Семь звезд во мраке Ирнеин Чиркова Вера

Пролог

– Нет! Даже не проси. Я не могу на такое пойти! Неужели ты не понимаешь, это очень опасно!

– Это наш последний шанс. Взгляни правде в глаза. Другого выхода нет. Но если не хочешь брать ответственность на себя, то это сделаю я. Иди. Я приказываю тебе немедленно начать ритуал.

Несколько мгновений они стояли, пронзая друг друга взглядами. Уступать не хотел ни один. Каждый был уверен в своей правоте.

И в доводах другого.

Потом один сдался. Скорбно кривя губы, опустил глаза, поклонился и стремительно вышел.

Оставшийся тяжело опустился в кресло и, с болью глянув на резную дверь, которая навсегда захлопнулась за их дружбой, отер со лба пот.

Победа далась ему нелегко. Хотя… и победой это называть было слишком рано.

Глава 1

Сердито стегнув лошадь, попытавшуюся поближе пообщаться с крутобоким стожком, Астра привстала на стременах и вгляделась в освещенную закатным солнцем даль. Да где же эта проклятая деревня? Судя по участившимся стожкам и тропинкам, должна бы уже показаться. Желая устроиться на ночлег до заката, путница решительно проехала в обед мимо придорожной корчмы, сжевав на ходу лишь пресную лепешку и запив квасом из фляжки. И только у переправы спрыгнула с лошади на несколько минут, сходить в кустики, пока животное жадно глотало воду. И все же не уложилась в собственный план.

«Ты не умеешь правильно оценивать полученные данные и делать на их основании верные выводы. А следовательно, разрабатывать точные планы. Я очень разочарован. Не следовало мне брать в ученицы девицу. Вы все безалаберные и легкомысленные существа. Никогда тебе не достичь того, чего легко добился бы парень с таким же потенциалом».

Оскорбительные слова, сказанные ледяным тоном, как наяву прозвучали в голове Астры, и она, яростно сжав губы, еще раз огрела кнутом ни в чем не повинную лошадку. Та от возмущения фыркнула, поддала задом и перешла в галоп. На развилке испуганно шарахнулась от летевшей по дороге кареты и едва не сбила мирно бредущую по обочине женщину в крестьянском платье.

Карета была без гербов и украшений, зато с охраной и лакеями. А пара холеных лошадей, легко несшая её по проселочной дороге, стоила целого табуна таких животин, как у Астры. И наверняка у уносимой этими конями путницы не было особой причины так торопиться в Лизяки.

– И чего ей-то дома не сидится, – хмуро хмыкнула Астра, придерживая лошадь, чтобы не глотать пыль за каретой.

– Молодая, красивая, – укоризненно покачала головой едва успевшая отпрыгнуть в сторону Дисси, провожая взглядом удалявшуюся всадницу. – Мне бы её годы! В жисть бы сюда не пошла…

Деревня гудела, как в праздничный день. Так ведь для крестьян такой наплыв гостей и был праздником. Столько в этот день продадут заготовленных зимой носков и валенок, что ни одна осенняя ярмарка тягаться не может. А уж копченых кур, окороков, горшочков с маслом и медом, корзинок с яйцами и лепешками… да разве перечислишь! И за постой можно просить, не оглядываясь на совесть. Неважно, что сами в эти ночи прикорнут на сеновале или вообще спать почти не будут. Кому-то же нужно разделывать мясо и птицу, печь хлеба и пирожки, варить густые борщи и каши? А также стирать, мыть, чинить, укладывать…

Всем известно: каждый раз, как обоз уйдет, деревня три дня отсыпается. Только и встают коров подоить да прочую скотину управить. Но это будет потом, сейчас же каждый стремился урвать свою выгоду. Хоть на чем. Даже ребятишки, бросавшиеся под ноги лошадям с предложением помыть-напоить, за день зарабатывали как мужики на покосе.

И к карете, лихо остановившейся у дома старосты, мальчишки бросились наперегонки. Только зря они старались ручки дергать, двери не открылись, пока не подскочили лакеи. Вскоре тот, что потоньше, разгонял кнутом ребятню, а крепыш распахнул дверцы и вместе с подушкой вытащил путницу из обитого бархатом нутра. Так на руках и снес в гостеприимно распахнутые сенцы, а оттуда – в избу. И больше ничего зевакам разглядеть не удалось, кроме серого дорожного плаща с капюшоном и густую вуаль.

Когда Дисси подошла к деревне, там уже светились в окнах домов теплые огоньки ламп и свечей, пахло дымом и коровьим навозом. Даже не надеясь найти ночлег в добротных домах и корчме, женщина, приглядевшись, выбрала кривенькую землянуху и стукнула в дверь.

– Открыто, – сказал за дверью усталый голос, и Дисси шагнула по ступенькам, ведущим вниз, в крохотную душноватую комнатушку, освещенную чадящей лампадкой.

– Переночевать пустите?

– Малец у нас болен. Лисянка, – безнадежно сказала женщина, кормившая грудью малыша.

Мужчина, сидящий за столом над миской с варевом, даже не поднял глаз.

– Простите, – сочувственно склонила голову Дисси, лисянка это не шутки, к утру Белая богиня уведет мальчонку с собой.

Повернулась было к выходу, да остановило знакомое чувство неправильности, несоответствия между сказанным ей пациентами и тем, что она видела и ощущала сама.

– А можно глянуть?

– Пошто? – мрачно глянул из-под нестриженых лохмов хозяин.

– Травница я. Знахарка. Может… чего и скажу.

– Был уже один. Серебрушку взял, а толку-то… Иди с богами.

– Жеф, – умоляюще смотрела на него жена, – пусть глянет?

– Денег все равно нет.

– Да я и не прошу. И ничего другого мне не нужно. Просто гляну.

– Смотри. Раз такая настырная, – с досадой махнул мозолистой ладонью мужик, и Дисси, оставив у порога узелок, метнулась за печь, в отгороженный занавесью закуток.

Мальчишка лежал на топчане, закинув голову и приоткрыв спекшиеся губки. Толстая, как полено, замотанная тряпками ножка лежала поверх укрывавшей ребенка дерюги. Не прикасаясь руками, гостья повела чутким носом над тряпьем и облегченно вздохнула.

– Давайте сюда свет и мой узелок, – совсем другим голосом, уверенным и звонким, приказала стоявшей сзади женщине. – Да пусть хозяин дитя подержит, поможешь мне.

Та словно воспряла, ринулась к мужу, сунула ему в руки захныкавший сверток, захватила одной рукой со стола лампадку, другой узелок. Подняв лампадку, с надеждой и болью глядела, как гостья, размотав тряпье, смело прикасается чуткими пальцами к пожелтевшей, вздувшейся коже. За что болотную лихорадку и называли лисянкой.

– Поставь свет на приступку да разверни мой узелок. Так. Дай вон тот кошель. Остальное можешь убрать. Держи его за ногу, да не бойся, тут лисянка и мимо не пробегала. От лисянки запах, как от клопа малинного давленого. А здесь ничем не пахнет.

Приговаривая так, раскрыла кошель, достала завёрнутый в чистый лоскут нож и флакон с чем-то темным. Мазнула ветошкой по ноге пациента, там, где желтизна светлела и, подставив лоханку, полоснула над ней по распухшей коже неожиданно острым ножом. Ребенок чуть застонал, мать схватилась за горло.

– Терпи! – прикрикнула гостья. – С твоим мужиком мы тут не развернемся!

Счистив гной, поковырялась в ране и победно подняла в пальцах толстую колючку.

– Вот. Это и занесло грязь в тело! Теперь дай тряпицу, почище, нужно фитилек сделать. Он за ночь все отсосет.

Она уверенно совала под кожу вымоченный в черном душистом снадобье фитилек, заматывала ранку чистой тряпицей.

– Все. Я утром прибегу, прочищу и зашью. И отвар сварю, наперед. Только того лекаря больше не зовите, очень не любят знахари, когда их в ошибки носом тычут.

– Никуда ты не пойдешь, – твердо сказал мужской голос. – Тут переночуешь. Зель, дай ей чашку!

– А на сеновале у вас места нет? – украдкой оглядев убогое жилье, поинтересовалась Дисси, съев похлебку. – А то, если он ночью рядом с чужим человеком проснется, нехорошо будет. Испуг потом гонять опять же.

– Есть, как не быть. – обрадовалась Зель. – Идем, посвечу.

– Шляются по ночам, покоя нет. – скользнув в темную щель, прошипела неслышно Бини и замерла, прислушиваясь.

– Вот тебе дерюжка, прикрыться, вон там, у колодца, ведро, если пить захочешь. Утром… пораньше будить? – уважительно, словно с купчихой, переговаривалась хозяйка.

– Буди пораньше. Надо все успеть. Как запоют третьи, так и приходи. А проснусь раньше, сама в оконце стукну, – бесцветным голосом соглашалась гостья.

Хозяйка забрала лампадку и ушла, а постоялица завозилась в сене, устраиваясь поудобнее.

Раз с ней так обращаются, значит, хорошо заплатила. А раз заплатила, значит, деньги не последние. За ночевку на сеновале последнее не отдают. Мысли Бини были просты и логичны, и это обычно не подводило. Девушка подождала, пока дыхание постоялицы станет ровным и неслышным, и ужом скользнула к ней. Вот и узелок, рядом положила, разиня! Длинным прутиком с острым крючком на конце, который всегда носила за голенищем, Бини зацепила узелок и потянула к себе.

Что за напасть? Привязан он у неё, что ли? Приходилось ей встречать таких мудрецов. И как же весело было потом посмотреть со стороны, как они непонимающе оглядывают все вокруг себя, не поверив сразу, что намертво привязанный к руке или ноге сундук исчез навсегда.

Подвинувшись ближе, Бини протянула тонкие, чуткие пальцы и, не дыша, начала ослаблять тугой узел.

– Ну и зачем тебе моя запасная рубаха? – насмешливо спросила постоялица, намертво зажимая крепкой крестьянской хваткой худые запястья девчонки.

– Тетенька, пусти! – пискляво заныла Бини. – Я ниче не сделала, я только слезть хотела. Мне по нужде надо. Ой, пусти, тетенька, не стерплю!

– Я сейчас тебя в надзор отведу, там про нужду и расскажешь, раз не хочешь по-хорошему, – зловеще прошипела Дисси. – Я тебя сразу учуяла, как на сеновал пришла. И крючок твой видела. Где ты его прячешь, в сапоге небось? Кого обмануть хочешь, знахарку!

– И откуда только ты на мою голову свалилась? – нормальным голосом поинтересовалась Бини, со вздохом садясь рядом со знахаркой.

– Это ты свалилась, меня хозяева приютили. А к узелку моему руки зря протягивала, нет там денег. А остальное тебе не нужно, если с ножом поймают, сразу виселица. А в травах ты, как я думаю, пенек пеньком.

– Тогда отпускай меня, и разбежались, – с надеждой предложила воровка.

– Куда ты сейчас побежишь? Ведь я правильно поняла, ты к обозу пришла?

– Правильно, – неприветливо буркнула Бини. – И что с того?

– Я тоже.

– Ха, новость.

– Хочешь, будем держаться рядом, пока доедем, – неожиданно предложила Дисси.

– Зачем тебе это?

– Ну, в большой куче народа всегда лучше иметь приятеля. А поскольку тебе вряд ли еще кто-нибудь это предложит, думаю, ты будешь вести себя честно.

Бини и сама так думала, но уж очень в открытую выложила свои доводы тетка. Именно в таких условиях подвох и кроется.

– А почему я это предлагаю тебе, – как бы отвечая на невысказанный вопрос воровки, вздохнула женщина. – Так ведь ты про себя много говорить не будешь, и мне отвечать не придется.

Аа-а! Значит, и у неё не все чисто в тылу, тогда другое дело. Тогда это и для Бини лучший вариант. К подругам навязываться в собеседники будут значительно реже, чем к одиночкам.

– Пойдет, – коротко согласилась воровка.

– Тогда ныряй под дерюжку, она широкая. А то утро будет росное.

Бини еще хотела спросить, откуда тетка это знает, но тепло дерюжки показалось таким уютным и убаюкивающим, что разговаривать расхотелось. Девчонка сладко зевнула и, прижавшись к жилистой спине знахарки, мгновенно провалилась в сон.

Окраины деревни постепенно отходили в темноту, отдавая дань короткому отдыху, а в центре, между храмом и корчмой, продолжалась бойкая торговля. Те, кто не успел закупить заранее необходимое в дорогу, платили сейчас двойную цену, но это никого не останавливало. Товары шли нарасхват. Варена медленно шла меж импровизированных рядов рынка, где прилавком служил порой столик, порой борт телеги, а иногда просто перевернутая корзина. Деньги у неё были, и немалые. И по совету словоохотливых торговцев девушка уже накупила всё необходимое в путешествии. Хотя и прекрасно понимала, сами купцы не имели никакого представления, какие именно пожитки могут ей пригодиться, а какие так и останутся на дне дорожных мешков. Исключая, разумеется, теплые вещи.

Ну вот, например, зачем ей может понадобиться оружие? Если обоз до Места Встречи провожают вооруженные люди надзора, да и возницы, небось, не с пустыми руками в дорогу отправляются. Но всё же остановилась, полюбовалась на посверкивающие грани мечей и кинжалов. Один даже в руке подержала, прикидывая, купить или нет. Большие деньги были у неё в кошельке впервые, но разумно тратить их девушка умела с малолетства. С тех самых пор, когда начала сопровождать тетку на рынок за продуктами. Рассудительная женщина, не стесняясь продавцов, вслух высказывала девочке свое мнение о товарах и о том, как их выгоднее покупать.

«Лук бери крупный, да и картошку тоже. С крупных овощей очисток меньше. А морковку бери тонкую, хрусткую, она вкуснее и нежнее. Да и крупные морковины пока пошинкуешь, намаешься. А огурцы надо брать средние, да чтоб на шкурке патина была, значит, недавно сорваны. И бери сразу корзиной, так дешевле, но заставь переложить в свою, они на дно, для дураков, могут и гнилья насовать».

– Не стоит брать этот кинжал, в нем сталь плохая, – произнёс сбоку чей-то грудной голос, и Варена резко обернулась, уставившись на высокую девушку, заговорившую с ней.

В оружии девица понимала, это до Варены дошло сразу. И арсенал при незнакомке был неплохой, и одета соответственно. Юбка чуть ниже колен, а из-под неё выглядывают черные штаны, заправленные в хорошие сапоги.

– А оружие брать… вообще-то стоит? – спросила Вара словно саму себя.

– Лично мне не нравится, когда из-за отсутствия крепкого аргумента приходится делать то, чего не хочешь, – выразительно повертев в руке небольшой топорик, пригодный как для хозяйственных, так и ратных дел, буркнула воительница.

Варене это тоже не нравилось, сколько раз простая скалка или половник спасали её от наглых приставаний. Она положила кинжал на прилавок и взяла другой, вопросительно поглядывая на советчицу.

– Нет, – качнула та головой, – и не этот. Эй, парень, а настоящее-то оружие у тебя есть?

Торговец, с показной любезностью наблюдавший за покупательницами, зло ругнулся про себя. Ну, вот чего ей было нужно, этой увешанной железом девице, когда она влезла не в свое дело! Испортила всю торговлю! Ведь оставалось сказать лишь несколько фраз о том, что красавица совершенно случайно выбрала лучший кинжал из его коллекции, и простушка отдала бы за него кругленькую сумму. Теперь придется доставать то, что припрятано для настоящих знатоков.

– Вот, – подавив тяжелый вздох, выложил он на прилавок кинжалы. – Но они парные и стоят очень дорого.

– Посмотрим, – кивнула советчица и взяла в руки оружие. – Ну, особо дорого они стоить не могут, работа не мастеров, клейма нет. Но мастерская неплоха, Гражнецкие стали не последние в табелях. Что парные, не страшно. Зато по отдельности дешевле выйдут. Пять золотых, и ни серебрушкой больше.

– Побойся бога, госпожа, да я сам дороже платил! За такую цену лишь те, что она раньше брала, могу отдать. А эти отдам за десять и то только как красивым девушкам.

Кимелия уставилась на него в упор и ехидно усмехнулась. Он что, деревенской девчонкой-подростком её считает, раз собрался поймать на такой банальный комплимент? В свои двадцать четыре с половиной она отлично знает все достоинства собственной внешности. Темно-русые с легкой медью короткие волосы, крепкая фигура, выше среднего роста и абсолютно простое кареглазое лицо.

– Сколько живу, ни разу не встречала торговца, который бы продал хоть что-то самой раскрасивой девушке без выгоды для себя, – опередив Кимелию, саркастически заявила рыженькая, доставая из-за пазухи кошелек. – Отдаешь за пять, или мы пойдем дальше, я вон в том углу видела еще две повозки с оружием.

– Ну, красавицы, хотя бы восемь, вы же меня грабите!

– Пять, и ни серебрушкой больше! Ты глухой? – насмешливо уставилась на продавца рыжая и отодвинула кинжалы от себя. – И учти, я лучше куплю хуже и дороже, но сюда не вернусь, не надейся на этот фокус.

– Давай, – с досадой согласился торговец, ночь уходит, а покупатели особо не наседают. Завтра он едва ли сможет продать эти кинжалы за четыре. Какой неудачный год! В прошлую весну он выручил почти пятьдесят золотых чистой прибыли.

Рыженькая довольно блеснула зелеными глазами и выложила на прилавок пять монет.

– А мне дай этот топор, может, придется чего порубить, – решила её советчица и бросила торговцу пару серебряных монет.

Он только кисло поморщился, засовывая деньги в карман, избавьте его боги на будущее от подобных покупательниц!

– Спасибо. Меня зовут Варена, – отойдя пару шагов от оружейника, сказала рыженькая, обнаружив, что незнакомка идет рядом.

– А меня Кимелия. Ты спать собираешься?

– Нет. У меня лошади нету, да и не умею я на них, – качнула головой Варена. – Отосплюсь завтра в телеге.

– У меня лошадь есть. Но я тоже поеду в телеге, – горько вздохнула Ким. – Хочу её отправить отсюда назад.

– Тебя провожают? – догадалась Варена.

Спутница молча кивнула. Провожают. Неизвестно только, зачем. Чтобы защитить в дороге от злых людей или чтобы проследить, не направится ли она в другую сторону? Да она бы поехала, и никто удержать не сумел, знать бы только, куда!

– Тогда пойдем, перекусим? – предложила рыженькая. – Я уже все купила. И нужное и ненужное. Никто точно не знает, какие вещи там пригодятся на самом деле.

Кимелия снова молча кивнула. А о чем еще говорить, эти слова она в разных интерпретациях уже слышала сегодня десятки раз.

Корчма встретила новых клиенток громкой музыкой, смехом и пьяными выкриками, первыми предвестниками кабацкой драки.

Девушки прошли в меньший зал, где ужинали более состоятельные клиенты. Огляделись и поняли, что желающих провести эту ночь без сна значительно больше, чем можно было предположить. Только за одним столиком были свободные места, видимо, сидящая там женщина не подходила остальным посетителям по статусу.

Ким пренебрежительно хмыкнула и решительно направилась в ту сторону. Варена, мгновенно оценившая ситуацию, захихикала про себя и двинулась следом. Новая подруга нравилась ей все больше.

– Можно присоединиться к тебе? – вежливо, как хорошую знакомую, спросила ужинавшую Ким, и та невозмутимо кивнула.

Варена спокойно обошла её и с достоинством опустилась на соседний стул. И только после этого обернулась, чтобы разглядеть ту, кем пренебрегли остальные посетители.

Нечасто в её жизни, насыщенной встречами с незнакомыми людьми, девушке приходилось так поражаться. Сидеть за одним столом с представительницей школы Анжийту – Летучей смерти – ей еще не доводилось. Хотя издали она один раз видела мужчину с такой же татуировкой на запястье. И то, что женщина, спокойно черпающая ложкой свой суп, не прикрыла рукавом татуировку, было очень хорошим знаком. Это означало, что они в число её врагов пока не входят.

Ким покосилась на разрисованное запястье и перевела внимательный взгляд на Варену. Но не заметила в глазах спутницы никакого ужаса, только любопытство и затаенный смех, и это ей понравилось. Значит, она не ошиблась, подойдя на площади именно к этой, ловко сложенной рыжеволосой девушке с живыми зелеными глазами.

Разносчица, принимая у них заказ, стоя за спиной Ким, напряженно вытянулась, и Варену это очень смешило. Неужели она думает, что для худенькой, миниатюрной куэлянки с раскосыми черными глазами и спрятанными под хитроумно намотанной чалмой волосами присутствие мирно сидящей соседки послужит препятствием, если она захочет кого-то убить? Но самое главное, зачем ей убивать, если она не получила за это очень хорошие деньги от заказчика? Однако даже если и заказчик найдется, то и тогда всё далеко не просто. Далеко не все заказы Анжийту принимают к исполнению. Их многотомный кодекс составлен настолько хитроумно, что эта изворотливость стала почти пословицей.

Удивительно быстро обернувшаяся разносчица принесла широкую корзину с едой и так споро переставила все на стол, что это вызвало у Варены новый приступ веселья. И когда официантка рванула было от стола, рыженькая вернула её и, неспешно вспоминая, чего бы ей еще хотелось, сделала новый заказ. Ким понимающе хмыкнула и подмигнула новой подруге, давая понять, что оценила её шутку по достоинству.

Куэлянка неожиданно взяла с хлебницы, принесенной для девушек, ломтик хлеба и ловко разделила его на три части. А потом, молниеносно выбросив в стороны соседок руки, протянула им на раскрытых ладонях по кусочку. Ким немедленно взяла со смуглой ладони хлеб, заметив, что и Варена, не раздумывая, поступила так же. Значит, действительно слышала кое-что про Анжийту и понимает, от таких предложений умные люди не отказываются.

– Улидат, – собрав губами последние крошки с ладони, тихо проронила куэлянка.

– Кимелия. Можно просто Ким, – повторила ритуал кареглазая.

– Варена. Или Вара, – эхом отозвалась рыженькая, пододвигая к себе тарелку с едой.

Черноглазая опустила глаза и еще тише спросила:

– Вы заплатите за мой суп?

– Конечно, – твердо отозвалась Ким. – И сделали бы это даже без ритуала разделения хлеба.

– У тебя совсем нет денег? – догадалась Варена. – Постой. Так ты себе ничего не купила?

– Сказали тем, у кого нет, в Месте Встречи дадут. – Голос куэлянки шелестел, как ворох сухих осенних листьев под легким ветром.

– Ношеное или… неизвестно с кого, – презрительно буркнула Варена. – На, держи, пять золотых тебе хватит?

– Ты не похожа на богачку, – так же, не поднимая глаз, прошелестела куэлянка. – Кого-то ограбила?

– Нет! – гордо дернула рыженькой головкой Вара. – Заработанное взяла.

– Забери свое золото. Мне нельзя ходить по площади. – Чуть приметно метнулся по залу настороженный взгляд черных глаз.

– Пошли в мой домик, это недалеко, – предложила Ким. – А за вещами пошлем одного из сопровождающих.

– Может, сначала доедим?

– Еду можно забрать с собой, – нашла выход Варена и энергично замахала разносчице рукой.

Когда через несколько минут три девушки, нагруженные корзинами с провизией, вышли из зала, несколько напряженно выпрямленных спин расслабленно откинулись на спинки стульев. Кодекс кодексом, но что там на самом деле на уме у этих Анжийту, не знает и сам лукавый.

Астра сердито отпихнула недоеденное рагу и мрачно оглядела зал. Правильно твердил учитель, она тяжелодум. Пока прикидывала, под каким предлогом предложить сотрудничество куэлянке, две смелые девицы просто сели за её стол. Демонстративно не замечая осуждающих взглядов ужинавших посетителей. И получили вполне заслуженную награду, ритуал разделения хлеба. А иметь поддержку куэлянки дорогого стоит. Все равно что четверик охранников за спиной, вот что такое эта изящная женщина. И это несмотря на юный возраст; судя по размеру татуировки Анжийту, ей не больше тридцати. Ну, так они и до двухсот как девочки выглядят. Но вот какие напасти могли толкнуть её в обоз… ни одной подходящей догадки в голову не приходит. И ведь не у кого спросить, уходила ли хоть одна куэлянка с обозом за все триста лет. Астра еще раз тяжело вздохнула и решительно поднялась из-за стола, завтра рано вставать. Хотя она и продала лошадь, чтобы купить теплые вещи и магические камни, и теперь ей предстоит сравнительно комфортное путешествие на телеге, отдохнуть не помешает. После трех дней, проведенных в седле, горизонтальное положение для неё сейчас самое предпочтительное.

Эй! Но только не в компании с такой наглой полупьяной мордой! Девушка возмущенно скинула тяжелую руку, по-хозяйски легшую на её плечо.

– Ну чё ты дергаешься, дуреха! Идем, порадую напоследок. А то, может, больше никогда в жизни мужика не увидишь, – тяжело налегая на неё грудью, самоуверенно сообщил похожий на купца мужик, весь последний час целенаправленно наливавшийся вином. Видимо, для решительности.

– И как ты желаешь умереть? – скучающе спросила Астра, создавая между раздвинутых ладоней огненный шарик.

Мужик, сбитый с толку её миролюбивым видом, не успел еще понять угрозы, как к девушке подскочил хозяин заведения.

– Прошу прощения, госпожа магиня, он больше не будет!

Неизвестно откуда взявшиеся вышибалы в момент скрутили наглецу руки и поволокли прочь, не слушая громких возмущенных криков, что он только договорился с девушкой, а его уже забирают.

– Дорогая, жди, я вернусь! – вырвавшись из рук вышибал и вцепившись в косяк, орал он на всю корчму.

– Возьми с меня за ужин, – бросила на стол монету Астра и пошла к двери.

Хитрец корчмарь завтра втрое сдерет с выпивохи за спасение от разгневанной магини.

Домик, в котором она сняла комнатушку, находился неподалеку, пройти один переулок и свернуть за угол. Вызвав магическое зрение, девушка решительно зашагала в ту сторону. И уже свернула к дому, когда краем глаза заметила в конце улицы кучку людей, молча и торопливо возившихся в темном закутке. Какой бы тугодумкой ни считал её учитель, но в этой ситуации вывод был однозначен. Либо грабители, либо насильники. А и тех и других Астра люто ненавидела.

И потому мгновенно нажала в заученном наизусть порядке несколько камней на надежном амулете полутени, сразу став в ночной темноте почти невидимой. Несколько десятков быстрых шагов, и неожиданная композиция из трех арбалетчиков, держащих на прицеле куэлянку, предстала перед глазами магини. Астра никогда бы не поверила, что арбалетчики могли остановить Анжийту, если бы не увидела её спутниц, прижатых двумя бандитами к стене упертыми в животы мечами. Еще трое наёмников тщательно опутывали куэлянку крепкими пансовыми веревками.

Задачка для второй ступени, пренебрежительно фыркнула магиня, выпуская в арбалетчиков три самонаводящиеся черные молнии. А следом еще две, в мечников. Хотя вторая вошла уже в мертвое тело. Девушка, одетая как воин, заметив падающих арбалетчиков, ударила удерживающего её наёмника ногой по коленке и ловко вынырнула из-под меча. А в следующий миг вонзила ему в шею неизвестно откуда появившийся кинжал и ринулась на наёмников, связывающих Анжийту. Почти одновременно с Астрой. И в этот момент раздался такой пронзительный визг, что у магини на миг заложило уши.

Почти сразу невдалеке затопали по деревянному тротуару сапоги стражников надзора, и Астра, уже собравшаяся воздушной плетью снести наёмнику голову, спешно втянула заклинание назад. Запоздало сообразив, что своим визгом рыженькая девица спасла их от больших неприятностей. Додумалась до этого и ловкая воительница, и вместо того, чтобы заколоть наёмника мечом, как собиралась, подставила ему подножку и отскочила. И в это время из-за угла брызнул яркий свет магического факела и выскочили люди надзора.

– Всем стоять, не двигаться! – грозно заорал одетый в форменный шлем командир, не замечая, что все и так стоят. Убегать от воинов надзора – не самое умное дело.

– Прошу заметить, кроме меня, ещё хозяин корчмы и три десятка посетителей могут подтвердить, что эти девушки покинули корчму после полуночи. Значит, подпадают под указ о дне отправления обоза, – скучающим голосом заметила Астра, удобно устроившаяся в кресле напротив рабочего стола начальника надзора.

Главный стражник Лизяков только страдальчески скривился. Эта история очень плохо пахла. После наступления знаменательной полуночи деревенские ворота запирались до тех пор, пока из них не выедет обоз. А наёмники, пытавшиеся захватить куэлянку, каким-то образом собирались вынести её за ограду. Значит, либо были в сговоре с кем-то из крестьян, либо, что значительно хуже, подкупили кого-то из его людей. И это потянет если не на понижение в должности, то уж точно на лишение премии. А он и сидит в такой дыре и терпит каждую весну обозную кутерьму только из-за этой премии. Которая, если быть честным, почти равна его годовому окладу.

– Но я думаю… вы и сами во всем спокойно разберетесь, а девушкам необходимо умыться и отдохнуть после таких волнений, – так же безразлично произнесла Астра, разглядывая свои ногти.

Начальник сразу уразумел предлагаемую ему сделку. Они будут молчать, а после отхода обоза он спустит это дело на тормозах. Тем более что из восьми нападавших в живых остались только двое.

И через несколько минут четыре девушки свободно вышли в ночь из казенного здания надзора.

– Меня зовут Кимелия, – решительно протянула магине руку высокая воительница.

– Астра.

– Варена.

– Улидат.

– Куда идем? – осторожно поинтересовалась Астра, страстно не желавшая, чтобы знакомство на этом и закончилось.

– Нам нужно кое-что купить, – просто пояснила рыженькая. – И еда у нас пропала. Ты с нами?

– Конечно, – спокойно кивнула магиня, сдерживая бушующее в груди ликование.

«Ну вот, учитель, убедись, вовсе не такая уж я бестолочь, раз сумела так быстро достичь желаемого результата». Хотя, если совсем честно… господин случай сыграл в этом далеко не последнюю роль. Впрочем, как и во всем, происходящем в мире.

Глава 2

Длинная вереница телег и повозок была готова к отправке. Грузы тщательно упакованы и привязаны, места для пассажирок и их поклажи приготовлены. Воины надзора и наемные охранники, все высокие, крепкие и молодые, уже сидели в седлах, ожидая окончания последнего акта церемонии отправления обоза. Регистрации добровольно уходящих в неведомое женщин.

Она происходила у вынесенного на улицу стола, где командир охранников обоза разложил листы с написанными на них порядковыми номерами. Никаких имен и званий, отныне они все равны.

Однако по еще не разрушенной привычке первыми к столу подъезжали те, кто добирался до Места Встречи в собственных каретах и повозках. И первой из них была хозяйка обогнавшей Астру кареты без гербов. Протянув из окна белую хрупкую ручку, девушка под плотной вуалью бестрепетно перенесла укол кинжала и приложила палец к листу против первого номера.

Всё! Отныне она принадлежит неизвестности. Сопровождавший её под видом кучера крепыш стиснул зубы да мазнул тыльной стороной кулака по глазам, стирая непрошеную влагу.

Номер сорок два. Гибкая девушка с короткими пепельно-русыми волосами и серыми, с золотыми крапинками вокруг зрачка глазами ставит отпечаток тонкого пальчика.

Номер сорок три. По-крестьянски крепкая немолодая женщина лет за пятьдесят, с голубыми глазами и обмотанной вокруг головы пшеничной, слегка разбавленной сединой косой твердо нажимает на бумагу мозолистым пальцем.

– Кто еще? Никого? Регистрация закончена!

Забегали крестьяне, помогая тем из уходящих, у кого не было лошадей или повозок, поудобнее расположить на телегах багаж и устроиться самим.

Заскрипели распахнутые ворота. Обоз начал движение. Начальник надзора незаметно смахнул выступивший на лбу от напряжения пот. Слава заступнику, сумасшедшие дни закончились. Можно пойти выпить большую кружку крепкого вина и завалиться в постель. Спокойная жизнь до следующей весны ему гарантирована.

Едва деревня осталась позади, Лародель облегченно вздохнула и отбросила с лица вуаль. Ну, вот она и свободна. От обязанностей, от условностей, от этикета и притворства. А самое главное, от жениха.

Воспоминание о том, что герцог Дейризи искренне считает, будто невеста отправилась на лечебные грязи, вызвало на её личике торжествующую усмешку. Дорого бы Дель отдала, чтобы посмотреть на его холеную физиономию в тот миг, когда он получит её письмо. Которое верная служанка отправит не раньше, чем прибудет в её Линдийский дворец.

Впрочем… отдавать ей теперь больше нечего. Но… если… судьба повернет так, как мечтает Дель, герцог будет последним человеком, с которым ей захочется встретиться на этом свете. Пусть у неё нет теперь ничего, ни титула, ни родных… но оскорбленная гордость пока никуда не делась! И в один момент разбитое грязной сценой сердце тоже пока при ней.

Стоп! А вот про это лучше не вспоминать!

Лародель поспешно вытащила из сумочки золотую бутылочку и, открутив трясущимися пальцами пробку, нетерпеливо приложила горлышко к губам. Быстрее, пока несколько недель снившиеся ей голые пятки фрейлины вновь не задергались перед глазами, вызывая заливающий мозг кровавый туман.

Дисси поудобнее устроила голову на мягком тюке, который, сочувственно на неё поглядев, принёс один из охранников, когда они с Бини устраивались на телеге, и прикрыла глаза. Заснуть не удастся, многолетнюю привычку вставать с солнцем перебить трудно. Да и стоит ли? Возможно, пора подумать о том, правильно ли она сделала, придя сюда? Хотя и это теперь не имеет никакого значения. Того, что сделано, не вернешь. Сначала ею двигали боль, обида и инстинкт самосохранения, позже – привычка все начатые дела доводить до конца. Да и предосудительно это, в её возрасте, каждый день менять решения. Хотя… в её возрасте много чего предосудительно. Например, любить.

Ну, вот почему так неодинаково воспринимают люди любовь седого старика к юной девочке, и зрелой женщины к молодому красавцу? Старику все простят, еще и одобрительно поухмыляются: силен! А женщину за гораздо меньшее готовы в землю втоптать!

Да разве ж она виновата, что столкнувшись ранним утром с шедшим по улице парнишкой-пастухом, чуть не уронила себе на ноги бадейки с водой! Так захолонуло сердце от неуемной нежности при виде примятины от подушки на розовой со сна щеке, от томного блеска глаз, по-детски сонно взиравших на просыпающуюся деревню! Она и сама не скажет, сколько было в той вспышке материнского тепла, а сколько женской тоски и жажды любить! Но вот похоти не было, это знает точно. Было желание ласково гладить пальцами спутанные волосы, прикасаться ладонью к плечам… и дарить тепло и нежность, такую огромную, что скрыть её не было никаких сил.

Она и не сумела. Уже через неделю зашептались, захихикали кумушки, приметив, как наливается при встрече с парнем стыдливым румянцем лицо немолодой знахарки. А потом донесли и ему. И однажды она поймала изучающий взгляд, с новым интересом остановившийся на крепкой, еще ладной фигуре. А вскоре вечером в её окно стукнул тяжелый кулак, и, открыв дверь, Дисси почувствовала, как от неожиданности пойманной птицей забилось захлебнувшееся счастьем сердце.

Но они вошли втроем, и по его самоуверенному виду да по тому, как прятали глаза ухмылявшиеся дружки, она сразу поняла, какую шутку они задумали. Только не с их жизненным опытом пытаться провести прожившую долгую жизнь знахарку.

И тогда она засуетилась, метнулась за перегородку, что-то бормоча об угощении.

А когда вышла, держа в голых руках клубок слабо шевелящихся сонных болотных гадюк, которых хранила на льду, чтоб собирать драгоценный яд, лица гостей враз позеленели и перестали кривиться в ухмылках. А еще через миг, визжа и ругаясь, троица катилась кубарем с крыльца, сбрасывая с себя холодные кольца. Вот тогда заторопилась и Дисси. Знала, такого ей деревня нипочем не простит. Забудут и про тяжелые роды, удачно завершившиеся лишь благодаря её упорным стараниям, и про спасенных от удушья детишек, наглотавшихся забытых родителями мелких монеток.

Без суеты, словно обдумала заранее, побросала в узелок самое ценное, переоделась в ношеные, но крепкие вещи, выгнала по пути со двора корову и нырнула в заднюю калитку. И, уже подходя к лесу, на миг обернулась, заметив заигравший на стволах отсвет и загодя зная, чей это дом занялся огнем.

Рядом всхлипнула и стихла Бини, и тяжелые мысли Дисси перекинулись на неё. Насколько же ценной должна быть вещь, украденная юной воровкой, чтобы та лесами пробиралась в Лизяки, одну из трех деревень, из которых идут к Месту Встречи весенние обозы?! Не так уж мало известно знахарке про воровские законы, фартовых мастеров там принято выкупать даже из-под виселицы. А раз девка бежала ночами и питалась только тем, что удавалось украсть у ночующих при дороге крестьян, значит, откупать её никто не собирался. Ох ты горе какое, так вот почему эта изможденная девчонка решилась на путешествие за неизвестным! На кону-то стояла её собственная жизнь, и вопрос о том, повезет или нет, там, в неведомом будущем, отступал перед необходимостью выжить в настоящем.

– Привал! – закричал кто-то впереди, и обоз остановился.

Дисси привычно определила по солнцу время и решительно слезла с телеги. Им, конечно, сказали, что на тех, у кого нет своих припасов, сварит обозный кашевар, но ждать, пока мужик приготовит обед, женщине было смешно и неловко. Хотя и набиваться в незваные помощницы тоже вроде неловко, но она внезапно решила, что раз уж порвала с прошлой жизнью, то будет делать все так, как кажется правильным ей, не оглядываясь ни на чьи чужие мнения и осуждающие взгляды.

Это там, в прошлой жизни, она виновато опускала голову даже тогда, когда соседки осуждали её за то, в чем сама себя Дисси повинной не считала. Например, в смерти мужа, замерзшего по пьяному делу, не дойдя тридцати шагов до собственных ворот.

Хорошая жена не легла бы спать, пока не дождалась мужика. А коли его нету, так и до кабака сбегать могла, поджимая злые губы, шептались сплетницы. Хотя у самих мужья напивались ничуть не меньше, и в трактир искать хмельную пропажу бабы сроду не бегали. Виноватили её и за то, что дочка, удачно вышедшая замуж за обеспеченного купца, нечасто навещала небогатую мать. Ну, разве только когда приспичит какая хворь, приедет набрать снадобий да нагрузить повозку деревенскими припасами. На это Дисси соседкам обычно ничего не отвечала, молясь про себя, чтобы дочь и дальше жила, не нуждаясь в её помощи. Ну, зато теперь про неё небось злословят в каждой избе, мешая толику правды с горами грязи. Но она уже умерла для того мира и начинает жизнь заново, а потому постарается больше никогда и никому не позволить её осуждать. Или учить.

Так подбадривая сама себя, знахарка добралась до разгоравшихся костров, над которыми уже висели котлы, и высокий мужчина, лет около сорока, открывал рядом бочонок с водой.

– Что ты собираешься варить? – строго спросила женщина, и он замер, уставясь на неё изучающим взглядом.

– Кашу, – поняв, что нежданная помощница отступать не собирается, наконец недовольно произнёс он глуховатым голосом.

– Постную или с мясом? – продолжила допрос женщина, по-хозяйски закатывая рукава.

Вместо ответа он подвинул к ней прикрытую чистой тряпицей корзинку со свежим мясом, уже порубленным на куски.

– Всё класть?

Он утвердительно кивнул. Молчун, вздохнула Дисси, но ничего, это не самый худший недостаток у мужчин.

– Жир и лук есть? – быстро ополаскивая куски в мисочке с водой, подняла глаза знахарка и заметила неподалеку одного из молодых охранников, с интересом наблюдавшего за её действиями. – Налей воды в тот котел! – незамедлительно скомандовала она ему. – Мне горячая понадобится. А чай после заварим.

Старший поставил возле неё маленький бочонок с жиром и лук в корзине.

Плеснув в разогретый котел жиру и приглядывая, чтобы не задымил, Дисси споро порезала пяток луковиц. Бросила в жир, помешивая, дождалась, пока кусочки начнут золотиться, и заложила мясо. Беспрестанно помешивая, добавила соль и специи. Через несколько минут по полянке поплыл вкусный запах, и кашевар, заметно успокоившись, перестал бдительно наблюдать за её действиями.

А когда она залила обжаренное мясо кипятком и сразу всыпала крупу, кто-то из ждущих обед охранников вздохнул:

– А мы холодную воду сначала наливали.

– Не понравится так, завтра сварите в холодной воде, – безапелляционно отрезала Дисси, сама удивляясь собственной наглости.

Но каша парням понравилась. Девушек, не имевших собственных припасов, в обозе, вместе с Дисси, было пятеро, и, наполнив пять мисок, она ушла, предоставив командовать у котла штатному кашевару. Но, сидя рядом с Бини на пригретых солнцем, выпирающих корнях сосны, исподтишка приглядывала за происходящим у костра. И с удовольствием заметила, что съев по порции её варева, парни дружно потянулись за добавкой.

А когда остановились на ночлег и она вновь решительно подошла к котлам, кашевар выставил перед ней заготовленные продукты и кратко произнес: «Суп. Каша».

– Ладно, – покладисто кивнула Дисси и сноровисто принялась за дело, не стесняясь нагружать поручениями всех, кто попадал в поле её зрения. Бини, заметившая в обед, что порция каши в её миске была заметно больше, чем у других, вдруг оттаяла, потянулась к напарнице. Возможно, свою роль сыграло и то, что впервые за много дней девушка почувствовала себя в безопасности. И когда соседка направилась к кострам, воровка не задумываясь последовала за ней. Дисси немедленно нашла дело и ей, и теперь та чистила овощи со сноровкой, какой напарница от неё вовсе не ожидала.

– Молодец! – не преминула похвалить подружку Дисси, твердо уверенная, что заслуженное одобрение людям только на пользу. – Где так ловко научилась-то?