Трилогия тумана (сборник) Сафон Карлос
Надевая ласты, он успел заметить, как Роланд исподтишка внимательно разглядывает Алисию. Он буквально просветил девочку взглядом насквозь, когда она сняла ситцевое платье, оставшись в белом купальнике – своем единственном. Алисия зашла в воду по колено.
– Послушай, – шепнул Макс Роланду, – она моя сестра, а не пирожное с кремом. Понятно?
Роланд заговорщицки посмотрел на приятеля.
– Ты ее пригласил, а не я, – ответил он, улыбаясь, как кот.
– В воду, – лаконично сказал Макс. – Тебе полезно будет окунуться.
Вернулась Алисия и с ироничной улыбкой осмотрела с ног до головы ребят, обряженных в акваланги.
– Ну и вид! – Она не сдержала смешок.
Макс и Роланд переглянулись сквозь стекла водолазных масок.
– И последнее, – небрежно заметил Макс. – Я никогда этого не делал. В смысле, никогда не нырял. Конечно, я плавал в бассейнах, но не уверен, что точно знаю как…
Роланд закатил глаза.
– Ты умеешь дышать под водой? – спросил он.
– Я сказал, что не умею нырять, но не говорил, что я идиот, – огрызнулся Макс.
– Если умеешь задерживать дыхание в воде, значит, умеешь и нырять, – объяснил Роланд.
– Будьте осторожны, – напутствовала мальчиков Алисия. – Слушай, Макс, ты уверен, что это была хорошая мысль?
– Ничего не случится, – заверил ее Роланд и, повернувшись, хлопнул Макса по плечу: – После вас, капитан Немо.
Впервые в жизни Макс погрузился с аквалангом. Перед его ошеломленным взором открылся мир света и тени, превосходивший самые невероятные фантазии. Лучи солнца просачивались сквозь толщу воды, словно сквозь дымчатые завесы света, лениво колыхавшиеся в невидимых потоках. Поверхность моря превратилась в матовое танцующее зеркало. Макс задержал дыхание еще ненадолго и всплыл, чтобы глотнуть воздуха. Роланд, державшийся метрах в двух от приятеля, внимательно за ним наблюдал.
– Все в порядке? – спросил он.
Макс с воодушевлением кивнул.
– Видишь? Это легко. Плыви рядом со мной, – велел Роланд, прежде чем снова погрузиться в воду.
Макс в последний раз оглянулся на берег и увидел, что Алисия с улыбкой машет ему рукой. Он помахал ей в ответ и поспешил пуститься вплавь, по примеру приятеля взяв курс в открытое море. От того места, куда до брались они с Роландом, берег казался далеким-далеким, хотя Макс знал, что от пляжа их отделяет не больше тридцати метров. На уровне поверхности моря расстояния зрительно увеличиваются. Роланд коснулся его руки и указал вниз. Макс сделал глубокий вдох и опустил голову в воду, поправив резиновую ленту, на которой крепилась маска. Его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к подводным сумеркам. И лишь тогда Макс смог восхититься зрелищем остова затонувшего корабля, окутанного волшебным призрачным светом. Корпус достигал пятидесяти метров в длину. Корабль лежал, накренившись набок, и в борту его зияла глубокая разверстая пробоина от носовой части до льяла[3]. Рваная дыра в обшивке казалась черной бездонной раной, нанесенной острыми каменными когтями. На носу, под слоем зеленоватой патины и водорослей, можно было разобрать название судна: «Орфей».
Судя по линиям корпуса, в свое время «Орфей» был старым каботажным судном, а не пассажирским кораблем. Изломанную и растрескавшуюся сталь обшивки оплетали тонкие щупальца водорослей, однако, как и говорил Роланд, здесь не плавала ни одна рыбешка. Друзья, держась на поверхности, совершили круг почета над затонувшим кораблем, останавливаясь каждые шесть-семь метров, чтобы рассмотреть в подробностях обломки. Роланд упоминал раньше, что судно покоится на глубине десяти метров, но теперь, сверху, Максу это расстояние показалось бесконечным. Мальчик недоумевал, каким образом его приятель ухитрился поднять со дна многочисленные предметы, которые хранил в хижине на берегу. Словно прочитав мысли Макса, Роланд сделал ему знак оставаться на месте, а сам нырнул, мощно взмахнув ластами.
Затаив дыхание, Макс провожал взглядом Роланда. Тот продолжал спуск, пока не коснулся обшивки корпуса кончиками пальцев. Очутившись на дне, он осторожно ухватился за выступы борта и ползком до брался до палубной надстройки, служившей в прежние времена капитанским мостиком. Максу удалось разглядеть в рубке уцелевший штурвал и прочие морские приборы. Роланд поравнялся с сорванной дверью командной рубки и поплыл внутрь корабля. Максу стало не по себе, когда он увидел, как друг исчез в недрах затонувшего судна. Он с беспокойством следил за его перемещениями в капитанской рубке, мучаясь вопросом, что делать, если случится непредвиденное. К счастью, через несколько секунд Роланд покинул рубку и стрелой устремился вверх, оставляя за спиной шлейф воздушных пузырьков. Макс вытащил голову из воды и глубоко вздохнул. Физиономия Роланда появилась в метре от него. Приятель улыбался до ушей.
– Сюрприз! – закричал он.
Макс убедился, что друг вернулся не с пустыми руками.
– Что это? – спросил Макс, указывая на необычный металлический предмет, извлеченный Роландом из капитанской рубки.
– Секстант.
Макс вопросительно вскинул брови. Он понятия не имел, что это за штука.
– Секстантом пользуются для вычисления местоположения корабля в море, – пояснил Роланд прерывающимся голосом. Не дышать почти целую минуту стоило ему немалых усилий. – Я еще раз спущусь. Подержи.
Макс собирался запротестовать, но Роланд ушел на глубину прежде, чем он успел открыть рот. Макс вдохнул полной грудью и снова опустил голову в воду, чтобы проследить за погружением Роланда. Теперь друг поплыл вдоль корпуса корабля к корме. Наблюдая за траекторией движения Роланда, Макс неустанно работал ластами. Товарищ приблизился к бычьему глазу[4] и пытался заглянуть внутрь. Макс задерживал дыхание, пока не почувствовал, что легкие горят огнем. Тогда он выпустил сразу весь воздух, приготовившись вынырнуть и подышать.
Но в последнюю секунду перед выходом на поверхность он вдруг увидел картину, от которой кровь застыла в жилах. В тени под водой колыхалось истлевшее и полусгнившее знамя, привязанное к мачте на корме «Орфея». Макс присмотрелся к нему и узнал почти смытый, но все же различимый знак на истрепанном полотнище: шестиконечную звезду, вписанную в круг. Макса пробрала дрожь. Такую же звезду он видел раньше, на пиках ворот сада скульптур.
Секстант Роланда выскользнул у него из пальцев и канул в темную бездну. Подгоняемый безотчетным страхом, Макс торопливо поплыл назад к берегу.
Спустя полчаса Роланд и Макс, сидя в теньке на крыльце хибары, смотрели на Алисию, искавшую старые раковины между камешками на пляже.
– Макс, ты уверен, что уже видел прежде этот знак?
Макс кивнул.
– Иногда под водой вещи кажутся не такими, какие они есть, – начал Роланд.
– Я точно видел его сегодня, – перебил Макс. – Понятно?
– Понятно, – уступил Роланд. – По твоим словам, этот знак ты видел еще на каком-то кладбище за вашим домом. Ну и что?
Макс вскочил и повернулся лицом к приятелю:
– Что? Тебе снова все повторить?
Последние двадцать пять минут Макс рассказывал Роланду о том, что видел в саду скульптур своими глазами, а также в фильме Якоба Флейшмана.
– Не стоит, – лаконично ответил Роланд.
– Тогда почему ты мне не веришь? – рассердился Макс. – Думаешь, я все придумал?
– Я не сказал, что не верю тебе, Макс, – возразил Роланд, приветливо улыбнувшись Алисии, вернувшейся после прогулки по пляжу с небольшой сумкой, наполненной ракушками. – Хороший улов?
– Этот пляж настоящий музей, – сообщила Алисия, позвякивая сумкой с добычей.
Макс в нетерпении поднял глаза к небу.
– Так ты мне веришь? – Он в упор посмотрел на Роланда.
Друг ответил ему таким же пристальным взглядом и несколько мгновений хранил молчание.
– Верю, Макс, – выдавил он, повернувшись и устремив взор на горизонт, не в силах скрыть печаль, омрачившую его лицо. Алисия заметила перемену в настроении Роланда.
– Макс утверждает, что твой дедушка был на корабле в ту ночь, когда произошло крушение, – промолвила она, положив руку на плечо юноши. – Это правда?
Роланд едва заметно кивнул.
– Спасся он один, – сказал он.
– В чем дело? – встревожилась Алисия. – Прости. Наверное, тебе не хочется об этом говорить.
Роланд покачал головой и улыбнулся сестре с братом:
– Нет, мне все равно.
Макс выжидательно смотрел на него.
– Я верю твоим словам, Макс. Все дело в том, что я не в первый раз слышу об этом знаке.
– Кто его видел, кроме меня? – спросил пораженный Макс. – Кто тебе о нем говорил?
Роланд усмехнулся:
– Дед. С самого детства. – Роланд кивнул в сторону хижины. – Становится прохладно. Пойдем туда. Я расскажу историю затонувшего корабля.
Сначала Ирине показалось, что голос матери раздается где-то на втором этаже. Андреа Карвер частенько беседовала сама с собой, занимаясь домашней работой, и никого из близких не удивляла привычка матери рассуждать вслух. Но секунду спустя Ирина увидела из окна, как мама у крыльца прощается с отцом. Часовщик собирался ехать в город с одним из тех извозчиков, кто привез их багаж со станции несколько дней назад. Ирина сообразила, что в доме, кроме нее, никого нет, следовательно, голос, который она вроде бы слышала, ей просто почудился. Девочка думала так вплоть до того мгновения, когда услышала его снова, на сей раз в собственной комнате – невнятный шепот будто просачивался сквозь стены.
Голос вроде бы исходил из шкафа. Из его недр доносился звук, похожий на приглушенное бормотание, и разобрать слова было невозможно. Впервые после переезда в дом на пляже Ирина испытала страх. Она уставилась на темную дверцу закрытого шкафа и с радостью заметила ключ, торчавший в замке. Не размышляя ни секунды, девочка бросилась к гардеробу и торопливо повернула ключ несколько раз, заперев дверцу крепко-накрепко. Затем она попятилась, отступила на пару метров и вздохнула с облегчением. Но тут она вновь услышала пугающие звуки и поняла, что голос не один. Звучал хор голосов, что-то шептавших и бормотавших в унисон.
– Ирина! – позвала девочку Андреа Карвер с первого этажа.
Громкий оклик матери вывел девочку из транса, в котором она пребывала. Ей стало тепло и спокойно.
– Ирина, если ты наверху, спустись и помоги мне немножко.
Никогда в жизни Ирина не испытывала столь пылкого желания помочь матери независимо от того, что ее попросят сделать. Она ринулась к порогу, приготовившись бежать вниз. Внезапно ее лицо словно обдало ледяным ветром, через комнату сильно потянуло сквозняком, и дверь резко захлопнулась. Ирина со всех ног кинулась к ней и принялась дергать круглую ручку, которую намертво заклинило. Прилагая отчаянные усилия, чтобы открыть упрямую дверь, девочка слышала, как у нее за спиной медленно поворачивается ключ в замке шкафа, и хор голосов, точно поднимавшийся из самых глубин дома, разразился хохотом…
– Когда я был ребенком, – начал свою повесть Роланд, – дед столько раз рассказывал мне эту историю, что она мне снилась многие годы. Все началось очень давно, когда я приехал жить в этот городок, потеряв родителей в автомобильной катастрофе.
– Мне очень жаль, Роланд, – прервала его Алисия. Сердцем она чувствовала: несмотря на то что новый друг непринужденно улыбался и на первый взгляд охотно рассказывал о дедушке и затонувшем корабле, ему намного труднее ворошить горестные воспоминания, чем он хотел показать.
– Я был совсем маленьким. Я их почти не помню, – произнес Роланд, избегая взгляда Алисии, которую небольшая ложь не обманула.
– И что же тогда произошло? – поторопил его Макс.
Алисия бросила на брата испепеляющий взгляд.
– Дед взял на себя заботу обо мне, и я поселился вместе с ним в домике у маяка. По специальности он инженер и уже много лет служит смотрителем на этом участке побережья. Мэрия предоставила ему должность пожизненно, поскольку он построил маяк практически собственными руками в 1919-м. Довольно занимательная история, как видите.
23 июня 1918 года дед ступил на борт «Орфея», стоявшего в порту Саутгемптон. Однако он сел на корабль инкогнито. «Орфей» являлся не пассажирским, а грузовым судном, причем пользовался скверной репутацией. Его капитаном был голландец – пьяница и человек, испорченный до мозга костей. Корабль он предоставлял внаем тем, кто мог больше заплатить. Предпочтение капитан отдавал контрабандистам, желавшим переправиться через Ла-Манш. «Орфей» имел настолько дурную славу, что даже немецкие эсминцы прослышали о нем и, столкнувшись на морских просторах, не топили из чистого благочестия. Так или иначе, но к концу войны дела пошли на спад, и Летучий Голландец, как прозвал его дед, был вынужден ловить рыбку в совсем мутной воде, чтобы заплатить карточные долги, которыми он оброс в последние месяцы. Похоже, что однажды, основательно сев на мель – а такое происходило с ним постоянно, – капитан проигрался в пух и прах некоему мистеру Каину. Этот мистер Каин являлся хозяином бродячего цирка. В качестве платы мистер Каин потребовал, чтобы голландец взял на борт всю цирковую труппу и тайно переправил ее на противоположный берег пролива. Пресловутым циркачам мистера Каина было о чем беспокоиться, помимо сохранности балаганных палаток, и они стремились исчезнуть как можно скорее, естественно, нелегально. Голландец согласился. Что ему еще оставалось? Или отработать долг, или потерять корабль.
– Минутку, – перебил Макс. – Какое отношение ко всему сказанному имеет твой дед?
– К этому я и веду, – пояснил Роланд. – Как я говорил, мистер Каин – впрочем, это его ненастоящее имя – имел множество тайн. Дед долгое время следил за каждым его шагом. У них были свои счеты, и дед опасался, что если мистер Каин со своими приспешниками переплывет пролив, то шансы поймать его улетучатся навсегда.
– Поэтому он проник на «Орфей»? – уточнил Макс. – Зайцем?
Роланд кивком подтвердил.
– Кое-что мне непонятно, – сказала Алисия. – Почему он не обратился в полицию? Он был инженером, а не детективом. Чем этот мистер Каин так ему насолил?
– Можно мне закончить? – задал вопрос Роланд.
Макс с сестрой дружно кивнули.
– Итак, главное то, что он сел на корабль, – продолжал Роланд. – «Орфей» снялся с якоря в полдень. Ожидалось, что он прибудет к месту назначения глубокой ночью. Но ситуация вышла из-под контроля. После полуночи разразилась буря и прибила корабль обратно к берегу. «Орфей» разбился о скалы и затонул в считанные минуты. Дед выжил потому, что прятался в спасательной шлюпке. Остальные утонули.
Макс поперхнулся:
– Хочешь сказать, что тела все еще лежат на дне?
– Нет, – ответил Роланд. – На рассвете следующего дня берег заволокло туманом, который продержался много часов. Местные рыбаки нашли деда без сознания на этом самом пляже. Когда туман рассеялся, флотилия рыбацких лодок обследовала место крушения. Не нашли ни одного трупа.
– Но в таком случае… – тихо проронил Макс.
Роланд жестом остановил его, дав понять, что хочет закончить рассказ:
– Деда привезли в больницу городка, и он пролежал там в бреду много дней. Поправившись, он решил в благодарность за то, что его выходили, построить маяк на гребне отвесного берега, чтобы подобная трагедия никогда не повторилась. Через некоторое время он сам стал смотрителем маяка.
Когда Роланд замолчал, все трое сидели молча почти целую минуту. Наконец юноша посмотрел в глаза Алисии, а потом Максу.
– Роланд, – начал Макс, с трудом подбирая слова, чтобы не причинить боль другу, – в этой истории концы с концами не сходятся. Думаю, что дед рассказал тебе далеко не все.
Роланд несколько секунд молчал, а потом с печальной улыбкой взглянул на брата с сестрой и медленно кивнул несколько раз.
– Я знаю, – прошептал он. – Знаю.
Руки Ирины онемели от бесплодных попыток повернуть ручку двери. Не дыша, она повернулась и из последних сил вжалась спиной в дверную филенку. Взгляд девочки невольно устремился к ключу, который поворачивался в замке шкафа.
Ключ сделал последний оборот и от толчка невидимых пальцев упал на пол. Очень медленно дверь шкафа начала открываться. Ирина пыталась закричать, но почувствовала, что не в состоянии выдавить ни звука – ей не хватало воздуха.
Из темного шкафа сверкнули два хорошо знакомых желтых блестящих глаза. Ирина судорожно вздохнула. Это был ее кот. Всего лишь кот. А ей-то на миг показалось, что сердце вот-вот остановится от ужаса. Она присела на корточки, чтобы взять кота на руки, и лишь тогда заметила, что за котом, в недрах шкафа, есть кто-то еще. Кот обнажил клыки, издав громкое устрашающее шипение под стать змеиному, и снова слился с темнотой. В сумраке полыхнула искра, и глаза, светящиеся, точно расплавленное золото, заглянули в лицо девочки, а невнятные голоса хором позвали ее по имени. Ирина закричала во все горло и с размаху навалилась на дверь. Дверь распахнулась от удара, и девочка, потеряв равновесие, вывалилась в коридор на пол. Не теряя ни секунды, она со всех ног метнулась к лестнице, ощущая затылком чье-то холодное дыхание.
Все случилось в мгновение ока: Андреа Карвер оцепенела, увидев, как дочь прыгает с верхней ступеньки с перекошенным от страха лицом. Мать выкрикнула ее имя, но было уже слишком поздно. Малышка скатилась кубарем, как тряпичная кукла, к подножию лестницы. Андреа Карвер бросилась к дочери и приподняла ее голову. По лбу девочки поползла струйка крови. Мать коснулась шеи малышки и почувствовала слабое биение пульса. Изо всех сил сдерживая рыдания, Андреа Карвер взяла на руки безжизненное тело дочери и попыталась заставить себя подумать о том, что необходимо сделать.
Пока тянулись до бесконечности худшие пять секунд в ее жизни, Андреа Карвер случайно взглянула на верхнюю площадку лестницы. С последней ступеньки за ней пристально наблюдал кот Ирины. Долю секунды она как завороженная смотрела на него, в его жестокие, словно издевающиеся глаза. Потом тело дочери забилось у нее на руках, и она, опомнившись, побежала к телефону.
Глава 7
Машина врача еще стояла у крыльца, когда Макс, Алисия и Роланд подъехали к дому. Роланд с недоумением посмотрел на Макса. Алисия соскочила с велосипеда и помчалась к террасе, мгновенно сообразив: произошло что-то ужасное. Максимилиан Карвер, бледный, с остановившимся взглядом, встретил ребят у дверей.
– Что случилось? – выпалила Алисия.
Отец обнял ее, и она прижалась к нему, почувствовав, как трясутся у него руки.
– Несчастный случай. С Ириной. Она в коме. Мы ждем «скорую помощь», чтобы отвезти ее в больницу.
– Как мама? – всхлипнула Алисия.
– Она в доме. С Ириной и доктором. Здесь ей больше ничем нельзя помочь, – промолвил Максимилиан глухим, безжизненным тоном.
Роланд, молча застывший у крыльца террасы, проглотил комок в горле.
– Она поправится? – спросил Макс, осознавая, как глупо звучит его вопрос, учитывая обстоятельства.
– Мы не знаем, – пробормотал часовщик, безуспешно попытался улыбнуться ребятам и отвернулся. – Посмотрю, не нужно ли чего-нибудь твоей маме.
Трое друзей застыли на террасе в полном молчании, словно лишившись дара речи. Роланд пришел в себя первым.
– Мне очень жаль…
Алисия слабо кивнула. Почти тут же на дороге показалась карета «скорой помощи» и свернула к дому. Встречать ее вышел врач. Это заняло всего несколько минут: два фельдшера вошли в дом и вынесли на носилках Ирину, закутанную в одеяло. Макс мельком увидел белые как мел щеки младшей сестры. У мальчика сердце ушло в пятки. Андреа Карвер с искаженным лицом и опухшими покрасневшими глазами села в машину и бросила на Алисию и Макса последний, полный отчаяния взгляд. Фельдшеры заняли свои места. Максимилиан Карвер подошел к старшим детям.
– Мне не по душе, что вы остаетесь в доме одни. В городе есть небольшая гостиница. Может…
– С нами ничего не случится, папа. Ты сейчас о нас не беспокойся, – откликнулась Алисия.
– Я позвоню вам из больницы и сообщу номер. Не могу сказать, как долго нам придется отсутствовать. Не знаю, если что-то…
– Поезжай, папа, – перебила Алисия, обнимая отца. – Все будет хорошо.
Максимилиан Карвер выдавил прощальную улыбку сквозь слезы и тоже сел в карету «скорой помощи». Трое друзей молча провожали взглядом исчезавшие вдали габаритные огни автомобиля. Последние лучи солнца увядали на пурпурном полотнище закатного неба.
– Все будет хорошо, – повторила Алисия вслух, обращаясь к себе самой.
Как только ребята переоделись в сухую одежду (Алисия одолжила Роланду старые брюки и рубашку отца), ожидание первых новостей показалось нестерпимо долгим. Телефонный звонок раздался, когда часы Макса с улыбающимися лунными дисками показывали без малого одиннадцать вечера. Алисия, сидевшая между Роландом и Максом на ступенях террасы, стремительно вскочила и побежала в дом. Она схватила трубку раньше, чем телефон успел прозвонить второй раз, и, повернувшись к Максу с Роландом, закивала головой.
– Хорошо, – сказала она, послушав несколько мгновений. – Как мама?
До Макса слова отца доносились из трубки неразборчивым речитативом.
– Не волнуйся, – сказала Алисия. – Нет, не нужно. Конечно, мы справимся. Позвони завтра. – Она умолкла. – Сделаем обязательно, – пообещала она после паузы. – Спокойной ночи, папа.
Алисия повесила трубку и перевела взгляд на брата.
– Ирина на обследовании, – сообщила она. – Врачи сказали, что у нее сотрясение мозга и она действительно в коме. Но говорят, она поправится.
– Они точно так сказали? – переспросил Макс. – А как мама?
– Можешь представить. Сегодня родители переночуют в больнице. Мама не хочет идти в гостиницу. Они снова позвонят нам завтра утром в десять.
– А нам что теперь делать? – неуверенно спросил Роланд.
Алисия пожала плечами и попыталась вести себя так, будто ничего не случилось.
– Кто голоден? – спросила она мальчиков.
Макс чрезвычайно удивился, обнаружив, что умирает от голода. Алисия тяжко вздохнула, изобразив утомленную улыбку.
– По-моему, нам всем не мешает перекусить, – объявила она. – Есть возражения?
За несколько минут Макс наготовил гору бутербродов, Алисия тем временем выжимала лимоны, чтобы сделать лимонад.
Друзья поужинали на скамейке на террасе при тусклом желтоватом свете фонаря, который покачивался от дуновения легкого ветерка. Вокруг фонаря плясало облако ночных бабочек. На горизонте над морем всходила полная луна, превращая поверхность воды в безбрежное озеро раскаленного добела металла.
Дети ели молча, созерцая морскую панораму и слушая шепот волн. Отдав должное бутербродам и лимонаду, друзья с пониманием переглянулись.
– Вряд ли сегодня ночью мне удастся заснуть, – призналась Алисия, поднимаясь и устремляя взгляд на светлую полоску там, где небо сходилось с морем.
– Думаю, никто не сомкнет глаз, – согласился Макс.
– У меня идея, – сказал Роланд с плутовской улыбкой. – Вы когда-нибудь купались ночью?
– Ты шутишь? – недоверчиво спросил Макс.
Алисия одарила ребят загадочным взглядом сияющих глаз и без лишних слов спокойно направилась к пляжу. Макс с изумлением наблюдал, как сестра идет по песку и, не оборачиваясь, снимает белое ситцевое платье.
Алисия замерла на мгновение на краю берега. Ее кожа казалась бледной, словно источающей сияние в рассеянном, голубоватом свете луны. А потом девушка медленно погрузилась в гигантское озеро мерцающего серебра.
– Ты идешь, Макс? – позвал Роланд, повторяя путь Алисии по песку.
Макс молча качнул головой. Он видел, как приятель окунулся в воду, и услышал сквозь шум прибоя смех сестры.
Мальчик сидел в тишине, пытаясь разобраться, огорчает его или радует, что между Роландом и сестрой происходит мощная неуправляемая энергетическая реакция, в результате которой возникает осязаемая связь, которая не поддается определению и лично ему абсолютно непонятна. Пока они весело резвились в воде, Макс осознал (возможно, раньше, чем они сами), что между ними крепнут узы, которые соединят их неразрывно нынешним летом с необратимостью судьбы.
Вслед за этими размышлениями явились мрачные мысли о войне, гремевшей так далеко и в то же время так близко от залитого лунным светом пляжа. Макс со страхом думал о безликом призраке, который очень скоро потребует дани от его друга Роланда, а может, и от него самого. Мальчик перебрал в памяти все события долгого дня, вспомнив фантастическое зрелище затонувшего «Орфея» под водой, рассказ Роланда в хибаре на пляже и несчастный случай с Ириной. И, несмотря на веселый смех Алисии и Роланда, звучавший вдалеке, в душе Макса поселилась тягостная тревога. Впервые в жизни он ощутил, что время бежит намного быстрее, чем ему бы хотелось, а блаженные грезы прошлых лет невозможно вернуть. Колесо фортуны пришло в движение, и на сей раз он опоздал сделать ставки.
Позднее, греясь у импровизированного костра на пляже, Алисия, Роланд и Макс наконец заговорили о том, что полдня не давало им всем покоя. На блестевших от воды лицах Алисии и Роланда играли золотистые блики, отбрасываемые ярким пламенем. Макс пристально посмотрел на них и отважился поделиться своими опасениями.
– Трудно объяснить, но мне кажется, будто происходит нечто странное, – начал он. – Не знаю, что именно, но слишком много совпадений. Скульптуры, тот знак, корабль…
Макс ждал, что собеседники ему возразят и приведут разумные доводы, которых сам он найти не сумел. Он надеялся, что их слова его успокоят и убедят в том, что смутные страхи – лишь закономерный итог насыщенного дня, когда произошло столько событий; он устал и потому придает им слишком большое значение. Однако ничего подобного не случилось. Алисия и Роланд безмолвно кивнули, не отводя взгляда от огня.
– Тебе снился тот самый клоун, правда? – спросил Макс.
Алисия подтвердила.
– Кое о чем я вам раньше не говорил, – продолжал Макс. – Вчера вечером, когда все отправились спать, я еще раз посмотрел фильм, снятый Якобом Флейшманом в саду скульптур. Я был там два дня назад. Скульптуры стояли в других позах. Такое впечатление, будто они… умеют двигаться. Картина, которую я видел собственными глазами, отличалась от той, что на пленке.
Алисия покосилась на Роланда, завороженно следившего за пляской языков пламени.
– Роланд, дед никогда не упоминал ни о чем таком?
Мальчик словно не слышал вопроса. Алисия взяла Роланда за руку, и он поднял голову.
– С пяти лет мне каждое лето снится этот клоун, – сказал он дрогнувшим голосом.
Макс прочитал страх на лице друга.
– Считаю, что мы должны поговорить с твоим дедом, Роланд, – решительно заявил Макс.
Роланд рассеянно кивнул.
– Завтра, – пообещал он едва слышно. – Завтра.
Глава 8
Незадолго до рассвета Роланд опять сел на велосипед и пустился в обратный путь к дому на маяке. Пока он ехал по дороге вдоль пляжа, небосвод, затянутый пеленой низко нависавших облаков, стал наливаться бледным золотистым сиянием. Голова мальчика пылала от тревоги и возбуждения. Он гнал велосипед на пределе сил в бесплодной надежде, что физическое изнеможение заглушит терзавшие его сомнения и страхи.
Миновав порт и выехав на поднимавшуюся в гору дорогу, которая вела к маяку, Роланд остановил велосипед и перевел дух. На вершине скалы прожектор маяка рассекал предутреннюю тьму. Яркий свет пронзал туман, словно огненный меч. Роланд знал, что дед, молчаливый и терпеливый, все еще дежурит на маяке и что он не покинет пост, пока не займется заря, полностью вытеснив сумерки. Много лет Роланд мирился с болезненной одержимостью старика, не пытаясь анализировать причины и логику его поведения. С детства он воспринимал это как данность, дополнительную грань его дневного существования, которой он привык не придавать значения.
Со временем Роланд начал осознавать, что история, поведанная стариком, трещит по всем швам. Но до сегодняшнего дня он до конца не понимал, что дед солгал ему или по меньшей мере не сказал всей правды. Роланду не приходило в голову усомниться в честности старика. В сущности же, год за годом дед постепенно выдавал ему части странной головоломки. Ключ к ее разгадке, казалось, теперь найден: это сад скульптур. Иногда дед разговаривал во сне, порой – что случалось гораздо чаще – отвечал недомолвками на вопросы Роланда. Интуитивно мальчик понимал, что дед ограждал его от какой-то тайны из благих побуждений, желая защитить. Но похоже, безмятежному неведению наступал конец, неумолимо приближалась пора узнать истину.
Роланд возобновил путь, постаравшись на время избавиться от тревожных мыслей. Он бодрствовал почти сутки, и усталость настойчиво давала о себе знать. До бравшись до жилища у маяка, он прислонил велосипед к ограде и вошел в дом, не позаботившись включить свет. Поднявшись по лестнице в свою комнату, Роланд мешком рухнул на постель.
Из окна комнаты он мог разглядеть маяк, возвышавшийся над домом метров на тридцать, и неподвижный силуэт деда, который отчетливо вырисовывался на оконном стекле его сторожевой башни. Роланд закрыл глаза и попытался заснуть.
События истекшего дня вереницей проходили перед его мысленным взором: от подводной прогулки на «Орфей» до несчастья, приключившегося с младшей сестренкой Алисии и Макса. Удивляло и в то же время радовало, как быстро они сдружились – всего за несколько часов. Лежа в постели, один в своей комнате, Роланд думал о брате с сестрой как о самых близких друзьях, товарищах, с кем он охотно разделит свои секреты и тревоги.
Роланд отметил, что одна только мысль о них наполнила его уверенностью и чувством защищенности. И сам он испытывал глубокую преданность и признательность за негласный договор, будто соединивший всех троих прошлой ночью на пляже.
Наконец усталость одержала верх над волнениями, накопившимися за бесконечно долгий день, и Роланд стал погружаться в глубокий, освежающий сон. Напоследок он думал не о таинственной смутной угрозе, надвигавшейся на них, не о мрачной перспективе очутиться осенью в армии. В ту ночь Роланд умиротворенно заснул, нежась в объятиях грезы, которая останется с ним до конца жизни: Алисия, окутанная вуалью лунного света, погружается в море расплавленного серебра.
Наступило утро. Небо покрывала плотная пелена темных грозовых туч, растянувшаяся до самого горизонта. Сквозь тучи пробивался слабый туманный свет, навевавший мысли о холодном зимнем дне. Облокотившись на металлическую балюстраду на площадке маяка, Виктор Крей смотрел на бухту, лежавшую далеко внизу. Он думал, что годы, прожитые на маяке, научили его распознавать необычную, загадочную и неброскую красоту пасмурных дней, облаченных в грозовые одежды, которые предвосхищали на побережье разгар лета.
С башни маяка городок походил на игрушечный макет, который старательно смастерил коллекционер. Дальше, на север, бесконечной белой лентой протянулась береговая линия. В солнечные дни с наблюдательного поста Виктора Крея под толщей воды отчетливо виднелся остов «Орфея». Сверху корабль выглядел как огромное механическое ископаемое, зарывшееся в песок.
Но в то утро штормовое море напоминало бездонный сосуд, наполненный темной водой. Обводя взором непроницаемую поверхность океана, Виктор Крей вспоминал те двадцать пять лет, что провел на маяке, который сам же и построил. Мысленно возвращаясь назад, он ощущал каждый год как каменную плиту, непосильной тяжестью давившую на плечи.
С течением времени невыразимая печаль бесконечного ожидания повлияла на него, и он начал склоняться к мысли, что все, возможно, было иллюзией. В угоду навязчивой идее он превратился в стражника, охранявшего человечество от угрозы, существовавшей только в его воображении. Но сновидения вернулись. Наконец призраки прошлого очнулись от многолетней летаргии и опять заполнили все уголки его сознания. А вместе с ними вернулся страх, что он стал слишком немощен и слаб, чтобы противостоять старинному врагу.
Уже много лет Виктор Крей спал не больше двух-трех часов в сутки. Остальное время он проводил на маяке в полном одиночестве. У Роланда, его внука, во шло в привычку несколько раз в неделю оставаться ночевать в лачуге на берегу, и неудивительно, что за целый день они порой виделись считанные минуты. Отчуждение от собственного внука, на которое Виктор Крей обрек себя сознательно, обеспечивало ему хотя бы небольшое душевное спокойствие. То, что он занимал мало места в жизни парнишки, причиняло ему боль, но эту боль старик считал справедливой ценой за безопасность и счастливое будущее Роланда.
Как бы там ни было, но каждый раз, когда с высоты башни маяка Виктор Крей видел, как мальчик ныряет в водах залива рядом с останками «Орфея», у него кровь застывала в жилах. Крей никогда не одобрял тяги Роланда к этому месту. С самого детства мальчика Крей отвечал на его вопросы о корабле и прежней жизни, стараясь не лгать и одновременно не посвящать в детали истинных событий. Накануне, наблюдая за Роландом и его новыми друзьями, расположившимися на пляже, он задался вопросом, уж не совершил ли он тем самым роковой ошибки.
Погруженный в невеселые размышления, Крей задержался на маяке дольше обычного. Как правило, он возвращался домой около восьми утра. Взглянув на часы, Виктор Крей убедился, что уже больше половины двенадцатого. Он спустился с башни по металлической винтовой лестнице и направился к дому, желая насладиться краткими часами отдыха. По дороге он заметил велосипед Роланда и понял, что мальчик остался ночевать на маяке.
Виктор Крей постарался войти в дом бесшумно, чтобы не потревожить сон внука, и обнаружил, что тот ждет его, сидя в одном из старых кресел в столовой.
– Мне не спится, дедушка, – признался Роланд, улыбнувшись старику. – Я проспал часа два, совершенно отключившись, а потом вдруг проснулся и больше не смог заснуть.
– Я знаю, как это бывает, – ответил Виктор Крей. – Но также я знаю один надежный способ восстановить силы.
– Какой? – поинтересовался Роланд.
– Приняться за стряпню. Ты голоден?
Роланд поразмыслил над вопросом. Едва он представил горячие гренки со сливочным маслом и джемом и вареные яйца, как у него засосало под ложечкой. Мальчик кивнул без лишних колебаний.
– Прекрасно, – сказал Виктор Крей. – Будешь поваренком. Пошли.
Роланд последовал за дедом на кухню и приготовился выполнять указания старика.
– Я займусь яйцами, – объявил Виктор Крей, – а ты поджаришь гренки.
Дед с внуком споро принялись за дело, и вскоре кухня наполнилась дымком, а по дому распространился соблазнительный аромат горячего завтрака. Потом оба уселись друг против друга за кухонный стол и подняли в шутливом приветствии стаканы со свежим молоком.
– Завтрак для подрастающего поколения, – весело сказал Виктор Крей, с напускной жадностью набрасываясь на первый гренок.
– Я вчера был на корабле, – сказал Роланд, потупившись. Голос его упал до шепота.
– Знаю, – отозвался дед, пережевывая гренок и по-прежнему улыбаясь. – Есть что-то новенькое?
Роланд замялся на мгновение, поставил стакан молока на стол и посмотрел на старика, пытавшегося сохранить довольный и непринужденный вид.
– Мне кажется, происходит что-то нехорошее, дедушка, – произнес он наконец. – Что-то связанное со статуями.
Виктор Крей почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он перестал жевать и положил недоеденный гренок на тарелку.
– Мой друг Макс видел нечто странное, – продолжал Роланд.
– Где живет твой друг? – спокойно осведомился старик.
– В старом доме Флейшманов, на берегу.
Виктор Крей едва заметно кивнул.
– Роланд, расскажи мне все, что ты и твои друзья видели. Пожалуйста.
Роланд пожал плечами и поведал о том, что произошло за последние два дня, начиная со знакомства с Максом и заканчивая недавними ночными событиями.
Закончив рассказ, он уставился на деда, пытаясь угадать его мысли. Старик сидел с непроницаемым выражением лица, потом ободряюще ему улыбнулся:
– Доедай завтрак, Роланд.
– Но… – запротестовал мальчик.
– После того как позавтракаешь, сходи к своим друзьям и приведи их сюда, – добавил старик. – Нам нужно о многом побеседовать.
В одиннадцать часов тридцать четыре минуты утра Максимилиан Карвер позвонил из больницы, чтобы сообщить детям последние новости. Малышка Ирина постепенно приходила в себя, но врачи пока не осмеливались утверждать, что опасность миновала. Алисия отметила относительно спокойный тон отца и сделала вывод, будто худшее позади.
Через пять минут снова раздался звонок. Теперь это был Роланд, звонивший из городского кафе. Он назначил встречу в полдень у маяка. Повесив трубку, Алисия вспомнила, как смотрел на нее Роланд прошлой ночью на пляже. Девочка улыбнулась своим мыслям и вышла на террасу, чтобы поделиться новостями с Максом. Она заметила силуэт брата поодаль: Макс сидел на песке, глядя на море. На горизонте первые всполохи зарниц, предвестники грозы, расцвечивали небосвод, словно огни фейерверка. Алисия приблизилась к берегу и села рядом с Максом. Утро выдалось холодным. Девочку пробрала дрожь, и она пожалела, что не прихватила с собой теплый свитер.
– Звонил Роланд, – сказала Алисия. – Его дед хочет нас видеть.
Макс молча кивнул, не сводя глаз с моря. Над водой сверкнула молния, которая рассекла небо пополам и упала в волны.
Читать бесплатно другие книги:
