Тростниковая птичка Смайлер Ольга

Глава 7

^{Из помещения, которое я назвала для себя «столовой», вынесли столы, а стулья расставили вдоль трех стен, как на утреннике в начальных классах. В середине надрывался странный инструмент, более всего похожий и по звучанию, и по внешнему виду на незаконнорожденного сына волынки. На стульчиках, что только усиливало сходство с утренником, чинно сложив руки на коленях, сидели люди – невесты вдоль одной стены, вдоль другой, напротив, жадно рассматривающие девушек воины, а в торце зала, судя по фартукам и колпакам, устроился обслуживающий персонал. Два стула в «невестином ряду» были пусты, и Мия отправилась прямиком туда, но я успела дернуть} ее за руку и показала взглядом на чуть прикрытый тяжелыми гардинами подоконник дальнего от входа окна.

– Тебе очень хочется, чтобы на тебя пялились, как на клубничный десерт, что был на сегодняшнем ужине? – зашипела я ей на ухо.

Мия без слов изменила траекторию движения, и скоро мы удобно устроились в импровизированной засаде. Меня немного беспокоили пустые места, но тут откуда-то выпорхнули две девчушки и, стараясь сделать независимые и взрослые лица, уселись рядом с невестами. Судя по тому, как покраснел один из поваров, этих девочек он знал, и неплохо. Но несчастный инструмент, судя по издаваемым им звукам, умирающий сейчас посреди столовой в адских мучениях, требовал уважительного к себе отношения, поэтому повар мог только корчить рожи, активно жестикулировать и показывать пантомимой методы физического воздействия, которые ожидают двух вертихвосток.

Я бегло оглядела воинов, запоздало сообразив, что мне не стоило появляться там, где я могу пересечься со светловолосым командиром, но, к моему счастью, Сая среди них не было. Инструмент издал серию полузадушенных визгов и окончательно умер, исполнитель с достоинством встал и в полном молчании покинул помещение, нежно прижимая трупик недоволынки к себе. Я обреченно закатила глаза: живая музыка – это не только прекрасно, статусно и плюс двадцать процентов к ценам в меню, но иногда это еще и невыносимо. Но на мое счастье, действо окончательно съехало к сценарию сумасшедшего утренника – двое воинов подскочили к центральному окну, распахнули его, послышался шум мотора, не слишком хорошо запахло, и я приплюснула нос к окну, стараясь разглядеть события, творящиеся в темном дворе. Небольшой фургончик из нашего каравана аккуратно сдавал задом с открытыми задними дверями, с тем чтобы подъехать вплотную к открытому окну и замереть.

А потом из фургончика грянула музыка.

Я сумела не засмеяться в голос, пока танцевала первая тройка. «Охотничий танец», как мне удалось аккуратно наводящими вопросами уточнить у Мии, был старше колонистов. Согласно фольклору, танец был привезен с Изначальной Земли, кстати, я поверила фольклору сразу, уж больно знакомым мне он показался. Считалось, что этим танцем воины показывают свою храбрость и силу, умение чувствовать своих напарников, а также грацию и мужскую красоту. Воин должен был уметь встать в пару или тройку к любому другому воину своего рода и ни разу не сбиться, не запутаться и не нарушить рисунок танца. Нынче воины были наряжены в традиционные танцевальные костюмы – белая рубашка с распахнутым воротом, в котором виднеется красный шейный платок, короткая кожаная курточка и самая убийственная деталь туалета – широкие, богато расшитые штаны, перетянутые в талии кушаком и обильно украшенные снизу рюшами. Высокие сапоги до колена со шнуровкой по всей длине были единственной деталью туалета, над которой не хотелось смеяться. Но вот круглые широкополые шляпы с круглой приплюснутой тульей, намертво притянутые к голове кожаным шнурком, и свернутые узлом волосы сразу под шляпой, украшенные шпильками с ярким стеклярусом, чуть не стали для меня роковыми. Я боялась, что с выдохом из меня выльется все накопившееся веселье, и это будет настоящей катастрофой, поэтому зажала рот руками, задержала дыхание и держалась, пока из глаз не потекли слезы. Парни переминались с ноги на ногу, изображая попеременно то пьяного медведя, то беременную утку, то кошку, копающую лоток. Время от времени кто-нибудь из них, отвлекаясь от па ногами, вспоминал о цели танца и начинал изображать на лице страсть, то есть бешено выпучивать глаза. Хуже всего мне приходилось в те моменты, когда воины с самым серьезным выражением лиц подносили левую руку к сердцу, адресуя этот жест невестам.

– Не расстраивайся, – ринулась утешать меня Мия, увидев, как я мотаю головой и вытираю набежавшие слезы, – это же новички, что они умеют? Вот сейчас начнут танцевать старшие, вот тогда увидишь класс!

Я присмотрелась к первой тройке и действительно разглядела там Джефа и парнишку, который ехал в нашем автобусе. Однако это не успокаивало – я боялась, что танец тройки старших я уже не переживу.

– Вооот, смотри, повзрослее вышли. Видишь, у них даже ведущий из тех, кто с ножом.

Я заинтересованно осмотрела вторую тройку танцующих – воины, конечно, были повнушительней предыдущих танцоров, но это все равно не спасало ситуацию. Я решила, что вряд ли кто-то сможет выглядеть не по-дурацки в этих своих расшитых панталонах с оборками, свисающими поверх сапог.

– Мия, миленькая, – взмолилась я, – давай прогуляемся, мне немного нехорошо. А вернемся к следующей тройке, ладно?

Мия только вздохнула, и мы прокрались к двери.

На улице было уже темно, тусклый свет лампы над входной дверью отвоевывал у сумерек не так много.

Мы с Мией устроились на крыльце, как немногим раньше, и я снова не услышала, как он подошел.

– Почему вы не смотрите танец, девушки? – Голос Сая был ровным и таким холодным, что, казалось, за шиворот насыпали ледышек.

– Соне стало нехорошо, – тут же пискнула в ответ Мия, – мы вышли подышать.

Пришлось держаться озвученной версии.

– Мне стало душно, – прошептала я, потупившись и прижав ладони к покрасневшим от сдавленного хохота щекам. – Мы скоро вернемся. Ничего серьезного!

– Командир Сайгон, а вы будете танцевать? – перешла в наступление Мия.

– Не в этот раз, Мия, сейчас мое дежурство, – вежливо откликнулся Сай, выразительно глядя на нас.

Пришлось вернуться в здание. Пока мы шли к столовой, я успела наклониться к уху Мии:

– У меня ощущение, что командир – единственный здравомыслящий воин среди наших сопровождающих.

– Почему? – одними губами спросила та.

– Потому что отказывается танцевать в этих ужасных расшитых штанах.

Мы пересидели некоторое время в женском туалете и появились в зале, только когда готовилась к танцам четвертая тройка. Все они были ближе по возрасту к Саю, чем к Джефу, у всей тройки за кушаки были заправлены ножи, и лица у них были спокойные – ни напряжения, ни сосредоточенности, словно они просто вышли постоять в центр танцевальной площадки.

– Мий, а ножи у них не выпадут? – забеспокоилась я.

– Не выпадут, – отмахнулась от меня та, жадно рассматривающая одного из танцоров. – Потерять нож – большой позор, так что они очень хитро его крепят, это ж целое искусство. Да не отвлекайся ты, давай смотреть, и так две тройки пропустили! Они танцуют-то редко, только вот когда Поезд везут или когда обряды Матери-Прародительницы проводятся. А ты чего спрашиваешь? У вас воины не танцуют?

– Танцуют, – тут же припомнился последний праздник совместно с Военной Академией, – просто по-другому.

Снова зазвучала музыка, и только теперь я поняла, почему Мия так рвалась посмотреть на танцоров. Тройка двигалась слаженно, как единый механизм, отбивая сложный ритм подбитыми металлом сапогами, и суровое выражение лиц уже не казалось смешным или нелепым, как и рука, прижатая к сердцу – все было всерьез и по-настоящему. Это был совсем другой танец, и он мало походил на то, что изображала первая тройка. Сейчас я видела отточенные движения, четкие перестроения, едва уловимые знаки, которыми обменивались воины в танце: хищная, завораживающая сила, притворяющаяся безопасной. Вот аккуратно положены на пол шляпы, вот воины по очереди выходят солировать, без ложной скромности показывая то, на что они способны, вот вплелись в танец ножи, блестящие в искусственном местном свете, отстукивая ритм по полу, сапогам, всему телу. И финальный аккорд, когда воины резко падают на одно колено перед смущенными невестами.

– Как тебе? – шепнула Мия.

– Нет слов! – созналась я, мысленно порадовавшись, что наблюдаю за танцами из засады и нет нужды смотреть в лицо танцорам.

Словно заслышав наши переговоры, один из тройки медленно повернулся в нашу сторону. Мы с Мией шарахнулись в разные стороны и забились каждая за свою гардину.

– Отвернулся, – зашептала Мия, подглядывающая в щелку, – надеюсь, не заметил?

– Хотелось бы, – согласилась я.

Но тут в центр зала неспешной походкой вразвалочку вышел Мист, а следом за ним еще один керимец постарше.

– Это Терренс, брат командира, – воодушевившись, сообщила мне Мия громким шепотом.

– И он храпит, – зашептала в ответ я, шокировав Мию до глубины души, так что пришлось объясняться. – Так командир сказал.

– Ну ты даешь! – восхитилась Мия. – Ты уже успела поговорить с командиром? И как? О чем говорили?

– Нет, это ты даешь, – фыркнула я в ответ, – вроде бы весь вечер в кровати провалялась, а все равно уже всех воинов по именам знаешь.

– Ну не всех, но…

Договорить нам не дали, снова зазвучала музыка, и только теперь я обратила внимание на то, во что одеты эти двое. Куртки и шейные платки на голое тело, вместо кушаков широкие блестящие пояса, волосы, как и у командира, длиной чуть выше плеч и никаких шляп и «гулек» на затылке. Они стояли друг напротив друг друга и более всего напоминали не потенциальных женихов, а двух дерущихся петухов. И снова танец был совсем другим – эти двое атаковали и отступали, подначивали друг друга, вытворяя что-то невозможное, прыгая и вскидывая ноги, делая почти балетные повороты, отстукивая подкованными каблуками ритм и пуская блики лезвиями ножей.

Да и закончили они свой танец неожиданно – Мист ловко подхватил чью-то шляпу, сдвинул ее на лоб, сразу приняв бандитский вид, а Терренс сделал вид, что подгоняет его к двери пинками. А когда восхищенные перешептывания девушек затихли, эти двое прогарцевали в обратную сторону в полной тишине, нарушаемой только бешеным ритмом, выбиваемым их каблуками, помахивая шляпами и с самыми ехидными улыбками на губах.

– Позеры, – хихикнула я… и поплатилась за несдержанность.

Передо мной тут же вырос тот самый воин из предыдущей тройки, который заметил наше с Мией убежище.

– Прекрасная аркаимка покажет, как танцуют в вольном городе? – усмехнулся он, протягивая мне руку.

Если он надеялся испугать или сконфузить меня приглашением на танец, то он сильно просчитался. После трех лет занятий хореографией, входящей в обязательное воспитание отпрысков Лисси, я боялась только Полину Сергеевну, нашу тетку, бывшую балерину и по совместительству учительницу. Впрочем, мне кажется, что пожилую сухощавую, всегда аккуратно одетую и причесанную волосок к волоску тетку Полину с ровной прямой спиной и неизменной камеей на белой отглаженной блузке боялись даже наши матери, также прошедшие через горнило станка, батманов, плие и первой позиции. Думаю, поэтому никакие секции и занятия не были достаточной причиной для спасения от хореографии – ни одна мама не согласилась бы вступить на территорию тетушки даже с призрачным намеком на то, что есть что-то более важное, чем выворотность ног, гибкость или прыжок. Кузен Майкл, на вечеринке по случаю получения диплома изрядно принявший на грудь, признался, что ему еще снится время от времени танцкласс и тетя Полина, командующая: «Мишка, колено держи, куда оно пошло! Втяни живот! Покажи мне спину», и он просыпается в холодном поту.

Основы танцев, вбитые в юном возрасте, цепко осели в наших головах, шутки ради мы с Амели на прошлых каникулах попытались вспомнить наш «выпускной» танец и вспомнили его совместными усилиями до мельчайших движений рук. Конечно, техника у нас была уже не та, но мы и не стремились к идеалу, просто вспоминали детство.

И вот сейчас я смотрела на настойчивого воина и решала в уме сложную задачу – танцевать, рискуя усилить сомнения светловолосого, или сделать вид, что я спасовала. Оба варианта мне не нравились.

– Простите, любезный, не знаю, как вас зовут… – начала я, принимая весьма чопорный вид в лучших традициях тетушки Полины.

– Брендон, сын Ченинга, – отозвался воин, слегка ошарашенный метаморфозой.

Я осторожно, «по-отечески» похлопала Брендона по руке.

– Видите ли, любезный Брендон, сын Ченинга. Бесспорно, аркаимское танцевальное искусство весьма впечатляюще и достойно для демонстрации на любом празднике, но именно сегодня у меня был трудный день. Увы, я не чувствую в себе сил, дабы достойно преподнести сокровенные жемчужины аркаимских танцев перед блистательной публикой, и вы должны простить хрупкой, беззащитной женщине ее слабость. Но вы прольете бальзам на мое сердце, если составите пару моей подруге Мии, которая из дружеских чувств ко мне обрекла себя на тусклое, бесцветное окончание вечера вдали от празднества.

Брендон и Мия ушли танцевать вместе с одинаково удивленными выражениями лиц, а я забралась на подоконник с ногами, задернула гардины и стала смотреть в окно на темный двор.

Сначала ничего не происходило и я просто таращилась в сумерки, разглядывая очертания припаркованных автобусов, хозяйственных построек, едва угадываемых в неровном свете старенького уличного фонаря. Если представить вместо автобусов флайбусы, то картинка становилась такой понятной и уютной: мы после сессии сорвались к кому-то на дачу, и стоит мне оглянуться, как я увижу своих одногруппников, которые споро накрывают на стол. Но тут во дворе, разбивая мои грезы, промелькнули силуэты двух человек, спешащих к ранее не замеченному мной третьему. Я прижалась к стеклу лбом, старательно вглядываясь в фигуры людей и пытаясь понять, кто же они. Воины, а это были именно они, перебрались поближе к фонарю, мелькнули светлые волосы, потом стало видно, что у двух других темные гривы острижены выше плеч – Сайгон, Мист и брат командира, кажется, его зовут Терренс. Подсматривать за ними было неловко, и я уже было решила развернуться лицом в зал – ну мало ли какие у командира и двух его заместителей могут быть дела, но тут Терренс сделал странное, явно танцевальное движение и стал заваливаться набок. Отворачиваться сразу расхотелось, и я прилипла к окну еще сильней, чувствуя, как сплющивается кончик носа. Последовало бурное обсуждение, сопровождаемое обильными взмахами рук, потом… А потом Сай стащил темную куртку, оставшись в знакомой белой футболке, и повторил это же движение, но четко и чисто. Терренс опять запутался в ногах и потерял равновесие, свалившись в сторону Миста. Тот ловко придержал его и поставил вертикально, а Сай вытянул руку и слегка стукнул брата по лбу, но повторил движение еще раз, а потом еще раз и еще раз. Мист присоединился к нему, что-то пытаясь втолковать неудачливому танцору.

Они повторяли снова и снова, пока у Терренса не стало получаться, потом пришла череда танцевальных связок, только теперь в ногах путался Мист, неловко спотыкаясь и теряя шляпу. Сайгон показывал, объяснял, снова показывал, двигаясь в полумраке с хищной грацией. Я смотрела на этот танец, который не видел сейчас больше никто, с жадным удовольствием и затаенным, сладким вкусом запретного плода на губах. Вот в резком свете фонаря замелькали ножи, вот худощавый гибкий командир, чья белая футболка невольно притягивала в сумерках взгляд, встал центральным и повел свою тройку в неслышном сейчас рваном ритме, и со всей очевидностью стало понятно, кто тут главный. Они танцевали в сгустившихся сумерках, свободно и раскованно, не глядя по сторонам, и я поняла, что стараюсь не дышать и не могу отвести от Сая глаз. А когда все три ножа, блеснув, воткнулись в землю, Терренс и Мист вскинули головы, надвинули возникшие, словно из воздуха, шляпы и отсалютовали мне синхронным движением. Сайгон, который успел нагнуться за своим ножом, заметно напрягся, выпрямился и внимательным взглядом прошелся по окнам, так, что в какой-то момент я решила, что он смотрит прямо на меня. Я пискнула и вылетела из-за гардины, желая более всего сейчас убежать в нашу комнату и крепко запереть за собой дверь.

К несчастью, хоть мне и показалось, что за гардиной я просидела вечность, в «столовой» прошло не так много времени. Да и выскочила я крайне неудачно – прямиком к парам, ждущим начало следующего танца. Жгучее чувство стыда было сильней остальных мыслей, поэтому я только беспомощно крутила головой, не понимая, что же делать. Но первые же такты такой знакомой мелодии помогли взять себя в руки – я знала этот танец, знала хорошо – мы всегда танцевали его на всех семейных вечеринках в память о бабушке Лисси, и даже тетка Полина снисходила до него. И я решила, что это сама судьба подсказывает, что надо танцевать. Оставалось дело за малым – найти партнера, и я (вот странно, да?) не хотела, чтобы это был воин. Спешащий мужчина в белом колпаке, выдернутый мной за руку на танцпол, был удивлен – это был тот самый повар, обладающий невиданным талантом к пантомиме. Что же, решила я, мы составим идеальную пару, а двум смелым вертихвосткам удастся еще немного оттянуть миг неминуемого наказания.

Несмотря на полагающийся всякому уважающему себя повару животик, мужчина оказался отличным партнером. Скажу больше – хоть его техника и уступала воинам, что танцевали рядом, но искреннее удовольствие от процесса и пойманный нами обоими кураж превращал танец в нечто особенное. Первые несколько движений мы присматривались друг к другу, медленно выполняя неизменные фигуры древнего танца. Повар, видимо, ожидал от меня какого-то подвоха, но когда его не оказалось – расцвел улыбкой, бросил колпак в сторону молодых коллег и уверенно протянул мне руку, принимая меня в пару. Я танцевала рядом, старательно копируя его движения (тут делали чуточку другие шаги и связки), чувствуя, как убыстряется ритм – два шага вправо, два шага влево, прыжок, поворот, и не забывать про руки, вернее, про вторую – одна танцует стараниями партнера. А вот того, что повар неожиданно отпустит мою кисть и подтолкнет вперед, танцуй, мол, сама, я не ожидала. Но тело уже выполняло знакомые с детства движения. Увы, образца для подражания рядом не было, так что я просто прикрыла глаза, впуская в себя музыку, и позволила себе двигаться так, как хотелось. Прыжок, еще прыжок, ногу вперед, теперь другую, шаг вперед и два назад, и не забываем про руки и про то, что ритм все убыстряется. Раскрутившись напоследок, подняв руки вверх, остановилась вместе с музыкой, чувствуя, как по лицу расплывается счастливая улыбка. И тут же увидела в дверях Сая – он стоял с лицом снулой рыбы, и я вдруг почувствовала, что запыхалась и раскраснелась, а резинка, державшая волосы, так и вовсе позорно дезертировала, и теперь моя красная грива растрепана.

– Тут есть второй выход? – спросила через плечо у стоящего за моей спиной повара.

Тот, не говоря ни слова и ни о чем не спрашивая, взял меня за руку и потянул за собой. Мы проскользнули сквозь остальных танцоров и в несколько шагов оказались за неприметной ширмочкой, сливающейся по цвету со стеной, за которой пряталась дверь. Что же, это объясняет, как в зале оказались девчушки.

– Прямо через кухню, два раза направо, и будет лестница на второй этаж.

– Спасибо, – выдохнула я.

– Вам спасибо, – улыбнулся в ответ повар, вытирая лицо платком. – Давненько я так не танцевал.

– Тогда почему бы не смягчить девочкам наказание? – подмигнула я ему и нырнула за дверь.

Я отжимался от пола выделенной нам комнаты, старательно считая вслух и делая вид, что не замечаю заинтересованных взглядов.

– Не помогает? – участливо осведомился Терри.

– Пятьдесят три, – ответил ему я. – Пятьдесят четыре.

– И не поможет, – фыркнул брат и улегся на кровать прямо в одежде, закинув руки за голову. Хорошо, хоть ноги в ботинках свесил рядом, – ты бы еще ледяной душ попробовал.

– Пятьдесят восемь, – приостановился я и уточнил. – И зачем мне лезть в холодную воду?

– Мист, ты слышал? – засмеялся этот оболтус. – И он еще спрашивает! Ты зачем сейчас отжимаешься?

– Чтобы руки занять, – процедил я сквозь зубы и вернулся к отжиманию и подсчетам.

Эти двое опять засмеялись:

– Что, сил нет никаких сдерживаться?

Я рассвирепел, вскочил на ноги и двинулся в сторону брата, сжимая кулаки.

– Именно! У меня последний час руки сами так и тянутся свернуть тебе шею… И Мисту заодно! Сговорились они, клоуны! И когда только успели?

– Сай, стоп, мы, кажется, друг друга неправильно поняли. – Терри попытался на локтях забраться подальше на подушки, потом перекинул ноги через кровать и вскочил уже с другой стороны.

– Сайгон, не горячись, – а это вступил в разговор наш миротворец Мист. – Сам посуди – если бы мы сказали тебе о своей задумке, то ты бы наверняка отказался, да еще и нам бы запретил.

– Именно, – буркнул я, разжимая кулаки. – А так она увидела!

– И развидеть обратно уже не сможет, – хихикнул Терри, понимая, что гроза прошла мимо.

– Было бы на что смотреть, – махнул я рукой на этих двоих, подхватил полотенце и ушел в душ.

Вопреки моим же собственным словам воду в душе я сделал попрохладней, и снова перед глазами встала хрупкая фигурка в синем, с растрепанными красными волосами, рассыпавшимися по плечам, с полузакрытыми глазами, самозабвенно двигающаяся под музыку. Было в этом ее танце что-то чувственное, такое, что легко было представить, что она не танцует в переполненном обеденном зале, а двигается куда как в более древнем ритме, только похожем на танец, а ее волосы рассыпаны на подушках.

Кран с холодной водой пришлось открыть сильнее.

Глава 8

Когда я вернулся в комнату, этих двоих уже не было, только стояла посреди комнаты открытая и разворошенная сумка Терри, да на кровати Миста лежала аккуратной стопкой сложенная одежда. Я нехотя разделся и забрался под одеяло: завтра с утра была моя очередь вести автобус, и я мог поспорить на свой нож, что Терри, которому я передал командование, чтобы привыкал, не упустит случая отправить меня в автобус к Птичке. Сон не шел, я закинул руки за голову и думал о том, что надо будет успеть сделать, когда я вернусь домой, когда услышал тихое, но очень противное попискивание. Я помянул краста, Терри, который хронически забывал заряжать таскаемый с собой бук, и производителей буков, ухитрившихся изобрести сигнал, который было трудно игнорировать. Вставать не хотелось, поэтому я немного полежал, втайне надеясь, что бук «сдохнет» и проблема решится сама, но быстро сдался. Пришлось обшаривать комнату в поисках злобного голодного поганца. Бук нашелся в пакете с символикой Нашера, но, как это обычно у Терри бывает, без зарядного устройства. Пришлось пожертвовать своей зарядкой, а для этого найти, куда эти двое переставили мою сумку. Пакет я сунул обратно в сумку Терри, опасаясь, что утром он просто забудет его где-нибудь под кроватью. Невероятно, но факт: скрупулезный, педантичный до невыносимости в делах, Терри был совершеннейшим раздолбаем в быту, мы с Мистом иногда смеялись, что чувствуем себя его няньками.

Заснул я после этого квеста неожиданно быстро, правда пришедшие через пару часов Терри и Мист, решившие не включать свет, но шумевшие при этом, как стадо молочных преламов, ухитрились меня разбудить.

Заметив, что Терри методично обшаривает карманы сумки, я только хмыкнул.

– Твой бук на подоконнике, заряжается. Когда ты начнешь сам за ним следить?

– О, спасибо, Сай. – Терри виновато улыбнулся, метнулся к окну, включил бук и вдруг присвистнул. – Сааай, подойди сюда.

Голос у Терри был странный. Я вздохнул, снова выбрался из-под одеяла и пошлепал к нему босыми ногами. Терри не стал ничего объяснять, только сунул мне в руки бук, и я почувствовал себя так, будто мне двинули под дых. В качестве заставки на буке была установлена карточка с маленькой девочкой, удивительно похожей на Соню, только цвет волос был другой. Мысли заметались, вспыхнула целая гамма эмоций и чувств, и я подумал, что сейчас взорвусь, как вдруг перед мысленным взором всплыл тонкий лист отчета медицинской капсулы, и я почувствовал, как успокаивается бешено стучащее сердце.

– Судя по всему, это Сонин бук. А на заставке, скорее всего, сестра или племянница, – сказал я ровно, удивившись, что по голосу ни за что не догадаться о том, что я пережил.

Подошедший Мист глянул мне через плечо.

– Слушай, и Соня, и эта девочка с карточки кажутся мне знакомыми. Так где ты откопал бук?

– В пакете из Нашера, я еще решил, что это Терри, по обыкновению, сгреб все свои вещи не глядя.

– Неправда! – возмутился брат. – Я не сгребаю, я просто так складываю!

– Где пакет? – первым сообразил Мист, и я кинулся к сумке Терри, выискивая пакет и бережно выкладывая его содержимое на кровать брата.

В пакете была ее одежда – та самая, в которой она появилась в замке, обувь, упакованная в пленку, а еще там обнаружился мини-бук и телефон, и я смутно припомнил, как на выходе из бокса одна из помощниц Мартина сунула мне пакет в руки, сказав: «Заберите вещи с собой, мы ее переоденем».

Бук я отложил в сторону, сенсор для отпечатка пальца владельца практически невозможно обойти. Терри со вздохом положил рядом миник.

– Абсолютно новый, заводская прошивка.

Мист же подхватил телефон и принялся его рассматривать.

– Ты что делаешь? – удивился я.

– Вот сразу видно, что вы невыездные, – фыркнул Мист. – Телефон только по случаю видели. Это ж информация!

Я пожал плечами – телефонами на Кериме действительно не пользовались, раза два или три я крутил их в руках – знакомые воины как сувениры с других планет с собой привозили. Впрочем, у нас и буки были в основном только у воинов – информационная сеть выбиралась за границы воинских поселков весьма медленно и неохотно.

– И какая там может быть информация? – ехидно осведомился Терри.

– Как какая? – возмутился Мист. – Телефоны, контакты, сообщения, журналы звонков – кто, кому, когда и сколько. Любимая музыка, тексты всякие. Ага! А вот еще карточки и видео тут есть. Что вскинулись? Я вам теперь ничего не покажу!

Я только молча шагнул к нему, протягивая руку.

– Что будем делать? – кажется, это Мист.

Я потер лицо руками. Одно дело – знать где-то глубоко внутри, что она не с Керимы, а другое – обнаружить реальные доказательства этого факта в собственной комнате, да что в комнате – держать их в руках.

– Не решил пока. Слишком много неизвестных.

– Сообщишь в Храм Праматери? – жестко усмехнулся Терри.

– А в табло? – вяло огрызнулся я. Зная меня не первый день, он должен был понять, что самое последнее место, куда бы я пошел с этой новостью. – это Храм.

– Ну и ладненько, значит, по этому вопросу разногласий нет, – снова Терри.

– Что с Эдвардом? – Мист уткнулся в свой бук, что-то там отыскивая, но, как выяснилось, из разговора не выпал.

– Официальная версия: аркаимка, сирота. – Отцу лишней информации давать не хотелось, особенно с учетом нашей «семейной» истории.

– Думаешь, поверит? – это Терри.

– Ему будет не до того, – горько усмехнулся я, предчувствуя ежедневные выматывающие душу визиты вплоть до самого дня Рубежа.

– Давай мы вас поженим? – глумливо улыбнулся Терри. Только вот смотрел он при этом пристально и тревожно. – И для тебя выход, и ей гарантия защиты – Эдварду не впервой с Храмом ссориться.

Я ответил мрачным взглядом и выразительно постучал костяшками пальцев по лбу, но, судя по выражению лица, Терри не думал сдаваться.

– Кстати, а с чего мы считаем, что она сирота? – дотошливо уточнил Мист и обвел рукой вещи Сони.

Да, наличие двух не самых бюджетных буков, телефон и информация в нем, одежда – все говорило о том, что у Птички оказалось много секретов.

Мы переглянулись.

– Гарнизонные в Нашере, когда ее привели, сказали что сирота, – буркнул Терри.

– Угу, а еще сказали, что она аркаимка, – иронично отозвался Мист. – Ошиблись. В обоих случаях.

Мист протянул мне свой бук, открытый на статье из технического журнала – с фотографии на меня смотрел мужчина с удивительно знакомыми глазами, а рядом с ним… Это была Птичка! Да, моложе на несколько лет, с подростковыми торчащими ключицами и темными волосами, но я мог поклясться, что это она. Подпись под фотографией гласила: «Мастер Арт Крустель с дочерью Соней на ежегодной Межмировой Выставке» и стояла дата четырехлетней давности.

– Арт Крустель? – События стали напоминать снежный ком, катящийся с горы. – Тот самый?

Терри заглянул в бук через плечо и присвистнул.

– А есть другой мастер Арт Крустель? – ехидно уточнил он. – Поздравляю, Сай, мы влипли – там и жена у мастера непростая…

Мы помолчали, обдумывая свежую информацию.

– Значит, ищем выходы на ее семью и организуем ей отлет, – принял я решение.

– И на все про все у нас остается… – Мист глянул на часы, – только восемь дней.

– Может, мы вас все-таки поженим? – не унимался Терри.

– Может, ты уже заткнешься? – предложил я.

– Дай контакты скопирую, – буркнул Мист, забирая у меня Сонин телефон, – и ты бы с ней поговорил на всякий случай.

– Как? – разозлился я на Миста. – Я поговорил после ужина. Теперь она от меня шарахается! Еще раз поговорю – так и вообще сбежит.

Мист закатил глаза, потом притворно вздохнул:

– Всему-то вас учить надо. Иди, объясню как!

Мы с Мией, взбудораженной танцами и мучимой желанием перемыть кости воинам, долго не могли улечься. А когда уже выключили свет и почти угомонились, в комнату вернулась Малышка. Ее величеству было абсолютно наплевать на нас, смертных, поэтому в комнате вновь вспыхнуло верхнее освещение. Я с интересом наблюдала, как Малышка стала готовиться ко сну с шумом и грохотом, каких нельзя было бы ожидать от девушки весьма субтильного телосложения.

Малышка долго и придирчиво выбирала баночки и коробочки, собираясь в душ, так что ее передвижения туда и обратно сопровождались громко хлопающей дверью. Я смотрела, как, втерев в себя все положенные кремы, Малышка натягивает тонкую прозрачную ночную сорочку, и только вздыхала. Даже у Мии с собой оказалась пусть и меркнущая на фоне багажа Малышки, но, в общем-то, вместительная сумка, и только у меня весь багаж ограничивался сменным шальвар-камизом, который я благоразумно прихватила с собой, прогнав в ДезУшке на прошлой стоянке. Спать в камизе не хотелось, так что пришлось раздеться до белья и приготовиться терпеть неудобства. Неожиданный стук в дверь заставил меня вздрогнуть, Малышку взвизгнуть, и только Мия осталась невозмутимой – выпуталась из одеяла, натянула халатик и пошла к двери.

Голос за дверью был явно мужской, однако говорил так тихо, что слов было не расслышать.

– Соня, тебя хочет видеть командир! – сказала Мия, делая шаг назад, машинально продолжая придерживать дверь за ручку.

Я начала выбираться из-под одеяла, поэтому не заметила ее маневра, а когда вскинула голову, то увидела лишь тень командира, поспешно отступившего от открытой Мией двери в темноту коридора. Командир, по моему мнению, пришел устроить мне выволочку за подглядывание, и менее всего мне хотелось бы, чтобы он решил, что моя невольная демонстрация белья – это попытка как-то его задобрить. Я вздохнула, натянула одежду и вышла в коридор навстречу неизбежному.

– Командир? – вежливо окликнула я его спину.

Сай развернулся ко мне, и в его руках оказался пакет, который он тут же протянул мне.

– Ваши вещи, Соня. Простите, что не сразу вспомнил о них.

– Спасибо, – смущенно выдавила я, все еще ожидая выволочки, – ничего страшного.

Повисло напряженное молчание, которое прервал Сай.

– Соня, я хочу, чтобы вы знали – я на вашей стороне и готов выслушать вас в любой момент. Если вам потребуется помощь…

Мы снова замолчали. Я прекрасно понимала, что именно только что сказал мне Сай, но было так страшно довериться совершенно незнакомому человеку и немного стыдно от того, что мне тут же захотелось переложить на него ответственность за свою жизнь, как будто я не Девочка Лисси, а воспитанница сайдорской монастырской школы, которая видит жизнь только сквозь решетчатое оконце комнаты для свиданий с родными. И тогда я решила поступить как «настоящая женщина» – сделать вид, что ничего не произошло и выкинуть какое-нибудь сумасбродство, на которое никогда бы не решилась в обычной жизни.

– Спасибо, Сай, – откликнулась я, – мне совершенно определенно нужна помощь. Вы не могли бы одолжить мне какую-нибудь футболку? Дело в том, что мне совершенно не в чем спать.

– Д-да, конечно, – выражение лица Сая было слегка ошарашенным, – подождите немного, я сейчас принесу.

Он шагнул в темноту, но я успела поймать его за запястье и, заглянув снизу вверх в лицо, тихо, но серьезно сказала:

– Спасибо, Сайгон. Это действительно для меня много значит.

Сай мгновенно подобрался, глянул мне в глаза серьезным, внимательным взглядом и медленно кивнул.

Мы поняли друг друга.

Белая футболка, к моему огорчению, пахла только цветочной отдушкой.

– Соня, – теплый, спокойный голос командира вывел меня из задумчивости, – вы должны пообещать мне одну вещь.

Сложно отказать в просьбе рыцарю, который только что пожертвовал тебе свою футболку, особенно когда он стоит так близко, что… тут я мысленно отвесила себе подзатыльник: «Так, Сонечка, соберись, о чем-то ты сегодня не о том думаешь».

– Какую именно? – осторожно уточнила я. Все-таки семейная паранойя неистребима.

– Что бы вы ни задумали, какое бы решение вы ни приняли, вы сначала обсудите это со мной. Мы с вами очень рискуем, я не хочу, чтобы риск был напрасен.

Я всегда подозревала, что разговаривать с такими интонациями, чтобы успокоить и убедить одновременно, умеют не только Старшие Лисси. Правда, после разговора с ними по телу не маршировали мурашки и не хотелось… но я опять отвлеклась. Завуалированный приказ был вполне логичен – никто не снимал с Сая ответственности за девушек, подчиненных и нашу колонну в целом. Я не знала, почему командир решил помочь мне, но он заслуживал как минимум простой лояльности в ответ.

– Обещаю, командир. – Чтобы поймать его цепкий, внимательный взгляд, пришлось запрокинуть голову.

– Благодарю. – Короткий сухой кивок, и Сай отодвинулся, пропуская меня к двери в комнату. – Доброй ночи, Соня. Вам стоит лечь спать, завтра мы выезжаем рано.

– Доброй ночи, – эхом отозвалась я, прижимая пакет с вещами к груди и чувствуя непонятное щемящее сожаление, глядя, как командир уходит по коридору.

Утром меня решительно разбудила Мия:

– Соня, вставай! Да вставай же! Все пропустишь!

Вставать не хотелось, проснувшись ночью, я разрыдалась от накопившегося напряжения, стараясь не всхлипывать, чтобы не разбудить соседок. Заснуть снова я смогла, только когда обессилела, и теперь в глаза словно песок насыпали, а голова была тяжелой. Но Мия была непреклонной и, дождавшись, когда я покорно натяну штаны, за руку потащила меня к окну.

– Смотри!

Я мученически вздохнула, но покорно уставилась в окно, старательно давя зевок.

– Физуха, – констатировала я, наблюдая, как полураздетые воины дружно машут конечностями под руководством Терренса, – ты меня за этим разбудила?

– Соня, ты меня удивляешь! – всплеснула руками Мия. – Тебе разве не интересно?

– Неа, а что тут может быть интересного? – искренне удивилась я. – Зарядка как зарядка, сейчас начнут либо приемы отрабатывать, либо во что-нибудь командное играть – «царь горы» там или «куча мала». Ну по крайней мере, наши всегда так делали, – закончила я фразу сквозь прорвавшийся зевок.

– Ну… они же… не одеты? – буквально выдавила из себя Мия.

Я вернулась к окну, от которого успела отойти, и еще раз внимательно оглядела ровный строй воинов внизу.

– Почему ты так решила? Вроде все в штанах…

И только увидев округляющиеся глаза Мии, поняла, что ляпнула что-то не то, но боль в висках не давала думать.

– За мной два года двоюродный брат присматривал, пока на заработки не устроился, – улыбка вышла кривоватой, – он, бывало, и не в таком виде по дому бегал.

Кажется, объяснение Мию удовлетворило.

Я добралась до своей кровати и упала поверх одеяла, не в силах раздеться.

– Не пойду на завтрак! – буркнула я, уплывая в сон.

Следующая побудка не была милосердней – головная боль, ощущение песка в глазах, противная слабость, казалось, только усилились. Я попыталась отделаться от Мии, заявив, что на завтрак я не пойду, но выяснилось, что завтрак я благополучно проспала, а сейчас все должны выйти во двор и грузиться в автобусы. Мия, продолжавшая быть доброй феей, принесла мне с завтрака бутылочку сока с булочкой и помогла собрать вещи в принесенный вчера Сайгоном пакет. Сок я заставила себя выпить, а булочку, аккуратно завернутую в салфетки, сунула в пакет сверху – мысль о том, чтобы что-нибудь съесть, была мучительной. Перед выходом я поплескала в лицо ледяной воды, но это почти не помогло – окружающий мир был как в тумане, и больше всего мне хотелось разложить свое кресло-у-окна и задремать под пледом.

Погрузка в автобусы прошла тоже как в тумане – суета воинов, отрывистые команды, отдаваемые смутно знакомым голосом, двор словно плавится в жарком полуденном мареве, плывет и становится нечетким, автобус, я прошу незнакомого молодого парнишку разложить мне кресло в «ночной вариант», мы о чем-то говорим с Мией, и наконец-то можно закрыть глаза.

А потом мне приснился сон. Нет, не так. А потом мне приснился Сон! Светлый песок снова проваливался под моими ногами, я тонула в этом песке все глубже, тело обдавало жаром и не было никакой возможности выбраться на поверхность. А мимо с ужасным ритмичным металлическим лязгом ползло доисторическое чудище со странным именем «паровоз», что возит нынче туристов в исторический музейный город эпохи «до расселения». Как я ни сжималась, прекрасно зная, что будет дальше, но резкий пронзительный гудок все равно заставил меня закричать и проснуться в холодном поту. К счастью, кричала я только во сне, иначе всполошила бы весь автобус.

Студентов Летной школы прививали от всех распространенных межпланетных вирусов, однако у каждой планеты всегда был свой набор дополнительных вакцин от местных «подарков». Увы, я не готовилась к визиту на Кериму, поэтому, скорее всего, сейчас моя иммунная система лицом к лицу знакомилась с местным вирусом, и чем кончится это противостояние, было известно только керимской Праматери. Однако высокая температура, о которой и свидетельствовал мой традиционный «болезненный» сон и сопутствующее ему самочувствие, давала надежду, что я выясню это в течение ближайших суток. Это был безусловный плюс. Не менее безусловным минусом было то, что у меня не оказалось с собой никаких таблеток, а об уровне местной медицины я не имела никакого представления.

Я попыталась позвать Мию, но удалось только тихо застонать. Впрочем, моей волшебной фее хватило и этого, она отложила книгу (до конца которой осталась лишь пара страниц), повернулась ко мне и, вглядевшись мне в лицо, нахмурилась:

– Соня? Ты плохо выглядишь, ты как?

И, не дождавшись внятного ответа, схватила меня за руку, охнула, дотянулась прохладной ладонью до лба. А дальше я снова провалилась в полубред-полусон.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я снова пришла в себя – судя по обстановке, я была не в автобусе. Но даже обмануться надеждой, что этот низкий нависающий потолок означает, что я в челноке, мне так и не дали. Надо мной склонился очередной черноволосый воин.

– Привет, – выдавила из себя я с огромным трудом.