Дороги и сны Панкеева Оксана
– Кажется, на этот раз попали правильно, – донесся из серого облачка виноватый голосок юного эльфа.
– Что? – перебил его дрожащий от возмущения женский голос. – Ты не домой направился, а продолжил искать? Мафей, я оборву твои уши вместе с бестолковой головой, которая, похоже, является исключительно держалкой для ушей, а не вместилищем для мозгов! Ты сам не мог догадаться, что, прежде чем продолжить путешествие, нам не помешало бы вымыться?
– А, ерунда, – отозвался мальчишка, – сейчас вы увидите это место и сами поймете…
Туман рассеялся, и долгожданные гости предстали перед встречающими.
– И стоило так надрываться… – вполголоса проворчал Кангрем, делая шаг назад, чтобы не вступить в стремительно растекающуюся по полу грязную лужу. Краем глаза он заметил, как убас непроизвольно выпрямился, втянул живот и торопливо застегнул верхнюю пуговицу на мундире. – Ну ты даешь, парень! То ты в гнездо жвальников вываливаешься, то в какое-то кишащее крокодилами болото… Куда! Сиди где сидел!
Игнорируя его крик и оставляя на чистом полу зеленоватый ручеек, Мафей взлетел с кресла и метнулся к вновь обретенному приятелю.
– Жак! Жак нашелся! А где же Кантор? И кто это с то…
Он замер на полуслове, уставившись на Мыша взглядом безумного сектанта, узревшего во плоти объект своего поклонения, и, к счастью, надолго заткнулся, подыскивая достойные слова для выражения восторга.
– Несносный мальчишка… – покачала головой его спутница, небрежно помахивая оторванным хвостом крокодила. Судя по размерам фрагмента, целиком сей зверь был в длину метра три, и у Кангрема с трудом укладывалось в голове, как хрупкая женщина и покалеченный подросток ухитрились обзавестись таким впечатляющим трофеем. – Прошу прощения, господа, мы здесь немного наследили… Куда бы это пристроить?
– Морковка, – прошипел над ухом Кетмень, – прекрати прихорашиваться и переводи!
Только тут Витька заметил, что одна его рука судорожно нашаривает пуговицы на куртке, чтобы застегнуться и прикрыть позорную майку, а вторая безуспешно пытается пригладить рыжие кудри. Нет, что ни говори, бывают же на свете женщины, которые умудряются оставаться величественными и неотразимыми даже с крокодильим хвостом в руках и капающей с подола болотной жижей… Они, заразы, как-то воздействуют на подсознание, и, кстати, для этого им совсем не обязательно разбираться в магии…
Мыш смущенно улыбнулся и сделал шаг вперед:
– Давай я выброшу…
– Куда «выброшу»?! – спохватился Кангрем. – Ты что, такой шмат мяса! Если не будете есть, давайте сюда!
– Вообще-то я не собираюсь ни выбрасывать этот уникальный образец местной фауны, ни раздавать голодающим, – отозвалась черноволосая красавица. – Думаю, мэтр Силантий будет в восторге, и такой подарок отвлечет его от переживаний о загубленном кресле. Кстати, он еще просил привезти ему пару экземпляров тех невероятных тараканов, которые, как уверяет Мафей, размером с мышь…
– Но это же… – наконец выдавил Мафей, задыхаясь от переполняющих его чувств. – Это же сам…
– Да, совершенно верно. – С мягкой улыбкой мэтресса шагнула вперед и протянула свободную от добычи руку. – Рада тебя видеть, Вель.
Судя по тому, каким счастьем полыхнули глаза молодого волшебника и с какой нежностью он поднес к губам нежные пальчики дамы, он тоже был очень, очень рад.
– Мэтр Вельмир! – дрожащим от благоговения голосом произнес вдруг Мафей, который нашел нужные слова аккурат в самый неподходящий момент, но от полноты чувств то ли не понял, как он не вовремя, то ли побоялся, что если не сказать сейчас, то через минуту все забудет. – Нижайше прошу вас, хотя бы ненадолго, пока не найдется мой пропавший наставник… хотя бы пару уроков…
Ллит, которая все это время пристально изучала смазливую мордашку ушастого недоучки, вдруг с сожалением покачала головой и произнесла:
– Нет, это не тот…
– Ну и как я должен все это переводить?!! – взвыл Кангрем, получив очередной тычок от господина начальника. – Давайте так: сначала познакомимся, потом кто-то один – повторяю, один! – объяснит ситуацию, чтобы я мог адекватно перевести это всем остальным. А потом дружно займемся поисками решения нашей общей проблемы.
За две недели сценической… то есть помостной деятельности Ольга, по словам новых коллег, «всему научилась», и теперь они могли выпускать ее на публику, не нервничая и не переживая за судьбу представления. Это не значило, что до сих пор она смиренно наблюдала за действом со стороны, оттачивая мастерство, – из-за острой нехватки артистов ее выпускали на помост с самого первого представления. Но при этом, соответственно, переживали и нервничали – а не случится ли из-за ее неопытности провала, позора или еще какого профессионального несчастья?
Не случилось.
Выучить несложные тексты реприз, половину из которых, кстати, она сама же и сочиняла в соавторстве с доном Мигелем, не составило труда даже для Пако, а уж для Ольги это и вовсе было проще простого. Не сравнить с уроками маэстро Карлоса.
Отстукивать три-четыре простейших ритма на барабане тоже с грехом пополам удалось. Несмотря на то что с чувством ритма у Ольги всегда были проблемы и во время выступления она хоть раз да сбивалась, наставники остались довольны. Судя по звукам, которые извлекал из раздолбанной гитары Хулио и насвистывала на флейте Инес, требования к музыкальному сопровождению в этом коллективе были… ну сказать, что минимальные, – это еще польстить. Во всяком случае, Диего от такого исполнения либо пережил бы внеочередной приступ, либо убил бы кого-нибудь. А может, и то и другое.
Прыгать по сцене с размалеванной физиономией, изображая то неграмотного пастушка, то безмозглую барышню, то сурового конферансье, над которым потешается клоун, тоже не тянуло на тяжкий физический труд и вполне было доступно даже беременным. Правда, мадам Катрин уже задавалась вопросом, что делать, когда у «пастушка» начнет слишком заметно выпирать живот, но дон Мигель легкомысленно отмахивался, обещая что-нибудь придумать, а Ольгу этот вопрос не волновал вовсе. Она не рассчитывала путешествовать с цирком дальше Даэн-Рисса, а если кто считает, что она не всерьез или там передумает, – это его проблемы.
Только одно действительно давалось адски тяжело и требовало напряжения всех душевных сил.
Смех.
Собственно, смеяться Ольгу никто не заставлял, большая часть ее персонажей как раз говорили и делали свои глупости совершенно серьезно. Все было гораздо хуже. Требовалось вызывать смех у публики. Нарочно. Специально. Валять дурака. Играть. Выкрикивать звонко и жизнерадостно несусветную чушь, сверкая фальшивой, словно приклеенной улыбкой, и стараться при этом, чтобы улыбка такой не казалась хотя бы зрителям. Не позволять голосу даже дрогнуть, когда от всеобщего веселья хочется разреветься – настолько чудовищным кажется это веселье, ведь любимый муж и друзья как раз сейчас, может быть, страдают, а может, и вовсе…
Лишь в тот благословенный момент, когда Инес и дон Мигель спускались с протянутыми шляпами в толпу, можно было наконец забиться в фургон и дать волю слезам. Все уже привыкли к этому как к непременному этапу представления и некоторое время в фургон не входили. Хулио разок попытался было предложить свой вариант утешения, но после одного краткого разъяснения попытки прекратил.
Сегодня Ольга оказалась лишена даже этого эфемерного укрытия – труппу пригласил в свой замок местный сеньор, виконт Бакарри, и представление происходило в замковом зале, где благородные господа изволили отмечать помолвку хозяйской кузины с кем-то из его же приятелей. Торжественная часть к тому моменту уже завершилась, и праздник перешел в стадию пьянки, не предназначенной к лицезрению порядочным девушкам, поэтому кузину и прочих дам спровадили с глаз долой, и единственной женщиной за столом оставалась увешанная метательными ножами тетка, которая, судя по всему, за даму не считалась. Во время выступления жонглера они с Хулио так неприкрыто выражали взаимный интерес, что заметила даже Ольга, а дон Мигель с монсиром Бертильоном шепотом побились об заклад: почуяла ли воительница родственную душу и знает, на что идет, или же ее ждет страшное разочарование.
Остальную публику составляли подвыпившие рыцари, и Ольга, помимо всего прочего, чувствовала себя ужасно неуютно под взглядами нескольких десятков заинтересованных мужчин. Так как труппа выступала в этих краях уже не первый раз, красотка Инес водила давнее и плотное знакомство с хозяином и после выступления намеревалась оное продолжить, о чем виконт наверняка предупредил гостей. Гости были люди с понятием, поэтому все их внимание сосредоточилось на оставшихся женщинах. Следует заметить – очень неравномерно, ибо сценический костюмчик мадам Катрин бестактно подчеркивал все то, что в ее возрасте уже стоит скрывать, и успеху у противоположного пола это не способствовало. Конечно, Ольге вряд ли угрожало что-то страшнее похабных шуточек или непристойного предложения, от которого можно отказаться, но ощущение, что на нее пялятся с определенными намерениями, здорово нервировало. До такой степени, что ей казалось – слепой старик с завязанными глазами тоже пялится именно на нее и именно ее обсуждает, склонившись к уху виконта Бакарри. Глупо, конечно, воображать себе такие страсти, да и старик очень быстро ушел куда-то – и правда, что ему в этом представлении, которого он даже видеть не может, а уж слушать, как Хулио не попадает по струнам, сомнительное развлечение…
Но все же Ольгу не покидало тревожное ощущение надвигающейся опасности. Возможно, просто перенервничала – и так каждое представление было для нее испытанием на выдержку, а тут еще эти мужики, да и обязательной разрядки после насильственного веселья она оказалась лишена. Когда шоу закончилось, Ольга готова была мчаться бегом к спасительному фургону, чтобы поскорей забиться в темный угол, но щедрые хозяева не могли отпустить бедных артистов без подобающей благодарности. Инес виконт тут же усадил рядом с собой, а прочих пригласили спуститься на кухню, где для них уже приготовлено угощение. Ясно, что никуда они из этого замка не двинутся, пока дон Мигель не утратит способности стоять на ногах, а вечно голодный тролль не набьет брюхо.
Но и это еще было не все!
Когда Ольга, смирившись с судьбой, в очередной раз проглотив слезы и приготовившись терпеливо ждать, двинулась вслед за мадам к выходу, ее вдруг аккуратно придержали за локоток и попросили задержаться.
Ольга подняла глаза, подыскивая повод для отказа (что было затруднительно, так как причину ей не объяснили и подбирать возражения было не к чему), и застыла в растерянности. Над ней возвышался лично виконт Бакарри, продолжая бережно удерживать за локоть и не отводя пристального, хотя и безукоризненно почтительного взгляда. Вблизи он казался еще крупнее, чем издали, хотя до Элмара ему недоставало где-то с пол-локтя в высоту, а в ширину и того больше.
– Нижайше прошу вас уделить мне несколько минут, – очень серьезно произнес он вполголоса. – Нам необходимо поговорить.
Оторопевшая Ольга затравленно оглянулась, ища взглядом Инес – вдруг та сможет хоть знаком дать понять, что это значит? Однако танцовщица выглядела не менее удивленной и только глазами хлопала в ответ на безмолвный вопрос подружки.
Виконт уловил двусмысленность момента и поспешил добавить:
– По делу.
– Как, прямо… так? – Ольга беспомощно развела руками, намереваясь выиграть хотя бы время на переодевание, чтобы употребить его для более практических целей: посоветоваться с доном Мигелем и позаимствовать на всякий случай один из кинжалов Хулио.
– Не извольте беспокоиться. – Виконт наклонился к ее уху и уже шепотом добавил: – Не бойтесь, маэстрина Ольга. Вам здесь ничто не угрожает.
Ольга без лишних слов сунула кому-то свой барабан, даже не взглянув, кому именно, так как ее взор теперь не мог оторваться от серьезных серых глаз гостеприимного хозяина. Вопрос, угрожает ли ей что-либо, даже не возникал – таким мелким и незначительным он казался рядом с возможностью (пусть даже эфемерной) что-то узнать о судьбах близких.
– Откуда вы меня знаете? – не удержалась она, едва за ними захлопнулась огромная двустворчатая дверь зала.
Виконт жестом пригласил следовать по лестнице вверх и пояснил:
– Я видел вас при дворе. Вы меня вряд ли помните, но не запомнить вас невозможно. А всяческие экзотические одеяния вовсе не скрывают вашу персону, а, напротив, лишь делают более узнаваемой. И даже клоунский грим, к сожалению, не поможет вам замаскироваться от людей, знающих вас в лицо.
Кабинет виконта мало напоминал привычный Ольге королевский – сходства в них было не больше, чем между Элмаровой оружейной и гримеркой маэстро Тарьена. Скорее, так мог бы выглядеть кабинет ее величества Киры, если бы он у нее был. Среди этого начищенного, выстроенного и сверкающего чистотой порядка Ольга сразу же почувствовала себя неуместной пестрой кляксой на парадном ковре.
– До меня доходили слухи о вашей трагической гибели, – продолжал между тем хозяин, пододвигая для нее кресло. Небольшой столик у окна был уже накрыт – предусмотрительный виконт успел подготовиться к предстоящей беседе. – И я был изумлен, увидев вас живой и невредимой, да еще в такой странной компании. Более того, вид благородной дамы в столь бедственном положении меня глубоко шокировал. Именно поэтому я взял на себя смелость предложить вам свою защиту и покровительство.
Ольга неожиданно для себя вдруг заметила, как отступает вечное желание укрыться в темном углу и расплакаться, словно сама собой выпрямляется спина и приподнимается подбородок… Наверное, так и должно быть – когда совершенно незнакомый мужчина, сильный, красивый, уверенный и вообще аристократ в надцатом поколении, говорит с тобой как с равной, поневоле возникает потребность хоть немного соответствовать подобному обращению…
В кресло она опустилась с достоинством и грацией, каких отродясь в себе не подозревала и нипочем не смогла бы изобразить нарочно.
– Какое вино вы предпочитаете?
– Благодарю вас, я не пью вина… Компот или сок, можно просто воды. – Из всех замеченных на столе угощений Ольге приглянулись только моченые яблоки, но как их подобает есть благородной даме согласно этикету, она не имела понятия, а вгрызаться привычным способом, шумно всасывая сок, брызгая им во все стороны и вообще всячески роняя достоинство, она бы теперь не решилась даже под угрозой голодной смерти. – Простите, а какие-нибудь еще интересные слухи до вас не доходили? О судьбе моего мужа, например? Если вы меня помните, вы ведь, наверное, помните и его? Или хотя бы скажите, что стало с королевской семьей, уж это вы должны знать точно?
– О да… – И без того суровое лицо виконта Бакарри помрачнело еще больше, отчего сразу же утратило смутно уловимое сходство с кем-то знакомым, которое не давало Ольге покоя с того самого момента, как она впервые увидела хозяина замка. – К сожалению, мои сведения вряд ли можно назвать утешительными… Я узнал о судьбе ваших спутников из тех же источников, что поведали мне о вас. Ваш муж, его высочество и королевский шут были доставлены из Мистралии в Даэн-Рисс, и с тех пор о них ничего не слышно. Если их казнили, то в полной тайне, а если спрятали, то очень качественно. О королеве известно лишь то, что она исчезла. Просто исчезла, не оставив следа. Поверьте, нас тоже интересует судьба всех этих людей, и наши агенты делают все возможное, чтобы их найти.
Ольга удивленно подняла глаза от бокала:
– А вы?..
– Да, сударыня, здесь не просто собралась компания веселых друзей с целью поразвлечься. Сюда стягиваются все, кто считает себя истинным патриотом и готов сражаться за свободу, что бы ни думал по этому поводу наш бывший король.
– А что он думает по этому поводу? – живо заинтересовалась Ольга.
Стремления «истинных патриотов» были ей близки и понятны, но за долгое время знакомства с королем она привыкла, что его идеи, планы и просто мнение касательно всевозможных вопросов бытия неизменно оказываются правильными, как бы дико и парадоксально ни смотрелись они на первый взгляд.
Виконт вздохнул, и его грустный взор приобрел немного виноватый оттенок.
– Мне тяжело вам это говорить, мне известно, как близки вы были с его величеством и как его уважали… Но факты говорят сами за себя. Он предал свой народ и изменил своему долгу. Не знаю, из каких побуждений он действовал, но его поступки видны и понятны каждому. Вместо того чтобы бороться против захватчиков, Шеллар Третий позорно капитулировал, сложил с себя корону и отдал страну на растерзание врагам. Более того, добровольно облачился в бело-голубую рясу и стал прислужником и пособником узурпатора. Согласитесь, что, учитывая все упомянутое, его рассуждения о «бессмысленных жертвах» и «эффективности дипломатических методов» выглядят не более чем жалкими оправданиями собственной трусости.
– Король никогда не был трусом! – не удержалась Ольга.
– Однако вы сами знаете, что ему не впервой предавать и обманывать.
– До сих пор он обманывал только тех, кого следует.
– К сожалению, теперь у него иная концепция касательно того, кого именно «следует». Не далее как несколько дней назад он выдал своим новым хозяевам мистралийского агента. Это достоверные сведения из первых рук, ошибка или двоякое толкование исключены. Мне очень жаль, сударыня. Но таковы факты. Если вы рассчитывали добраться до столицы и искать помощи у старого друга, вам стоит пересмотреть свои намерения.
– Благодарю вас за предупреждение, но я и не намеревалась являться во дворец. Горбатый тоже знает меня в лицо, и, попадись я ему на глаза, политическая позиция короля вряд ли будет иметь хоть какое-то значение для моей дальнейшей судьбы. Простите, здесь можно где-нибудь умыться?
– О, разумеется, но зачем же здесь? Сейчас я пришлю сюда вашу новую служанку, она проводит вас в вашу комнату и поможет умыться и переодеться. Боюсь, с одеждой возникнут проблемы, но на первое время можно позаимствовать что-нибудь из гардероба моей кузины, а потом мы изыщем способ…
Ольга аккуратно поставила на столик пустой бокал. Похоже, гостеприимный хозяин был настолько уверен в себе, что даже мысли не допускал о возможном отказе. И надо объяснить ему это как-то так, чтобы не обидеть…
– За ваше любезное предложение тоже от души благодарю. Однако принять его не могу. Я должна ехать дальше. У меня есть неотложные дела в столице.
Несокрушимая уверенность разом покинула отважного защитника потерпевших девиц, сменившись беспомощной, почти детской растерянностью.
– Это действительно важно, – заверила Ольга, не дожидаясь, когда хозяин начнет ее уговаривать. – Поверьте, я очень ценю ваше благородство и готовность помочь даме в трудный момент, но именно сейчас мне в самом деле необходимо добраться до столицы.
– Даже если вам удастся узнать что-либо о судьбе дорогих вам людей, останется только смириться с услышанным. – Виконт совладал с изумлением и пустил в ход любимый метод его величества – логические доводы. – Даже если они еще живы, даже если вам удастся узнать, где они находятся, помочь им вы ничем не сможете. Подумайте сами – возможно ли женщине в вашем положении скитаться по дорогам, подвергая себя опасностям, мерзнуть, голодать и унижаться, развлекая толпу хохочущих простолюдинов? Будьте же благоразумны! Едва вы появитесь в Даэн-Риссе и начнете свои поиски, кто-нибудь из ваших столичных знакомых обязательно на вас донесет! Оставьте эти опасные игры специалистам. Рано или поздно мы обязательно выйдем на связь со столичным подпольем и попросим их заняться вашим вопросом. Вам вовсе не нужно делать самой то, чего вы даже не умеете, рискуя при этом жизнью. Подумайте о ребенке!
Ольга неторопливо поднялась, бросив прощальный взгляд на моченые яблоки. Ах, как же это соблазнительно – мягкая постель, горячая ванна, относительная безопасность и никакой ответственности… Так легко и просто – переложить все заботы на чужие плечи, расслабиться… и потом до конца жизни уверять себя, что ты «ничего не могла сделать».
– Обещаю вам, – произнесла она, пережидая головокружение, прежде чем двинуться к выходу, – я буду очень осторожна и благоразумна. Если вас это хоть немного успокоит, могу даже пообещать, что оставлю свою затею и вернусь к вам, как только смогу убедиться в бесполезности дальнейших действий. Я понимаю, как мало у меня шансов на успех, но хотя бы ту малость, что в моих силах, я сделать должна. Иначе мне будет очень стыдно, когда мой ребенок вырастет и спросит об отце. Надеюсь, вы не станете пытаться удержать меня силой?
– Нет, – качнул головой виконт Бакарри. – Хотя следовало бы, ибо, видят боги, вы не ведаете, что творите!
– О, в таком случае вам надо было заранее договориться с Пако, – Ольга символически развела руками, изобразив беспомощную улыбку, и сделала шаг к двери. – Боюсь, он не поймет ваших благородных намерений. А он бывает весьма шумным в своем… непонимании.
– Как все тролли… – невесело усмехнулся виконт и тоже поднялся. – Я заметил, он очень к вам привязан. Можно полюбопытствовать почему?
Излагать долгую историю знакомства с Пако у Ольги не было настроения – главным образом из-за того, что ей не терпелось закончить этот неприятный разговор и поскорей покинуть замок, пока хозяин не передумал.
– Потому что все обращаются с ним как с троллем, – коротко пояснила она. – А я – как с человеком.
– Поразительно. – В голосе мужчины мелькнуло удивление пополам с восхищением. – После всего, что вам довелось пережить, вы можете общаться с троллем без страха и отвращения, более того – как с товарищем? Кстати, я так и не спросил… если это не покажется вам нескромным с моей стороны… Как вам удалось спастись?
Ольга пожала плечами:
– Когда я пришла в себя, тролли спали. Тихонько выбралась из пещеры и убежала. За мной никто не гнался и не искал. У них еще половина солдата оставалась недоеденная.
Почему она решила соврать – сама не поняла. Словно кто-то за язык дернул. Вроде бы и не было ничего подозрительного в поведении великодушного виконта Бакарри, но непонятно откуда возникло убеждение: доверять ему все свои тайны не следует. Ольга прямо сама себе удивилась – до сих пор она не отличалась выдающейся интуицией, из-за чего часто страдала. А тут вдруг – на тебе…
– Невероятно… – опять восхитился виконт. – И вы так просто об этом говорите… Вы действительно отважная женщина, маэстрина. Я искренне желаю вам удачи и не смею далее задерживать. Позвольте мне проводить вас. И… если вы действительно решите покинуть столицу, вам будут всегда рады в этом доме.
– Спасибо. Я буду помнить об этом.
Тепло попрощавшись с радушным хозяином, Ольга отправилась на кухню, где уже начинал нервничать Пако, а мадам Катрин пыталась воззвать к совести почтенных донов и отобрать у них очередную бутылку, кою считала уже лишней.
Что же касается виконта Бакарри, то он вовсе не направился к гостям, а вернулся в тот самый кабинет, где уже поджидал его давешний старик, покинувший вечеринку в разгар веселья.
– Знаете, виконт, – насмешливо произнес он, сдвигая набок свою повязку и выглядывая из-под нее одним глазом, – я считал вас более решительным человеком.
– Не мог же я в самом деле принудить ее силой! – раздраженно отозвался хозяин замка, падая в кресло и наливая себе полный бокал вина. – Можете представить, какой знатный скандал из этого получился бы? Не настолько уж нам необходима эта девица, чтобы ради ее приятного общества так позориться.
– О нет, – столь же насмешливо отозвался его собеседник, тоже протягивая руку к бутылке. – Конечно, нам бы не помешало иметь ее в своем распоряжении, но необходимости в этом действительно нет. Меня огорчило другое. Какой из вас получится король, если вы даже не сумели уболтать эту наивную простушку и позволили ей вертеть вами, как…
– Аккуратнее со сравнениями, – угрожающе перебил виконт. – И с определениями тоже. Мне эта дама не показалась наивной простушкой. Отнюдь.
– Да уж, фиалок она вам насовала знатных. Готов биться об заклад на что угодно: о своем чудесном спасении она вам наврала и без этого грамотного тролля там не обошлось. А вы и растеклись. Подумать только, не суметь уговорить женщину и отпустить ее на верную смерть!.. У вас что, язык отнялся или вы нежданно-негаданно втрескались в этот ходячий скелетик?
Виконт залпом опрокинул бокал, прислушался к своим ощущениям и неожиданно признался:
– Примерно так.
– Что? – Его собеседник, то ли от удивления, то ли чтобы лучше рассмотреть невиданное чудо, стянул повязку полностью. Второго глаза, точнее, второго зрячего глаза под ней не оказалось, зато она потянула за собой седой парик, обнаружив истинное лицо и истинный возраст фальшивого старика.
– У меня именно что отнялся язык, – подтвердил виконт, сам удивляясь своей уступчивости. – И знаете, мастер… О любви, конечно, речь не идет, но… я чувствую себя так, словно меня околдовали. Поверьте, мне случалось пережить это ощущение, и я ни с чем его не спутаю. Звучит глупо, я сам знаю, что никакой магии в этой женщине нет и быть не может, ибо ее не стало вовсе, но… именно это со мной произошло. И я был бы рад, если бы мне кто-то объяснил, что, демоны дери, творится!
– Вот даже как… – Мастер прищурил единственный глаз, заинтересованно выглядывая из-под сползшего парика. – Любопытное дельце выходит… А вам случайно не показалось, что наша благородная донна сегодня сама на себя не похожа? При дворе она вела себя так? Может, я просто чего-то не знаю или наблюдал ее не в той среде?
Растерянный кавалер тоже призадумался:
– Я с ней не общался, видел всего несколько раз, да и то издали. Однако не припоминаю, чтобы тогда она давала какой-либо повод восхищаться своей персоной или вызывала желание поставить ее в пример моей беспутной кузине.
– Вот именно. И я ничего такого не заметил. Простодушная, непосредственная и вечно перепуганная – такое впечатление она произвела на меня тогда. А тут вдруг нате вам принцесса неописуемая! Благородные кавалеры дар речи теряют и в ноги падают! Неспроста это, нюхом чую… Вызнать бы, где она шлялась эти три недели и каким образом свои новые способности приобрела! Жаль, ни мага, ни ведьмы поблизости нет…
– Ну и чем бы этот маг нам помог? – раздраженно отозвался виконт, поглядывая на дверь. Видать, вспомнил, что в трапезном зале его дожидается другая дама.
– Хотя бы теоретическими рассуждениями. У меня есть несколько гипотез, но проверить ни одну я не в состоянии. Только гадать – то ли наша маэстрина в тролльей пещере нашла какой-то артефакт, на неклассической основе работающий, то ли это пропажа из мира классической Силы так на ней сказалась, то ли дело в ребенке, которого она носит…
– А ребенок-то тут при чем?
– Если его отец действительно Кантор, как все полагают, то почему бы внуку неклассического мага не унаследовать дедушкину Силу и почему бы этой Силой не поделиться с любимой мамочкой?
– Так бывает?
– С классическими магами – нет, а вот от мэтра Максимильяно любой пакости можно ожидать. Ну да ладно, носиться по Мистралии в поисках отгадки – дело долгое и опасное, лучше подождать, пока эту работу не проделают за нас дружинники кабальеро да Косты. Как раз перед моим побегом у наместника наметились подвижки в поисках артефактов для хозяина. Шеллар, скотина, опознал по описанию один из них и доложил, что этим кубиком в последнее время игрался его шут. После чего лично обыскал дом и, не найдя искомого, предположил, что болван мог прихватить игрушку с собой в Мистралию. По поручению патрона я расспросил выживших участников операции, которые заявили: кубик видели, а прикарманил его все тот же несчастный Хосе Игнасио, на которого и так свалили все, что могли. Значит, в ближайшее время патрон организует поход на поиски логова троллей, где теоретически и лежит теперь бесценный артефакт. Будь я сейчас там, это поручили бы мне, а я бы уж постарался и кристалл не найти, и о нашей беглянке все толком выяснить. Но теперь придется подождать, пока все сделают другие, а уж потом выловить нужных людей и задать пару вопросов…
Одноглазый Астуриас поправил парик и повязку, вновь превращаясь в слепого старика, и добавил:
– Вот будет потеха, если выяснится, что тролли этот артефакт попросту сожрали…
Глава 3
«Бедная фрекен Бок, она ведь еще не привыкла, как Филле и Рулле, видеть вселяющие ужас смертоносные мумии», – подумал Малыш.
А. Линдгрен
Сначала эпохальное событие напоминало обычное рабочее совещание. Все высказывались по сути проблемы, подкидывая каждый свои кусочки информации, из которых потихоньку складывалась цельная картина происходящего в двух мирах, а некоторые даже предлагали свои варианты дальнейших действий. Кангрем исправно переводил, не вмешиваясь в дискуссию со своими соображениями, и втайне представлял себе, что сделает его начальство, если вдруг узнает о спонтанном контакте и роли в его установлении своего сотрудника. Теоретически он как бы и не виноват – ну какое отношение имеет бедный лавочник Морковка к тому, что Повелитель решил вторгнуться в соседний мир, а пострадавшие аборигены решили в свою очередь разыскать и устранить источник своих неприятностей? Но с его вечным везением получается, что при всей его непричастности контакт состоялся у него в доме. А потому что нечего посторонних эльфов по пустошам подбирать. А раз уж так вышло, что сам переехал представителя дружественной цивилизации, надо было в тот же день доложить и передать на попечение соответствующих органов. И вообще, пить надо меньше. Особенно за рулем. И нечего тут начальству по ушам ездить, будто не пьян был, нешто начальство тебя не знает и личного дела твоего не читало?
Потом действо стало напоминать сцену из комедии про начинающих ломовиков, пытающихся общими силами хоть что-то взломать, толпясь у одного монитора, без умолку сыпля толковыми и не очень советами и отбирая друг у друга перчатку. Эта стадия длилась недолго, но за это время бескорыстная Ллит успела тихонько и никому не мешая заново помыть пол.
Потом почтенные мэтры пришли к выводу, что их добыча, скорее всего, прячется от наблюдения за щитами и, чтобы что-то разглядеть, надо ломать. Самым подходящим специалистом все трое единогласно признали Жака. Тот не посмел отказываться, хотя по морде было видно – очень бы хотел.
Еще через десять минут маги опять сидели у зеркала, все так же вперившись в него с азартом начинающих ломовиков, а между ними на придвинутом поближе топчане возлежал «специалист», который, как оказалось, только в таком состоянии обретал способности к магии. Время от времени они обменивались короткими фразами, которые для непрофессионала звучали бредово и непонятно. Зрители уже утомились ждать, когда свинцовая серость в зеркале вдруг просветлела, словно кто-то включил монитор, и вожделенный объект предстал перед ними во всей красе.
Божественный Повелитель изволил принимать ванну. Его иссушенное, подобно перевяленной вобле, тело покоилось в некоем мутном растворе, мало напоминающем воду, причем покоилось оно там с головой – ведь проблема дыхания перед высочайшим купальщиком не стояла. С одной стороны ванны застыли две девушки-зомби с простыней и полотенцем наготове, с другой еще две такие же мертвые прислужницы склонились над Повелителем, погрузив руки в раствор, и неторопливо там плескались.
– Ни звука! – шепотом предупредил Мафей, заметив, что убас намеревается высказать свое мнение об увиденном. – Услышит.
– Раствор кто-то может определить? – еле слышно произнес Мыш.
– Не, – отозвался Жак, – магия левая. Не берется.
– Аналогично, – откликнулась Морриган. – Тихо. Пусть встанет. Я на него самого посмотрю.
В наступившей тишине можно было отчетливо слышать, как где-то в лавке чудом выживший таракан что-то жрет – по всей видимости, забытый на прилавке крокодилий хвост.
Прошла – нет, проплелась, спотыкаясь на каждом ударе сердца, – бесконечная минута.
Банщицы-зомби выпрямились, отступили на шаг и отложили губки. Над краями ванны взметнулись руки, похожие на обтянутые кожей кости, и Повелитель поднялся в полный рост.
– Мне плохо… – предупредил Жак таким тоном, словно намеревался в следующее мгновение лишиться чувств.
– Терпи… – зло прошипела волшебница, жадно изучая представшее перед ее глазами существо. – Так… четвертая степень… залом по нисходящей… а вот это что за мельтешение?.. Ага… еще чуть-чуть…
Больше всего Повелитель напоминал мумию. Добротно выполненную, идеально сохранившуюся, без дефектов и разрушений. Пожелтевшая и выдубленная от времени или от купания в подозрительных жидкостях кожа плотно обтягивала высушенные до одеревенения мышцы. Провалившийся живот в буквальном смысле прилипал к позвоночнику. Неожиданно живые проницательные глаза подозрительно изучали нечто невидимое зрителям.
– Почуял, – прошептал Мыш, – закругляйся.
– Сейчас, еще чуть-чуть… Посторонняя магия мешает…
– Засечет.
– Мне плохо! – повторил Жак. – Больше не могу…
– Терпи, трус несчастный!
Повелитель занервничал. Резко оттолкнув услужливую банщицу, приблизившуюся к его высочайшей персоне с ведерком и кисточкой, он повертел головой, словно что-то искал, и угрожающе прошипел:
– Вельмир? Это опять ты?
– Нет, братец, это я, – злорадно произнесла Морриган уже в полный голос. – Это опять я. Так, говоришь, Вельмир тоже вернулся? Спасибочки, радость моя, буду знать. Сейчас и его поищу.
Она резко встряхнула рукой, словно бросая что-то внутрь зеркала, и быстро отшатнулась. Как оказалось, вовремя – в следующий миг зеркало обрушилось, рассыпавшись мелкими осколками.
– А прекратить, не разбивая зеркала, ты, конечно, никак не могла, – заметил Мыш, осторожно приподнимаясь, чтобы стряхнуть с подола осколки. – Господа, кого-нибудь задело?
– Да вроде нет… – Кангрем оглянулся на убаса, но тот сидел еще дальше, и до него просто не долетело. – А что это было?
– А… – расстроенно махнул рукой маг. – Что с них взять – брат и сестра триста лет не виделись… Одновременно метнули друг в дружку по заклинанию, забыв, что через зеркало своей цели все равно не достигнут. Вот зеркало и не выдержало. Остается лишь утешаться надеждой, что Скаррон тоже расколотил что-то нужное.
– Ничего, я другое привезу, – пообещал Мафей. – Вы Жака в чувство приведите. Ему же правда плохо от такого…
– Нет-нет, лучше пока не надо, – возразил Мыш, осматривая бесчувственного помощника. – Его тут чуть-чуть осколком поцарапало, неглубоко, но все же до крови. Сейчас увидит – и опять в обморок. Сначала надо травмирующий фактор устранить, а потом уже будить. Дайте кто-нибудь чистую тряпочку…
– Опять ты не переводишь! – напомнил убас. – Что они там разглядели интересного? Кроме того, что рожа у этого Повелителя – что у покойника.
– Он и есть покойник… – пояснил Кангрем и перевел вопрос.
– Ну что ж… – Мэтресса откинулась на спинку кресла, сложив руки на груди. – Могу с уверенностью заявить, что все теории касательно высших личей так теориями и остались. То, что мы только что имели сомнительное счастье наблюдать, есть неизвестная доселе помесь лича обыкновенного с некой принципиально иной формой нежити, не подлежащей классификации в рамках традиционной некромантии по причине того, что для создания подобного существа использовалась неклассическая магия неизвестной нам школы. Некоторые технические параметры я успела разглядеть, но неспециалисту это будет непонятно и вряд ли интересно, так что поделюсь лишь выводами. Это существо действительно бессмертно, и способа его упокоить я пока не вижу. Искать филактерии бесполезно, так как его не существует в природе. Этот стандартный прием в нашем случае заменен неким неклассическим ритуалом.
– Что ж, значит, нам все-таки придется наведаться к куфти, – сделал вывод Мыш. – Это их рук дело, больше некому.
– Ты всерьез полагаешь, что он тебе позволит туда наведаться и пообщаться? Что тебя не будет ждать там засада во главе с самим Скарроном, на этот раз неуязвимым и бессмертным?
– А у меня есть выбор?
– Есть. Для начала неплохо было бы обезвредить моего ненаглядного братца, чтобы не путался под ногами, пока мы ищем способ его упокоить. Есть же, наверное, способы как-то его… изолировать, не убивая.
– От обычных, известных заклинаний он легко защитится, – возразил Мыш. – А вот, например, прелестное творение мэтра Алехандро может и сработать. Авторское заклинание, свеженькое, неизученное, о котором Скаррон никогда не слышал… Да, это может сработать, но сначала нам надо найти способ до него добраться. А то ведь штурмовать Первый Оазис – не самый лучший способ…
– Вот над этим давайте и подумаем, прежде чем куда-то ехать, рискуя нарваться на засаду. Мафей, мы отправляемся домой. И чтобы без меня ты сюда не мотался, ясно?
– По крайней мере, пока у вашего высочества не срастутся все сломанные кости, – наставительно добавил маг, прежде чем неуемный эльф успел что-то возразить.
– Но, мэтр! – все же попытался сопротивляться Мафей. – Это вопрос двух-трех дней!
– Вот и прекрасно. Эти два-три дня вы проведете дома. Кстати, заберите с собой и Жака. Он мне тут только мешать будет.
– Да-да, – подхватил Кангрем. – Мне завтра надо съездить в одно место, так что присматривать за вашим недужным приятелем будет некому.
Он и так едва дождался выходного, а после такого веселенького дня потребность хоть немного отдохнуть стала просто-таки насущной.
– Опять к своим приятелям-сектантам пьянствовать поедешь? – неодобрительно нахмурился убас.
– Да чего вы на них так взъелись? Они нормальные мужики, если не говорить с ними о религии и вообще поставить себя так, чтобы они не воспринимали вас как потенциальную паству. А после вот этого вот, – Кангрем кивнул на то место, где прежде стояло зеркало, – мне просто необходимо как следует выпить. Потому что сегодня ночью эта мерзкая рожа мне будет сниться. А я не хочу ее видеть еще и завтра, и послезавтра.
– Дикари… – с унылой обреченностью прокомментировал Кетмень. – Пьянь беспросветная. Я пошел домой, а своим гостям объясни популярно, что мутантам доступ в город строго воспрещен.
Выходной, которого Кангрем так ждал в надежде хоть на денек вырваться из этого дурдома, начался опять с неприятностей.
С таким трудом и моральными потерями пережитый эпизод борьбы за презентабельный внешний вид сотрудников оказался не разовой акцией руководства, а планомерным долгосрочным мероприятием. Около блока дезинфекции агента вновь поджидал бдительный шеф, полный решимости не позволить нерадивому подчиненному позорить лавочку бомжескими покрышками. А поскольку Витька на подобную настойчивость шефа никак не рассчитывал, то и не позаботился припасти какую-нибудь нормальную одежду, кроме все той же парадной формы.
Утешая себя мыслью, что он все равно собирался заглянуть домой, Кангрем направился к Дэну. Прежде чем являться в собственную квартиру и выяснять с незнакомым пришельцем, кто тут хозяин, он рассчитывал услышать какие-то объяснения от дорогого друга, который ему это удовольствие устроил.
Вместо этого он получил еще одну кучку неприятностей. Прежде всего, с огромным опозданием узнал о несчастье с Татьяной. Затем ему вкратце объяснили, откуда взялась на кухне рыдающая девушка, которую Санька вдвоем с матерью пытаются утешить. А под конец, разумеется, оказалось, что Витьку им в такой трудный момент послали сами боги, ибо три слабые женщины сейчас крайне нуждаются в ком-то как раз таком: большом, сильном и в форме.
Пока Санькина заплаканная подружка успокаивалась, всхлипывая и размазывая по личику остатки слез, а добрейшая Сонечка совала ей третью по счету чашку чаю, Санька быстро и деловито разъяснила, чего от доброго дяди ожидают.
История была проста и глупа до банальности и могла служить хрестоматийным примером, какие бабы бывают дуры. Полгода назад Настя познакомилась с каким-то подозрительным типом (вернее, подозрительным его считала Санька со своим шархийским чутьем, а сама Настя, обуреваемая романтичными бреднями о сильном плече и каменной стене, ничего поначалу не заметила). Знакомство случилось в экстремальных обстоятельствах, что тоже запросто отбивает критическое восприятие – какая же женщина не проникнется теплыми чувствами к человеку, который геройски сразился за ее честь с тремя гопниками? И разве заметит с первого взгляда все те недостатки, которые обычно составляют обратную сторону «сильного плеча»? Особенно если ей всего восемнадцать?
Только со временем она наконец заметила, что ее герой самоуверен, хамоват и склонен демонстрировать свою силу где надо и где не надо. Более того, из друга и защитника он быстро превратился в хозяина. Все в доме делалось по его слову, вплоть до того, что носить, что смотреть, куда пойти и что приготовить на ужин. Робкие попытки расстаться были подавлены мгновенно и безжалостно – слабохарактерной и боязливой Насте хватило одних лишь угроз. Санька не раз предлагала подпрячь к делу родственников, но подружка всякий раз отказывалась. Стыдно было признаваться, в какое дерьмо влезла, а как представляла, что ее Брыль отлупит субтильного Санькиного папу точно так же, как двух ее однокурсников, имевших несчастье дать повод для ревности, – так и вовсе приходила в ужас. Глупенькая девчонка, привыкла считать своего урода всесильным, так и не поверила, что Дэн троих таких уложит, если понадобится…
Кроме всего прочего, Брыль оказался ревнив патологически, и для регулярных сцен ему даже повода особого не требовалось. Из-за этого, собственно, и случилась вся петрушка с рыданиями на кухне и возникла нужда в грозном дяде Вите.
Коллега Макс оставил подружкам на попечение своего сына. Да, того самого, которого нагулял на работе и которого так упорно искал юный эльф. Чтобы нелегальный пришелец не мелькал на улице и не привлекал к себе внимание, ему велено было не выходить из дому, а еду девочки носили ему сами. Вот эти-то их походы и засек ревнивый Настин хахаль. И возомнил, разумеется, только то, на что ему хватало мозгов.
Скандал был страшный, с воплями, угрозами, подбитием глаза и последующим убеганием в ночь. До утра просидев в каком-то подъезде и едва дождавшись первого трамвая, Настя бросилась к подружке и теперь вот сидела и горестно повторяла между всхлипами: «Он знает, где он живет» и «Он его убьет…»
– Ну насчет кто там кого убьет, это еще вопрос, – скептически подытожила Санька. – Но Настя и сама идти проверять боится, и меня не пускает. Мама уже хотела звонить каким-нибудь папиным родственникам, но тут вот вы пришли…
– Да-а, – всхлипнула Настя, – вы бы видели этот шка-а-аф…
– Все понятно… – мрачно откликнулся Кангрем, у которого отнюдь не вызывала восторга перспектива объясняться с полицией и разгребать последствия драки, независимо от того, чем она там у них кончилась. – Кроме одного. Как этот чертов потеряха оказался в моей квартире?
– Это я его притащила, – тут же повинилась малявка. – Я сначала не знала, кто он такой, мне надо было его куда-то девать… Я собиралась сказать папе, но тут такое случилось… папа уехал… Вы не подумайте, он тихий, аккуратный, и вообще он из наших, что говорит само за себя. Но если вы против, мы его заберем, правда, мам?
– Ладно, – проворчал Витька, поднимаясь. – Поехали. Сонь, тебе там делать, пожалуй, нечего, а эти две вертихвостки пусть собираются. Ты будешь объяснять вашему тихому и аккуратному приятелю, за что его бить приходили, а ты – оказывать ей моральную поддержку. Вряд ли я там зачем-то нужен, но мне все равно надо домой, переодеться.
– А можно мне взять папину машину? – тут же загорелась неисправимая Санька. – Мам, ну пожалуйста, а вдруг нам придется кузена к врачу везти?
– Можно, но за руль сядет дядя Витя, – твердо распорядилась Софья. – Слышишь, Вить? И не вздумай пускать Саньку за руль, тебе же потом самому придется еще неделю доказывать, что ей уже шестнадцать и у нее есть права.
– Да что ты в самом деле! Она спокойно ездит по городу на моем мотоцикле, и до сих пор никаких проблем не было. У нее же действительно права есть, и она их может предъявить любому, кто спросит!
– Витя!
– Ладно, туда я поведу сам, но назад ведь кто-то должен будет отогнать?
– Хорошо, но только назад.
– Вот и договорились. Девочки, поехали.
Как и предполагал Кангрем, все эти дурацкие стенания «он его убьет» оказались не более чем истерикой перепуганной Насти. Вполне живой и целый постоялец самостоятельно открыл им дверь, с интересом оглядел нового человека и почти мгновенно догадался:
– Вы и есть «дядя Витя»? Приятно познакомиться. Я Диего. Вы извините, я вам тут пылесос сломал…
– Да починю я этот пылесос, – торопливо перебила Санька, – нашел о чем в такой момент… Ты лучше скажи, сюда вчера никто не приходил?..
– Приходил, – уверенно оборвал ее Кангрем, лишь мельком взглянув на «кузена» и сразу отметив сбитые костяшки пальцев и легкую асимметрию в очертаниях лица. Как бы в подтверждение его слов из ванной послышалось отчаянное мычание. – Он что, до сих пор здесь?
Диего недобро прищурился, рассматривая Настин синяк.
– Он так убедительно грозился убить Настю, что я не рискнул его отпускать.
– А почему в ванной? – оторопел Витька, слегка недоумевая, почему «этот шкаф» до сих пор не выдернул хлипкую задвижку и не выбрался.
Санька, заинтересованно сверкнув глазенками, проворно шмыгнула мимо него и дернула дверь. Дверь оказалась вообще не заперта.
– Во-первых, чтобы не загадил пол, – деловито пояснил пострадавший родственничек. – А во-вторых, если что – там расчленять удобнее.
Санька сунула голову в приоткрытую дверь, и секунду спустя оттуда показалась ее довольная рожица со злорадной ухмылкой от уха до уха.
– Настя, – умильно произнесла она, сощурив и без того узкие глазенки, – ты должна это видеть!
– Так, а ну-ка погодите! – Кангрем, до которого дошли истинный смысл последних слов Диего и незамутненная искренность, с какой это было сказано, решительно отодвинул обеих девушек и заглянул сам.
Да, пожалуй, Санька права – Насте и впрямь стоило бы посмотреть на своего грозного ревнивца именно сейчас. Брыль выглядел действительно жалко, скрючившись в ванне, связанный по рукам и ногам обрывками собственной одежды и мычащий сквозь набитый в рот комок тряпья. На Дельте, похоже, страдали излишним гуманизмом не более, чем на Каппе, – обнаглевший хам был крепко и поучительно бит, без лишнего членовредительства, но и без всякой жалости, до бессознательного состояния. А затем «тихий и аккуратный» жилец своего гостя добротно связал и забросил в ванну, так как это тело и в самом деле представляло угрозу для половиков и мягкой мебели. Интересно, что бы с ним теперь делала эта веселая троица, не явись на помощь большой дядя в форме? С немалой вероятностью «кузен», смахивающий на разбойника-одиночку с пустошей, и в самом деле прикончил бы идиота без малейших угрызений совести, не слушая Настиных робких возражений. Санька – та и возражать бы не стала, еще и фрагменты выносить помогла бы.
Пленник притих, испуганно изучая Витьку, словно не знал, чего ждать от нового персонажа – то ли спасать пришел незнакомый дядя в форме, то ли добить, а может, и вовсе продать в рабство на нелегальные шахты Гаммы…
– Дядь Вить, – Санька требовательно дернула его сзади за рукав, – а отойдите на минутку на кухню, вам Диего что-то показать хочет. Вам, как лавочнику, это должно быть интересно. А мы пока полюбуемся…
– Вы б его лучше развязали пока, – посоветовал Кангрем, отступая от двери. – Если не боитесь.
– Ой, боимся! – нагло заявила бессовестная малявка. – До ужасти боимся! Даже пальцем не притронусь, пусть еще полежит. Может, не надо его вовсе развязывать? Пусть бы Диего его прирезал. А мне бы в хозяйстве пригодились череп, пара лоскутов кожи и кой-какие косточки…
– Шери, не шути так… – жалобно простонала Настя.
– Ну ладно, не буду, но ты все равно загляни! Ведь такая возможность подбить ему глаз во имя справедливости и равновесия! Ну если бить боишься, можно хоть палочкой в него потыкать…
Кангрем вышел на кухню и прикрыл за собой дверь. Он тоже не любил, когда Санька начинала острить в духе патологоанатомов и некромантов. Кроме того, ему показалось, что Диего зазвал его сюда специально, чтобы сообщить что-то не для посторонних ушей. И вряд ли это «что-то» было извинениями за сломанный пылесос.
– Саша говорила, вы работаете в… такой же конторе, как… – Он запнулся, но все же выдержал легенду: – Как Макс.
– В лавочке, – машинально поправил Кангрем, изучая его поближе. Странным образом в этом криминальном потомке коллеги Макса сочетались шархийская спокойная уверенность и постоянная готовность перегрызть глотку первому, кто даст к этому повод, широко распространенная среди обитателей Каппы. – Да. В такой же, только в другой. И?..
Читать бесплатно другие книги:
