Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

– Согласен, – протягиваю я.

Мне всегда казалось, что биоэнергетикой можно лечить почти всё. Вот только слово «почти» тут мешает.

А ведь действительно! Гнойный аппендицит биоэнергетикой не удалишь, да и прочие гадости тоже. Придётся постигать и эту науку.

Мы с Ванькой у Сергея Александровича и Юры. Только что ходили с Юрой вокруг дома, как когда-то с Ванькой. Теперь Юра попал в Ванькины руки, и они занимаются. А мы с Сергеем Александровичем беседуем в его кабинете.

Дверь открыта, и слышны громкие голоса из комнаты Юры.

– Ваня! Я тебе говорю, что ты неправ. Если это решать так, как ты предлагаешь, то мы потеряем часть решений, корней то есть…

– Ну почему потеряем? – упирается Ванька.

– Извините. Схожу, посмотрю, что там у них.

– Сходи, сходи. А то подерутся, – подсмеивается Сергей Александрович.

Захожу в Юрину комнату.

– Чего раскричались?

– Александр Николаевич! Вот, смотрите! – Юра показывает мне два решения уравнения. – Если делать так, то мы теряем часть корней.

Смотрю и начинаю вспоминать математику.

– Да что ты у него спрашиваешь! Он, кроме своих больших и малых берцовых, уже ничего не помнит! – поддразнивает – Ванька.

– Вот тебе! – я скручиваю ему фигу. – Помню! И похоже, Юра прав, господин учитель. Смотри…

Быстро решаю уравнение сам.

– Видишь? А так, как ты предлагаешь, действительно два корня теряются. И вообще, кто тут кого учит?

– Сдаюсь перед превосходящими силами противника! – Ванька поднимает вверх руки. – Вот начну готовиться к поступлению – будете меня вместе консультировать!

– Согласен! – Юра радостно улыбается, а потом грозит пальцем: – Только учти, я – строгий учитель!

– Слушай, Сашка… Есть вообще что-то такое, чего бы ты не знал?

Ванька задаёт вопрос в свойственной ему хитренькой манере.

– Есть. Хирургия. Вот Степаныч хочет, чтобы я её начал изучать тоже.

– Всё, Юра! Прощай! Больше мы не увидимся, – нарочито всхлипывает он. – Этот ужасный человек всё время тренируется на мне. Ты представляешь, Юра, что со мной будет, когда он начнёт изучать хирургию? Зарежет! И только для того, чтобы узнать, что у меня там внутри. Страшный человек!

Юра от души хохочет.

– По крайней мере, для того чтобы узнать, чего у тебя внутри нет, резать тебя вовсе не надо, – язвительно парирую я.

– Я же говорю, что он – страшный человек!

Ночной звонок телефона от неожиданности подбрасывает меня на кровати. Ванька тоже открывает глаза.

– Что случилось?

Смотрю на часы. Четыре утра…

– Спи, разберусь.

Иду к телефону, а сам понимаю, что звонит Андрей из Булуна. Уже в который раз! А собственно, чего тут хитрого. И по времени ясно, что это другой часовой пояс, кто ещё может в такое время звонить?

Беру трубку.

– Слушаю.

– Привет, Сашка! Это Андрей из Булуна.

– Здорово, я уже понял. Ну как там у вас?

– Я чего звоню… Плохо у нас. Сергеич с инфарктом слёг.

– Ни… чего себе… – вырывается у меня.

– Да, плохи дела. Инфаркт серьёзный, как говорят. Лежит в своей больнице.

Понимаю, что спрашивать про симптомы – дело бесполезное.

– А что случилось? Понервничал?

– Да… Он пошёл к нашему упырю… Ну начальник этого… не исполкома, а… как его… вспомнил, глава администрации! Пошёл насчёт ремонта водопровода в больнице. Поговорили… Там у него и случилось.

Это как надо было разговаривать, чтобы прямо в кабинете инфаркт. Дела…

– Понятно… – и неожиданно для себя решаю: – Так, Андрюха, я прилечу с первым же бортом.

– Честно говоря, я за этим и звоню. Нужен ты Сергеичу. Совсем грустный он.

– Я приеду, – повторяю я. – Только ты ему пока не говори.

– Ладно! Когда будешь вылетать, позвони.

– Замётано! Прости, а кот-то его как же?

– Мы с моей его кормим. Скучает Антошка. Тоже грустный.

Возвращаюсь в комнату.

– Что там с Кириллом Сергеевичем? – совсем не сонно спрашивает Ванька.

– Подслушивал?

– Просто слышал. Так что там?

– Лежит в своей больнице с инфарктом.

– Ты собираешься туда лететь?

– Конечно!

– Ты хочешь…

– Нет! – прерываю я Ваньку, заранее зная, что он намерен спросить. – Я не уверен, что сердце можно лечить таким способом. Тем не менее я сейчас ему нужен.

– А мы тут как? – осторожно спрашивает он.

Я понимаю, что он в основном интересуется, как мы будем обеспечивать Дашу с Серёжкой.

– Ну как… Сделаю на тебя генеральную доверенность. Димка будет рулить в боксах, а ты уж с деньгами как-нибудь сам разберёшься. Бухгалтерия ведь всё равно вся на тебе. Даше будешь отвозить. Ты ведь и сейчас отвозишь…

– Понятно. Ну а твоя учёба?

– Договорюсь со Степанычем. Они с Кириллом Сергеевичем друзья, поймёт. А с Юрой – ты всё продолжишь. Так что ты будешь полностью исполнять мои обязанности!

– Понятно. Саш… Ты действительно поезжай… Я тут справлюсь. Не волнуйся. Всё будет хорошо. Главное, Кирилла Сергеевича поднять.

С утра захожу в кабинет завотделением.

– Юрий Степанович! Беда… Кирилл Сергеевич с инфарктом слёг. Мне из Булуна утром позвонили.

– Допрыгался! Дон Кихот…

«А ведь действительно – Дон Кихот!» – проносится у меня в голове.

– В общем, Юрий Степанович, я должен туда лететь. Я ему нужен, – говорю я твёрдо, глядя завотделением прямо в глаза.

– Вы правы, Саша… – он вздыхает. – Жаль, что я не могу так же, как вы… Напишите все необходимые бумажки. Мы с Сергеем Петровичем остальное решим.

– Сдавать дальше я, конечно, буду, когда вернусь.

– Безусловно.

Отлично, что со знакомыми летунами связался. Берут меня, но через два дня. Приезжаю вечером в дом к Сергею Александровичу. Хозяин встречает меня в гостиной.

– Сергей Александрович. У меня для вас не очень хорошая новость и личная просьба.

– Ну, что у тебя случилось? – вижу, как он напрягается.

– Мне позвонили из Булуна. Мой учитель, а он мне ещё и как отец, слёг с инфарктом. Там, да и вообще у него, кроме меня, никого нет. Я должен ехать туда и попытаться поднять его на ноги.

Повисает пауза. Я вижу, что он расстроен. Даже не знаю, как это трактовать.

– Я понимаю тебя, Саша, – после молчания говорит Сергей Александрович. – Езжай. Мы тут справимся. И будем тебя ждать. Очень будем ждать!

Теперь всё становится ясным. Он за эти месяцы уже привык к нам с Ванькой и к общению с нами. Он перестал чувствовать себя одиноким, а тут…

– Да. Ваня, как обычно, будет приезжать к Юре и с ним заниматься, – пытаюсь я подсластить пилюлю.

– Это ладно. А что за личная просьба? – он поворачивается ко мне.

– Заранее прошу меня простить… Присмотрите за Ванькой, пожалуйста. Тревожусь я за него. Думаю, всё-таки у него пока ещё сквозняк в голове…

– Можно было бы не просить… Вроде давно уже не чужие, – ворчливо произносит он. – И вообще… Мне кажется, ты излишне строг к своему брату. Он – хороший парень. Но я, конечно, присмотрю. Езжай спокойно.

Раннее утро. Ванька везёт меня на самолёт. Свою старую «Ауди» я ему отдал. Получив постоянную практику, он стал ездить куда лучше! Еду и перебираю в голове дела. Всё ли я сделал. Вроде всё… Ох, блин… Илье Анатольевичу не позвонил!

– Ванюха. Я забыл позвонить Коху. Позвони ему. Ладно?

– Я могу и заехать к нему, – вызывается Ванька.

– Пожалуй, это даже лучше будет. Адрес ты знаешь?

– Да уж конечно! Возил его, когда ты концы отдавал, – усмехается Ванька.

На аэродроме в Булуне меня встречает Андрей.

После дружеских тисканий друг друга идём к его машине.

– А ты совсем нормально ходишь! – оцениваю я.

– Твоя же работа! – улыбается он и добавляет: – Мы с моей теперь тебя постоянно вспоминаем.

– Ладно… Как Кирилл Сергеевич?

– Не очень… Без работы затосковал, а ему, хоть он и в своей больнице лежит, даже… как их… истории болезней смотреть не дают. Я когда приходил, он жаловался.

– Обо мне что-нибудь говорил с ним?

– Ну ты же просил! Я выполнил.

Прямо со своей сумкой вхожу в больницу. Андрей меня сопровождает.

Первый, кто мне попадается, – молодой врач Пётр Иванович. Он приехал с Большой земли около двух лет назад и сразу попал в учение и воспитание к Кириллу Сергеевичу, который взялся за него и пытается сделать из него врача. Именно поэтому за глаза Петра Ивановича все стали звать Петькой, по аналогии с ординарцем Чапаева. Вообще, парень он неплохой, но даже я у него полета мысли и желания лечить не чувствую, хотя специализация у него нужная – кардиолог.

– Сашка! Приехал! Привет!

– Здорово! – я пожимаю ему руку. – Ну как Кирилл Сергеевич?

– Инфаркт, конечно, не обширный, но достаточно серьёзный. А ты что, к нему приехал?

– Угу… Будем выхаживать его, – дипломатично приглашаю я Петьку к процессу.

– А куда мы денемся! Выходим! – оптимистично и достаточно легкомысленно поддерживает он меня.

Вхожу в палату. Кирилл Сергеевич лежит в обычной общей палате с другими больными, а их ещё трое. Поражают его бледность и осунувшееся лицо.

– Саша? – тихо произносит он. – Ты что здесь?

– К вам приехал. Помогать выздоравливать буду.

Глаза Кирилла Сергеевича подозрительно влажнеют. В палате повисает тишина.

– Давно приехал?

– Только что. Вот, Андрей меня встретил, – и понимаю, что проговорился.

– А ты, значит, знал и ничего не сказал? – Кирилл Сергеевич хмурится.

– Прости, Сергеич. Мы решили, что так лучше… – оправдывающимся тоном произносит Андрей.

– Понятно… Ладно, Саша. Жить будешь у меня в квартире. Андрей, дай ему ключ. Заодно и за Антошкой посмотришь. Заскучал он, небось. Ну иди, устраивайся… Потом поговорим.

Вхожу в квартиру. Антошка сразу соскочил с дивана, подбежал ко мне и трётся об ноги. И поёт-то как! Беру его на руки. Ох, ничего себе! Одну лапу он кладёт мне на одно плечо, другую на другое и башку на плечо! Обнял!.. И всё поёт! Да… Совсем кот истосковался.

Глажу его, а он только прижимается. Совсем, как Ванька!

– Ну, Антон, пойдём, я тебя покормлю.

Несу его на себе на кухню, а там кладу в его блюдечко остатки питерской еды – Ванькины котлеты, которые он мне засунул в сумку, не обращая внимания на мои протесты.

– Ну всё, Антошка! Питайся, а я к твоему хозяину пошёл, – говорю я коту и закрываю за собой дверь.

– Ну, расскажи, Саша, как твои дела, как дела у Вани, – просит Кирилл Сергеевич, едва я сажусь на край его кровати.

Коротко рассказываю про все питерские новости, в том числе и про Юру.

– Ну это ты опять молодец, – одобрительно говорит он. – А насчёт хирургии – это тебя Юрий Степанович, друг мой хороший, очень верно направил. Жаль только, что из-за меня ты прервал обучение. К сожалению, не всё можно взять из книг. Многое приходится изучать на практике. Да, собственно, что я тебе говорю! Ты и сам уже это отлично понимаешь. Только сюда ты приехал напрасно. Я бы и сам выбрался.

– Во-первых, приехал и приехал. Во-вторых, вдвоём всё равно лучше. Работать-то у вас тут можно мне будет?

– Не можно, а нужно. Ты вот сходи и позови ко мне Николая.

Николай, а вернее, Николай Фёдорович – это заместитель главного врача, и на время болезни главного он рулит больницей.

– Николай Фёдорович, здравствуйте! – здороваюсь я, входя в его кабинет.

– А, Саша! Здравствуй! Когда приехал?

– Сегодня только.

– Ты молодец. А то Кирилл Сергеевич, хоть и бодрится, но всё равно грустный. Сейчас он повеселеет. Любит он тебя.

– Николай Фёдорович, он вас зовёт.

– Ну пошли, раз зовёт. Хоть и больной, но начальник и уважаемый человек.

Входим в палату к Кириллу Сергеевичу.

– Звали?

– Да. Коля… У нас ведь врачей не хватает. Верно?

– Не хватает, Кирилл Сергеевич. Что, Сашу взять? – догадывается зам.

– Под мою ответственность. Он всё равно уже на четвёртом курсе числится, – Кирилл Сергеевич, не моргнув глазом, прибавляет мне один курс. – Ты же сам знаешь, он многое умеет. Не горшки же ему опять выносить!

– Могу и горшки, – вставляю я слово.

– А тебя я не спрашиваю, – резковато обрывает меня Кирилл Сергеевич. – Ты в академии уже ведь на должности врача был у Юры?

– Ну да…

– Вот и здесь будешь врачом. Договорились? – уже обращается он к заму.

– Я согласен, Кирилл Сергеевич, только на время вашей болезни всё равно я за всё отвечаю. Но не возражаю. Это будет всем полезно.

– Когда можно начинать? – спрашиваю я.

– Считай, что ты уже начал, – поворачивается ко мне Николай Фёдорович. – Пойдём, я тебе передам кое-каких больных. Будешь их вести. Пошли, пошли… Кириллу Сергеевичу надо отдохнуть. И от тебя тоже.

Мягкая улыбка Николая Фёдоровича сглаживает сказанное.

Сразу после звонка будильника когтистая лапа цепляет меня за ногу. Антошка меня будит…

– Слышу, слышу… – бурчу я и встаю.

Антошка в примерной позе сидит около дивана, на котором я соорудил себе постель.

– Ну, Антон! Пошли завтракать!

Умываюсь и вспоминаю, что надо зайти к Дмитрию Ивановичу и Надежде Михайловне. Вечером обязательно зайду.

– Саша, послушай моё сердце, – просит с улыбкой Кирилл Сергеевич. – Я хочу, чтобы ты запомнил, как звучит сердце инфарктника.

– То есть использовать вас как учебное пособие? – я тоже улыбаюсь.

– Вот именно! Пользуйся случаем.

Долго слушаю. Я действительно стараюсь запомнить эти глухие удары.

– Ну что? Есть разница со здоровым сердцем? – тоном экзаменатора спрашивает Кирилл Сергеевич.

– Конечно, есть!

– Вот и запомни её. А сейчас – давай, иди работай!

Всё-таки работа в этой больнице отличается от работы в больнице академии. Отношения как-то проще и душевнее. Теплее, что ли… Как, впрочем, всё здесь, на Крайнем Севере.

Знакомясь с больными, ведение которых мне передал Николай Фёдорович, убеждаюсь, что за время, прошедшее с моего предыдущего периода, имя «доктора Елизова» обросло всякими небылицами. Обо мне думают чуть ли не как о некоем волшебнике, который всё может. А так ли это? Ох, как это трудно – быть на виду! Это ко многому обязывает. К очень многому!

…Звоню в дверь квартиры Дмитрия Ивановича и Надежды Михайловны.

– Ну вот… Наконец-то и до нас добрался, – Дмитрий Иванович обнимает меня. – Я же тебе говорил, что новости здесь распространяются быстро. Ты только вышел из самолёта, а мы уже знаем, что ты прилетел.

– Вы извините, что не к вам. Я у Кирилла Сергеевича. Там за котом смотреть нужно.

– Понимаю, понимаю… Мать! Саша пришёл!

– Сашенька! – и Надежда Михайловна тоже меня обнимает.

– Ну как ваша нога и поясница?

– Хорошо, Сашенька. Очень хорошо. Спасибо тебе, дорогой!

– Сашка! Что это такое! Мы врача не вызывали, – грохочет хозяин. – Давай быстро за стол! И всё-всё нам расскажи. Мы люди любопытные.

Опять всё рассказываю про нашу питерскую жизнь.

– А Ваня-то, Ваня какой молодец! Мы-то тут думали, что вообще пропал парнишка, – восхищается Надежда Михайловна.

– Да куда он денется, если рядом с ним наш Сашка! Он ему спуску не даст! – довольно басит Дмитрий Иванович.

Мы уже разгорячились от выпитого. Милая домашняя обстановка в этой семье, от которой я уже отвык… Отдыхаю душой. Мне так приятно, что меня называют «наш Сашка»!

Открываю дверь квартиры Кирилла Сергеевича. Антошка сидит у самой двери. Как он на меня посмотрел! Он меня осуждает.

– Ну Антон… Ну прости меня, – я поглаживаю его по большой голове. – Надо было с друзьями встретиться…

Нет… Его взгляд неумолим. Буду заглаживать оплошность кормёжкой. «Надо будет его как-нибудь в больницу к хозяину принести», – мелькает у меня мысль.

И ещё. Надо отзвониться Ваньке. Как там дела идут.

– Николай Фёдорович, а что там произошло у главы администрации с Кириллом Сергеевичем? Чего он туда ходил?

– Ну ты же знаешь, что у нас с водопроводом! Вот Кирилла пинали, пинали везде, и он собрал все отказы, написал заявление главе администрации, и мы вместе пошли к нему. А у нас тут такой мудак уже год сидит! Деньги гребёт, а ничего не делает. Всё запущено! Но по средам, а это уже весь посёлок знает, в бане с девочками чёрт знает что устраивает. Рожа у него – аж лоснится! Кирилл ему про больницу, а он ему так нагло: я, дескать, не болею, поэтому меня больница пока не волнует, она может подождать. Кирилл аж побелел. Плюнул и пошёл к двери. Только до двери не дошёл. Упал бы, если б я не подхватил. А этот ещё и говорит – мол, нечего здесь комедию разыгрывать, идите отсюда.

Был бы я собакой, у меня от бешенства на загривке шерсть бы вздыбилась.

– А где все документы?

– Да вот они, – Николай Фёдорович лезет к себе в стол.

– Дайте их мне. Я сам к нему схожу.

– Сходи, конечно… Но вряд ли у тебя что-нибудь получится.

Глава администрации лениво листает принесённые мной бумаги. Внешний вид в точности соответствует тому, как описал его Николай Фёдорович. Ему лет сорок, наверное.

– Ну и что ты мне принёс? – несколько брезгливо спрашивает он. – Ваш дед уже был у меня. Я ему всё сказал. А он тут комедию ломать начал.

Бешенство во мне нарастает со страшной силой.

– Он не ломал тут комедии. У него инфаркт после вашего разговора. Сейчас в больнице лежит.

– Вот видишь! – глава во всю глотку хохочет. – Так это он, значит, для себя старался, чтоб комфортнее лежать было!

Всё! Съезжаю с резьбы. С грохотом опускаю кулак на его стол.

– Ты чего, пацан? – прекратив смеяться и глядя на меня в упор, спрашивает столоначальник. – Забыл, где находишься?

Дальше всё происходит вроде бы вне зависимости от меня.

– Слушай, ты, упырь… И смотри на меня! – каким-то свистящим голосом, который сам у себя не узнаю, говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Я – доктор Елизов. Ты говорил, что здоров и тебе больница не нужна. Так вот, с этого момента ты не здоров, ты болен, ты – импотент! Больше у тебя никогда ни на кого не встанет. Понял? Сегодня как раз твоя среда с девочками и ты сможешь в этом убедиться. Свободен!

Глава администрации так и остаётся сидеть, обалдело хлопая на меня глазами, а я встаю, собираю бумаги и направляюсь к двери.

– Эй… Погоди… Подождите! – слышу позади обеспокоенный голос, но, не остановившись, выхожу и плотно прикрываю за собой дверь.

На улице подставляю лицо ветру, чтобы немного прийти в себя и успокоиться. Я не знаю, получится или нет, но этого упыря надо наказать хотя бы так.

– Господи, прости мою душу грешную, вынужден был наказать… – шепчу я про себя.

Потом всё-таки решаю зайти в местную церквуху и поставить свечку.

В церкви подхожу к служительнице, которая продаёт свечи, заказываю сорокоуст для Кирилла Сергеевича. Пожилая служительница долго, внимательно смотрит на меня.

– Доктор, вы меня не узнаёте? – вдруг спрашивает она. – Я была у вас на приёме в прошлый ваш приезд.

Смотрю на неё и действительно узнаю.

– У вас с ногой были проблемы…

– Да. Спасибо вам, сейчас всё хорошо. А вы тоже в церковь захаживаете?

– Хочу грех замолить, – решаю признаться я ей. – Сейчас вашего главу администрации… загипнотизировал.

– За благие дела Господь не накажет… – она тихо улыбается и, протягивая мне свечку, учит: – Поставьте в центре.

Послушно иду, останавливаюсь и начинаю молиться. Да! Я начинаю молить Бога, но не о своём прощении, а о здоровье Кирилла Сергеевича, Ваньки, Даши с Серёжкой, о здоровье всех дорогих мне людей. Снова чувствую, как моё сознание как бы взлетает вверх, и мне становится так легко!