык. Но подход тоже любил. Надо сказать, что ребята, конечно, его обласкали: Кряж, Кряж, Кряжик, отца твоего на поминки!.. Стали пробовать. У Михаила, как он и догадывался, кишка была тоньше гонора. Как подлез, так и вылез. Хорошо, что Красава не видела… Надо ещё заметить, пока не забылось, что у быков короткие ноги, подлазить под них – горе горькое, да и то сказать, много ли мы лазим под бычье брюхо? Короче, тогда взялся Слава. Сделал сильные вдох-выдохи. Ху-ху! – это выдохи. Набрал последний раз, часть выдохнул и полез под живот. Обхватил левой рукой правую заднюю ногу, а правой рукой переднюю левую ногу и – тихо, тихо – стал выпрямляться. Это – зрелище! Выпрямляясь, Слава искал горбом место опоры и собирался с силой. И вот последнее – Ху! И бычок оторвал копыта от родной земелюшки. Слава, с налитыми кровью чувашскими глазками, уже прыгал в восторге, словно забил шайбу в ворота канадской команде или установил мировой рекорд на штанге. Вот вам и кашка! Пусть Мишка ест кашку, а у него не отвертятся!..
Нас позвали обедать. Звал дед. Видимо, дед Любан что-то решил, а что без режиссуры деда не обходится ни одно важное дело – это несомненно, свой кувшин интеллекта дед любил распивать при содружестве всего рода, иначе без проку иссякнет, – его не наполнишь быстро, как квасом. Дед доигрывал свою глубокомысленную партию на нескольких условных шахматных досках, и он не мог позволить себе ошибиться. Однако не успели мы рассесться и взять большие деревянные ложки, чтобы хлебать окрошку, как произошло нечто неординарное, может быть, то самое чудо, которого ждал Любан-старший. За столом неожиданно встал Слава, Вячеслав Егорович Казаков. Встал, словно хотел сказать тост. Но никакой выпивки не было, и Слава не сказал тоста. Он сказал вот что.
– В общем, так… Я полюбил Лепану. Прошу Лепану стать моей невестой, а своего друга Любана я прошу стать моим порученцем…
И стоял, словно хотел немедленного осуществления своих желаний. Не садился. Он недопонимал, что его слова потрясли маленький мир рода. То событие, которого все ожидали, подготовку которого поручили деду и которое дед подготовил, это событие произошло. Но как неожиданно! Нежданно-негаданно!..
Миша хлопал глазами. Амин покраснел, словно это он сделал предложение своей суженой татарочке. Алели Милана и Красава. Отец, мать, прадед и бабки раскрыли рты. О какой-либо речи в данную минуту не могло быть и речи, ибо лишились речи. У язычников отсохли языки. У мух ничего не отсохло, и они жужжали в непосредственной близости от раскрытых ртов, как бы туда заглядывая. Но не был открыт рот у Любана-старшего. Он ликовал всем своим видом. В полном обладании собой была и Миланка, хотя лицо её и алело от новости. Милана тоже торжествовала, ибо она, при своём уме, понимала свою роль в происходящем. Она обменялась с дедом радостным взором и обвела каждое лицо оком художницы, мысленно дописывая возникший эффект в свою записную книжечку. Она бы записала туда, как выпрямился и напрягся отец – не треснула бы у него от натуги спина. И конечно, она записала бы, как у Лепаны по склонам щек потекли слёзы. Наконец, её мысленное перо коснулось меня, и она недоуменно на меня посмотрела – ко мне обращена речь друга, а я молчу вместе со всеми…
Я от волнения встал. Теперь за столом стояли двое, я и мой друг, мой друг и его сват-порученец…
– Кхы… – сказал я. – Всё дело в невесте. Лепана, нравится он тебе? – Я намеренно не спросил: «Любишь ли ты его?», – чтобы не создавать театрального пафоса.
– Слава мне нравится… Слава хороший… – Лепана быстро глянула на Славу и уже без пера Миланы всем стало видно, как слёзы брызнули из глаз невесты и затопили её щёки. С этой всё ясно.
– Ну, а ты, жених? Что-то мы не заметили, чтобы ты ухаживал за Лепаной? – спросил я друга не как его ручитель, а как брат Лепаны.
– Я влюбился, а потом наблюдал за нею… – ответил Слава с полнотой ортодокса, открывшего новый вариант любовных отношений.
– Значит, ты её не целовал? – догадался я…
– Мм… нет, – удивился Слава.
– И не обнимал? – домогал я Славу догадками.
– Мм… нет… Но ты очень-то не заговаривайся, рученец, – огрызнулся Слава.
– Га-га-га… – отошли язычники.
– Ну, тогда поясни, жених, как это – вдруг? Говорил, что я тебя от свадьбы оторвал, а теперь тут сватаешься. Доложи родне обстоятельно, – не унимался я в своей неизвестности.
– Люб, что ты шутку в пугало превращаешь? Не было у меня невесты. Девки были, невесты не было. А без невесты разве свадьба бывает?… И ты прекрасно знаешь, что бегать я умею, но сбегать! Ты бы по существу, сваток!..
– Я по существу и спросил тебя, как это – вдруг? А ты завилял… – настаивал я на конкретности. Но моей родне мой допрос не казался циничным, ибо важный момент!
– Ну, руковод, ошибся я в тебе. Ладно, я скажу. Лепа сразу произвела на меня впечатление. Я думал: вот бы мне в жёны! Потом я влюбился. Но рассудок не потерял. Я уже сказал, я стал наблюдать за нею, изучал. Но потом возникло препятствие. С этим быком… Хоть я его и поднял, но были сомнения, что я не подниму этот вагон в ноябре…
– Га-га-га… – прервали Славу язычники.
– Но меня потрясли уличные частушки. Мне казалось, что она точно такая, как в тех частушках, чистая, но всё-таки простоватая. Я забыл, что это был образ. Я был наивен, но я любил и этот образ. И потом мы слышали художественный рассказ Миланы о собрании. И здесь главная роль у моей героини. И я понял: всё, дальше тянуть невозможно. О Лепане я бы сказал так: это прекрасная девушка, целомудренная душой, большая талантом и с крутым характером, присущим всем вашим Дубиням, которых я тоже имел счастье наблюдать. Вы все мне нравитесь. Вы все мне будто свои, а Лепану, что ж, скажу ещё раз, Лепану я полюбил и не хотел бы в ней разочароваться. А целоваться, обниматься… Ну, успеем, дело нехитрое…
– Га-га-га… – он покорил язычников без своего свата.
– Допрашивай дальше, сваток.
– Допрашивать будут родители, а пока я скажу, с кем они имеют дело… Атя и матя! От чистого сердца, лучшего зятя я бы и не хотел. Сами видите, человек не без недостатков… огрызается… но весьма и весьма порядочный и примерный. Я, как сват, за него ручаюсь, а как брат, я ручаюсь и за Лепану: всё сказанное тобой о Лепане – истинная правда, лучшей невесты трудно сыскать! Ну вот… А теперь спрашивайте вы! – завершил я своё поручительство.
– Горе-то какое… Доченька! Ты бы поговорила с ним… Со Славой… Что да как, а то бух по голове и хоть… – слезливо смирилась с судьбой наша мать.
– Конечно… – сказал отец, – вы сначала объяснитесь наедине и изложите нам совместную программу. Потом будем решать, – будто отец в душе не решил уже.
– А про бычка, зятёк, помни, должок за тобой, а ему в ноябре, сам знаешь…
– Га-га-га… – это развеселил домашнюю аудиторию дед.
– Пусть подрастает. И я подтренируюсь. К осени, может, новый вес подниму. А не усилю, Лепана подможет и мы его вдвоём… Правда, Лепана? – осмелел Слава.
– Правда, Слава, вдвоём мы его поднимем… – полусмеясь, полуплача заверила невеста и этим сказала, что надо – быть ей невестой.
– Конечно, конечно, без того, как же. Поднял телка, должен справиться и с быком, – согласно бормотал дед Любан, торжествуя, казалось бы, окончательную и бесповоротную победу. Впрочем, какая победа? В шахматы, после того как упёрлись на ничьей, больше не играли. Тут не шахматы и тут не победа. Я так думаю, что тут все мы, но, конечно, дед с ребятами и с внучками играли одну и ту же партию жизни в её самой интригующей части, в части досвадебной молодости. Эта чудо-партия, вроде бы, всеми выиграна блестяще. Дед, создавая выигрышные ситуации показа своих внучек с выгодных интеллектуальных сторон, достиг своей цели. Хороша телом – дураку понятно, а вот талант! Увидеть и оценить талант невесты – это обрести основной капитал богатства. А этот новоявленный жених, понравившийся всему роду, сумел оценить его старшую внучку, показывая себя тоже с выгодной стороны, как заявку на дополнительный капитал совместного богатства. Теперь бы захомутать второго… Тот тоже по нраву, хотя и жидковат против Славы. С бычком-то будут проблемы… Да какие проблемы, если парень сам лезет в тот хомут безо всякой поддержки. Красавка сама ему поднимет быка, лишь бы не потерять милого. А уж Миланку-то и показывать никому не надо, сама сверкает, как солнце. Для этой гения станем искать… А может, и сам объявится, гений…
Но тут перед дедом стояла ещё одна сопутствующая и, прямо скажем, не благородная задача, которую, не корми мёдом, любят решать с большим удовольствием все язычники, язычники всех времён и народов.
– Я вот смекаю… У вас ить вот какая загвоздка, – начал дед подступаться к задаче. – Быка поднять – молодечество. Ребята из молодечества на кулачки идут. Девка молодца гонит, а сама прочь нейдёт. Любят молодца и во вражьем стане, а завидуют ему в своём. То бишь, жених без удали и без отваги, что тебе праздник без мёда и браги… Согласные? То-то. Это как бы само собой. А я кумекаю о том, как вы, ребята, я тут не одного Славу гляжу, а и других парней, ведь всё равно всех коснётся, как вы, стало быть, из другого случая выйдете… Конечно, рано об этом калякать, но оно вроде не помешает. Дело молодое, сегодня посватаешь, завтра свадьбу играть попросишь. А жить негде – раз, а какой будет окуп – два, а какие другие дары – три… – Дед Любан подъехал, надо теперь выйти из тени на солнце. Но для убедительности дед поиграл риторикой.
– Обо всём вы подумали? А то людей насмешите и нас оконфузите… – Дед адресовал вопросы как минимум к двоим, то есть дополнительно к Мише, то есть ко второму, которого надо прихомутать. Третьему, как понимал дед, не хватало невесты, то есть Миланка, конечно, была, но, во-первых, молода, а, во-вторых, той надо гения… Видно, татарина дед из гениев исключал, как исключал он из гениев и остальных претендентов, то есть Славу и Мишу, мордвина и чуваша.
– Купим чего-нибудь, деда, не беспокойся! – ответствовал легкомысленный Слава. И тотчас ужалился. Дед-то начал пояснять языком мудрости и смышления.
– Нам чего беспокоиться – вам тревожиться. – Опять «вам», опять на двоих. – «Чего-нибудь» на свадьбе не бывает. На свадьбе, милки вы мои, вы права обретаете на любовь. Это в гражданском браке без прав. А тут права… А за любовь всегда окуп давали, во избежание дискредитации любви-ценности. Обогатиться на окупе невозможно, но напоминание о дорогой невесте и дорогой любви-ценности должно быть прежде всяких вещей, хотя вещами и откупаются, ибо больше нечем. Соразмерности в любви и вещами не существует, поэтому каждый даёт по понятиям ценности того и другого. На самом деле ценность любви ничем не измеряется, нет такой меры. То есть, нет выше меры. Советская власть не домысливала этот момент, а уж какая была дотошная. Считала, что, дескать, то пережитки прошлого. Не пережитки, а это устои, обычаи, а обычаями, словно узами, крепится плот общества. Нет обычаев вредных или безвредных, полезных или бесполезных, все обычаи выстраданы веками как необходимые правила. Ясно ли я излагаю? – не преминул, блеснул дед риторикой. Парни чесали уши. Такого пространного разъяснения никто из них не ожидал. Честно сказать, они и сами думали, что разные там калымы – это, конечно, самая настоящая дурь отживающих предков. Однако они достаточно хорошо уже знали деда. Дед слова не пуляет. За дедом история. А они, как-никак, историки. Возникать против деда, особенно когда дед прав, себе дороже; а дед всегда прав…
– Окуп. А ты, деда, назначь нам сам окуп, мы будем искать, стараться, – простодушно предложил Миша. Но в этом простодушии тоже была дипломатия: намёк понял, я ваш, мне тоже надобно свататься…
– Стараться будете после свадьбы… Кхы-кхы… Да. Я тоже кумекал – ничего не выкумекал. Но коль просите, коль с вас взыскать нечего, тогда надо дань с ума брать. Есть ум – бедным не будешь. Бедным не будешь – вернёшь задаток. Даю, стало быть, задание уму вашему. И нам покажите, и девкам предъявите. Не одним им перед вами блистать бисером. Пятикнижие читали? – неожиданно «предъявил» дед.
– Читали… – промямлил жених Слава.
– Сколько раз? – спросил дед.
– А что там вычитывать, одного раза хватило.
– Вот так и многие заблуждаются. А там вся Библия. Придётся вам понатужиться. Чтоб к сентябрю, значит, сдали нам, старикам, зачёт по всему Моисею. Бык, значит, с силов, зачёт, значит, с умов…
– Это и будет весь окуп? – спросил Слава.
– Весь не весь, но его начальная часть. Не сдадите зачёт, не видать вам невест, как заоблачных мест, при всех заявляю. Договорились?
– И-га-га… – обрадовались ребята лёгкости окупа. Не знали парни, как дед их обложил. Да скоро узнают. До последних дней жизни чтить будут деда, однако.
– Ты, деда, гений, – польстили ребята. – Так просто решил столь сложное дело… – Слишком дёшево льстили. Не проиграли в шахматы, это не значит, что равные с дедом. Для них это не сложно, польстить, а дед, – какой дед гений. Дед и сам подтвердил и удостоверил:
– О-хо-хо. Какие мы гении. С гениями вам предстоит ещё встретиться…
– Нет, но сам посуди, чтобы окуп за невесту отдать зачётом по Библии, – это, деда, случай беспрецедентный! Я хоть и мордвин, но понимаю… – Вот тут Миша угадал точно, такого в студенческой практике ещё не бывало, если бывало такое где-то ещё. Тут и татарин поймёт, не только мордвин…
– Отдельные случаи, ребята, случаются не ради самих случаев и неспроста, они за собою влекут неслучайные последствия. Кто-то усердно ищет встречи с ними и скрупулёзно готовится… – тавтологически и туманно закруглился дед Любан.
Мы-то, внуки и внучки, прекрасно поняли своего деда. Дед хотел сказать, что, может быть, предлог-мотив и наивный, но язычники нашего рода давно подготовились к «встрече» с тем «случаем» и с его последствиями и промолчать своё мнение в сложившихся обстоятельствах род наш не может. От себя я дополню, что вряд ли когда ещё мог собраться в одном месте столь сильный и красный цвет образованных молодых людей и закалённых в своих убеждениях многоопытных старцев, чтобы выразить общее мнение о событиях глубокой древности.
Началось всё с первого эскиза эссе сестёр. Они описали колхозное собрание. Правда, раньше ребята захотели поработать в селе и позабавиться сельскими девушками. Их желания стали оправдываться. Моряк Слава с фельдшерицей Лепаной, опираясь на языческие законы-обычаи крутили роман вовсю. Через пару дней после драки местных парней со мной и моими друзьями и пограничник Миша сделал предложение финансистке Красаве. Мне пришлось быть порученцем-сватом и у второго друга. Миша вёл себя более свободно, чем Слава. Характер у него лёгкий, искристый, доступный, он всем нравился. Он сразу сообщил своим предполагавшимся родственникам, что окуп за Красаву согласован с дедом Любаном, и они со Славой и примкнувшим к ним Амином, хотя тот ни к кому и не сватался, положили на рабочий стол своей «камеры смертников» Библию и ночи напролёт, в свои дежурные смены, читают Книги Моисея, готовятся к зачёту… Но если есть возражения, он прислушается… («Камерой смертников» мы в шутку звали подвал, в котором по ночам подрабатывали охраной буржуйских богатств.)
Не для потехи дед Любан затеял тот окуп женихов в виде зачёта. Не для потехи. Дед Любан принадлежал к тем людям, которые понимают необходимость важной информации, в особенности, её значения в нужное время. Значение важной информации понимают умные люди. Недостаточно умные люди значение важной информации понимают как неважную текущую информацию. Следовательно, качество ума прослеживается уже в том, кто как понимает важное и неважное, особенно на том рубеже, когда важное стало неважным, когда рядовой ум спохватывается и начинает понимать отработанную важность, утратившую актуальность, и когда умный ум уже оптимизирует очередное значение важности. Так и течёт время, огибая умные и неумные умы; так и реагируют на время необходимости важной информации, в особенности, её значения, умные и недостаточно умные люди. Дед решил воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, чтобы довести до умов ту самую информацию, которая тлела и тлеет в истории, никак не разгораясь и не сгорая. Он решил, что пришло самое время. Я тут напускаю туману, потому что сразу об особенной важности не расскажешь, к ней надо бы хоть как-то приготовиться…
– Мог бы и с нами посоветоваться, – проворчал дядя Гожан в адрес своего дяди – деда Любана, то есть нашего деда, когда услышал сватовство Миши. Но ему закрыл рот дед Красавы – Божан, наш двоюродный дед.
– Когда ему было. Пора… Миланка, может, опишет. Остальные из нас родились все балбесы. А тут подобрался народ… – Тоже сказано смутно. Дядя Гожан спорить не стал и приступил к опросу Красавки, своей дочери, задавая всё те же вопросы насчёт любви и жилья. Короче говоря, любовь вокруг пылала кострами, у каждого костра грелись и нежились по два человека, по одной нашей сестре и по одному нашему будущему зятю. Однако, благодаря замыслу деда Любана, вскорости обнаружилось, что женихам стало недосуг обнимать невест, все их помыслы закружились вокруг зачёта по Библии. Невесты участвовали в беседах-дискуссиях и помогали женихам готовиться. По Библии они знали больше них, потому что перед ними тоже ставилась цель прочесть книги Моисея по десять раз, и многие вопросы заданной темы часто обсуждались в роду, поэтому невесты основательно облегчали жизнь женихов консультациями. Если невесте ритуально разрешалось помогать жениху поднимать быка, то подсказывать, тем более, не возбранялось. Иначе как бы формировался вечный сговор жены и мужа? Миланка не отставала и консультировала Амина и остальных, кто к ней обращался или к кому она навязывалась в советницы. Словно все оказались в числе умных людей и все начали анализировать чрезвычайно важную информацию, до сих пор не раскрытую, которой три тысячи лет.
У меня образовалась дополнительная забота. Я ревновал Миланку к её открывшейся миссии написательницы долгожданной повести язычников, в которой они наконец расскажут народам всю правду об иудаизме. Мне самому хотелось писать, я давал обещания. Поэтому я решил, что беды не будет, если напишутся две повести. Я не записывал происходящее, хотя у меня зудела рука, пальцы на ней шевелились, я мнимо писал… Зато я ничего не пропустил в памяти, всё запомнил и был готов, при случае, сесть и выложиться на бумаге. Это настал тот момент, когда шлифовались детали мнимой полемики и дискуссии с учёным и неучёным миром по поводу истины, правды и справедливости. Только мы, язычники, имели на них наибольшее право, поскольку язычники больше всех пострадали в истории и знали суть дела в очищенном ото лжи виде. Дед Любан использовал, а может быть, создал момент для решения задачи исторической важности. Его, естественно, поняли деды, ибо давно, не в одном поколении, собирались с духом. Дядя Гожан поворчал лишь на видимость, он, разумеется, тоже был в курсе задачи. Надежды воспрянули с талантом Миланки. По мнению дедов, только она могла грамотно написать обсуждённые истины. Поэтому так и сказал дед Божан, что остальные из нас родились «все балбесы». В том смысле балбесы, что не могли описать. Миланкин первый эскиз-эссе о собрании вдохновил стариков: вот кто сможет! Она убедила дедов своей способностью владеть пером при описании живых событий. Вот как сыграл свою роль эскиз-эссе.
В чём состояла моя дополнительная забота, кроме ревности к сестре? Я присутствовал на «зачёте» как тайный запасной летописец. В меня ещё не было веры такого пошиба. Никто не ведал, что мне тоже что-то досталось толчком от Миланкиного таланта. Поэтому я и числил себя запасным летописцем-честолюбцем. Впрочем, на «зачёте» и мне доставались вопросы, и я отвечал. Но мне было легче, я уже прочитал Пятикнижие 10 раз, столько, сколько требовали старики. Мои сумы были набиты более-менее выверенными аргументами, я доставал их из сум и использовал по назначению; из сум своих знаний.
Перед зачетом дед Любан произнёс философский пролог, после которого парни, звавшие деда на «ты», сразу присмирели и стали величать деда на «вы»…
– Вот что, дружки, внучата и внучки. Сначала выясним, с какого конца начинается знание. Вы мне скажете, с буковки. С цифирки, с правила. С картинки… И будете правы. Вас, пятый год пойдёт, учат, как разжёвывать эти буковки в начальной и средней школе. А у вас высшая школа. Так и поставим: с чего начинается высшая школа? Да. Мы ведь тоже учились. И семилетки закончили, и десятилетки закончили, и армию прошли, и жизнь доживаем. А отец мой Ждан, да дед мой Любан, да прадед мой Родим, а их свой отец Божан учили и направляли построже школы. Главное. Вы меня, старого, загоните по истории, факт. А главного, может быть, и вы не знаете. Разве что от нашего внука Любана перехватили, его мы направили… Ну, с чего же тогда? А вот с чего: высшее знание начинается с веры или с религии. И не подумайте ухмыляться! Вера и религия означают вид жизнеустройства. Вам долбили на лекциях, главное, мол, в способе производства. В конфликте между отношениями производства и силами производства в том способе… И мы это знаем. Но знаем, как менее важное, нежели вера или религия. Способы производства подчиняются старшине прогресса, они отживают и заменяются. В вероисповедании и в религии веками ничего не меняется. Сколько прожило человечество, а вера одна – языческая, лишь различается по обрядам и именам богов. И религий три, тоже меняются медленно. Вы их знаете: Иудеи, Христианство, Ислам. Почему? Потому что Бог-то у всех один, хоть и называется по языкам. От имён и обрядов складываются отношения между богами, богинями, людьми и деньгами… В головах закрепляется картинка жизнеустройства. Она расписывается в словах. Выходит, закон – правила жизни. Вы видели, как наши малютки, правнучицы, бойко знают Языцы, наши правиславные правила. Мы их направили. К чему я клоню? Вот к чему. Если ты понимаешь важность вероисповедания или религии в жизни народа, народов, в истории, ты кумекаешь вместе со мной. А не понимаешь – то ты при куче своих знаний ничего при этом не петришь. Теперь начну подводить… Некоторые учёные люди несут чепуху о народе, бывшем в опыте созидания первой религии. Я говорю о евреях и об одном теоретике. Он додумался до того, что волхвы-жрецы Египта якобы сознательно завели в свою страну евреев, чтобы размножить, а потом выдворить на окраины государства, чтобы учёные семиты охраняли Египет от кочевых семитов! Волхвы внушили, дескать, что евреи – богоизбранники, поставили обученного ими руса перед евреями и вперёд, внедряться в Ханаан мирными способами, выдав исходникам взаймы золотые вещи… И Моисей, дескать, рус, привёл их к Иордану, умер, а молодой и нетерпеливый Иисус Навин решил разрушить силой несколько полупустых и заброшенных селений… И было де у Моисея не больше 15–20 тысяч евреев, вооружённых палками… И эти, якобы одичавшие за 40 лет блуждания в пустыне, малые тысячи расселились в обетованной земле, но население их не приняло, часть перебило, часть ассимилировали, а часть ушла к бореалам, к нам то есть, в Русь… И та часть сумела внушить русам-бореалам пассионарность, и русичи стали белыми евреями, а загорелые евреи стали светлыми русичами… Ладно этот учёный не знает нашего кощюна про Любана Дубиню и про его друга Горыню. А то бы подтвердил примером: вот мол, как превращались евреи в наших братьев-православных язычников, и как мы, потомки своих пращуров, живём в вере евреев… Вот что значит, добрые молодцы, не понимать законов жизнеустройства. И привирать от себя. Я заговорился. Но поняли ли вы старого деда? Вижу, поняли. А теперь наказ. Чтобы без никаких: без злости, без унижения, без оскорбления, без выскоков, без неприязни; одно знание правды по старому делу Библии. Вы всего женихи и невесты, не кружок, не судьи, не учёные сектанты, не этот, как его, кхы, симпозиум, что ли… Если что, буду одёргивать, не серчайте…
С этой дедовой речи он стал величество «Вы».
Так называемый зачёт проходил непрерывно в течение двух месяцев оставшегося лета. Мы то собирались гуртом, то кто-то докладывал деду свои доводы в одиночку или в присутствии невесты, то, чаще всего, беседа проходила в моём и в Миланкином присутствии. Места гуманитарных собеседований, а именно так и проходил «зачёт», в форме гуманитарных собеседований, были разнообразны: за обедом, за ужином, на отделке дома, на огороде, у колодца и так далее. Такого насыщенного периода в жизни ребят, и нас всех, ещё не было. Даже старухи шевелили серым веществом, слушая, спрашивая, вздыхая. Прадед и прабабка, думаю, переживали вторую молодость. К ним обращались (не очень часто, но им и этого было довольно) с некоторыми вопросами, они цвели и толково поясняли детали. Собственно говоря, об окупе все забыли. То был творческий порыв двух ветвей рода, усиленный женихами и свободным татарином – Амином. Свободным от любви к девушке и от обязательств окупать свою и её любовь, по обычаю. В виде зачета. Мусульманский мир вот бы ахнул… Но он никого и ничего не окупал, он участвовал в зачете по сердечному повелению и по чрезвычайному любопытству – к чему сие приведёт.
О чём шла речь на зачёте? Речь шла о правильном понимании Пятикнижия, первых пяти книг Ветхого завета в составе Библии, якобы известном только язычникам, ведущим наблюдение за своим заклятым врагом (иудаизмом), положившим начало разгрому язычества на Ближнем Востоке и перекинувшимся в другие страны и в Русь под видом христианства. Поэтому надо сказать пару слов об этих книгах, согласно их принятой интерпретации.
Бытие – книга, якобы содержащая мифы о миросотворении, договорах (заветах) между богом и людьми, о нарушениях этих договоров людьми и последствиях этого (Потоп, разрушение городов Содома и Гоморры и др.).
Книга Исход излагает якобы сказку о том, как древние евреи попали в рабство к египетскому фараону, как бог Яхве (Сущий) открылся Моисею и помог ему избавить евреев от рабства, о вручении богом Моисею на горе Синае «Закона», о распоряжениях в отношении жертвоприношений и богослужения.
Книга Левит представляет собой подробнейшие наставления о культе, наградах и карах, связанных с выполнением и невыполнением завета.
Числа – книга описаний странствий древних евреев по пустыне.
Второзаконие – речи и предписания Моисея, сводка материала первых четырех книг.
Эти книги считаются Торой или Законом (Учением) иудаизма. Однако многие исследователи считают, что в Закон входит не пять, а шесть книг. Шестой книгой, едва ли не самой важной из остальных для иудеев, является Книга Иисуса Навина – о завершении завоевания Палестины, о чуде при взятии города Иерихона и рассказ о том, как были остановлены Солнце и Луна, о разделе захваченных земель между евреями. О величайшей трагедии для иудеев пока помолчим, лишь намекнём, что она связана как раз с «остановкой» Луны и Солнца. Тайна, которой владели лишь избранные иудеи, сидящие на троне Синая, отныне перестаёт быть таковой.
Авторство этих книг приписывается Моисею, якобы мифической, никогда не существовавшей личности. О событиях Пятикнижия рассказывают множество художественных и полухудожественных книг. На сюжеты книг написаны картины. Обилие крылатых слов и выражений нашло свой первоисточник в этих книгах, они распространены по всему свету. Возникла толковая литература, растолковывающая, объясняющая, что, где, когда и как было. Нарицательно говорится, что толкователи Библии стали виновниками расколов. Искали смысла там, где его не было, и не видели смысла там, где он был. Особенно это характерно для Пятикнижия, ядра Библии, основы иудаизма и христианства. Последнее, то есть христианство было разработано ввиду мощного негативного смысла Торы (Пятикнижие). Порочный дух иудеев и их вождей был разбавлен елеем непорочного Иисуса Христа.
– Что было до Пятикнижия? – кажется, с этого вопроса начал дед долгожданный урок.
На этот трудный вопрос знали ответы все студенты (мы) и сёстры. Красава тоже студентка, но в финансовом техникуме подобные вопросы не задавались, как не задавались они нигде. сёстры были в курсе проблем благодаря нашим постоянным беседам на темы религии. Они не только «шушу» на ухо, но и в открытую консультировали своих женихов. Видимо, каждый замечал, вот перед ним необъяснимое явление, к которому страшно подступаться. Но кто-то как-то вносил подсказку, и эта маленькая деталька помогала раскрыться всему явлению. Так было у нас на «зачёте». Мы прочли Пятикнижие по 10 раз, а парни всего по три-четыре раза. Но благодаря «подсказкам» сестёр, они продвинулись так далеко, что шли вровень с нами. Нельзя забывать и того, что ребята были историками, не чурающимися новых изысканий русских исследователей истории русов, чем при случае каждый из них естественно пользовался. Мои сёстры и братья, да и сам дед, с удовольствием слушали их, пополняя свои знания в свою очередь. Вот рассказ Миши.
– Современные исследователи всё более чётко доказывают, что прародиной русов был Ближний Восток. И именно – Палестина. Несмотря на то, что единого государства русов-индоевропейцев на всем Ближнем Востоке к 8–7 тыс. до н. э. не сложилось, все роды-сообщества русов на территории Малой Азии, Палестины, Ливана, Сирии, Северного Ирака, предгорий Загроса и прилегающих областей были объединены одним родным общим языком, одной общей материально-производственной культурой, одними общими духовно-религиозными культами и традициями. Учёные пришли к выводам о том, что начало истории нашей прародины Палестины, русских городов в ней и, следовательно, наша общая история датируется 2510 г. до н. э. Получается, что изошедшие из Египта евреи разгромили не чью-нибудь, а нашу древнюю родину, наши языческие города Ханаана (Палестины). Не накапливаются ли ныне евреи в России, как некогда в Египте, для того, чтобы повторно лишить нас Родины на новом месте?
До Пятикнижия простиралась история от 15 до 12 веков до новой эры. Это была «старая» эра языческой цивилизации. Ближний Восток и Северо-Восточная Азия – это огромный древний регион, сочетавший огромные равнины, прибрежные районы, речные долины, Аравийское море с Персидским заливом, Красное море с Суэцким заливом, крупные реки – Нил, Евфрат, Тигр, большие внутренние водоёмы. Этот регион обладал несравнимой продуктивностью, городами, государственно-политическими центрами. Здесь накапливалось избыточное население, которое через военные столкновения этносов главным образом на конфессиональной основе стало причиной демографических сдвигов, известных как Великое переселение народов. Этот район того времени считают котлом с колоссальным количеством населения. Последнее выплескивалось и выдавливалось на северо-запад, северо-восток и юго-восток. К началу нашей эры здесь ещё было 34 миллиона человек, потом оно уменьшалось и уменьшалось вплоть до XIX века, после чего начался обратный рост населения. На начало XXI века здесь снова «котёл». Древние язычники-русы-протославяне и праславяне были учителями новых эпох. Египтяне имели не рисуночную, а фонетическую письменность древнеславянского языка. «Блистательный и письменный Шумер» (3–2 тыс. до н. э.) ещё существовал. Письменность была уже у многих народов. До рождения Христа ещё оставалось более 12 веков. Гесиод, греческий поэт, тоже ещё не родился. «Семь городов» ещё не спорили за честь называться родиной другого гения Греции – Гомера. Но города-государства и даже империи с огромными городами, поражающими воображение современников, уже были. Культура была высокой. «Вавилонская башня», которую в Библии не достроили, уже в то время была построена в честь вавилоно-ассирийского бога земли Бэла («владыки») и она представляла собой грандиозный восьмиярусный храм, причисленный к Седьмому чуду света. Здесь устраивались мистерии, изображающие избиение и убийство бога, а затем его воскрешение. Думали, что отсюда произошла творческая разработка христианского культа, ан недомыслили; отсюда произошла концепция иудаизма, а уж потом христианства. Египетские пирамиды уже стояли. Они были ещё облицованы плиткой, выкрашенной красной охрой – в сакральный языческий цвет, цвет души. И это не всё. Плитки были кудесные. Они вырабатывали тепловую энергию. Их разворовали, не зная их истинного назначения. Это была величайшая подсказка жрецов человечеству, унаследованная ими от своих богов. Не сохранили. Было развито скотоводство, земледелие и торговля. Вера в богов достигла расцвета, но религии ещё не было. Войны были, батрачество и рабство – тоже. Но то было по-своему счастливое и прекрасное время, поскольку ещё не додумались до взрывчатых веществ и до терроризма. Но этого времени оставалось уже чуть-чуть, потому что Пятикнижие построено на применении дымного пороха и на терроризме… Эпоха 12-6 тыс. до н. э. была историей суперэтноса русов, а эпоха 5–1 тыс. до н. э. уже была историей создания русами первых великих государств Древнего Востока и историей вытеснения русов-индоевропейцев с Ближнего Востока молодыми этносами семито-хамитов. Здесь преобладал известный принцип дикости: более грубая и примитивная, и в силу этого более жестокая цивилизация уничтожала более развитую и гуманную, чтобы в свою очередь, оказаться уничтоженной ещё более грубой. Поскольку мы поведём речь о событиях, большей частью произошедших в Египте, следует сказать об этом древнем государстве северной Африки. Считается, что его история началась около 3100 лет до н. э., прошла деления на четыре царства, два распада страны, поздний – Ливийско-Саистский и Персидский период (1070-332 до н. э.) и Греко-Римский период (332 до н. э. – 395 н. э.). До завоевания Египта А. Македонским в нём царствовало 25 династий фараонов. Высокая и разносторонняя культура Египта охватывает просвещение, технику и науку, мифологию и веру, литературу, архитектуру, изобразительное и декоративно-прикладное искусство, музыку, промыслы и иное. Уже в период Древнего царства (2800–2250 до н. э.) при дворе фараона были созданы школы, в которых обучали будущих писцов. Позднее появились школы при храмах, а в период Нового царства (2250–2050 до н. э.) – при крупных государственных учреждениях. В школах обучали мальчиков от 5 до 16 лет; начиная с 12 лет, ученики выполняли работу писцов в канцеляриях. Занятия продолжались с раннего утра до позднего вечера; в школах царила суровая дисциплина, применялись телесные наказания. Тексты для переписки подбирались с таким расчётом, чтобы содержание способствовало воспитанию чиновника (нравственные наставления, религиозные тексты, гимны и тому подобное.). Большое внимание уделялось счёту. Найдены школьные «тетради» с решением задач практического характера (вычисление объёмов закромов и амбаров, площади поля, определение необходимого количества рабочей силы для различных работ и тому подобное; кроме того вычислялись площади и объёмы различных геометрических фигур). Записывали ход решения задач и ответ, нередко после ответа стоит фраза: «нашёл хорошо». Помимо учебных предметов в школе обучали гимнастическим упражнениям и плаванию, хорошим манерам. Существовали школы при храмах, где помимо обычных предметов давали религиозное образование, а кроме того, обучали астрономии и медицине. Дети высшей египетской знати учились в военных школах, откуда выпускали начальников войск. Я так подробно говорю об этом, потому что персонаж нашего обсуждения закончили подобные школы, и мы имеем дело не с козопасами, а с образованными людьми.
В Древнем Египте религии не было, были древние языческие верования поклонению камню и культ животных, а позднее складывалась антропоморфизация божеств, то есть наделение их человеческими чертами, и выделение богов, олицетворяющих небо, солнце, луну, реку Нил. Точно так же религии не было на всем Ближнем Востоке и в мире. Речь идёт о зарождении первой религии иудаизма.
Древнейшие памятники литературы датируются 3-м тысячелетием до н. э., последние составлены в первые века нашей эры.
Жречество Египта располагало большой политической властью. Жрецы были хранителями всех имеющихся научных знаний. Право сношения с духами и богами принадлежало только жрецам. Жрецы были близки к фараонам, а сами фараоны исполняли жреческие функции.
Чтобы хоть в малой степени представить Древний Египет, назову примерные цифры того, что он имел. Крупных городов – около сорока, две столицы (Мемфис и Фивы), не считая тысяч различных поселений, пирамид – двенадцать, храмов – около тридцати, гробниц – около тридцати. На сегодня обнаружено мест археологических памятников пятьдесят три. Вот в этих или примерно в таких условиях проживали более четырёхсот лет еврейские роды, пришедшие в Египет в трудные для них времена. Согласно еврейским источникам исход евреев из Египта начался около 1290 года до н. э. и закончился где-то в 1251 году до нашей эры. Это происходило якобы в XIX династии фараонов, при Рамсесе Втором в 1317–1251 году до нашей эры. Извините за многословие, но нам это пригодится для понимания исторических событий огромной важности. Спасибо за внимание!
Так обрисовал затребованную дедом Любаном «допятикнижную» картину мира на Ближнем Востоке жених Красавы Михаил Рузаев.
– Почему религии не было, когда храмы в честь богов функционировали? – таков был очередной вопрос, заданный дедом Любаном, ведущим столь необычный семинар. Никаких сюсявостей в языке деда не было и в помине, его речь преобразилась, возможно, он переживал годы молодости, когда был старшиной роты. На вопрос взялся отвечать другой жених, «наш» Слава.
– Наука упорна в консерватизме. Кому-то выгодно было считать религией всё, что содержало элементы анимизма, в частности, веру в существование духов и наличие независимой души у людей, животных, растений, предметов, обожествление сил и явлений природы. Многие учёные, вслед за Тэйлором, рассматривают анимизм как начальную стадию религии. Как раз это и не составляет религию. Более того, язычество, при наличии у него множества богов, имело веру, а не религию. А ещё точнее, они имели вероподобное мировидение. Религия есть специфический институт власти, насильственно приобщающий население к культу своей веры с целью извлечения приношений и ментализации богопослушного общества в своих корыстных интересах для простоты управления им. Где не было или нет этого насильственного института власти (например, церкви), а есть или была только вера и мировидение, там нет или не было и религии. Вера в Бога предполагает личные интимные обязанности перед Богом. Вера – это власть над человеком его суверенной и суеверной души. В свою очередь, принадлежность к религии напоминает членство в политической партии, где предполагаются принудительные обязанности перед учреждением культа или перед партийной организацией и её идеологией, с одной стороны, и права учреждения культа и партийной организации к принадлежащему члену культа или организации, с другой стороны. Любая религия – это власть над суеверным человеком её учреждений, нашпигованных штатом дармоедов-вымогателей. Кажется, что власть души и власть учреждения – всё равно это власть. Но так кажется. Не всё равно. Людям милее бесплатное принуждение своей души, чем принуждение корыстной, чужой и чуждой религии.
Вера одна, а три религии борются между собой, чей бог главнее, кому стричь овец под небом главного бога, а кому торговать от них шерстью и мясом в местах второстепенных богов. И не надо морочить головы начальной стадией религии, низшей ступенью религии и так далее, и тому подобное, – объяснил Слава.
– А согласия между верой и религией можно добиться? – не дала жениху приземлиться невеста Лепана, то есть жених стал отвечать стоя, как и стоял.
– Компромисс между верой и религией невозможен по причине неуступчивости религии, не допускающей никакого «плюрализма» вероисповеданий. Религии нужно только всё. Ворюги дополнили тезис: «всё и только сейчас»…
– Хорошо. Но когда же возникла религия? – весьма несложный вопрос деда Любана. Отвечал Амин. В его ответе послышалось грозное прозрение истины, грозное для иудеев.
– Первой религией мира стал иудаизм. Иудаизм не явился и не возник. Он был тщательно образован на почве семитского язычества из плоти кровосмешения еврейских племён. Процесс образования нельзя представлять растянутым на века. Он был образован весьма динамично, а совершенствовался он в веках. Его генерировал человек необычайно разносторонний, талантливый, обладающий величайшей энергией и способностями медиума-мистификатора. Он был изобретателем своего времени, инженером-первооткрывателем, путешественником-торговцем, священником-раввином своей земли, отцом своего рода. Велики основания утверждать, что за время одного поколения, до основных событий Пятикнижия, была написана первая книга Библии – Бытие. Она была написана этим человеком. А по горячим следам событий, по накопленным или подготовленным материалам, так сказать, по готовому план-конспекту, писались и правились остальные книги, вплоть до трагической гибели автора-корректора «Закона». Автор-корректор сумел заложить в свои книги шесть фундаментальных блоков религии, после которых весьма мало осталось прибавлять остальным сочинителям. Вот эти блоки: 1) кровосмешение как средство накопления первоначального капитала путём кровно-родственных браков с целью сохранения богатства внутри рода; 2) ростовщичество; 3) закрепление рабства; 4) ложь, начатая с пафоса борьбы с развратом содомизма, а позднее с прелюбодеянием, когда с помощью бога творилось кровосмешение и содомизм, а потом с помощью бога их выборочно уничтожали; ложь затем проникла во все сферы жизни, вплоть до фундамента иудаизма; 5) война и терроризм; 6) технология создания надрелигиозной власти «бога», точнее, синайской власти или Сиона, управления миром теневыми монархами капитала с горы Синай; иначе, синайского способа управления миром теневыми монархами капитала.
В книге Бытия столь много нестыковок и противоречий, что, казалось бы, затруднительно назвать её автора гением. Но именно в Бытии заложены 4 фундаментальных блока, последние два дозаложены в Исходе. Поэтому сомнение в гениальности автора невиданной концепции жизнеустройства и её осуществителя в практике отпадает само собой, несмотря на преступный характер фундаментального основания; то была дьявольская гениальность.
– Чем подтверждаются противоречия Пятикнижия, как они объясняются, вообще были или придуманы события Пятикнижия? – так сформулирован был новый вопрос деда Любана. На этот вопрос отвечал внук деда, Любан, то есть я… Я говорил о том, что благодаря библейской археологии XIX века в так называемых библейских странах – Палестине, Месопотамии, Египте, мы знаем о неутешительных их результатах. Не обнаружено ни малейшего подтверждения историчности библейских персонажей. «Исход» – миф. 40-летний «турпоход» по пустыне – мыльный пузырь. Кумранские рукописи тоже не подтвердили существования Иисуса Христа. «Благодаря библейской критике, – говорил я, – мы также знаем, что библейский смысл мифологии не соответствует данным науки и здравому смыслу. Еще римский писатель Цельс в конце 11 веке в своем памфлете „Правдивое слово“ подверг критике Ветхий завет и Евангелия. А если написать список ученых от Жана Мелье и Вольтера до наших Владимира Ленина и Емельяна Ярославского, то будет тетрадка одних имен и их критических работ по содержанию Библии. Благодаря только вскрытым библейским противоречиям мы знаем, что в Библии их около 10 000 (данные американского пастора Сендерленда). Например, одно из противоречий такое. Все знают заповедь „не укради“. Но все ли знают личное наставление бога евреям обобрать и обокрасть египтян. Исх. 3, 22, 12, 35–36. Мы можем говорить не более чем о софистике богодухновенности Библии, поскольку очевидны доказательства примитивности, фантастичности и лжи библейских писаний. Это с одной стороны. С другой стороны, – говорил я, – отдельные элементы ветхозаветного текста признаны установленными (Ю. Вельгаузен). Тоже не с бухты-барахты в V веке до новой эры иерусалимскими жрецами впервые обнародовано Пятикнижие как „закон“ иудаизма. Важно сослаться и на тексты законов вавилонского царя Хаммурапи, написанных в первой половине XVII века до нашей эры, которые были найдены в 1901 году. Они на 800 лет старше законов Моисея, но они переписаны в Пятикнижии один к одному. Однако это заимствование не умаляет заслуг автора Пятикнижия. Ведь те законы тоже были написаны на основе Языцей, фольклорных правил общежития того времени, сохранивших свое значение и до наших дней, о чем мы прекрасно знаем, имея Языцы в своем распоряжении. Кроме того, автор Пятикнижия прибрал к рукам не бросовый материал, а исторический материал и создал на его основе эксклюзивно еврейское произведение. Замечу, – говорил я, – непростую зависимость автора от названной вавилонской мистерии избиения и убийства бога и его воскрешения – это свидетельство того, что автор лично видел репродукцию мистерии (слышал о ней, или знал о ней), и она произвела на него потрясающее впечатление, что и подвигло его самого взять на себя роль живого бога и сыграть эту роль не на подмостках храма, а в жизни, доведя свою концепцию до рокового конца. Но нам бы следовало осмыслить это событие по-иному. До Пятикнижия господствовало языческое представление антропоморфного, то есть человекообразного изображения богов, почему и возникло древнее видение: боги создали людей по своему образу и подобию, а люди воспринимали богов от своего образа и подобия. Автор же Пятикнижия взял на себя смелость воплотить бога в себе и навязать представление о себе как о Боге, о Господе евреям. Все, кто, к несчастью, запомнил его человеком, были истреблены. Принцип – уничтожать свидетелей, не считая числа, – это из Пятикнижия. Вспомним, как смешон был Калигула, приказавший считать себя богом. За это кощунство он был убит солдатами. Но это после. Автор Пятикнижия, не от имени Бога, а как Бог, убивал сам. Не единицами, не сотнями, не тысячами, не сотнями тысяч – он убивал миллионами. И себя не пощадил, и сына не пощадил, и сыновей Моисея не пощадил, никого не пощадил, лишь бы не было свидетелей. Но жажда славы его подвела, он оставил своё имя, спрятав его в складках страниц Пятикнижия. Сделав своё открытие, подвергнув анализу факты и домыслы, мы пошли по пути не критики несовершенного разума, а путём вольного совершенного представления. Оставаясь собой, мы вошли в образ древнего иудея – одним концом радуги мы там, в нём, и другим концом радуги мы здесь, в себе, не зазнаваясь, – и оказалось, что иудей того времени мало отстал от нашего времени. Больше того, мы увидели, что мы ныне бесконечно отстаём от современного иудея. Иудей опережал нас тогда, он продолжает опережать нас сегодня. И всё благодаря Пятикнижию. Но, разгадав его прошлое, мы легко догоняем и опережаем нынешнего иудея, поскольку нравственны мы, а не он, и тогда были чище Иуды, и ныне мы чище Иуды. По нравственности мы впереди, по технологии лжи иудей давно в глобализме. Мы изошли из того, – подходил я к концу объяснения, – что так всё и было. То есть было так, как написано в Библии. А что написано в Библии, это и есть то, что было на самом деле. Генрих Шлиман не был ни историком, ни археологом, но он, поверив Гомеру, раскопал Трою, в которой происходили реальные события. Почему же нам, историкам с учёным складом ума, не поверить реальным событиям, описанным Библией, и не перепроверить их на предмет истины? Тем более, что за нами стоит авторитет дедов-язычников, убеждённых в той истине на основе преданий без всякой перепроверки. Короче, мы допускаем, что было само написание. Была цель письма. Она прорабатывалась. Моделировалась. Апробировалась. Доводилась до совершенства на контрольных проверках, наконец, достигалась в окончательном виде на практике и в отлитом тексте. А то, что классическая наука говорит об абсурдности использования Библии и мифов для построения исторических гипотез, то мы это знаем и имеем это в виду. Она много ещё чего говорит вокруг Библии. Пусть послушает и язычников. Что фрагменты текста компилированы из других источников, что это миф, что это ложь, что ненаучно, что противоречиво и прочее – это не ново, это никого не смущало, наоборот, путаница и противоречивость поощряли эгоистическую уверенность в ложном подстрекательстве к критике текста как способе отвода от истины текста. Иначе говоря, все ошибки, противоречия, нестыковки, неурядицы, заимствования и вымысел Библии совершены сознательно, преднамеренно, с умыслом, предумышленно. С единственной целью сбить читателя с цели натыканием его на эти неточности, погрешности, неправильности, оплошности, повторы и даже ляпсусы. Погрязая в разбирательствах этих ошибок, уму недосуг разобраться в подлогах и тайностях смыслов. Смыслы же, которые следовало вдалбливать в голову иудеям, повторены десятки раз с неукоснительным требованием самому повторять их сотни и тысячи раз, постоянно. Этим смыслом мы руководствуемся как ариадниной нитью в реконструкции важнейшего исторического явления – образовании религии иудаизма.
Таково изложение данного мне вопроса».
Между тем Миланка сдружилась с Амином. До любви у них не хватало, может быть, капли. Так казалось. Они так и сидели вдвоём, так и ходили вдвоём. Миланка допытывалась о татарских поэтах, Амин читал ей стихи. «Вот Муса Джалиль. Я во все твои дома Как желанный гость войду И, как прежде, у тебя Песни новые найду». «Вот Фатых Карим. Под старым дубом я лежу, Держа винтовку на весу. О пуля каждая моя, Убей за каждую слезу». «Вот Ахмет Файзи. Романтика с действительностью рядом, Мы время чувствуем Рукою, мыслью, взглядом». «А о Родине что-нибудь знаешь»? «Ну, вот Ухсая, кажется, Як. Хоть хоромы золотые Подарить мне обещай, Я вернусь в мою Россию, В мой родной татарский край»… Миланка была счастлива, что с ней, как со взрослой девушкой беседуют обо всём и о поэзии. Они так и подсказывали на зачёте друг другу. То есть Миланка чиркала карандашиком в свой блокнотик, а Амин подсказывал, на что ей обратить особое внимание. При всём при этом Амин непременно держал сестру нашу за косу и гладил её, то есть косу. Миланка до этого всё была маленькой. Но стоило старшим сёстрам определиться со своими женихами, как Миланка вышла из-за их плеч на первое место и теперь уже она была первой красавицей. Уж кто только ей не предлагался дружить.
– Миланка, давай дружить, а! – как это водится, с дрожью в голосе говорил ей парень.
– Давай, – соглашалась Миланка, – но только ты знай, что жених у меня уже есть.
– Татарин?
– Татарин очень хороший парень, но не он.
– Честно?
– Я никогда не обманываю.
– Разве можно дружить с девушкой, у которой есть жених? – и далее следовали всем известные разговоры о «мировых» проблемах и о тех, которые ближе.
С Амином тоже вышла беседа. Амин сказал ей:
– Объясни мне, почему я чувствую, что ты не моя девушка? Хотя я готов влюбиться в огородный вьюнок…
– Потому что, Аминчик, ты знаешь, у меня есть жених, – отвечал «огородный вьюнок».
– Но кто он? Никто не видел его.
– Он юный гений… Он скоро объявится.
Тут у нас гениев расплодилось. Самою Миланку отец звал не иначе как «утрешний гений». Дед не чаял души во внучке и тоже намеревался подыскать ей жениха-гения. Амин назвал гением самого злого человека древности, о котором мы не забывали ни на минуту, пока продолжался дивный экзамен о «боге». Но имени его ещё не произнесли.
Дед вёл «зачёт», как заправский профессор.
– А скажите-ка мне… Всем ли ясно, что заречных никто за уши в Египет не тянул, что пришли они по протекции сына Иакова – Иосифа и с согласия самого фараона? – спрашивал дед Любан.
Это был «лёгкий вопрос», который был ясен всем читателям Библии. Возникало лишь одно недоумение. Был страшный семилетний голод. Еврейская литература комментирует это событие примерно так: «В 1600 г. до н. э. в Ханаане наступила засуха, и Иаков, патриарх израильтян, повёл свой народ в Египет в поисках еды и пастбищ. Египетский правитель встретил их дружелюбно». Так, например, излагает новая книга евреев «Когда, где, как и почему это произошло», 1998. Это толкователи. Толкуны. Лучше придерживаться текста самой Библии. Евреи вошли в Египет козопасами, а через 400 лет они вышли из Египта ополчениями. В книге Бытие рассказывается, что сыны Иакова-Израиля продали своего брата Иосифа в рабство. Тот оказался в Египте и, благодаря своему уму, вскоре выбился в важного сановника царя, распорядителя продовольственными запасами всей страны. Когда разразился предсказанный Иосифом голод, он, начпрод страны, подумал о своём роде и попросил фараона приютить своих родственников. Фараон, которого толкуны называют Рамзесом Вторым, радушно разрешил роду Иакова-Израиля прибыть в Египет и отдал ему лучшую плодородную землю. Имя Израиль присовокупил Иакову сам Бог. Изра-Эль, Эль, Элю, Элохим – бог и боги земли от общесемитского корня «эл» – сила, бог, дух. От Эл и слово Аллах. Во время Моисея Эля стали именовать Яхве, по имени бога сильного еврейского рода Иуды. Однако вплоть до X века до н. э., до образования государства Иудеи, имя Яхве стеснялись произносить, заменяя его словом «Господь». В Иудеях бог Яхве был превращен в «небесного царя», освящавшего власть земных царей. Однако ныне государство Израиль носит в себе «эля», а не «яхве». Имя Иегова – это искажённое богословами слово Яхве. «Народ», прибывший в Египет с Иаковом-Израилем, составлял количество 70 человек. Что касается слова «заречные», то это название евреев, произошедшее от местожительства одного из первых патриархов заречных, поселившегося за «рекой» Иорданом, имя которого Аврам-Авраам. К этому следует лишь добавить, что заречные распространили свою традицию за проливы, за заливы, за озёра, за моря и за океаны, ныне их нет разве что там, где нет какого-нибудь захудалого ручейка. Наглядный пример: на что уж село Покровка – глухой угол России, но оно расположено на реке Безымянной; как раз за рекой устроились жить субботники и молокане… Где они есть – то это маленькие Египты, предоставившие им своё благорасположение и землю. Считается, что субботники, как христианская секта, распространились на Руси в XVII веке, якобы как протестующее крестьянство против крепостничества и церкви. Это лицевая сторона медали. Скрытая сторона – это мессианский характер секты, это прожилка иудеев среди населения России, это плацдарм иудаизма в православной религии. Иудаизм – запасной аэродром христианства, но при определённых благоприятных условиях – это бастион-колония «богоизбранного» этноса в конкретном «маленьком Египте» любого государства. Ныне субботники в сёлах уже редкость. Они основали свои «маленькие Египты» в СМИ, в вузах, в правительствах, в «органах» и так далее. Недоумение возникает оттого, что евреи неблагодарно, лживо и жестоко отомстили за радушие и хлебосольство Египта, назвав 400-летнее пребывание в стране рабством, игом, гнётом и неволей. Таково краткое содержание этого «лёгкого» вопроса.
– А было ли рабство, иго, неволя и плен евреев в Египте? – спрашивал дед Любан.
Хотел, было, ответить Слава, да невеста не дала, Лепана захотела показать свою эрудицию. Но, надо сказать, отвечали они оба, попеременно, где было попроще – Лепана, где посложнее – Слава.
– Ничего подобного не было, – сделала заявление девушка, наша сестра, фельдшерица, – я могу привести много примеров. Когда евреи двинулись из Египта, движение миллионных масс могло быть замедленным, бестолковым, скученным, пропылённым, перемешанным со стадами скота. Это могло быть сплошное проклятие. Вот отдельные вопли: «И сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привёл нас умирать в пустыне? Что ты сделал с нами, выведши нас из Египта? Не это ли самое говорили мы тебе в Египте, сказав: „оставь нас…“ Исх.14, 11;12. Дальше. „О, если бы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! Ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы всё собрание это умерло с голода…“ Исх. 16. 3. Дальше. „Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок“. Чис. 11, 5. Дальше. „Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течёт молоко и мёд, чтобы погубить нас в пустыне. И ты ещё хочешь властвовать над нами!“ Чис. 16. 13.
– Откуда взялись миллионы, когда их явилось несколько десятков человек? – задал наводящий вопрос дед Любая.
Встрял сразу Слава – не был вопрос по плечу невесте.
– За 400 с лишним лет евреи размножились, расплодились и возросли до „нации“ (Д. Д. Фрэзер), или иначе, по Библии, они стали, как песок земной или морской, кто бы сосчитал песок, тот мог бы сказать, сколько их стало в Египте. Не будем забывать, что в еврейских племенах процветали кровнородственные браки, для исключения опасности вырождения от которых широко использовались рабыни и наложницы, дети от которых вступали в браки с членами рода, разбавляя однотипную кровь того рода, в котором они проживали. Количество от этого увеличивалось. О количестве, видимо, последует отдельный вопрос, поэтому я остановлюсь на отношении к расплодившемуся еврейству фараона. Поскольку евреи стали представлять опасность особенностями своей ментальности, фараон разумно обеспокоился их разросшимся могуществом и, главным образом, тем, чтобы евреи не соединились с врагом во время войны и не ушли бы из Египта. Последнее может быть домыслом украшения сочинителей Библии. Где оказывалось много евреев, то есть больше коренного населения, там неизбежно возникало угнетение аборигенов евреями. Фараона беспокоило их присутствие в стране, и он радел об их осёдлости. Фараон предпринял против евреев предупреждающие меры, но последние не соответствовали сложности ситуации. Еврейское сообщество привлекли к общественным работам. Интерпретаторы лгут, заявляя, что фараон повелел согнать всех сынов израилевых для строительства новой столицы, дескать, превратив их тем самым в рабов. Библия свидетельствует о том, что евреями были сооружены „два города для запасов“, скорее всего, два зернохранилища из самана. То есть из глинобитных „кирпичей“ больших построек не делали, это стройматериал для амбаров и жилищ бедняков. На эти работы евреи отпускали своих рабов, ибо сами они обросли не только рабынями, но и рабами мужского пола. Другим видом угнетения были полевые работы. Но с каких это пор полевые работы стали угнетением для скотоводов? В своё время евреи были счастливы, когда фараон повелел сделать их „смотрителями над скотом своим“ на лучших землях области Гесем. можно думать, что скотоводство осталось в прошлом, евреи предавались торговле, в том числе работорговле и ростовщичеству. Именно эти приоритеты были развиты в Пятикнижии. К полевым же работам опять направлялись рабы евреев. В то же время царь-фараон говорил, что они „праздны“ и „занимаются пустыми речами“. Когда евреи „пойдут“, нам придется подсчитать их количество более конкретно. Пятикнижие скудно напрягает криминал угнетения. Криминальными стали всякие мелочи, типа того, как бедных евреев однажды заставили самих себе заготавливать солому для замеса глины. Так искали криминал в наше время против Саддама Хусейна, обвиняя его в наличии ОМУ, ставшего причиной развязанной войны. Не нашли ничего. Судя по контексту и по приведённым Лепаной примерам (не забыл помянуть невесту), ни рабства, ни ига, ни угнетения не было, евреи жили благополучно и не хотели уходить из страны, ставшей им родиной. Но уже были связаны тенета религии, её проект требовал разместить действующих лиц на сцене истории, согласно отведённым им ролям. С тех древних пор стало признаком: как только евреи бегут из страны проживания, так следует ожидать крушения этой страны. Так было на примере распада СССР, так было во время бомбёжки Югославии, так было во время войны в Ираке, так было во всех других случаях. Созижидили советскую власть, попили витаминчиков от её соков и тысячу раз её предали. Свалив вину на „вертухаево племя“ – русских, на большевиков, на сталинизм и на всё на всё остальное. И смылись. Но оказалось, что они не „простились с Россией… навсегда“. Не „ушли из неё, добравшись до своего порога“; оказалось, не „правилен этот путь Галича“ – вернулись снова евреи в Россию. Ибо без России евреев везде уничтожат, даже в США и в Англии, не говоря о странах Востока. Так и хочется врезать евреям по роже, чтобы не разменивали родины – Египты, России и другие на зов Иофора. Простите за невоспитанность! Однако по теме. Не будем забывать о главном приоритете иудаизма: о синайской власти, или власти Сиона, управления миром теневыми монархами капитала, или иначе, о синайском способе управления миром теневыми монархами капитала. Они везде. Они над нами. Если деда позволит мне, или другому из нас, мы покажем, как это произошло вначале. Да, собственно, я и начну. Я назову имя того гениального злодея, который придумал и осуществил проект религии иудаизма. Это был…
– Достаточно. Напомни мне, Слава, о чём я просил не забываться? О приличии, правда? Вот тебе первое наказание: оставь невесту при нас, а сам погуляй и подумай о „роже евреев“. Ступай!
Бедный Слава, тараща глаза на благодушного деда и на невесту Лепану, с трудом удалился. Это был жестокий урок пиетета. Больше никто выпадов не допускал, если не считать обыденного зубоскальства друзей, привыкших подкалывать друг друга. Со своей стороны, дед Любан никогда не поминал своей строгой расправы над „семинаристом“ Славой. Минут через пять Слава тихо присоединился к невесте и участвовал в зачёте.
Дед продолжал:
– По порядку. Расскажите мне о том, как развивались события? Кто сможет?
Кто. Тут уж все могли. Не на служебный же экзамен прибыли. Зачёт сдавали за окуп невест… Одна невеста тут же выскочила.
– Деда, это по моему профилю… Я скажу… – это опять Лепана, фельдшерица-акушерка. – Злодей-фараон якобы даёт двум повивальным бабкам приказ умертвлять при родах еврейских мальчиков. Я одна на Покровку, и то меня мало. А прибавить бы мне, скажем, Благодаровку, что бы я делала? Двух бабок на „нацию“, на „морской“ или „земной“ песок?! Это была явная натяжка. Поэтому, как и следовало ожидать, бабки не умертвили ни одного. Тогда якобы фараон прибег к последнему средству насилия, приказав египтянам бросать в реку всякого новорожденного еврейского сына. Примеры не сообщаются. Напротив, опровержением может служить мальчик Аарон, бывший на 3 года старше своего брата Моисея, не подвергшийся никаким репрессиям, спокойно выросший в семье родителей. Кажется, надо было найти мальчика с драматическим детством. Кажется так потому, что семитская литература делает и поныне всё для того, чтобы сбить людей с толку. На самом деле, нужен был широко образованный человек, сведущий в том, что, где и как лежит в доме фараона. Таким человеком становится 3-месячный кроха, брат Аарона, ещё без имени. Почему без имени? В 3-месячном возрасте ребёнку уже должны были дать имя. Во всяком случае, подлинного родового имени мальчика нам узнать не суждено. Его сажают в кошёлку и подкидывают в камыши близ фараонова дома. Дескать, ты приказал, ты и топи. Я тоже читала Фрэзера Джеймса Джорджа. Книга называется „Фольклор в Ветхом завете“. Автор разъясняет, что побуждением к этому дикому случаю был вовсе не приказ фараона, а избавление кровнородственных родителей от инцестированного плода. Якобы к этому моменту прозрели, и кровнородственные браки стали считаться кровосмесительными; отсюда – дитя в воду. Одного для науки!.. Действительно, родной племянник Амрам женился на родной тётке Иохаведе, то есть на сестре матери. Практически, дед, брат и отец, бабка, сестра и мать родили двух сыновей, приходившихся и приходившимся им ещё внуками и братьями. Речь идёт об Аароне и о его брате. Опять Аарон в примере. В тех же условиях его не подкинули фараону. Повторю к сказанному, что инцесты в еврейских родах были уже исключительным и преднамеренным явлением, когда другие народы давно отказались от самородовредительской практики. Они берегли этим способом богатство, в то время когда окружающие их языческие народы предавали кровосмесителей смертной казни. Библия изобилует эпизодами кровосмешения, но она описывает, скажу так, не славян, не индийцев, не китайцев, или кого ещё, а именно „свой“, „богоизбранный народ“; знала, что делала, Библия…
И вот дитя выбросили в камыши, дочери фараона нашли его и должны были, по приказу отца, утопить его. Но, оказалось, что это – домысел болезненного ореола. Они принесли дитя „из еврейской семьи“ домой, нарекли его „вытащенным из воды“, то есть Моисеем, и стали воспитывать его вместе с детьми злодея-царя, которые стали ему приёмными братьями и сёстрами… При этом едва ли не для юмора, родную мать-бабку-сестру Иохаведу призвали выкармливать мальчика Моисея своей гиперродственной грудью. За плату… Только с хитростью конкретного этноса было возможно закрутить подобную сюжетуацию. Таким образом, запланированный мальчик-страдалец-счастливец вышел сухим из воды. Оставалось подождать, когда его можно будет забрать обратно. И дождались. Спустя много времени, когда Моисей вырос, сказался инцест. Ни с того, ни с сего, так в Библии, он убивает египтянина, то есть совершает преступление. За то убил, что увидел, как один египтянин бьёт одного еврея, „одного из братьев его“. Не сообщается, были ли у Моисея другие братья, кроме Аарона. Ясно лишь, что здесь „брат“ синоним сотоварища-брата. Не забудем, что „сначала было слово“. Словами Библия не разбрасывается. Сначала ключевое слово, потом повтор, потом возведение его в догму. Как мы думаем, во времена жизни в доме фараона Моисей обучался не только наукам из библиотеки царя. Через свою мать, возможны другие каналы, он мог получать установки из еврейского рода, ибо позднее, когда он бежал от возмездия, ему пришлось действовать вместе с Аароном, и он не удивился, откуда взялся у него родной брат, ведь, по смыслу, он мог знать только сводных сестёр и братьев, и прислугу фараона. Как бы там ни было, Моисей оказался неблагодарным человеком. Его портрет, написанный Библией, непривлекателен. „Вид лица его был рогатый“ (в русском синодальном переводе: „лице его стало сиять лучами“… Исх. 34. 29). Он был косноязычен, „не словесен“, он был мутантом, он был преступником. Вспомним мутантов Каина и Ламеха, родившихся от отца и матери – клонов, Адама и Евы, брата и сёстры, отца и дочери, брата и сестры, мужа и жены. Каин немотивированно убил брата Авеля, Ламех по тому же следствию убил неизвестного мужа. Но было бы несправедливо проводить параллель между безмотивностью одного и другого явлений. Моисей – образованный человек, а Каин и Ламех – ещё дикари. Думается, что мотивом преступления Моисея была интрига замышлявшегося конфликта с царем. Моисея научили убить египтянина. И научили, куда бежать, где скрыться от преступления. Наиболее вероятно, что его уже поджидал осёл, на котором Моисей быстренько скрылся. Он нашёл убежище в Мадиамской земле, довольно удаленной от Египта, где его с радостью ждали. И тут на арену выходит тот гений, которого так лестно охарактеризовал мой Слава… – Лепана закончила, а мы…
– И-га-га…
– Прошу прощения, „так лестно охарактеризовал“ не Слава, а Амин… – поправили Лепану. Тут ничего не поделаешь, всё лучшее делает любимый(ая)…
– Ой, ну когда же назовёте злодея-гения! – вздохнула Миланка.
Все опять рассмеялись.
– А ты его будто не знаешь? – подначил дед Любан любимую внучку.
– Я-то знаю, да только мне интересно, как вы его снова опишете…
Вот что значит душа поэта-литератора. Кто о чем, а того гложет новый неясный образ.
– А ты бы сама попробовала! Как ты его представляешь. При твоём-то воображении? – снова подстрекал внучку дед.
– Я бы сказала, что этот человек изменил магистраль развития человечества, – начала отвечать поэтесса, „наш утрешний гений“, наша сестрёнка Миланка. – Первые упоминания о нём мы находим в связи с Моисеем в Исходе, в главе второй, 18; потом во всей восемнадцатой главе. Это тесть Моисея – Иофор, Рагуил Иофор. У него семь дочерей и один сын. А, может, два сына… Он человек не старый, лет ему около восьмидесяти, то есть примерно твоих лет, деда Любан. Он также крепок телом, как ты, он умён, как многие другие гении, но он энергичен настолько, что сравнения я нахожу только со Сталиным, хотя по содержанию концепций Сталин в отношении с Иофором просто ангел… Почему такое сравнение? Авторов социальных концепций было немало, например, Маркс, Энгельс, Ленин. Но чтобы довести их до совершенства практики – то только эти двое. При этом детище Иофора живёт более трёх тысяч лет. А после его смерти оно вскоре развалилось, а потом собралось. Сколько лет будет жить детище Сталина, мы не знаем, а распад СССР говорит только о величии Сталина. При нём такое было бы невозможно. Может быть, и дело Сталина вновь соберётся… И уж не заречным бы критиковать Сталина. У них у самих-то…
Каким мог быть Иофор? Прежде всего, это человек, подверженный магии своего имени. ИО и ФОР. Первая частица приставлялась ко всем милостивым и великим – Иоанн, Иов… Вторая частица характеризует первую величину, которая впереди, даже над первою, которая впереди и выше. Я думаю также, что он мог быть красивым, поскольку красота порождает надменность и честолюбие. А может быть, он был страшен, как Квазимодо, и привык прятать лицо или носить на лице маску, поэтому был недобрым. Но, может быть, его лицо было серым и неприметным само по себе. Ему и маскироваться было не надо. Он мог быть как все и незаметнее всех. Если поверить тому, что Моисей был некрасивым благодаря крупным надбровным дугам, похожим на рога, то тогда я бы объяснила симпатию невзрачного Иофора к такому же Моисею; возможно, здесь соединились два сапога в одну пару… Это доставляло уравновешивающий комфорт нестандартному „богу“ евреев. Именно последнее, в сочетании с выдающимися способностями, может характеризовать человека, сделавшегося невидимым „живым богом“. Только однажды, кажется так, он показался перед массами под своим именем (это когда он учил Моисея решать вопросы не самому, а штатом специальных людей). И, видимо, ещё раз убедился, что не производит харизматического впечатления на людей. Он затворился и с тех пор решал свои задачи как бог, отдавая распоряжения Моисею. Этого требовала концепция закрытой части иудаизма, которую он сам же и разработал для избранных наследников будущего. Но, деда, ты во вступлении к нашим занятиям критиковал одного ученого, книгу которого мы читали вместе с тобой. В этом месте я не думаю так же, как ты. Этот ученый Петухов, как мне кажется, но я всего девушка, я могу ошибаться, правильно указал, что Иофор был жрецом… Дальше я с Петуховым не согласна, но соглашаюсь, деда, с тобой. Я предполагаю, что Иофор действительно был жрецом, но был изгнан из храма за неблаговидные деяния, и что он стал, на нашем языке, как бы жрецом-расстригой. Он обосновался в Мадиамской земле, завёл там семью, стал раввином, но какую деятельность мог вести бывший жрец, остаётся воображать. Быть раввином, когда евреев не было ещё даже как народности. Но в Библии он „раввин“. Однако факты имеются: жрец во всех случаях человек выдающийся, посвящённый во многие знания; он мог быть действительно из рода левитов; он действительно мог осуществить задуманное, я даже думаю, что его именно за это и лишили сана жреца. То есть он действовал не по плану египетских жрецов, а вопреки им. Также возможно, что среди египетских жрецов по поводу мыслей Иофора не было единодушия, по причине чего у Иофора могли быть и единомышленники. Возможно, я фантазирую, но мой ум воображает только такие картины, какие я набросала. У самого у него наследников не оказалось. Бывший жрец, писатель, организатор, раввин, мистификатор и медиум – это ещё не все ипостаси великого человека. Он был величайшим преступником человечества, отцом терроризма, строителем противочеловеческой системы жизнеустройства. Со всеми сознательными нестыковками и противоречиями он прекрасно справился с непосильной задачей тайного искусства. Чем проще, чем нелепее, чем правдивее, тем способнее прятать концы в воду. Кто видел его по обстоятельствам дела или случайно узнавал его – эти люди несчастны, он всех их уничтожал или заставлял пойти на самоубийство, как, например, братьев, Аарона и Моисея, а в конце он уничтожил себя, своего сына и сыновей Моисея.
Превысив имена Адама, Ноя, Авраама, Исаака, Иакова-Израиля, может быть, созданных им самим, своим могучим воображением, а также имена своих подручных – Моисея, Аарона и Иисуса Навина – Иофор так и остался в тени истории. Это для масс. Думаю, продвинутые жрецы знали и знают его деяния и имя его как творца религии. Теперь от нас о нём узнают и остальные люди, народы. Многие из них захотят перепрочесть Пятикнижие, убедиться в нашей правоте и содрогнуться, ибо его деяния сравнимы с Холокостом.
Миланка ответ закончила. Я справилась с ответом, деда, а?…
– И-га-га…
– Ты хорошо обобщила. Молодчина.
– Неплохо бы дать подробностей. А то получаются декларации… Ищу удальца на аргументы и факты! – предложил дед продолжение. То есть, о чём хочешь, о том и говори, – был бы удалец, а аргументы и факты найдутся… Дед спохватился:
– Доложите мне… Откуда пришла к вам затея, что Иофор именно тот злодей, который вздумал быть богом? С аргументацией!
Тут бы уместно было заметить, что последние вопросы разбирали за ужином. Уже на улицу перестали ходить, стали чуть ли не сектой. Да. Подошли братья и жена брата Ждана, тоже Ждана. За стол не сели, дома отужинали – у нас свой колхоз, и так то и дело находят повод усесться… Но сидели слушали со сторонки. Так же, но почти всегда, рядом вертелись дети. Но вертелись и слушали. Этих из-за стола не выгоняли, правда, накрывали им отдельный стол.
Выслушав Миланкин ответ, загорелась Ждана. А сама она была ещё та скоморошница, художница-потешница, от неё всегда животы надрывали. Деду здесь шутки совсем ни к чему. Он так и сказал:
– Тут дело нешутошное…
– А я шутить и не собираюсь. А то ты все вопросы раздал одним городским, будто мы Библию тут не читаем… Я тебя, деда, сейчас аргументами завалю! Приступать?
– Раз такое дело… – уступил дед. Не нашёлся он этот раз. Со своими родными деды эти факты и аргументы обмусолили и замусолили. Возможно, не хотел дед подчеркивать этот момент, хотя ничего постыдного в этом не было: кому же мусолить, как не язычникам, уничтоженным и забытым? Короче, Ждана взяла волоки в руки.
– Ну, когда этот, вынутый из воды… Моисей… значит, к Рагуилу в землю прибёг…
Дед поморщился. Не посиделки проводим – организованное, светское мероприятие…
– Ты бы построже со словом.
– А чё я такого сказала? Велишь, я буду по писанному, местами я знаю…
– Ладно, давай… как умеешь…
– Га-га-га…
Ждана поехала дальше:
– Ну, вот, когда этот в землю прибёг, девки, того, у колодца торчали… Одна так и вылупилась… Рога-то во лбу… А священник, он тоже хорош, для сына и дочерей – он Рагуил, для остальных – он Иофор… Лишь бы нас с толку сбить…
– Га-га-га…
Чего бы вот ржали? Крамольного слова ни одного. Да Ждана такая. У неё выражение слов на лице. Читай с лица, и никакого Максима Галкина не обязательно. Дед принял решение.
– Ну, вот что! – начал дед, но Ждана поняла начало гнева в свой адрес.
– Чего ты, деда, вскобызился? Чего я такого экстренного сказала? – зароптала Ждана. А всем и это смешно.
– Сегодня передохнём. Сбегайте на улицу. Порезвитесь. А завтра с утра… – не отменил решения дед.
– Га-га-га… – выйдя на улицу.
Несерьёзный народ! Его один раз рассмеши, он потом сутки смеяться будет. Если не двое.
С утра следующего дня стали докапываться до судеб людей, незаслуженно пользующихся всемирной славой пророка и его подручных. Началась эпоха Иофора и братьев Амрамовых, Аарона и Моисея. Братья принадлежали к поколению, ведущему свою линию от третьего сына Иакова-Израиля – Левия. Род левитов был на особом счету Иофора. При разделе территории Палестины им, на первый взгляд, ничего не досталось, кроме городов с предместиями… Сам священник Иофор отдал левитам священство, главный атрибут власти иудаизма. В иудейских странах светская власть и религия не разделены, они представляют единое целое, по закону Иофора-Моисея. Пример тому хотя бы современный Израиль. Да. Никак не доказывается, а только угадывается, что сам Иофор каким-то образом тесно связан с родом левитов. По этой части есть наша версия, что Иофор мог родиться от потомка Левия и рабыни или наложницы, и его, подросшего, отпустили на все четыре стороны, или выгодно продали, как Иосифа (Иосиф мог быть прототипом самого Иофора, или, наоборот, Иофор был прототипом Иосифа, но не забудем, что Иофор мог засветиться среди жрецов), благодаря чему он и набрался мудрости, пройдя огни и воды Ближнего Востока, а может быть, и стран за его пределами. Он не только странствовал, но и дорос до главы рода, до сана раввина-священника, до хозяина Мадиамской земли. Ибо как объяснить слишком трогательное доверие Иофора к обоим братьям, но больше всего к Моисею, а затем и ко всему роду левитов. Левиты были его опорой. Ведь родственные связи были самыми надёжными у всех народов, но особенно у евреев. На этом основана наша версия. Он, по версии, курировал формирование братьев, а те знали его с детства. Особенно тесными отношения были у тестя и зятя, поскольку Иофор женил его на своей дочери Сепфоре, которая родила Моисею двух сыновей. А Моисей пас овец у Иофора. Сам священник занимался своими делами. Не всё еще было готово. Благодаря своей образованности, мы выделяем этот фактор как главный в судьбе Моисея, зять и родственник по линии левитов, был призван обслуживать самого „живого бога“ евреев из того же рода левитов. Он стал заместителем „бога“ на земле. Несмотря на свои пороки, он заслуживает самые лестные характеристики Иофора, как „человека кротчайшего из всех людей на земле“. „Он верен во всем дому моём. Устами к устам говорю я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит“ Чис. 12. 3; 7–8. Это сказано по прошествии большого пути. Не только лингвисты-филологи, но и другие специалисты могут сказать, что „бог Иофор“, говоря такие слова о Моисее, подтверждает своё плотское, человеческое обличье. А роль бога – это игра, призванная решить поставленные проблемы. Важно, что „образ Господа он видит“, прижимаясь к устам человека, воплощающего собой бога. С годами верность Моисея окрепла, он подготовил-обучил сына Иофора и своих сыновей, и они служили, на современном языке, в самой ставке „бога“. А работы там было невпроворот. Играя бога, надо иметь его атрибутику: неимоверную силу, способность карать массы людей, „огонь поядающий“, и многое другое. Было ли это у Иофора. Мы отвечаем положительно: было!
В каких средствах, формах и способностях Иофора выражалась божественная атрибутика? Надо доприсутствовать на семинаре деда Любана и всё прояснится. Он как раз этого добивался.
– Вы высказали много догадок, некоторые объяснили. Объясните теперь, зачем „богу“ Иофору нужны были именно те земли, которые неоднократно заявляются в Пятикнижии? Почему нет постоянства в названии этих земель? Называются то одни, то другие, но при повторении они чередуются. Есть ли связь между ними? Без ответа на эти вопросы наши догадки будут несколько обеднены… – так поставил дед Любан новую группу вопросов. Самая сложная группа вопросов, – земля – была в центре эпох, сменяющих друг друга, составляя в каждой из них ценность реального богатства. Отвечать хотели все, включая братьев Ждана, Желана и Милана. С них дед и начал.
– Эй, парни! Те, как сказала сноха Ждана, городские, а вы сельские, от земли, отвечайте первыми. Как бывшие старшины, утрите тем нос!..
Парни начали утирать…
– В Бытии названы земли Кеннеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хеттеев, Ферезеев, Рефаимов, Аморреев, Хананеев, Гергесеев, Иевусеев. 15. 19–21. В Исходе названы земли Хананейские, Хеттеев, Амореев, Еввеев, Иевусеев и Ферезеев. 3.17. В других местах список земель тоже не последовательный, будто неназванные из них в чем-то провинились. Во всяком случае, мотив один: богу потребовалось отдать лучшие земли Средиземноморья „своему народу“. Они назывались „Серпом плодородия“. Вознаграждение богу: „свой народ“ должен почитать только „своего бога“ и подчиняться только ему и никакому иному. Мотив вины один из популярных. С виной родились, с виной жили, с виной умерли. С вины образуется Ханаан, или Палестина. Как? Сыновья Ноя Сим, Хам и Иафет подверглись испытанию. Двое отвернулись от наготы отца, а Хам нет. Хам был отец Ханаана. За вину Хама Ной проклял его сына Ханаана, и тот должен был быть рабом Сима и Иафета. В этой логике мастера разбираться только заречные. Но всё-таки видно, что Ханаан (человек и страна Палестина) проклят от рода. От него родились сыновья Хетт, Иевусей, Аморрей, Гергесей, Евей и ещё шестеро с другими именами. Имена внуков Ноя совпадают с названием земель, подпавших под ревизию бога. Но все эти земли носят общее название Ханаанских или Хананейских. В чём же тут дело? Во-первых, на ханаанских (палестинских) землях издревле жили не только русы, но и семитские племена, говорящие на семитских языках, – арабы, ассирийцы, евреи и др. Их зачислили в потомки Сима (Шима), первого сына Ноя, рабом которого был его внук Ханаан… Не хило. Но это внутрисемитская казуистика. „Богу“ же Иофору они потребовались для исторического обоснования права на Ханаан, с одной стороны, и для практических нужд осуществления своего планетарного замысла. Работая над книгой Бытия, он прекрасно понимал обстановку. Ему предстояло вывести из Египта многомиллионные массы евреев и их рабов. Мог ли стратег положиться при этом на стихию? Нет. Ему нужны были союзники-помощники для подвоза продовольствия, манны, перепелов и другого, воды и прочего, и, главным образом, компонентов взрывчатого вещества. Все компоненты находились как раз на территориях тех земель, названных и переназванных в реестрах. Об этом чуть позже. Кто-то следовал договорам, а кто-то, как и ныне, менял конъюнктуру. Неверных „бог“ вычеркивал из списка и включал в них новые земли, подчинившиеся новым соглашениям… Попутно заметим, что у Иофора под рукой уже были материалы мифов, сказаний, ритуальные списки патриархов и времена их жития, и, важно, законы государств ещё более древнего Востока, вывезенных из всех земель, где ступала нога осла этого интересного человека. Об этом частично уже говорилось. В процессе завоевания этих земель евреями выяснилось, что внуки Ноя, расселились на указанных землях для того, чтобы под их прикрытием истребить основателей Палестины – русов, а заодно уничтожить и потомков Ноя. Все они были уничтожены вместе с русами – выходцами из Египта. Никто из потомков не уцелел. Но об этом позже. Так, в общих чертах, обстояли проблемы земель, определенных „богом“ для переселения евреев. Можем ли мы теперь верить сказочке об Аврааме, поселившемся за рекой и таким образом основавшем право евреев на „Серп плодородия“?
– Хорошо. Теперь непосредственно об исходе. Что происходило в Египте? Какие мероприятия обеспечения осуществлялись для вывода евреев „из рабства“? – поставил дед Любан новые вопросы, ответить на которые было бы легче, живи мы в те времена хотя бы рядом с Египтом… Ещё одна невеста подавала признак прекрасной жизни, намекала деду поднятием руки, то есть напрашивалась у деда, чтобы тот показал её обществу. Дед дал ей слово. В вузе бы на семинарах вот так: добиваться слова, не ждать конца, не пережидать судьбу, не высовываясь отвечать с бледными знаниями. Красава стала показывать знание Пятикнижия и себя, словно мы её видели первый раз в жизни. Что говорить, там было, на что посмотреть жениху. Жених Миша обожал её выступающей и поющей…