Тёмный Человек Россик Вадим

Глава двадцать девятая.

Тайна Дубового холма

Путь вдоль кромки трясины оказался очень трудным. Если в сторону брошенного селения вела хоть какая-то тропка, то к Дубовому холму никакой дороги не было. Берег болота густо зарос кустами, высокой жгучей крапивой, огромными столетними соснами. Между деревьев всюду висела паутина, похожая на огромные мишени. Под ногами чавкала сырая земля. В воздухе стоял слабый неприятный запах.

– Что это за вонь? – спросил ротмистр, брезгливо сморщившись.

Мартиниус хихикнул.

– Наша очаровательная попутчица мадемуазель Мелодия, наверное, назвала бы этот аромат признаком деятельности высших сил.

– А вы как назовете эту вонь, месьер нотариус?

– Болотный газ. Или по научному метан. Гниющие в болоте растения выделяют бесцветный газ с неприятным запахом.

– Коровы его тоже выделяют, – пропыхтел Мельхиор, перелезая через ствол упавшей ели.

– Вы совершенно правы, мой юный начитанный помощник.

Через несколько сотен шагов сыщики оказались у подножия большого холма. Благодаря какой-то прихоти природы здесь, среди бескрайнего океана сосен и елей, росли дубы. Меж их толстых корней там и сям из земли выпирали острые зубья гранитных скал. Мужчины стали осторожно подниматься к вершине. Быстро темнело. Со склона холма было видно, как в стороне начинается гроза. Там в темно-синем вечернем небе вспыхивали и гасли ослепительные зигзаги молний. Оттуда время от времени доносились громовые раскаты.

– Кажется, дождь начинается, – проговорил инспектор, глядя на клубящиеся тучи.

– Значит, нам нужно спешить! – отозвался Гильбоа. – Скоро в лесу совсем стемнеет и мы никого не найдем!

Все ускорили шаг. Вдруг из-за ближайших дубов до них донесся какой-то непонятный звук. Сыщики замерли, потом, затаив дыхание, подкрались ближе к тому месту. Выглянув из-за дерева, они увидели необычную картину.

Какой-то человек, натужно ухая, яростно тюкал кайлом по граниту, высекая искры из твердого камня. Рядом с ним на траве лежала пара уже отколотых больших обломков. Человек усердно расширял неприметный узкий проход в скале, темневший в чахлых зарослях орешника. Над входом в расселину возвышался, лишенный веток, обломок исполинского дубового ствола. Верхушка у дерева тоже отсутствовала. Видимо когда-то давным-давно в нее попала молния. Однако не этот странный лесной землекоп привлек внимание сыщиков. Около скалы, возле которой он возился, прямо на земле сидела Мелодия. Рядом с девушкой на расстеленном плаще крепко спала Барабара.

Мартиниус не успел удержать горячего гусара, который, узнав свою прекрасную деву, с громкими проклятьями выскочил из укрытия.

– Вот ты и попался проклятый колдун, девяносто тысяч демонов, кулаки Деуса и моя сабля тебе в зад!

Человек с кайлом испуганно обернулся и все узнали отца Доминика. Увидев приближающегося к нему разъяренного ротмистра с саблей в руках, он бросил свой инструмент. К удивлению сыщиков, отец Доминик проворно достал из орешника длинное двуствольное ружье самого опасного вида и прицелился в Гильбоа. Мелодия отчаянно крикнула:

– Альфонс, берегись! Отец, не смей!

Ротмистр благоразумно остановился, не дойдя до отца Доминика, вернее Александра Зудика, всего несколько шагов. Остальные тоже покинули свое укрытие за дубом и столпились ниже по склону. Мукомель властно приказал:

– Сдавайтесь месьер Александр! Именем короля вы арестованы по обвинению в убийстве месьера Жасмина Лохматуса и отца Кароля!

В ответ тот лишь расхохотался, как сумасшедший.

– Кто вы такой, чтобы мне приказывать, месьер полицейская ищейка? Я один из шести волшебников кровавого Братства Желтой Звезды! Да если я пожелаю, я превращу вас в таракана!

– В этом нет никакой необходимости, месьер Александр, – вежливо произнес нотариус, вступая в разговор. – Если вы не против, я хотел бы забрать свою племянницу Барабару. Вон она спит возле вашей дочери.

– Я отдам вам девчонку только в обмен на шкатулку отца Фабиана! Шкатулка за ее никчемную жизнь!

И Александр опять расхохотался. Сейчас это уже не был сдержанный отец Доминик. Перед сыщиками стоял опасный сумасшедший, способный в любой момент спустить курок.

– А как же Мелодия? – крикнул Гильбоа. – Я отсюда никуда не уйду без своей прекрасной девы!

– Она моя дочь и останется со мной! Я приготовил для нее лучшую долю, чем быть возлюбленной тупого солдафона! Какого-то жалкого ротмистра! Даже не полковника! Скоро все богатства мира будут лежать у ее ног. Богатства и власть!

– Не слушайте его, Альфонс! – заплакала Мелодия. – Отец не понимает, что делает!

Девушка поднялась с земли и теперь стало видно, что ее нога за щиколотку привязана веревкой к соседнему дереву.

– Вы говорите о кладе пастуха Вилема? – спросил Мартиниус колдуна.

– Да. Это сокровище принадлежит мне!

– Откуда вы узнали о кладе?

– Это Лохматус мне рассказал. Мать Лохматуса – любовница последнего барона Арнольди, умирая, призналась сыну, что в шкатулке, которая хранится в нашей семье, спрятан ключ к несметным сокровищам. Этот разбойник явился ко мне и предложил кучу золота за шкатулку. Якобы он собирает старинные вещи. Тоже мне коллекционер! Сначала я просто хотел послать его к демонам, но потом передумал и послал его к своему брату, отцу Каролю – считал, что шкатулка у него. Оказалось, она в Квакенбурге у нашего старшего братца. Лохматус опять пришел ко мне и тогда уже все начистоту рассказал. Так, мол, и так, в шкатулке спрятано указание на клад. Если я раздобуду ее для него, он выложит сто двойных флорианов. Я согласился. Почему бы и нет?

– Но ведь отец Кароль не стал разговаривать с месьером Лохматусом?

Александр захихикал. Как будто заскулила ушибленная камнем собака.

– Ну, да. Поэтому пришлось напугать старого чудака Ириской. Кароль всегда боялся проклятия Астрелии. Я его и уговорил написать Эдуарду в Квакенбург, чтобы он прислал шкатулку. А для надежности послал с письмом дочь.

– Зачем же Лохматус сам поехал в Квакенбург? – задал вопрос инспектор. Александр нехотя признался:

– Он мне не доверял. Подозревал в обмане.

– У него были основания?

Колдун возмутился:

– Какие еще основания?! Просто этот бастард вообще подозревал всех и вся! Судил людей по себе!

– Но вы же его убили?

– Его настигло древнее проклятие! Темный Человек пришел за ним!

Мукомель не смог промолчать.

– Мы знаем, что это вы закололи месьера Лохматуса! И отравили собственного брата!

Мелодия закрыла лицо руками и простонала:

– Отец, ты же мне обещал… Что же ты натворил…

Александр лишь мелком глянул на дочь.

– Перестань Мела! Какое значение имеет жизнь какого-то жалкого бастарда? Он узнал от своих соглядатаев, что у меня в руках находится саквояж нотариуса и вообразил себе, что шкатулка теперь моя. Лохматус потребовал встречи. Угрожал. Мне ничего другого не оставалось, как самому исполнить проклятие.

– Как же вы это сделали? – спросил Мартиниус.

– Очень просто. Я назначил встречу в кабинете брата. Сунул Лохматусу под нос шкатулку. Пока глупый бастард ее восторженно разглядывал, я ударил его сзади в основание черепа иглой смерти – оружием колдунов Братства Желтой Звезды. Он умер, не успев ничего почувствовать. Затем я свечой нагрел клеймо и пометил болвана.

– Для чего вы выжгли месьеру Лохматусу на лбу слово «виновен»?

– Для того, чтобы всем было ясно, что это не простое убийство, а акт правосудия! Бастард был приговорен мной к смерти и казнен!

– Какую же шкатулку вы показали Лохматусу? – удивился Мукомель.

– Конечно, совершенно другую, но ведь этот тупоумный полубарон все равно не знал, как выглядит настоящая шкатулка отца Фабиана.

– Откуда же вообще взялась эта проклятая шкатулка? – проворчал инспектор.

Александр насмешливо посмотрел на Мукомеля.

– Должен признать, месьер инспектор, что вы проявляете необычный для полицейского интерес к истории родного края. Да будет вам известно, это отец Фабиан придумал, как в шкатулке спрятать путь к богатству. У него получилась этакая запутанная головоломка. Каждый предмет в шкатулке что-то значит. Но попробуй-ка отгадай! Лохматус узнал от матери, что когда отец Фабиан уже лежал на смертном одре, к нему явились помощник епископа Гуг, барон Арнольди и бургомистр Крен. Они потребовали, чтобы умирающий священник сказал им, где спрятан клад, ради которого они погубили столько невинных жизней. Но отец Фабиан не мог ничего рассказать. Он успел прохрипеть только одно слово: «шкатулка!» Затем лишился сознания и через несколько минут навсегда отправился в Темную Долину. Видимо наши предки оказались не столь сообразительными, как рассчитывал отец Фабиан. Они не смогли разгадать тайну шкатулки и Гуг Зудик забрал ее себе. Так она и переходила от одного его потомка к другому, пока Лохматус, наконец, не узнал от матери, какая тайна спрятана в шкатулке и не решил найти сокровище.

– И вызвал этим цепь новых преступлений, – заметил нотариус.

Александр опять расхохотался. Его лающий смех жутким эхом отозвался среди мрачных дубов. Уже стало совсем темно. Гроза вдали разыгралась не на шутку, приблизилась к холму и теперь молнии озаряли сумрачный лес призрачным светом.

Мельхиор заметил, что пока Мартиниус заговаривал безумному колдуну зубы, Гильбоа уже приблизился к ружью на расстояние вытянутой руки. К несчастью Александр тоже это заметил. Он отступил на несколько шагов к расселине. Затем произнес, сопровождая свои слова злобными гримасами.

– Еще только один шаг, уважаемый и я разряжу оба ствола прямо вам в живот. Стойте на месте.

– А зачем вы убили брата? – постарался отвлечь колдуна от ротмистра нотариус. Александр скорчил печальное лицо.

– Мне жаль Кароля, но он сам виноват. Этот трус никогда бы не отдал мне шкатулку. Слишком трясся за свою ничтожную жизнь! Он надеялся, глупец, что шкатулка защитит его от Темного Человека. Кароль не догадывался, что это я Темный Человек! В моей власти оставить ему жизнь или забрать ее!

Александр снова отвратительно захихикал. Мелодия уже громко рыдала, стоя у дерева, к которому была привязана. Гусар беспомощно топтался на месте. Остальные были слишком далеко, чтобы предпринять что-либо. Одна Барабара беспечно спала.

– Я провел страшный аксамитский ритуал заклятия смерти, – продолжал хвастаться колдун. – Это такое заклятие, ого! Мало не покажется!

– И отравили уголки страниц гвинбургской хроники, – строго заметил Мукомель.

– Ну, пусть будет так, – согласился Александр. – Между нами говоря, мне всегда была противна привычка Кароля слюнявить пальцы, перелистывая книги.

Мельхиор мысленно с ним согласился: «Действительно, некрасиво!»

– О, какое наслаждение, знать, что ты повелеваешь не только стихиями, но и людишками! – во все горло заорал несчастный безумец, задрав лицо к темному небу.

– Как же вы узнали, где спрятан клад? – с сочувствием глядя на Александра, спросил Мартиниус. Тот снова начал кривляться.

– Утром я отправил Мелу к «Беличьему дуплу», чтобы она дождалась, когда вы все уйдете и выманила на улицу вашу жирную хозяйку.

– Матильда вовсе не жирная, уважаемый! – обиделся за сестру Гильбоа. – Просто женщина приятной полноты!

– Ну, все равно она не в моем вкусе, демоны ее забери! – буркнул колдун. – Я решил украсть девчонку и обменять ее на шкатулку. Мела сказала мне, что ваша племянница, месьер Мартиниус, каждый день гуляет за домом. Сегодня я, одевшись уличным продавцом конфет, незаметно поехал за дочерью в карете Лохматуса. Когда Мела вызвала хозяйку пансиона на крыльцо, я угостил девчонку конфетой которую сам заранее приготовил. Конфету со специальной начинкой для вредных непослушных детей! Потом спрятал спящую девчонку в карете и вернулся домой. Я сразу почувствовал засаду. Там у меня есть метки на такой случай. Я тихо зашел в дом через потайной ход и выпустил Ириску из ее логова. Змеюка сразу поползла наверх к своей хозяйке. При виде кобры ваши полицейские болваны, месьер неуважаемый мною инспектор, чуть не сошли с ума от страха. К прискорбию, возле Мелы оказался ваш безмозглый герой – этот карликовый гусар. Он, как ненормальный, схватился с Ириской. Пришлось Меле ударить его подсвечником, чтобы он успокоился.

– Что?!

Ошеломленный ротмистр повернулся к Мелодии.

– Так это вы ударили меня, моя прекрасная дева?

Александр самодовольно улыбнулся.

– Она-она! Даже не сомневайтесь! Сразу видно – моя кровь! Тиха, скромна, незаметна, но так же опасна как ее кобра!

Мелодия умоляюще протянула руки к Гильбоа.

– Простите меня Альфонс! Ирис была моей единственной подругой! Я лишь хотела спасти ей жизнь!

Гусар насупился и потрогал бинт на голове.

– А как вы превратились в отца Доминика и оказались на соборном кладбище? – спросил нотариус.

– Это Мела мне сказала, что вы отправились в собор. Я силой заставил ее идти со мной, хотя она порывалась остаться с ротмистром.

Услышав эти слова, Гильбоа посветлел лицом и с нежностью посмотрел на Мелодию.

– Дома я переоделся священником, – продолжал свой рассказ Александр. – В карете связал Мелу, чтобы она не передумала ехать со мной. В соборе я нашел глупого толстяка Филеаса, которому представился как новый соборный священник отец Доминик. Этот дурачина меня не узнал в новом наряде, хотя прежде видел не раз, когда я приходил к Каролю. Филеас проводил меня на кладбище и представил вам. Так я вызвал у вас к себе доверие. Узнав, что сокровище спрятано на Дубовом холме, я незаметно покинул кладбище и во весь опор погнал лошадей сюда. Оставив карету у гати, дальше пришлось тащить упирающуюся Мелодию за веревку, а она несла спящую девчонку. Так мы добрались до холма.

– Я без своей прекрасной девы отсюда не уйду! – решительно прервал колдуна ротмистр, поднимая саблю над головой.

Александр с сомнением хмыкнул, тщательно прицелился в гусара, но нажать на курок ему помешала голова странных, нечеловеческих очертаний высунувшаяся из-за ближайшего дуба. Это был череп, ярко мерцающий в вечернем сумраке странным нездешним светом. Чудовище клацнуло челюстями, визгливо откашлялось и произнесло вредным старушечьим голоском:

– А что это вы тут делаете?

Глава тридцатая.

Могила колдуна

На секунду все оцепенели. Потом раздался вопль ужаса. Это кричал Александр. Прогремел гулкий выстрел. Из ружейного ствола вылетел ослепительный сноп пламени. Мелодия ахнула, закрыв лицо руками. Гильбоа побелел как снег. Но оказалось, что зря. Заряд свинца был направлен не в него. Это череп монстра разлетелся на несколько светящихся осколков. Колдун с проклятием швырнул ружье на землю и исчез в расселине.

В следующее мгновение все бросились к входу в пещеру. Только ротмистр остался стоять на ватных ногах, ощупывая себя. Он еще не верил, что остался жив. Мукомель первым достиг расселины. Он попытался протиснуть в нее свое тучное тело. Напрасно. Вход был слишком узок. Тогда инспектор схватил валявшееся на земле ружье и направил его в темноту пещеры.

– Остановитесь! – пискнул Мартиниус. Но он опоздал. Мукомель уже спустил курок. Ружье во второй раз оглушительно выстрелило. Мельхиору показалось, что поспешный выстрел инспектора разбудил спящего в пещере дракона. И этот дракон очень рассердился. Земля под ногами задрожала. Раздался грозный гул. Сверху посыпались листья, желуди, ветки. По склону холма вниз покатились камни. Расселина с ревом извергла поток пламени. Мукомель был отброшен огнем от входа в пещеру на несколько шагов и упал на спину, так и не выпустив из рук бесполезного теперь ружья. Взрыв швырнул Гильбоа к его прекрасной деве. Он упал у ее ног и случайно саблей рассек веревку, лишавшую Мелодию свободы. Девушка опустилась на колени возле храброго гусара. Он протянул к ней руки. Мелодия обняла его и они замерли, покинув на время Дубовый холм. Влюбленные удалились туда, где нет места третьему лишнему. Нотариус и его помощник успели броситься на землю, поэтому не пострадали. Барабара беспокойно шевельнулась во сне, почмокала губами, но не проснулась.

– Что это было, доминус? – прошептал Мельхиор, когда холм перестал содрогаться, а гул затих.

– Я думаю, неосторожный выстрел месьера инспектора взорвал болотный газ. Видимо его много накопилось в пещере. Болото же совсем рядом.

Они поднялись, подошли к Мукомелю, который, кряхтя и охая, тоже встал на ноги. Инспектора было не узнать: аккуратный мундир превратился в обгоревшие лохмотья, от маленьких усиков под носом осталось только грязное пятно, брови тоже исчезли.

Из-за дерева, корни которого усеяли куски страшного черепа, появилось знакомое остренькое личико. Маленькая старушонка оглядела присутствующих и сердито сказала:

– Воистину, раньше люди были благороднее, добрее. Рассудительные, приличные селяне. В бабушек никто из мушкетов не палил. А теперь никакого уважения к старости. Где я теперь новый лошадиный череп достану? К этому-то я привыкла. Вчера даже фосфором натерла, чтобы он в темноте светился.

– Как вы тут оказались, уважаемая Амброзия? – спросил ее нотариус.

– Грибы собирала, светлячков для настольной лампы. Вот и услышала, как вы тут на весь лес шум подняли.

– А лошадиный череп зачем с собой взяли?

Амброзия укоризненно посмотрела на Мартиниуса.

– Что же тут непонятного, уважаемый? А вдруг какой лихой человек налетит? Зверушек-то я не боюсь. Люди гораздо хуже.

Старушонка пригляделась к обнимающейся под деревом паре и вскрикнула:

– Да это никак ваш кавалер с саблей?! И дочка Лекса Зудика с ним? Чем это они там занимаются?

– Вы спасли ротмистру жизнь, уважаемая Амброзия, – заметил нотариус. – Если бы не лошадиный череп, лежал бы он сейчас с пулей в сердце. Да и нам пришлось бы туго.

Мукомель подошел к расселине. Взрыв метана вызвал обвал внутри Дубового холма и наглухо завалил узкий вход гранитными валунами. Неизвестно было, на сколько шагов в глубину тянется завал. Теперь в пещеру не смог бы пробраться даже крот. Инспектор уныло потрогал камни, за которыми осталось сокровище.

– А если нам попробовать освободить проход? – предложил он Мартиниусу без всякой уверенности.

– Ну, что вы, месьер инспектор. Тут нужно несколько десятков здоровых молодцов. Да и то я не уверен, что что-нибудь получится.

– Как представлю себе, что там внизу праздно лежат несметные богатства… Проклятый колдун! – пробурчал Мукомель. Его толстое лицо исказилось злобой, лоб покрылся потом.

Пока инспектора мучила жадность, нотариус подошел к племяннице все так же крепко спящей на плаще Мелодии. Посмотрев на девочку, Мартиниус беспомощно повернулся к старой ведьме.

– Александр усыпил Барабару каким-то зельем. Я не знаю, когда она, наконец, проснется и проснется ли вообще. Может быть, вы мне поможете, уважаемая Амброзия?

Старушонка приблизилась, легко ступая по траве. Присела над Барабарой. Не мигая уставилась девочке в лицо. Потом взяла ее безвольную ручку в свои ладони, нежно сжала и начала что-то напевно бормотать, качаясь из стороны в сторону. Несколько минут спустя, Барабара вздрогнула, глубоко вздохнула, затем открыла глаза. Девочка обвела непонимающим взглядом склон холма, темный лес, знакомые лица нотариуса, Амброзии и Мельхиора. Недоуменно спросила:

– Дядя Бенедикт, где это мы?

– Все хорошо родная, – растроганно пропищал Мартиниус. – Ты просто долго спала.

Барабара зевнула, потерла глаза ладошками.

– Как я оказалась в лесу? Ничего не помню.

Она наморщила лоб.

– Помню, как я играла с Харизмой в заднем дворике пансиона. Какой-то человек поманил меня из-за забора. Я оставила куклу и подошла. Он спросил меня, есть ли кто-нибудь в «Беличьем дупле». Человек назвался продавцом сладостей. Он хотел предложить нам свои конфеты. Я ответила, что в пансионе кроме Матильды никого нет. Тогда продавец засмеялся, сказал, что я хорошая девочка и угостил меня конфетой. Я вернулась к Харизме, развернула конфету, положила ее в рот. И больше ничего не помню.

– Ты устала и заснула, – сказал нотариус. – Мы взяли тебя с собой на прогулку в Гвинский лес. Встретили здесь уважаемую Амброзию. Теперь нам пора обратно в «Беличье дупло».

– Может, зайдете в мою хибарку? – предложила старушонка, ласково гладя Барабару по голове. – Поужинаете. Я как раз рыбки нажарила.

Девочка умоляюще посмотрела на дядю. Мартиниус отрицательно покачал головой.

– Благодарю вас за все, что вы для нас сделали, уважаемая Амброзия, но нет. Нам нужно возвращаться в Гвинбург. И так уже довольно поздно, а мы еще должны через болото перебраться.

Амброзия с сожалением пожала плечами. Потом поцеловала на прощанье Барабару и бесшумно растаяла в сумраке леса. К нотариусу подошел Гильбоа, ведя за руку смущенную Мелодию. Ротмистр молодецки подкрутил усы и решительно произнес:

– Друзья! Позвольте вам представить мою невесту. Я уговорил Мелодию сегодня переночевать в «Беличьем дупле», а завтра утром мы вместе уедем в Вилемусбург.

– Поздравляю вас, дорогой месьер Гильбоа, – радостно запищал Мартиниус. – Поздравляю вас, мадемуазель. Рад за вас, мои дорогие. Правильное решение!

Он вынул из кармана золотое кольцо, подобранное на полу кареты и протянул его Мелодии.

– Это, кажется, ваше кольцо, уважаемая?

Девушка отстранилась от нотариуса и прижалась к ротмистру.

– Мне оно больше не нужно. Я специально бросила его в карете, так же как и куриную лапку, которая была у Барбары в кармане. Надеялась, что кто-нибудь их найдет и поймет, что с нами случилось.

Мелодия посмотрела на гусара своими бездонными черными глазами. Потом с мягкой улыбкой тихо добавила:

– Отец с самого детства мне внушал, что меня нельзя любить. Я ведь ведьма! Я приношу людям только зло. Он много раз говорил, что мой настоящий суженый прилетит ко мне как летучая мышь. Его слова сбылись. Сегодня Альфонс прилетел прямо мне под ноги.

«Прилетел как летучая мышь? Скорее шлепнулся как мешок с тряпьем», – злорадно подумал Мельхиор, но он был добрым юношей с отходчивым сердцем, поэтому, секунду поколебавшись, все же искренне пожал счастливому гусару руку.

– А вы не думали, дорогой друг, поступить на военную службу? – неожиданно спросил Мельхиора ротмистр. – Приезжайте к нам в Вилемусбург и вступайте в наш славный полк. Из вас получился бы отличный гусар, клянусь своей саблей! Пара дуэлей до первой крови с товарищами по полку для завоевания авторитета, да одна хорошая полевая кампания и вы, юноша, станете настоящим воином!

Мельхиор с затаенной гордостью ответил:

– Между прочим, месьер Гильбоа, мой дед Мельхиор Теофил Лукас при короле Себастьяне Втором дослужился до генеральского чина, командовал бригадой легкой кавалерии и геройски пал в битве при Портобелло. А мой отец Ян Мельхиор Лукас служил в Седьмом уланском полку и вышел в отставку в чине ротмистра.

– Ну, конечно, я так и знал! Седьмой Гведианапольский уланский! Вторая кавалерийская дивизия! Стоянка в Аксамите! Я ведь сразу почувствовал в вас, мой друг, военную косточку! – вскричал Гильбоа, обнимая юношу.

Стало совсем темно. Гроза приблизилась к Дубовому холму и первые капли дождя упали на траву. Пора было трогаться в обратный путь. Нотариус с трудом уговорил Мукомеля оставить расселину ставшую могилой Александра хотя бы до утра. Инспектор всю дорогу до гати оглядывался назад и пару раз даже упал, споткнувшись в темноте о сосновые корни. Мельхиор слышал, как Мукомель упрямо бормотал себе под нос: «Гведикус свидетель, я все равно достану эти сокровища, не будь я Леопольд Мукомель!»

За гатью компания разделилась. Раздосадованный Мукомель уехал в своем фургоне, взяв с остальных слово, явиться завтра утром в полицейское управление Гвинбурга для дачи показаний. Гильбоа уселся на козлы роскошной кареты с баронскими гербами на дверцах, все удобно устроились на мягких сиденьях и карета, не спеша, покатила к городу, мягко покачиваясь на рессорах. Привязанный Упрямец тащился сзади, время от времени издавая громкий недовольный рев.

Эпилог

Квакенбург. Середина зимы

Прошло полгода. Однажды погожим морозным утром Мельхиор вышел на крыльцо дома номер пятьдесят пять на Зеленой улице в Квакенбурге. Кроме всего прочего его обязанностью была ежедневная проверка почты. На этот раз в красном ящике с эмблемой королевской почты лежал только один конверт. Мельхиор с трудом разобрал витиеватую надпись, изобилующую завитушками и росчерками: «Месьеру Бенедикту Мартиниусу от мадам Матильды Гильбоа, хозяйки пансиона „Беличье дупло“, что на улице Крокусов в Гвинбурге».

Взяв письмо, юноша поднялся на второй этаж, постучал в дверь кабинета нотариуса и, дождавшись писклявого «Входите!», открыл дверь. Увидев Мельхиора, Мартиниус, вздохнув, отложил в сторону «Гведский родословник».

– Что там у вас, Мельхиор?

– Почта, доминус. Письмо из Гвинбурга.

– От кого же?

– От хозяйки пансиона, в котором мы останавливались летом.

Нотариус оживился.

– Ах, это уважаемая Матильда прислала мне письмо? Так-так! Сейчас посмотрим.

Мартиниус ловко распечатал конверт и поднес густо исписанный лист бумаги к глазам. Бегло пробежав первые строчки, он кивнул помощнику на кресло возле стола.

– Садитесь, Мельхиор. Я прочитаю вслух.

Нотариус откашлялся и начал читать, стараясь, чтобы его высокий голосок звучал как можно солиднее:

«Здравствуйте, уважаемый месьер Мартиниус, пусть Гведикус дарует вам много лет жизни! Я пишу это письмо по просьбе своего братца, известного вам ротмистра Третьего полка гведских гусаров Альфонса Ромуальда Бартоломея Гильбоа. Сам Альфонс вам не может написать, так как он с полком на учениях в Черном лесу. Скачет на своем любимом Ганнибале и машет саблей. Однако братец передает вам привет и сообщает, что весной у них с Мелодией родится наследник. Как говорит Альфонс: «Мой маленький гусарик». Не знаю, что он будет делать, если родится девочка.

Должна признать, что Мелодия оказалась строгой женой. Она моментально отучила моего братца злоупотреблять алкоголем, а курить он еще летом сам перестал. Даже трубку выбросил. Странно это как-то. Такой был заядлый курильщик! Да, вспомнила еще смешной случай. Как-то Альфонс мне жаловался в письме, что у него вскочил большой типун на языке. Пришлось ему молчать целую неделю. А при его общительном характере это было трудно. И что бы Мелодия не делала, ничего не помогало, но через неделю, хвала Ксантии-целительнице, типун сам собой прошел.

Наверное, вы не забыли инспектора Мукомеля? Видный такой мужчина с усиками. По городу ходили слухи, что его понизили в должности за то, что он так и не нашел того негодяя, который убил нашего соборного священника. Даже убийцу страшного месьера Лохматуса он не смог найти. Это, конечно, не делает инспектору чести. Месьер Мукомель обиделся на весь свет и подал в отставку. Зато вскоре открыл сыскное агентство под названием «Леопольд Мукомель. Поиски кладов, украденных вещей и пропавших домашних животных». Я сама видела его вывеску на улице Кактусов. Бывший инспектор нанял рабочих и они два месяца разбирали какую-то засыпанную камнями пещеру на Дубовом холме в Гвинском лесу. Но работы остановили, потому, что дальше рыть было опасно и рабочие отказались спускаться под землю. Тогда месьер Мукомель всех разогнал, соорудил себе шалаш на Дубовом холме и живет теперь там – охраняет эту самую пещеру. Люди говорят, что в той пещере в незапамятные времена гномы спрятали клад. И что этот клад заговоренный. Вот инспектор и свихнулся. В общем, спаси нас Деус от золотой лихорадки!

Такие у нас новости, уважаемый месьер Мартиниус. В нашем тихом захолустье редко случается что-то выдающееся. Надеюсь, что не оторвала вас от важных дел. У вас-то в Квакенбурге скучать не приходится. Приезжайте к нам в Гвинбург отдохнуть от столичной суеты. Летом у нас хорошо, сами же видели. Для вас в «Беличьем дупле» всегда найдется уютное местечко. Поцелуйте за меня вашу племянницу. Очень бойкая девочка! Передайте привет своему помощнику. Приятный юноша только излишне скромный. Храни Гведикус вас и ваших близких! Матильда Гильбоа».

Мартиниус закончил чтение и положил письмо на стол. Весело улыбаясь, нотариус взглянул на Мельхиора. Тот сказал, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно:

– Если будете писать ответ, доминус, поблагодарите Матильду от моего имени. И передайте мадемуазель Мелодии мои поздравления.

– Обязательно, мой юный друг. Но, позвольте заметить, если бы вы проявили больше внимания к этой девушке, то на месте нашего отважного ротмистра сейчас могли бы быть вы.

Мельхиор порозовел от смущения, но промолчал. Мартиниусу стало жалко юношу и он милосердно сменил тему:

– Значит, отца Мелодии так и не нашли. Мукомель не смог разобрать завал. Вряд ли Александр самостоятельно выбрался наружу из-под камней. Несчастный безумец навсегда остался под землей.

– Если он сразу не погиб при взрыве метана, то его конец был ужасен, – заметил Мельхиор и зябко поежился.

– Вы совершенно правы, мой друг. Страшно даже представить, как он целыми днями бродил там в кромешной темноте всеми покинутый пока силы не оставили его. Но Александр был наказан по заслугам. На его совести, как минимум, две жизни.

Нотариус бросил взгляд на шкатулку из красного дерева, стоящую на полке в одном из шкафов.

– Должен сказать, что Александр Зудик был настоящим монстром, кровожадным параноиком. Можно только посочувствовать Мелодии. Она одна знает, что пережила, живя рядом с таким отцом.

Мартиниус вдруг лукаво улыбнулся.

– А что вы думаете о таком явлении как гипноз, мой просвещенный друг? Его еще называют месмеризмом, магнетизмом, трансом или внушением.

Мельхиор к своему стыду вынужден был признаться, что в первый раз слышит об этом. Нотариус удовлетворенно усмехнулся.

– Я так и думал. В вашем образовании, молодой человек, существует изрядная лакуна!

Мельхиор безнадежно уставился в сторону. «Еще не легче! Лакуна!»

– Я хотел сказать: «пробел», – Мартиниус сжалился над юношей, заметив его отчаяние. – Так вот. О гипнозе. Некоторые авторитеты называют его чарами. И по-своему они правы. Наш злой волшебник смог внушить своей маленькой дочери, что он великий чародей, новый Гведикус, так сказать. Мелодия находилась под гипнозом – проще говоря, была зачарована своим злым отцом-тираном. Многое из своей жизни она даже не помнит!

Нотариус машинально взял со стола и повертел в руках широкое золотое кольцо замысловатой формы с непонятной постороннему надписью на латыни. Заметив какое-то пятнышко, подышал на кольцо, потер его об лацкан своего сюртучка. Затем с нескрываемым удовлетворением оглядел результаты своего труда. Кольцо сияло.

– Ну, что же, будем надеяться, что любовь честного гусара освободит сердце Мелодии от того зла, которое поселил в нем ее ужасный отец.

Мартиниус снова хитро улыбнулся помощнику.

– Запомните, Мельхиор, чтобы покорить сердце женщины нужно быть убедительным. Нашему другу ротмистру удалось это в полной мере.

Юноша сердито подумал про себя: «Ну, еще бы! С такими усами, саблей, нарядным мундиром и длинным именем!» В глубине души, правда, он не мог не признать правоту своего патрона. Ведь Гильбоа, действительно, был смелым, честным, надежным человеком.

– Я никак не пойму, доминус, для чего отец Флориан придумал такую запутанную головоломку? Неужели он не мог иначе сообщить своим сообщникам, где находится сокровище?

Нотариус задумчиво потянул себя за нос.

– Боюсь, мы никогда не узнаем причины, из-за которой отец Фабиан поступил таким образом. Мы установили, что он некоторое время служил в гвинбургском соборе, значит, имел возможность подготовить свою шараду. Священник мог заказать кинжалы с буквами гвинбургскому кузнецу. Надеть перстень на палец Святого Вилема. Дать указание, под каким памятником он сам должен быть похоронен. Зачем? Кто знает? Может быть, преступники, убившие столько невинных людей, боялись прикоснуться к кладу? Выжидали время. Только представьте себе, Мельхиор: пастух нашел в пещере старинное сокровище гномов: золотые чаши, статуэтки, слитки, возможно трон самого гномьего короля, по приданию украшенный тысячью без одной штуки крупных жемчужин, золотые ожерелья, алмазы, бриллианты, сапфиры, рубины. Один Создатель знает, что еще! Конечно, преступники не могли просто так взять и поделить это богатство.

– Жаль, что сокровище так и останется погребенным в Гвинском лесу, – заметил Мельхиор.