Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

Он встаёт, и мы обнимаемся.

– Наслышан уже о твоих успехах. Ну и обо всём прочем тоже информирован, – он с лёгкой хитринкой поглядывает на меня.

– Ну, Кирилл Сергеевич… Я готов все темы обсуждать с вами вечером за ужином.

– У меня и коньяк армянский припасён для такого случая. Мне тут мой бывший пациент привёз. Так что, как видишь, я тоже не без греха, – он прижимает руку к сердцу. – Короче, давай иди домой и отдыхай.

– Кирилл Сергеевич, вертушка пришла… – входит Николай Фёдорович. – Саша! Здравствуй! Рад снова видеть тебя на работе.

– Он с завтрашнего дня на работе, а пока пусть отдыхает, – поправляет его главврач. – Кто у нас может лететь?

– Честно говоря, некому. Петя после суток и сейчас дома. Одни женщины.

– Значит, полечу я, – спокойно говорю я им. – Только вот переоденусь…

– Сашенька, ты прости, но тут выхода другого нет, – как бы извиняется Кирилл Сергеевич. – А то Николаю придётся, а у него, как всегда, операция.

– Николай Фёдорович, вы тогда скажите Тане, чтобы готовила всё необходимое, – прошу я зама. – Я быстро.

– Ты хоть чаю попей! Да поешь чего-нибудь. Ты же не знаешь, что там тебя ждёт и сколько времени придётся там находиться, – охлаждает он мой пыл и сразу выходит.

– Чаю мы тебе сейчас сообразим, – Кирилл Сергеевич начинает суетиться. – Ты скажи мне, чего это ты так приоделся?

– Это Ванька меня обрядил, – говорю я гордо. – Сказал, что не может видеть, как брат ходит чёрт знает в чём.

– Вообще, Ваня – большой молодец.

– Вы ещё не всё про него знаете. Вечером расскажу о его успехах. Я им просто горжусь!

– Ладно-ладно! Я насчёт чая, а ты иди в свой кабинет и переодевайся.

Захожу в кабинет. Таня суетливо собирает сумки.

– Привет, Танюша!

– Александр Николаевич! – она бросается меня обнимать, а потом и украдкой целует. – Я так соскучилась!

– Танюш… Ой… Совсем задушила! Дай я переоденусь.

Только сейчас она обращает внимание на мой вид.

– Ой… Какой вы стали…

– Это братишка меня приодел. Спасибо ему! Ладно, давай выйди, а я переоденусь.

– Можно подумать, что я вас без одежды не видела, – она тихонько смеётся, но выходит, стрельнув напоследок карими глазами.

В уже знакомом вертолёте трясёмся с Таней, сидя рядом. Летим в неизвестность, поскольку действительно совершенно нет сведений, что там за больной и вообще что с ним.

– Рассказывай, как ты тут без меня работала? – пытаюсь я перекричать шум двигателя – К поступлению готовилась?

– Вы уехали, и сразу нам с Петей пришлось всё время вот так вот по вызовам, – кричит она мне в ухо.

– Ну а что-нибудь читала?

– Конечно! Почти всё, что вы оставляли, прочитала. Много непонятного, правда.

– Это мы с тобой разберём вместе.

– Мы вместе будем только разбирать мои вопросы? – хитренько спрашивает она.

– Ой, Танюшка… Бедовая ты девчонка! – фыркаю я.

– А я действительно бедовая! – весело отвечает она.

Вертолёт садится.

– Александр Николаевич, мне тут надо ещё с почтой слетать. Я вернусь через два часа, – предупреждает меня Фёдор, лётчик, который нас всё время обслуживает.

– Хорошо! Мы справимся. Ждём!

До чего тут все жилища местного населения похожи! Как всегда, к нам бегут люди с фонарями и призывно машут руками. Похоже, что-то серьёзное стряслось.

Да уж… Серьёзнее не придумать. Женщина аж корчится от боли. И температура зашкаливает. Даже по внешним признакам у неё гнойный аппендицит. Да и своим зрением я это вижу. А вертолёт я опрометчиво отпустил…

Приходится принимать трудное решение. Я ассистировал Николаю Фёдоровичу при таких операциях неоднократно, но сам ещё не оперировал. Надо решаться и «резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита», как было сказано в одном замечательном фильме.

– Так, Танюша, тут гнойный аппендицит. Придётся делать операцию здесь, иначе будет всё плохо. Скажи, что нужны чистые тряпки, и много. Только чистые! И много горячей воды. Анестезию не забыла, как тогда?

– Я специально проверила! – обиженно восклицает она.

– Молодец. Давай, переводи.

Таня начинает лопотать на местном.

– Да, ещё скажи, что света надо побольше.

– Я уже сказала. Сама догадалась! – она улыбается.

Обезболиваю всё-таки гипнозом. Укол делаю только один. Ну не знаю я, как больная переносит анестезию! Оперирую прямо на её лежбище. Господь, наверное, мне всё-таки помогает. Руки будто сами совершают нужные движения. Таня, подавая инструменты, почти не ошибается. Натаскалась! Молодец! Светят мне тремя фонарями. Света хватает, но хотелось бы, чтобы было ещё посветлее…

Ну вот. Теперь шов…

– Александр Николаевич, дайте я… – шёпотом предлагает Таня. – Меня уже научили…

– Нет, Танюша. Здесь темновато. Было бы светло – делала бы ты. Извини, не обижайся.

– Да я не обижаюсь… Только вы устали, я же вижу! Прямо с самолёта – и на операцию…

– Такова участь врача! – невесело замечаю я. – Ты ещё не раздумала?

– Никогда!

Выхожу на свежий воздух, а Таня тем временем объясняет пациентке, что надо лететь в больницу.

Снова захожу в жилище.

– Ну что?

– Они сказали, что если великий шаман так говорит, то надо слушаться.

– Опять всё то же! Опять я шаман! – тихо возмущаюсь я.

– Вы же опять пользовались гипнозом! – поддевает Таня. – Вот и получите народное уважение. Только вы ведь действительно шаман! Вас за глаза местное население только так и называет. Или не согласны?

– Я и сам уже не знаю, кто я, – демонстративно отмахиваюсь, но мне всё-таки чертовски приятно.

Проследили за выгрузкой больной из вертолёта и входим в здание больницы. Опять встречают нас Кирилл Сергеевич и Николай Фёдорович.

– Ну, Саша… Вот и пришлось тебе аппендицит вырезать! – глаза Николая Фёдоровича довольно блестят. – Я же тебя предупреждал! Уверен, что ты всё сделал отлично. Не страшно было?

– Знаете, я как-то про страх и забыл, – признаюсь я.

– Вот это и есть самое главное! – хирург поднимает вверх палец. – Это значит, желание помочь больному пересилило страх. Молодец! Думаю, теперь ты ещё и мой ученик.

– А я хочу ученика поругать, – спокойно говорит Кирилл Сергеевич. – Сам догадался за что, или подсказать?

– Да понял я, что нельзя было отпускать вертолёт, пока не осмотрю больную. Поздно, но понял…

– Это называется – самоуверенность, Сашенька. Такого себе позволять не должно!

Он делает ударение на первом слоге слова «должно», и от этого фраза становится более значимой.

– Понятно, Кирилл Сергеевич… Усвоил.

– Надеюсь. Теперь пошли домой. Антошка заждался. Придёшь, ляжешь спать, отдохнёшь, а все разговоры – завтра.

– Представляешь, Юра, Саша сам прооперировал аппендицит в сугубо полевых условиях. Только с самолёта приехал и сразу полетел на дальнее стойбище. А там пришлось резать. …Вот и я говорю – молодец! Ты понимаешь, какая у него хватка?

Я всё это слышу сквозь дрёму и понимаю, что Кирилл Сергеевич расхваливает меня Юрию Степановичу по телефону.

– Юра, об этом мы с ним поговорим завтра. Ему надо хорошо отдохнуть после всех событий. Да не сопротивляюсь я! Я готов его выслушать и обсудить все варианты. Да… Я понимаю, что он упёртый… И про будущее его я понимаю… Ладно, ты меня утомил. Завтра поговорим с Сашей и созвонимся.

Понятно… Тайное общество в действии.

По какой-то негласной договорённости мы с Кириллом Сергеевичем совершенно не трогаем тему нашего возможного перемещения. Идём на работу и говорим о чём угодно, кроме этого.

В больнице первый, кого мы встречаем, – Петька.

– Здравствуйте, Кирилл Сергеевич! Привет, Саша! Кирилл Сергеевич, я думаю, что прописанный Нечаевой комплекс недостаточен, – буквально с порога начинает он о делах. – Я там добавил… Ну в соответствии с нашими возможностями. Вы посмотрите?

– Петенька, я уверен, что если ты так считаешь, то, значит, так и нужно. Ты же – кардиолог! Я посмотрю, конечно! Но только из любопытства.

По лицу Кирилла Сергеевича видно, что Петькой он доволен. Ясно, что он посмотрит не только из любопытства, но старается воспитать в Петьке ответственность за принимаемые решения. Меня он так же воспитывал…

– Саша, я хотел бы с тобой поговорить, – обращается ко мне Петька.

– Конечно, давай! Я готов.

Петька ловит меня курящим у форточки. Тоже закуривает.

– Слушай… Тебя можно попросить?

– Что за церемонии! Выкладывай, чего нужно.

– Понимаешь, у меня есть вопросы, с которыми к шефу подходить я боюсь… Понимаю, что дипломированный врач такие вещи должен знать назубок, но я эти вещи когда-то по разгильдяйству недоучил. Поможешь?

– Знаешь, Петруха, я очень рад слышать от тебя то, что услышал. Ты можешь располагать мной и моим временем столько, сколько тебе надо. Обещаю. Всё, что знаю сам, я тебе расскажу и научу.

– Спасибо, Сашка, – и грустно продолжает: – Знаешь, сколько времени я потерял зря? Страшно подумать. А навёрстывать трудно.

– Петруха! Самое главное – ты это понимаешь. А значит, наверстаешь. Можешь не сомневаться.

– Ты понимаешь, Сашка… Вот твой вчерашний случай с аппендицитом опять мне многое про меня показал. Я подумал, что если бы пришлось лететь мне, то не знаю, что бы я смог там сделать. А это – жизнь той тётки.

– Поверь мне, Петруха, если бы ты осознал, что эта жизнь зависит от тебя и только от тебя, ты бы постарался сделать то же самое. Я не собираюсь тебе льстить, просто чувство ответственности сразу включает все скрытые силы человека. Я это знаю совершенно точно. На примере собственного брата. Знаешь, какой он теперь, после того как я все заботы оставил ему? Это теперь другой человек. Так и с тобой будет. Уверен! А на твои вопросы я готов ответить всё, что знаю сам, и тайно от Кирилла Сергеевича.

– Спасибо тебе, Сашка! Не думал, что ты меня так сможешь понять… Спасибо.

Не думал? Почему? Я вроде всегда…

– Ну как Петруха работает? – интересуюсь я вечером за ужином у Кирилла Сергеевича.

– Сашенька, ты представить себе не можешь! Совершенно другой человек стал! Мне даже иногда становится с ним интересно! В своей области он разбирается. Я это понял.

– Значит, новогодняя встряска на него хорошо подействовала. Мне тоже стало приятно с ним общаться. Я хорошо чувствую его заинтересованность.

– Ты уж Пете помогай, Сашенька, если он попросит.

– Конечно, помогу! Кирилл Сергеевич, а почему вы не спрашиваете, как я сессию сдал? – задаю я хитрый вопрос.

– А чего мне спрашивать, когда я всё сам знаю, – в тон мне отвечает он. – Ты же, как было сказано в том прекрасном фильме, под колпаком! – Кирилл Сергеевич лукаво смотрит на меня. – Ты лучше расскажи мне то, чего я не знаю.

– А чего вы не знаете? – включаю я дурака, надеясь услышать конкретный вопрос.

– Я не до конца знаю, что вы с Юрой и Сергеем придумали в отношении меня. Сергей мне прямо сказал, что ты мне всё подробно расскажешь, когда приедешь. Так что давай рассказывай!

– Ну, Кирилл Сергеевич… – странно, но я запинаюсь, потому что не знаю, как начать. – Понимаете…

– Ну что ты тянешь кота за… соответствующее место! – ворчливо подгоняет он меня, почёсывая приткнувшегося к нему Антошку. – Выкладывай, какие у вас там прожекты?

– Нам с вами надо возвращаться в Питер, – бухаю я опять, как будто бросаюсь в холодную воду. – Если вопрос в жилье, то он решён. Вопрос работы – тоже решаем.

Замолкаю. Повисает пауза…

Кирилл Сергеевич тянется за сигаретой, прикуривает.

– Ты понимаешь, что с этим посёлком у меня связано почти тридцать лет жизни? – грустно спрашивает он. – И с этой больницей… С этими людьми…

– Вас пугают возможные изменения?

– Знаешь, Сашенька… Я ведь не из пугливых! Я привык браться за любую работу и делать её для себя интересной. Чего греха таить, я уже имел с Сергеем, а потом и с Юрой телефонные беседы на эту тему. Признаюсь тебе, я уже и сам стал подумывать про переезд, когда ты сюда нагрянул. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Сашенька… Детей у меня нет. А ты мне стал вместо сына. Об этом мы с тобой уже говорили. Я горжусь таким сыном! Это правда! Кроме того, я ещё понимаю свою ответственность за твоё будущее…

Кирилл Сергеевич говорит медленно, будто взвешивая каждое слово, а я весь превратился в слух.

– Я прекрасно понимаю, что ты меня не оставишь одного. Это меня и пугает… Если ты останешься тут, то так же похоронишь своё будущее, как это сделал я. Не хочу этого! Ты должен не только закончить академию, но и идти дальше. У тебя огромный талант, и ещё – ты любишь свою новую профессию да и вообще трудиться. Мне это в тебе очень нравится. Только поэтому я готов обсуждать с вашей компанией варианты переезда и дальнейшей жизни.

Он замолкает и вопросительно смотрит на меня.

– Кирилл Сергеевич, жильё у вас будет. Мы с Ванькой готовы вам отдать Ванькину двухкомнатную квартиру, которая сейчас пустует. Вам с Антошкой там будет хорошо.

– А почему она пустует?

– Ванька сейчас живёт со мной в моей квартире, а жить в своей не может. Вы должны понять – старые воспоминания…

– А если он женится?

– Тогда буду проситься к вам на постой, – с невинным нахальством заявляю я.

– А если ты женишься? Ты ещё мне потом расскажешь, как у вас с Дашей!

– Обязательно расскажу! Только вы знайте: вас никто не потревожит. Я вам это обещаю.

– Ну предположим… А работа?

– Есть один прожект… Именно прожект! В посёлке Чистые Озёра есть районная больница. Один проект с нашей, только ещё один этаж надстроен. Там главные врачи меняются как перчатки, а больные проклинают и их, и саму больницу вместе с персоналом. В общем – беда. Если Сергей Петрович сможет использовать своё влияние, то вам могут предложить в Облздраве её возглавить. В этом случае я буду рад работать под вашим руководством в любой должности. Если это не получится, то остаётся вариант в самой академии. И в этом случае я тоже хочу работать с вами.

– Чистые Озёра далеко от города?

– Сорок километров. Буду вас каждый день возить на работу и с работы.

– Вариант с больницей мне кажется привлекательным, – задумчиво тянет Кирилл Сергеевич. – Хватило бы сил…

– Так я же буду рядом! Мы будем вместе! Там мировой глава муниципалитета! Я с ним познакомился, когда пользовал его дочку. У неё был Ванькин случай. А её отец – потрясающий человек. По-моему, он на работе, даже когда спит. Честно говоря, я уже обсудил с ним все возможности, и он обещал полную поддержку и помощь.

– Неужели такое бывает? Я уже отвык от помощи властей. Знаешь, я бы взялся… По крайней мере, мне это интересно. Я ведь в нашей больнице тоже с борьбы с бардаком начинал. Может, вспомнить молодость? – он с хитринкой смотрит на меня. – Но только – вместе!

– Кирилл Сергеевич, я же вам сразу сказал…

– Прости, Сашенька. Если раньше я рассчитывал только на себя, то теперь таких сил у меня уже нет. Ты это сам знаешь. Да и не был я готов к такому решительному повороту в своей судьбе. Я даже свыкся с мыслью, что меня закопают на здешнем кладбище.

– Кирилл Сергеевич, ещё раз повторяю – я с вами! И раз вы говорите, что я вам как сын, то я – ваша семья. Поэтому по-другому быть не может – только вместе!

– Хорошо, Сашенька. Я привык тебе верить. Кстати, Александр – это ведь защитник. Придётся тебе теперь всех защищать…

– Вы знаете, когда-то я Ваньке говорил то же самое… И стал для него семьёй!

– Да… Я помню, как он во сне тебя звал. Я подходил к нему ночью, когда был на сутках. А он всё бормотал: «Сашка мой…» Знаешь, я его тоже очень хочу увидеть. И твою Дашу, и твоего Серёжу… Кстати, а почему вы ещё не поженились?

– Её отец против. Он меня не любит. Не любит, потому что Серёжка родился вне брака.

– Старая закваска… Жаль…

– Да… Я ещё забыл сказать вам. Сергей Петрович уже был в Облздраве и там говорил про вас и Чистоозёрскую больницу. Там заинтересовались, сказали, что эта больница их уже достала, и собрались сделать о вас запрос в Якутск.

– Пусть делают. Там меня всё равно скорее всего не знают. С недвижимостью-то что будем делать? Я ведь квартиру приватизировал в соответствии с современными веяниями. Много за неё не дадут. Копейки! Кому здесь нужна квартира за деньги, когда их тут столько брошенных?

– Мне нужна.

– Тебе? Зачем?

– Простите, Кирилл Сергеевич, но раз в год я буду приезжать сюда и работать. Я не могу просто так бросить всех. Того же Петьку, Таню, моих пациентов… Мы в ответе за тех, кого приручили.

Он долгим взглядом смотрит на меня. Опять закуривает.

– Знаешь, сынок, – с какой-то удивительной теплотой выговаривает он, – ты меня снова порадовал. Это правильно… Это очень правильно! Одобряю. За квартирой здесь присмотрят. Сам знаешь, есть кому. Да и библиотеку мою не хочется оставлять на произвол судьбы.

– Вашу библиотеку мы обязательно возьмём с собой.

– Ты так хочешь?

– Да. Всю возьмём с собой.

– Ну можно и не всю. Если будешь приезжать, то тебе, может, что-то пригодится. И всё-таки хорошо бы, если бы получилось с той больницей… Ладно, Сашенька, пора спать. Что-то засиделись мы сегодня. В заключение давай договоримся: до момента наступления хоть какой-то определённости никого не травмировать. Ты вообще когда хотел сниматься с места?

– Пока ещё не думал.

– Ну вот… Если это всё-таки будет больница, то нам с тобой нужно иметь запас времени для организации перед зимой всяких ремонтов. Наверняка там они потребуются.

Ого! Вот он уже и заговорил по-хозяйски! Это здорово!

Утро. Собираюсь домой поспать после суток.

– Сашенька, зайди ко мне в кабинет, – просит Кирилл Сергеевич.

Захожу.

– Привет тебе от Даши! – улыбаясь, сообщает он.

– Звонила вчера?

– Да… И мы с ней почти пятнадцать минут проговорили.

– Правда? Ну и как там?

– Ну там всё более-менее. Правда, Серёжа слегка простудился. Даша спросила меня, что из старых средств можно дать ребёнку, поскольку во всякие новые она не очень верит да и аллергии боится. Я ей, конечно, всё продиктовал, хотя лечить по телефону… В общем, сам понимаешь. Ты, кстати, пользуясь своими способностями, мог бы и сам посмотреть, что с сыном. Ты же мне рассказывал про диагностику по фантому.

– Честно говоря, я об этом уже и подзабыл. Но попробую! А как вам вообще общение с Дашей?

– Она замечательная девушка! Мы с ней очень хорошо поговорили. Извинилась, спросила меня, как я себя чувствую…

– Тоже агитировала за переезд? – на всякий случай спрашиваю я, хотя уверен, что этого не было.

– Нет, что ты! Мы с ней об этом не говорили. Мы всё больше тебе кости перемывали. Я ей рассказал, как ты по приезде сразу, с корабля на бал, полетел человека резать, – Кирилл Сергеевич довольно посмеивается. – Вообще Даша со мной согласна, оценивая тебя. Страшно упёртый, говорит… Мне было приятно почувствовать, насколько она тебя любит. И я бы с удовольствием посмотрел на твоего сынишку…

Веду вечерний приём. Он у меня сегодня совмещён с сутками.

В поликлинике, работающей при больнице, другие врачи тоже принимают по вечерам. На их кабинетах висят таблички с их специализацией. Лор, окулист, хирург и прочее. На моём кабинете просто написано «Доктор Елизов», и всё. Вот и идут ко мне разные люди. Специалисты, конечно, на это реагируют тоже по-разному. Некоторые ревнуют. Стараюсь как-то выруливать. Подсознательно готовлюсь к аналогичной работе в Чистых Озёрах. Я почему-то уверен, что всё будет так, как мы хотим.

– Разрешите, Александр Николаевич? – входит молодой мужик с ободранной щекой.

– Заходите! Где это вас так угораздило?

– Да упал по пьянке… Вы извините, я понимаю, что с этим надо было к хирургу. Только, говорят, после вашего лечения всё быстрее проходит. Стыдно как-то так вот ходить… Да и невеста таким видеть не хочет.

– Ну давайте… Садитесь… Таня, сначала обработай рану.

– Сейчас, Александр Николаевич, я уже всё приготовила, – и обращаясь к пациенту: – Повернитесь, пожалуйста…

Он послушно поворачивается, и Таня начинает обработку. Между делом осматриваю его «своим» взглядом. Ого! Печень, похоже, затемнена…

– Я закончила, – докладывает Таня.

– Ложитесь на кушетку, – командую я ему. – Свитер поднимите, ну и всё остальное…

– Зачем? – интересуется он, но послушно ложится и поднимает одежду.

Осторожно прощупываю печень.

– Расслабьтесь! Не дуйте живот! – опять прощупываю… – Одевайтесь.

Удивлённо глядя на меня, он начинает приводить себя в порядок.

– Лицо-то я вам сделаю за два-три посещения. А вот надолго ли?

– Почему?

– Попиваете вы хорошо… Печень увеличена.

– Что, печёнка поэтому? – озадаченно спрашивает мой пациент. – То-то я чувствую, что как будто что-то мешает справа.

– Вам со всех сторон мешает пьянка, – достаточно резко говорю я.

– Бывает… – он вздыхает.

– Слишком часто бывает. Скорее всего, каждый день.

Молча кивает головой.

– Ладно, садитесь…

Начинаю работать энергетически. Да, и поле у него… Ох, всё из-за пьянки!

– Ну с этим всё. Завтра ещё раз приходите, а там посмотрим. Только с вашей пьянкой что делать?

– Да я и сам не рад! – признаётся пациент. – Невеста, боюсь, уже скоро выгонит…

– Ну а завязать?

– Не получается у меня! Сколько ни пробовал!

– Хотите, помогу завязать?

– А вы что, можете?

– Скорее всего – да! Потом не пожалеете?

– Нет! – мужик отрицательно мотает головой.

– Готовы?

– Готов! – он утвердительно кивает.

– Вас как зовут?

– Игорь.

– Игорь, дайте мне обе ваши руки и смотрите мне прямо в глаза, – беру его за руки, встречаюсь взглядом: – Игорь, с этого момента… вы… испытываете… отвращение… к любому алкоголю… – говорю я медленно, чётко произнося все слова. – Ваш организм… алкоголь… не принимает… Даже запах… алкоголя… вызывает… у вас… резкое… отторжение… Всё, что я сказал, начинает действовать… с этого… мгновения! Раз… Два… Три!

Слегка пожимаю и встряхиваю его руки, как тогда, с Сергеем Александровичем.

– Встаньте!

Встаёт. Провожу, как обычно, коррекцию его поля.

– Всё! Игорь, вы запомнили, что я вам говорил?

– Нет… Я не помню…