Песни. Стихотворения Высоцкий Владимир
- Вдруг словно канули во мрак
- Портреты и врачи,
- Жар от меня струился как
- От доменной печи.
- Я злую ловкость ощутил —
- Пошел как на таран, —
- И фельдшер еле защитил
- Рентгеновский экран.
- И – горлом кровь, и не уймешь —
- Залью хоть всю Россию, —
- И – крик: «На стол его, под нож!
- Наркоз! Анестезию!»
- Мне обложили шею льдом —
- Спешат, рубаху рвут, —
- Я ухмыляюсь красным ртом,
- Как на манеже шут.
- Я сам кричу себе: «Трави! —
- И напрягаю грудь. —
- В твоей запекшейся крови
- Увязнет кто-нибудь!»
- Я б мог, когда б не глаз да глаз,
- Всю землю окровавить, —
- Жаль, что успели медный таз
- Не вовремя подставить!
- Уже я свой не слышу крик,
- Не узнаю сестру, —
- Вот сладкий газ в меня проник,
- Как водка поутру.
- Цветастый саван скрыл и зал,
- И лица докторов, —
- Но я им всё же доказал,
- Что умственно здоров!
- Слабею, дергаюсь и вновь
- Травлю, – но иглы вводят
- И льют искусственную кровь —
- Та горлом не выходит.
- «Хирург, пока не взял наркоз,
- Ты голову нагни, —
- Я важных слов не произнес —
- Послушай, вот они.
- Взрезайте с богом, помолясь,
- Тем более бойчей,
- Что эти строки не про вас,
- А про других врачей!..
- Я лег на сгибе бытия,
- На полдороге к бездне, —
- И вся история моя —
- История болезни.
- Я был здоров – здоров как бык,
- Как целых два быка, —
- Любому встречному в час пик
- Я мог намять бока.
- Идешь, бывало, и поёшь,
- Общаешься с людьми,
- И вдруг – на стол тебя, под нож, —
- Допелся, черт возьми!..»
- «Не огорчайтесь, милый друг, —
- Врач стал чуть-чуть любезней. —
- Почти у всех людей вокруг —
- История болезни.
- Всё человечество давно
- Хронически больно —
- Со дня творения оно
- Болеть обречено.
- Сам первый человек хандрил —
- Он только это скрыл, —
- Да и Создатель болен был,
- Когда наш мир творил.
- Вы огорчаться не должны —
- Для вас покой полезней, —
- Ведь вся история страны —
- История болезни.
- У человечества всего —
- То колики, то рези, —
- И вся история его —
- История болезни.
- Живет больное всё бодрей,
- Всё злей и бесполезней —
- И наслаждается своей
- Историей болезни…»
Гербарий
- Лихие пролетарии,
- Закушав водку килечкой,
- Спешат в свои подполия
- Налаживать борьбу, —
- А я лежу в гербарии,
- К доске пришпилен шпилечкой,
- И пальцами до боли я
- По дереву скребу.
- Корячусь я на гвоздике,
- Но не меняю позы.
- Кругом – жуки-навозники
- И мелкие стрекозы, —
- По детству мне знакомые —
- Ловил я их, копал,
- Давил, – но в насекомые
- Я сам теперь попал.
- Под всеми экспонатами —
- Эмалевые планочки, —
- Всё строго по-научному —
- Указан класс и вид…
- Я с этими ребятами
- Лежал в стеклянной баночке,
- Дрались мы, – это к лучшему:
- Узнал, кто ядовит.
- Я представляю мысленно
- Себя в большой постели, —
- Но подо мной написано:
- «Невиданный доселе»…
- Я гомо был читающий,
- Я сапиенсом был,
- Мой класс – млекопитающий,
- А вид… уже забыл.
- В лицо ль мне дуло, в спину ли,
- В бушлате или в робе я —
- Тянулся, кровью крашенный,
- Как звали, к шалашу, —
- И на тебе – задвинули
- В наглядные пособия, —
- Я злой и ошарашенный
- На стеночке вишу.
- Оформлен как на выданье,
- Стыжусь как ученица, —
- Жужжат шмели солидные,
- Что надо подчиниться,
- А бабочки хихикают
- На странный экспонат,
- Сороконожки хмыкают
- И куколки язвят.
- Ко мне с опаской движутся
- Мои собратья прежние —
- Двуногие, разумные, —
- Два пишут – три в уме.
- Они пропишут ижицу —
- Глаза у них не нежные, —
- Один брезгливо ткнул в меня
- И вывел резюме:
- «Итак, с ним не налажены
- Контакты, и не ждем их, —
- Вот потому он, гражданы,
- Лежит у насекомых.
- Мышленье в ём не развито,
- И вечно с ним ЧП, —
- А здесь он может разве что
- Вертеться на пупе».
- Берут они не круто ли?! —
- Меня нашли не во поле!
- Увидится изъян, —
- Накажут тех, кто спутали,
- Заставят, чтоб откнопили, —
- И попаду в подгруппу я
- Хотя бы обезьян.
- Нет, не ошибка – акция
- Свершилась надо мною, —
- Чтоб начал пресмыкаться я
- Вниз пузом, вверх спиною, —
- Вот и лежу, расхристанный,
- Разыгранный вничью,
- Намеренно причисленный
- К ползучему жучью.
- Червяк со мной не кланится,
- А оводы со слепнями
- Питают отвращение
- К навозной голытьбе, —
- Чванливые созданьица
- Довольствуются сплетнями, —
- А мне нужны общения
- С подобными себе!
- Пригрел сверчка-дистрофика —
- Блоха сболтнула, гнида —
- И глядь – два тертых клопика
- Из третьего подвида, —
- Сверчок полузадушенный
- Вполсилы свиристел,
- Но за покой нарушенный
- На два гвоздочка сел.
- А может, всё провертится
- И соусом приправится…
- В конце концов, ведь досочка —
- Не плаха, говорят, —
- Всё слюбится да стерпится:
- Мне даже стали нравиться
- Молоденькая осочка
- И кокон-шелкопряд.
- Да, мне приятно с осами —
- От них не пахнет псиной,
- Средь них бывают особи
- И с талией осиной.
- И кстати, вдруг из коконов
- Родится что-нибудь
- Такое, что из локонов
- И что имеет грудь…
- Паук на мозг мой зарится,
- Клопы кишат – нет роздыха,
- Невестой хороводится
- Красавица оса…
- Пусть что-нибудь заварится,
- А там – хоть на три гвоздика, —
- А с трех гвоздей, как водится,
- Дорога – в небеса.
- В мозгу моем нахмуренном
- Страх льется по морщинам:
- Мне будет шершень шурином —
- А что мне будет сыном?..
- Я не желаю, право же,
- Чтоб трутень был мне тесть!
- Пора уже, пора уже
- Напрячься и воскресть!
- Когда в живых нас тыкали
- Булавочками колкими —
- Махали пчелы крыльями,
- Пищали муравьи, —
- Мы вместе горе мыкали —
- Все проткнуты иголками, —
- Забудем же, кем были мы,
- Товарищи мои!
- Заносчивый немного я,
- Но – в горле горечь комом:
- Поймите, я, двуногое,
- Попало к насекомым!
- Но кто спасет нас, выручит,
- Кто снимет нас с доски?!
- За мною – прочь со шпилечек,
- Сограждане жуки!
- И, как всегда в истории,
- Мы разом спины выгнули, —
- Хоть осы и гундосили,
- Но кто силен, тот прав, —
- Мы с нашей территории
- Клопов сначала выгнали
- И паучишек сбросили
- За старый книжный шкаф.
- Скандал потом уляжется,
- Зато у нас все дома,
- И поживают, кажется,
- Вполне не насекомо.
- А я – я тешусь ванночкой
- Без всяких там обид…
- Жаль, над моею планочкой
- Другой уже прибит.
Две судьбы
- Жил я славно в первой трети
- Двадцать лет на белом свете —
- по учению,
- Жил безбедно и при деле,
- Плыл, куда глаза глядели, —
- по течению.
- Заскрипит ли в повороте,
- Затрещит в водовороте —
- я не слушаю.
- То разуюсь, то обуюсь,
- На себя в воде любуюсь —
- брагу кушаю.
- И пока я наслаждался,
- Пал туман и оказался
- в гиблом месте я, —
- И огромная старуха
- Хохотнула прямо в ухо,
- злая бестия.
- Я кричу, – не слышу крика,
- Не вяжу от страха лыка,
- вижу плохо я,
- На ветру меня качает…
- «Кто здесь?» Слышу – отвечает:
- «Я, Нелегкая!
- Брось креститься, причитая, —
- Не спасет тебя святая
- Богородица:
- Кто рули да весла бросит,
- Тех Нелегкая заносит —
- так уж водится!»
- И с одышкой, ожиреньем
- Ломит, тварь, по пням, кореньям
- тяжкой поступью.
- Я впотьмах ищу дорогу,
- Но уж брагу понемногу —
- только по сту пью.
- Вдруг навстречу мне – живая
- Колченогая Кривая —
- морда хитрая:
- «Не горюй, – кричит, – болезный,
- Горемыка мой нетрезвый, —
- слезы вытру я!»
- Взвыл я, ворот разрывая:
- «Вывози меня, Кривая, —
- я на привязи!
- Мне плевать, что кривобока,
- Криворука, кровоока, —
- только вывези!»
- Влез на горб к ней с перепугу, —
- Но Кривая шла по кругу —
- ноги разные.
- Падал я и полз на брюхе —
- И хихикали старухи
- безобразные.
- Не до жиру – быть бы живым, —
- Много горя над обрывом,
- а в обрыве – зла.
- «Слышь, Кривая, четверть ставлю —
- Кривизну твою исправлю,
- раз не вывезла!
- Ты, Нелегкая, маманя!
- Хочешь истины в стакане —
- на лечение?
- Тяжело же столько весить,
- А хлебнешь стаканов десять —
- облегчение!»
- И припали две старухи
- Ко бутыли медовухи —
- пьянь с ханыгою, —
- Я пока за кочки прячусь,
- К бережку тихонько пячусь —
- с кручи прыгаю.
- Огляделся – лодка рядом, —
- А за мною по корягам,
- дико охая,
- Припустились, подвывая,
- Две судьбы мои – Кривая
- да Нелегкая.
- Греб до умопомраченья,
- Правил против ли теченья,
- на стремнину ли, —
- А Нелегкая с Кривою
- От досады, с перепою
- там и сгинули!
Песня о судьбе
- Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,
- За мною пес – Судьба моя, беспомощна, больна, —
- Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену —
- Глядит, глаза навыкате, и с языка – слюна.
- Морока мне с нею —
- Я оком грустнею,
- Я ликом тускнею
- И чревом урчу,
- Нутром коченею,
- А горлом немею, —
- И жить не умею,
- И петь не хочу!
- Должно быть, старею, —
- Пойти к палачу…
- Пусть вздернет на рею,
- А я заплачу.
- Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну,
- Но жаль ее, голодную, – ласкается, дрожит, —
- Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну —
- Она, когда насытится, всегда подолгу спит.
- Тогда я гуляю,
- Петляю, вихляю,
- Я ваньку валяю
- И небо копчу.
- Но пса охраняю,
- Сам вою, сам лаю —
- О чем пожелаю,
- Когда захочу.
- Нет, не постарею —
- Пойду к палачу, —
- Пусть вздернет скорее,
- А я приплачу.
- Бывают дни, я голову в такое пекло всуну,
- Что и Судьба попятится, испуганна, бледна, —
- Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну —
- С тех пор ни дня без стакана, еще ворчит она:
- Закуски – ни корки!
- Мол, я бы в Нью-Йорке
- Ходила бы в норке,
- Носила б парчу!..
- Я ноги – в опорки,
- Судьбу – на закорки, —
- И в гору и с горки
- Пьянчугу влачу.
- Когда постарею,
- Пойду к палачу, —
- Пусть вздернет на рею,
- А я заплачу.
- Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком —
- Пошла, родимая, вразнос и изменила лик, —
- Хамила, безобразила и обернулась Роком, —
- И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.
- Мне тяжко под нею,
- Гляди – я синею,
- Уже сатанею,
- Кричу на бегу:
- «Не надо за шею!
- Не надо за шею!
- Не адо за шею, —
- Я петь не смогу!»
- Судьбу, коль сумею,
- Снесу к палачу —
- Пусть вздернет на рею,
- А я заплачу!
Для кинофильма «Ветер «Надежды» (1977)
«Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода…»
- Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода, —
- Мы не ждали его – не за легкой добычей пошли.
- Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода
- И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.
- Помнишь детские сны о походах Великой Армады,
- Абордажи, бои, паруса – и под ложечкой ком?..
- Всё сбылось: «Становись! Становись!» —
- раздаются команды, —
- Это требует море – скорей становись моряком!
- Наверху, впереди – злее ветры, багровее зори, —
- Правда, сверху видней, впереди же – исход и земля.
- Вы матросские робы, кровавые ваши мозоли
- Не забудьте, ребята, когда-то надев кителя!
- По сигналу «Пошел!» оживают продрогшие реи,
- Горизонт опрокинулся, мачты упали ничком.
- Становись, становись, становись человеком скорее, —
- Это значит на море – скорей становись моряком!
- Поднимаемся к небу по вантам, как будто по вехам, —
- Там и ветер живой – он кричит, а не шепчет тайком:
- Становись, становись, становись, становись человеком! —
- Это значит на море – скорей становись моряком!
- Чтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали,
- Не грубейте душой и не будьте покорны судьбе, —
- Оставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками;
- Становясь капитаном – храните матроса в себе!
Шторм
- Мы говорим не «штормы», а «шторма» —
- Слова выходят коротки и смачны:
- «Ветра» – не «ветры» – сводят нас с ума,
- Из палуб выкорчевывая мачты.
- Мы на приметы наложили вето —
- Мы чтим чутье компасов и носов.
- Упругие тугие мышцы ветра
- Натягивают кожу парусов.
- На чаше звездных – подлинных – Весов
- Седой Нептун судьбу решает нашу,
- И стая псов, голодных Гончих Псов,
- Надсадно воя, гонит нас на Чашу.
- Мы – призрак легендарного корвета,
- Качаемся в созвездии Весов.
- И словно заострились струи ветра —
- И вспарывают кожу парусов.
- По курсу – тень другого корабля,
- Он шел – и в штормы хода не снижая.
- Глядите – вон болтается петля
- На рее, по повешенным скучая!
- С ним Провиденье поступило круто:
- Лишь вечный штиль – и прерван ход часов, —
- Попутный ветер словно бес попутал —
- Он больше не находит парусов.
- Нам кажется, мы слышим чей-то зов —
- Таинственные четкие сигналы…
- Не жажда славы, гонок и призов
- Бросает нас на гребни и на скалы.
- Изведать то, чего не ведал сроду, —
- Глазами, ртом и кожей пить простор!..
- Кто в океане видит только воду —
- Тот на земле не замечает гор.
- Пой, ураган, нам злые песни в уши,
- Под череп проникай и в мысли лезь,
- Лей звездный дождь, вселяя в наши души
- Землей и морем вечную болезнь!
Гимн морю и горам
- Заказана погода нам Удачею самой,
- Довольно футов нам под киль обещано,
- И небо поделилось с океаном синевой —
- Две синевы у горизонта скрещены.
- Не правда ли, морской хмельной невиданный простор
- Сродни горам в безумье, буйстве, кротости:
- Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,
- И впадины меж ними – словно пропасти!
- Служение стихиям не терпит суеты,
- К двум полюсам ведет меридиан.
- Благословенны вечные хребты,
- Благословен Великий океан!
- Нам сам Великий случай – брат, Везение – сестра,
- Хотя – на всякий случай – мы встревожены.
- На суше пожелали нам ни пуха ни пера,
- Созвездья к нам прекрасно расположены.
- Мы все – впередсмотрящие, все начали с азов,
- И если у кого-то невезение —
- Меняем курс, идем на SOS, как там, в горах, – на зов,
- На помощь, прерывая восхождение.
- Служение стихиям не терпит суеты,
- К двум полюсам ведет меридиан.
- Благословенны вечные хребты,
- Благословен Великий океан!
- Потери подсчитаем мы, когда пройдет гроза, —
- Не сединой, а солью убеленные, —
- Скупая океанская огромная слеза
- Умоет наши лица просветленные…
- Взята вершина – клотики вонзились в небеса!
- С небес на землю – только на мгновение:
- Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса —
- И снова начинаем восхождение.
- Служение стихиям не терпит суеты,
- К двум полюсам ведет меридиан.
- Благословенны вечные хребты,
- Благословен Великий океан!
Мореплаватель-одиночка
- Вот послал Господь родителям сыночка:
- Люльку в лодку переделать велел, —
- Мореплаватель родился одиночка —
- Сам укачивал себя, сам болел…
- Не по году он мужал – по денечку,
- И уже из колыбели дерзал:
- К мореплаванью готовясь в одиночку,
- Из пеленок паруса вырезал.
- …Прямо по носу – глядите! – то ли бочка,
- То ли яхта, то ли плот, то ли – нет:
- Мореплаватель, простите, одиночка
- Посылает нам мудреный привет!
- Ой, ребята, не к добру проволочка!
- Сплюньте трижды все, кто на корабле:
- Мореплаватель на море одиночка —
- Вроде черного кота на земле!
- «Вы откуда – отвечайте нам, и точка, —
- Не могли же вы свалиться с небес?!
- Мы читали, что какой-то одиночка
- В треугольнике Бермудском исчез…»
- «Это утка, это бред – всё до строчки! —
- И простите, если резок и груб, —
- Я там плавал, извините, в одиночку:
- Он совсем не треугольник, а – куб!
- Были бедствия – посуда на кусочки!
- Била Бетси – ураган – всё подряд, —
- Мореплаватели нынче – одиночки —
- Из летающих тарелок едят!..»
- Вот добавил он в планктон кипяточку…
- Как орудует: хоть мал, да удал!
- Глядь – и ест деликатесы в одиночку, —
- А из нас – таких никто не едал.
- И поведал он, что пьет он по глоточку,
- Чтоб ни капле не пропасть в бороде, —
- Мореплаватель, простите, в одиночку
- Философию развел на воде.
- «Не искусственную ли оболочку
- Вы вокруг себя, мой друг, возвели?
- Мореплаванью, простите, в одиночку
- Наше общество предпочли?»
- Он ответил: «Вы попали прямо в точку!
- Жаль, на суше не пожать вам руки:
- В море плавая подолгу в одиночку,
- Я по вас затосковал, моряки!»
- Мы, услыша что-нибудь, сразу – в строчку,
- Мы, завидя что-нибудь, – в негатив!
- Мореплавателя сняли, одиночку,
- В фотографию его превратив.
- Ах, побольше б нам немного юморочку! —
- Поскучнели, отрешась от земли, —
- Мореплавателя – брата – одиночку
- Мы хотя бы как смогли развлекли!
- Так поменьше им преград и отсрочек,
- И задорин на пути, и сучков!
- Жаль, что редко их встречаешь – одиночек, —
- Славных малых и таких чудаков!
Притча о Правде и Лжи
Булату Окуджаве
- Нежная Правда в касивых одеждах ходила,
- Принарядившись для сирых, блаженных, калек, —
- Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
- Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.
- И легковерная Правда спокойно уснула,
- Слюни пустила и разулыбалась во сне, —
- Грубая Ложь на себя одеяло стянула,
- В Правду впилась – и осталась довольна вполне.
- И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
- Баба как баба, и что ее ради радеть?! —
- Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, —
- Если, конечно, и ту и другую раздеть.
- Выплела ловко из кос золотистые ленты
- И прихватила одежды, примерив на глаз;
- Деньги взяла, и часы, и еще документы, —
- Сплюнула, грязно ругнулась – и вон подалась.
- Только к утру обнаружила Правда пропажу —
- И подивилась, себя оглядев делово:
- Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
- Вымазал чистую Правду, а так – ничего.
- Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
- «Ложь это всё, и на Лжи одеянье мое…»
- Двое блаженных калек протокол составляли
- И обзывали дурными словами ее.
- Стервой ругали ее, и похуже чем стервой,
- Мазали глиной, спустили дворового пса…
- «Духу чтоб не было, – на километр сто первый
- Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»
- Тот протокол заключался обидной тирадой
- (Кстати, навесили Правде чужие дела):
- Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
- Ну а сама – пропилась, проспалась догола.
- Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,
- Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, —
- Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —
- И ускакала на длинных и тонких ногах.
- Некий чудак и поныне за Правду воюет, —
- Правда, в речах его правды – на ломаный грош:
- «Чистая Правда со временем восторжествует!..»
- Если проделает то же, что явная Ложь!
- Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата,
- Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
- Могут раздеть, – это чистая правда, ребята, —
- Глядь – а штаны твои носит коварная Ложь.
- Глядь – на часы твои смотрит коварная Ложь.
- Глядь – а конем твоим правит коварная Ложь.
Про речку Вачу и попутчицу Валю
- Под собою ног не чую —
- И качается земля…
- Третий месяц я бичую,
- Так как списан подчистую
- С китобоя-корабля.
- Ну а так как я бичую,
- Беспартийный, не еврей, —
- Я на лестницах ночую,
- Где тепло от батарей.
- Это жизнь! Живи и грейся —
- Хрен вам, пуля и петля!
- Пью, бывает, хочь залейся:
- Кореша приходят с рейса —
- И гуляют «от рубля»!
- Рупь – не деньги, рупь – бумажка,
- Экономить – тяжкий грех.
- Ах, душа моя тельняшка —
- В сорок полос, семь прорех!
- Но послал Господь удачу —
- Заработал свечку он! —
- Увидав, как горько плачу,
- Он сказал: «Валяй на Вачу!
- Торопись, пока сезон!»
- Что такое эта Вача —
- Разузнал я у бича, —
- Он на Вачу ехал плача —
- Возвращался хохоча.
- Вача – это речка с мелью
- Во глубине сибирских руд,
- Вача – это дом с постелью,
- Там стараются артелью, —
- Много золота берут!
- Как вербованный ишачу —
- Не ханыжу, не «торчу»…
- Взял билет, – лечу на Вачу,
- Прилечу – похохочу!
- Нету золота богаче —
- Люди знают, им видней!
- В общем, так или иначе,
- Заработал я на Ваче
- Сто семнадцать трудодней.
- Подсчитали, отобрали, —
- За еду, туда-сюда, —
- Но четыре тыщи дали
- Под расчет – вот это да!
- Рассовал я их в карманы,
- Где и рупь не ночевал,
- И уехал в жарки страны,
- Где кафе да рестораны —
- Позабыть, как бичевал.
- Выпью – там такая чача! —
- За советчика бича:
- Я на Вачу ехал плача —
- Возвращаюсь хохоча!
- …Проводник в преддверье пьянки
- Извертелся на пупе,
- То же и официантки,
- А на первом полустанке
- Села женщина в купе.
- Может, вам она – как кляча,
- Мне – так просто в самый раз!
- Я на Вачу ехал плача —
- Возвращаюсь веселясь!
- То да сё, да трали-вали, —
- Как узнала про рубли…
- Слово по слову, у Вали
- Сотни по столу шныряли —
- С Валей вместе и сошли.
- С нею вышла незадача, —
- Я и это залечу!
- Я на Вачу ехал плача,
- Возвращаюсь – хохочу!..
- Суток пять – как просквозило, —
- Море вот оно – стоит.
- У меня что было – сплыло, —
- Проводник воротит рыло
- И за водкой не бежит.
- Рупь последний в Сочи трачу —
- Телеграмму накатал:
- Шлите денег – отбатрачу,
- Я их все прохохотал.
- Где вы, где вы, рассыпные, —
- Хоть ругайся, хоть кричи!
- Снова ваш я, дорогие, —
- Магаданские, родные,
- Незабвенные бичи!
- Мимо носа носят чачу,
- Мимо рота – алычу…
- Я на Вачу еду, плачу,
- Над собою хохочу!
«Был побег на рывок…»
Вадиму Туманову
- Был побег на рывок —
- Наглый, глупый, дневной, —
- Вологодского – с ног
- И – вперед головой.
- И запрыгали двое,
- В такт сопя на бегу,
- На виду у конвоя
- Да по пояс в снегу.
- Положен строй в порядке образцовом,
- И взвыла «Дружба» – старая пила,
- И осенили знаменьем свинцовым
- С очухавшихся вышек три ствола.
- Все лежали плашмя,
- В снег уткнули носы, —
- А за нами двумя —
- Бесноватые псы.
- Девять граммов горячие,
- Аль вам тесно в стволах!
- Мы на мушках корячились,
- Словно как на колах.
- Нам – добежать до берега, до цели, —
- Но свыше – с вышек – все предрешено:
- Там у стрелков мы дергались в прицеле —
- Умора просто, до чего смешно.
- Вот бы мне посмотреть,
- С кем отправился в путь,
- С кем рискнул помереть,
- С кем затеял рискнуть!
- Где-то виделись будто, —
- Чуть очухался я —
- Прохрипел: «Как зовут-то?
- И – какая статья?»
- Но поздно: зачеркнули его пули —
- Крестом – в затылок, пояс, два плеча, —
- А я бежал и думал: добегу ли? —
- И даже не заметил сгоряча.
- Я – к нему, чудаку:
- Почему, мол, отстал?
- Ну а он – на боку
- И мозги распластал.
- Пробрало! – телогрейка
- Аж просохла на мне:
- Лихо бьет трехлинейка —
- Прямо как на войне!
- Как за грудки, держался я за камни:
- Когда собаки близко – не беги!
- Псы покропили землю языками —
- И разбрелись, слизав его мозги.
- Приподнялся и я,
- Белый свет стервеня, —
- И гляжу – кумовья
- Поджидают меня.
- Пнули труп: «Эх, скотина!
- Нету проку с него:
- За поимку полтина,
- А за смерть – ничего».
- И мы прошли гуськом перед бригадой,
- Потом – за вахту, отряхнувши снег:
- Они обратно в зону – за наградой,
- А я – за новым сроком за побег.
- Я сначала грубил,
- А потом перестал.
- Целый взвод меня бил —
- Аж два раза устал.
- Зря пугают тем светом, —
- Тут – с дубьем, там – с кнутом:
- Врежут там – я на этом,
- Врежут здесь – я на том.
- Я гордость по исподнее упрятал —
- Видал, как пятки лижут гордецы, —
- Пошел лизать я раны в лизолятор, —
- Не зализал – и вот они, рубцы.
- Эх бы нам – вдоль реки, —
- Он был тоже не слаб, —
- Чтобы им – не с руки,
- А собакам – не с лап!..
- Вот и сказке конец.
- Зверь бежал на ловца.
- Снес – как срезал – ловец
- Беглецу пол-лица.
- …Всё взято в трубы, перекрыты краны, —
- Ночами только воют и скулят,
- Что надо, надо сыпать соль на раны:
- Чтоб лучше помнить – пусть они болят!
«В младенчестве нас матери пугали…»
Вадиму Туманову
- В младенчестве нас матери пугали,
- Суля за ослушание Сибирь, грозя рукой, —
- Они в сердцах бранились – и едва ли
- Желали детям участи такой.
- А мы пошли за так на четвертак, за ради бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу…
- К каким порогам приведет дорога?
- В какую пропасть напоследок прокричу?
- Мы Север свой отыщем без компаса —
- Угрозы матерей мы зазубрили как завет, —
- И ветер дул, с костей сдувая мясо
- И радуя прохладою скелет.
- Мольбы и стоны здесь не выживают, —
- Хватает и уносит их поземка и метель,
- Слова и слезы на лету смерзают, —
- Лишь брань и пули настигают цель.
- И мы пошли за так на четвертак, за ради бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу…
- К каким порогам приведет дорога?
- В какую пропасть напоследок прокричу?
- Про всё писать – не выдержит бумага,
- Всё – в прошлом, ну а прошлое – былье и трын-трава, —
- Не раз нам кости перемыла драга —
- В нас, значит, было золото, братва!
- Но чуден звон души моей помина,
- И белый день белей, и ночь черней, и суше снег, —
- И мерзлота надежней формалина
- Мой труп на память схоронит навек.
- А мы пошли за так на четвертак, за ради бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу…
- К каким порогам приведет дорога?
- В какую пропасть напоследок прокричу?
- Я на воспоминания не падок,
- Но если занесла судьба – гляди и не тужи:
- Мы здесь подохли – вон он, тот распадок, —
- Нас выгребли бульдозеров ножи.
- Здесь мы прошли за так на четвертак, за ради бога,
- В обход и напролом, и просто пылью по лучу, —
- К таким порогам привела дорога…
- В какую ж пропасть напоследок прокричу?..
Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное – невероятное» из сумасшедшего дома – с Канатчиковой дачи
- Дорогая передача!
- Во субботу, чуть не плача,
- Вся Канатчикова дача
- К телевизору рвалась, —
- Вместо чтоб поесть, помыться,
- Уколоться и забыться,
- Вся безумная больница
- У экрана собралась.
- Говорил, ломая руки,
- Краснобай и баламут
- Про бессилие науки
- Перед тайною Бермуд, —
- Все мозги разбил на части,
- Все извилины заплел —
- И канатчиковы власти
- Колют нам второй укол.
- Уважаемый редактор!
- Может, лучше – про реактор?
- Про любимый лунный трактор?!
- Ведь нельзя же! – год подряд:
- То тарелками пугают —
- Дескать, подлые, летают;
- То у вас собаки лают,
- То руины – говорят!
- Мы кой в чем поднаторели:
- Мы тарелки бьем весь год —
- Мы на них собаку съели, —
- Если повар нам не врет.
- А медикаментов груды —
- В унитаз, кто не дурак.
- Это жизнь! И вдруг – Бермуды!
- Вот те раз! Нельзя же так!
- Мы не сделали скандала —
- Нам вождя недоставало:
- Настоящих буйных мало —
- Вот и нету вожаков.
- Но на происки и бредни
- Сети есть у нас и бредни —
- Не испортят нам обедни
- Злые происки врагов!
- Это их худые черти
- Бермутят воду во пруду,
- Это всё придумал Черчилль
- В восемнадцатом году!
- Мы про взрывы, про пожары
- Сочиняли ноту ТАСС…
- Тут примчались санитары —
- Зафиксировали нас.
- Тех, кто был особо боек,
- Прикрутили к спинкам коек —
- Бился в пене параноик
- Как ведьмак на шабаше:
- «Развяжите полотенцы,
- Иноверы, изуверцы!
- Нам бермуторно на сердце
- И бермутно на душе!»
- Сорок душ посменно воют —
- Раскалились добела, —
- Во как сильно беспокоют
- Треугольные дела!
- Все почти с ума свихнулись —
- Даже кто безумен был, —
- И тогда главврач Маргулис
- Телевизор запретил.
- Вон он, змей, в окне маячит —
- За спиною штепсель прячет, —
- Подал знак кому-то – значит,
- Фельдшер вырвет провода.
- Нам осталось уколоться —
- И упасть на дно колодца,
- И пропасть на дне колодца,
- Как в Бермудах, навсегда.
- Ну а завтра спросят дети,
- Навещая нас с утра:
- «Папы, что сказали эти
- Кандидаты в доктора?»
- Мы откроем нашим чадам
- Правду – им не всё равно:
- «Удивительное рядом —
- Но оно запрещено!»
- Вон дантист-надомник Рудик —
- У него приемник «Грундиг», —
- Он его ночами крутит —
- Ловит, контра, ФРГ.
- Он там был купцом по шмуткам —
- И подвинулся рассудком, —
- К нам попал в волненье жутком
- С номерочком на ноге.
- Прибежал, взволнован крайне, —
- Сообщеньем нас потряс,
- Будто – наш научный лайнер
- В треугольнике погряз:
- Сгинул, топливо истратив,
- Весь распался на куски, —
- Двух безумных наших братьев
- Подобрали рыбаки.
- Те, кто выжил в катаклизме,
- Пребывают в пессимизме, —
- Их вчера в стеклянной призме
- К нам в больницу привезли —
- И один из них, механик,
- Рассказал, сбежав от нянек,
- Что Бермудский многогранник —
- Незакрытый пуп Земли.
- «Что там было? Как ты спасся?» —
- Каждый лез и приставал, —
- Но механик только трясся
- И чинарики стрелял.
- Он то плакал, то смеялся,
- То щетинился как еж, —
- Он над нами издевался, —
- Сумасшедший – что возьмешь!
- Взвился бывший алкоголик,
- Матерщинник и крамольник:
- «Надо выпить треугольник!
- На троих его! Даешь!»
- Разошелся – так и сыпит:
- «Треугольник будет выпит! —
- Будь он параллелепипед,
- Будь он круг, едрена вошь!»
- Больно бьют по нашим душам
- «Голоса» за тыщи миль, —
- Зря «Америку» не глушим,
- Зря не давим «Израиль»:
- Всей своей враждебной сутью
- Подрывают и вредят —
- Кормят, поят нас бермутью
- Про таинственный квадрат!
- Лектора из передачи!
- Те, кто так или иначе
- Говорят про неудачи
- И нервируют народ!
- Нас берите, обреченных, —
- Треугольник вас, ученых,
- Превратит в умалишенных,
- Ну а нас – наоборот.
- Пусть – безумная идея, —
- Не решайте сгоряча.
- Отвечайте нам скорее
- Через доку главврача!
- С уваженьем… Дата. Подпись,
- Отвечайте нам – а то,
- Если вы не отзоветесь,
- Мы напишем… в «Спортлото»!
«Мне судьба – до последней черты, до креста…»
- Мне судьба – до последней черты, до креста
- порить до хрипоты (а за ней – немота),
- Убеждать и доказывать с пеной у рта,
- Что – не то это вовсе, не тот и не та!
- Что – лабазники врут про ошибки Христа,
- Что – пока еще в грунт не влежалась плита, —
- Триста лет под татарами – жизнь еще та:
- Маета трехсотлетняя и нищета.
- Но под властью татар жил Иван Калита,
- И уж был не один, кто один против ста.
- <Пот> намерений добрых и бунтов тщета,
- Пугачевщина, кровь и опять – нищета…
- Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, —
- Повторю даже в образе злого шута, —
- Но не стоит предмет, да и тема не та, —
- Суета всех сует – все равно суета.
- Только чашу испить – не успеть на бегу,
- Даже если разлить – всё равно не смогу;
- Или выплеснуть в наглую рожу врагу —
- Не ломаюсь, не лгу – всё равно не могу!
- На вертящемся гладком и скользком кругу
- Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!
- Что же с чашею делать?! Разбить – не могу!
- Потерплю – и достойного подстерегу:
- Передам – и не надо держаться в кругу
- И в кромешную тьму, и в неясную згу, —
- Другу передоверивши чашу, сбегу!
- Смог ли он ее выпить – узнать не смогу.
- Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,
- Я о чаше невыпитой здесь ни гугу —
- Никому не скажу, при себе сберегу, —
- А сказать – и затопчут меня на лугу.
- Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
- Может, кто-то когда-то поставит свечу
- Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
- И веселый манер, на котором шучу…
- Даже если сулят золотую парчу
- Или порчу грозят напустить – не хочу, —
- На ослабленном нерве я не зазвучу —
- Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!
- Лучше я загуляю, запью, заторчу,
- Всё, что ночью кропаю, – в чаду растопчу,
- Лучше голову песне своей откручу, —
- Но не буду скользить словно пыль по лучу!
- …Если все-таки чашу испить мне судьба,
- Если музыка с песней не слишком груба,
- Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, —
- Я умру и скажу, что не всё суета!
«Реальней сновидения и бреда…»
- Реальней сновидения и бреда,
- Чуднее старой сказки для детей —
- Красивая восточная легенда
- Про озеро на сопке и про омут в сто локтей.
- И кто нырнет в холодный этот омут,
- Насобирает ракушек, приклеенных ко дну, —
- Ни заговор, ни смерть его не тронут;
- А кто потонет – обретет покой и тишину.
- Эх, сапоги-то стоптаны – походкой косолапою
- Протопаю по тропочке до каменных гольцов,
- Со дна кружки блестящие я соскоблю, сцарапаю —
- Тебе на серьги, милая, а хошь – и на кольцо!
- Я от земного низкого поклона
- Не откажусь, хотя спины не гнул.
- Родился я в рубашке – из нейлона, —
- На шелковую, тоненькую я не потянул.
- Спасибо и за ту на добром слове:
- Ношу – не берегу ее, не прячу в тайниках, —
- Ее легко отстирывать от крови,
- Не рвется – хоть от ворота рвани ее – никак!
- Я на гольцы вскарабкаюсь, на сопку тихой сапою,
- Всмотрюсь во дно озерное при отблеске зарниц:
- Мерцающие ракушки я подкрадусь и сцапаю —
- Тебе на ожерелие, какое у цариц!
- Пылю посуху, топаю по жиже, —
- Я иногда спускаюсь по ножу…
- Мне говорят, что я качусь всё ниже,
- А я – хоть и внизу, а всё же уровень держу!
- Жизнь впереди – один отрезок прожит,
- Я вхож куда угодно – в терема и в закрома:
- Рожден в рубашке – Бог тебе поможет, —
- Хоть наш, хоть удэгейский – старый Сангия-мама!
- Дела мои любезные, я вас накрою шляпою —
- Я доберусь, долезу до заоблачных границ, —
- Не взять волшебных ракушек – звезду с небес
- сцарапаю,
- Алмазную да крупную – какие у цариц!
- Нанес бы звезд я в золоченом блюде,
- Чтобы при них вам век прокоротать, —
- Да вот беда – заботливые люди
- Сказали: «Звезды с неба – не хватать!»
- Ныряльщики за ракушками – тонут.
- Но кто в рубашке – что тому тюрьма или сума:
- Бросаюсь головою в синий омут —
- Бери меня к себе, не мешкай, Сангия-мама!..
- Но до того, душа моя, по странам по Муравиям
- Прокатимся, и боги подождут-повременят!
- Мы в галечку прибрежную, в дорожки с белым гравием
- Вобьем монету звонкую, затопчем – и назад.
- А помнишь ли, голубушка, в денечки наши летние
- Бросали в море денюжку – просила ты сама?..
- А может быть, и в озеро те ракушки заветные
- Забросил Бог для верности – сам Сангия-мама!..
Из детства
Аркадию Вайнеру
- Ах, черная икорочка
- Да едкая махорочка!..
- А помнишь – кепка, челочка
- Да кабаки до трех?..
- А черненькая Норочка
- С подъезда пять – айсорочка?
- Глядишь – всего пятерочка,
- А вдоль и поперек…
- А вся братва одесская…
- Два тридцать – время детское.
- Куда, ребята, деться, а?
- К цыганам в «поплавок»!
- Пойдемте с нами, Верочка!..
- Цыганская венгерочка!
- Пригладь виски, Валерочка,
- Да чуть примни сапог!..
- А помнишь – вечериночки
- У Солиной Мариночки,
- Две бывших балериночки
- В гостях у пацанов?..
- Сплошная безотцовщина:
- Война, да и ежовщина, —
- А значит – поножовщина,
- И годы – до обнов…
- На всех клифты казенные —
- И флотские, и зонные, —
- И братья заблатненные
- Имеются у всех.
- Потом отцы появятся,
- Да очень не понравятся, —
- Кой с кем, конечно, справятся,
- И то – от сих до сех…
- Дворы полны – ну надо же! —
- Танго хватает за души, —
- Хоть этому, да рады же,
- Да вот еще – нагул.
- С Малюшенки – богатые,
- Там – шпанцири «подснятые»,
- Там и червонцы мятые,
- Там Клещ меня пырнул…
- А у Толяна Рваного
- Братан пришел с «Желанного»
- И жить задумал наново,
- А был хитер и смел, —
- Да хоть и в этом возрасте,
- А были позанозистей, —
- Помыкался он в гордости —
- И снова загремел…
- А всё же брали «соточку»
- И бацали чечеточку, —
- А ночью взял обмоточку —
- И чтой-то завернул…
- У матери бессонница, —
- Все сутки книзу клонится.
- Спи! Вдруг чего обломится, —
- Небось – не в Барнаул.
Попытка самоубийства
- Подшит крахмальный подворотничок
- И наглухо застегнут китель серый
- И вот легли на спусковой крючок
- Бескровные фаланги офицера.
- Пора! Кто знает время сей поры?
- Но вот она воистину близка:
- О, как недолог жест от кобуры
- До выбритого начисто виска!
- Движение закончилось, и сдуло
- С назначенной мишени волосок
- С улыбкой Смерть уставилась из дула
- На аккуратно выбритый висок.
- Виднелась сбоку поднятая бровь,
- А рядом что-то билось и дрожало
- В виске еще не пущенная кровь
- Пульсировала, то есть возражала.
- И перед тем как ринуться посметь
- От уха в мозг, наискосок к затылку,
- Вдруг загляделась пристальная Смерть
- На жалкую взбесившуюся жилку…
- Промедлила она и прогадала:
- Теперь обратно в кобуру ложись! Так Смерть впервые близко увидала
- С рожденья ненавидимую Жизнь.
«Открытые двери больниц, жандармерий…»
Другу моему Михаилу Шемякину
- Открытые двери
- Больниц, жандармерий —
- Предельно натянута нить, —
- Французские бесы —
- Большие балбесы,
- Но тоже умеют кружить.
- Я где-то точно – наследил, —
- Последствия предвижу:
- Меня сегодня бес водил
- По городу Парижу,
- Канючил: «Выпей-ка бокал!
- Послушай-ка гитары!» —
- Таскал по русским кабакам,
- Где – венгры да болгары.
- Я рвался на природу, в лес,
- Хотел в траву и в воду, —
- Но это был – французский бес:
- Он не любил природу.
- Мы – как сбежали из тюрьмы, —
- Веди куда угодно, —
- Пьянели и трезвели мы
- Всегда поочередно.
- И бес водил, и пели мы,
- И плакали свободно.
- А друг мой – гений всех времен,
- Безумец и повеса, —
- Когда бывал в сознанье он —
- Седлал хромого беса.
- Трезвея, он вставал под душ,
- Изничтожая вялость, —
- И бесу наших русских душ
- Сгубить не удавалось.
- А то, что друг мой сотворил, —
- От бога, не от беса, —
- Он крупного помола был,
- Крутого был замеса.
- Его снутри не провернешь
- Ни острым, ни тяжелым,
- Хотя он огорожен сплошь
- Враждебным частоколом.
- Пить – наши пьяные умы
- Считали делом кровным, —
- Чего наговорили мы
- И правым и виновным!
- Нить порвалась – и понеслась —
- Спасайте наши шкуры!
- Больницы плакали по нас,
- А также префектуры.
- Мы лезли к бесу в кабалу,
- С гранатами – под танки, —
- Блестели слезы на полу,
- А в них тускнели франки.
- Цыгане пели нам про шаль
- И скрипками качали —
- Вливали в нас тоску-печаль, —
- По горло в нас печали.
- Уж влага из ушей лилась —
- Всё чушь, глупее чуши, —
- Но скрипки снова эту мразь
- Заталкивали в души.
- Армян в браслетах и серьгах
- Икрой кормили где-то,
- А друг мой в черных сапогах —
- Стрелял из пистолета.
- Набрякли жилы, и в крови
- Образовались сгустки, —
- И бес, сидевший визави,
- Хихикал по-французски.
- Всё в этой жизни – суета, —
- Плевать на префектуры!
- Мой друг подписывал счета
- И раздавал купюры.
- Распахнуты двери
- Больниц, жандармерий —
- Предельно натянута нить, —
- Французские бесы —
- Такие балбесы! —
- Но тоже умеют кружить.
Письмо к другу, или Зарисовка о Париже
- Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —
- И то, что слышу, и то, что вижу, —
- Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:
- Когда состарюсь – издам книжонку
- Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
- Нужны – как в бане пассатижи.
- Все эмигранты тут второго поколенья —
- От них сплошные недоразуменья:
- Они всё путают – и имя, и названья, —
- И ты бы, Ваня, у них был – «Ванья».
- А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
- Нужны – как в русской бане лыжи!
- Я сам завел с француженкою шашни,
- Мои друзья теперь – и Пьер, и Жан.
- Уже плевал я с Эйфелевой башни
- На головы беспечных парижан!
- Проникновенье наше по планете
- Особенно заметно вдалеке:
- В общественном парижском туалете
- Есть надписи на русском языке!
I. Охота на волков
- Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
- Но сегодня – опять как вчера:
- Обложили меня, обложили —
- Гонят весело на номера!
- Из-за елей хлопочут двустволки —
- Там охотники прячутся в тень, —
- На снегу кувыркаются волки,
- Превратившись в живую мишень.
- Идет охота на волков, идет охота —
- На серых хищников, матерых и щенков!
- Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
- Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
- Не на равных играют с волками
- Егеря – но не дрогнет рука, —
- Оградив нам свободу флажками,
- Бьют уверенно, наверняка.
- Волк не может нарушить традиций, —
- Видно, в детстве – слепые щенки —
- Мы, волчата, сосали волчицу
- И всосали: нельзя за флажки!
- И вот – охота на волков, идет охота, —
- На серых хищников, матерых и щенков!
- Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
- Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
- Наши ноги и челюсти быстры, —
- Почему же, вожак, – дай ответ —
- Мы затравленно мчимся на выстрел
- И не пробуем – через запрет?!
- Волк не может, не должен иначе.
- Вот кончается время мое:
- Тот, которому я предназначен,
- Улыбнулся – и поднял ружье.
- Идет охота на волков, идет охота —
- На серых хищников, матерых и щенков!
- Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
- Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
- Я из повиновения вышел —
- За флажки, – жажда жизни сильней!
- Только сзади я радостно слышал
- Удивленные крики людей.
- Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
- Но сегодня не так, как вчера:
- Обложили меня, обложили —
- Но остались ни с чем егеря!
- Идет охота на волков, идет охота —
- На серых хищников, матерых и щенков!
- Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
- Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
II. Конец «Охоты на волков», или Охота с вертолетов
Михаилу Шемякину
- Словно бритва рассвет полоснул по глазам,
- Отворились курки, как волшебный сезам,
- Появились стрелки, на помине легки, —
- И взлетели стрекозы с протухшей реки,
- И потеха пошла – в две руки, в две руки!
- Вы легли на живот и убрали клыки.
- Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
- Чуял волчие ямы подушками лап;
- Тот, кого даже пуля догнать не могла б, —
- Тоже в страхе взопрел и прилег – и ослаб.
- Чтобы жизнь улыбалась волкам – не слыхал, —
- Зря мы любим ее, однолюбы.
- Вот у смерти – красивый широкий оскал
- И здоровые, крепкие зубы.
- Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу —
- Псам еще не намылены холки!
- Но – на татуированном кровью снегу
- Наша роспись: мы больше не волки!
- Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
- К небесам удивленные морды задрав:
- Либо с неба возмездье на нас пролилось,
- Либо света конец – и в мозгах перекос, —
- Только били нас в рост из железных стрекоз.
- Кровью вымокли мы под свинцовым дождем —
- И смирились, решив: всё равно не уйдем!
- Животами горячими плавили снег.
- Эту бойню затеял не Бог – человек:
- Улетающим – влет, убегающим – в бег…
- Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
- В равной сваре – за нами удача.
- Волки мы – хороша наша волчая жизнь,
- Вы собаки – и смерть вам собачья!
- Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу —
- Чтобы в корне пресечь кривотолки!
- Но – на татуированном кровью снегу
- Наша роспись: мы больше не волки!
- К лесу – там хоть немногих из вас сберегу!
- К лесу, волки, – труднее убить на бегу!
- Уносите же ноги, спасайте щенков!
- Я мечусь на глазахполупьяных стрелков
- И скликаю заблудшие души волков.
- Те, кто жив, затаились на том берегу.
- Что могу я один? Ничего не могу!
- Отказали глаза, притупилось чутье…
- Где вы, волки, былое лесное зверье,
- Где же ты, желтоглазое племя мое?!
- …Я живу, но теперь окружают меня
- Звери, волчьих не знавшие кличей, —
- Это псы, отдаленная наша родня,
- Мы их раньше считали добычей.
- Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу —
- Обнажаю гнилые осколки.
- Но – на татуированном кровью снегу
- Тает роспись: мы больше не волки!
Пожары
- Пожары над страной всё выше, жарче, веселей,
- Их отблески плясали в два притопа три прихлопа, —
- Но вот Судьба и Время пересели на коней,
- А там – в галоп, под пули в лоб, —
- И мир ударило в озноб
- От этого галопа.
- Шальные пули злы, слепы и бестолковы,
- А мы летели вскачь – они за нами влет, —
- Расковывались кони – и горячие подковы
- Летели в пыль – на счастье тем, кто их потом найдет.
- Увертливы поводья, словно угри,
- И спутаны и волосы и мысли на бегу, —
- А ветер дул – и расплетал нам кудри
- И распрямлял извилины в мозгу.
- Ни бегство от огня, ни страх погони – ни при чем,
- А Время подскакало, и Фортуна улыбалась, —
- И сабли седоков скрестились с солнечным лучом, —
- Седок – поэт, а конь – пегас.
- Пожар померк, потом погас, —
- А скачка разгоралась.
- Еще не видел свет подобного аллюра —
- Копыта били дробь, трезвонила капель.
- Помешанная на крови слепая пуля-дура
- Прозрела, поумнела вдруг – и чаще била в цель.
- И кто кого – азартней перепляса,
- И кто скорее – в этой скачке опоздавших нет, —
- А ветер дул, с костей сдувая мясо
- И радуя прохладою скелет.
- Удача впереди и исцеление больным, —
- Впервые скачет Время напрямую – не по кругу,
- Обещанное завтра будет горьким и хмельным…
- Легко скакать, врага видать,
- И друга тоже – благодать!
- Судьба летит по лугу!
- Доверчивую Смерть вкруг пальца обернули —
- Замешкалась она, забыв махнуть косой, —
- Уже не догоняли нас и отставали пули…
- Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?!
- Пел ветер все печальнее и глуше,
- Навылет Время ранено, досталось и Судьбе.
- Ветра и кони – и тела и души
- Убитых – выносили на себе.
Летела жизнь
- Я сам с Ростова, я вообще подкидыш —
- Я мог бы быть с каких угодно мест, —
- И если ты, мой Бог, меня не выдашь,
- Тогда моя Свинья меня не съест.
- Живу – везде, сейчас, к примеру, – в Туле.
- Живу – и не считаю ни потерь, ни барышей.
- Из детства помню детский дом в ауле
- В республике чечено-ингушей.
- Они нам детских душ не загубили,
- Делили с нами пищу и судьбу.
- Летела жизнь в плохом автомобиле
- И вылетала с выхлопом в трубу.
- Я сам не знал, в кого я воспитаюсь,
- Любил друзей, гостей и анашу.
- Теперь чуть что, чего – за нож хватаюсь, —
- Которого, по счастью, не ношу.
- Как сбитый куст я по ветру волокся,
- Питался при дороге, помня зло, но и добро.
- Я хорошо усвоил чувство локтя, —
- Который мне совали под ребро.
- Бывал я там, где и другие были, —
- Все те, с кем резал пополам судьбу.
- Летела жизнь в плохом автомобиле
- И вылетала с выхлопом в трубу.
- Нас закаляли в климате морозном,
- Нет никому ни в чем отказа там.
- Так что чечены, жившие при Грозном,
- Намылились с Кавказа в Казахстан.
- А там – Сибирь – лафа для брадобреев:
- Скопление народов и нестриженых бичей, —
- Где место есть для зэков, для евреев
- И недоистребленных басмачей.
- В Анадыре что надо мы намыли,
- Нам там ломы ломали на горбу.
- Летела жизнь в плохом автомобиле
- И вылетала с выхлопом в трубу.
- Мы пили всё, включая политуру, —
- И лак, и клей, стараясь не взболтнуть.
- Мы спиртом обманули пулю-дуру —
- Так, что ли, умных нам не обмануть?!
- Пью водку под орехи для потехи,
- Коньяк под плов с узбеками, по-ихнему – пилав, —
- В Норильске, например, в горячем цехе
- Мы пробовали пить стальной расплав.
- Мы дыры в деснах золотом забили,
- Состарюсь – выну – денег наскребу.
- Летела жизнь в плохом автомобиле
- И вылетала с выхлопом в трубу.
- Какие песни пели мы в ауле!
- Как прыгали по скалам нагишом!
- Пока меня с пути не завернули,
- Писался я чечено-ингушом.
- Одним досталась рана ножевая,
- Другим – дела другие, ну а третьим – третья треть…
- Сибирь, Сибирь – держава бичевая, —
- Где есть где жить и есть где помереть.
- Я был кудряв, но кудри истребили —
- Семь пядей из-за лысины во лбу.
- Летела жизнь в плохом автомобиле
- И вылетала с выхлопом в трубу.
- Воспоминанья только потревожь я —
- Всегда одно: «На помощь! Караул!..»
- Вот бьют чеченов немцы из Поволжья,
- А место битвы – город Барнаул.
- Когда дошло почти до самосуда,
- Я встал горой за горцев, чье-то горло теребя, —
- Те и другие были не отсюда,
- Но воевали – словно за себя.
- А те, кто нас на подвиги подбили,
- Давно лежат и корчатся в гробу, —
- Их всех свезли туда в автомобиле,
- А самый главный – вылетел в трубу.
О конце войны
- Сбивают из досок столы во дворе, —
- Пока не накрыли – стучат в домино…
- Дни в мае длиннее ночей в декабре,
- И тянется время – но все решено!
- Уже довоенные лампы горят вполнакала,
- Из окон на пленных глазела Москва свысока, —
- А где-то солдатиков в сердце осколком толкало,
- А где-то разведчикам надо добыть языка.
- Вот уже обновляют знамена, и строят в колонны,
- И булыжник на площади чист, как паркет на полу, —
- А все же на запад идут и идут, и идут батальоны,
- И над похоронкой заходятся бабы в тылу.
- Не выпито всласть родниковой воды,
- Не куплено впрок обручальных колец —
- Всё смыло потоком великой беды,
- Которой приходит конец наконец!
- Со стекол содрали кресты из полосок бумаги,
- И шторы долой – затемненье уже ни к чему, —
- А где-нибудь – спирт раздают перед боем из фляги:
- Он все выгоняет – и холод, и страх, и чуму.
- Вот уже очищают от копоти свечек иконы,
- А душа и уста – и молитвы творят, и стихи, —
- Но с красным крестом всё идут и идут, и идут эшелоны,
- А вроде по сводкам – потери не так велики.
- Уже зацветают повсюду сады,
- И землю прогрело и воду во рвах, —
- И скоро награда за ратны труды —
- Подушка из свежей травы в головах!
- Уже не маячат над городом аэростаты,
- Замолкли сирены, готовясь победу трубить, —
- Но ротные все-таки выйти успеют в комбаты —
- Которого всё еще запросто могут убить.
- Вот уже зазвучали трофейные аккордеоны,
- Вот и клятвы слышны – жить в согласье, любви,
- без долгов, —
- И все же на запад идут и идут, и идут эшелоны,
- А нам показалось – почти не осталось врагов!..
Белый вальс
- Какой был бал! Накал движенья, звука, нервов!
- Сердца стучали на три счета вместо двух.
- К тому же дамы приглашали кавалеров
- На белый вальс традиционный – и захватывало дух.
- Ты сам, хотя танцуешь с горем пополам,
- Давно решился пригласить ее одну, —
- Но вечно надо отлучаться по делам —
- Спешить на помощь, собираться на войну.
- И вот, все ближе, все реальней становясь,
- Она, к которой подойти намеревался,
- Идет сама, чтоб пригласить тебя на вальс, —
- И кровь в виски твои стучится в ритме вальса.
- Ты внешне спокоен средь шумного бала,
- Но тень за тобою тебя выдавала —
- Металась, ломалась, дрожала она
- в зыбком свете свечей.
- И бережно держа, и бешено кружа,
- Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, —
- Не стой же ты руки сложа,
- сам не свой и – ничей!
- Если петь без души —
- вылетает из уст белый звук.
- Если строки ритмичны без рифмы,
- тогда говорят: белый стих.
- Если все цвета радуги снова сложить —
- будет свет, белый свет.
- Если все в мире вальсы сольются в один —
- будет вальс, белый вальс.
- Был белый вальс – конец сомненья маловеров
- И завершенье юных снов, забав, утех, —
- Сегодня дамы приглашали кавалеров —
- Не потому, не потому, что мало храбрости у тех.
- Возведены на время бала в званье дам,
- И кружит головы нам вальс, как в старину.
- Партнерам скоро отлучаться по делам —
- Спешить на помощь, собираться на войну.
- Белее снега, белый вальс, кружись, кружись,
- Чтоб снегопад подольше не прервался!
- Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь, —
- И ты был бел – бледнее стен, белее вальса.
- Ты внешне спокоен средь шумного бала,
- Но тень за тобою тебя выдавала —
- Металась, ломалась, дрожала она
- в зыбком свете свечей.
- И бережно держа, и бешено кружа,
- Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, —
- Не стой же ты руки сложа,
- сам не свой и – ничей!
- Если петь без души —
- вылетает из уст белый звук.
- Если строки ритмичны, без рифмы,
- тогда говорят: белый стих.
- Если все цвета радуги снова сложить —
- будет свет, белый свет.
- Если все в мире вальсы сольются в один —
- будет вальс, белый вальс!
- Где б ни был бал – в лицее, в Доме офицеров,
- В дворцовой зале, в школе – как тебе везло, —
- В России дамы приглашали кавалеров
- Во все века на белый вальс, и было всё белым-бело.
- Потупя взоры, не смотря по сторонам,
- Через отчаянье, молчанье, тишину
- Спешили женщины прийти на помощь к нам, —
- Их бальный зал – величиной во всю страну.
- Куда б ни бросило тебя, где б ни исчез, —
- Припомни этот белый зал – и улыбнешься.
- Век будут ждать тебя – и с моря и с небес —
- И пригласят на белый вальс, когда вернешься.
- Ты внешне спокоен средь шумного бала,
- Но тень за тобою тебя выдавала —
- Металась, ломалась, дрожала она
- в зыбком свете свечей.
- И бережно держа, и бешено кружа,
- Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, —
- Не стой же ты руки сложа,
- сам не свой и – ничей!
- Если петь без души —
- вылетает из уст белый звук.
- Если строки ритмичны без рифмы,
- тогда говорят: белый стих.
- Если все цвета радуги снова сложить —
- будет свет, белый свет.
- Если все в мире вальсы сольются в один —
- будет вальс, белый вальс!
Райские яблоки
- Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем, —
- Как бы так угадать, чтоб не сам – чтобы в спину ножом:
- Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —
- Не скажу про живых, а покойников мы бережем.
- В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
- И ударит душа на ворованных клячах в галоп,
- В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…
- Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
- Прискакали – гляжу – пред очами не райское что-то:
- Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел.
- И среди ничего возвышались литые ворота,
- И огромный этап – тысяч пять – на коленях сидел.
- Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
- Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
- Седовласый старик слишком долго возился с засовом —
- И кряхтел и ворчал, и не смог отворить – и ушел.
- И измученный люд не издал ни единого стона,
- Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
- Здесь малина, братва, – нас встречают малиновым звоном!
- Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
- Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
- Мне – чтоб были друзья, да жена – чтобы пала на гроб, —
- Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок…
- Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
- Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
- Это Петр Святой – он апостол, а я – остолоп.
- Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…
- Но сады сторожат – и убит я без промаха в лоб.
- И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых, —
- Кони просят овсу, но и я закусил удила.
- Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
- Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!
Лекция о международном положении, прочитанная человеком, посаженным на 15 суток за мелкое хулиганство, своим сокамерникам
- Я вам, ребяты, на мозги не капаю,
- Но вот он перегиб и парадокс:
- Ковой-то выбирают римским папою —
- Ковой-то запирают в тесный бокс.
- Там все места – блатные расхватали и
- Пришипились, надеясь на авось, —
- Тем временем во всёй честной Италии
- На папу кандидата не нашлось.
- Жаль, на меня не вовремя накинули аркан, —
- Я б засосал стакан – и в Ватикан!
- Церковники хлебальники разинули,
- Замешкался маленько Ватикан, —
- Мы тут им папу римского подкинули —
- Из наших, из поляков, из славян.
- Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я.
- Когда б ты знала, жизнь мою губя,
- Что я бы мог бы выйти в папы римские, —
- А в мамы взять – естественно, тебя!
- Жаль, на меня не вовремя накинули аркан, —
- Я б засосал стакан – и в Ватикан!
- При власти, при деньгах ли, при короне ли —
- Судьба людей швыряет как котят.
- Но как мы место шаха проворонили?!
- Нам этого потомки не простят!
- Шах расписался в полном неумении —
- Вот тут его возьми и замени!
- Где взять? У нас любой второй в Туркмении —
- Аятолла и даже Хомейни.
- Всю жизнь мою в ворота бью рогами, как баран, —
- А мне бы взять Коран – и в Тегеран!
- В Америке ли, в Азии, в Европе ли —
- Тот нездоров, а этот вдруг умрет…
- Вот место Голды Меир мы прохлопали, —
- А там – на четверть бывший наш народ.
- Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли
- Таланты – все при шпаге, при плаще, —
- Руслан Халилов, мой сосед по камере, —
- Там Мао делать нечего вообще!
I. Москва – Одесса
- В который раз лечу Москв – Одесса, —
- Опять не выпускают самолет.
- А вот прошла вся в синем стюардесса как принцесса —
- Надежная, как весь гражданский флот.
- Над Мурманском – ни туч, ни облаков,
- И хоть сейчас лети до Ашхабада,
- Открыты Киев, Харьков, Кишинев,
- И Львов открыт, – но мне туда не надо!
- Сказали мне: «Сегодня не надейся —
- Не стоит уповать на небеса!»
- И вот опять дают задержку рейса на Одессу:
- Теперь – обледенела полоса.
- А в Ленинграде – с крыши потекло, —
- И что мне не лететь до Ленинграда?!
- В Тбилиси – там все ясно, там тепло,
- Там чай растет, – но мне туда не надо!
- Я слышу: ростовчане вылетают, —
- А мне в Одессу надо позарез!
- Но надо мне туда, куда меня не принимают, —
- И потому откладывают рейс.
- Мне надо – где сугробы намело,
- Где завтра ожидают снегопада!..
- А где-нибудь все ясно и светло —
- Там хорошо, – но мне туда не надо!
- Отсюда не пускают, а туда не принимают, —
- Несправедливо – грустно мне, – но вот
- Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,
- Доступная, как весь гражданский флот.
- Открыли самый дальний закуток,
- В который не заманят и награды,
- Открыт закрытый порт Владивосток,
- Париж открыт, – но мне туда не надо!
- Взлетим мы, распогодится – теперь запреты снимут!
- Напрягся лайнер, слышен визг турбин…
- А я уже не верю ни во что – меня не примут, —
- Опять найдется множество причин.
- Мне надо – где метели и туман,
- Где завтра ожидают снегопада!..
- Открыли Лондон, Дели, Магадан —
- Открыто все, – но мне туда не надо!
- Я прав, хоть плачь, хоть смейся, —
- но опять задержка рейса —
- И нас обратно к прошлому ведет
- Вся стройная, как «ТУ», та стюардесса мисс Одесса, —
- Похожая на весь гражданский флот.
- Опять дают задержку до восьми —
- И граждане покорно засыпают…
- Мне это надоело, черт возьми, —
- И я лечу туда, где принимают!
II. Через десять лет
- Еще бы – не бояться мне полетов,
- Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
- Всегда в больное колет как игла:
- «Эх! – говорит, – бедняга!
- У них и то в Чикаго
- Три дня назад авария была».
- Хотя бы сплюнул: все же люди – братья,
- И мы вдвоем, и не под кумачом, —
- Но знает, черт, и так для предприятья
- Я – хоть куда, хоть как и хоть на чем.
- Я к автомату: в нем ума палата —
- Стою и улыбаюсь глуповато:
- Такое мне ответил автомат!..
- Невероятно, – в Ейске —
- Уже по-европейски:
- Свобода слова, – если это мат.
- Мы в ресторан – там не дают на вынос,
- Но нам и так неплохо – тишь да гладь, —
- Вбежит швейцар и крикнет: «Кто на Вильнюс!..
- Спокойно продолжайте выпивать!»
- Мне летать – острый нож и петля:
- Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
- И еще – безопасности для —
- Должен я сам себя пристегнуть.
- Друг рассказал – такие врать не станут:
- Сидел он раз, ремнями не затянут,
- Вдруг – взрыв! А он и к этому готов,
- И тут нашел лазейку —
- Расправил телогрейку
- И приземлился в клумбу от цветов…
- Я напрасно верчусь на пупе,
- Я напрасно волнуюсь вообще:
- Если в воздухе будет ЧП —
- Приземлюсь на китайском плаще!
- Но, смутно беспокойство ощущая,
- Припоминаю: вышел без плаща я! —
- Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать!
- Вот только две соседки —
- С едой всучили сетки,
- А сетки воздух будут пропускать…
- Мой вылет объявили, что ли? Я бы
- Чуть подремал – дружок, не подымай!
- Но слышу: «Пассажиры за ноябрь!
- Ваш вылет переносится на май!»
- Считайте меня полным идиотом,
- Но я б и там летал Аэрофлотом:
- У них – гуд бай – и в небо, хошь не хошь.
- А здесь – сиди и грейся:
- Всегда задержка рейса, —
- Хоть день, а все же лишний проживешь!
Грусть моя, тоска моя
Вариации на цыганские темы
- Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка, —
- Чувствую – дышу и хорошею…
- Вдруг тоска змеиная, зеленая тоска,
- Изловчась, мне прыгнула на шею.
- Я ее и знать не знал, меняя города, —
- А она мне шепчет: «Как ждала я!..»
- Как теперь? Куда теперь? Зачем да и когда?
- Сам связался с нею, не желая.
- Одному идти – куда ни шло, еще могу, —
- Сам себе судья, хозяин-барин.
- Впрягся сам я вместо коренного под дугу, —
- С виду прост, а изнутри – коварен.
- Я не клевещу, подобно вредному клещу
- Впился сам в себя, трясу за плечи,
- Сам себя бичую я и сам себя хлещу, —
- Так что – никаких противоречий.
- Одари, судьба, или за деньги отоварь! —
- Буду дань платить тебе до гроба.
- Грусть моя, тоска моя – чахоточная тварь, —
- До чего ж живучая хвороба!
- Поутру не пикнет – как бичами ни бичуй,
- Ночью – бац! – со мной на боковую.
- С кем-нибудь другим хотя бы ночь переночуй, —
- Гадом буду, я не приревную!
Стихотворения
«Если б был я физически слабым…»
- Если б я был физически слабым —
- Я б морально устойчивым был, —
- Ни за что не ходил бы по бабам,
- Алкоголю б ни грамма не пил!
- Если б был я физически сильным —
- Я б тогда – даже думать боюсь! —
- Пил бы влагу потоком обильным,
- Но… по бабам – ни шагу, клянусь!
- Ну а если я средних масштабов —
- Что же делать мне, как же мне быть? —
- Не могу игнорировать бабов,
- Не могу и спиртного не пить!
«У Доски, где почетные граждане…»
- У Доски, где почетные граждане,
- Я стоял больше часа однажды и
- Вещи слышал там – очень важные…
- «…В самом ихнем тылу,
- Под какой-то дырой,
- Мы лежали в пылу
- Да над самой горой, —
- На природе, как в песне – на лоне,
- И они у нас как на ладони, —
- Я и друг – тот, с которым зимой
- Из Сибири сошлись под Москвой.
- Раньше оба мы были охотники —
- А теперь на нас ватные потники
- Да протертые подлокотники!
- Я в Сибири всего
- Только соболя бил, —
- Ну а друг – он того —
- На медведя ходил.
- Он колпашевский – тоже берлога! —
- Ну а я из Выезжего Лога.
- И еще (если друг не хитрит):
- Белку – в глаз, да в любой, говорит…
- Разговор у нас с немцем двухствольчатый:
- Кто шевелится – тот и кончатый, —
- Будь он лапчатый, перепончатый!
- Только спорить любил
- Мой сибирский дружок —
- Он во всем находил
- Свой, невидимый прок, —
- Оторвался на миг от прицела
- И сказал: «Это мертвое тело —
- Бьюсь на пачку махорки с тобой!»
- Я взглянул – говорю: «Нет – живой!
- Ты его лучше пулей попотчевай.
- Я опричь того ставлю хошь чего —
- Он усидчивый да улёжчивый!»
- Друг от счастья завыл —
- Он уверен в себе:
- На медведя ходил
- Где-то в ихней тайге, —
- Он аж вскрикнул (негромко, конечно,
- Потому что – светло, не ромешно),
- Поглядел еще раз на овраг —
- И сказал, что я лапоть и враг.
- И еще заявил, что икра у них!
- И вообще, мол, любого добра у них!..
- И – позарился на мой браунинг.
- Я тот браунинг взял
- После ходки одной:
- Фрица, значит, подмял,
- А потом – за спиной…
- И за этот мой подвиг геройский
- Подарил сам майор Коханойский
- Этот браунинг – тот, что со мной, —
- Он уж очень мне был дорогой!
- Но он только на это позарился.
- Я и парился, и мытарился…
- Если б знал он, как я отоварился!
- Я сначала: «Не дам,
- Не поддамся тебе!»
- А потом: «По рукам!» —
- И аж плюнул в злобе.
- Ведь не вещи <же> – ценные в споре!
- Мы сошлись на таком договоре:
- Значит, я прикрываю, а тот —
- Во весь рост на секунду встает…
- Мы еще пять минут погутарили —
- По рукам, как положено, вдарили, —
- Вроде на поле – на базаре ли!
- Шепчет он: «Коль меня
- И в натуре убьют —
- Значит, здесь схоронят,
- И – чего еще тут…»
- Поглядел еще раз вдоль дороги —
- И шагнул как медведь из берлоги, —
- И хотя уже стало светло —
- Видел я, как сверкнуло стекло.
- Я нажал – выстрел был первосортненький,
- Хотя «соболь» попался мне вёртненький.
- А у ног моих – уже мёртвенький…
- Что теперь и наган мне —
- Не им воевать.
- Но свалился к ногам мне —
- Забыл, как и звать, —
- На природе, как в песне – на лоне,
- И они у нас как на ладони.
- …Я потом разговор вспоминал:
- Может, правда – он белок стрелял?..
- Вот всю жизнь и кручусь я как верченый.
- На Доске меня это<й> зачерчивай!
- …Эх, зачем он был недоверчивый!»
«Как-то раз, цитаты Мао прочитав…»
- Как-то раз цитаты Мао прочитав,
- Вышли к нам они с большим его портретом, —
- Мы тогда чуть-чуть нарушили устав…
- Остальное вам известно по газетам.
- Вспомнилась песня, вспомнился стих —
- Словно шепнули мне в ухо:
- «Сталин и Мао слушают их», —
- Вот почему заваруха.
- При поддержке минометного огня
- Молча, медленно, как будто на охоту,
- Рать китайская бежала на меня, —
- Позже выяснилось – численностью в роту.
- Вспомнилась песня, вспомнился стих —
- Словно шепнули мне в ухо:
- «Сталин и Мао слушают их», —
- Вот почему заваруха.
- Раньше – локти кусать, но не стрелять,
- Лучше дома пить сгущенное какао, —
- Но сегодня приказали – не пускать, —
- Теперь вам шиш – но пасаран, товарищ Мао!
- Вспомнилась песня, вспомнился стих —
- Словно шепнули мне в ухо:
- «Сталин и Мао слушают их», —
- Вот почему заваруха.
- Раньше я стрелял с колена – на бегу, —
- Не привык я просто к медленным решеньям.
- Раньше я стрелял по мнимому врагу,
- А теперь придется – по живым мишеням.
- Вспомнилась песня, вспомнился стих —
- Словно шепнули мне в ухо:
- «Сталин и Мао слушают их», —
- Вот почему заваруха.
- Мины падают, и рота так и прет —
- Кто как может – по воде, не зная броду…
- Что обидно – этот самый миномет
- Подарили мы китайскому народу.
- Вспомнилась песня, вспомнился стих —
- Словно шепнули мне в ухо:
- «Сталин и Мао слушают их», —
- Вот почему заваруха.
- Он давно – великий кормчий – вылезал,
- А теперь, не успокоившись на этом,
- Наши братья залегли – и дали залп…
- Остальное вам известно по газетам.
«Я тут подвиг совершил…»
- Я тут подвиг совершил —
- Два пожара потушил, —
- Про меня в газете напечатали.
- И вчера ко мне припер
- Вдруг японский репортер —
- Обещает кучу всякой всячины.
- «Мы, – говорит, – организм ваш
- Изучим до йот,
- Мы запишем баш на баш
- Наследственный ваш код».
- Но ни за какие иены
- Я не продам свои гены,
- Ни за какие хоромы
- Не уступлю хромосомы!
- Он мне «Сони» предлагал,
- Джиу-джитсою стращал,
- Диапозитивы мне прокручивал, —
- Думал, он пробьет мне брешь —
- Чайный домик, полный гейш, —
- Ничего не выдумали лучшего!
- Досидел до ужина —
- Бросает его в пот.
- «Очень, – говорит, – он нужен нам —
- Наследственный ваш код».
- Но ни за какие иены
- Я не продам свои гены,
- Ни за какие хоромы
- Не уступлю хромосомы!
- Хоть японец желтолиц —
- У него шикарный блиц:
- «Дай хоть фотографией порадую!»
- Я не дал: а вдруг он врет? —
- Вон с газеты пусть берет —
- Там я схожий с ихнею микадою.
- Я спросил его в упор:
- «А ну, – говорю, – ответь,
- Код мой нужен, репортер,
- Не для забавы ведь?..»
- Но ни за какие иены
- Я не продам свои гены,
- Ни за какие хоромы
- Не уступлю хромосомы!
- Он решил, что победил, —
- Сразу карты мне открыл, —
- Разговор пошел без накомарников:
- «Код ваш нужен сей же час —
- Будем мы учить по вас
- Всех японских нашенских пожарников».
- Эх, неопытный народ!
- Где до наших вам!
- Лучше этот самый код —
- Я своим отдам!
Енгибарову – от зрителей
- Шут был вор: он воровал минуты —
- Грустные минуты, тут и там, —
- Грим, парик, другие атрибуты
- Этот шут дарил другим шутам.
- В светлом цирке между номерами
- Незаметно, тихо, налегке
- Появлялся клоун между нами.
- В иногда дурацком колпаке.
- Зритель наш шутами избалован —
- Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
- И кричит: «Да разве это клоун!
- Если клоун – должен быть смешной!»
- Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:
- «Вышел на арену – так смеши!» —
- Он у нас тем временем печали
- Вынимал тихонько из души.
- Мы опять в сомненье – век двадцатый:
- Цирк у нас, конечно, мировой, —
- Клоун, правда, слишком мрачноватый —
- Невеселый клоун, не живой.
- Ну а он, как будто в воду канув,
- Вдруг при свете, нагло, в две руки
- Крал тоску из внутренних карманов
- Наших душ, одетых в пиджаки.
- Мы потом смеялись обалдело,
- Хлопали, ладони раздробя.
- Он смешного ничего не делал, —
- Горе наше брал он на себя.
- Только – балагуря, тараторя —
- Всё грустнее становился мим:
- Потому что груз чужого горя
- По привычке он считал своим.
- Тяжелы печали, ощутимы —
- Шут сгибался в световом кольце, —
- Делались всё горше пантомимы,
- И морщины – глубже на лице.
- Но тревоги наши и невзгоды
- Он горстями выгребал из нас —
- Будто обезболивал нам роды, —
- А себе – защиты не припас.
- Мы теперь без боли хохотали,
- Весело по нашим временам:
- Ах, как нас приятно обокрали —
- Взяли то, что так мешало нам!
- Время! И, разбив себе колени,
- Уходил он, думая свое.
- Рыжий воцарился на арене,
- Да и за пределами ее.
- Злое наше вынес добрый гений
- За кулисы – вот нам и смешно.
- Вдруг – весь рой украденных мгновений
- В нем сосредоточился в одно. /ul>
- В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
- Барабана дробь – и тишина…
- Слишком много он взвалил на плечи
- Нашего – и сломана спина.
- Зрители – и люди между ними —
- Думали: вот пьяница упал…
- Шут в своей последней пантомиме
- Заигрался – и переиграл.
- Он застыл – не где-то, не за морем —
- Возле нас, как бы прилег, устав, —
- Первый клоун захлебнулся горем,
- Просто сил своих не рассчитав.
- Я шагал вперед неутомимо,
- Но успев склониться перед ним.
- Этот трюк – уже не пантомима:
- Смерть была – царица пантомим!
- Этот вор, с коленей срезав путы,
- По ночам не угонял коней.
- Умер шут. Он воровал минуты —
- Грустные минуты у людей.
- Многие из нас бахвальства ради
- Не давались: проживем и так!
- Шут тогда подкрадывался сзади
- Тихо и бесшумно – на руках…
- Сгинул, канул он – как ветер сдунул!
- Или это шутка чудака?..
- Только я колпак ему – придумал, —
- Этот клоун был без колпака.
Мой Гамлет
- Я только малость объясню в стихе —
- На всё я не имею полномочий…
- Я был зачат как нужно, во грехе —
- В поту и в нервах первой брачной ночи.
- Я знал, что, отрываясь от земли, —
- Чем выше мы, тем жестче и суровей;
- Я шел спокойно прямо в короли
- И вел себя наследным принцем крови.
- Я знал – всё будет так, как я хочу,
- Я не бывал внакладе и в уроне,
- Мои друзья по школе и мечу
- Служили мне, как их отцы – короне.
- Не думал я над тем, что говорю,
- И с легкостью слова бросал на ветер, —
- Мне верили и так, как главарю,
- Все высокопоставленные дети.
- Пугались нас ночные сторожа,
- Как оспою, болело время нами.
- Я спал на кожах, мясо ел с ножа
- И злую лошадь мучил стременами.
- Я знал – мне будет сказано: «Царуй!» —
- Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
- И я пьянел среди чеканных сбруй,
- Был терпелив к насилью слов и книжек.
- Я улыбаться мог одним лишь ртом,
- А тайный взгляд, когда он зол и горек,
- Умел скрывать, воспитанный шутом, —
- Шут мертв теперь: «Аминь!» Бедняга Йорик!..
- Но отказался я от дележа
- Наград, добычи, славы, привилегий:
- Вдруг стало жаль мне мертвого пажа,
- Я объезжал зеленые побеги…
- Я позабыл охотничий азарт,
- Возненавидел и борзых и гончих,
- Я от подранка гнал коня назад
- И плетью бил загонщиков и ловчих.
- Я видел – наши игры с каждым днем
- Всё больше походили на бесчинства, —
- В проточных водах по ночам, тайком
- Я отмывался от дневного свинства.
- Я прозревал, глупея с каждым днем,
- Я прозевал домашние интриги.
- Не нравился мне век, и люди в нем
- Не нравились, – и я зарылся в книги.
- Мой мозг, до знаний жадный как паук,
- Всё постигал: недвижность и движенье, —
- Но толка нет от мыслей и наук,
- Когда повсюду – им опроверженье.
- С друзьями детства перетерлась нить,
- Нить Ариадны оказалась схемой.
- Я бился над словами «быть, не быть»,
- Как над неразрешимою дилеммой.
- Но вечно, вечно плещет море бед, —
- В него мы стрелы мечем – в сито просо,
- Отсеивая призрачный ответ
- От вычурного этого вопроса.
- Зов предков слыша сквозь затихший гул,
- Пошел на зов, – сомненья крались с тылу,
- Груз тяжких дум наверх меня тянул,
- А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
- В непрочный сплав меня спаяли дни —
- Едва застыв, он начал расползаться.
- Я пролил кровь как все – и, как они,
- Я не сумел от мести отказаться.
- А мой подъем пред смертью – есть провал
- Офелия! Я тленья не приемлю.
- Но я себя убийством уравнял
- С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.
- Я Гамлет, я насилье презирал,
- Я наплевал на датскую корону, —
- Но в их глазах – за трон я глотку рвал
- И убивал соперника по трону.
- Но гениальный всплеск похож на бред,
- В рожденье смерть проглядывает косо.
- А мы всё ставим каверзный ответ
- И не находим нужного вопроса.
Я к вам пишу
- Спасибо вам, мои корреспонденты —
- Все те, кому ответить я не смог, —
- Рабочие, узбеки и студенты —
- Все, кто писал мне письма, – дай вам бог!
- Дай бог вам жизни две
- И друга одного,
- И света в голове,
- И доброго всего!
- Найдя стократно вытертые ленты,
- Вы хрип мой разбирали по слогам.
- Так дай же бог, мои корреспонденты,
- И сил в руках, да и удачи вам!
- Вот пишут – голос мой не одинаков:
- То хриплый, то надрывный, то глухой.
- И просит население бараков:
- «Володя, ты не пой за упокой!»
- Но что поделать, если я не звонок, —
- Звенят другие – я хриплю слова.
- Обилие некачественных пленок
- Вредит мне даже больше, чем молва.
- Вот спрашивают: «Попадал ли в плен ты?»
- Нет, не бывал – не воевал ни дня!
- Спасибо вам, мои корреспонденты,
- Что вы неверно поняли меня!
- Друзья мои – жаль, что не боевые —
- От моря, от станка и от сохи, —
- Спасибо вам за присланные – злые
- И даже неудачные стихи.
- Вот я читаю: «Вышел ты из моды.
- Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!
- Как глупо, что не месяцы, а годы
- Тебя превозносили до небес!»
- Еще письмо: «Вы умерли от водки!»
- Да, правда, умер, – но потом воскрес.
- «А каковы доходы ваши все-таки?
- За песню трешник – вы же просто крез!»
- За письма высочайшего пошиба:
- Идите, мол, на Темзу и на Нил, —
- Спасибо, люди добрые, спасибо, —
- Что не жалели ночи и чернил!
- Но только я уже бывал на Темзе,
- Собакою на Сене восседал.
- Я не грублю, но отвечаю тем же, —
- А писем до конца не дочитал.
- И ваши похвалы и комплименты,
- Авансы мне – не отфутболю я:
- От ваших строк, мои корреспонденты,
- Прямеет путь и сохнет колея.
- Сержанты, моряки, интеллигенты, —
- Простите, что не каждому ответ:
- Я вам пишу, мои корреспонденты,
- Ночами песни – вот уж десять лет!
«Люблю тебя сейчас…»
Марине В.
- Люблю тебя сейчас,
- не тайно – напоказ, —
- Не после и не до в лучах твоих сгораю;
- Навзрыд или смеясь,
- но я люблю сейчас,
- А в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.
- В прошедшем – «я любил» —
- печальнее могил,
- Всё нежное во мне бескрылит и стреножит, —
- Хотя поэт поэтов говорил:
- «Я вас любил: любовь еще, быть может…»
- Так говорят о брошенном, отцветшем,
- И в этом жалость есть и снисходительность,
- Как к свергнутому с трона королю,
- Есть в этом сожаленье об ушедшем,
- Стремленье, где утеряна стремительность,
- И как бы недоверье к «я люблю».
- Люблю тебя теперь —
- без пятен, без потерь.
- Мой век стоит сейчас – я вен не перережу!
- Во время, в продолжение, теперь —
- Я прошлым не дышу и будущим не брежу.
- Приу и вброд и вплавь
- к тебе – хоть обезглавь! —
- С цепями на ногах и с гирями по пуду, —
- Ты только по ошибке не заставь,
- Чтоб после «я люблю» добавил я «и буду».
- Есть горечь в этом «буду», как ни странно,
- Подделанная подпись, червоточина
- И лаз для отступленья про запас,
- Бесцветный яд на самом дне стакана
- И, словно настоящему пощечина, —
- Сомненье в том, что «я люблю» сейчас.
- Смотрю французский сон
- с обилием времен,
- Где в будущем – не так, и в прошлом – по-другому.
- К позорному столбу я пригвожден,
- К барьеру вызван я – языковому.
- Ах, разность в языках, —
- не положенье – крах!
- Но выход мы вдвоем поищем – и обрящем.
- Люблю тебя и в сложных временах —
- И в будущем, и в прошлом настоящем!
I. Из дорожного дневника
- Ожидание длилось,
- а проводы были недолги —
- Пожелали друзья:
- «В добрый путь! Чтобы – всё без помех!»
- И четыре страны
- предо мной расстелили дороги,
- И четыре границы
- шлагбаумы подняли вверх.
- Тени голых берез
- добровольно легли под колеса,
- Залоснилось шоссе
- и штыком заострилось вдали.
- Вечный смертник – комар
- разбивался у самого носа,
- Превращая стекло
- лобовое
- в картину Дали.
- Сколько смелых мазков
- на причудливом мертвом покрове,
- Сколько серых мозгов
- и комарьих раздавленных плевр!
- Вот взорвался один,
- до отвала напившийся крови,
- Ярко-красным пятном
- завершая дорожный шедевр.
- И сумбурные мысли,
- лениво стучавшие в темя,
- Устремились в пробой —
- ну попробуй-ка останови!
- И в машину ко мне
- постучало просительно время, —
- Я впустил это время,
- замешенное на крови.
- И сейчас же в кабину
- глаза из бинтов заглянули
- И спросили: «Куда ты?
- На запад?
- Вертайся назад!..»
- Я ответить не смог —
- по обшивке царапнули пули, —
- Я услышал: «Ложись!
- Берегись!
- Проскочили!
- Бомбят!»
- Этот первый налет
- оказался не так чтобы очень:
- Схоронили кого-то,
- прикрыв его кипой газет,
- Вышли чьи-то фигуры —
- назад, на шоссе – из обочин,
- Как лет тридцать спустя,
- на машину мою поглазеть.
- И исчезло шоссе —
- мой единственно верный фарватер,
- Только – елей стволы
- без обрубленных минами крон.
- Бестелесный поток
- обтекал не спеша радиатор.
- Я за сутки пути
- не продвинулся ни на микрон.
- Я уснул за рулем —
- я давно разомлел до зевоты, —
- Ущипнуть себя за ухо
- или глаза протереть?!
- В кресле рядом с собой
- я увидел сержанта пехоты:
- «Ишь, трофейная пакость, – сказал он, —
- удобно сидеть!..»
- Мы поели с сержантом
- домашних котлет и редиски,
- Он опять удивился:
- откуда такое в войну?!
- «Я, браток, – говорит, —
- восемь дней как позавтракал в Минске.
- Ну, спасибо! Езжай!
- Будет время – опять загляну…»
- Он ушел на восток
- со своим поредевшим отрядом,
- Снова мирное время
- в кабину вошло сквозь броню.
- Это время глядело
- единственной женщиной рядом,
- И она мне сказала:
- «Устал! Отдохни – я сменю!»
- Всё в порядке, на месте, —
- мы едем к границе, нас двое.
- Тридцать лет отделяет
- от только что виденных встреч.
- Вот забегали щетки,
- отмыли стекло лобовое, —
- Мы увидели знаки,
- что призваны предостеречь.
- Кроме редких ухабов,
- ничто на войну не похоже, —
- Только лес – молодой,
- да сквозь снова налипшую грязь
- Два огромных штыка
- полоснули морозом по коже,
- Остриями – по-мирному —
- кверху,
- а не накренясь.
- Здесь, на трассе прямой,
- мне, не знавшему пуль,
- показалось,
- Что и я где-то здесь
- довоевывал невдалеке, —
- Потому для меня
- и шоссе словно штык заострялось,
- И лохмотия свастик
- болтались на этом штыке.
II. Солнечные пятна, или Пятна на Солнце
- Шар огненный всё просквозил,
- Всё перепек, перепалил,
- И как груженый лимузин
- За полдень он перевалил, —
- Но где-то там – в зените был
- (Он для того и плыл туда), —
- Другие головы кружил,
- Сжигал другие города.
- Еще асфальт не растопило
- И не позолотило крыш,
- Еще светило солнце лишь
- В одну худую светосилу,
- Еще стыдились нищеты
- Поля без всходов, лес без тени,
- Еще тумана лоскуты
- Ложились сыростью в колени, —
- Но диск на тонкую черту
- От горизонта отделило, —
- Меня же фраза посетила:
- «Не ясен свет, когда светило
- Лишь набирает высоту».
- Пока гигант еще на взлете,
- Пока лишь начат марафон,
- Пока он только устремлен
- К зениту, к пику, к верхней ноте,
- И вряд ли астроном-старик
- Определит: на Солнце – буря, —
- Мы можем всласть глазеть на лик,
- Разинув рты и глаз не щуря.
- И нам, разиням, на потребу
- Уверенно восходит он, —
- Зачем спешить к зениту Фебу?
- Ведь он один бежит по небу —
- Без конкурентов – марафон!
- Но вот – зенит. Глядеть противно
- И больно, и нельзя без слез,
- Но мы – очки себе на нос
- И смотрим, смотрим неотрывно,
- Задравши головы, как псы,
- Всё больше жмурясь, скаля зубы, —
- И нам мерещатся усы —
- И мы пугаемся, – грозу бы!
- Должно быть, древний гунн Аттила
- Был тоже солнышком палим, —
- И вот при взгляде на светило
- Его внезапно осенило —
- И он избрал похожий грим.
- Всем нам известные уроды
- (Уродам имя легион)
- С доисторических времен
- Уроки брали у природы, —
- Им апогеи не претили
- И, глядя вверх до слепоты,
- Они искали на светиле
- Себе подобные черты.
- И если б ведало светило,
- Кому в пример встает оно, —
- Оно б затмилось и застыло,
- Оно бы бег остановило
- Внезапно, как стоп-кадр в кино.
- Вон, наблюдая втихомолку
- Сквозь закопченное стекло —
- Когда особо припекло, —
- Один узрел на лике челку.
- А там – другой пустился в пляс,
- На солнечном кровоподтеке
- Увидев щели узких глаз
- И никотиновые щеки…
- Взошла Луна, – вы крепко спите.
- Для вас – светило тоже спит, —
- Но где-нибудь оно в зените
- (Круговорот, как ни пляшите) —
- И там палит, и там слепит!..
III. Дороги… Дороги…
- Ах, дороги узкие —
- Вкось, наперерез, —
- Версты белорусские —
- С ухабами и без!
- Как орехи грецкие
- Щелкаю я их, —
- Говорят, немецкие —
- Гладко, напрямик…
- Там, говорят, дороги – ряда по три
- И нет дощечек с «Ахтунг!» или «Хальт!»
- Ну что же – мы прокатимся, посмотрим,
- Понюхаем – не порох, а асфальт.
- Горочки пологие —
- Я их щелк да щелк!
- Но в душе, как в логове,
- Затаился волк.
- Ату, колеса гончие!
- Целюсь под обрез —
- С волком этим кончу я
- На отметке «Брест».
- Я там напьюсь водички из колодца
- И покажу отметки в паспортах.
- Потом мне пограничник улыбнется,
- Узнав, должно быть, или – просто так…
- После всякой зауми
- Вроде «кто таков?» —
- Как взвились шлагбаумы
- Вверх, до облаков!
- Взял товарищ в кителе
- Снимок для жены —
- И… только нас и видели
- С нашей стороны!
- Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу!
- Они – рукой подать – наискосок…
- Так я впервые пересек границу —
- И чьи-то там сомнения пресек.
- Ах, дороги скользкие —
- Вот и ваш черед, —
- Деревеньки польские —
- Стрелочки вперед;
- Телеги под навесами,
- Булыжник-чешуя…
- По-польски ни бельмеса мы —
- Ни жена, ни я!
- Потосковав о ломте, о стакане,
- Остановились где-то наугад, —
- И я сказал по-русски: «Прошу, пани!» —
- И получилось точно и впопад!
- Ах, еда дорожная
- Из немногих блюд!
- Ем неосторожно я
- Всё, что подают.
- Напоследок – сладкое,
- Стало быть – кончай!
- И на их хербатку я
- Дую, как на чай.
- А панночка пощелкала на счетах
- (Всё как у нас – зачем туристы врут!) —
- И я, прикинув разницу валют,
- Ей отсчитал не помню сколько злотых
- И проворчал: «По-божески дерут»…
- Где же песни-здравицы, —
- Ну-ка, подавай! —
- Польские красавицы,
- Для туристов – рай?
- Рядом на поляночке —
- Души нараспах —
- Веселились панночки
- С граблями в руках.
- «Да, побывала Польша в самом пекле, —
- Сказал старик – и лошадей распряг… —
- Красавицы-полячки не поблекли —
- А сгинули в немецких лагерях…»
- Лемеха въедаются
- В землю, как каблук,
- Пеплы попадаются
- До сих пор под плуг.
- Память вдруг разрытая —
- Неживой укор:
- Жизни недожитые —
- Для колосьев корм.
- В мозгу моем, который вдруг сдавило
- Как обручем, – но так его, дави! —
- Варшавское восстание кровило,
- Захлебываясь в собственной крови…
- Дрались – худо-бедно ли,
- А наши корпуса —
- В пригороде медлили
- Целых два часа.
- В марш-бросок, в атаку ли —
- Рвались как один, —
- И танкисты плакали
- На броню машин…
- Военный эпизод – давно преданье,
- В историю ушел, порос быльем —
- Но не забыто это опозданье,
- Коль скоро мы заспорили о нем.
- Почему же медлили
- Наши корпуса?
- Почему обедали
- Эти два часа?
- Потому что танками,
- Мокрыми от слез,
- Англичанам с янками
- Мы утерли нос!
- А может быть, разведка оплошала —
- Не доложила?.. Что теперь гадать!
- Но вот сейчас читаю я: «Варшава» —
- И еду, и хочу не опоздать!
«Я скачу позади на полслова…»
- Я скачу позади на полслова,
- На нерезвом коне, без щита, —
- Я похож не на ратника злого,
- А скорее – на злого шута.
- Бывало, вырывался я на корпус,
- Уверенно, как сам великий князь,
- Клонясь вперед – не падая, не горбясь,
- А именно намеренно клонясь.
- Но из седла меня однажды выбили —
- Копьем поддели, сбоку подскакав, —
- И надо мной, лежащим, лошадь вздыбили,
- И надругались, плетью приласкав.
- Рядом всадники с гиканьем диким
- Копья целили в месиво тел.
- Ах дурак я, что с князем великим
- Поравняться в осанке хотел!
- Меня на поле битвы не ищите —
- Я отстранен от всяких ратных дел, —
- Кольчугу унесли – я беззащитен
- Для зуботычин, дротиков и стрел.
- Зазубрен мой топор, и руки скручены,
- Ложусь на сбитый наскоро настил,
- Пожизненно до битвы недопущенный
- За то, что раз бестактность допустил.
- Назван я перед ратью двуликим —
- И топтать меня можно и сечь.
- Но взойдет и над князем великим
- Окровавленный кованый меч!..
- Встаю я, отряхаюсь от навоза,
- Худые руки сторожу кручу,
- Беру коня плохого из обоза,
- Кромсаю ребра – и вперед скачу.
- Влечу я в битву звонкую да манкую —
- Я не могу, чтоб это без меня, —
- И поступлюсь я княжеской осанкою,
- И если надо – то сойду с коня!
Я не успел
(Тоска по романтике)
Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,
И силюсь разорваться на куски,
Придав своей тоске значенье скорби,
Но сохранив загадочность тоски…
- Свет Новый не единожды открыт,
- А Старый весь разбили на квадраты,
- К ногам упали тайны пирамид,
- К чертям пошли гусары и пираты.
- Пришла пора всезнающих невежд,
- Всё выстроено в стройные шеренги,
- За новые идеи платят деньги —
- И больше нет на «эврику» надежд.
- Все мои скалы ветры гладко выбрили —
- Я опоздал ломать себя на них;
- Всё золото мое в Клондайке выбрали,
- Мой черный флаг в безветрии поник.
- Под илом сгнили сказочные струги,
- И могикан последних замели,
- Мои контрабандистские фелюги
- Худые ребра сушат на мели.
- Висят кинжалы добрые в углу
- Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.
- Смоленый плот – последнюю надежду —
- Волна в щепы разбила об скалу.
- Вон из рядов мои партнеры выбыли —
- У них сбылись гаданья и мечты:
- Все крупные очки они повыбили —
- И за собою подожгли мосты.
- Азартных игр теперь наперечет,
- Авантюристов всех мастей и рангов…
- По прериям пасут домашний скот —
- Там кони пародируют мустангов.
- И состоялись все мои дуэли,
- Где б я почел участие за честь.
- Там вызвать и явиться – всё успели,
- Всё предпочли, что можно предпочесть.
- Спокойно обошлись без нашей помощи
- Все те, кто дело сделали мое, —
- И по щекам отхлестанные сволочи
- Бессовестно ушли в небытиё.
- Я не успел произнести: «К барьеру!» —
- А я за залп в Дантеса всё отдам.
- Что мне осталось – разве красть химеру
- С туманного собора Нотр-Дам?!
- В других веках, годах и месяцах
- Все женщины мои отжить успели, —
- Позанимали все мои постели,
- Где б я хотел любить – и так, и в снах.
- Захвачены все мои одра смертные —
- Будь это снег, трава иль простыня, —
- Заплаканные сестры милосердия
- В госпиталях обмыли не меня.
- Мои друзья ушли сквозь решето —
- Им всем досталась Лета или Прана, —
- Естественною смертию – никто,
- Все – противоестественно и рано.
- Иные жизнь закончили свою —
- Не осознав вины, не скинув платья, —
- И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,
- Беззлобно чашу выпили сию.
- Другие – знали, ведал и прочее, —
- Но все они на взлете, в нужный год —
- Отплавали, отпели, отпророчили…
- Я не успел – я прозевал свой взлет.
«Водой наполненные горсти…»
- Водой наполненные горсти
- Ко рту спешили поднести —
- Впрок пили воду черногорцы,
- И жили впрок – до тридцати.
- А умирать почетно было
- Средь пуль и матовых клинков,
- И уносить с собой в могилу
- Двух-трех врагов, двух-трех врагов.
- Пока курок в ружье не стерся,
- Стрелял и с седел и с колен, —
- И в плен не брали черногорца —
- Он просто не сдавался в плен.
- А им прожить хотелось до ста,
- До жизни жадным, – век с лихвой, —
- В краю, где гор и неба вдосталь,
- И моря тоже – с головой:
- Шесть сотен тысяч равных порций
- Воды живой в одной горсти…
- Но проживали черногорцы
- Свой долгий век – до тридцати.
- И жены их водой помянут;
- И прячут их детей в горах
- До той поры, пока не станут
- Держать оружие в руках.
- Беззвучно надевали траур,
- И заливали очаги,
- И молча лили слезы в траву,
- Чтоб не услышали враги.
- Чернели женщины от горя,
- Как плодородная земля, —
- За ними вслед чернели горы,
- Себя огнем испепеля.
- То было истинное мщенье —
- Бессмысленно себя не жгут:
- Людей и гор самосожженье —
- Как несогласие и бунт.
- И пять веков – как божьи кары,
- Как мести сына за отца —
- Пылали горные пожары
- И черногорские сердца.
- Цари менялись, царедворцы,
- Но смерть в бою – всегда в чести, —
- Не уважали черногорцы
- Проживших больше тридцати.
«Слева бесы, справа бесы…»
- Слева бесы, справа бесы.
- Нет, по новой мне налей!
- Эти – с нар, а те – из кресел, —
- Не поймешь, какие злей.
- И куда, в какие дали,
- На какой еще маршрут
- Нас с тобою эти врали
- По этапу поведут?
- Ну а нам что остается?
- Дескать, горе не беда?
- Пей, дружище, если пьется, —
- Все – пустыми невода.
- Что искать нам в этой жизни?
- Править к пристани какой?
- Ну-ка, солнце, ярче брызни!
- Со святыми упокой…
«Когда я об стену разбил лицо и члены…»
- …Когда я об стену разбил лицо и члены
- И всё, что только было можно, произнес,
- Вдруг – сзади тихое шептанье раздалось:
- «Я умоляю вас, пока не трожьте вены.
- При ваших нервах и при вашей худобе
- Не лучше ль – чаю? Или – огненный напиток…
- Чем учинять членовредительство себе —
- Оставьте что-нибудь нетронутым для пыток».
- Он сказал мне: «Приляг,
- Успокойся, не плачь!»
- Он сказал: «Я не врач —
- Я твой верный палач.
- Уж не за полночь – за три, —
- Давай отдохнем:
- Нам ведь все-таки завтра
- Работать вдвоем…»
- Чем черт не шутит – может, правда выпить чаю,
- Раз дело приняло подобный оборот?
- «Но только, знаете, весь ваш палачий род
- Я, как вы можете представить, презираю!»
- Он попросил: «Не трожьте грязное белье,
- Я сам к палачеству пристрастья не питаю.
- Но вы войдите в положение мое:
- Я здесь на службе состою, я здесь пытаю.
- Молчаливо, прости,
- Счет веду головам.
- Ваш удел – не ахти,
- Но завидую вам.
- Право, я не шучу —
- Я смотрю делово:
- Говори – что хочу,
- Обзывай хоть кого…»
- Он был обсыпан белой перхотью как содой,
- Он говорил, сморкаясь в старое пальто:
- «Приговоренный обладает как никто
- Свободой слова – то есть подлинной свободой».
- И я избавился от острой неприязни
- И посочувствовал дурной его судьбе.
- Спросил он: «Как ведете вы себя на казни?»
- И я ответил: «Вероятно, так себе…
- Ах, прощенья прошу, —
- Важно знать палачу,
- Что когда я вишу —
- Я ногами сучу.
- Кстати, надо б сперва,
- Чтоб у плахи мели, —
- Чтоб, упавши, глава
- Не валялась в пыли».
- Чай закипел, положен сахар по две ложки.
- «Спасибо…» – «Что вы! Не извольте возражать!
- Вам скрутят ноги, чтоб сученья избежать.
- А грязи нет – у нас ковровые дорожки».
- «Ах, да неужто ли подобное возможно!» —
- От умиленья я всплакнул и лег ничком, —
- Потрогав шею мне легко и осторожно,
- Он одобрительно поцокал языком.
- Он шепнул: «Ни гугу!
- Здесь кругом – стукачи.
- Чем смогу – помогу,
- Только ты не молчи.
- Стану ноги пилить —
- Можешь ересь болтать, —
- Чтобы казнь отдалить,
- Буду дальше пытать».
- Не ночь пред казнью – а души отдохновенье, —
- А я уже дождаться утра не могу.
- Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу,
- Я крикну весело: «Остановись, мгновенье!»
- И можно музыку заказывать при этом —
- Чтоб стоны с воплями остались на губах, —
- Я, признаюсь, питаю слабость к менуэтам,
- Но есть в коллекции у них и Оффенбах.
- «Будет больно – поплачь,
- Если невмоготу», —
- Намекнул мне палач.
- «Хорошо, я учту».
- Подбодрил меня он,
- Правда, сам загрустил:
- «Помнят тех, кто казнен,
- А не тех, кто казнил».
- Развлек меня про гильотину анекдотом,
- Назвав ее карикатурой на топор.
- «Как много миру дал голов французский двор!» —
- И посочувствовал убитым гугенотам.
- Жалел о том, что кол в России упразднен,
- Был оживлен и сыпал датами привычно.
- Он знал доподлинно – кто, где и как казнен,
- И горевал о тех, над кем работал лично.
- «Раньше, – он говорил, —
- Я дровишки рубил, —
- Я и стриг, я и брил,
- И с ружьишком ходил, —
- Тратил пыл в пустоту
- И губил свой талант, —
- А на этом посту —
- Повернулось на лад».
- Некстати вспомнил дату смерти Пугачева,
- Рубил – должно быть, для наглядности – рукой,
- А в то же время знать не знал, кто он такой, —
- Невелико образованье палачово.
- Парок над чаем тонкой змейкой извивался…
- Он дул на воду, грея руки о стекло, —
- Об инквизиции с почтеньем отозвался,
- И об опричниках – особенно тепло.
- Мы гоняли чаи, —
- Вдруг палач зарыдал:
- Дескать, жертвы мои —
- Все идут на скандал.
- «Ах вы тяжкие дни,
- Палачова стерня!
- Ну за что же они
- Ненавидят меня!»
- Он мне поведал назначенье инструментов, —
- Всё так нестрашно, и палач – как добрый врач.
- «Но на работе до поры всё это прячь,
- Чтоб понапрасну не нервировать клиентов.
- Бывает, только его в чувство приведешь,
- Водой окатишь и поставишь Оффенбаха —
- А он примерится, когда ты подойдешь,
- Возьмет и плюнет, – и испорчена рубаха!»
- Накричали речей
- Мы за клан палачей,
- Мы за всех палачей
- Пили чай – чай ничей.
- Я совсем обалдел,
- Чуть не лопнул крича —
- Я орал: «Кто посмел
- Обижать палача!..»
- …Смежила веки мне предсмертная усталость,
- Уже светало – наше время истекло.
- Но мне хотя бы перед смертью повезло:
- Такую ночь провел – не каждому досталось!
- Он пожелал мне доброй ночи на прощанье,
- Согнал назойливую мухумне с плеча…
- Как жаль – недолго мне хранить воспоминанье
- И образ доброго, чудного палача!
«Упрямо я стремлюсь ко дну…»
- Упрямо я стремлюсь ко дну —
- Дыханье рвется, давит уши…
- Зачем иду на глубину —
- Чем плохо было мне на суше?
- Там, на земле, – и стол и дом,
- Там – я и пел и надрывался;
- Я плавал всё же – хоть с трудом,
- Но на поверхности держался.
- Линяют страсти под луной
- В обыденной воздушной жиже, —
- А я вплываю в мир иной:
- Тем невозвратнее – чем ниже.
- Дышу я непривычно – ртом.
- Среда бурлит – плевать на среду!
- Я погружаюсь, и притом —
- Быстрее, в пику Архимеду.
- Я потерял ориентир, —
- Но вспомнил сказки, сны и мифы:
- Я открываю новый мир,
- Пройдя коралловые рифы.
- Коралловые города…
- В них многорыбно, но – не шумно:
- Нема подводная среда,
- И многоцветна, и разумна.
- Где ты, чудовищная мгла,
- Которой матери стращают?
- Светло – хотя ни факела,
- Ни солнца
- мглу не освещают!
- Всё гениальное и не —
- Допонятое – всплеск и шалость —
- Спаслось и скрылось в глубине, —
- Всё, что гналось и запрещалось.
- Дай бог, я всё же дотяну —
- Не дам им долго залежаться! —
- И я вгребаюсь в глубину,
- И – всё труднее погружаться.
- Под черепом – могильный звон,
- Давленье мне хребет ломает,
- Вода выталкивает вон,
- И глубина не принимает.
- Я снял с острогой карабин,
- Но камень взял – не обессудьте, —
- Чтобы добраться до глубин,
- До тех пластов, до самой сути.
- Я бросил нож – не нужен он:
- Там нет врагов, там все мы – люди,
- Там каждый, кто вооружен, —
- Нелеп и глуп, как вошь на блюде.
- Сравнюсь с тобой, подводный гриб,
- Забудем и чины и ранги, —
- Мы снова превратились в рыб,
- И наши жабры – акваланги.
- Нептун – ныряльщик с бородой,
- Ответь и облегчи мне душу:
- Зачем простились мы с водой,
- Предпочитая влаге – сушу?
- Меня сомненья, черт возьми,
- Давно буравами сверлили:
- Зачем мы сделались людьми?
- Зачем потом заговорили?
- Зачем, живя на четырех,
- Мы встали, распрямивши спины?
- Затем – и это видит Бог, —
- Чтоб взять каменья и дубины!
- Мы умудрились много знать,
- Повсюду мест наделать лобных,
- И предавать, и распинать,
- И брать на крюк себе подобных!
- И я намеренно тону,
- Зову: «Спасите наши души!»
- И если я не дотяну, —
- Друзья мои, бегите с суши!
- Назад – не к горю и беде,
- Назад и вглубь – но не ко гробу,
- Назад – к прибежищу, к воде,
- Назад – в извечную утробу!
- Похлопал по плечу трепанг,
- Признав во мне свою породу, —
- И я – выплевываю шланг
- И в легкие пускаю воду!..
- Сомкните стройные ряды,
- Покрепче закупорьте уши:
- Ушел один – в том нет беды, —
- Но я приду по ваши души!
«Я дышал синевой…»
- Я дышал синевой,
- Белый пар выдыхал, —
- Он летел, становясь облаками.
- Снег скрипел подо мной —
- Поскрипев, затихал, —
- А сугробы прилечь завлекали.
- И звенела тоска, что в безрадостной песне поется:
- Как ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи, —
- Усыпив, ямщика заморозило желтое солнце,
- И никто не сказал: шевелись, подымайся, не спи!
- Всё стоит на Руси,
- До макушек в снегу.
- Полз, катился, чтоб не провалиться, —
- Сохрани и спаси,
- Дай веселья в пургу,
- Дай не лечь, не уснуть, не забыться!
- Тот ямщик-чудодей бросил кнут и – куда ему деться! —
- Помянул он Христа, ошалев от заснеженных верст…
- Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться, —
- Ну а он в доброте их жалел и не бил – и замерз.
- Отраженье свое
- Увидал в полынье —
- И взяла меня оторопь: в пору б
- Оборвать житиё —
- Я по грудь во вранье,
- Да и сам-то я кто, – надо в прорубь!
- Вьюги стонут, поют, – кто же выстоит, выдержит стужу!
- В прорубь надо да в омут, – но сам, а не руки сложа.
- Пар валит изо рта – эк душа моя рвется наружу, —
- Выйдет вся – схороните, зарежусь – снимите с ножа!
- Снег кружит над землей,
- Над страною моей,
- Мягко стелет, в запой зазывает.
- Ах, ямщик удалой —
- Пьет и хлещет коней!
- А непьяный ямщик – замерзает.
«Много во мне маминого…»
- Много во мне маминого,
- Папино – сокрыто, —
- Я из века каменного,
- Из палеолита!
- Но, по многим отзывам,
- Я – умный и не злой, —
- То есть в веке бронзовом
- Стою одной ногой.
- Наше племя ропщет, смея
- Вслух ругать порядки;
- В первобытном обществе я
- Вижу недостатки, —
- Просто вопиющие —
- Довлеют и грозят, —
- Далеко идущие —
- На тыщу лет назад!
- Собралась, умывшись чисто,
- Во поле элита:
- Думали, как выйти из то —
- Го палеолита.
- Под кустами ириса
- Все попередрались, —
- Не договорилися,
- А так и разбрелись…
- Завели старейшины – а
- Нам они примеры —
- По две, по три женщины, по
- Две, по три пещеры.
- Жены крепко заперты
- На цепи да замки —
- А на Крайнем Западе
- Открыты бардаки!
- Перед соплеменниками,
- Вовсе не стесняясь,
- Бродят люди с вениками,
- Матерно ругаясь.
- Дрянь в огонь из бака льют —
- Надыбали уют, —
- Ухают и крякают,
- Хихикают и пьют!
- Между поколениями
- Ссоры возникают,
- Жертвоприношениями
- Злоупотребляют:
- Ходишь – озираешься,
- Ловишь каждый взгляд, —
- Малость зазеваешься —
- Уже тебя едят!
- Люди понимающие —
- Ездят на горбатых,
- На горбу катающие —
- Грезят о зарплатах.
- Счастливы горбатые,
- По тропочкам несясь:
- Бедные, богатые —
- У них, а не у нас!
- Продали подряд всё сразу
- Племенам соседним,
- Воинов гноят образо —
- Ваньем этим средним.
- От повальной грамоты —
- Сплошная благодать!
- Поглядели мамонты —
- И стали вымирать…
- Дети все – с царапинами
- И одеты куцо, —
- Топорами папиными
- День и ночь секутся.
- Скоро эра кончится —
- Набалуетесь всласть!
- В будущее хочется?
- Да как туда попасть!..
- Колдуны пророчили: де,
- Будет всё попозже, —
- За камнями очереди,
- За костями – тоже.
- От былой от вольности
- Давно простыл и след:
- Хвать тебя за волосы, —
- И глядь – тебя и нет!
- Притворились добренькими, —
- Многих прочь услали,
- И пещеры ковриками
- Пышными устлали.
- Мы стоим, нас трое, нам —
- Бутылку коньяку…
- Тишь в благоустроенном
- Каменном веку.
- …Встреться мне, молю я исто,
- Во поле Айлита —
- Забери меня ты из то —
- Го палеолита!
- Ведь, по многим отзывам,
- Я – умный и не злой, —
- Тоесть в веке бронзовом
- Стою одной ногой.
«Я первый смерил жизнь обратным счетом…»
- Я первый смерил жизнь обратным счетом —
- Я буду беспристрастен и правдив:
- Сначала кожа выстрелила потом
- И задымилась, поры разрядив.
- Я затаился, и затих, и замер, —
- Мне показалось – я вернулся вдруг
- В бездушье безвоздушных барокамер
- И в замкнутые петли центрифуг.
- Сейчас я стану недвижим и грузен,
- И погружен в молчанье, а пока —
- Меха и горны всех газетных кузен
- Раздуют это дело на века.
- Хлестнула память мне кнутом по нервам —
- В ней каждый образ был неповторим…
- Вот мой дублер, который мог быть первым,
- Который смог впервые стать вторым.
- Пока что на него не тратят шрифта, —
- Запас заглавных букв – на одного.
- Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,
- Но дальше я поднялся без него…
- Вот тот, который прочертил орбиту,
- При мне его в лицо не знал никто, —
- Всё мыслимое было им открыто
- И брошено горстями в решето…
- И словно из-за дымовой завесы
- Друзей явились лица, и семьи, —
- Они все скоро на страницах прессы
- Расскажут биографии свои.
- Их всех, с кем вел я доброе соседство,
- Свидетелями выведут на суд, —
- Обычное мое, босое детство
- Обуют и в скрижали занесут…
- Чудное слово «Пуск!» – подобье вопля —
- Возникло и нависло надо мной, —
- Недобро, глухо заворчали сопла
- И сплюнули расплавленной слюной.
- И вихрем чувств пожар души задуло,
- И я не смел – или забыл – дышать.
- Планета напоследок притянула,
- Прижала, не желая отпускать.
- Она вцепилась удесятеренно, —
- Глаза, казалось, вышли из орбит,
- И правый глаз впервые удивленно
- Взглянул на левый, веком не прикрыт.
- Мне рот заткнул – не помню, крик ли, кляп ли, —
- Я рос из кресла, как с корнями пень.
- Вот сожрала все топливо до капли
- И отвалилась первая ступень.
- Там, подо мной, сирены голосили,
- Не знаю – хороня или храня,
- А здесь надсадно двигатели взвыли
- И из объятий вырвали меня.
- Приборы на земле угомонились,
- Вновь чередом своим пошла весна,
- Глаза мои на место возвратились,
- Исчезли перегрузки, – тишина…
- Эксперимент вошел в другую фазу, —
- Пульс начал реже в датчики стучать.
- Я в ночь влетел – минуя вечер, сразу, —
- И получил команду отдыхать.
- И неуютно сделалось в эфире,
- Но Левитан ворвался в тесный зал
- И отчеканил громко: «Первый в мире…» —
- И про меня хорошее сказал.
- Я шлем скафандра положил на локоть,
- Изрек про самочувствие свое.
- Пришла такая приторная легкость,
- Что даже затошнило от нее.
- Шнур микрофона словно в петлю свился.
- Стучали в ребра легкие, звеня.
- Я на мгновенье сердцем подавился —
- Оно застряло в горле у меня.
- Я отдал рапорт весело – на совесть,
- Разборчиво и очень делово.
- Я думал: вот она и невесомость —
- Я вешу нуль, – так мало, ничего!..
- Но я не ведал в этот час полета,
- Шутя над невесомостью чудной,
- Что от нее кровавой будет рвота
- И костный кальций вымоет с мочой.
«Проделав брешь в затишье…»
- Проделав брешь в затишье,
- Весна идет в штыки,
- И высунули крыши
- Из снега языки.
- Голодная до драки,
- Оскалилась весна, —
- Как с языка собаки,
- Стекает с крыш слюна.
- Весенние армии жаждут успеха,
- Всё ясно, и стрелы на карте прямы, —
- И воины в легких небесных доспехах
- Врубаются в белые рати зимы.
- Но рано веселиться:
- Сам зимний генерал
- Никак своих позиций
- Без боя не сдавал.
- Тайком под белым флагом
- Он собирал войска —
- И вдруг ударил с фланга
- Мороз исподтишка.
- И битва идет с переменным успехом:
- Где свет и ручьи – где поземка и мгла,
- И воины в легких небесных доспехах
- С потерями вышли назад из котла.
- Морозу удирать бы —
- А он впадает в раж:
- Играет с вьюгой свадьбу, —
- Не свадьбу – а шабаш!
- Окно скрипит фрамугой —
- То ветер перебрал, —
- Но он напрасно с вьюгой
- Победу пировал!
- А в зимнем тылу говорят об успехах,
- И наглые сводки приходят из тьмы, —
- Но воины в легких небесных доспехах
- Врубаются клиньями в царство зимы.
- Откуда что берется —
- Сжимается без слов
- Рука тепла и солнца
- На горле холодов.
- Не совершиться чуду:
- Снег виден лишь в тылах —
- Войска зимы повсюду
- Бросают белый флаг.
- И дальше на север идет наступленье —
- Запела вода, пробуждаясь от сна, —
- Весна неизбежна – ну как обновленье,
- И необходима, как – просто весна.
- Кто славно жил в морозы,
- Те не снимают шуб, —
- Но ржаво льются слезы
- Из водосточных труб.
- Но только грош им, нищим,
- В базарный день цена —
- На эту землю свыше
- Ниспослана весна.
- …Два слова войскам: несмотря на успехи,
- Не прячьте в чулан или в старый комод
- Небесные легкие ваши доспехи —
- Они пригодятся еще через год!
«Вот я вошел и дверь прикрыл…»
- Вот я вошел и дверь прикрыл,
- И показал бумаги,
- И так толково объяснил,
- Зачем приехал в лагерь.
- Начальник – как уключина, —
- Скрипит – и ни в какую!
- «В кино мне роль поручена, —
- Опять ему толкую, —
- И вот для изучения —
- Такое ремесло —
- Имею направление!
- Дошло теперь?» – «Дошло!
- Вот это мы приветствуем, —
- Чтоб было как с копирки,
- Вам хорошо б – под следствием
- Полгодика в Бутырке!
- Чтоб ощутить затылочком,
- Что чуть не расстреляли,
- Потом – по пересылочкам, —
- Тогда бы вы сыграли!..»
- Внушаю бедолаге я
- Настойчиво, с трудом:
- «Мне нужно прямо с лагеря —
- Не бывши под судом!»
- «Да вы ведь знать не знаете,
- За что вас осудили, —
- Права со мной качаете —
- А вас еще не брили!»
- «Побреют – рожа сплющена! —
- Но всё познать желаю,
- А что уже упущено —
- Талантом наверстаю!»
- «Да что за околесица, —
- Опять он возражать, —
- Пять лет в четыре месяца —
- Экстерном, так сказать!..»
- Он даже шаркнул мне ногой —
- Для секретарши Светы:
- «У нас, товарищ дорогой,
- Не университеты!
- У нас не выйдет с кондачка,
- Из ничего – конфетка:
- Здесь – от звонка и до звонка, —
- У нас не пятилетка!
- Так что давай-ка ты валяй —
- Какой с артиста толк! —
- У нас своих хоть отбавляй», —
- Сказал он и умолк.
- Я снова вынул пук бумаг,
- Ору до хрипа в глотке:
- Мол, не имеешь права, враг, —
- Мы здесь не в околотке!
- Мол, я начальству доложу, —
- Оно, мол, разберется!..
- Я стервенею, в роль вхожу,
- А он, гляжу, – сдается.
- Я в раже, удержа мне нет,
- Бумагаи трясу:
- «Мне некогда сидеть пять лет —
- Премьера на носу!»
«“Не бросать”, “Не топтать”…»
- «Не бросать», «Не топтать» —
- Это можно понять!
- Или, там, «Не сорить», —
- Это что говорить!
- «Без звонка не входить» —
- Хорошо, так и быть, —
- Я нормальные не
- Уважаю вполне.
- Но когда это не —
- Приносить-распивать, —
- Это не не по мне —
- Не могу принимать!
- Вот мы делаем вид
- За проклятым «козлом»:
- Друг костяшкой стучит —
- Мол, играем, – не пьем.
- А красиво ль – втроем
- Разливать под столом?
- Или лучше – втроем
- Лезть с бутылкою в дом?
- Ну а дома жена —
- Не стоит на ногах, —
- И не знает она
- О подкожных деньгах.
- Если с ночи – молчи,
- Не шуми, не греми,
- Не кричи, не стучи,
- Пригляди за детьми!..
- Где уж тут пировать:
- По стакану – и в путь, —
- А начнешь шуровать —
- Разобьешь что-нибудь.
- И соседка опять —
- «Алкоголик!» – орет, —
- А начнешь возражать —
- Участковый придет.
- Он, пострел, всё успел —
- Вон составится акт:
- Нецензурно, мол, пел,
- Так и так, так и так;
- Съел кастрюлю с гусем,
- У соседки лег спать, —
- И еще – то да сё, —
- Набежит суток пять.
- Так и может всё быть —
- Если расшифровать
- Это «Не приносить»,
- Это «Не распивать».
- Я встаю ровно в шесть —
- Это надо учесть, —
- До без четверти пять
- У станка мне стоять.
- Засосу я кваску
- Иногда в перерыв —
- И обратно к станку,
- Даже не покурив.
- И точу я в тоске
- Шпинделя да фрезы, —
- Ну а на языке —
- Вкус соленой слезы.
- Покурить, например…
- Но нельзя прерывать, —
- И мелькает в уме
- Моя бедная «мать».
- Дома я свежий лук
- На закуску крошу,
- Забываюсь – и вслух
- Это произношу.
- И глядит мне сосед —
- И его ребятня —
- Укоризненно вслед,
- Осуждая меня.
I. «Часов, минут, секунд – нули…»
- Часов, минут, секунд – нули, —
- Сердца с часами сверьте:
- Объявлен праздник всей земли —
- День без единой смерти!
- Вход в рай забили впопыхах,
- Ворота ада – на засове, —
- Без оговорок и условий
- Всё согласовано в верхах.
- Ликуй и веселись, народ!
- Никто от родов не умрет,
- И от болезней в собственной постели.
- На целый день отступит мрак,
- На целый день задержат рак,
- На целый день придержат душу в теле.
- И если где – резня теперь, —
- Ножи держать тупыми!
- А если бой, то – без потерь,
- Расстрел – так холостыми.
- Нельзя и с именем Его
- Свинцу отвешивать поклонов.
- Во имя жизни миллионов
- Не будет смерти одного!
- И ни за чёрта самого,
- Ни за себя – ни за кого
- Никто нигде не обнажит кинжалов.
- Никто навечно не уснет,
- И не взойдет на эшафот
- За торжество добра и идеалов.
- И запылают сто костров —
- Не жечь, а греть нам спины.
- И будет много катастроф,
- А жертвы – ни единой.
- И, отвалившись от стола,
- Никто не лопнет от обжорства.
- И падать будут из притворства
- От выстрелов из-за угла.
- Ну а за кем недоглядят,
- Того нещадно оживят —
- Натрут его, взъерошат, взъерепенят:
- Есть спецотряд из тех ребят,
- Что мертвеца растеребят, —
- Они на день случайности отменят.
- Забудьте мстить и ревновать!
- Убийцы, пыл умерьте!
- Бить можно, но – не убивать,
- Душить, но – не до смерти.
- В проем оконный не стремись —
- Не засти, слазь и будь мужчиной! —
- Для всех устранены причины,
- От коих можно прыгать вниз.
- Слюнтяи, висельники, тли, —
- Мы всех вас вынем из петли,
- Еще дышащих, тепленьких,
- в исподнем.
- Под топорами палачей
- Не упадет главы ничьей —
- Приема нынче нет в раю господнем!
II. «…И пробил час – и день возник»
- …И пробил час – и день возник, —
- Как взрыв, как ослепленье!
- То тут, то там взвивался крик:
- «Остановись, мгновенье!»
- И лился с неба нежный свет,
- И хоры ангельские пели, —
- И люди быстро обнаглели:
- Твори что хочешь – смерти нет!
- Иной – до смерти выпивал,
- Но жил, подлец, не умирал,
- Другой —
- в пролеты прыгал всяко-разно,
- А третьего душил сосед,
- А тот – его, – ну, словом, все
- Добро и зло творили безнаказно.
- И тот, кто никогда не знал
- Ни драк, ни ссор, ни споров, —
- Тот поднимать свой голос стал,
- Как колья от заборов.
- Он торопливо вынимал
- Из мокрых мостовых булыжник, —
- А прежде он был – тихий книжник
- И зло с насильем презирал.
- Кругом никто не умирал, —
- И тот, кто раньше понимал
- Смерть как награду или избавленье,
- Тот бить стремился наповал, —
- А сам при этом напевал,
- Что, дескать, помнит чудное мгновенье.
- Ученый мир – так весь воспрял, —
- И врач, науки ради,
- На людях яды проверял —
- И без противоядий!
- Вон там устроила погром —
- Должно быть, хунта или клика, —
- Но все от мала до велика
- Живут – всё кончилось добром.
- Самоубийц – числом до ста —
- Сгоняли танками с моста,
- Повесившихся скопом оживляли.
- Фортуну – вон из колеса…
- Да, день без смерти удался! —
- Застрельщики, ликуя, пировали.
- …Но вдруг глашатай весть разнес
- Уже к концу банкета,
- Что торжество не удалось:
- Что кто-то умер где-то —
- В тишайшем уголке земли,
- Где спят и страсти и стихии, —
- Реаниматоры лихие
- Туда добраться не смогли.
- Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
- И как уговорил он смерть?
- Ей дали взятку —
- смерть не на работе.
- Недоглядели, хоть реви, —
- Он взял да умер от любви —
- На взлете умер он, на верхней ноте!
«Дурацкий сон, как кистенем…»
- Дурацкий сон, как кистенем,
- Избил нещадно:
- Невнятно выглядел я в нем
- И неприглядно.
- Во сне – <и> лгал, и предавал,
- И льстил легко я…
- А я <и> не подозревал
- В себе такое!
- …Еще – сжимал я кулаки
- И бил с натугой, —
- Но мягкой кистию руки,
- А не упругой…
- Тускнело сновиденье, но
- Опять являлось:
- Смыкал я веки – и оно
- Возобновлялось!
- …Я не шагал, а семенил
- На ровном брусе,
- Ни разу ногу не сменил —
- Трусил и трусил.
- Я перед сильным – лебезил,
- Пред злобным – гнулся…
- И сам себе я мерзок был —
- Но не проснулся.
- Да это бред – я свой же стон
- Слыхал сквозь дрему!
- Но – это мне приснился он,
- А не другому.
- Очнулся я – <и> разобрал
- Обрывок стона, И с болью веки разодрал —
- Но облегченно.
- И сон повис на потолке —
- И распластался…
- Сон – в руку ли? И вот в руке
- Вопрос остался.
- Я вымыл руки – он в спине
- Холодной дрожью!
- …Что было правдою во сне,
- Что было ложью?
- Коль этот сон – виденье мне, —
- Еще везенье!
- Но – если было мне во сне
- Ясновиденье?!
- Сон – отраженье мыслей дня?
- Нет, быть не может!
- Но вспомню – и всего меня
- Перекорежит.
- А после скажут: «Он вполне
- Всё знал и ведал!..» —
- Мне будет мерзко, как во сне,
- В котором предал.
- Или – в костер! Вдруг нет во мне
- Шагнуть к костру сил, —
- Мне будет стыдно, как во сне,
- В котором струсил.
- Но скажут мне: «Пой в унисон —
- Жми что есть духу!..» —
- И я пойму: вот это сон,
- Который в руку!
Осторожно, гризли!
Михаилу Шемякину с огромной любовью и пониманием
- Однажды я, накушавшись от пуза,
- Дурной и красный словно из парилки,
- По кабакам в беспамятстве кружа,
- Очнулся на коленях у француза, —
- Я из его тарелки ел без вилки —
- И тем француза резал без ножа.
- Кричал я: «Друг! За что боролись?!» – Он
- Не разделял со мной моих сомнений, —
- Он был напуган, смят и потрясен
- И пробовал согнать меня с коленей.
- Не тут-то было! Я сидел надежно,
- Обняв его за тоненькую шею,
- Смяв оба его лацкана в руке, —
- Шептал ему: «Ах, как неосторожно:
- Тебе б зарыться, спрятаться в траншею —
- А ты рискуешь в русском кабаке!»
- Он тушевался, а его жена
- Прошла легко сквозь все перипетии, —
- Еще бы – с ними пил сам Сатана! —
- Но добрый, ибо родом из России.
- Француз страдал от недопониманья,
- Взывал ко всем: к жене, к официантам, —
- Жизнь для него пошла наоборот.
- Цыгане висли, скрипками шаманя,
- И вымогали мзду не по талантам, —
- А я совал рагу французу в рот.
- И я вопил: «Отец мой имярек —
- Герой, а я тут с падалью якшаюсь!» —
- И восемьдесят девять человек
- Кивали в такт, со мною соглашаясь.
- Калигулу ли, Канта ли, Катулла,
- Пикассо ли?! – кого еще, не знаю, —
- Европа предлагает невпопад.
- Меня куда бы пьянка ни метнула —
- Я свой Санкт-Петербург не променяю
- На вкупе всё, хоть он и – Ленинград.
- В
- мне одному немую
- тишину
- Я убежал до ужаса тверёзый.
- Навеки потеряв свою жену,
- В углу сидел француз, роняя слезы.
- Я ощутил намеренье благое —
- Сварганить крылья из цыганской шали,
- Крылатым стать и недоступным стать, —
- Мои друзья – пьянющие изгои —
- Меня хватали за руки, мешали, —
- Никто не знал, что я умел летать.
- Через «Пежо» я прыгнул на Faubourg
- И приобрел повторное звучанье, —
- На ноте до завыл Санкт-Петербург —
- А это означало: до свиданья!
- Мне б – по моим мечтам – в каменоломню,
- Так много сил, что всё перетаскаю, —
- Таскал в России – грыжа подтвердит.
- Да знали б вы, что я совсем не помню,
- Кого я бью по пьянке и ласкаю,
- И что плевать хотел на interdite.
- Да, я рисую, трачусь и кучу,
- Я даже чуть избыл привычку лени.
- …Я потому французский не учу —
- Чтоб мне они не сели на колени.
«Меня опять ударило в озноб…»
- Меня опять ударило в озноб,
- Грохочет сердце, словно в бочке камень,
- Во мне живет мохнатый злобный жлоб
- С мозолистыми цепкими руками.
- Когда, мою заметив маету,
- Друзья бормочут: «Снова загуляет», —
- Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
- Он кислород вместо меня хватает.
- Он не двойник и не второе Я —
- Все объясненья выглядят дурацки, —
- Он плоть и кровь, дурная кровь моя, —
- Такое не приснится и Стругацким.
- Он ждет, когда закончу свой виток —
- Моей рукою выведет он строчку,
- И стану я расчетлив и жесток,
- И всех продам – гуртом и в одиночку.
- Я оправданья вовсе не ищу,
- Пусть жизнь уходит, ускользает, тает, —
- Но я себе мгновенья не прощу —
- Когда меня он вдруг одолевает.
- Но я собрал еще остаток сил, —
- Теперь его не вывезет кривая:
- Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —
- Пусть жрет, пусть сдохнет, – я перехитрил!
«Я верю в нашу общую звезду…»
- Я верю в нашу общую звезду,
- Хотя давно за нею не следим мы, —
- Наш поезд с рельс сходил на всем ходу —
- Мы всё же оставались невредимы.
- Бил самосвал машину нашу в лоб,
- Но знали мы, что ищем и обрящем,
- И мы ни разу не сходили в гроб,
- Где нет надежды всем в него сходящим.
- Катастрофы, паденья, – но между —
- Мы взлетали туда, где тепло,
- Просто ты не теряла надежду,
- Мне же – с верою очень везло.
- Да и теперь, когда вдвоем летим,
- Пускай на ненадежных самолетах, —
- Нам гасят свет и создают интим,
- Нам и мотор поет на низких нотах.
- Бывали «ТУ» и «ИЛы», «ЯКи», «АН», —
- Я верил, что в Париже, в Барнауле —
- Мы сядем, – если ж рухнем в океан —
- Двоих не съесть и голубой акуле!
- Все мы смертны – и люди смеются:
- Не дождутся и вас города!
- Я же знал: все кругом разобьются,
- Мы ж с тобой – ни за что никогда!
- Мне кажется такое по плечу —
- Что смертным не под силу столько прыти:
- Что на лету тебя я подхвачу —
- И вместе мы спланируем в Таити.
- И если заболеет кто из нас
- Какой-нибудь болезнею смертельной —
- Она уйдет, – хоть искрами из глаз,
- Хоть стонами и рвотою похмельной.
- Пусть в районе Мэзона-Лаффитта
- Упадет злополучный «Скайлаб»
- И судьба всех обманет – финита, —
- Нас она обмануть не смогла б!
«Мне скулы от досады сводит…»
- Мне скулы от досады сводит:
- Мне кажется который год,
- Что там, где я, – там жизнь проходит,
- А там, где нет меня, – идет.
- А дальше – больше, – каждый день я
- Стал слышать злые голоса:
- «Где ты – там только наважденье,
- Где нет тебя – всё чудеса.
- Ты только ждешь и догоняешь,
- Врешь и боишься не успеть,
- Смеешься меньше ты, и, знаешь,
- Ты стал разучиваться петь!
- Как дым твои ресурсы тают,
- И сам швыряешь всё подряд, —
- Зачем?! Где ты – там не летают,
- А там, где нет тебя, – парят».
- Я верю крику, вою, лаю,
- Но все-таки, друзей любя,
- Дразнить врагов я не кончаю,
- С собой в побеге от себя.
- Живу, не ожидаю чуда,
- Но пухнут жилы от стыда, —
- Я каждый раз хочу отсюда
- Сбежать куда-нибудь туда…
- Хоть всё пропой, протарабань я,
- Хоть всем хоть голым покажись —
- Пустое всё, – здесь – прозябанье,
- А где-то там – такая жизнь!..
- Фартило мне, Земля вертелась,
- И, взявши пары три белья,
- Я – шасть! – и там. Н вмиг хотелось
- Назад, откуда прибыл я.
«Мой черный человек в костюме сером…»
- Мой черный человек в костюме сером —
- Он был министром, домуправом, офицером, —
- Как злобный клоун, он менял личины
- И бил под дых, внезапно, без причины.
- И, улыбаясь, мне ломали крылья,
- Мой хрип порой похожим был на вой, —
- И я немел от боли и бессилья,
- И лишь шептал: «Спасибо, что – живой».
- Я суеверен был, искал приметы,
- Что, мол, пройдет, терпи, всё ерунда…
- Я даже прорывался в кабинеты
- И зарекался: «Больше – никогда!»
- Вокруг меня кликуши голосили:
- «В Париж мотает, словно мы – в Тюмень, —
- Пора такого выгнать из России!
- Давно пора, – видать, начальству лень!»
- Судачили про дачу и зарплату:
- Мол, денег – прорва, по ночам кую.
- Я всё отдам – берите без доплаты
- Трехкомнатную камеру мою.
- И мне давали добрые советы,
- Чуть свысока похлопав по плечу,
- Мои друзья – известные поэты:
- «Не стоит рифмовать “кричу – торчу”».
- И лопнула во мне терпенья жила —
- И я со смертью перешел на ты, —
- Она давно возле меня кружила,
- Побаивалась только хрипоты.
- Я от суда скрываться не намерен,
- Коль призовут – отвечу на вопрос.
- Я до секунд всю жизнь свою измерил —
- И худо-бедно, но тащил свой воз.
- Но знаю я, что лживо, а что свято, —
- Я понял это все-таки давно.
- Мой путь один, всего один, ребята, —
- Мне выбора, по счастью, не дано.
«Я никогда не верил в миражи…»
- Я никогда не верил в миражи,
- В грядущий рай не ладил чемодана, —
- Учителей сожрало море лжи —
- И выплюнуло возле Магадана.
- И я не отличался от невежд,
- А если отличался – очень мало,
- Занозы не оставил Будапешт,
- А Прага сердце мне не разорвала.
- А мы шумели в жизни и на сцене:
- Мы путаники, мальчики пока, —
- Но скоро нас заметят и оценят.
- Эй! Против кто?
- Намнем ему бока!
- Но мы умели чувствовать опасность
- Задолго до начала холодов,
- С бесстыдством шлюхи приходила ясность —
- И души запирала на засов.
- И нас хотя расстрелы не косили,
- Но жили мы поднять не смея глаз, —
- Мы тоже дети страшных лет России,
- Безвременье вливало водку в нас.
«Общаюсь с тишиной я…»
- Общаюсь с тишиной я,
- Боюсь глаза поднять,
- Про самое смешное
- Стараюсь вспоминать.
- Врачи чуть-чуть поахали:
- «Как? Залпом? Восемьсот?..»
- От смеха ли, от страха ли —
- Всего меня трясет.
- Теперь я – капля в море,
- Я – кадр в немом кино.
- И двери на запоре —
- А все-таки смешно.
- Воспоминанья кружатся
- Как комариный рой,
- А мне смешно до ужаса:
- Мой ужас – геморрой.
- Виденья всё теснее —
- Страшат величиной:
- То с нею я – то с нею, —
- Смешно, иначе – ной!
- Не сплю – здоровье бычее,
- Витаю там и тут,
- Смеюсь до неприличия,
- И жду – сейчас войдут…
- Халат закончил опись
- И взвился – бел, крылат.
- «Да что же вы смеетесь?» —
- Спросил меня халат.
- Но ухмыляюсь грязно я
- И – с маху на кровать.
- Природа смеха – разная, —
- Мою вам не понять.
- Жизнь – алфавит: я где-то
- Уже в «це-че-ше-ще», —
- Уйду я в это лето
- В малиновом плаще.
- Но придержусь рукою я
- В конце за букву «я» —
- <Еще> побеспокою я! —
- Сжимаю руку я.
- Со мной смеются складки
- В малиновом плаще.
- С покойных взятки гладки, —
- Смеялся я – вообще.
- Смешно мне в голом виде лить
- На голого ушат, —
- А если вы обиделись —
- То я не виноват.
- Палата – не помеха,
- Похмелье – ерунда, —
- И было мне до смеха —
- Везде, на всё, всегда!
- Часы тихонько тикали —
- Сюсюкали: сю-сю…
- Вы – втихаря хихикали,
- А я – давно вовсю!
Две просьбы
М. Шемякину – другу и брату – посвящён сей полуэкспромт
- Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
- Гоню их прочь, стеная и браня.
- Но вместо них я вижу виночерпия —
- Он шепчет: «Выход есть. К исходу дня —
- Вина! И прекратится толкотня,
- Виденья схлынут, сердце и предсердие
- Отпустит, и расплавится броня!»
- Я – снова я, и вы теперь мне верьте, – я
- Немногого прошу взамен бессмертия —
- Широкий тракт, холст, друга да коня;
- Прошу покорно, голову склоня,
- Побойтесь Бога, если не меня, —
- Не плачьте вслед, во имя Милосердия!
- Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
- Но чтобы душу – дьяволу, – ни-ни!
- Зачем цыганки мне гадать затеяли?
- День смерти уточнили мне они…
- Ты эту дату, Боже, сохрани, —
- Не отмечай в своем календаре, или
- В последний миг возьми и измени,
- Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
- И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
- Чтоб люди не хихикали в тени, —
- От них от всех, о Боже, охрани —
- Скорее, ибо душу мне они
- Сомненьями и страхами засеяли!
«И снизу лед, и сверху – маюсь между…»
Читать бесплатно другие книги:
«В терминале нуль-таможни оказалось многолюдно.Тем лучше, решил Эрш Джокер, есть время упорядочить м...
«Я обезоружил этого человека в один момент.Пожилой, с покрасневшим от холода и ветра лицом и белыми ...
«Он был так стар, что забыл собственное имя и не помнил своей родни, хотя, странная штука, в остальн...
«…Днем они как бы летят к холмам. Говорят, что над шельфом некоторых пустынных морей – вереницы полы...
«Филза – дрянь.Одетым филзу не едят.Не вырубись на аварийном модуле кондиционеры, никто бы вообще не...
«Неопознанный летающий объект появился на орбите Земли совершенно неожиданно. Вот только что ещё не ...
