Легенда о трех мартышках Донцова Дарья
– Выпей, – заботливо предложил он.
Я послушно сделала пару глотков и зашипела:
– Почему ты сразу не сказал основную новость? Приберег сообщение под занавес?
Сергей отвел глаза.
– Я решил сначала ввести тебя в курс дела.
– Где живет Анна?
– Так ты к ней поедешь?
– Да, – заорала я, – прямо сейчас! Назови улицу, номер дома, квартиру. Она замужем? Дети есть?
Водоносов вытащил из портфеля листок.
– Тут все данные. Меня интересует только тайник! Кстати, сегодня за кражу ее никто не посадит!
– Анна здорова? – спросила я.
– Из психлечебницы она давно вышла, – ответил Сергей.
– И ни разу мне не позвонила, – протянула я.
– Не хотела портить дочери биографию.
– А после перестройки? – возмутилась я.
– Вот и задай ей этот вопрос, – быстро сказал Сергей. – Наверное, у Корольковой были свои причины не видеть тебя.
В обморочном состоянии я вышла во двор и села в машину, было от чего лишиться чувств. Мои родители, оказывается, воры! А я предполагала, что отец просто бросил маму, и та попала в психушку. Кстати, насчет клиники я не ошиблась, мать провела в сумасшедшем доме не один год! Значит, я Игоревна? Мой дедушка – не мой дедушка, он отчим папы и второй муж Афанасии. Елена Ивановна и Иван Петрович Васильевы фантомы. Что еще скрыла от меня Афанасия? И как я покажусь на глаза Анне Корольковой, кстати, если верить бумажке, которую всучил мне Водоносов, моя мать еще не совсем древняя старуха.
Я повернула ключ в зажигании и медленно выехала на проспект. Что я скажу Корольковой при встрече?
– Здравствуйте, меня зовут Даша. Я ваша дочь.
Интересно, как она отреагирует на это? Захлопнет дверь? Бросится меня обнимать? Или потребует метрику.
Как будет развиваться наш разговор дальше? Мне напрямик спросить:
– Где тайник? Верни украденное, нехорошо воровать экспонаты из музея!
Глупее и не придумать. И у меня нет никаких бумаг, доказывающих, что я родная дочь Корольковой. Хотя можно показать ей фото Афанасии! Надо сейчас зарулить в Ложкино и прихватить снимок. Надеюсь, Анна вспомнит свою свекровь. Черт возьми, я не могу назвать Королькову мамой! С другой стороны, разве она может на это претендовать? Сколько раз, когда меня обижали разные люди, мне в голову приходила горькая мысль: «Эх, будь рядом со мной мама и папа, наверное, они пожалели бы доченьку. Ну почему мне приходится всего добиваться самой? Отчего нет никаких близких родственников, кроме бабушки?» Конечно, я никогда не показывала ни отчаянья, ни боли, всегда старалась улыбаться, но порой мне становилось очень горько.
На глаза навернулись слезы, руки затряслись, я с трудом припарковалась у тротуара. В памяти неожиданно ожили давние обиды.
Андрей Малеев, которого я любила со всей страстью первокурсницы, после бурного трехмесячного романа меня бросил. На прощание он сказал:
– Ты хорошая, но мать против наших отношений.
– Почему? – пролепетала я.
– Мы не пара, – серьезно ответил Малеев. – Мой отец занимает высокий пост, мать работает в министерстве, а дед генерал. Наша семья приличная, а ты сирота с неизвестным прошлым. Что ты знаешь о своих родителях?
– Они погибли в горах, – прошептала я, – увлекались альпинизмом.
Малеев хмыкнул:
– Мама думает, что твои предки загнулись от пьянства. Можешь доказать обратное?
Я пережила предательство любимого и даже сделала вид, что сама послала Андрея по известному адресу, но с тех пор решила никогда никому не говорить о своем сиротстве.
А на работе? Пять лет Даша Васильева ждала ставки старшего преподавателя, а когда вакансия наконец появилась, на нее оформили Нину Терентьеву, двадцатидвухлетнюю пигалицу, только-только получившую диплом. Я возмутилась и задала завкафедрой вопрос:
– Почему она, а не я?
– Так решил ректор, – попыталась увильнуть от ответа дама, но я загнала ее в угол и услышала горькую правду:
– У Нины отец заведует отделом в НИИ, где работает сын ректора.
И подобных оплеух жизнь мне отвешивала много! Ладно, я выбивалась в люди сама, набила многочисленные шишки, но в конце концов стала на ноги и сейчас не только материально благополучна, но и счастлива. Не все родители могут помочь детям сделать карьеру и ссудить их деньгами. Но я была лишена возможности пожаловаться маме, уткнуться в ее плечо, рассказать о своих проблемах, желаниях, надеждах и мечтах. Около меня не было близкого по духу человека! Бабуля очень любила внучку, но мне не хватало родителей, в первую очередь мамы! И пусть вам это не кажется странным, но знание, что мать умерла, меня успокаивало. Да, я понимала: она не придет, потому что с того света не возвращаются. А если человека нет, то на его помощь не надеешься и можешь придумать любой, самый лучший образ матери.
Но она оказалась жива! Ходит по тем же улицам, что и я, вероятно, мы сталкивались в метро или в магазинах и расходились в разные стороны, не зная, что являемся самыми близкими людьми на свете. Почему она так со мной поступила? За что?
Я стукнула кулаком по рулю и тут же услышала писк телефона.
– Эй, ты ревешь? – спросил Пузиков.
– В моей машине установлена видеокамера? – огрызнулась я.
– Нет, – растерялся Фима, – просто голос такой… странный… Что случилось?
Я хотела привычно ответить:
«Все супер», – но тут в груди словно что-то лопнуло.
Воздух со свистом вырвался из горла, потом полились слова, впервые в жизни со мной приключилась истерика. Слава богу, длилось это не так уж долго, минут через пять я опомнилась, вытерла лицо рукавом и прошептала:
– Извини.
– Ерунда, – ответил Фима, – перестань размазывать рукавом сопли по морде.
– Откуда ты знаешь, что я делаю?
– У тебя никогда нет в сумке носового платка, – ответил Ефим.
– Верно, – слабо улыбнулась я, – постоянно забываю положить в бардачок упаковку.
– Это ерунда, – воскликнул Пузиков, – ты ведь знакома с Алиной Карякиной?
– Естественно, – подтвердила я.
– Алинка посмотрела фильм про то, как одна американка сгорела при автомобильной аварии, потому что не смогла открыть дверь машины и разбить лобовое стекло.
Я шмыгнула носом.
– Печально.
– Вот-вот, – сказал Фима, – Карякина решила, что с ней подобное произойти не должно, и теперь всегда возит с собой молоток. Если ее заклинит в салоне, Алина живо долбанет по стеклу и вылезет наружу.
– Предусмотрительно, – одобрила я.
– Погоди, ты не дослушала. Молоток Карякина держит в багажнике.
Мне стало смешно.
– Интересно, каким образом она собирается при аварии достать инструмент?
– Женская логика, – заржал Ефим, – главное, что кувалда есть, а как ее в нужный момент вытащить, уже неинтересно! Хочешь мой совет?
– Ну?
– Выпей кофе, приведи себя в порядок, поезжай в магазин и накупи барахла. Шопинг-терапия лучшее средство от стресса.
– Я собралась к Корольковой!
– Лучше поезжай завтра!
– Нет! Сейчас!
– Ты не в форме.
– Я уже спокойна.
– А то я не слышу твой дрожащий голос.
– Глупости!
– Ярость и обида плохие помощники при непростом разговоре, – заметил Фима.
– С чего ты взял, что я гневаюсь?
Ефим протяжно вздохнул:
– Представил себя на твоем месте и испытал весьма негативные эмоции. Езжай, развейся!
– Наверное, ты прав, – согласилась я. – Почему-то я чувствую себя невероятно усталой, словно таскала на плечах бетонные блоки.
– Стресс, – повторил Фима, – в кровь поступает адреналин, он начинает будоражить человека, и происходит сосудистый спазм. Я был не прав, лучше не пей кофе, а тяпни коньячку.
– За рулем?
– Ладно, я мальчик-идиот, выпей валерьянки.
– Лучше поеду в книжный за детективами, а потом на «Горбушку» за сериалами.
– Отличная идея, – обрадовался Пузиков, – накупи фильмов про пиф-паф и наслаждайся. Хочешь еще совет?
– Давай, – разрешила я.
– Не рассказывай пока домашним про Анну, не стоит!
– Предлагаешь скрыть от них информацию о внезапно обнаруженной матери?
Фима откашлялся.
– Королькова обвинялась в воровстве.
– Сто лет назад.
– Сумма ущерба, нанесенного твоими родителями государству, огромна!
– И что? Я не участвовала в ограблении.
– Аркадий адвокат, Дегтярев полковник милиции, у них на работе могут появиться проблемы. Клиенты не станут обращаться к законнику, чьи родственники совершили преступление, а Александр Михайлович вынужден будет доложить о произошедшем начальству, таков порядок.
Я молчала.
– Получается, ты обманывала всех, указывая в анкетах, что родители скончались.
– Так ведь я не знала правду!
– И кто тебе поверит? Лучше пока держать язык за зубами, – предостерег Фима, – завтра съездишь к матери, попробуешь с ней поговорить. Вероятно, она тебя выгонит. А может, Королькова в маразме. У нее есть дети?
– Дочь Марина, – сухо ответила я, – моя сводная сестра.
– Предполагаю, эта Марина не испытает эйфории при виде Дашутки, – заявил Фима. – Небось она считает себя единственной наследницей матери. А тут, бац, еще одна доченька! Делиться придется.
– Мне не нужны их материальные блага!
– Но сестричке это неизвестно! – перебил Пузиков. – Лучше отдохни, успокойся, завтра побеседуешь с ними, и тебе станет ясно: нужно ли своих домашних напрягать.
– Ладно, – согласилась я.
– И последнее. – Пузиков упорно не желал отсоединяться. – Бедным родственникам, внезапно возникшим из небытия, никто не рад. Ты оденься поприличнее, не в джинсы, прихвати торт, конфеты подороже. А то они решат, что ты хочешь им на шею сесть.
Я молча нажала на отбой, сил слушать поучения Фимы больше не было, хотя кое в чем он безусловно прав: не следует пороть горячку.
Глава 7
Приехав на «Горбушку», я подошла к одному из ларьков и спросила:
– Чего хорошее есть?
– Сериал «Дети любви», – зевнул продавец, на бейджике которого было написано «Костя», – все пять сезонов.[6]
– Детектив? – оживилась я.
– Не, романтическая драма.
– Фу! Хочу криминальное кино, – воскликнула я.
Парень порылся на стенде и бросил на прилавок пару коробок.
– Во! «Череп».
– А это о чем?
Торговец почесал бритую макушку.
– Американские криминалисты ищут маньяков, вскрывают трупы, изучают их. Классно!
– Ой, не надо!
– Вы ж хотели про убийства?
– Верно, но так, чтобы без трупов!
Ларечник сдвинул брови.
– Иди в третий павильон. Там Макс мультиками торгует!
– Издеваетесь?
– Неа, ты первая начала! «Дайте про убийства без трупов». Где найти такое кино?
– Не хочу смотреть репортаж из морга, – объяснила я. – Пусть кого-нибудь убьют, но тихо и не демонстрируют во весь экран окровавленное тело.
– Могу предложить советское кино про Анну Каренину, – оживился парень, – прямо для вас! Бабу убили! И ничего не показали! Один паровоз во весь экран!
Внезапно плохое настроение меня покинуло.
– Спасибо, про Анну Каренину не надо.
– А зря, – соблазнял покупательницу продавец, – лента на любой вкус! Там и любовь, и смерть, и скачки. Правда, не из современной жизни, про тысяча пятьсот тридцать седьмой год!
– Каренина бросилась под паровоз! – напомнила я.
– Ну? Вот и труп!
– В шестнадцатом веке никто про железную дорогу не знал, – я ввела его в курс дела. – Фильм снят по книге Льва Николаевича Толстого.
– Ага, – кивнул продавец, – его жена на телике программу ведет! У них там все родственники, баба в студии, мужик кинушки снимает, а ихние дети в сериале играют. Мафия!
Я потрясла головой.
– Чья жена телеведущая?
– Ну… эта… – защелкал пальцами «киновед», – забыл… имя странное! От нее еще тараканы убежали!
Я на всякий случай попятилась от прилавка, но любопытство всегда было сильнее меня, поэтому я решила уточнить, о ком говорит продавец.
– От кого сбежали тараканы?
Парень скорчил страдальческую гримасу.
– Она не умывалась… ну… из маминой спальни выходит типа кран…
– Мойдодыр! – озарило меня.
– О! – обрадовался собеседник. – В точку.
– И какое отношение он имеет к Анне Карениной? – обалдела я.
– Так у жены имя, как у той, с тараканами, – заулыбался Костя, – ща, из головы вылетело. У меня сынишка, ему жена недавно вслух читала!
– Анну Каренину? – изумилась я. – Маленькому ребенку? Конечно, нужно приучать отпрыска к классической литературе, но роман о даме, изменившей своему мужу, не лучший выбор для ребенка. И, простите, вы запамятовали, как зовут вашу супругу?
– Я че, идиот? – нахмурился Костя. – Наташка! За фигом вам про нее знать?
– Сами сказали «имя у жены заковыристое», – я попыталась превратить идиотскую беседу в разговор разумных людей.
– Так я не о Натке балакал, – засмеялся продавец, – во, про него! Мужик, Лев Толстой, снял кинушку, дюдик с любовью, а его жена на телевидении светится! Имя у бабы, как у стиха про тараканов! А моя Наташка Мишке читала! Понятно?
Я откашлялась.
– Супругу Льва Николаевича Толстого звали Софья Андреевна, она, на мой взгляд, была очень несчастлива в семейной жизни, граф вел себя некрасиво по отношению к ней. Но госпожа Толстая скончалась задолго до изобретения телевизора!
– Она померла, а он второй раз женился на молоденькой, – не сдался Костя, – обычное дело.
– Писатель Лев Толстой умер в тысяча девятьсот десятом году.
– Этта вы путаете, – отрезал продавец, – я сам видел его бабу! Ниче, хорошенькая! Черт! Ну и имя у нее! Про посуду!
– Про посуду? – в полнейшем недоумении повторила я. – Телеведущую зовут, как кухонную утварь?
– Ага, – кивнул парень.
– Сковородка?
– Неа.
– Кастрюля?
– Да вы че!
– Вилка? Хлебопечка? Плита? – тупо перечисляла я.
– Ну, е-мое, – Костя хлопнул рукой по прилавку, – знаете вы расчудесно и девку, и книжку! Просто забыли! От нее все ушли… по полям, по лугам.
– Федорино горе! – воскликнула я.
– Федора! – подпрыгнул Костя. – Вау! Точно!
– Детские стихи про плохую хозяйку написал Корней Иванович Чуковский, – менторски произнесла я. – Он не имеет никакого отношения к Льву Николаевичу Толстому!
– Вы ваще без понятия, – заявил Костя, – Федорой зовут телеведущую, которая жена Толстого. Ясно?
Я оперлась о прилавок:
– Не Федора, а Фекла, Фекла Толстая, очень симпатичная и умная девушка, она хорошо образована и прочитала горы книг. Вот только супругой Льва Николаевича Фекла никогда не была.
– Как же она на телик попала? – хитро прищурился Костя. – Туда только своих берут.
– А писательница Татьяна Толстая, которая тоже работает в «Останкино»? – засмеялась я. – По-вашему, и она жена нашего классика? Толстых в русской литературе было много. Несмотря на одинаковые фамилии, Фекла и Татьяна не родственницы. Первая имеет прямое отношение к Льву Толстому, а вторая к Алексею, тоже замечательному писателю.
– Они там все в родстве. Простому человеку не пролезть, – уверенно заявил Костя. – Меня, например, не приглашали на телевидение. А почему? Ясно ж, кому нужен парень с улицы. Так берете дюдик про Каренину?
– Спасибо, не надо, – отказалась я, – пойду дальше.
– Во народ, – разочарованно забубнил Костя, – сами не знают, чего хотят! Возьмите документальный фильм «Подвалы Лубянки»[7]. Его снял журналист, которого убили за то, что он кучу тайн понараскрывал. Шоколадное кино получилось, все правда! Забирайте последний диск, недорого отдам, со скидкой.
Чтобы не разочаровывать парня, я протянула ему деньги, сунула покупку в сумку, вышла на улицу и услышала недовольный звон мобильного.
– Дашунчик, ты где? – зачирикала Галя Мысина. – Мы с Александром Михайловичем уже приехали! Он очень нервничает, даже от ужина отказался, бедняжка!
– Если Дегтярев пропустит прием пищи, ему от этого станет только лучше, – ответила я, садясь в машину. – У нашего борца с преступностью десять лишних килограммов веса.
– При чем тут полковник? – удивилась Галка. – Ты забыла про мою просьбу?
– Нет, – возразила я, тщетно пытаясь вспомнить, по какой причине Мысина решила посетить Ложкино, – у меня с памятью полнейший порядок. И что вы там поделываете с Александром Михайловичем?
– Он весь на нервах, – затараторила Галка, – сначала носился по лестницам с первого этажа до мансарды: вверх-вниз и обратно. Я оторопела от его скорости, прямо в глазах зарябило!
Я чуть не врезалась во впереди идущую машину, но, слава богу, успела вовремя крутануть рулем и, краем уха слушая раздавшиеся недовольные гудки, спросила:
– Бегал по лестнице? Александр Михайлович?
– Ага, – подтвердила Галя, – четверть часа гонял. Наверное, от стресса.
Я опешила, полковник терпеть не может физические упражнения. В свое время мы с Машей пытались заставить его посещать спортзал, даже подарили абонемент в фитнес-клуб, но толстяк заглянул туда всего один раз. Больше всего он уважает два вида упражнений: плотный ужин и крепкий сон. Никакие рассказы о гиподинамии, необходимости движения и грозящих тучному человеку болезнях не пугают приятеля. Он, правда, периодически садится на диету и стоически выдерживает ее в промежутке между завтраком и обедом. Скакать по лестницам совершенно не в духе Дегтярева, он ходит по ступенькам медленно, осторожно, со скоростью беременного бегемота. Что происходит у нас дома?
– И где ты? – вопрошала тем временем Галка. – Далеко до Ложкина?
– Может, за час доберусь, – оптимистично пообещала я, – хотя ничего гарантировать не могу.
– Боюсь, я не смогу тебя дождаться, – огорчилась Мысина.
Я испытала радость, но постаралась скрыть ее и лицемерно воскликнула:
– Вот жалость!
На самом деле у меня не было ни малейшего желания общаться с Галкой и выслушивать сплетни, которыми ей не терпелось поделиться, но неприлично же сообщать об этом Мысиной. Мы с ней явно договорились встретиться, Галка не из тех людей, которые сваливаются на голову без предупреждения. Я просто начисто забыла о запланированном приезде гостьи, и это неудивительно, учитывая мое потрясение после известия о живой матери.
– Я могу опоздать на самолет, – объясняла ничего не подозревавшая о моих мыслях подруга, – поэтому оставляю тебе Александра Михайловича и сматываюсь. Пожалуйста, присмотри за ним, бедная Нинка с ума сойдет, если любимчик захворает.
В моей голове словно включился свет. Ну конечно же! Утром Галка попросила меня пригреть на недельку некоего Александра Михайловича, тезку нашего Дегтярева, кавалера Галкиной сестры Нины. Значит, это он, а не полковник со скоростью звука носился по лестнице. Похоже, дядечка не совсем нормален, он не способен находиться один дома, Мысина побоялась отпустить сего джентльмена к нам без сопровождения, а, прибыв в гости, этот тип стал использовать лестницу в качестве тренажера. Хотя Галя упоминала о том, что Александр Михайлович спортсмен, чемпион, вероятно, он боится потерять форму и использует каждую возможность для тренировки. Ну что ж, такое поведение похвально, надеюсь, Дегтярев вдохновится его примером и тоже будет изредка шевелить ластами!
– Не обидишься, если я сейчас уеду? – спросила Мысина.
– Нет, – не подумав, ляпнула я и тут же исправила оплошность. – Жаль, конечно, что мы не пообщались, но работа важнее.
– Я тебя обожаю! – ажиотированно воскликнула Мысина. – Сейчас чаю глотну и унесусь! Ирка испекла чудо-пирог! С ягодами.
– Она отлично готовит, – я решила не выдавать домработницу, которая абсолютно не умеет печь пироги.
Откуда взялась аппетитная выпечка? Ира просто разморозила готовое изделие и ничтоже сумняшеся выдала его за собственное творение.
Я нажала на газ и… домчалась до нашего дома за пятнадцать минут. Можете мне не верить, но Кутузовский проспект, МКАД и Ново-Рижское шоссе были практически пусты. В шесть часов вечера это казалось невероятным, и я на всякий случай включила радио, вдруг в Москве приземлились инопланетяне и все автолюбители ринулись к месту их посадки. Другая причина отсутствия пробок просто не пришла мне в голову.
Не успела я войти в дом, как в холл выскочила страшно довольная Галка.
– Дашута! Ты летела ракетой! – воскликнула она.
– Невероятное везение, – не скрыла я удивления, – по дорогам ехало три с половиной автомобиля.
– Отлично! – возликовала Мысина. – Сейчас познакомлю тебя с Александром Михайловичем. Он милашка! Душка! Очаровашка!
– Прекрасно, – кивала я, не понимая, почему наши собаки не выбежали, как обычно, в прихожую.
– Эй, эй, – закричала Галка, – Александр Михайлович! Иди сюда! Милый, поторопись!
Из столовой важно, словно авианосец, выплыл Дегтярев.
– Что случилось? – без особой радости спросил он. – Пожар? Зачем мне бежать во весь опор? Только сел попить чаю!
– Ты вернулся из командировки, – улыбнулась я, – как съездил?