Белые тапочки от Версаче Луганцева Татьяна
Катя проследила за взглядом подруги.
«Выше среднего, фигура как у спортсмена, мужественное лицо, ну и ужасный же на нем грим, эти фингалы, кровоподтеки уродуют все лицо», – подумала Катя, а вслух сказала:
– Я не знаю, как зовут этого артиста, но его лицо мне знакомо. Он снимается сейчас во многих фильмах, как ни включу телевизор – на всех каналах его лицо… А как артист он никакой, между нами, хоть и не лысый, и не с тяжелой челюстью.
– Я, кажется, вспомнила, – прищурила голубые глаза Кристина. – Зовут этого актера Чадаев Герман Юрьевич, в кино он снимается недавно, но очень успешно. А насчет актерских способностей ты права, он не артист. Его сначала пригласили в кино как исполнителя трюков, то есть каскадера. Но фильм был в жанре боевика, одни драки, и так получилось, что только он и был в кадре. Вот режиссер и подумал: а зачем он будет снимать именитого актера, когда все время в кадре его двойник? Тем более внешность у него приятная, вот так этот Герман и стал актером. Я точно вспомнила, что и передачу о нем смотрела, и так кое-что слышала в артистических кругах. Я же иногда попадаю на тусовки, ты же знаешь.
– Вот так кого ни попадя и берут в артисты, – вздохнула Катя. – А чем он раньше занимался?
– Он в прошлом несколько раз был чемпионом мира по единоборству восточному, только не знаю – по какому, поэтому его и пригласили для эффектности драк в этот фильм. А ныне этот Герман давно уже не спортсмен, а какой-то бизнесмен.
– Чудно.
– Ну да. Теперь и в телевизоре засветился. Плохо, что ли? Узнаваемое лицо… похож на какого-то американского актера, кстати, популярность никому не помешает, даже в его бизнесе. Сразу все пойдет в гору, недаром часто торговые компании приглашают известных людей для их раскрутки, – сказала Тина, оценивая внешние данные актера-спортсмена Чадаева. – Знаешь, Катя, а он – самец в хорошем смысле… Посмотри на его фигуру, дерзкие глаза… я бы нарисовала его портрет с большим удовольствием…
– Я даже смотреть не буду, это все не для меня.
– Хромота – не помеха в постели, – отмахнулась Тина, подмигивая подруге.
– Бесстыдница, – ответила ей Катя.
– Девственница, – фыркнула в ответ Тина.
Они тихо-мирно распили бутылку вина, и Кристина довольно потянулась, подзывая официантку.
– Рассчитай нас.
– Что вы, Кристина! Егор Бровин меня убьет, если я возьму с вас деньги, – отмахнулась от нее девушка.
– Я не хочу быть ничем обязанной Егору, так что рассчитай нас, – ответила Кристина под недоуменным взглядом Кати.
– Увольте, Кристина, я не возьму с вас денег, разбирайтесь с Егором сами, – ответила официантка, пряча руки за спину. Она боялась потерять подработку.
– Ну, как знаете! – широко улыбнулась Тина и, увлекая за руку подругу, встала из-за столика.
– Я не поняла, – семенила за ней Катя, опираясь на трость, – кто такой Егор Бровин? Я пропустила что-то интересное?
– Да какая разница! Бывший мой любовник, надеющийся на продолжение романа со мной, – ответила Тина, выходя на улицу и закуривая сигарету.
– А почему мы не оплатили счет? Егор имеет вес в этом кафе? – продолжала Катя, почему-то нетвердо держась на ногах.
– Он его владелец, – равнодушно ответила Тина, кутаясь в шаль и поднимая руку, чтобы взять частную машину.
– Ого! – присвистнула Катя. – Ты поэтому и пошла туда?
– Еще чего! Я умею зарабатывать деньги и вполне независима от мужчин. В это кафе я пошла из-за дешевизны и хорошей еды. А то, что теперь все знают о его безответной любви и надежде вернуть меня, я не имела понятия, честное слово.
Остановились «Жигули» шестой модели оранжевого цвета. Тина с опаской посмотрела на это чудо на колесах.
– Куда едем? – спросил водитель шепеляво, потому что у него во рту не хватало половины зубов.
Тина назвала адрес.
– Сто пятьдесят? – робко поинтересовался водитель.
– Сто! – строго сказала Тина, и водитель согласился.
– Залезай, но осторожно, – предостерегла Кристина подругу.
– А куда мы едем? – блаженно улыбаясь, спросила Катя, адрес, который назвала подруга, смутно ей был знаком.
– Как куда? К твоему деду – Ивану Федоровичу Красенкову, – посмотрела на нее Кристина.
– К кому? – переспросила Катя, все еще не въезжая в суть дела.
– К твоему пациенту с сегодняшнего дня, – ответила Тина.
– Зачем? – Катя сглотнула, с благоговением смотря на Тину, – она знала ответы на все вопросы.
– Ты должна сделать ему укол и поговорить по душам, – напрягла память Кристина.
– С кем? – снова спросила Катя, ловя каждое слово.
– С Красенковым Иваном Федоровичем, – мирно повторила Тина.
– Ну конечно! – радостно вспомнила Катя. – Едем! Только я пьяная… Что делать?
– Ну в пятую-то точку с разбега попадешь? – поинтересовалась Тина.
– В к-какую т-точку? – уточнила Катя.
– В пятую! Откуда ноги растут. Ему же надо только уколы делать?
– Ну да! – обрадовалась Катя. – Уколы-то я и с закрытыми глазами могу…
– Ну вот и едем. Ты что, тысячу должна терять? – уверила ее Тина.
Когда они подъехали к дому Красенкова Ивана Федоровича, пыл у Кристины поубавился, и она решила подождать во дворе. Квартира, в которой жил пациент Кати, находилась в центре Москвы, неподалеку от станции метро «Чеховская», в добротном сталинском доме.
– Ничего устроился старик, – протянула Кристина, присаживаясь на скамейку и снова закуривая.
Катя вошла в подъезд, набрав код, указанный в адресе, и поднялась по широкой лестнице на второй этаж. Квартира номер пять находилась за металлической дверью, обитой кожей вишневого цвета. Катя уняла какую-то внутреннюю дрожь и нажала на кнопку звонка. Мелодичная трель оповестила о ее приходе. Через довольно долгий промежуток времени дверь открылась, и перед Катей предстал сгорбленный старик с тростью в руках. Он был мощного телосложения и высокого роста, но болезнь и старость согнули его. Седые волосы, бакенбарды и усы тоже припорошены инеем, умный взгляд прищуренных глаз темного цвета. Они посмотрели друг на друга, и старик усмехнулся.
– Я вижу, что вы тоже с тростью, – приятным голосом констатировал он.
– Увы, да, – улыбнулась Катя.
– Такая молодая… – протянул старик.
– Возраст тут ни при чем, травмам все возрасты подвержены, – ответила Катя и представилась: – Екатерина Лаврентьева, ваш приходящий с этого дня доктор.
– О, очень приятно, я вас ждал с утра, – прошамкал старик.
– Извините, но с утра я работаю, буду приходить к вам вечером, – ответила Катя, мило улыбаясь, так как привыкла уже к капризам пожилых людей.
– А никого не было, чтобы приходить с утра? – раскапризничался старик.
– Я так полагаю, вы Иван Федорович? – спросила Катя, тяжело переминаясь с ноги на ногу.
– Правильно полагаете, это я.
– Разрешите, Иван Федорович, я войду и все объясню?
– Проходите… – буркнул старик и недовольно заворчал: – Ходют тут всякие, а мне надо им доверять… А ведь старого человека легко обидеть. Почему я должен вам доверять?
– Потому что я не сделаю вам ничего плохого, и мы с вами обязательно подружимся, – заметно прихрамывая, вошла в квартиру Катя и сняла ветровку.
– Подружимся… – снова недовольно протянул Иван Федорович, проходя в комнату и шаркая ногами.
Катя повесила ветровку на вешалку в прихожей и, понимая, что приглашения не будет, прошла вслед за своим пациентом. Квартира у Ивана Федоровича была роскошная, в огромных комнатах неправильной формы – по четыре окна в каждой. Минимум мебели. Зато по всем стенам висели картины в позолоченных рамах. Старик кряхтя уселся в одно из антикварных кресел перед журнальным столиком, уставленным пузырьками с лекарствами.
– Дорогой Иван Федорович, не обижайтесь, пожалуйста, на меня. Я, честное слово, буду стараться угодить вам. Только и вы уж помогите мне. Дело в том, что… – открою вам тайну – я на работе первый день, и мне эта работа очень нужна, помогите мне!
– Так вы еще и неопытная? – кинул на Катю недовольный взгляд старик.
– Я восемь лет работаю врачом, так что опыт у меня есть, не волнуйтесь. Дело в том, что сотрудники фирмы все работают, а уход на дому для них как подработка, поэтому все это происходит по вечерам в основном. Если вы хотите, чтобы я приходила с утра, то я с удовольствием буду приходить к вам утром, когда я работаю в поликлинике во вторую смену. Или я смогу приходить к вам очень рано до работы.
– Я для вас подработка? – надулся старик.
– Нет, я буду помогать вам, как могу и как умею… – прошептала Катя вполне искренне, – я хорошо делаю уколы, у меня легкая рука.
Выглядела Катя очень трогательно. Маленькая, худенькая, с большими голубыми глазами, опирающаяся на трость.
– Не смотрите, что я инвалид, я очень исполнительная, и мне нужны деньги… я впервые взялась за такое дело, чтобы не зависеть от других людей… Дайте мне шанс, – попросила Катя, и старик сдался.
– Хорошо, какая мне разница, кто ко мне будет ходить? Пусть будете вы… Катя.
– Спасибо, – произнесла она.
– Присаживайтесь, – более миролюбиво сказал Иван Федорович, – тяжело, наверное, стоять.
– Я привыкла… открою еще один секрет. Все мне говорили, чтобы я нашла сидячую работу, чтобы не напрягать ноги. Но я специально пошла работать на участок, наматывать километры каждый день, чтобы не чувствовать себя инвалидом и все время разрабатывать ноги, не дать мышцам атрофироваться, – сказала Катя, присаживаясь в кресло и вытягивая одну ногу вперед.
– А у вас есть характер, – подслеповато прищурился Иван Федорович. – У меня когда-то тоже была травма, и я поступал точно так же… Зато вот рука действует, – похвастался старик.
– Давайте я вам померю давление? – предложила Катя, доставая электронный тонометр, которым ее снабдили в фирме «Ангелы с поднебесья».
– Я хорошо себя чувствую, – ответил старик.
– И все же я должна смерить вам давление, Иван Федорович, – сказала Катя настойчиво.
– Ну хорошо… только не надо мне вашей адской машины, у меня свой тонометр есть, и я к нему уже привык. Тебе же, дочка, все равно, чем измерить давление?
– Давайте ваш, – согласилась Катя, понимая, что пациент ей достался нелегкого характера.
Старенькая модель электронного тонометра Ивана Федоровича показала, что давление у него было сто шестьдесят на сто.
– Повышенное, – сосредоточенно произнесла Катя, записывая это значение себе в блокнот.
– Дорогая, мне почти восемьдесят лет. Меня уже не возьмут в космонавты, – ответил старик.
– Конечно, в вашем возрасте давление может быть повышенным, но мы не будем злоупотреблять и ждать, когда у вас случится гипертонический криз, и примем меры, чтобы этого не произошло. Говоря проще, я сделаю вам укол, который снижает давление.
– Как скажешь, – вздохнул Иван Федорович.
Катя, скользнув взглядом по лекарствам старика, осторожно сдвинула их в сторону и разложила на освободившемся месте свои медицинские препараты. В одноразовых резиновых перчатках Катя, профессионально, быстро и соблюдая все правила асептики и антисептики, набрала два лекарства в шприцы. Один препарат предназначался для снижения давления, другой – для укрепления сердечной мышцы.
– Где вам будет удобно? – спросила Катя.
– Ну… на кровати, наверное… – ответил старик и поковылял в другую комнату, где с трудом опустился на низкую широкую кровать, а затем лег, чуть-чуть обнажив для укола свою ягодицу.
– Иван Федорович, я не попаду, приспустите еще брюки, – улыбнулась Катя, смачивая стерильную вату спиртом.
– Эка, какая прыткая! Приспустите брюки! Это надо было говорить мне много лет назад! Сейчас уже поздно…
– Вы не должны меня стесняться, я врач и, честное слово, не рассматриваю вас как мужчину, – сказала Катя.
– А вот это уже оскорбление! Попрошу, если хочешь ходить ко мне, не говорить, что я не мужчина! Я еще ого-го… – сказал Иван Федорович и закашлялся. – И вообще, я – не нынешняя молодежь без стыда и совести, коли так!
– Ну что с вами поделаешь? Придется колоть так, – вздохнула Катя, протерла кожу своего пациента ватой со спиртом и аккуратно воткнула шприц. В том же неудобном положении Катя сделала второй укол, так как старик не захотел менять ягодицу. – Она поняла, что профессионализм, действительно, не пропьешь. От ответственности у нее даже хмель прошел, и она все сделала хорошо, как хотела.
– Ну как?
– Колешь ты хорошо, – миролюбиво отметил Иван Федорович, – ну а теперь проваливай отсюда.
– Что? – не поняла Катя.
– Проваливай, чего непонятного?! Я хочу побыть один.
Катя растерянно моргала.
– Я чем-то обидела вас?
– Это входит в стоимость моего обслуживания? Лезть в душу? Если хочешь приходить сюда, слушайся меня. Я хочу побыть один, я ясно выражаюсь?
– Да… конечно… – засобиралась Катя. – Я зайду завтра.
– Можешь оставить ампулы и шприцы, я сам выброшу, – сердито посмотрел на нее Иван Федорович из-под кустистых седых бровей.
– Знаете, Иван Федорович, я уже пообещала слушаться вас, но все же полностью командовать мной я не позволю. Я – врач, вы – мой пациент, договорились? И никак иначе! Когда я устраивалась на работу в «Ангелы с поднебесья», я подписывала важные документы, в том числе и должностную инструкцию. В ней черным по белому было написано, что я подотчетно должна сдавать использованные ампулы и шприцы, которые мне выдает фирма. Так требует санэпидемстанция, а именно специальной утилизации шприцев и всего, что могло иметь контакт с кровью – особо опасной средой по нынешним понятиям.
– Смотрю телевизор, про СПИД знаю, – проворчал старик, – та еще зараза.
– То-то же! Зачем подводить людей? Я все это буду упаковывать в пакетик, вплоть до ватки, и сдавать в офис фирмы. Да и вам зачем возиться со стеклом и шприцами? Еще уколетесь!
– Делай что хочешь, и уходи, – повторил Иван Федорович.
– Ладно… если вы больше ничего не хотите, я пошла. – Катя собрала все в пакет, положила его в сумку и пошла на выход.
– Возьми ключ, мой запасной ключ, он висит у двери на гвоздике. Я не хочу все время вставать и открывать тебе дверь, сама будешь приходить, – сказал Иван Федорович.
Катя взяла ключ и вышла, закрыв за собой дверь, думая, все ли она правильно сделала, раз подопечный так ее выставил?
Спускаясь по лестнице, Катя столкнулась с каким-то высоким и худым парнем с лохматыми светлыми волосами.
– Извините, – качнулся он, попытался присесть в каком-то подобии реверанса и поспешил наверх.
«Пьяный», – поняла Катя и вышла из дома, обрадовавшись, что Иван Федорович не заметил, что и она была немного выпивши.
Тина встретила ее недовольным голосом.
– Слушай, ты там что? Я тут на скамейке уже задубела.
– Я очень быстро, он меня сам выгнал, – ответила Катя.
– И правильно сделал! Что тебе там делать? Уколы сделала, и все!
– А поговорить со стариком по душам? Но мне, правда, старик попался угрюмый и неразговорчивый, – вздохнула Катя.
– И очень хорошо, – поежилась Кристина и принюхалась. – А чем это от тебя так пахнет?
– Чем? Пили мы с тобой, потом ели…
– Да нет, специфический какой-то запах.
– Лекарств? – с надеждой в голосе спросила Катя.
– Да не лекарств… не могу вспомнить чего, но очень знакомый запах. Да бог с ним! Поехали домой! – предложила Кристина.
– Поехали, – ответила Катя, думая о своей небольшой двухкомнатной квартире, в которой после смерти бабушки она жила с сыном, а сейчас осталась одна.
К полному одиночеству Катя не могла привыкнуть просто категорически. Она ощущала, что по большому счету всю жизнь была одна. Кристина же периодически, когда у нее случались романы, уходила в свою однокомнатную, расположенную в престижном районе квартиру, а когда личная жизнь была на мели, она жила с мамой.
Подруги вместе дошли до метро и разъехались в разные стороны, каждая погруженная в свои мысли.
Глава 3
Резкий щелчок кнопки в электрочайнике вывел Екатерину из задумчивости. Она встала сегодня очень рано, приняла душ и прихромала, как она сама выражалась, на кухню выпить чашку утреннего зеленого чая, который очень любила и никогда на нем не экономила, покупая дорогие, элитные сорта. Катю поразила погода на улице: десятое апреля, а зима словно делала второй виток и ни в какую не собиралась сдавать своих позиций. Сначала пошел дождь, плавно перешедший в дождь со снегом, а затем начался настоящий снегопад. Земля покрылась ледяной коркой. Голые, мокрые ветви деревьев и кустарников сиротливо торчали в этом белом снежном великолепии. Хорошо еще, что не успели распуститься нежные зеленые листочки…
«Ну надо же…» – удивилась Катя и заварила чай.
В этот день она облачилась в джинсы, в белую блузку и розовый плащ с теплой подстежкой. Работала Катя недалеко от дома, но все равно проезжала на троллейбусе три остановки, так как ей было тяжело ходить. По квартире Екатерина перемещалась без палки, прихрамывая и иногда опираясь о стены или мебель. Каждый вечер Кате приходилось заезжать в офис «Ангелов с поднебесья», чтобы представить отчет, то есть заключение о состоянии здоровья своего подопечного, сдать ампулы и шприцы в утиль. Общалась там Катя с директором «Ангелов с поднебесья», неприятной женщиной с фальшивой улыбкой.
Катя налила себе чашку чая и села у окна, задумавшись. Она не любила такие сюрпризы природы. В такую ненастную погоду люди часто переохлаждались, простужались, и работы у нее на участке становилось невпроворот.
«Наверное, и сегодня будет много вызовов», – подумала Катя и ощутила мурашки, пробежавшие у нее по спине. Катя чихнула и сразу же закрыла форточку.
«Не хватало мне еще простудиться…» – поморщилась она.
Она побросала все необходимые ей вещи в сумку, из которой потом было невозможно достать то, что требовалось, повесила ее через плечо и заспешила на выход. Удивительно, но Катя могла водить машину обычной комплектации, однако медкомиссией ей разрешалось ездить на автомобиле лишь с ручным управлением. Вот как раз этого Катя делать не умела, поэтому у нее никак не складывались хорошие отношения с ГАИ. Катя, раскатывая на старом «жигуленке»-девятке, постоянно рисковала правами, в которых было ясно сказано, что этим автомобилем она управлять не может. Она делала ставку на аккуратнейшую езду и свою обаятельную улыбку. Палку Катя засовывала глубоко под сиденье, чтобы никто не увидел, и вообще ездила крайне редко. По такой погоде Кате ходить пешком не хотелось, и она решила ехать на машине. Автомобиль свой она очень любила, так как это был подарок сына, купленный им на деньги, полученные за первое место в каком-то турнире, и ее подруги Кристины, которая добавила недостающую сумму.
– Вот будут тебе служить колеса! – торжественно вручили они ключ от машины Кате. Она была очень растрогана.
Катя включила зажигание и подождала, пока мотор немного прогрелся, затем потихоньку тронулась в путь. Нет, этот день явно был не Катин… На первом же повороте Катю остановил милиционер с красными оттопыренными ушами и подошел к ней. Сердце Кати готово было выскочить из груди, предчувствуя беду.
– Сержант Стрельников! – представился он, небрежно козырнув.
– Здравствуйте, – опустила она стекло. – А я Катя.
Ее большие голубые глаза наивно и преданно смотрели на блюстителя порядка на дорогах.
– И что? – спросил инспектор.
– Что? – оглянулась Катя. – А… фамилия? Моя фамилия Лаврентьева, а отчество Григорьевна. А у вас хорошая фамилия для милиционера, Стрельников, вам бы оперуполномоченным быть, хотя и инспектором дорожного движения тоже очень хорошо… – Катя осеклась под его недоуменным взглядом и отбила нервную дробь по обтянутому искусственной кожей рулю.
Взгляд сержанта Стрельникова «красноречиво говорил», что женщина за рулем – это беда… но не до такой же степени!..
– Ваши права, – сказал он, снова козырнув, словно у него выработался за годы службы такой профессиональный нервный тик.
– Очень холодно на улице, – Катя улыбнулась, – а вы здесь, наверное, еще с ночи стоите? Замерзли, да? Вид у вас, по крайней мере, замерзший, особенно уши. Я имею в виду, они очень красные, отмороженные такие…
– Вы пьяная? – решил все же уточнить сержант.
– Я? Ну что вы! С утра ни-ни! Я везу на работу целый термос теплого чая и с удовольствием дам вам выпить, чтобы согреться.
Стрельников задумался о сложностях в своей работе и обрадовался, вспомнив что-то.
– Зачем вы мне все это говорите? Сбить с толку? Я прошу ваши права! Что? Вы забыли их?
– Нет, они со мной, – вздохнула Катя.
– Ну так в чем дело? Давайте их мне! Или они не ваши?
– Мои, – снова вздохнула Катя и протянула ему документ.
– Так… Екатерина Григорьевна Лаврентьева… так… машина… так… Постой-ка! – воскликнул сержант, выпучив глаза.
«Началось», – пронеслось в голове у Кати.
– Здесь же сказано, что вы можете управлять машиной только с ручным управлением?
Сержант усиленно хлопал ресницами. Катя нервно включила и выключила дворники, словно проходила техосмотр.
– Я знаю, что там написано.
– Почему же у вас на машине нет опознавательных знаков, что она на ручном управлении? – спросил Стрельников, заглядывая к ней в кабину, и сам же ответил: – Потому что она у вас не на ручном управлении. Так, гражданочка, выйдите-ка из машины.
– Зачем?
– Выйдите-ка, выйдите, если вообще ходить умеете.
– Обижаешь, начальник! – Катя распахнула дверцу и вылезла наружу, прихрамывая и пытаясь принять непринужденную позу, прислонившись к капоту машины.
– А что хромаем? – спросил инспектор дорожного движения.
– Кто хромает, я? Абсурд! Я хожу, как вы, просто долго за рулем! Отсидела ногу.
– Вы опасный человек, вы это понимаете? – спросил сержант.
Катя испуганно сжалась:
– Я не опасная, честное слово! Отпустите меня, пожалуйста.
– Вы опасный человек на дороге, – повторил сержант, – очень опасный! Я не имею права отпустить вас, это наигрубейшее нарушение.
Катя поняла, что пропала, ей стало по-настоящему страшно.
– Товарищ милиционер, отпустите меня, пожалуйста. Давайте я заплачу штраф.
– Какой штраф?! Вы в своем уме? Вы не можете ездить на этой машине категорически! Вы не просто совершили легкое правонарушение, вы – потенциальная убийца! – бесновался милиционер.
– А может, мне это… ну это… – Катя начала делать какие-то странные движения головой, – дать вам пятьсот рублей, у меня больше нет… Я больше не буду…
– Единственное, что я для вас могу сделать, так это забыть о том, что вы мне сейчас сказали, – сухо ответил милиционер. – Я арестовываю вашу машину и забираю права. Пусть с вами разбирается мое начальство! Совсем бабы с ума посходили. Ноги еле ходят, а она в машине едет!
– Так поэтому и еду, раз ходить тяжело, а ходить по работе много приходится, – пожаловалась Катя, но пробить ей эту броню было не под силу.
– Сидите дома или ездите в инвалидной коляске! – рявкнул сержант и, включив рацию, потребовал прислать эвакуатор.
Затем он перевел взгляд на сжавшуюся Катю.
– Я даже не допущу, чтобы вы ехали на этой машине до штрафстоянки.
– Так я не нужна? – спросила она.
– Нет! Явитесь в ГАИ для разбирательства, когда вызовут!
– Я могу идти?
– Идите, вот адрес ГАИ и адрес, где будет стоять эта машина. Составите на кого-нибудь ходячего доверенность и чтобы права были и увезете ее, только заплатите за каждые сутки простоя много больше, чем пятьсот рублей!
«Что же он такой злой? – подумала Катя. – Работа тяжелая, но не я же в этом виновата?»
Она забрала из машины свою сумку, медицинский чемоданчик и трость, так как теперь терять ей уже было нечего, и пошла, тяжело опираясь на палку, по обледенелой дороге.
– Сумасшедшая, – прошептал ей вслед сержант, – дай только волю, так скоро слепые начнут садиться за руль!
«Купи себе медаль! Бдительный ты наш! – мысленно огрызнулась Катя и попыталась взять себя в руки. – Катя, успокойся! По сути, он прав! Как ему объяснить, что я не хочу ездить с инвалидным значком?»
До поликлиники Катя добралась благополучно, даже не опоздав, только сильно замерзла и ужаснулась очереди в коридоре перед ее кабинетом.
Ее медсестра, женщина немолодая, наотрез отказываясь ходить по участку делать инъекции, уже сидела в кабинете с заготовкой бесплатных рецептов. Она работала на полставки, только на приеме в поликлинике. Катя и так на нее молилась, потому что Галина Степановна здорово ей помогала, заполняя статистические талоны, вызывая больных и выписывая рецепты.
– Ну и погодка! – поприветствовала она Катю. – Вы хоть на машине?
– Ой, не сыпь мне соль на рану, – махнула рукой Катя и, сняв плащ, надела белый халат и сменную обувь. – Столько народу… за три часа не уложимся.
– С вами-то точно не уложимся, – согласилась Галина Степановна, – все слушаете каждого, давление меряете, по душам разговариваете, а им только этого надо. Вон Инесса Филипповна со второго участка – молодец! С ней не забалуешь! Давление? У всех давление! Кашель? Очень хорошо! Пейте отхаркивающее, и все! Следующий! – смешно передразнила Инессу Филипповну Галина. – Ой, не знаю, за что таким врачам, как Инесса, такую зарплату сделали! Вот вам, Екатерина Григорьевна, при жизни памятник нужно ставить.
– Так уж и памятник? – улыбнулась Катя.
– А то вы не знаете, что вы у нас лучший доктор, мы вас все любим. Наши-то сотрудники только к вам бегают, безотказная вы, да и бабки все эти к вам на прием, как на праздник.
– Не перехвали, – ответила Катя и посмотрела на свои худые руки со светлыми волосками, которые поднялись дыбом.
– Галина, дай мне градусник, что-то меня знобит, – попросила Катя.
– Ну, вот еще, что удумали! Не хватало только, чтобы вы заболели! Кто работать-то будет? – Галина Степановна засуетилась и принесла градусник для своего любимого врача.
Катя своей подмышкой ощутила его холод. Выждав пять минут, она достала градусник, чувствуя заложенность в носу и неприятное жжение в горле.
– Тридцать семь и восемь, – сказала она вслух. – Вот черт! Все-таки заболела. С утра мне как-то нехорошо, не надо было приходить.
– Что же делать-то? – растерялась Галина.
– Куда же я народ дену? Дай мне маску и вызывай первого…
Дальше для Кати начался долгий и утомительный прием. Череда лиц сливалась в один общий фон. Все шли со своими болячками, недугами и проблемами.
– Куда вы все к врачу-то лезете? – возмущалась Галина Степановна. – Вам же просто таблетки выписать, так? Вот и садитесь ко мне, я выпишу.
– А мне все равно надо к Екатерине Григорьевне, – оскорбилась полная бабулька, – она мне и давление смерит и, может, еще что посоветует. Последнее лекарство, Екатериночка Григорьевна, мне очень хорошо помогает.
– Давление держится в установленных границах? – спросила Катя.
– Вообще не поднимается, – заверила ее полная старушка.
– Давайте снизим дозу, я убираю полтаблетки с вечернего приема, посмотрим… – сказала Катя.
Читать бесплатно другие книги:
