Сердце Рима Ридли Кроу Макс

– Какого хрена, Прометей?! – рявкнула она.

– Я не был уверен, что связь будет работать, – хохотнул он.

– Ты уже на месте? Где остальные?

– Пока не знаю. Я на месте. Могу провести тебя, если скажешь, где находишься.

Ника понемногу успокоилась. Первая волна испуга и злости прошла, и теперь она была рада, что в мире тишины и тьмы рядом есть кто-то близкий. Услышав координаты, Прометей сообщил:

– Понял. Двигайся на два часа. Не промахнешься.

Она послушно направила челнок.

– С остальными нет связи? – теперь, услышав его голос, Ника больше не хотела погружаться в молчание. Только теперь она поняла, как одиноко и страшно было до этого момента.

– Не могу найти их частоты, – сквозь помехи ответил Прометей. – Может, ты просто ближе остальных? Я же задал изначально разные координаты, иначе бы – бабах! – и никакой Атлантиды.

Ника усмехнулась. Его шуточки часто раздражали ее прежде, а теперь были сродни дружескому похлопыванию по плечу.

– Так, ты уже рядом, – напряженно произнес он. – Неужели не видишь?

– На радаре ничего, – неуверенно произнесла Ника.

– Радар не покажет. Ты глазами смотри.

Она послушно подняла челнок, чтобы обзор был лучше. Поначалу все вокруг казалось уже привычной зеленоватой мглой, когда вдруг сквозь рябь стали проступать очертания рельефа, который трудно было бы назвать природным. Слишком прямые углы, правильные линии.

– Господь милосердный, – прошептала она.

– Что, что ты видишь?!

Ника замедлила ход, боясь, что ее обнаружат. Перед ней все четче вырисовывалось нечто удивительное. Это не было похоже на мифический дворец или корабль, скорее уж на стену какой-то гигантской дамбы. Она простиралась влево и вправо на неопределенное расстояние, а также – далеко вниз.

– Вижу стену, – ответила она завороженно. – А ты?

– Хм, значит, стену… Попробуй спуститься.

– Что значит: «Попробуй»?! – слово заставило ее пальцы похолодеть.

– Я плохо понимаю, где ты. Нахожусь возле открытого шлюза. Собираюсь проникнуть внутрь и ждать вас там. Время на исходе. Еще немного, и взлетим на поверхность.

Ника направила капсулу вдоль стены вниз, стараясь держаться на расстоянии от постройки, но ущелье сужалось. Превозмогая страх быть обнаруженной, Ника приблизилась к стене. Если присмотреться, то можно было различить очертания шлюзов. Она представляла, как сейчас хотя бы половина их откроется, выпуская наружу бесчисленную армию.

– Прометей! – позвала она, до боли в глазах вглядываясь в темноту. – Я тебя не вижу! У меня пошел двухминутный отсчет.

– Ты рядом. Смотри внимательно. Сейчас увидишь открытый шлюз.

Ника замедлила ход капсулы, оглядываясь по сторонам.

– Вот он! – воскликнула она, едва различив в мутном свете темное углубление.

Выровняв капсулу, она направилась наискосок к проему. Прометей, наверное, уже там, вместе с остальными. Если кто-нибудь еще успел, конечно. А что, если они оказались только вдвоем?

Капсула вошла в узкий проем шлюза, и направилась по туннелю, пока не оказалась в бассейне. Здесь было мелко, и свет фонаря внезапно оказался невероятно ярким. Ника сняла маску. Виднелось дно, похожее на асфальтированное. Вдруг капсула перевернулась, и теперь перед ее глазами был далекий потолок с выключенными осветительными приборами. Послышался щелчок, и дверца распахнулась. Видимо, компьютер аварийного челнока счел, что прибыл на поверхность океана. Ника села, едва не задушившись кислородным шлангом. Бассейн по-прежнему освещался фонарем капсулы.

– Прометей! Я на месте! Прием! – прошептала она. Но в ответ ей была тишина и эхо плеска воды о борт.

Тяжело вывалившись в воду, она доплыла до лестницы и взобралась по ней наверх.

В это время на поверхность океана стремительно взмыла капсула. Она подскочила из воды, как дельфин, и тяжело погрузилась обратно под воду, чтобы затем замереть, выставив под вечернее солнце блестящий бок. Дверца открылась, и Алекс резко сел. Он огляделся, не понимая, по какой причине его вытолкнуло на поверхность раньше времени.

– О, еще один!

Алекс увидел Колина, который, оседлав капсулу, греб руками мимо беспомощно болтающейся на месте разъяренной Сэб.

– Какого?!. – Алекс услышал всплеск, и обернулся. Еще одна капсула вынырнула неподалеку.

Послышалось шипение и вот из-за откинувшейся дверцы появился растерянный Ромен.

– Гляди-ка, ну чисто триллер про вампиров, – хохотнул Колин. – Такие в гробиках своих садятся, значит, поболтать.

– Не сработало? – крикнул Ромен, и в его голосе слышалось разочарование. Он достал сигнальную ракетницу и выстрелил в воздух, подавая знак Дюрану.

Алекс оглядывался по сторонам. Только четыре капсулы. Значит, Прометей и Ника еще там…

Включив фонарик, вшитый в рукав, Ника обошла бассейн. Здесь было пусто и тихо. Рация по-прежнему не работала.

– Надеюсь, вы меня слышите, – обратилась она к закрепленной камере. – Где остальные – не представляю. Я захожу внутрь. И будь, что будет.

Она направилась к двери, не представляя, как откроет ее, когда та сама бесшумно сдвинулась в сторону. Из коридора ударил яркий свет, и силуэт появившегося человека расплылся в сиянии. Ника кинулась обратно к капсуле, не зная, как собирается защититься.

– Ника, стойте! – прозвучало на русском.

«А куда ж я денусь?» – чуть не плача, подумала она, оборачиваясь.

Теперь можно было рассмотреть молодую женщину, стоящую в дверях. Одна. В светлом брючном костюме, с короткой стрижкой. Азиатская внешность.

– Меня зовут Сабина, – произнесла та. – Вам не о чем беспокоиться. Никто не собирается вам навредить.

– Вот как? – Ника почувствовала, что онемевшие от напряжения губы дрожат в нервной гримасе. – Я нашла ваше убежище, а вы даже не пожурите? Может, купите билет домой?

– Вряд ли, – у Сабины была приятная улыбка. – А это вам не понадобится.

Она ловко сорвала камеру с груди Ники.

– Идемте со мной.

Ника не двинулась с места. Ее собеседница ждала, с некоторым удивлением подняв брови. Действительно, упрямиться теперь было глупо. И Ника двинулась за ней на ватных ногах, молясь, чтобы остальные сумели проникнуть в Сердце и отыскать ее.

Их окутало мягким светом. Стены и круглые арки напоминали интерьер космических кораблей в фантастических фильмах. Пол был сделан из чего-то, что напоминало матовое стекло. При каждом ее шаге под ногой на секунду загорался тусклый свет.

– Считывает вес, – пояснила Сабина, заметив взгляд Ники. – Компьютер постоянно вычисляет количество находящихся здесь людей, сверяет их общую массу и вес каждого. Погрешность допустима, но небольшая. Это надежный способ контроля. Стены из металлопластика нового поколения. Такой материал пока больше нигде не используется.

– У меня оплачена экскурсия? – сквозь зубы поинтересовалась Ника.

– Хм, – Сабина выглядела удивленной. – Разве ты не хотела сюда попасть?

– Хотела. Но не ради того, чтобы сфоткаться возле вывески: «Атлантида. Гнездо Созидателей».

– Ах, ну да.

Сабина махнула рукой, указывая направление. Они вошли в отсек, который тут же закрылся с обеих сторон, и сквозь отверстия в полу с шипением стал подаваться холодный пар. Он заполнял все пространство. Ника старалась не вдыхать его, но от волнения не могла задержать дыхание. Пар был кислым и имел неприятный едкий запах.

– Не нужно бояться, – предупредила Сабина. – Это дезинфекция. Мы живем здесь достаточно уединенно, все привиты от большинства возможных бактерий и вирусов, и все же лучше перестраховаться.

– Вы сносно говорите по-русски, – нехотя заметила Ника. Акцент у ее собеседницы отсутствовал.

– Я из Казахстана, – вежливо улыбнулась она. – Астана.

– Нехило занесло.

Сабина пожала плечами.

Дверь открылась, и они вышли в следующий коридор, такой же светлый и пластиковый, как предыдущий. Ни одного человека вокруг.

– Хотите пить? Может, чаю или воды?

Ника устало рассмеялась:

– Скудная последняя трапеза.

– Не нужно так мрачно, – лицо женщины выражало озабоченность. – Вы совершенно напрасно так воспринимаете наше знакомство. Повторюсь: никто не хочет причинить вам вред.

– Я у вас в плену!

– Какой вздор! Вы сами пришли.

Ника смотрела на нее, а та – в ответ. Так они стояли долгую минуту.

– Идемте.

Они молча преодолели еще один коридор и уперлись в раздвижную дверь. Сработал датчик, и створка отъехала внутрь стены. Ника не удержалась от возгласа удивления и восхищения. Перед ней распростерлась полукруглая площадка и прозрачная стена из множества соединенных стеклянных блоков, за которыми виднелось в разрезе Сердце Рима. Подойдя к перилам, Ника могла видеть с десяток этажей, не представляя, сколько еще уходит вверх и вниз. Глубину пронзала шахта, кажущаяся бесконечной. Сверху на кронштейнах висели прожектора, чей свет конусовидной колонной разбивал глубинную мглу внутри комплекса.

«Как муравейник за стеклом», – подумала Ника. Она не боялась высоты, но от одного взгляда вниз закружилась голова. Подняв глаза, девушка посмотрела на стену напротив. Множество пересекающихся коридоров, люди, спешащие по ним пешком и на велосипедах, офисы с прозрачными стенами. Проще было поверить, что она перенеслась в небоскреб! Небоскреб под водой.

– Смотри, – палец Сабины указал вниз.

Ника опустила глаза и в центре шахты увидела что-то, напоминающее перевернутую вверх дном большую лодку. Она всматривалась в нее, не зная, зачем ей это показывали, когда вдруг осенила догадка:

– Ковчег Ноя?! Это правда?!

– Ковчег, – улыбнулась Сабина, – хотя не то, чтобы Ноя. Ошибочно воспринимать написанное в Библии дословно.

– Ну да, трудности перевода, образность, все дела, – Ника не спускала глаз с ковчега. Подумать только! Одна из величайших реликвий лежала перед ее глазами в основе мифической цивилизации.

– Дело не только в этом, – женщина скрестила руки на груди, удивляясь такому поверхностному отношению к важному вопросу. – Почему религия, возникшая на территории Римской империи, прославляет не Рим, а другой народ, который столько веков подряд подвергался гонениям?

– И в чем подвох? – Ника повернулась к ней, ожидая ответа, но неожиданно для себя услышала в собственной голове другой голос. Голос тени из прошлого, той, с которой она уже попрощалась.

«Рим. Он лжив и многолик. Он главенствует в умах людей, и при этом держится в тени, как серый кардинал. Поработитель. Тиран».

– Да чушь это! – воскликнула она вслух, чем удивила Сабину. – Я не понимаю! Говоря «Рим» мы же имеем в виду не город, а тех, ваших, которые спятили?

– Которые победили, – возмущенно поправила ее собеседница.

«Спроси о Великом Моголе! Спроси, кому его отдали! Какой народ избранный? Спроси…»

Ника впилась в перила. Голова раскалывалась. Вопросы душили ее. Алекс не прав. Призрак завладел ею, он подчиняет себе ее волю. Хочет знать, хочет впитывать информацию, как губка. И боль, будто при ломке от наркотиков, скручивает жилы.

«Спроси об ассасинах! Они тоже часть плана, как тамплиеры?»

– Вам плохо?

Заботливый тон Сабины вернул Нику к реальности. Она все так же стояла, впившись в перила, опершись о них лбом, тяжело дыша.

– «Вам плохо»? – усмехнулась она, не поднимая головы. – Только на русском можно так спросить. Я устала от этого: «Are you okey»? Окей, мать вашу, окей. Fine.[32]

Сабина молча ожидала. Переведя дыхание, Ника выпрямилась. Костюм давил со всех сторон, будто ссыхался. Ей становилось тесно и душно.

– Пройдемте в мой кабинет.

Они вышли со смотровой площадки.

– Hi! – воскликнул на английском проезжающий мимо велосипедист в деловом костюме. Его улыбающееся лицо могло бы напомнить рекламный ролик с идеалистичным городком и поющими соседями. – How are you?

– Fine, Jack! – ответила Сабина, махнув рукой ему вслед. Повернулась к ухмыльнувшейся Нике и с пониманием скривилась. – Да, дурная привычка. Вроде «будь здоров», когда тебе плевать на здоровье человека.

– Вы все время здесь? Никогда не поднимаетесь?

– Почему же? – Сабина пожала плечами. – У нас командировки. Несколько лет здесь, потом на поверхность. Как в космос на станции. Чтобы не спятили, понимаешь?

Ника с подозрением смотрела на нее. Нормальная девушка, адекватная. Своя в доску. Они что, ждут, что это сработает?

– Может, ча.? – спросила Сабина, когда они вошли в кабинет.

«Здесь могли бы жить Спок с Кирком[33] в счастливом брачном союзе», – подумала Ника, озираясь по сторонам. Слишком много серого пластика, правильных геометрических форм. Ни одной лишней детали. Ни одной, кроме стикеров и ручки. Проследив ее взгляд, Сабина улыбнулась:

– Дань привычке. Никак не могу полностью перейти на электронику.

– Метр восемьдесят, атлетического телосложения, желательно блондин, – Ника села в кресло, формой напоминающее половину яйца.

– Что, простите? – растерялась женщина-Созидатель.

– Вас выбрали, чтобы войти со мной в контакт, верно? Наладить связь, так сказать, общий язык. Так вот, на парня бы я быстрее клюнула. А если еще после посещения spa-салона и парочки бутылок шампанского – так вообще!

Сабина озадачено хмурила лоб, и все же Нике было ясно, что ее поняли. Та обошла стол, села в свое кресло, немного покачалась в нем вперед-назад.

– Понимаю, – наконец, произнесла она. – У вас глубокий стресс. Длительное нахождение в экстремальных условиях не проходит даром. Не зря есть система реабилитации для вернувшихся из горячих точек бойцов. В цивилизованном обществе, конечно.

Ника тяжело вздохнула. Четыре камеры. В этом крошечном помещении за ней наблюдают сразу из четырех точек. Хоть бы тот ассасин – Пьер Дюран – видел последние кадры с ее собственной камеры. Если удастся связаться с Алексом и остальной командой…

– Давайте поступим так, – Сабина подъехала на стуле к столу и оперлась на него локтями, – задавайте мне любые вопросы. Любые. И я отвечу на них. В качестве жеста доброй воли. Ну а потом вы выслушаете мое предложение.

– Предложение? Вроде того, как я предпочту умереть?

– Это считать первым вопросом?

Ника вытянула ноги. Как же она устала. Так бывает, когда после мороза, продрогнув до костей, зайдешь в жаркое помещение. Глаза сами начинают слипаться, а тело размякает, как подтаявший снеговик, и понимаешь, что ни шевелиться, ни дышать больше нет сил.

– Что случилось с Лорин Питерс? Ей удалось найти это место?

Сабина будто ожидала именно такого начала, поскольку не потратила ни секунды на размышления:

– Она попыталась. В 1763 году, договорившись с капитаном судна «Октавиус», направилась к Бермудским островам.

– И что случилось?

На лице Сабины появилось виноватое выражение:

– У меня нет доступа. Знаю, что из журнала «Октавиуса» были изъяты последние записи, а тело Лорин заняло место в нашем склепе в Иерусалиме. Но об этом вы сами знаете.

Последнее было произнесено с осуждением, что рассмешило Нику.

– Великий Могол. Кому он достался, в конце концов? Застрял в частной коллекции?

Сабина хмыкнула и указала рукой на монитор, вмонтированный в стену. Набрала что-то на сенсорной клавиатуре, находящейся прямо в столешнице, и на экране появилась корона. Среди сверкающих бриллиантов, которые украшали золотые дуги, на почетном месте под защитой креста покоился огромный камень. Изображение немного уменьшилось, и Ника в изумлении уставилась на хрупкую пожилую женщину – представительницу одной из древних монарших семей, сохранивших свой род по сей день.

– Рим служит только Риму, – с гордостью произнесла Сабина.

– То есть королева имеет отношение…

– Непосредственное.

– Иди ты!

«А что тебя так удивляет? – к самой себе обратилась Ника. – У них и колонии – полмира, и банки, как отдельное государство».

– Честно говоря, я бы отнесла их к тамплиерам.

– И была бы близка к разгадке, – одобрила Сабина. – Ты забыла, что тамплиеры – наш проект. В одно время они набрали силу, но не взрастили разум, и их пришлось остановить. Это как вышедшая из-под контроля программа, превратившаяся в вирус. Без антивируса никак.

Ника подняла голову, но не видела собеседницу. Перед глазами мелькали отдельные отрывки из разговоров, эпизоды из прошлого. Лорин. Ника. Всё спуталось, разлетелось вдребезги. Она продвигалась вперед, боясь раздавить хрупкие осколки.

– Вы…

«Нет, этого не может быть!»

– Вы создали ассасинов?

Сабина утвердительно кивнула. Нажала на кнопку кофеварки, подставляя чашку.

– В том виде, в котором ты их знаешь. До нашего вмешательства это были религиозные фанатики, дикари, беспринципные наемники. Мы дали им цель в противостоянии. Дали тех, кто направит их.

«Вот дерьмо, – Ника закрыла лицо руками. – Что станет с Алексом, когда он узнает, кому поклоняется? Кому обязан за кредо, догмы, законы, придающие жизни смысл? Когда поймет, каким богам служит?»

В воздухе запахло сваренным кофе. Сабина поставила дымящуюся чашку на стол.

Резкий сигнал вырвал Нику из размышлений. Она вопросительно посмотрела на Сабину, а та, немного помедлив, нажала кнопку. Монитор сначала стал серым, а затем на нем появилось лицо в натуральный размер.

Ледяная волна пробежала от затылка к самым пяткам. Ника ощутила, как тело становится ватным.

– All right? – голос звучал твердо, но лихорадочный блеск в глазах выдавал волнение.

– В полном, – подтвердила Сабина, переходя на английский, искоса глянув на замершую Нику.

– Ну так, договор в силе, да?

– Сукин ты сын! – Ника вскочила на ноги.

Лицо Прометея на экране повернулось в ее сторону, но он не мог ее видеть. Камера направлена на Сабину.

– Я здесь! Здесь, вонючий ты подонок! – Ника подошла к столу, и, судя по глазам бывшего соратника, он ее отчетливо рассмотрел. – Продал нас?!

– Не совсем так, – судя по всему, он не рассчитывал, что этот диалог состоится, и испытывал некоторое смущение. – В общем-то, только тебя.

– Что?!

Ника очень жалела, что никак не сможет дотянуться до него, чтобы искалечить. Сил бы и рвения точно хватило.

– Ты сейчас думаешь обо мне плохо, но я сделал все, что мог, – напомнил Прометей, интуитивно отодвигаясь от экрана, почувствовал угрозу. Он поднял руки, будто сдается. – Даже предлагал тебе уехать.

– Когда прищемлю твои яйца дверью, тоже сначала предложу булку с вареньем, – прорычала она.

– Образно, доходчиво, молодец, – Прометей со вздохом сплел руки на груди. – Да, я злодей. Решил, что у вас все равно ни черта не получится. И когда мне предложили сделку, согласился.

– Давно? – Ника почувствовала, как дрожит голос, и сглотнула. Тверже повторила, – давно предложили?

– Когда вы вошли в Атлантику, – вместо того ответила Сабина. – Ты в обмен на его свободу.

– От нее это звучит хуже, чем у меня в голове, – невесело усмехнулся Прометей.

– Гад, – Ника ударила кулаком по столу. Опрокинулись на пол цветные стикеры. – И что с остальными?

– О, хорошо, что ты спросила, – Прометей подался вперед, подпер подбородок рукой. – Сейчас я хуже всех, как самый плохой герой, да? Только есть один нюанс. Спроси: кто заставил тебя остаться? Кто сделал все, чтобы не дать тебе уйти, когда это было возможно?

Ника раздраженно отошла от стола. В голове шумело.

Прометей о чем-то говорил с Сабиной. Какие-то последние условности при обсуждении договора.

Значит, она здесь закрыта неспроста. Этот мерзавец заманил ее в ловушку. Он предатель, вынудил саму прийти в лапы Созидателей, в то время как…

Девушка резко обернулась. Заметив движение, Прометей перевел взгляд на нее, натянуто улыбнулся:

– А, дошло.

– Ложь, – прошипела она.

– Ну, конечно! Разве Алекс мог бы так поступить?! Ему бы пришлось нейтрализовать тебя, как угрозу, чтобы не позволить Созидателям воспользоваться обширным архивом, спрятанным в твоем ДНК. Но он действительно славный парень, честно. Не захотел тебя пристрелить, и заставил поверить в сказочку. Влюбленные девочки такие наивные, знаешь ли. Доверчивые. И всегда рядом.

– Заткнись!

Кофейная чашка, плеснув обжигающую жидкость на пальцы, полетела в монитор. Коричневое пятно расползлось по экрану, несколько пикселей поблекли. Прометей машинально отшатнулся, хоть ему ничего не грозило.

– Достаточно, – Сабина отключила связь.

Тишина. Давящая тишина. Ника медленно вернулась в свое кресло, села, поджав колени к груди. Если стрекозе оборвать крылья, она превратится в уродливую беспомощную гусеницу. Ее же не только искалечили, но пробили иглой и сунули под стекло. Не оставили даже маленького шанса.

«Дурочка, – раздался тот самый голос в голове, насмешливый и жалостливый. – Он ведь так просил остаться, а ты поверила».

– Зачем он вам? Неужели позволите уйти?

– Прометей? У нас свой интерес. Ника?.. Ника, вам плохо?

– I’m fine.

Всё происходило, как в тумане. Она толком не слышала, что говорила Сабина, соглашалась или отмахивалась, не разбираясь, о чем ее спрашивают. Оказавшись, наконец, одна в комнате, напоминающей каюту на борту «Феникса», Ника дала волю эмоциям. Она забилась в угол и ревела в голос, наплевав на то, что кто-то услышит или увидит. Ногти ломались о холодный пол, лицо и руки были мокры от слез, в легких не хватало воздуха, и горло разрывалось от беззвучного крика.

Спустя несколько часов, когда Ника обессиленно лежала на полу, судорожно дыша, то во сне, то наяву, дверь открылась.

– Выпейте, – присевшая рядом Сабина протянула стакан с прозрачной жидкостью, у которой был резкий узнаваемый запах сердечных капель.

Ника одним глотком влила в себя обжигающее ментолом лекарство и села. Устало убрала от лица растрепавшиеся волосы.

– Чего вы хотите?

Сабина осмотрелась. Стул был один, кровать – у другой стены. Подумав, женщина-Созидатель села на пол. Здесь было так чисто, что едва ли она бы испачкала безупречный костюм.

– Я историк, – произнесла она вкрадчивым тоном. – Всё, что мне поручено – изъять из вас данные.

– «Изъять»?!

Женщина скривилась, досадуя на саму себя:

– Получить. С вашей помощью. Ваши результаты просто поразительны. Идеальное совпадение не только с объектом… с Лорин Питерс. Но так же с другими представителями рода. Это невероятное везение, такой прорыв!

Она оборвала себя, понимая, что речь звучит неубедительно. Не так уж важно подопытной мыши, что ее смерть на полшага приблизит человечество к изобретению новой вакцины. Ника покачала головой, прижалась к стене спиной.

– Не хочу. Подключите меня к анимусу, пока мозг не откажет? Лучше сдохнуть.

– Неправда! – горячо возразила Сабина. – Нет! О чем вы жалеете? Чего лишаетесь?

– Серьезно?! – фыркнула Ника. – Нужно объяснять? Я просто хочу жить!

– И мы вам предлагаем не просто жизнь, а сотни жизней!

Сабина вскочила на ноги, не в силах усидеть на месте, прошлась взад-вперед, стуча каблуками.

– Что такое жизнь? Всего лишь фрагменты памяти, вызывающие эмоции. Всё! Память и эмоции наполняют наше существование смыслом. Мы же можем позволить вам пережить множество ярких человеческих судеб. Вам ли не знать, что ощущения в анимусе не отличаются от реальных?

– Предлагаете плюнуть на себя и существовать в чужих воспоминаниях?!

– Я предлагаю ВОЗМОЖНОСТЬ, – Сабина остановилась, присела возле нее, заглядывая в глаза. – Разве это хуже, чем изо дня в день сидеть на нелюбимой работе и ждать зарплаты? Жить от выходных до выходных, искусственно наполняя каждый прожитый час ложным пониманием собственной значимости? Быть одним из потребителей, статистической единицей?

Ника отвернулась в угол.

– Я предлагаю увидеть то, что никто другой не сможет. Тайны, которые изменят наше понимание прошлого. Наше будущее.

«Есть тайны, за которые не жаль умереть», – прозвучал в голове ставший родным голос.

«Сэр, возьмите меня с собой!» – маленькая девочка преданно смотрела на незнакомого мужчину, ломая пальцы в нервном ожидании. Он отведет ее в чудесный мир, где есть ответы даже на те вопросы, которые не были заданы.

Образ Лорин, с мольбой обращающейся к Харди, все еще стоял перед Никой. Было ли в ее жизни что-то более волнующее, чем приключение, в которое ее погрузили против воли?

– Для чего вам мое согласие? – ее голос звучал глухо, блекло.

– В бессознательном состоянии ваше тело так же сопротивляется насилию, – быстро ответила Сабина, не сводя с нее глаз. – Разум – весьма сложный механизм, наши самые высокие технологии еще нельзя сравнить с ним по уровню. Он защищает память при вторжении, ставя блоки, которые скорее разрушат хранилища, чем позволят к ним прорваться. Вероятность искажения данных при этом равна более чем шестидесяти процентам. Ваше согласие даст нам зеленый свет.

Ника с пониманием кивнула, помолчала, размышляя, затем подалась вперед, поманив Сабину пальцем. Та наклонилась, взволнованно сглотнув. Облизав пересохшие губы, Ника шепнула той в лицо:

– Катись в жопу.

Сабина отстранилась. Ее лицо мгновенно потеряло мягкую приветливость. Она поднялась, стряхивая с брюк невидимые пылинки.

– Что ж, наш диалог не завершен.

– Ошибаешься, стерва, – огрызнулась пленница.

– Возможно, вы измените свое мнение, – Сабина обернулась на пороге. – Там, наверху, в зоне действия импульсной пушки находится судно с ассасинами на борту. Одно моё слово, и они отправятся ко дну, пополнив список жертв Бермудского треугольника. Я даю вам десять минут.