Лощина Кристи Агата
– Как мило, что вы узнали меня по голосу. Я не помешала?
– Нисколько! Надеюсь, на вас не слишком сказались вчерашние горестные события?
– Нет, благодарю вас. В самом деле горестные, хотя я чувствую себя полностью от них отстраненной. Я позвонила, чтобы узнать, не сможете ли вы зайти… Я понимаю, что причиняю вам неудобство, но я в самом деле очень обеспокоена.
– Разумеется, леди Энкейтлл. Вы хотите, чтобы я зашел сейчас?
– Да, именно сейчас. Как можно скорее. Очень любезно с вашей стороны.
– Не стоит благодарности. Разрешите, я пройду через лес.
– О да, конечно… Это кратчайший путь. Очень вам благодарна, мосье Пуаро!
Задержавшись, чтобы смахнуть несколько соринок с бортов пиджака и облачиться в свое легкое пальто, Пуаро вышел из дому, пересек дорогу и поспешил по тропинке через каштановую рощу. У бассейна никого не было. Полицейские закончили свою работу и ушли. В мягком туманном осеннем свете все выглядело безмятежно и мирно.
Пуаро заглянул в павильон. Он заметил, что накидку из чернобурых лисиц уже убрали, а шесть спичечных коробков все еще лежали на столике около дивана. Он снова удивился, откуда они здесь взялись.
«Совсем неподходящее место держать спички… здесь сыро. Возможно, один коробок для удобства… но не шесть!»
Пуаро наклонился над крашеным железным столиком. Поднос с бокалами тоже был убран. Кто-то набросал карандашом на столике небрежный рисунок какого-то совершенно кошмарного дерева. Эркюлю Пуаро было просто больно смотреть на него, оно оскорбляло его строго упорядоченный ум. Пуаро щелкнул языком, покачал головой и поспешил по дорожке к дому, с удивлением думая о причине такого срочного вызова.
Леди Энкейтлл ждала у застекленной двери и сразу же увлекла его в гостиную.
– Очень любезно с вашей стороны, мосье Пуаро! – Она тепло пожала ему руку.
– К вашим услугам, мадам.
Руки леди Энкейтлл взлетели в выразительном жесте, прекрасные голубые глаза широко раскрылись.
– Видите ли, все так сложно! Инспектор Грэйндж лично беседует с Гадженом, нет, допрашивает… снимает показания… Какой термин тут подходит? Вся наша жизнь здесь зависит от Гаджена, и он, безусловно, вызывает сочувствие. Просто ужасно, что его допрашивает полицейский, пусть даже сам инспектор Грэйндж. Хотя, мне кажется, инспектор Грэйндж – приятный человек и хороший семьянин. Я полагаю, сыновья… и он, наверное, помогает им по вечерам с «Меккано[54]»… и жена, которая содержит дом в идеальной чистоте, хотя у них несколько тесновато…
Эркюль Пуаро удивленно мигал, следя за тем, как леди Энкейтлл разворачивала перед ним воображаемую картину семейной жизни инспектора Грэйнджа.
– Между прочим, у него какие-то опущенные усы, – продолжала леди Энкейтлл. – Я думаю, что чересчур чистый дом может быть иногда гнетущим… Как лица больничных медицинских сестер. Их лица прямо-таки блестят от мыла! Впрочем, это чаще за границей – там не поспевают за прогрессом! В лондонских частных лечебницах много пудры и по-настоящему яркая губная помада. Но я хотела сказать, мосье Пуаро, вы в самом деле должны прийти к нам на ленч, когда вся эта нелепая история будет позади.
– Вы очень добры.
– Я лично не против полиции, – сказала леди Энкейтлл. – И нахожу это довольно интересным. «Разрешите помочь вам по мере сил», – сказала я инспектору Грэйнджу. Он кажется сбитым с толку, но методичным. Для полиции так важно определить мотив, – продолжала она. – Кстати, о больничных сестрах… Мне кажется, что Джон Кристоу… Медсестра с рыжими волосами и вздернутым носиком… довольно привлекательная. Конечно, все это было давно, и полиция может не заинтересоваться. Но, вообще говоря, неизвестно, что приходилось выносить бедняжке Герде. Она принадлежит к типу преданных людей, не так ли? Или попросту верит всему, что ей говорят. Я думаю, это разумно, если у человека нет большого ума.
Совершенно неожиданно леди Энкейтлл распахнула дверь в кабинет и увлекла за собой Пуаро, оживленно воскликнув: «Вот и мосье Пуаро!» Она проскользнула мимо него и исчезла, закрыв за собой дверь. Инспектор Грэйндж и Гаджен сидели у стола, в углу расположился молодой человек с записной книжкой. Гаджен уважительно поднялся со стула.
Пуаро поспешно извинился:
– Я сейчас уйду. Уверяю вас, я не имел ни малейшего представления, что леди Энкейтлл…
– Нет-нет, пожалуйста. – Усы Грэйнджа в это утро выглядели еще более пессимистично.
«Может быть, – подумал Пуаро, пораженный недавним описанием инспектора, сделанным леди Энкейтлл, – может быть, в доме была большая уборка, или, возможно, купили индийский медный столик, так что бедному инспектору повернуться негде…»
Пуаро сердито отогнал эти мысли. Слишком чистый, но тесноватый дом инспектора Грэйнджа, его жена, сыновья с их увлечением «Меккано» – все это измышления беспокойного ума леди Энкейтлл. Однако живость и правдоподобие этой картинки заинтересовали его.
– Садитесь, мосье Пуаро, – предложил Грэйндж. – Мне хотелось кое о чем спросить вас. Я уже почти закончил.
Он снова обратился к Гаджену, который почтительно, хотя против воли, занял свое место, и повернул к собеседнику невозмутимое лицо.
– И это все, что вы можете вспомнить?
– Да, сэр. Все было как всегда, сэр. Никаких неприятностей.
– Меховая накидка… в летнем павильоне у бассейна. Кому она принадлежит?
– Вы говорите, сэр, о меховой накидке? Я заметил ее вчера, когда уносил бокалы из павильона. Эта вещь не принадлежит никому в доме, сэр.
– Чья же она?
– Возможно, она принадлежит мисс Крэй, сэр. Мисс Веронике Крэй, киноактрисе. На ней было что-то похожее.
– Когда?
– Позапрошлой ночью, когда она была здесь, сэр.
– Вы не упоминали ее в числе гостей.
– Она не была приглашена, сэр. Мисс Крэй живет в «Голубятне», гм… в коттедже, вверх по дороге. Она пришла после обеда, чтобы занять коробок спичек – у нее спички кончились.
– Она взяла шесть коробок? – спросил Пуаро.
– Верно, сэр. Ее светлость, узнав, что у нас спичек достаточно, настояла на том, чтобы мисс Крэй взяла полдюжины коробков.
– Которые она затем оставила в павильоне?
– Да, сэр. Я заметил их там вчера утром.
– Наверное, мало что ускользает от этого человека, – сказал Пуаро, когда Гаджен ушел, закрыв за собой дверь тихо и почтительно.
– Прислуга чертовски хитра, – заметил инспектор Грэйндж. – И все-таки, – добавил он с воодушевлением, – всегда есть судомойка! Судомойки – говорят! Не то что эти высокомерные дворецкие. Я отправил человека порасспросить на Харли-стрит, – продолжал инспектор, – и сам попозже поеду туда. Там мы что-нибудь узнаем. Я полагаю, знаете ли, что жене Кристоу пришлось немало вытерпеть. Вообще эти модные доктора с их пациентками… Можно только удивляться! Как я понял со слов леди Энкейтлл, были какие-то неприятности из-за медсестры. Разумеется, леди Энкейтлл говорила очень неопределенно.
– Да, – согласился Пуаро, – это в ее манере!
Умело созданная картина. Джон Кристоу и любовные интриги с медсестрами… пикантные возможности в жизни доктора… достаточно повода, чтобы ревность Герды Кристоу привела к кульминации – убийству!
Да, ловко брошенные несколько фраз привлекают внимание к дому на Харли-стрит и уводят подальше от «Лощины», подальше от того момента, когда Генриетта Сэвернейк взяла револьвер из несопротивляющейся руки Герды Кристоу, и от другого момента, когда умирающий Джон Кристоу произнес: «Генриетта…» – размышлял, прикрыв веки, Пуаро. Внезапно он широко раскрыл глаза и спросил с нескрываемым любопытством:
– Ваши мальчики играют с «Меккано»?
– Что?! – Прервав свои размышления, инспектор Грэйндж уставился на Пуаро. – Странный вопрос. Вообще говоря, они еще маловаты, но я подумывал о том, чтобы подарить Тэдди на Рождество набор «Меккано». А почему вы спросили?
Пуаро покачал головой.
«Такие интуитивные невероятные предположения леди Энкейтлл, – подумал Пуаро, – часто могли оказаться правильными, и это делало леди Энкейтлл особенно опасной. Беспечными – кажущимися беспечными – словами она создавала картину. И если часть этой картины оказывалась правильной, вы начинали помимо вашей воли полагать, что и другая часть картины тоже верна».
– Я хотел спросить вас, мосье Пуаро, – сказал инспектор Грэйндж, – эта мисс Крэй, актриса… она тащится сюда за спичками… Если ей нужны были спички, почему она не пришла к вам, вы живете всего в двух шагах от нее. Зачем тащиться добрых полмили?
Эркюль Пуаро пожал плечами.
– По разным причинам. Может, снобизм? Мой коттедж невелик и незначителен. Я бываю здесь только в конце недели, а сэр Генри и леди Энкейтлл – известные люди… Они живут здесь постоянно. Они, что называется, господа в этом графстве. Может быть, Вероника Крэй хотела познакомиться с ними… в конце концов, так оно и вышло…
Инспектор Грэйндж встал.
– Конечно, – согласился он, – это вполне вероятно, но не хотелось бы упустить чего-нибудь. Все-таки я не сомневаюсь, что все пойдет как по маслу. Сэр Генри опознал револьвер – он из его коллекции. Похоже, они в самом деле развлекались стрельбой по мишеням накануне – где-то после полудня. Миссис Кристоу нужно было только войти в кабинет и взять револьвер и патроны. Она видела, куда он их положил. Все довольно просто!
– Да, – пробормотал Пуаро, – все кажется довольно просто.
«Такая женщина, как Герда Кристоу, – подумал Пуаро, – именно так могла совершить убийство. Без всяких уверток и ухищрений… под влиянием тяжкого страдания – поступок в духе ограниченной, но глубоко любящей натуры. И все-таки у нее наверняка хватило бы ума хоть как-то себя обезопасить. Или она действовала в ослеплении… так сказать, в состоянии аффекта… когда разум молчит?»
Пуаро вспомнилось пустое, ошеломленное лицо Герды.
Пока он не знал… просто не знал. Но предчувствовал, что скоро узнает.
Глава 16
Герда стянула через голову черное платье, и оно соскользнуло на стул.
– Я не знаю… Я в самом деле не знаю, – сказала она. Лицо ее было жалким. – Теперь, кажется, ничто не имеет значения.
– Понимаю, дорогая, понимаю. – Миссис Паттерсон была доброжелательна, но тверда. Она умела обращаться с людьми, понесшими тяжелую утрату. В семье о ней всегда говорили: «В критических ситуациях Элси просто великолепна!»
В данный момент она была «великолепной» в спальне своей сестры Герды на Харли-стрит. Элси Паттерсон, высокая, худощавая женщина с решительными манерами, смотрела на Герду со смешанным чувством раздражения и сострадания.
Бедняжка Герда… Какая трагедия потерять мужа… и так ужасно… но и теперь она как будто все еще не в полной мере осознает то, что произошло. «Конечно, – размышляла миссис Паттерсон, – у Герды всегда была ужасно замедленная реакция. А тут еще и шок, об этом тоже нельзя забывать!»
– Я бы выбрала это черное креповое за двенадцать гиней, – сказала Элси отрывисто. «Вечно все надо решать!» – подумала она.
Герда стояла неподвижно, нахмурив брови.
– Я не знаю, – сказала она нерешительно, – как относился Джон к трауру. Кажется, он однажды говорил, что это ему не нравится.
«Джон, – подумала она, – если бы Джон был здесь и сказал, что мне делать». Но Джон больше не вернется. Никогда… никогда… никогда! Остывающая баранина на столе… стук захлопнувшейся двери приемной… Джон, взбегающий по лестнице через две ступеньки, энергичный, бодрый, полный жизни…
Полный жизни…
Распростертый у плавательного бассейна… капли крови, медленно стекающие через край… ощущение револьвера в руке… Кошмар, страшный сон, скоро она проснется, и все это окажется неправдой.
– Ты должна быть в черном на суде. – Резкий голос сестры прорвался сквозь неясные мысли Герды. – Будет более чем странно, если ты явишься туда в ярко-синем платье.
– Это разбирательство в суде, – произнесла Герда, прикрыв глаза. – Ужасно.
– Конечно, ужасно, дорогая, – быстро сказала Элси Паттерсон. – Но когда все кончится, ты сразу поедешь к нам, и мы позаботимся о тебе.
Туманная пелена, словно обволакивающая ее мозг, сгустилась.
– Что же я буду делать без Джона? – проговорила она, и в ее голосе звучал почти панический испуг.
На это у Элси Паттерсон был готовый ответ:
– У тебя есть дети. Ты должна жить для них.
Зина, как же она плакала… «Мой папа умер!» И ничком на кровать… Тэрри, бледный, с бесконечными вопросами, не проливший ни слезинки.
«Несчастный случай, – сказала она детям. – С бедным папой произошел несчастный случай!»
Берил Кольер (очень предусмотрительно с ее стороны) спрятала все утренние газеты, чтобы дети их не видели. И предупредила слуг. В самом деле, Берил очень добра и внимательна!
Тэренс пришел к матери в темную гостиную. Губы мальчика были плотно сжаты, лицо необычно бледное, почти зеленоватое.
– Почему убили отца?
– Несчастный случай, дорогой… Я… я не могу говорить об этом.
– Это не был несчастный случай. Почему ты говоришь неправду? Это было убийство. Так пишут в газете.
– Тэрри, где ты раздобыл газету? Я сказала мисс Кольер…
Он несколько раз кивнул головой. Так странно, совсем как глубокий старик.
– Вышел и купил. Я знал, там должно быть что-то, о чем ты нам не сказала, иначе зачем было мисс Кольер их прятать?
От Тэрри никогда нельзя было скрыть правду. Он такой дотошный, постоянно требовал объяснений.
– Мама, почему его убили?
Совершенно потрясенная, почти в истерике она закричала:
– Не спрашивай меня об этом… Не говори об этом… Я не могу говорить об этом… Это слишком ужасно!
– Но они узнают, правда? Я хочу сказать, они должны узнать. Это необходимо.
Так разумно, так трезво… Герде хотелось закричать, и засмеяться, и заплакать… «Ему безразлично, – подумала она, – ему все равно… Он только задает вопросы. Он даже не заплакал».
Тэренс ушел, стараясь избежать утешений своей тетки Элси. Одинокий мальчуган с застывшим лицом. Он всегда чувствовал себя одиноким. Но до сегодняшнего дня это не имело значения. «Сегодня, – думал он, – все совсем иначе!» Хоть бы кто-нибудь ответил на его вопросы разумно и внятно.
Завтра, во вторник, он и Николсон Майнор должны были провести опыт с нитроглицерином. Он с таким волнением ждал этой минуты! Теперь радостное ожидание исчезло. Ему безразлично, даже если никогда больше он не получит нитроглицерин… При этой мысли Тэренс пришел в ужас. Никогда больше не мечтать о научных экспериментах?! «Но если отец убит… – думал он, – мой отец – убит…»
Что-то в нем шевельнулось… укоренилось… стало медленно расти… Гнев!
Постучав, Берил Кольер вошла в спальню. Она была бледна, собранна и, как всегда, практична.
– Пришел инспектор Грэйндж, – сообщила она.
Но когда Герда, судорожно вздохнув, жалобно посмотрела на нее, Берил поспешно добавила:
– Он сказал, что нет надобности вас беспокоить. Он поговорит с вами, перед тем как уйти. Это обычные вопросы, касающиеся практики доктора Кристоу, и я смогу сообщить все, что его интересует.
– О, спасибо, Колли!
Берил быстро вышла, а Герда вздохнула с облегчением:
– Колли так помогает! Она такая практичная.
– Да, разумеется, – согласилась миссис Паттерсон, – я думаю, она отличная секретарша. Очень некрасива, бедняжка, верно? Ну что ж, это даже лучше. Особенно если работаешь с таким привлекательным мужчиной, как Джон.
– Что ты имеешь в виду? – набросилась на сестру Герда. – Джон никогда… он никогда… Ты говоришь так, словно Джон мог флиртовать или что-нибудь еще похуже, если бы у него была хорошенькая секретарша? Джон был совсем не такой!
– Конечно, нет, дорогая, – сказала миссис Паттерсон, – но все-таки мы знаем, каковы мужчины!
В приемном кабинете инспектор Грэйндж был встречен холодным, воинственным взглядом Берил Кольер. Что взгляд был именно воинственный, инспектор заметил сразу. Ну что ж, может быть, это естественно.
«Некрасивая девица, – подумал он, – я думаю, между ней и доктором ничего не было. Хотя он, может быть, ей нравился. Иногда такое бывает».
«Но не в этом случае», – пришел он к выводу после пятнадцатиминутной беседы. Ответы Берил Кольер на все его вопросы были образцово четкими. Она отвечала быстро и, совершенно очевидно, знала все детали врачебной практики доктора Кристоу как свои пять пальцев. Инспектор сменил тактику и начал потихоньку интересоваться отношениями между Джоном Кристоу и его женой.
– Они были, – сказала Берил, – в прекрасных отношениях.
– Полагаю, все же ссорились время от времени, как все супружеские пары? – Голос инспектора звучал естественно и доверительно.
– Я не помню никаких ссор. Миссис Кристоу была невероятно предана своему мужу… прямо-таки рабски предана.
В голосе Берил мелькнул легкий оттенок презрения. Инспектор его заметил. «Да она феминистка![55]» – подумал он, а вслух спросил:
– Совсем не могла постоять за себя?
– Нет. Просто для нее он всегда был непререкаемым авторитетом.
– Деспотичен?
Берил задумалась.
– Нет, я бы этого не сказала. Но он был, по-моему, очень эгоистичным человеком и принимал как должное то, что миссис Кристоу всегда все делала так, как он того хотел.
– Какие-нибудь трудности с пациентами? Я имею в виду с женщинами. Не бойтесь быть откровенной, мисс Кольер. Всем известно, что у докторов бывают трудности в этом плане.
– О, вот вы о чем! – презрительно сказала Берил. – Доктор Кристоу прекрасно справлялся с подобными трудностями. У него были превосходные манеры и отличные отношения с пациентками. Он в самом деле был замечательным доктором, – добавила она с невольным восхищением в голосе.
– Были у него связи с женщинами? – спросил Грэйндж. – Отбросьте щепетильность, мисс Кольер, нам это очень важно знать!
– Да, я поняла. Мне об этом ничего не известно.
«Пожалуй, несколько резко, – подумал инспектор, – она не знает, но, видимо, догадывается».
– А что вы скажете о Генриетте Сэвернейк? – прямо спросил инспектор.
Берил крепко сжала губы.
– Она была близким другом семьи.
– Не было… неприятностей из-за нее между доктором и миссис Кристоу?
– Разумеется, нет!
Ответ был категоричен. Слишком категоричен.
– А что вы можете сказать о мисс Веронике Крэй?
– Вероника Крэй?
Удивление в голосе Берил было искренним.
– Она была другом доктора Кристоу, не так ли? – спросил инспектор.
– Я никогда о ней не слышала. Хотя мне, кажется, знакомо это имя…
– Киноактриса.
– Конечно! – Нахмуренные брови Берил расправились. – Недаром мне казалось, я где-то его слышала. Но я не знала, что доктор Кристоу был с ней знаком.
Она говорила так уверенно, что инспектор решил оставить этот вопрос. Он начал расспрашивать о том, каким был доктор Кристоу в предыдущую субботу. И тут ответы Берил стали не столь четкими.
– Его поведение не было обычным, – сказала она раздумчиво.
– Чем же оно отличалось?
– Он казался рассеянным. Он долго не вызывал в кабинет последнюю пациентку, хотя обычно накануне выходных он всегда торопился поскорее закончить прием. Я думаю… да, я уверена, он был чем-то озабочен.
Но ничего более определенного она не сказала.
Инспектор Грэйндж был не очень доволен результатами допроса. Он так и не смог установить мотив преступления, а сделать это было необходимо – до того, как дело поступит к прокурору.
В глубине души Грэйндж был уверен в том, что Герда Кристоу застрелила своего мужа. Он подозревал, что она сделала это из ревности, но до сих пор не нашел никаких подтверждений. Сержант Кумбз беседовал с прислугой, но все слуги повторяли одно и то же: миссис Кристоу готова была целовать землю, по которой ступал ее муж.
«Если что-то произошло, – думал он, – то это связано с «Лощиной». Вспоминая «Лощину», инспектор испытывал определенное беспокойство. Все они там, мягко говоря, странные.
На письменном столе зазвенел телефон, и мисс Кольер сняла трубку.
– Это вас, инспектор, – сказала она.
– Алло! Грэйндж у телефона. Слушаю. Что?..
Берил почувствовала перемену в его голосе и с любопытством на него посмотрела. Лицо инспектора было еще менее выразительным, чем обычно. Он слушал… что-то ворчал…
– Да… да, понял… Это абсолютно точно? Да? Ни тени сомнения. Да… да… да. Сейчас еду. Я здесь почти кончил… Да!
Он положил трубку и какое-то время сидел молча. Наконец, взяв себя в руки, спросил совсем другим голосом, не таким, каким задавал предыдущие вопросы:
– У вас, вероятно, нет собственного мнения обо всей этой истории?
– То есть?..
– Нет ли у вас соображений относительно личности убийцы?
– Ни малейших, инспектор, – ответила она решительно.
– Когда обнаружили тело, миссис Кристоу стояла возле него с револьвером в руке… – Инспектор умышленно не закончил фразу.
Реакция Берил была быстрой и четкой.
– Если вы подозреваете миссис Кристоу, то вы ошибаетесь. Миссис Кристоу совсем не из решительных женщин. Она очень мягкая, покорная и была полностью у мужа под башмаком. Мне кажется крайне странным, что кто-то может хоть на мгновение вообразить, будто она его застрелила. Если даже обстоятельства складываются против нее.
– Ну, а если не она, то кто? – резко спросил он.
– Понятия не имею… – подумав, ответила Берил.
Инспектор направился к двери.
– Вы хотели повидать миссис Кристоу, прежде чем уйдете? – спросила она.
– Нет… Да, пожалуй, так будет лучше!
Берил снова удивилась: тон инспектора совершенно переменился, совсем не такой, как до телефонного звонка. Какое известие могло вызвать такую значительную перемену?
Герда нервно вошла в комнату. Она выглядела несчастной и ошеломленной.
– Вы узнали что-нибудь новое о том, кто убил Джона? – спросила она негромким, дрожащим голосом.
– Еще нет, миссис Кристоу.
– Это невероятно… совершенно невероятно!
– И тем не менее это случилось, миссис Кристоу.
Она кивнула, глядя вниз, комкая носовой платок, скатывая его в маленький шарик.
– Миссис Кристоу, у вашего мужа были враги? – спросил он тихо.
– У Джона? О нет! Он был удивительный человек! Все его обожали.
– А вы знаете кого-нибудь, кто затаил бы зло против него, – инспектор сделал паузу, – или против вас?
– Против меня? – Она казалась изумленной. – О нет, инспектор.
Инспектор Грэйндж вздохнул.
– А мисс Вероника Крэй?
– Вероника Крэй? О, вы имеете в виду женщину, которая пришла в тот вечер за спичками?
– Да, вы ее знали?
Герда покачала головой.
– Я никогда не видела ее раньше. Джон был знаком с ней много лет тому назад… во всяком случае, она так сказала…
– Может быть, у нее было что-то против доктора Кристоу, а вы об этом не знали?
– Я не верю, чтобы кто-нибудь затаил злобу против Джона, – с достоинством произнесла Герда. – Он был самый добрый и бескорыстный из людей… Да, один из благороднейших людей!
– Гм, да, конечно! – сказал инспектор. – Ну что же, доброго вам утра, миссис Кристоу. Вы помните о судебном заседании? В среду, в одиннадцать часов в Маркет-Деплич. Все будет очень просто… не беспокойтесь… Очевидно, отложат на неделю, чтобы мы могли продолжить расследование.
– О да, понимаю. Спасибо.
Она стояла, внимательно глядя на него. Инспектору казалось, что она даже сейчас не уразумела того, что является главным лицом, на кого падает подозрение.
Грэйндж подозвал такси – оправданный расход в свете только что полученной им по телефону информации. Куда эти сведения приведут, он не знал. На первый взгляд они казались совершенно не относящимися к делу, даже… невероятными. В этом не было никакого смысла. Однако каким-то образом – он пока не мог понять как – это должно было иметь определенную связь с расследованием.
Единственный вывод, который можно было сделать, – эта история оказалась не такой уж простой, как ему показалось сначала.
Глава 17
Сэр Генри удивленно смотрел на инспектора Грэйнджа.
– Я не совсем уверен, что правильно вас понимаю, инспектор.
– Все довольно просто, сэр Генри. Я прошу вас проверить вашу коллекцию огнестрельного оружия. Я думаю, она каталогизирована и снабжена указателем?
– Естественно. Однако я уже опознал револьвер как оружие из моей коллекции.
– Все оказалось не так просто, сэр Генри. – Инспектор сделал паузу. Инстинктивно он всегда был против того, чтобы сообщать какую-либо информацию, но в данном случае вынужден был это сделать. Сэр Генри – человек значительный. Он, без сомнения, уступит просьбе, но потребует объяснений. Инспектор решил, что такие объяснения необходимо дать. – Доктор Кристоу был убит выстрелом не из того револьвера, который вы опознали сегодня утром, – спокойно объяснил Грэйндж.
Брови сэра Генри поднялись.
– Удивительно! – сказал он.
Грэйндж почувствовал некоторое облегчение и благодарность сэру Генри. «Удивительно!» – вот именно, очень точное слово. Инспектор был благодарен и за то, что сэр Гэнри воздержался от комментариев. Да пока и не о чем было говорить. Удивительно… лучше и не скажешь.
– У вас есть основания полагать, – спросил сэр Генри, – что оружие, из которого был произведен роковой выстрел, из моей коллекции?
– Ни малейших. Но я должен убедиться, что оружие в самом деле не из вашей коллекции.
Сэр Генри одобрительно кивнул головой.
Читать бесплатно другие книги:
