Репетитор Россик Вадим
Сашка с грохотом бросила в раковину нож, которым чистила картошку и возмущенно уставилась на меня своими серыми глазищами.
– А почему бы и нет? – спросил я и процитировал:
– «Твои песни всю скорбь унесли в небеса…». Это из Альфреда Мюссе.
– Господи! Какого еще Мюссе?!
– Альфред де Мюссе – французский писатель: прозаик и поэт; создатель романтического театра во Франции, – начал я, голосом музейного экскурсовода. – Годы жизни…
– Сережка! Хватит меня грузить! – перебила меня Сашка. – Хочешь остаться без обеда?
– Это запрещенный удар! – воскликнул я. – Бьешь по самому больному месту?
– Ничего, тебе полезно поголодать, – мстительно сверкнула глазами девчонка. – Может, станешь хоть чуточку серьезнее!
Я попытался задобрить Сашку.
– А у меня для тебя что-то есть!
– И что же это? – небрежно спросила девушка, снова принимаясь за картошку. – Еще один способ запоминания прочитанного? Японский? С харакири?
Я торжественно достал из кармана Сашкин загранпаспорт.
– Казанова, ну, не злись. Вот твой новый паспорт. С визой. Ты рада?
– Рададо одури, – проворчала девчонка, все еще обиженная на меня за розыгрыш. Она взглянула на мое умоляющее лицо и смягчилась:
– Ладно. Спасибо. Я уже и не верила, что ты поможешь.
– «Великие дела нужно совершать, а не обдумывать их бесконечно». Юлий Цезарь, – снова процитировал я. – Я заслужил прощение и вкусный обед?
Время до ужина прошло в мире и согласии. Каждый занялся своим делом. Сашка наводила порядок в двух дальних комнатах, которыми давно никто не пользовался. Я же обзванивал своих учеников и договаривался о переносе занятий. Мы дружно не вспоминали вчерашнюю вечернюю прогулку. И хотя внешне между нами все оставалось по-прежнему, я чувствовал, что, на самом деле, многое теперь стало по-другому. Эта простая девчонка, случайная знакомая, все больше входила в мою жизнь. Я привык к ее присутствию, к ее заботе обо мне. Сашка не спрашивала, что можно, что нельзя. Она просто брала и делала: готовила, стирала, убирала. На правах хозяйки ругала меня за неряшливость и поручала купить то, что нам обоим было необходимо.
Вчера во время прогулки я понял, что броня, в которую я заковал свое сердце, пробита. Я чувствовал настоящее счастье, обнимая Сашку, ощущая ее тепло. Эта девушка вдруг стала для меня самым близким и дорогим существом на свете. Я ломал голову над тем, что мог означать тот неожиданный поцелуй у подъезда. Просто мимолетная ласка? Благодарность за приятный вечер? Или что-то более серьезное? И как мне быть со всем этим? Ведь Сашка в первый же день нашего знакомства ясно дала понять, что мне не на что рассчитывать.
«Не на то время тратишь! – внушал я себе. – Нечего мечтать о несбыточном. Как написано у Ямамото Цунэтомо? „Всю энергию следует отдать Пути самурая, ни к чему стремиться больше не нужно“. А проще говоря: иди своей дорогой и принимай жизнь такой, какая она есть. Хватит томиться в любовной неге. Тоже мне – Ромео с седыми подмышками! Лучше бы поскорее догадался, кто этот волк, который к людям в дома забредает, пока этот волк тебя не сожрал».
За ужином я обратил внимание, на то, в чем Сашка была одета. Ее старенькие дешевые джинсы совсем износились. Не лучше выглядела и футболка. Я заметил, что девушка следила за собой, часто стирала свои тряпки и, пока они сушились, ходила по квартире в моем банном халате. Больше у нее ничего не было. На мой вопрос, где ее вещи, она ответила, что из жилища водителя камаза забирать ничего не захотела. Отправилась в новую жизнь, в чем была, надеясь, начать все сначала.
– Слушай, Казанова, – начал я, пока девушка разливала вермишелевый суп по тарелкам, – а не пора ли тебе приодеться?
– Глумишься? – насторожилась Сашка, демонстративно беря увесистую поварешку поудобнее.
– И в мыслях не было. Я серьезно.
Сашка невесело усмехнулась.
– Ты же знаешь, что у меня денег нет. Опять решил разыграть?
Я отложил ложку в сторону и предложил:
– Давай завтра походим по магазинам и немного прибарахлимся, а? Купим все, что нам нужно в дорогу. Мне дали аванс.
Девушка с сомнением посмотрела на меня.
– И что я буду тебе должна? Давай-ка, Серега, начистоту!
Я улыбнулся.
– Ничего.
И предупреждая дальнейшие разговоры, со смехом произнес:
– Конечно, на гардероб как у Анджелины Джоли не рассчитывай, но что-нибудь, поприличнее твоего китайского ширпотреба, купим.
Получив в благодарность увесистый шлепок по спине, я, довольный, приступил к еде. С учетом зияющей пустоты нашего холодильника, ужин оказался вполне сносен. Кроме вермишелевого супа с фрикадельками, Сашка приготовила на второе картофельное пюре и откупорила последнюю бутылку пива. На десерт было большое яблоко, аккуратно разрезанное на две равных части. Наше пиршество достойно увенчал крепкий индийский чай.
– Спасибо, синьорита Казанова, – поблагодарил я девушку, когда от ужина осталась только груда грязной посуды. – Вы в очередной раз спасли сына родины от голодной комы.
Сашка ответила мне довольной улыбкой и приказала, вставая:
– А теперь пусть сын родины вымоет посуду и вообще наведет здесь порядок!
И не обращая внимания на мой удрученный вид, вредина покинула кухню.
Я уже заканчивал уборку на кухне, когда зазвонил телефон. Глянул на высветившийся номер. Незнакомый. Однако голос, злобно захрипевший в трубке, я узнал сразу.
– Ты все не угомонишься, шнягер? Знаешь пословицу: любопытной Варваре дали по харе? Не строй из себя героя. Героями не рождаются, ими умирают. Последний раз предупреждаю – исчезни! И Саньку свою детдомовскую с собой забери!
Двадцать секунд. Отбой. Короткие гудки.
11
Нежная рука мягко, но настойчиво, потеребила меня за ухо. Знакомый женский голос ласково шепнул:
– Сережа, вставай, уже восемь часов.
Я чуть приоткрыл один глаз. Надо мной склонилась улыбающаяся Сашка.
– Кто рано встает – тот рано помрет! – сердито буркнул я, поворачиваясь к ней спиной.
Девица сменила тактику. Она резко дернула одеяло на себя и рявкнула:
– Вставай, сказала! Ну, что за мужик! Погода отличная. Солнце светит. Сам же обещал сегодня пройтись по магазинам. Я уже и завтрак приготовила.
Я вздохнул. Выхода у меня не было. Вредная девчонка все равно бы не отстала. Пришлось вставать.
За скромным завтраком, состоящем из яичницы с жареной колбасой и помидорами, мы обсудили, что купить. Немного одежды – благо, что сейчас лето, – пару спортивных сумок и обувь. Сашкины босоножки совсем развалились, да и у меня туфли уже давно просились на помойку. Немного смущаясь, девушка напомнила про белье. Я согласно кивнул.
– Конечно, купишь себе несколько лифчиков. Оружие должно быть в чехле!
Ловко увернувшись от Сашкиного тумака, я одним глотком допил кофе и встал.
– Ну, что? Рванули?
Для разминки мы зашли в пару дорогих магазинов на Тверской. Посмотрели на их элегантные цены и элегантно вышли. Единственный предмет роскоши, который я позволил себе там приобрести, были французские духи для Сашки. Девушка из скромности отнекивалась, но видно было, что шикарный парфюм ей очень понравился.
– Сам пророк Мухаммед говорил, что больше всего на свете он любил женщин, детей и духи! – заявил я, вручая Сашке изящную коробочку. – Это мой подарок тебе за твои хлопоты по дому.
Посовещавшись, мы решили отправиться в Лужники, на ярмарку. На станции метро Тверская сели на поезд и вышли на Боровицкой. Там пересели на Сокольническую линию и вскоре добрались до Спортивной. В Лужниках можно было найти все, что угодно и по вполне доступным ценам. Всю дорогу я внимательно следил, нет ли за нами «хвоста», но все было чисто. И все же, какое-то нехорошее предчувствие не оставляло меня с самого утра и заставляло не расслабляться. У меня уже появились первые подозрения, кто мог стоять за слежкой и звонками, но точно определить это я еще не имел возможности.
На ярмарке мы, не теряя времени, купили сумки, в обувных рядах – пару кроссовок, летние полуботинки для меня и туфли на высоком каблуке для Сашки. Девушка, одела черные лаковые лодочки, сделала пару шагов и пожаловалась мне:
– Да я на таких коблах вообще ходить не смогу. Полный онассис!
Я сделал строгое лицо.
– Так, сирота! Придется учиться. В Европу едешь. Не позорь мои седины, не буду говорить, в каких местах!
– Хнык! – серьезно глядя на меня, ответила Сашка, но туфельки взяла.
Затем мы углубились в ряды с одеждой и взяли мне деловой костюм с парой рубашек и галстуков. Сашка присмотрела себе джинсы, несколько кофточек-рубашечек и, по моему настоянию, красивое летнее платье. Когда она вышла из примерочной в этом платье и новых туфельках, у меня дух захватило. Пожилой торговец-кавказец, глядя на высокую стройную девушку с густой гривой пшеничных волос, восторженно зацокал языком и покачал головой.
– Ай-вай, какая дэвушка! Канфэтка-манфэтка!
Зарумянившаяся Сашка небрежно крутнулась у зеркала.
– Спасибо, Сережа. Теперь я вся в красоте!
Купив еще немного белья и кое-какие мелочи, мы закончили шоппинг. Сложили покупки в новенькие спортивные сумки, и пошли к метро.
Мое чувство близкой опасности, выработанное за много лет службы, не подвело меня и на этот раз. Неприятности ждали нас дома. Когда мы, нагруженные вещами и, купленными по дороге, продуктами, поднялись на свой этаж, я напрягся. Едва заметных условных меток, которые я никогда не забывал оставлять на дверях, не было. Кто-то, в наше отсутствие, открывал квартиру. Я передал, недовольно заворчавшей, Сашке свою сумку и шепотом велел ей не двигаться. Девушка, недоуменно глядя на меня, застыла на месте. Я внимательно осмотрел дверь и, не увидев ничего опасного, стараясь действовать, как можно тише, повернул ключ в замке. Велев Сашке ждать меня на площадке, я легким толчком ладони открыл дверь и вошел внутрь.
В прихожей все было, как всегда. Вещи на своих местах. Ничего не исчезло, ничего не добавилось. За стеной слышен был гул, работающего у соседей, пылесоса. Неслышно ступая, я прошел по коридору к кухне. Тот, кто побывал в коридоре не оставил никаких следов, но теперь я точно знал, что здесь был кто-то чужой. Запах. Едва уловимый запах табака указывал на это.
Подойдя к приоткрытой кухонной двери, я сразу заметил то, отчего по спине у меня прокатилась волна холода. От ручки на другую сторону двери уходила тонкая проволочка. Я слишком хорошо знал, что означает эта едва различимая проволочка. Одним концом она крепится к ручке двери, а другой конец прочно прикручен к чеке гранаты, закрепленной на кухне у порога. Стоит потянуть на себя дверь, чтобы ее открыть, как чека выскочит и через несколько секунд раздастся взрыв. Обычная, так называемая, растяжка.
Я быстро, но, соблюдая максимальную осторожность, проверил остальные помещения. Хотя больше ничего угрожающего я не нашел, было заметно, что квартира подверглась обыску. Кто-то, пользуясь нашим отсутствием, проник сюда, тщательно осмотрел все комнаты и, уходя, поставил смертельную ловушку на кухне. Логично. Куда в первую очередь пойдут люди, вернувшись из магазина? Конечно, на кухню, к пустому холодильнику.
Выйдя на площадку, я жестом велел, ничего непонимающей, Сашке следовать за мной и стал спускаться по лестнице. Я не собирался играть в сапера и пытаться разрядить гранату. Нужно было, как можно быстрее, покинуть опасное место. Сашка возмущенно пыхтела у меня за спиной, таща тяжелые сумки, но пока молчала. Я с удовлетворением отметил ее сообразительность. Она не стала приставать ко мне с дурацкими вопросами: «А что случилось? А почему мы уходим? А почему ты ничего не объясняешь?..» Видимо отложила выяснение отношений до подходящего момента.
Приоткрыв дверь подъезда, я окинул взглядом двор. Ничего подозрительного. Мирный московский двор. Послеполуденный зной. В песочнице возятся детишки в панамках, рядом на лавочках лениво беседуют их, утомленные солнцем, мамаши. Вдоль стен вереницами стоят разномастные автомобили жильцов. Я обернулся к Сашке.
– Слушай внимательно, Александра Булкина. Объяснять все, сейчас нет времени. Чтобы нас не убили, нужно побыстрее отсюда исчезнуть. Если хочешь еще пожить и увидеть отца, делай, что я говорю.
Сашка кивнула. Ее серые глазищи от волнения потемнели и стали еще больше. Девчонка решительно сжала губы, покрепче ухватила сумки и вопросительно посмотрела на меня.
– Говори, что делать, Сережа?
– Сейчас мы гордо, как «Варяг», идем к выходу со двора. Держись чуть сзади меня, но не отставай. Если начнется заваруха, меня не жди. Уходи, я тебя догоню. Если разминемся, встретимся на станции метро Пушкинская. Это там же, где Тверская. Мы там были сегодня. Вот, возьми деньги.
Я сунул Сашке несколько купюр. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пока девушка прятала деньги в карман. Все, готов!
Мы покинули подъезд и быстрым шагом, почти бегом, пошли наискось налево через двор к проходу между домами. Сашка тяжело дышала за моим правым плечом, но не отставала. Мы были всего в нескольких метрах от выхода на улицу, когда я заметил, как у неприметного темно-синего форда, припаркованного справа, опускается тонированное стекло задней дверцы. Я еще не осознал опасности, но рефлексы уже сработали. Развернувшись вправо, я, одним движением, впихнул Сашку в просвет между машинами, вдоль ряда которых, мы бежали. Девушка оказалась под прикрытием раньше, чем в окошке форда появился винтовочный ствол с насаженным на него глушителем. О Сашке я позаботился. Пора было подумать и о себе любимом.
К сожалению, огнестрельного оружия у меня не было, но и полностью безоружным я себя не считал. Из квартиры я прихватил боевой нож, который прятал в гостиной. Незваные гости его найти не смогли. Схема, устроенного на меня нападения, стала ясна. Наверху, в квартире несчастной жертвы, устанавливается растяжка. На тот случай, если она не сработает, внизу подстраховывает снайпер, комфортно устроившийся в авто.
– Не высовывайся из-за машин! – крикнул я Сашке и изо всех сил припустил вперед, уходя с линии огня. Я здраво полагал, что являюсь главной целью убийц. Разделавшись со мной, они всегда успеют прикончить девчонку.
Невидимый стрелок поймал меня в прицел и нажал на спуск бесшумного оружия. Я непременно был бы убит, если бы за долю мгновения до выстрела, не притормозил свой бег. В свое время полковник Сундуков сгонял с нас, уже не зеленых курсантов, а опытных диверсантов, выполнивших по нескольку сложных заданий, по семь потов, отрабатывая технику проведения скоротечных огневых контактов. Каждый элемент, каждое движение этой страшной науки были оплачены кровью сотен и тысяч безвестных героев. И Сундуков – лучший специалист бывшего Союза по комплексной безопасности, на созданных им самим курсах доводил наше владение наукой выживания до степени искусства. Сейчас эти навыки спасали мне жизнь.
Пуля пробила стекло, стоящей впереди «копейки». Я спрятался за автомашину и оглядел поле боя. Сашка, прикрываясь автомобилями, стала пробираться ко мне. Я сделал ей знак рукой, чтобы она оставалась на месте. Мамаши у песочницы наконец-то заметили, что недалеко от них что-то происходит. Они повернули головы в нашу сторону и пытались понять, что случилось. Некоторые уже подзывали к себе детей из песочницы. За них я не переживал. Весь детсад находился достаточно далеко за спиной у стрелявших.
Форд со стрелком тронулся с места и неторопливо стал приближаться к старым жигулям. Видно с нервами у нападавших было все в порядке. Зато Сашка не выдержала. Когда она увидела, что зловещий форд совсем рядом, девушка бросила сумки и кинулась ко мне. Безжалостный убийца опять открыл огонь по машинам, за которыми, уже не прячась, бежала Сашка. Слышны были только тихие хлопки и стук, попадающих в металл пуль. Сашке оставалось жить считанные секунды. Спасти девчонку я мог только одним способом – атаковать самому.
Я стремительно перескочил капот «копейки» и, обойдя «Фокус» слева, распахнул заднюю дверцу. В машине находились двое: один за рулем, второй на заднем сиденье с винтовкой. Величайший воин Страны восходящего солнца Миямото Мусаси, по прозвищу Кенсэй – Святой Меча, учил своих последователей: «Скрещивая меч с мечом противника, не заботься о том, рубишь ты сильно или слабо; просто руби и убей врага. Всегда стремись убить врага. Не пытайся рубить сильно и, конечно, не думай о том, чтобы рубить слабо. Ты должен быть озабочен лишь тем, чтобы убить врага». Эти слова точно описывают состояние, в котором я находился в тот момент, когда оказался один на один с убийцами. Острый как бритва тяжелый боевой нож мгновенно распорол горло стрелка и, продолжая траекторию движения, без задержки вошел в затылок водителя. На широкую грудь человека с винтовкой хлынул поток крови, заливая белую футболку с надписью «Harvard University». Я услышал его предсмертный хрип и вывалился на ходу через незакрытую дверь автомашины обратно на улицу.
Нога водителя продолжала давить на педаль газа и автомобиль, управляемый мертвецом, набрав скорость, врезался все в ту же многострадальную «копейку». Она загорелась первой. Через несколько мгновений огонь перекинулся на темно-синий форд. К полыхающему костру отовсюду уже собирались люди.
Ко мне подбежала перепуганная Сашка, обняла и прижалась к груди. Девчонка вся тряслась, побелевшие губы не могли вымолвить ни слова.
– Ничего, Казанова, перезимовали зиму, перезимуем и лето! – пробормотал я, осторожно гладя худенькую вздрагивающую спину.
Вдали завыли сирены пожарных машин. С каждым мгновением их вой становился все громче. Я подхватил наши сумки и, под этот душераздирающий аккомпанемент, потащил Сашку к ближайшей станции метро.
Часть вторая
«Путь воина – означает смерть.
Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведет к смерти».
Ямамото Цунэтомо,«Хагакурэ» («Сокрытое в листве»)
1
После побоища во дворе у Маргулиса, нам с Сашкой удалось беспрепятственно добраться до метро. Мы доехали до станции Охотный Ряд, поднялись наверх и, позвонив по газетному объявлению, сняли до понедельника комнату. Наше новое пристанище находилось в новостройках на дальней окраине Москвы, в Митино. Сменив несколько маршрутных такси, мы оказались у одного из подъездов огромного жилого комплекса.
Хозяйка квартиры, Вероника Николаевна, была женщиной некрасивой и потому интеллигентной. Работала Вероника Николаевна библиотекарем и, для повышения своего благосостояния, сдавала заезжим гостям столицы самую маленькую комнатку в своей трехкомнатной квартире. Ее муж-офицер ПВО служил где-то в Подмосковье, и в настоящее время находился в служебной командировке.
Все это Вероника Николаевна под страшным секретом рассказывала во время осмотра комнаты. Мы быстро обо всем договорились, и хозяйка оставила нас одних. Когда за ней закрылась дверь, Сашка без сил опустилась на диван, закрыла лицо руками и заплакала. Всю дорогу девочка держалась молодцом, но сейчас наступила реакция.
Я бросил сумки в угол, сел рядом с Сашкой и обнял ее. Она доверчиво уткнулась мне в грудь. Ее сотрясали рыдания, которые она старалась приглушить, боясь, быть услышанной хозяйкой. Я молчал, понимая, что девушке нужно дать время, чтобы прийти в себя. Наконец Сашка немного успокоилась. Она подняла мокрое лицо, и, смотря мне прямо в глаза, спросила:
– Что это было? Ты можешь мне объяснить, что это было?!
Я осторожно рассказал ей о маленькой Наташке Богдановой, о Габоре, о Никасе и о слежке за мной.
– И ты не знаешь, кто были эти люди в машине? – задала вопрос Сашка.
Я пожал плечами.
– Могу только предполагать. Их послал тот, кто почему-то не хочет, чтобы я нашел Никасю. И это человек серьезный. И опасный. Ты сама видела.
Сашка криво усмехнулась.
– А ты какой? По-моему, ты еще опасней.
– Боишься? – спросил я.
Девушка вместо ответа опять прижалась ко мне. Сам черт не разберет этих женщин!
– Ты мне все врешь! – вдруг заявила Сашка. – Дурочкой меня считаешь!
– Что я тебе вру?
– Все! Ты никакой не лингвист, – она отодвинулась от меня и уставилась своими глазищами. – Я давно должна была догадаться. Еще, когда ты тех рок возле пивнушки уделал.
Я опять пожал плечами.
– Ну, у меня была сложная жизнь. Приходилось иметь дело с разными людьми. Вот и нахватался…
Сашка перебила меня:
– Сколько их там было? Тех, в форде?
– Двое…
Девушка замолчала и судорожно всхлипнула. Потом встала и ушла в ванную комнату. Пока ее не было, я позвонил Казионову.
Гулливер, не перебивая, выслушал мое сообщение о произошедшем. Потом сказал:
– Я разговаривал с Тарантулом. Он не знает, кто может тебя преследовать. Встревожился. Предлагал обеспечить тебе охрану. Он тебе позвонит.
– Я справлюсь сам. Не надо путаться у меня под ногами.
Казионов неожиданно спросил:
– Отказаться не хочешь?
Я хмыкнул.
– Нет, у меня есть веская причина продолжать. Да и, возможно, уже просто поздно выходить из игры.
– Ладно, тебе виднее, – согласился полковник и прибавил:
– Гранатой в квартире немедленно займутся наши специалисты. Если что-то найдем для тебя полезное – сообщим.
– Буду ждать, – бодро пообещал я.
– Удачи, Мангуст, – пожелал Казионов. – Прости, втянул я тебя опять.
– Бог простит…
После разговора с полковником, я связался с Женей Маргулисом. Необходимо было срочно предупредить его. В любой момент милиция могла задать ему массу неприятных вопросов о жильцах его московской квартиры. Женька почти не был удивлен моим рассказом. К счастью, Маргулис вообще ко всему на свете относился легко. К тому же, давно зная меня, он готов был ко всяким неожиданностям, вроде гранат на кухне и стрельбы с пожарищами во дворе. Женька пообещал, что, в случае чего, сообщит милиции, что никому квартиру не сдавал и ничего про нас не знает.
Сашки все еще не было. Я включил телевизор. Передавали московские новости: «По сообщению штаба МЧС, сегодня после полудня в результате сильного пожара в одном из дворов в центре Москвы погибли два человека. Иномарка, в которой находились двое мужчин, по неустановленной пока причине, врезалась в припаркованный ВАЗ-2101. В результате ДТП, произошло возгорание. Пожарные расчеты, оперативно прибывшие на место происшествия, предотвратили дальнейшее распространение огня. Личность погибших устанавливается. Некоторые свидетели происшествия утверждают, что во дворе, возможно, имела место криминальная разборка между преступными группировками. Проводится следствие». На экране замелькали обгорелые остовы машин, пожарные с брандспойтами, милиционеры, зеваки, носилки, скорая помощь… Я услышал чьи-то шаги за дверью и выключил телевизор.
Сашка, умылась, причесалась и выглядела теперь намного лучше. Хотя бледное лицо и припухшие от слез глаза еще выдавали пережитое потрясение, но самый сильный шок уже прошел. Девушка снова села на диван и спросила меня:
– И что теперь с нами будет?
– Нас будут искать. Не знаю, что решишь ты, а я в понедельник лечу в Германию, – спокойно ответил я, доставая продукты из сумок.
– Ты монстр! – тихо сказала Сашка. – Неужели ты можешь сейчас есть?
Я посмотрел на нее.
– А почему бы мне не подкрепиться? И тебе, между прочим, это совсем не вредно!
Девушка поежилась.
– Знаешь, у меня перед глазами все время стоит эта горящая машина. Мне кажется, что я вся пропиталась этой отвратительной гарью с запахом жаренного человеческого мяса. Я целый час простояла под душем, но все еще чувствую этот запах.
Я сел рядом с Сашкой. Взял ее руки в свои. Она не сопротивлялась.
– Послушай, девочка. Я понимаю, что ты чувствуешь. Постарайся посмотреть на ситуацию моими глазами. Кто-то хотел нас убить. Тебя убить. Что мне оставалось делать? Бросить тебя и спасаться самому? Эти люди не оставили мне выбора. Судьба, Бог, распорядились так, что в живых остались мы. И, наверно, не зря? Будь благодарна за это и постарайся сделать в своей жизни, что-нибудь хорошее.
Сашка слабо улыбнулась.
– Найти эту твою Никасю?
– И вылечить Наташку! – подхватил я.
Девушка вздохнула.
– Да все я понимаю! Ты только защищался и защищал меня, но, как представлю, что там, в этом проклятом форде, были люди… Такие же, как мы, живые люди! А теперь… они…
Я жестко перебил ее:
– Нет, Александра, не такие! Это были убийцы. Настоящие, не из кино. И кому-то нужно было их остановить. Говорят: «Самая лучшая работа – та, которую за тебя делают другие». Но вот сегодня пришлось мне самому…
Сашка неожиданно обняла меня.
– Прости, Сережа, я, конечно, сука. Сижу и жалею двух отморозков! Просто я совсем голову потеряла. Носилась там по двору и визжала, как свинья на веревке. Только мешала тебе, да?
Я засмеялся.
– Хочешь практический совет? Никогда не убегай от снайпера, а то умрешь усталой!
Девушка несмело улыбнулась.
– В следующий раз оденусь понаряднее – в каску и бронежилет!
Я, с удовлетворением, отметил про себя: процесс выздоровления шел скорыми темпами. Природный оптимизм и молодость помогали Сашке сравнительно быстро прийти в норму. Правда ужинать она все-таки категорически отказалась. Было заметно, что девчонка едва стоит на ногах от усталости. Я разложил диван и она, не спря, легла. Накрыв девушку одеялом, я отправился на кухню и поел. Потом хорошенько вымылся. В ванной тщательно осмотрел себя и смазал ссадины и ушибы хозяйским йодом. Вероника Николаевна не показывалась. Из ее комнаты доносилась музыка. Видимо хозяйка смотрела телевизор.
Я вернулся в нашу комнату. Уже совсем стемнело. Свет я зажигать не стал. Тихонько разделся и прилег на краю дивана, стараясь не разбудить Сашку. Та крепко спала, тихо и ровно дыша. Едва я коснулся подушки, как провалился в бесконечную черноту.
2
Разбудили меня пальцы, мягко гладившие лицо. Я открыл глаза. Ночь. Сашка, облокотившись на руку, другой нежно водила по моим щекам, носу, губам. В ее глазах искорками отражался лунный свет. Одежды на ней не было. Я непроизвольно поцеловал тонкие девичьи пальцы. Сашка наклонилась ко мне и наши губы встретились. Ее горячие губы сводили с ума. Ее настойчивые руки раздели меня, начали ласкать… Теряя контроль над собой, последним усилием воли, я оторвался от девушки и, тяжело дыша, отодвинулся от нее.
Некоторое время стояла тишина. Сашка сидела не шевелясь, опустив голову. Потом тихо сказала:
– Я не понимаю, каким образом, но чувствую, что ты меня унизил…
Я не мог найти слов и молчал. Я и сам не знал, что меня останавливало. Сашка ждала. Наконец, махнув на все рукой, я просто положил руку ей на грудь и грубо сжал. Сашка отбросила мою руку и вскрикнула:
– Ты такой же, как все!
Она бурно разрыдалась. Потом опрокинулась на спину и закрыла лицо руками. Слезы горячими струйками потекли на подушку. У меня больше не было сил слушать это горький плач. Волна нежности к этой девочке накрыла меня. Я оторвал ее руки от лица и начал покрывать его поцелуями, шепча какую-то ласковую бессмыслицу. Саша пылко ответила мне. Потом с неожиданной силой потянула на себя. Я лег сверху на девушку и вошел в нее. Слушая ее стоны, я испытывал какое-то щемящее сладкое чувство, пока делал свое мужское дело. Когда я устал и лег на спину, Саша села на меня верхом, широко раздвинув ноги, и начала ритмично двигаться, доводя до оргазма. Вскоре я уже был готов взорваться. Улучив момент, она быстро легла рядом и приняла в рот все, что я смог извергнуть.
Проглотив все до капли, девушка легко поцеловала меня пахнущим спермой ртом в щеку и убежала в ванну.
– Где ты этому научилась? – спросил я, когда она вернулась.
– У нас в детдоме все девочки постарше у таджиков с соседней стройки отсасывали за полтинник.
– Из-за голода?
– Почему из-за голода? Разве кроме еды девушкам ничего не нужно? – Сашка горько усмехнулась и, как-то очень по-взрослому, добавила:
– Косметика, мелочи всякие – ну что каждой бабе надо…
– И ты этим занималась?
Девчонка скорчила недовольную мину.
– Не спрашивай! Зачем тебе знать про мои приключения?
Я обнял ее за узкие плечики.
– Ладно «баба», забудь проклятое прошлое. Иди ко мне…
Утром Сашка приготовила скромный завтрак – сварила несколько яиц и сделала бутерброды. Выложила на тарелку десерт – пару апельсинов, и заварила чай. Ночь явно пошла ей на пользу. Девушка успокоилась, на лицо вернулся здоровый румянец. Мы оба делали вид, будто между нами ничего особенного не произошло, но я замечал взгляд, который Сашка, время от времени, бросала на меня, хлопоча у стола. Ее серые глаза сияли каким-то тихим внутренним светом, губы трогала непроизвольная улыбка. А мне самому было как-то немного неловко, но легко и светло на сердце.
После еды я вернулся к нашим невеселым делам.
– Что ты думаешь делать дальше, Саша? – спросил я девушку, собиравшую посуду со стола.
– А что тут думать? Поеду с тобой в Германию, искать Никасю. И с отцом встречусь.
– Ты понимаешь, – начал я, – что наше путешествие может оказаться очень трудным делом? И очень опасным!
Сашка взглянула на меня и насмешливо рассмеялась.
– Меня сейчас ржать уронит! А когда я работала на лопате в одну харю, мне легко было?! Что я буду тут делать без тебя, Сережа? От ментов хорониться?
Я примирительно улыбнулся.
– Я просто боюсь за тебя. Ведь неизвестно, чем вся эта история закончится.
Девушка подошла и обняла меня.
– Не бойся, милый, все будет хорошо.
Она нежно поцеловала меня. Я хотел ответить ей тем же, но Сашка вдруг оттолкнула меня.
– А может, я тебе уже надоела? Так ты не переживай, я ведь не навязываюсь. Скажи прямо, что любовь прошла и сиськи набок!
Я притянул к себе упирающуюся злюку.
– Ну, что ты, глупая. Не выдумывай. Вместе – значит вместе.
Поцеловав, все еще сердитую, Сашку, я выбрал самый крупный апельсин, и спросил:
– Будешь апельсинку?
– Нет! – буркнула девчонка.
– А если почищу?
Сашка не выдержала и заулыбалась.
– Буду.
Сунув в рот одну дольку, остальные она протянула мне обратно
– Ладно, Сереженька. Пойду, пошуршу на кухне.
Девушка ушла мыть посуду. Оставшись один, я прилег на диван. Из головы никак не шла фраза: «Иногда волк забредает и в дома к людям». Я чувствовал, что разгадка где-то рядом, что я вот-вот пойму смысл, сказанного моим учителем.
«Волк, волк… Что же имел ввиду дедушка Исай? – размышлял я. – Что такое волк, собственно? Зверь, хищник, персонаж детских сказок… Волк – это собака, ушедшая в партизаны. Нет, это не то. Или так: Я злой и страшный серый волк! Я в поросятах знаю толк! Это опять что-то не то…».
Зазвонил телефон. Я проверил номер. Тарантул. Начальник службы безопасности Габора был, как всегда, вежлив. Сдержанно поинтересовался моим самочувствием. Возможно, мне показалось, что в его звонкошипящем голосе прозвучала насмешливая нотка, но я почему-то ясно представил себе, как его тонкие губы кривятся в гадкой улыбочке. Однако вслух Тарантул вполне корректно произнес:
– Виктор Юрьевич просил передать, что все убытки будут возмещены. У вас, господин Баринов, нет никаких предположений, кто бы мог на вас напасть?
– Теряюсь в догадках, кому я мог помешать. Возможно, меня с кем-то спутали?
Тарантул сказал:
Читать бесплатно другие книги:
