Обучение травами Медведева Ирина

Капризная властность сестры привлекала мужчин, которым нравится покорять женщин так, как покоряют вершины: чем стервозней и недоступней дама их сердца — тем лучше, поскольку это подогревает азарт борьбы. Однако, покорив вершину, немногие удерживались на ней даже в течение месяца. Сестренка со своими непомерными требованиями, скандалами и капризами неизменно ухитрялась рано или поздно довести до белого каления даже самых верных своих обожателей.

Так, напившись в ресторане, она могла из-за любой не понравившейся ей мелочи начать кидаться тарелками или столовыми приборами. Однажды, когда сестренка, как всегда из-за очередного пустяка, впала в ярость, мне пришлось воспользоваться навыками, полученными во время обучения у Ли. К своей чести, я ухитрился поймать и поставить обратно на стол все предметы сервировки, которые прицельно и методично запускала в меня разбушевавшаяся Леночка.

Сестра была старше меня на двадцать лет, у нее не было своих детей, и чувства, которые она испытывала ко мне, были скорее материнскими, чем сестринскими. С раннего детства, приезжая из Симферополя в столицу, я словно оказывался в другом мире. Сестра водила меня в театры, на Кремлевские елки, брала с собой в самые шикарные рестораны Москвы, где ее иностранные любовники иногда платили за ужин неимоверные по нашим тогдашним меркам суммы, приглашала на дипломатические приемы, где я поражался необъятным размерам праздничных тортов и наслаждался божественным вкусом совершенно необычных конфет.

Я бывал на вечеринках актеров и писателей, и, хотя подобный опыт давал мне огромный заряд духовной энергии, возможно, именно это обстоятельство начисто лишило меня пристрастия к богемной жизни и тяги к роскоши и высшему обществу, столь характерных для сестры.

Хотя литературные и театральные вечеринки были волнующими и интересными для моего юношеского ума, как губка впитывающего новые идеи и точки зрения, в этих сборищах не было души, не было человечности, свойственной общению в провинциальных городках. Здесь мало кто прислушивался к голосу другого. Каждый старался изо всех сил выпятить свою уникальную и неповторимую индивидуальность. Это выражалось в одежде, в избыточной косметике, в склонности к интеллектуальным рассуждениям на любые темы, в удалых песнях и пьяных плясках на столах, в бесконечных и весьма далеких от истины историях о своих героических деяниях и о том, как мерзкие и тупые обыватели не понимают истинного таланта, и т. д.

Учитывая, что после принятия избыточного количества алкогольных напитков, неповторимая индивидуальность представителей богемы не требовала особых усилий для самопроявления, подобные сборища одновременно и удивляли, и развлекали меня.

Когда я вырос, сестра твердо решила превратить меня в настоящего мужчину. С ее точки зрения настоящий мужчина должен был зарабатывать кучу денег для того, чтобы с шиком просаживать их на многочисленных любовниц.

К идее заработка денег я относился с прохладцей, предпочитая тратить свое время на обучение у Ли и приобретение знаний, которые могли бы помочь мне в следовании по пути Спокойных, но от очаровательных женщин, с которыми меня регулярно знакомила Леночка, в надежде, что я наконец-то возьмусь за ум и женюсь на богатой невесте, получив, вдобавок, московскую прописку, я не мог отказаться. Так что, благодаря сестренке, я до сих пор бережно храню воспоминания о моих юношеских московских любовных приключениях, об актрисах и певицах, которых я до сих пор вижу на экране телевизора, даже не зная, вспомнят ли они сейчас мое имя.

В те зимние каникулы я выяснил, что увлечение оккультными и эзотерическими учениями стало очень модным в богемной среде. Сестра была близко знакома с Эдуардом Наумовым, который в то время будоражил воображение интеллектуалов, читая лекции по парапсихологии и демонстрируя фильмы о филиппинских операциях, во время которых лекари вскрывали брюшную полость человека с помощью одних лишь рук, без каких-либо хирургических инструментов, фильмы о бразильских лекарях, о том, как вырезают катаракту при помощи кухонного ножа, и т. д.

Поскольку подобные темы меня очень интересовали, я вдоволь побегал по оккультным кружкам, и чего только там не насмотрелся.

Народ лечил наложением рук, видел привидения и странные призрачные сущности, шастающие по углам, экстрасенсы устанавливали контакт с летающими тарелками, сообщая восхищенным поклонникам подробности интимной жизни инопланетян.

Кто-то получал откровения от самого Иисуса Христа и читал проповеди о том, как надо жить и что делать, один экстрасенс оказался перевоплощением египетского бога Тога, и теперь он нес в массы тайные знания египетских жрецов, кто-то в прошлой жизни был царем Давидом, кто-то был Чингисханом, кто-то клялся, что умеет проходить сквозь стены и видеть прошлое и будущее…

Мне даже удалось познакомиться с одним достаточно любопытным и загадочным человеком, «магом», услугами которого, несмотря на то что эзотерические учения официально считались «враждебной идеологией», пользовались даже члены правительства. О встречах с ним мне бы хотелось рассказать поподробнее.

Наш с сестрой график «встреч с замечательными людьми» оказался настолько плотным, что я уже успел порядком подустать от череды самых разных квартир, лиц и бесед на модные темы. Но, зная, что спорить с сестренкой бесполезно, я безропотно подчинился, когда поздним вечером она заявила, что сегодня мы поедем в гости к очень интересному человеку.

— Кто он такой? — без особого энтузиазма спросил я.

— Это знаменитый маг, — торжественно произнесла Лена. — Его услугами пользуются многие важные люди, как наши, так и из-за рубежа. У него бывают клиенты даже из Кремля.

Такси остановилось около большого добротно построенного кирпичного дома сталинских времен. Квартира оказалась под стать дому — с широкими коридорами, просторными комнатами и высокими потолками.

Человека, открывшего нам дверь, я скорее принял бы за директора преуспевающего предприятия, чем за мага, хотя, в те памятные советские времена, маги, опасаясь Комитета, старались не слишком привлекать к себе внимание.

Хозяин квартиры был одет в строгий темно-серый костюм, с которым великолепно гармонировали галстук и дорогие импортные туфли. Это был высокий стройный мужчина лет сорока с каштановыми волосами и пронзительным взглядом темных глаз. В его манере держаться проскальзывала почти царственная властность.

— Леонид, познакомься, это мой брат, Саша, — представила меня Лена.

Мы пожали друг другу руки.

— Проходите, пожалуйста, — маг сделал рукой широкий приглашающий жест.

Мы вошли в зал. Теперь я понял, как должно было выглядеть жилище мага.

Стены зала и, как впоследствии оказалось, всех комнат были оббиты натуральной кожей, темный цвет которой удивительно хорошо сочетался с яркими цветовыми пятнами занавесок, подушек, картин, эстампов и гобеленов, в изобилии развешанных на стенах. Пол закрывал огромных размеров ковер пурпурных тонов с очень длинным ворсом. В центре стоял старинный квадратный дубовый стол с четырьмя массивными дубовыми стульями, а прямо над центром стола на длинной цепи с четырехметрового потолка свисал большой зеленый абажур, расположенный с таким расчетом, чтобы свет заливал только стол, а люди, сидящие за ним, и вся остальная часть зала были окутаны таинственным полумраком.

Около одной из стен стояло укрытое огромным роскошным покрывалом сооружение, напоминающее то ли гигантскую тахту, то ли узбекский дастархан — укрытый коврами деревянный помост, на котором люди усаживались, чтобы поболтать, выпить чай или съесть ароматный плов.

На «дастархане» были живописно разбросаны бесчисленные подушки, гармонирующие расцветкой с ковром и покрывалом.

Четыре размещенные по углам колонки музыкального центра создавали эффект квадрофонического звучания.

— Во время сеансов здесь обычно сидят зрители, — указывая на «дастархан» объяснила мне Лена. — Клиенты располагаются за столом, а пифии входят в транс на ковре между столом и тахтой.

— Пифии? — удивился я. — Это что, как у Дельфийского оракула?

— Вроде того, — усмехнулся Леонид. — Но мои предсказывают точнее.

Маг предложил нам продолжить экскурсию по дому. Комнаты поразили меня еще больше, чем зал, поскольку там я обнаружил несметные сокровища — идущие от пола до потолка полки с эзотерическими книгами на самых разных языках и невероятное количество красиво переплетенных томов самиздатовских переводов. Никогда в жизни я не видел подобного собрания книг.

Коллекция духовной музыки всех времен и народов оказалась под стать библиотеке.

У Леонида была даже недоступная тогда частным лицам собственная множительная техника.

«Странно, что к нему еще не пришли с обыском, — подумал я. — Комитет просто не может не знать про подобную квартиру».

Потом я понял, в чем тут было дело.

При виде моего неподдельного восхищения в глазах Леонида отразилась симпатия. Он почувствовал, что в чем-то мы были родственными душами.

Мы разговорились. Не упоминая имени Учителя, я рассказал магу о некоторых техниках Шоу-Дао, в том числе о пальцовках и о методах управления сексуальной энергией. Его очень заинтересовал способ активизации энергии с помощью ножа. Для этой цели маг одолжил мне роскошный старинный кинжал, рукоятка которого была украшена фигурами четырех мифических животных с человеческими лицами, символизирующими единение четырех стихий.

Мы понравились друг другу, и Леонид предложил мне зайти в гости на следующий день.

Мы встретились еще несколько раз, наша взаимная симпатия росла, но я чувствовал, что на Леонида несколько сковывающе действовало присутствие сестры. И вот однажды Леночка сделала нам подарок, сказав, что ей нужно на пару часов выйти в город за покупками и что она оставляет нас одних. Тогда я задал вопрос, который интересовал меня все это время.

— Лена говорит, что на своих сеансах ты творишь чудеса, — сказал я, — что твои пифии угадывают совершенно невероятные вещи, да и сам ты неплохо предсказываешь судьбу. Я на собственном опыте убедился в том, что ясновидение существует, но, насколько я знаю, это не такая вещь, которую легко каждый вечер демонстрировать в салонах.

Маг усмехнулся.

— Я объясню тебе кое-что, — сказал он, — но пусть это останется между нами. Я изучал оккультные и эзотерические науки много лет, я сам испробовал множество эзотерических практик, и я искренне верю в то, что все, о чем говорится в книгах, действительно можно осуществить. Но то, чем я занимаюсь, — это бизнес, и бизнес очень серьезный, в котором я не могу полагаться на случай. Поэтому как только у меня появляется солидный клиент, я не назначаю ему сеанс до тех пор, пока по своим каналам не выясню про него всю подноготную — от того, что он предпочитает есть на завтрак и каков его любимый цвет, и до того, чем занимаются его любовницы в свободное время.

— Но ведь это не так просто, — заметил я.

— А я и не говорил, что это просто, — пожал плечами Леонид.

Мне довелось стать свидетелем двух сеансов мага — в одном случае он гадал на хрустальном шаре, а в другом случае это было уже серьезное мероприятие для высокопоставленных клиентов — с пифиями и всеми необходимыми магическими аксессуарами и прибамбасами.

Сеанс с хрустальным шаром не был заранее подготовлен, и, похоже, Леонид знал о клиентке не слишком много. Я с интересом наблюдал за происходившим, тем более что все трюки подобных «предсказаний» были мне давно и хорошо известны.

Маг и молодая девушка сели за стол друг напротив друга. В круге света от зеленого абажура посверкивал на подставке большой хрустальный шар.

Леонид искусно изобразил на лице признаки транса. Он расслабил мышцы лица, выразительно закатил глаза и, к моему восхищению, даже ухитрился вспотеть. Затем проникновенным низким голосом маг очень медленно и с большими паузами между словами начал выговаривать первую фразу.

— Вам… мешает… черный… человек… — сказал он, незаметно косясь на девушку закаченным глазом.

— Черный… черный… — добавил он, внимательно наблюдая за реакцией клиентки.

Заметив, что образ черного человека не вызывает у девушки ничего, кроме полного недоумения, маг решил изменить курс и неожиданно, резко повысив тон, произнес:

— Вот он выходит из темноты! Он — блондин! — и снова косой взгляд закаченного глаза на клиентку.

Увы, похоже, блондины в ее жизни были не частым явлением, и снова лицо девушки выразило разочарование. Но Леонида это не смутило.

— Да, я вижу! Вижу! — с драматическим подвыванием неожиданно провозгласил он. — Он не блондин, это лишь отблеск света на его темных волосах.

Девушка напряглась и затаила дыхание.

Я буквально физически почувствовал, как расслабился Леонид, попав наконец в нужную струю.

— Да, теперь я хорошо вижу его, — продолжал вдохновенно развивать тему маг. — У него темные волосы, рост выше среднего, и он молод — не старше тридцати. Клиентка нервно облизала губы. Далее сеанс продолжался в том же духе.

— Вот он приближается ко мне, — говорил Леонид. — Так-так, кажется, я что-то вижу у него на лице. Шрам? — взгляд на девушку.

— Или это родинка? — взгляд на девушку.

— Да, я вижу, это родинка! На щеке? Или на лбу? Нет, кажется, на подбородке!

Наблюдая за непроизвольными реакциями девушки, Леонид наметанным глазом определял, что именно ей хотелось бы услышать, причем с криком: «Вижу! Вижу! Теперь я все ясно вижу!» ему ничего не стоило изменить прежнее не вызвавшее адекватной реакции утверждение на прямо противоположное.

Надо ли говорить, что клиентка покинула мага полностью удовлетворенная и с искренней верой в выдающиеся ясновидческие способности Леонида.

Тщательно подготовленный сеанс с пифиями оказался гораздо более впечатляющим.

Три клиента из сильных мира сего расположились за дубовым столом. Они и зрители, устроившиеся на подушках «дастархана», зачарованно смотрели на причудливо извивающихся на ковре пифий.

Тут было все — и монотонная восточная музыка, льющаяся из квадрофонической установки, и ароматы дурманящих курений, наполняющие комнату.

Все окна и дверные проемы были занавешены тяжелыми красными бархатными шторами, отороченными той же самой кожей, которой были оббиты стены, и это создавало удивительное ощущение замкнутого пространства, отрезанности от всего остального суетного и грешного мира.

Три пифии, очень красивые девушки, одетые в короткие белые полупрозрачные туники, встали на колени и, взявшись за руки, образовали равносторонний треугольник, в центре которого, покачиваясь и вытягивая руки к небу, стояла четвертая пифия. Сначала пифии, образующие треугольник, ритмично извивались всем телом в такт музыке. Постепенно ритм их движений убыстрялся, движения становились более размашистыми. Наконец они разомкнули руки и принялись, все так же извиваясь, обласкивать руками четвертую девушку. В этих, нарочито затянутых обласкивающих движениях была удивительная пластика, гармония, тайна, притягательность и сексуальность.

Наконец, центральная пифия с мелодичным сексуальным стоном вышла из круга и, не прекращая своего причудливого танца, стала ходить по комнате вокруг стола. Время от времени она наклонялась к уху одного из клиентов, сидящих за столом, и что-то шептала ему. Меня поражали метаморфозы, происходившие при этом с мужчинами. Клиенты вздрагивали, краснели или бледнели. На их лицах чередовались страх, недоверие, изумление или радость. Словом, спектакль был поставлен и отрежиссирован с безукоризненным мастерством.

Я попытался выведать у сестры побольше сведений о Леониде, и она рассказала мне, что маг был сыном очень богатых и влиятельных родителей и что он сам был очень богат и пользовался огромным влиянием и властью.

Мне, уже имевшему возможность ознакомиться со стилем работы Комитета Госбезопасности, стало ясно, что Леонид — ставленник Органов. Почти наверняка его использовали как консультанта по всем вопросам, связанным с эзотерическими науками. Кроме того, при подобной постановке дела он действительно мог проводить очень серьезную работу, как в смысле шпионажа, поскольку он пользовался широкой популярностью и среди иностранных клиентов, так и некоторым образом влияя на расстановку сил в стране. У меня не вызывало сомнений, что многие интимные сведения о высокопоставленных клиентах маг получал именно от комитетчиков.

Но, невзирая на несколько грязную подоплеку своего бизнеса и несмотря на откровенные мошеннические приемы, Леонид действительно был искренне и фанатически увлечен оккультными науками, и он твердо верил в то, что в определенных ситуациях все, чего он добивается при помощи жульничества, можно было бы осуществить при помощи развития магической силы.

То, что делал Леонид, напомнило мне историю знаменитого в тридцатые годы в Германии мага, салон которого посещали Гитлер и высшие чины нацистской партии. Там тоже все было организовано на высшем уровне, но маг сделал одну промашку — заранее располагая информацией, что нацисты собираются поджечь Рейхстаг, чтобы впоследствии свалить вину на коммунистов, он предсказал поджог Рейхстага. Боясь, что маг на допросе сможет выдать истинных виновников поджога, Гитлер приказал на всякий случай убить его.

Я вернулся в Симферополь переполненный впечатлениями, но слегка обалдевший от обилия свалившейся на меня информации. Встреча с Учителем оказалась целительным бальзамом, пролившимся на мою утомленную московской богемой душу.

До ночной тренировки оставалось еще много времени, и мы отправились бродить по городу, беседуя о прошедших событиях. Я подробно рассказал Ли о своих столичных впечатлениях и о магическом салоне Леонида.

— Хотя ты смеешься, пересказывая мне свои приключения, я чувствую нотку печали в твоем голосе, — заметил Учитель. — Почему?

— Я стараюсь воспринимать все спокойно и с юмором, как и положено воину жизни, — сказал я, — но я действительно чувствую грусть. Не знаю, как определить ее природу, — наверное, это грусть от человеческой глупости. Я понимаю, что невежественные люди в деревнях могут верить во все что угодно, но то, что москвичи с высшим образованием несут всякую белиберду и верят в самую несусветную чушь, это в глубине души заставляет меня страдать. Когда я был ребенком, мне нравилось видеть во взрослых авторитеты. Я считал, что в книгах написаны мудрые вещи, что специалисты своего дела всегда могут дать правильный совет и объяснить, что к чему. А тут я столкнулся с группами людей, которых интересуют те же самые темы, что и меня, но они кажутся мне совершенно лишенными способности здраво мыслить и нормально воспринимать реальные факты.

— Это лишь твоя точка зрения, — сказал Учитель.

— А разве я не прав? — спросил я.

— Ты забываешь о том, что у каждого человека — своя собственная правда. Твоя правда помогает жить тебе, а их правда облегчает им их существование.

— Но их правда далека от реальности! — возмущенно воскликнул я. — Ты сам говорил мне, что чем шире и объективнее модель мира человека, тем ему легче правильно действовать в этом мире.

— Люди не хотят действовать правильно, — сказал Учитель. — В действительности, они хотят действовать так, чтобы эти действия доставляли им душевный комфорт, и иногда такая позиция может быть оправдана, хотя Спокойные придерживаются другой точки зрения. Я расскажу тебе шоу-даосскую притчу на эту тему. Она называется «Вещий сон о священной свинье».

Приснился как-то святому человеку сон про танцующую свинью. Та свинья танцевала в священной роще, и все ее тело от пятачка до хвоста было украшено цветами и разноцветными лентами.

Проснулся святой человек и долго думал, что может означать столь странный сон. Думал он, думал, ничего не придумал, и решил спросить у соседа, как истолковать его ночные видения.

А в хлеву у соседа в ту пору жила Мудрая Свинья, которая и подслушала весь разговор между святым и хозяином о странном сне. Услышала она, что хозяин посоветовал святому пойти в рощу и посмотреть, живут ли там танцующие свиньи.

Со всех ног бросилась Свинья в дом, изорвала на ленты одежду хозяина, украсилась цветами и лоскутами и помчалась в рощу, где принялась скакать и вертеться на задних ногах, да так быстро, как только могла.

Пришел в рощу святой человек и видит — танцует в роще свинья, от пятачка до хвоста цветами и лентами украшенная.

Удивился святой, отвесил Свинье поклон и обратился к ней со следующей речью:

— Скажите, уважаемая Свинья, почему Ваше тело так украшено и по какой причине Вы танцуете здесь, в святой роще?

— На все твои вопросы один ответ, — сказала Свинья, прервав танец и чинно усевшись перед святым. — И танец мой, и украшения угодны богам! В священной роще каждое утро слышу я их голоса, а чтобы ничего не пропустить, я то подпрыгиваю, то приседаю, то поворачиваюсь во все стороны. Боги обращаются ко мне с речами для избранных. Что же касается тебя, то твое предназначение — стать пророком и разъяснять людям сказанное богами.

— Так вот почему мне приснился вещий сон! — подумал святой, но все же обратился к Свинье с еще одним вопросом:

— Скажите, Свинья, а отчего боги среди прочих земных тварей именно Вас избрали вместилищем их речей? Ответила святому Свинья:

— Непомерна гордыня человека. Общаясь с богами, он забывает о том, что сам он — порождение грязи и источник ее и что лишь великими делами может он изменить свою судьбу. Оттого боги и прибегают к услугам таких тварей, как я. В прошлой жизни я была курильницей в храме и за хорошую службу стала свиньей. Но сейчас не время для бесед. Пора исполнить волю богов. Ты должен передать их слова людям.

Начала Свинья говорить святому мудрые речи, а тот их старательно записывал и читал народу, приходившему к священной роще посмотреть на танцующую свинью.

На все вопросы у Свиньи находились ответы, недаром была она Мудрой Свиньей.

В скором времени со всех концов Поднебесной потянулись к священной роще толпы людей поклониться чудесной свинье и наставнику-прорицателю. Как-то пришел на поклон и бывший хозяин свиньи.

— Да ведь это же моя хрюшка! — в полном изумлении воскликнул он. — А я ее как раз заколоть собирался незадолго до того, как она пропала!

— Это не хрюшка, а вестник богов, — укоризненно сказал святой. — Вот тебе деньги, купи себе стадо скота, да еще и нескольких свиней впридачу.

С досадой и завистью принял бывший сосед деньги святого и сказал на прощание:

— Не может эта свинья быть Голосом Богов! Как ни убеждай меня — не поверю!

— Один голос не слышен в гомоне десяти. Он слышен лишь, когда остальные молчат, — ответил святой, а затем добавил: — Как жуку неведомы помыслы человека, так и человеку неведомы помыслы небожителей. Как можешь ты знать волю неба?

Может быть, и прав был святой, только один старик сказал по этому поводу:

— Что в руках одного — глина, то у другого — золото, а упустив свое — на чужое не зарься. А другой старик сказал:

— И святому человеку хочется вкусно поесть и на мягком поспать. И еще сказал:

— Лучше быть сытым и довольным, но при этом в чьих-то глазах выглядеть дураком, чем казаться другим умным, но быть голодным.

— Какая многозначная притча! — восхитился я. — По-моему в ней можно отыскать бесчисленное количество подтекстов.

— Она многозначна, как жизнь, — сказал Учитель. — Жизнь полна подтекстов, и жизнь полна субъективных истин.

— Знаешь, Леонид чем-то напоминает мне Мудрую Свинью, — усмехнулся я. — Он тоже взял на себя роль «вестника богов», только, пожалуй. Мудрая Свинья более честна и бескорыстна.

— Не скажи, — возразил Ли. — Став «вестником богов», хитрая хрюшка неплохо устроила свою жизнь. Если ты помнишь, хозяин собирался ее зарезать. Но кто же осмелится поднять руку на «Голос Богов»! Одним махом она получила все — пищу, славу и власть.

— И все равно, их нельзя ставить на одну доску, — не согласился я. — Мудрая Свинья действительно была мудрой, и ее советы приносили людям пользу. Леонид не обладает мудростью, он лишь считает себя умнее других, потому что он прочитал сотни томов эзотерической литературы. Он обладает информацией, но не мудростью.

— Но он-то этого не знает, — весело воскликнул Учитель. — Он-то считает себя мудрым. Он считает себя вправе давать людям советы! Кроме того, не забывай слова святого: «как жуку неведомы помыслы человека, так и человеку неведомы помыслы небожителей».

Я пожал плечами. Слова Ли почему-то оставили у меня в душе неприятный осадок.

— Мне просто не нравится намеренная ложь, — сказал я.

— Слова всегда лгут, — заметил Учитель. — Так почему же одна ложь неприятна тебе, а к другой ты относишься спокойно?

— Не надо утрировать, — сказал я. — Ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Ты забыл о том, что даос всегда выбирает срединный путь, — улыбнулся Ли. — Добро и зло, польза и вред — лишь категории, созданные человеческим умом. Тебе грустно оттого, что люди не видят твою правду, но точно так же ты не хочешь видеть их правду, считая ее «неправильной правдой». Тебе бы хотелось, чтобы твои московские знакомые обладали мудростью Шоу-Дао, но это невозможно, и нет смысла об этом грустить. Человечество такое, какое оно есть, и принимать его надо именно таким. Именно поэтому, где бы ни появлялись Спокойные, они создают свой собственный клан, семью единомышленников, в которой они всегда могут найти взаимопонимание и поддержку. Но люди внешнего мира не менее интересны, и, общаясь с ними, ты можешь узнать много новых полезных вещей и получить истинное удовольствие.

— Ты прав, как всегда, — вынужден был признать я.

— Конечно, я прав, — кивнул головой Учитель. — Не забывай, что ты не можешь сказать «да», ты просто желаешь этого. Возьми, например, самосовершенствование: хорошо оно или плохо? Разве ты можешь однозначно ответить на этот вопрос? Или возьми столь горячо любимое тобой Шоу-Дао, без которого ты уже жизни своей не мыслишь. А ведь найдутся люди, которые категорически не воспримут учение Спокойных, и по-своему они будут правы.

— Ну, с Шоу-Дао это понятно, — сказал я. — А что плохого может быть в самосовершенствовании? Что может быть прекраснее процесса самоосознания, расширения спектра своих способностей и увеличения своих возможностей для более полноценной и насыщенной жизни. Можно спорить о том, что представляет собой самосовершенствование и каким путем стремиться к нему, но само по себе самосовершенствование не может быть плохим.

— Самосовершенствование всегда предполагает изменения, — возразил Ли. — А теперь представь, что кому-то страшно меняться, что он сознательно или подсознательно расценивает перемены в себе — в своем мировоззрении, в своих убеждениях или привычках — как смерть себя прежнего, не важно, плохого или хорошего, но — себя, любимого, единственного и неповторимого…

Учитель замолчал, с довольным видом наблюдая за изменениями, происходящими с моим лицом.

— Ну, если так… — разочарованно протянул я.

— Большинство людей враждебно настроены к новым для них истинам, поскольку они не обладают способностью подстраиваться к постоянно меняющемуся миру и не наделены в достаточной мере мудростью срединного пути. Разве ты можешь ожидать от них стремления к самосовершенствованию?

— Но ведь не задумываться над очевидным — это болезнь! — воскликнул я.

— С точки зрения Спокойных — да, а с точки зрения обычных людей — это норма, — пожал плечами Ли. — Как ты думаешь, почему народ так цепляется за традиции, за свои маленькие привычки и бессмысленные навязшие на зубах ритуалы? Поддерживать в себе иллюзию неизменности — это способ защитить себя от перемен, отказываясь признавать их, закрывая глаза на то, что происходит за стенами домов и квартир. И единственное лекарство от болезни добровольной слепоты — это развитие интуитивной мудрости, обретаемой через упражнения «наблюдения за собой и миром».

— Расскажи мне еще немного о даосской интуитивной мудрости, — попросил я. — Мы уже не раз говорили на эту тему, но каждый раз в твоих словах я открываю для себя что-то новое и интересное.

— Даосская интуитивная мудрость — это странная штука, — сказал Учитель. — Это совсем не то, что называется «мудростью» в европейской традиции. Интуитивная мудрость «всадника, оседлавшего ветер» — это способность к спонтанной подстройке его внутреннего мира под внешний мир, при которой одно не подменяется другим. Для того чтобы чутко подстраиваться под изменения внешнего мира, воин жизни должен обладать уникальной чувствительностью, поскольку мир постигается именно чувствами, а не разумом. Разум порождает идею, под которую подгоняется мир, а правильно настроенные чувства помогают избегать зависимости от интеллектуальных построений и схем. Правильно настроенные чувства — это чувства, относящиеся именно к данному моменту, а не к воспоминаниям прошлого или к порожденным разумом фантазиям о будущем. Интуитивная мудрость даосов — это доверие к жизни, к ее бесконечному изменчивому и непредсказуемому потоку, уносящему нас в неведомое.

Можно бороться с течением, увлекающим нас по реке времени, а можно отдаться потоку, не вступая в схватку с ним, а лишь подправляя свой путь в подходящие для этого моменты, корректируя его точными и эффективными действиями.

Иногда крошечное усилие, сделанное вовремя, дает больший результат, чем годы напряженных трудов. Поэтому интуитивная мудрость дает ответы не только на вопрос: «Как?», она отвечает на гораздо более важный вопрос: «Когда?».

Я уже не раз упоминал даосскую пословицу: «Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага». Эта пословица говорит о важнейших добродетелях — терпении и умении ждать, но ждать опять-таки не в европейском понимании «ожидания какого-то конкретного результата», а ждать, наслаждаясь текущим моментом, наслаждаясь жизнью без погружения в нетерпеливые фантазии о будущем. Спокойные не стремятся повелевать жизнью, пытаясь, подобно европейцам, загнать ее в рамки своих странных и нереальных представлений, они становятся хозяевами своей жизни и своей судьбы, гармонично подстраиваясь к внешнему миру, но не вступая с ним в конфликт.

Глава 11

Я возвращался домой поздно ночью. Я уже привык сканировать шестым чувством пустынные окрестности. Напряженные тренировки и наставления Ли приучили меня быть особенно осторожным, когда все вокруг кажется спокойным и мирным.

Небольшая вибрация, прокатившаяся через круг воина, заставила меня напрячься. Я знал, что кто-то скрывается в темноте, поджидая меня, я даже почувствовал направление, откуда исходили импульсы затаившегося человека.

Я знал, что он находится под аркой, ведущей во двор моего дома. Я вошел под арку, стараясь не менять характер движений, чтобы не выдать своей готовности к схватке. И все же в момент, когда тень бесшумно отлепилась от стены и двинулась ко мне, я вздрогнул от неожиданности. Мое тело автоматически приняло боевую стойку.

— Завтра в шесть часов вечера Ли будет ждать тебя на троллейбусной остановке в Верхней Кутузовке, — негромко произнес молодой кореец, проходя мимо меня в выходу. Он даже не взглянул в мою сторону. Через пару секунд он растаял в темноте, как привидение.

«Я даже не слышал его шагов, хотя их звук должен был усиливаться под аркой», — с завистью подумал я.

Хотя я освоил технику бесшумного передвижения, мне с моей комплекцией она давалась не слишком легко.

Этой ночью я долго не мог заснуть. Учитель уезжал на несколько дней, и я не знал, когда он должен был вернуться. Я пытался догадаться, зачем он послал ученика дожидаться меня до глубокой ночи, когда можно было просто позвонить по телефону и передать его слова. Я размышлял о последователях Спокойных из крымской корейской общины. Хотя мне не раз приходилось сталкиваться с ними, и они даже называли меня «старшим братом», в связи с тем, что я учился непосредственно у Учителя, в то время как их постоянным наставником был другой мастер Шоу-Дао, менее высокого уровня, ни с кем из них, кроме Лин, мне до сих пор не удалось познакомиться поближе. Я не знал ни их имен, ни где они живут, ни чем они занимаются в обычной жизни.

Остановка, которую выбрал для встречи Учитель, находилась на шоссе между Симферополем и Алуштой, ближе к Алуште. Я вышел из троллейбуса минут за десять до назначенного времени. Учителя еще не было. Я огляделся вокруг, пытаясь угадать, что меня сегодня ожидает.

Наверное, это самое красивое место на этом шоссе, подумал я. Слева от меня поднимались вверх крутые скалистые обрывы крымской яйлы. Залитые солнечным светом скалы были удивительно красивы.

«Наверняка мы пойдем в горы, — решил я. — Учитель ничего не делает просто так. Сегодняшний день должен быть особенным».

Легкое прикосновение ладони к затылку оторвало меня от размышлений. Я не знал, как Ли очутился у меня за спиной. Ни один троллейбус, ни одна машина не останавливались около остановки за все время, пока я ждал.

Учитель сделал мне знак следовать за ним, сохраняя молчание. В этот раз вместо обычной для него холщовой сумки он нес небольшой порядком потрепанный рюкзак защитного цвета.

Как я и предполагал, мы двинулись в горы. Похоже, Учитель был хорошо знаком с маршрутом, по которому мы следовали, поскольку он, не задумываясь, отыскивал почти незаметные удобные тропинки среди деревьев и скал. Через пару часов ходьбы в быстром темпе я слегка подустал и начал подумывать о том, что неплохо бы сбросить лишний вес. Я был уже порядком вымотан, когда Ли сделал знак остановиться и, скинув рюкзак, уселся у подножия огромной, почти вертикальной скалы, составляющей часть обрыва верхней части яйлы.

— Эта ночь будет долгой для тебя, — сказал Учитель. — Сегодня твоими стихиями будут стихия земли и стихия воздуха. Выполни упражнение дыхания ци земли и неба. Ты должен полностью восстановить свои силы.

Я разделся и, выбрав относительно ровный участок, лег на землю. Солнце уже опускалось за горизонт, но земля, прогретая его лучами, пока сохраняла тепло.

Упражнение, о котором говорил Ли, в чем-то напоминало упражнения укоренения и разветвления, но мыслеобразы энергообмена с землей и воздухом были менее четкими и определенными. Я лежал на животе, раскинув в стороны руки и ноги, словно в попытке обнять землю, и на вдохе через всю поверхность тела, контактирующую с почвой, втягивал в себя ци земли, насыщая ею свое тело и одновременно выбрасывая вверх, в воздух, через спину, голову, руки и ноги «лишнюю ци». На выдохе я проделывал противоположную операцию, вбирая через контактирующую с воздухом часть тела ци неба, насыщая ею тело и сбрасывая излишки энергии в землю. Время от времени я переворачивался на спину, на левый или на правый бок. Мое тело интуитивно ощущало, какая его часть особо нуждается в данный момент в контакте с почвой. Я начал интуитивно тереться о землю, перекатываясь по ней, как это делают медведи или собаки.

По мере насыщения энергией я чувствовал себя все более расслабленным и отдохнувшим. Казалось, я растворялся в природе, теряя свою индивидуальность в этом странном слиянии с материнской мощью и щедростью земли и легким, невидимым и вездесущим воздухом. Меня охватило удивительное ощущение блаженства, а затем я задремал.

— Просыпайся, соня, — потряс меня за плечо Учитель. — Сейчас исполнится твоя мечта.

— Какая мечта? — заинтересовался я.

— Помнится, мне тут кто-то прохода не давал, расспрашивая насчет сущностей и их классификации. Ты готов встретиться лицом к лицу с кем-нибудь из них?

— Ты имеешь в виду одну из моих внутренних сущностей? — на всякий случай уточнил я.

— Именно, — подтвердил Ли. Я засмеялся.

— В таком случае «встретиться лицом к лицу» звучит довольно забавно, — заметил я. — Это все равно что встретиться лицом к лицу с самим собой.

— На твоем месте я не был бы столь оптимистично настроен, — недовольно поморщился Учитель. — Говоря о самом себе, ты подразумеваешь что-то до боли родное и знакомое и надеешься, что эта встреча будет если и не слишком полезной, то по крайней мере приятной. Однако, как правило, все оборачивается иначе. В том, с чем ты собираешься встретиться, нет ничего знакомого и приятного.

Мой энтузиазм слегка увял, хотя любопытство даже усилилось.

— А что это за сущность, с которой я собираюсь встретиться? — спросил я.

— Можешь ее называть сущностью бездны, — усмехнулся Ли.

Он замолчал. У меня тоже вдруг пропало желание задавать вопросы. Я понял, что дальнейшее продолжение разговора уже не имеет смысла.

В глазах Учителя я прочитал одобрение.

— Меня радует, что хоть иногда тебе удается сдержать поток своей болтливости. Это вселяет надежду, — заметил он.

Ли сделал паузу и, убедившись, что я не собираюсь отвечать, добавил:

— Сущность бездны — это сущность действия. Следуй за мной.

Учитель подхватил свой рюкзак и, не оборачиваясь, принялся взбираться вверх по скалистому склону.

Подъем не был трудным. Скалы изобиловали множеством уступов небольших и удобных расщелин. Вскоре я, слегка запыхавшись, выбрался вслед за Учителем на плоский край обрыва, по поверхности которого были разбросаны крупные валуны.

— Ты ведь боишься высоты, — обвиняющим тоном произнес Ли.

Я пожал плечами.

— Не то чтобы я боялся, — сказал я. — Просто после той истории, когда я в детстве всласть поболтался над пропастью, цепляясь за отрывающийся корень, у меня пропало желание вновь переживать подобный опыт. Так что альпинистом я точно не стану. Но паники при виде высоты я тоже не испытываю. Ты мог в этом убедиться, когда мы тренировались на крышах. Если я даже и боюсь, для меня не представляет трудности контролировать этот страх. Учитель поморщился.

— Не стоит так усердствовать в оправданиях, — сказал он. — Страх высоты присущ большинству людей.

— Извини, — сказал я.

— Извиняться тоже не стоит. Страх не самая плохая вещь. И один из положительных эффектов страха высоты — это то, что он является источником, питающим сущность бездны. Я уже упомянул о том, что сущность бездны — это сущность действия, то есть это сущность, побуждающая человека действовать непонятным или несвойственным ему образом. А сейчас встань на самом краю обрыва в устойчивую позу, которую я показал тебе, объясняя, какие позиций должно принимать тело воина, останавливающегося в людных местах.

Устойчивая поза заключалась в легком развороте носков ног внутрь, почти незаметном сгибании колен и размещении центра тяжести таким образом, чтобы в случае, если кто-то сзади неожиданно толкнет меня, я не упал, а мгновенно восстановил равновесие, сделав шаг вперед.

— Я должен встать на самом-самом краю? — уточнил я.

— Да, на самом-самом, — передразнил меня Учитель. — Встань вот на том каменном уступе. Он надежен и не обломится под твоим весом.

Я осторожно подошел к краю и принял нужную позу. Впервые после памятных событий детства я оказался так близко у края пропасти. Камни, раскиданные внизу, показались мне ужасающе далекими и зловещими. Хотя я знал, что устойчивая поза не позволит мне неожиданно потерять равновесие, таящийся в подсознании страх заставлял мышцы непроизвольно напрягаться, и тело подергивалось, нарушая устойчивость стойки.

Я услышал, как Учитель встал у меня за спиной. Его присутствие подействовало успокаивающе. Я понимал, что в случае чего Ли подстрахует меня и уж наверняка не допустит, чтобы я свалился с обрыва.

Тело начало потихоньку расслабляться, подергивание мускулов прекратилось, и я почувствовал себя увереннее. Камни внизу уже не казались мне угрожающими, наоборот, в их расположении таилась какая-то неуловимая притягательность, странное очарование. У меня мелькнула мысль, что подобные ассоциации может вызывать японский сад камней.

— Ты все делаешь правильно, — услышал я голос Ли. — Расслабься и отдайся чувству.

К своему удивлению, я с легкостью выполнил его указания. По мере расслабления меня охватывало все более возбуждающее эйфорическое состояние. Пропасть, открывшаяся внизу, манила меня. Голова слегка закружилась, но это головокружение не было неприятным. Казалось, что вот-вот у меня вырастут крылья. Мне хотелось широко расправить их и воспарить, подобно птице, в подрагивающее знойным маревом пространство. Но в то же время другая часть меня, мой внутренний страж, продолжала оставаться начеку, и нарастающее в этой части беспокойство нарушало состояние блаженства. Страж напоминал мне о том, что опасно отдаваться чувству, что неконтролируемый переход к измененному состоянию сознания может заставить меня потерять равновесие и тогда я полечу вниз не как птица, а как большой стокилограммовый бифштекс.

Резким рывком за руку Учитель заставил меня потерять равновесие, и я повалился на землю. Я настолько глубоко погрузился в свое общение с пропастью, что успел позабыть и о его присутствии, и о том, что мне сегодня предстоит. Неожиданное падение испугало меня. Кажется, я даже вскрикнул.

— Ну как, тебе удалось услышать зов бездны? — спросил Ли, когда я, потирая слегка ушибленное при падении предплечье, поднялся на ноги.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Ты сам прекрасно знаешь. Вижу, тебе понравилось, — подмигнул мне Учитель.

— Действительно, мне казалось, что открывающееся передо мной пространство притягивает меня, словно приглашая прыгнуть и воспарить, отдаваясь полету, — сказал я.

— Для каждого человека зов бездны имеет свои оттенки, — заметил Ли. — Ты любишь жизнь и умеешь наслаждаться жизнью, поэтому твое чувство было легким и приятным. Для тех же, у кого подсознательная или даже сознательная тяга к смерти превалирует над любовью к этому миру, переживания носили бы мрачный характер наслаждения страхом, близкого к мазохистскому ощущению блаженства от пусть даже мимолетного соприкосновения со смертью.

— Мне знакомы подобные ощущения, — сказал я. — Со мной случались похожие вещи, когда я с отцом бывал в горах Кабардино-Балкарии или когда я смотрел с узенького шаткого моста на бурлящие внизу молочно-белые водовороты быстрой горной реки. Меня захлестывали чувства почти наркотического характера. Кроме того, когда я стоял на мосту, крепко вцепившись в перила, к щекочущему и возбуждающему ощущению засасывающего меня водоворота добавлялось еще и пьянящее чувство безопасности оттого, что я знал, что перила надежно предохраняют меня от падения.

— В подобных случаях мы имеем дело с самопроизвольными перемещениями сексуальной энергии, порожденными контролируемым страхом, — объяснил Учитель. — Во многих случаях страх является значительно более сильным стимулятором для активизации сексуальной энергии, чем сексуальное влечение. Сущность бездны формируется в результате специфических периодических перемещений сексуальной энергии, основанных на некоторых формах страха, особенно страха, соединенного с удовольствием. Зов бездны пробуждает сущность бездны, и при благоприятных обстоятельствах она может набрать такую силу, что на какое-то время станет ведущей сущностью. Неконтролируемая сущность бездны даже может привести человека к гибели, заставив его броситься вниз. Подобные вещи нередко происходят с наркоманами. Под действием наркотиков сознание и внутренние стражи теряют свою власть над человеком, и, ведомые сущностями бездны, наркоманы выпрыгивают из окон, бросаются с крыш, с мостов или с обрывов, чтобы обрести наслаждение нескончаемого полета в никуда.

— Видимо, то же самое происходит и с парашютистами, — заметил я. — Мне доводилось беседовать с ребятами, профессионально занимающимися парашютным спортом, и они рассказывали о том, какое неземное наслаждение они испытывают в свободном падении или паря, как птицы, в потоках воздуха, поднимающихся с земли.

— Парашютисты тоже получают наслаждение от провоцируемого свободным падением непроизвольного подъема сексуальной энергии, — сказал Ли. — Но в их случае ведущей сущностью становится не сущность бездны, а один из внутренних стражей. Но твоим заданием сейчас станет отдать бразды правления сущности бездны, то есть полностью отключить все остальные сущности, в том числе и внутренних стражей.

— А как этого добиться? — спросил я. — Когда я стоял над обрывом, у меня было искушение полностью отдаться во власть того, что ты называешь «зовом бездны», но в глубине души я был уверен, что если я потеряю контроль, то вполне могу, ничего не соображая, сигануть вниз.

— Ты бы и сиганул, не сомневайся, — усмехнулся Учитель. — Но все очень просто. Для того чтобы ты смог полностью отказаться от контроля, ты должен быть уверен, что находишься в абсолютной безопасности. Пойдем.

Ли достал из рюкзака длинную прочную веревку и повел меня к одному из валунов, расположенному метрах в трех от обрыва.

— Повернись ко мне спиной, — скомандовал Учитель. — Я должен позаботиться о твоей страховке.

Он ловко обвязал меня веревкой таким образом, что она, подобно собачьей шлейке, охватывала мои плечи и грудную клетку.

— Осторожно сядь на самый край обрыва, но не свешивай ноги, а сложи их по-турецки, — сказал Ли. — Сейчас я привяжу тебя к камню.

Я почувствовал, как веревка туго натянулась у меня за спиной.

— Все, готово, — услышал я голос Учителя. — Попробуй наклониться вперед.

— Не могу, — сказал я. — Веревка не пускает.

— Отлично! Так и должно быть! — воскликнул Ли. — Конечно, было бы лучше сидеть, свесив ноги, но ты с твоей боязнью высоты не сможешь до конца отдаться зову бездны, не чувствуя себя в полной безопасности. Поза со скрещенными ногами обеспечит тебе это чувство. В такой позе почти невозможно потерять равновесие даже при полном расслаблении, тем более что ты еще и привязан.

— Все равно пропасть внизу беспокоит меня, — поморщился я. — Мне кажется, что я не смогу избавиться от контроля внутреннего стража.

— Забудь о нем, — сказал Учитель. — Войди в состояние внутреннего облака, а затем расслабься и отдайся зову бездны. Когда сущность бездны начнет захватывать тебя, помогай ей, сливайся с ней, позволь ей унести тебя с собой. Если внутренний страж снова попытается контролировать тебя, избавься от его влияния. Для этого тебе нужно будет потихоньку наклоняться вперед, натягивая веревку, и сосредоточиваться на чувстве безопасности, которое она тебе дает. Даже если бы ты постарался спрыгнуть вниз, тебе бы это не удалось. Концентрируйся на чувстве безопасности до тех пор, пока оно не станет частью тебя, не достигнет самых потаенных уголков твоего подсознания. Тогда внутренний страж оставит тебя в покое, и сущность бездны полностью завладеет тобой.

Страницы: «« « 345678910 » »»