Если вы не влюблены! Куликова Галина
И тут же без перехода Таранов стал травить знаменитые актерские байки. Нечего и говорить, что публика внимала ему с восторгом – актером он был превосходным. А после третьего или четвертого тоста, окончательно расшевелив и развеселив собравшихся, он мастерски ушел в тень и, усевшись рядом с Рысаковым, стал потихоньку напиваться.
Таня, которая на протяжении вечера без особых усилий отбивала неуклюжие атаки то одного, то другого перегудовского ловеласа, все больше хмурилась. Внимание, которое привлекал к себе Таранов, почему-то страшно ее раздражало. К тому же она не могла не заметить те заинтересованные взгляды, которые время от времени бросала на Алексея перегудовская мэрша. Все это было неприятно, и в конце концов настроение у девушки окончательно испортилось. Поначалу Таня еще надеялась, что сегодня ей удастся поговорить с Алексеем. Однако пьяный Таранов всегда становился ужасно противным, и если попробовать подсесть к нему сейчас, он в лучшем случае будет лишь шуточки шутить. К тому же Рысаков может вообще все испортить, ляпнув что-нибудь про ночевку в ее квартире.
В общем, Таня решила, что посиделки пора заканчивать. Так как и гости, и хозяева уже изрядно набрались, она надеялась тихонько смыться, но тут на ее пути встала вездесущая Белинда.
– Ну что, ревнуешь? – прищурилась она и залихватски хлопнула подругу по плечу.
Она отправилась покурить на лестницу и потащила за собой Таню, всучив ей банку из-под оливок, которая должна была исполнять роль пепельницы.
– Я не ревную! – возмутилась Таня. Но тут же поняла, что Белинда попала в самую точку. – А может, и ревную…
– К мэрше, – подлила масла в огонь подвыпившая подруга. Никакого вопросительного знака в конце этого заявления не было. – Ну и что, я бы тоже ревновала. Ух, до чего хороша баба! – глубоко затянувшись, продолжала она. – Прямо стальная магнолия.
От этих слов Таня совсем скисла.
– А тебе не кажется, что для Лешки она старовата?
– Для мужиков старая – это которая плохо выглядит! – важно изрекла Белинда. – А эта Васильна выглядит как сливочная помадка. Так что не теряй бдительность.
Когда они вернулись в банкетный зал, часть гостей уже разъехалась. Остальные бродили по залу, сбивались в небольшие группки, разговаривали, смеялись. Несколько наиболее стойких пар оккупировали дансинг и танцевали все танцы подряд, устало привалившись друг к другу.
Романчикова оживленно разговаривала с Будкевичем, время от времени прерываясь, чтобы ответить на телефонный звонок. Несколько раз к ней подходили какие-то люди и, судя по заискивающему выражению лиц, пытались о чем-то просить. Тогда взгляд Романчиковой становился официально-холодным, и просители быстро ретировались. Было похоже, что даже в нерабочее время городской начальнице приходится решать массу проблем. Вероятно, она держала при себе Будкевича в надежде, что в его присутствии перегудовцы постесняются быть чересчур назойливыми. Пару раз к мэрше подходили ее помощники, намекая на то, что пора бы уже и честь знать. На утро наверняка были назначены важные мероприятия и начальнице следовало бы соблюдать распорядок. Но Романчикова отчего-то не уезжала.
Подхватив Алика под руку, она стала медленно прогуливаться с ним по залу. Постепенно маршрут их прогулок становился все короче и короче, и вскоре парочка оказалась в непосредственной близости от стола, за которым сидели уже порядком пьяные Таранов и Рысаков. Только что они вдвоем уговорили бутылку коньяка и теперь принялись за вторую.
Пошептавшись о чем-то с Романчиковой, Будкевич прямиком направился к столику коллег. Наклонившись и приобняв их за плечи, Алик стал что-то быстро говорить, как будто пытался убедить прекратить попойку. В результате Рысаков пьяно расхохотался, а мрачный Таранов, стряхнув с плеча руку Алика, поднялся и довольно твердой походкой направился прямиком к Валентине Васильевне. Притаившись за искусственной пальмой, Таня с негодованием наблюдала за тем, как Алексей, приблизившись к мэрше, щелкнул каблуками, склонил голову и протянул руку. Он приглашал ее на танец!
Таня изо всех сил сжала ножку бокала, который в тот момент держала в руках. Все было до пошлости банально – эта старая калоша положила на Таранова глаз. А Будкевич тоже хорош! Сводник проклятый! Интересно, какая корысть заставила его подыграть мэрше? Что он надеется получить в награду за свое сводничество?
Таня швырнула бокал в кадку с пальмой и бросилась вон из зала. Ну все, с нее хватит! Не станет она любоваться, как Таранов флиртует с этой молодящейся градоначальницей. И вообще, сколько можно страдать из-за этого дамского любимца?! Нет-нет, скорее в гостиницу, спать. Говорят, утро вечера мудренее? Вот утром и разберемся.
Перегудов, день второй
Таня была уверена, что ей ни за что не уснуть. Но как только забралась в постель, усталость мигом придавила ее голову к подушке. Спектакль, потом банкет, переживания из-за Лешки… Она лежала и сквозь ресницы смотрела, как ветер перебирает складки гостиничной занавески. В Москве Таня боялась спать с открытым балконом, а здесь нет. Кроме какой-нибудь влюбленной кошки, прогуливающейся по карнизу, кто к ней может забраться? Ее номер на третьем этаже окнами выходил во двор, густо засаженный кустами сирени.
Размышляя о перегудовских кошках, Таня незаметно задремала и проснулась внезапно, словно кто-то толкнул ее в бок. Она села на постели и потерла глаза. Ветер подхватил занавеску, и теперь она летала по воздуху, пытаясь отцепиться от гардины и гремя кольцами. Сначала Таня решила, что именно этот звук разбудил ее. Однако секунду спустя услышала в коридоре тихий нетерпеливый стук. Господи, где это? Кто это?
Она соскочила с кровати, на цыпочках приблизилась к двери и замерла, прислушиваясь. В тот же самый миг послышалось покашливание, бормотание, потом снова раздался стук – короткий, нетерпеливый, и голос Таранова негромко сказал:
– Открой, это я. Да, срочно. Да, именно сейчас.
С Тани мгновенно слетели остатки сна. Так-так. Значит, Таранов разгуливает посреди ночи по коридору. К кому, интересно, он пришел? Напротив – номер Регины. Неужели он до сих пор крутит роман с Брагиной?! В конце концов он целый год был совершенно свободен и мог связаться с кем угодно. «С кем угодно, но только не с Брагиной!» – с негодованием подумала Таня. Повернув в замке ключ, она решительно вышла в коридор.
Таранова как раз впустили внутрь. Темноту рассекала лишь узкая желтая щель. Затем щель исчезла, прихлопнутая дверью. Дверь была не та! Не брагинская. Лешка пришел не к Регине, а к Будкевичу! Слава богу. В ином случае он сильно упал бы в Таниных глазах. Однако почти немедленно она насторожилась снова. Почему Таранов разгуливает по гостинице так поздно? Может быть, у него что-то стряслось?
Снедаемая тревогой и любопытством, Таня выскользнула из номера, пролетела по жесткой ковровой дорожке и прижалась пылающим ухом к соседней двери. Затаила дыхание и замерла, прислушиваясь.
– Алик, что мне теперь делать? – спросил Таранов не вполне трезвым голосом. – Давай, режиссер, режиссируй. Это ведь ты меня подставил.
– Не ной. Иди лучше спать, а завтра утром тебе все покажется не таким мрачным.
– Не покажется мрачным? Да ладно тебе. Еще как покажется! Будет даже хуже.
Таня сразу поняла, что Таранов не на шутку взволнован. А когда он под градусом, его трудно урезонить.
– Леш, уже скоро светать начнет. Хорошо бы немного поспать. У нас ведь спектакль завтра. Давай баиньки? – По голосу было ясно, что Будкевич мечтает поскорее выставить непрошеного гостя.
– Нет, ты послушай! Когда Романчикова мне строить глазки начала, из меня весь хмель улетучился.
– Оно и видно – еле на ногах стоишь, качаешься.
– Качаюсь. Но голова-то у меня ясная, Алик. Вот скажи – на фига мне все это надо? Давай я в Москву завтра уеду…
Таня закусила губу. Неужели все так серьезно?!
– Леш, не кипятись, – успокаивающим тоном произнес Алик. – Что, собственно, произошло? Ну, попросил я тебя пригласить ее на танец. Дань вежливости, а даме приятно. Тем более что дама – мэр. И готова с нами целые культурные программы осваивать. А там бюджеты, знаешь, какие? Все будут довольны, и ты в том числе. Ради этого можно и потанцевать.
– Она у меня мобильный попросила, – замогильным голосом сообщил Таранов. – В смысле – номер телефона.
– Ты, надеюсь, дал?
– Дал. На салфетке начирикал. Но это не все. Завтра мы встречаемся за кофе. Часиков в двенадцать-тринадцать. То есть уже сегодня.
Услышав это, подлый Будкевич откровенно возрадовался:
– Да ты что? Вот здорово! Ты там, за кофейком, даром времени не теряй. Пожалуйся на маленькую зарплату. В общем, спой арию «Тяжела и неказиста жизнь российского артиста».
– Алик, ты не понимаешь. Я всегда старался держаться подальше от представителей власти. Тем более – в юбках.
Таня, которая поначалу боялась, что ее застанут на месте преступления, вся обратилась в слух. Сейчас ничто не могло бы сдвинуть ее с места. Ревность буквально пригвоздила ее к полу.
– Да ладно тебе, – легкомысленно сказал Будкевич. – Нам скоро уезжать. Потяни время, сошлись на спектакли, мол, устаешь. Пригласи в гости – она ведь точно не приедет.
– Эта? Приедет. Я чувствую.
– Что ты чувствуешь?
– Она запала на меня.
– У тебя мания величия, – сердито возразил Алик. – Серьезная женщина, ей не до глупостей.
– А у тебя, видимо, беспамятство. Ты сам все это начал!
– Леш, я ничего не начинал. Ну да, я видел, что Валентина Васильевна на тебя очень хорошо реагирует. Дело-то обычное – пофлиртовали, потанцевали, да и разбежались. А труппе – прямая выгода может быть.
– Пошел ты со своей выгодой! – Было ясно, что Таранов страшно разозлился.
Будкевич тоже это почувствовал и заговорил ласково:
– Ситуацию можно спустить на тормозах. И при этом с пользой для общего дела. Давай так. Пьешь кофе, даешь туманные обещания, напоминаешь, что она должна со мной встретиться, – и баста. Леш, ну что тебе стоит?
– Ладно, – вздохнул Таранов. – У тебя, как у прирожденного режиссера, есть дар убеждения. Нет, Валентина эта очень даже ничего. Но будь она моделью какой-нибудь или секретаршей, я бы с радостью. А тут – власть. Сгоришь, как мотылек!
Одержав победу, Будкевич вновь вспомнил о своем статусе. Голос его сделался властным.
– Давай, мотылек, лети к себе в номер. Набирайся сил перед грядущими битвами.
Таня поняла, что еще секунда – и ее обнаружат. Она отпрыгнула в сторону и в мгновение ока очутилась возле своего номера. Влетела внутрь и одним рывком захлопнула за собой дверь.
Адреналин бушевал в ее крови всю ночь. Таня ходила по комнате, теребила злосчастную занавеску и долго стояла на балконе, делая глубокие вдохи. Луна с кислым видом смотрела на нее, не предлагая утешения. Уничтожив все запасы воды, обнаруженные в холодильнике, Таня принялась пить воду из-под крана в ванной комнате. После этого она забралась под одеяло и тут же начала вертеться, вспоминая Романчикову и ее ореховые глаза, глядевшие на Таранова с прицелом. Представила, как эти двое в полдень будут пить кофе, сидя друг напротив друга. А потом, возможно, договорятся о новом свидании. Сначала они поужинают вдвоем, потом он проводит ее до дома, а там – кто знает?
Завтрак она пропустила и удивилась, почему ее не разбудила Белинда. Подруги в номере не оказалось, и Таня отправилась вниз, в ресторан. Он был практически пуст. Лишь за дальним столиком возле окна сидели Яблонская и Курочкин.
– Почему ты так ужасно выглядишь? – немедленно спросила Маркиза, как только Таня поздоровалась. – Ты же вчера на банкете почти не пила?
– Я напилась в номере, когда вернулась, – коротко ответила та, заказав чашку кофе без молока.
– После первого спектакля грех не напиться, – пробормотал Курочкин, ковыряясь в тарелке. Вид у него тоже был слегка помятый.
Яблонская сидела на стуле прямо и смотрела грозно, пугая официантку, вертевшуюся поблизости.
– Не знаете, где Белинда? – спросила Таня, оглядываясь по сторонам.
Ресторанчик был маленьким и довольно чистым. Поверх скатертей лежали веселые клеенки, прижатые к столам тяжелыми белыми солонками и перечницами. Облупленный угол маскировала кадка с ветеранской пальмой. Неистребимый запах вареной капусты выползал из кухни и тревожил обоняние.
– Белинда вот только что куда-то отправилась, – деловито сообщил Курочкин.
– А куда? – растерянно спросила Таня.
– Понятия не имею.
– Он с ней не общался, с твоей Белиндой. Он за ней из окна наблюдал, – сердито добавила Маркиза и неожиданно набросилась на мужа: – Старый сатир! Все бы ему на девочек заглядываться! Представляешь, – развернулась она к Татьяне, – увидел вчера вечером какую-то бабу с балкона, так его аж переклинило. Спать мне не давал, то и дело вскакивал, прокрадывался к окну и выглядывал вниз. Все проверял – там она или нет.
– Ну, что ты, Маня! – возмутился сатир, бегая глазами по сторонам. – Я просто хотел подышать воздухом. После таких-то нагрузок на организм разве сразу заснешь? Какая баба? Зачем мне баба?
– Не знаю, зачем тебе баба, – продолжала наступать Яблонская. – Я была уверена, что уже ни за чем. Ан нет! Все туда же.
Таня немедленно вспомнила свои ночные метания и сочувственно сказала:
– А мне сегодня тоже не спалось. Ночью здесь тихо, и цветы так пахнут!
Яблонская посмотрела на нее с неудовольствием и, отправив в рот кусок сыра, спросила:
– Ты тоже ее видела?
– Кого?
– Ту женщину. Она слонялась под окнами гостиницы и все смотрела наверх. Я хотела ее пугнуть, но Андриан так всполошился, что пришлось остаться в постели. Боялась, что если я вмешаюсь, его хватит удар.
– Вы и вправду видели какую-то женщину ночью под окнами гостиницы? – У Тани неприятно засосало под ложечкой.
Ей пришла в голову идиотская мысль о том, что мэрша, влюбленная в Таранова, провела ночь под окнами его гостиничного номера, вздыхая и тоскуя. Какая чушь лезет в голову!
– Я ее видела только одним глазом, – ответила Яблонская. – Волосы у нее такие белые и длинные, ну прямо как у Светличной в «Бриллиантовой руке». И одета она была во что-то розовое.
– Нет, она была в красном, – подсказал Курочкин. – Очень красивый цвет.
– Слишком агрессивный, – отрезала Маркиза. – Ты просто ребенок, Андриан. Соблазняться женщинами, которых видишь из окна гостиничного номера, так же пошло, как выбирать невесту по объявлению.
– Я не собирался на ней жениться! – стал защищаться Курочкин. – Я просто смотрел на ночной город. А она стояла внизу. Я на нее тоже смотрел. Разве нельзя?
– Нельзя, – отрезала Яблонская. – Ты всегда привлекаешь к себе всякую дрянь. У тебя вообще все не как у людей. Вот скажи, куда ты подевал портсигар?
– Какой портсигар? – удивилась Таня и быстро взглянула на Курочкина. Вся труппа знала, что Андриан Серафимович покуривает тайком от жены. Неужели она его все же застукала?
Яблонская сжевала еще один кусок сыра, сделала большой глоток чая и пояснила:
– А тот, которым он пользуется по ходу спектакля.
– Да-да, мой реквизит, – подхватил Курочкин, оживляясь. – Он куда-то делся. Я уже сказал Белинде, чтобы она раздобыла новый.
– Кстати, твоя Белинда, наверное, ушла искать табачный магазин, чтобы купить портсигар для вечернего спектакля, – высказала свое мнение Яблонская. – Она девица хоть и вредная, но ответственная.
«Можно подумать, ты полезная», – хмыкнула про себя Таня. Иногда ей было жаль Курочкина. Его всем было жаль. Один Таранов считал, что тот добровольно прирос к своей супруге, как гриб к березе, и без нее вряд ли сумеет удержаться на плаву.
– Ты Алика сегодня видела? – продолжала допрашивать Маркиза.
– Сегодня нет, а что?
– Хотела убедиться, что перед сегодняшним спектаклем Вадик больше не будет слоняться по фойе. К тому же неплохо было бы услышать от режиссера что-нибудь приятное. Похвалу моему таланту, например.
Читать бесплатно другие книги:
