Великий удар Маслов Александр

Нифжи Кост вошёл и тут же в растерянности остановился, бронированная дверь захлопнулась тяжёлым тупым ударом. Наступила гложущая нервы тишина. Никогда геер Сабб не принимал его здесь, и полумрак стиснутого бетонными блоками помещения, язвительная усмешка старшего эксперта, Полда Ши – этого проныры из службы релятивистов, осели предчувствием чего-то недоброго.

– Всё в порядке. – Успокаивающе произнес Сабб. – Не стой же там! Я вызвал потому… Потому, что старт сегодня. Ну? Каков сюрприз? – 0н улыбнулся уголками губ, покровительственно и надменно, как умели это делать высшие чины ведомства, что-то стряхнув с блестящего чернотой мундира, покосился на кейс.

– Здесь оставшиеся документы пояснил Нифжи. – Принёс… Мне они больше не пригодятся.

– Зачем спешка. – Сабб небрежно махнул рукой и указал на кресло. – Сядь. Старт через десять минут, и я хочу, что бы ты видел. Ты говорил: там твоя душа? Так вот смотри, как она обретает крылья! Смотри, как устремится она в вечность!

Нифжи послушно опустился в мягкое кресло и уставился на экран. Таймер мерно истекал секундами, по пластику ползли ряды цифр. Появлялись многоликие символы. Сабб повернулся к Полду Ши, и тот, уловив на лицо геера знак одобрения, коснулся пульта. Туманная голубизна монитора сменилась чёрным, сверкающим россыпями звёзд, пространством. Слева выплыл рефлектор главной площадки станции – там, в его центре, словно насекомое в чаше фантастического цветка, ещё покоился «Великий удар». Корабль, облитый густым светом прожекторов, вырос на весь экран. Нифжи смотрел на сияющий конус его тела, спирали коллекторов, громадные раструбы излучателей, и необъяснимая могучая сила заставляла его ёжиться, сжимать холодеющие ладони, здесь, за сотни тысяч километров. Он украдкой взглянул на бесстрастного геера, но ни его строгий мундир, ни ровная улыбка губ не вернули спокойствия. Он представил, как эта твердыня, словно легендарная крепость Ифж, вознесённая в поднебесье, хлынет сейчас огнём и полетит, обгоняя свет, поглощая себя гиперполями: провалится во тьму, в мир сверхскоростей, непостижимых законов, даже другого течения времени; уйдёт, чтобы прожить там миллионы лет. Прожить и вернуться, когда пославшая его планета едва ли успеет совершить годичный круг. «Великий удар»!.. Да, он понесёт в себе его детище: мозг, каждый грамм которого вмещает знания многих людей. А его там тонны! Тонны! И эти тонны рукотворного разума, вобравшего ум всей планеты, будут заняты одним…Лишь над одной задачей будут трудиться ячейки разума миллионы лет: создать совершенное оружие. Самое совершенное, от которого не нашлось бы защиты ни у гостей с Электы, ни у космолетов Тяжёлых звёзд – лучшее оружие на все времена.

От этой мысли колючий озноб прокатился по спине, облил мёрзлой водой живот. Сведя плечи и обняв себя руками, создатель вжался в кресло. Он почти перестал думать, что будет потом, через год. Только вопрос «зачем?» мучил его чаще, особенно последние дни, когда он уже не был занят ничем, кроме ожидания.

Огни, радужными цепочками кружившие вокруг «Великого удара», отпрянули, брызнули в стороны – это был последний манёвр ревизирующих киберов. Корабль покоился несколько мгновений ещё, потом исчез в слепящем свете. И нельзя было понять смерть ли это или прыжок через пожирающую пропасть инферно. Лишь плазма и вихри гиперполей метались в уготованной для них чаше.

– Порядок, – улыбнулся Сабб, он победно взглянул на релятивиста, и тот кивнул в знак согласия. – Ждать всего год. Год – 726 дней.

– Если не подведёт этот сверхмозг. – Полд Ши покосился в сторону Нифжи. – Ничто не обходилось нам так дорого.

– За мозг я ручаюсь. Он вечен: самосовершенствующийся организм высшей надежности. Время будет только наращивать его потенциал.

– А впереди у него без двух минут вечность. Всё проверенно много раз. Но ставка слишком велика и волнения естественны. – Сабб сказал это подчеркнуто холодно. Итог как будто не вызывал сомнений. Он смотрел на экран с блаженством, словно теперь стал он единственным творцом и разрушителем, диктатором войны и мира. Нет, конечно. Он, высокий геер, не был одним. Сколько ещё людей в черных мундирах стояли рядом с ним, над ним. Но теперь он выдвинулся вперед, возможно на самый верх, где в креслах правления заседали семеро. Его мысли унеслись за год, и лицо, гладко выбритое, почти лишенное морщин, стало моложе. Сабб представил, как неизвестно Что, но ясно – Нечто непобедимое, сокрушающее, как огненный молот старшего бога, окажется в его руках. И уже тогда не останется ни одной планеты, ни одного мирка, оторванного пропастью пространства и взирающего на них презрительно, без должного почтения. Он в клочья разорвет унизительный Кодекс Гнову, и даже удачливые гордые электяне падут ниц перед властью четвертой планеты Рамба.

– Только зачем всё это? – неожиданно спросил Нифжи Кост. Его голос в испуге дрогнул.

– Что зачем? – не понял Сабб.

– Зачем такое оружие? Ведь нам никто не угрожает. Я работал в информатории… – Нифжи понимал, что не следовало говорить гееру о закрытых файлах. Однако опасные слова сорвались с языка, он, потупившись, продолжил: – Электяне, кодо и их соседи, конечно, обогнали нас. Корабли их быстрее, им известны какие-то тайные законы. Но они не воюют между собой, ни с кем в известных пределах. Они хотят помочь нам – взамен просят, чтобы мы прекратили эксперименты с Рао лучом и не трогали низшие миры.

– Тех Кост был допущен к секретным архивам не для того, чтобы делать наивные и опасные выводы. Оценивать информацию дозволенно только лицам, имеющим специальный мандат!

– А может он возомнил себя равным тени Верховных?! Может он держит в кармане Абсолютное Право?! – эксперт Полд Ши ядовито ухмыльнулся.

– Отбирая информацию для «Великого удара», я был вынужден…

– Не продолжай, Нифжи, ты невольно столкнулся со сложными документами. Трудно представить, сколько всего накопилось там! Я отвечу на твои вопросы. Змеекожие кодо и электяне действительно предлагали нам помощь. О, да! Они не против бросить подачку! Дать пищу голодным, очистить воду и якобы нейтрализовать радикальные выбросы. Они будто способны вылечить болезни. Только что стоит за этим?! Их помощь в том, чтобы смешать меня, тебя – всех, кто способен мыслить и приносить пользу, с толпой грязных и безголовых! Уровнять нас, держащих на себе мир, с потерявшей человеческий облик чернью, а потом подчинить себе. Этого не случится, Нифжи. Они не смогут лишить нас истинной силы – ответом им будет «Великий удар»!

– Я многого не понимаю, геер Сабб. Я всего ученый, едва смыслящий в устройстве компьютеров.

– Ты хороший ученый, Нифжи, жетоны благополучия возьмёшь на втором этаже. Ты заслужил их, целых 730 свободных дней. Если понадобится помощь – можешь рассчитывать на неё, но о том, что сказал мне, лучше не говори никому.

– Последний вопрос, геер Сабб, – он остановился у двери и глухо произнес: – Что будет с моими людьми? С моей лабораторией? Я заезжал утром. Там стражи Легиона, они не пустили меня, сказали: «пропуск больше не действует».

– Верно. Лаборатория временно закрыта. А о твоих бывших помощниках есть кому позаботиться – это тебя не должно беспокоить. После необходимой проверки они получат вознаграждение и… свободу.

Шаги Нифжи скоро стихли в дальнем конце туннеля. Дверь вернулась на своё место.

– Зачем ты пригласил его? – после некоторого молчания спросил Полд Ши.

– Он сумасшедший. Он опасный псих. К тому же совсем не трус, как казалось сначала.

– Я хотел, чтобы он видел старт. Его эмоции тоже кое-что значат.

– Его эмоции удобнее изучать через толстое стекло. Он просмотрел 80 % архивов, и, если его голова не банк ультракомма, то она, по крайней мере, не управляема. Ты собираешься отпустить его просто так?

– Разумеется, нет. Я решил устроить «кри-кри». Мне нравится эта игра. – Сабб развернул кресло к панели связи. На экране появилось лицо до сих пор незнакомое Полду Ши, но уже с первой минуты он был уверен – перед ним человек службы Глаза и Когти Нур.

Опираясь на истрескавшийся парапет, Нифжи Кост смотрел вниз. Грязно-серая вода текла медленно и тяжело. Иногда мимо проплывали какие-то предметы, маслянистые пятна. Ноздри щекотал неприятный сладковатый запах. Старые дома с обваленными балконами, секущими насквозь трещинами, суть были уже не домами – ландшафтом, рельефом скупого ума. И почему они стояли столько лет? Под стать жилищам, люди в бесцветных одеждах, безразличные и угрюмые проходили к врезавшейся в залив стреле пирса. Когда Нифжи напускал на лицо улыбку – они, кривя гримасы, обходили его стороной. Раньше это его лишь забавляло: забавляли чахлые, редколистные деревца, которых здесь было неизмеримо больше, трава, желтевшая в изломах бетонной полосы. Но теперь он сам сторонился настороженных взглядов и брёл по бесконечной набережной, стараясь замечать вокруг как можно меньше.

Прошлые годы, всецело отдавшись составлению инфограмм для мозга корабля, он был весь в работе и мир воспринимал не иначе, как продолжение миражей экранов. Он жил в прочной скорлупе идей, так или иначе связных «Великим ударом», слепо верил, будто создает нечто грандиозное, необходимое всем. Но «Великий удар» улетел: тысячу раз знакомая лаборатория с многоцелевым арсеналом машин, людьми, надеждами – всё это осталось в прошлом. Скорлупа треснула и рассыпалась, и он ощутил жёсткий ветер настоящего мира, пахнущий гнилыми водами залива, то колючими песками пустыни. Взамен, бесцельно бродя долгими днями между новым городом и руинами забытого центра Тердоб-Ши, он мог, наконец, оценить значение и смысл своего труда. Видел прошлое и настоящее – цепь многовековых превращений, в большинстве нелепых, и спрашивал себя: что будет через год? Что?! Когда столкнутся два мира: мир тысячелетней истории дерзаний человеческого ума и мир – его дитя, хитрым способом возвращенный из петли безвременного само – созерцания. Что же случится тогда?!

– О, великий сверхмозг! Неужели в его глубинах не найдётся места для мыслей об этой ссохшейся траве, томящейся в плену бетонных плит? Неужели усталые, познавшие боль и страх глаза не отразятся в нём? С каждой минутой, влачащейся здесь, как мутная вода, он проживает там века, рой идей равных рождению, смерти пронизывают его многомерные соты. Однако с точностью и усердием машины он будет работать лишь над реализацией программы. Он не отступит от цели и, будто сказочный воин, будет идти шаг за шагом дорогой, где меч. Может только в редких снах, когда сметаются плевелы с мыслей, ведущих к цели, а стальной голос молчит, он вспомнит своего создателя да образ мире его породившего.

Говоря геер Саббу, что в корабле его душа, Нифжи Кост отнюдь не изрекал древний эпитет. В чреве звёздного гиганта действительно скрывалась известная только ему тайна. Осознав это глубже, чувствуя причастность к замыслу более страшному, чем уничтожающая сила Рао, Нифжи испытывал ужас и отчаяние. Он невольно стал отожествлять себя с главной частью гадкой разрушительной машины, и оставалось единственное спасение: не вспоминать, не грезить, почти не думать.

Человек, остановившийся невдалеке, вновь привлёк его внимание. Завернувшись в длинный плащ – хотя было жарко – он хмуро взирал на постройки другого берега и разжёвывал огромными челюстями прессованные листья мога, сплёвывая красной слюной. Отвлечённо разглядывая одинокую фигуру, Нифжи стал припоминать, что уже видел это лицо сегодня. И, конечно, вчера… Вчера обедая в кафе, потом поздно ночью, возвращаясь от предательницы Дафсни Паф. Такая встреча казалась, по меньшей мере, странной: четвертый раз в противоположном конце восьмидесятимиллионного города! Сначала он хотел подойти и заговорить с ним, но взгляд незнакомца ковырнул, как зазубренное лезвие. Он отвернулся и зашагал вдоль чугунной решётки заграждавшей спуск к воде.

Достигнув входа в подземку, Нифжи бросил жетон, стал на эскалатор к станции Ти 944, потом перепрыгнул на ленту к девятьсот тридцать шестой. Здесь было многолюдно. Под скрип архаичных машин толпа вливалась в жерло шахты. Полумрак и монотонный рельеф стен делали спуск бесконечным. Но вот впереди забрезжил свет ртутных ламп.

Когда Нифжи сошел на платформу, сзади послышался нарастающий гул. Он рождался где-то в недрах или под обшивкой транспортера. За несколько секунд вибрация стен и пола достигла угрожающей величины. Вдруг центральная опора треснула, за ней покосился ряд смежных, и массивное перекрытие, вместе с торговыми прилавками, людьми, сервис-кабинами, обрушилось вниз. Это было похоже на ад. Сорвавшиеся плиты разрывали ленты эскалатора, вскрывая чрево взбесившегося механизма: кругом стоял грохот и крик; красными огнями пульсировали глазницы сигнальных ламп, а хищнозубые шестерни с одинаковой жадностью перемалывали крошащийся бетон и мягкие тела людей. Обезумевшая толпа вздрогнула и хлынула, как штормящее море.

– О,Рао! Всесущий Рао! – вскрикивал Нифжи, закрывая лицо. Неистовый поток нес его прямо под колёса поезда.

Он не помнил, как очутился в вагоне. Мимо пролетел десяток станций, а вокруг по-прежнему говорили о катастрофе на 963. До Нифжи доходили обрывки фраз, чьи-то стенания и успокаивающий шепот, перед глазами мелькали подробности разыгравшейся трагедии. Оцепенение отпускало, и он ощущал, как его пронимает неудержимая нервная дрожь. Если бы здесь не было так тесно, он бы вряд ли устоял на ногах. Тошнотворный ком застрял в горле. Нифжи Кост, вытянул шею, непрестанно сглатывая, ловил струю свежего воздуха через разбитое стекло.

– Тех, а всё же чудно, что из тебя там не вышел фарш. Нифжи повернулся и увидел человека стоявшего позади, того самого, в сеамитовом плаще с высоким стоячим воротником, с желтоватыми, блестящими от сока мога глазами. Он отшатнулся и попытался протиснуться вперёд – незнакомец, плотнее прижимаясь, продолжил: – Послушай, тех, почему ты до сих пор не вышел на космитов? Вернее, почему они не пожелали найти тебя? Может кому-то и обидно, но твоё время истекло: одиннадцать долгих дней… Мне надоело ждать – теперь ты просто ходячий труп. Ствол парализатора упёрся ему в спину: даже через одежду он ощутил холодный твёрдый металл.

– Ты путаешь… Мы совсем не знакомы, – прошептал он.

– У тебя три минуты, Нифжи Кост. Постарайся уйти подальше. Ну! Давай же! Доставь нам удовольствие!

Что было сил, Нифжи рванулся к открытой двери. Минуя сутолоку заполненной людьми платформы, он спрыгнул вниз, пробрался под опорами рельс и бежал, бежал к трубам скоростных подъёмников. Прежде, чем кабина нырнула в темноту, он заметил, как фигура в синем плаще, расталкивая медлительных пассажиров, уверенно движется по переходу. Набрав наугад номер какого-то верхнего уровня, Нифжи обессилено прислонился к ребристой панели, лицо его покрылось испариной. Ужасающая катастрофа 963, вдобавок этот тип! Откуда он знает безызвестного Нифжи Коста, чьё имя не значилось в информационных обзорах: за двенадцать лет, не значилось в точных справочниках занятости?! И причём здесь космиты?! Космитами называли приверженцев подпольных организаций проповедовавших идеи электян и кодо или лояльно относящихся к пришельцам. Таковых было не много, и все они ходили на мушке службы Нур. Нифжи держался в стороне от опасной политики, хотя, с некоторых пор, взгляды космитов ему стали близки. Работая над проектом Сабба, он узнал достаточно много нового, и крикливая пропаганда Семи более не была чёрной повязкой его глаз. Всё-таки, при чём здесь космиты?

Нифжи вышел на террасу и неторопливо побрёл мимо дорогих магазинов, кафе, завлекающих сладкими звуками реализаторов. Сумасшедший наверняка отстал. Он, конечно, не мог разыскать его среди бесчисленных уровней и прихотливых лабиринтов центра Шиархжи. Здесь, рядом с Домом правительства, среди лоснящихся глянцем улиц и широких эстакад, импозантных башен Побежденного Разобщения, даже лица услужливых клерков несли маску торжества. Циклопические постройки ровным хором славили тяжкую силу четвертой планеты Рамба, – авария на периферийной подземной станции казалась далеким незначительным происшествием, далеким, как вспышка безымянной звезды чужой галактики.

Завернув в кафе, пустое в этот час, Нифжи заказал обед и устроился за свободным столиком. Глотая горячий коктейль, он пытался успокоиться, наконец-то обрести ясность мыслей. Космиты… О, да, он мог оказать им неоценимую услугу, разболтав о «Великом ударе» или воспроизведя по памяти некоторые материалы секретных архивов. Однако, всё, что он знал о «повернувшихся к кодо», друзьях электян, убеждало: они не могли устроить на него охоту. Тем более нелепо с их стороны пытаться уничтожить его! Тот человек, угрожавший расправой, разумеется, не принадлежал к космитам. Тогда кто он?

Прикрыв в задумчивости глаза, он не заметил, как синий плащ металлическим отливом скользнул от стойки раздаточного автомата: человек, которым были заняты его мысли, тихо присел напротив него.

– А ты не позаботился уйти далеко. Ты дурак, последний дурак из всех, с кем я имел дело.

От неожиданности у Нифжи слова застряли в горле, дрожащей рукой он поставил бокал и хрипло произнес: – Кто ты?! Зачем все это?!

– Тебе ни к чему моё имя. Скоро ты станешь мертвее мяса в твоей тарелке. Однако прикончить здесь человека слишком просто. Поторопитесь, тех.

– Но зачем?! Если ты знаешь, кто я… Я не имею отношения к космитам. Я никогда не знал никого из них. Объясни мне… Нет, послушай, – Нифжи склонился над столом и, глядя в презрительно сузившиеся глаза незнакомца, перешел на шепот: – Я богат. Очень богат! Я заработал три с половиной тысячи карт. Оранжевых! Понимаешь?! Ты можешь получить их – это большое благополучие.

– Вижу. Твой остывающий обед стоит моего двухдневного заработка. Ты соришь деньгами, даже удирал на скоростном за двадцать пять жетонов. А кто-то бредит миской пустой похлебки, пьет гнилую воду. Кого-то, как убойную скотину перемалывают железные колеса машин. А ты, ты ничтожный умник – жив и неплохо себя чувствуешь. Десять лет назад я выбрался из этой грязи… Я помню её и содрогаюсь. Но теперь мне плевать! Слышишь?! Мне не нужны твои деньги! Поторопись, тех – нехорошо, если вместо меня, тебя достанут другие.

– Тогда…

Нифжи схватил дымящую тарелку и плеснул содержимое с острыми специями в лицо безумца. Не слыша изумленных выкриков за столами, яростной брани беспомощного преследователя, растирающего от нестерпимой боли глаза, он вылетел на улицу и побежал к спуску на нулевой уровень.

Этот подонок в старомодной одежде с тяжелым парализатором, топырившим карман, был решительно настроен на убийство! О, стальнотелый Рао! За что?! И как он сумел так быстро выйти на след?! Это было невероятно! Тысячу раз невозможно! Его преследовал какой-то обиженный прошлым маньяк! Нет! Здесь что-то не так! Неожиданно мелькнула мысль: позвонить Саббу. Ведь всемогущий геер обещал помощь… Он свернул к ближайшему автомату связи, прерывисто дыша, стал набирать цветные символы. Лишь жетон звякнул в металлической утробе – экран осветился. Нифжи увидел знакомый кабинет с золотистыми шторами на окнах и, к удивлению, фигуру Ши, растёкшуюся в знакомом кресле.

– Ты ошибся, Нифжи Кост, здесь всем управляю я. – Полд Ши ядовито усмехнулся. – Ты рассчитывал на добросердечную помощь Сабба? Увы, он теперь на самом верху, в Башне Силы. А у тебя проблема? Да, да, вижу: искаженное страхом лицо, дрожащие руки… Когда-то ты выглядел лучше.

– Как связаться с ним? Полд, у меня мало времени.

– Геер Ши. Неужели я не заслужил уважения?

– Геер Ши, прошу!

– Вот так. А что ты собственно хотел донести? Что за тобой гонится несколько психов, и жить осталось мало? Несчастный тех Кост, у тебя действительно не осталось времени, Было ведь целых 11 дней! Ты не оправдал надежд.

– Ты знаешь?!.. – внезапно догадка превратилась в уверенность. – Это вы послали! Решили избавиться от меня!? Но я не сделал ничего противозаконного! Я не встречался с космитами! Не говорил никому ни слова!

– Знаю. Ты не вывел нас на этих мерзавцев, и теперь ты не нужен. Ты опасен, Сабб планировал подвергнуть тебя амнезии, но я думаю: с твоей головой выгоднее умереть. К тому же, Нифжи Кост, я никогда не испытывал к тебе теплых чувств.

До боли в пальцах Нифжи вцепился в автомат и приблизил лицо к экрану. Драгоценные мгновения истекали. Он спиной чувствовал приближение ревущего от злобы палача, но не находил сил оторваться от демонической улыбки Полда Ши и лишь хрипло произнес: – Тогда послушай мерзавец. Не так всё просто. Вы можете убить меня. Убрать, как ненужную вещь, как мусор, но кристаллы с записью избранных материалов архива я передал в надежные руки. Там вся истина о электянах, и на лицо ваш гнусный обман. Это пахнет бунтом. Большим бунтом! А главное, там прямые доказательства нарушения кодекса Гнову – пришельцы смогут вмешаться и навести порядок до возвращения «Великого удара». Как видишь, я потрудился в информатории с пользой. Не страшно ли теперь убирать меня? Вы рискуете обнажить очень неприятные вещи!

– Ты – дурак, Нифжи. Опасный дурак. Не существует никаких кристаллов. Каждый миг твоей несчастной жизни был под контролем. Ты даже мочился у нас на виду. Твоя возлюбленная Дафсни Паф, уже второй год, как одна из моих шлюх. Выставила она тебя вчера за дверь, потому, что принадлежит теперь другому глупцу. Прощай, тех Кост.

– Будь ты проклят! Вы еще вспомните!..

Сухой треск парализатора передался Нифжи дикой электрической болью. Заряд был слаб, чтобы убить его сразу. Он даже не потерял сознания – отлетел к стене, хватая губами горячий воздух, сполз на пол.

– Кончать с ним, геер?

Эти слова прозвучали эхом в гудящей, разламывающейся голове. Темно-синий плащ, как кожистое крыло ночной спутницы Нур, заслонили свет.

– Нет, Хопфу, дай ему ещё шанс. Пока он не ощутил вкус смерти.

– Вставай, дерьмо! Иди! – приказал тот же голос. Сильные руки оторвали Нифжи от земли, и он поплелся сквозь толпу. Шок медленно отпускал. Волоча левую ногу, он ступал тверже правой, упираясь безумными глазами в лица любопытных. Спустившись с лестницы, Нифжи попытался бежать, с великим трудом подчиняя себе пораженную импульсом левую часть тела. Страх смерти и какая-то животная ярость придавали ему силы. Он озирался, ожидая, не замаячит ли позади рослая фигура преследователя, и лихорадочно размышлял над планом спасения. Если, по приказу Полда Ши, за дело взялись люди службы Глаза и Когти Нур, то шансы были ничтожно малы. Плести интриги, выслеживать и уничтожать – было их ремеслом, доведенным до совершенства. Однако так ли остры были их когти? Ведь существовали космиты, да и поругатели Чести Семи давали о себе знать метким словом, повторяемым в темных углах. Нифжи не собирался сдаваться. Если кто-то решил разыграть спектакль, финальной сцены которого станет его убийство, то он ещё смел надеяться на иную роль: выжить, хотя бы чем-нибудь омрачить радость ненавистного геера.

Достигнув площади перед островерхой башней торгового центра, он смешался с толпой и перешел на шаг. Теперь Нифжи вряд ли отличался от тысяч других, спешащих к шахтам подземки, идущие за покупками или бродящих без дела. Оставалось загадкой, как слуги жестокой Нур находили его быстро, без всяких усилий? Он вспомнил язвительные слова Полда Ши, будто каждый миг его жизни на виду, и тут же на ум явился простой ответ: они пометили его, пометили одежду, вещи, принадлежащие ему, пометили сотнями микроскопических детекторов: знали, слышали каждый его шаг! О, всесущий Рао! Палач мог с закрытыми глазами выследить его в самых укромных уголках гигантского города!

Не медля, Нифжи нырнул в двери магазина. Сменить предательскую одежду, было разумным выходом, хотя этот запоздалый шаг не давал никаких гарантий – детекторы могли тайно вживить в тело.

Растолкав созерцателей витрины, он указал на первый попавшийся костюм, быстро отобрал комплект нижнего белья и удобную обувь. За 70 оранжевых карт, Нифжи вырвал покупку из рук продавца и поспешил к примерочной кабине. Кое-как вместившись в наряд малоимущего клерка, надвинув на лоб широкую шляпу, он вышел на улицу. Сумка со старой одеждой пока оставалась при нем. Если бы позволило время, можно было пустить преследователей по ложному следу: отправить помеченный сверток транспортером или утопить в реке. Второй вариант выглядел предпочтительнее и Нифжи направился к высоким пилонам моста.

Он уже пересек площадь и одолел большую часть пути, когда снова заметил человека Полда Ши, идущего на встречу. Возможно, тот неумолимый убийца еще не вычислил его и просто двигался на сигнал, но, сделав десяток шагов, Нифжи не выдержал: выронил сумку и побежал. Он несся вдоль бетонных блоков недостроенной аппарели, к зданию вокзала проклиная себя, весь город, не разумея, где искать защиты. У лифта к нависшим грибами площадкам ему уже мерещились электрические заряды парализатора, бьющие над головой вонзающиеся молниями в позвоночник. Кабина прыгнула вверх, и сквозь туман стекла было видно наемников геера, обнажавших на бегу оружие. Не щадя рук, раздираемых о края разбитой панели, Нифжи добрался до контактов управления, заблокировал кабину на девятом уровне. Теперь преследователи не могли воспользоваться ей, оставалась аварийная лестница – это сулило выигрыш в несколько минут.

На площадке покоилось шесть гравитолетов класса «Фаб». Прокат их стоил баснословно дорого. Всей огромной суммы, заработанной Нифжи за годы труда, вряд ли бы хватило, чтобы нанять машину на день. У обладателей права Нур возможности были куда больше. Они, шутя, могли достать его на земле и в небе. И тут Нифжи решился на отчаянный шаг, больше похожий на эффектное самоуничтожение, чем на действия человека, цепляющегося за жизнь. Он метнулся к стойке диспетчера и вложил в щель кассы карты благополучия.

– Все машины, кроме «Фаб904» нанимаю на четверть часа. Перешлите их к свободной площадке в… Наа Хиж.

– Наа Хиж -230 сектор. Станция «3 „или «6“? – проскрипел диспетчер.

– Шесть! Поскорее! Последнюю, бортовой номер «904», нанимаю на оставшуюся сумму.

– Принято. «Фаб 197» – на пятнадцать минут. «Фаб 682» – на пятнадцать минут… – монотонно перечислял автомат. Называемые гравитолеты взмывали в небо, брали курс на северо-восток. Скоро на стоянке осталась лишь серебристая лодочка деветьсотчетвертого. Нифжи сгреб сдачу – горстку бесполезных зеленых жетонов и побежал к призывно мигавшей машине. Когда ищейки Нур, вышибив двери, высыпали на площадку, он был на недосягаемой высоте.

На западе, в ядовитой мгле промышленных выбросов плыл Рамб, словно колдовской глаз, мутный, воспаленный безвременным бдением. С непонятным чувством, щемящим грудь. Нифжи взирал на тусклый диск материнской звезды, потом повернулся к городу, который, будто гигантский спрут прилип к телу планеты и высасывал из неё последние соки жизни.

Здания, разорванные пропастями улиц, сросшиеся тысячами коммуникаций, эстакад и мостов представлялись панорамой устрашающих масштабов катастрофы, убогими и ничтожными были клочки парков и редки аллеи; как полчища прожорливых насекомых, жужжа, вибрируя, суетились машины и земля под ними, будто тело трухлявого пня, была изъедена опасным множеством червоточин. Справа черный и гладкий, так похожий на великую могильную плиту, блестел космодром.

Лишь теперь Нифжи осознал: в последние дни его единственным желанием было – бежать отсюда. Бежать без оглядки, дальше от города – чудовища. Он не мог больше выносить этот плен. Здесь не осталось ничего, кроме страха, истлевших фетишей и безумствующего духа саморазрушения.

– Прочь! Скорее прочь! – прикрикнул он на ждущую распоряжений машину.

– Команда не ясна. Уточните.

– Прямо!

Лента реки извивалась в жестких объятиях бетонных берегов. Под днищем гравитолета лениво проплывали одинаково серые призмы Слао Гурдж. Где-то там, у подножия близнецов – небоскребов, находился кибернетический центр, которому он отдал не один год жизни. Провожая здание с сотами темных окон, он набрал код кабинета геера.

– Тех Кост? Признаться, с тобой не так скучно. – На лице Полда Ши обозначилось пренебрежение. – Расстаться с жизнью в воздухе – совсем не дурная мысль. Как эффектно, если учесть, что ты заплатил за это столько денег!

– Я не намерен тебя забавлять, Полд Ши. Подними на ноги хоть всю службу Нур, ты не увидишь моей смерти. Я расстаюсь с тобой и остальным дерьмом, что вокруг.

– Тех Кост наивно надеется спрятаться в тихом уголке? Но таковых не существует! Я хочу, чтобы ты знал: мы не упускали тебя ни на минуту, даже когда ты затеял фокус с переодеванием. Ты весь под контролем. Оглянись. За тобой три гравитолета. Далеко ты собираешься бежать?

– Далеко. В пустыню, куда не распространяется власть мерзавцев. По вашей прихоти я создал основу «Великого удара». Я много отдал ради этой сумасшедшей идеи. Но и многому научился. Обмануть компьютер транспортной системы мне так же просто, как щелкнуть этим тумблером, чтобы никогда не видеть твое безобразное лицо. Когда вернется «Великий удар», вы вспомните обо мне. Прощай! И будь ты проклят!

Несколькими противоречивыми командами Нифжи заставил бортовой компьютер «Фаб 904» признать свою недееспособность – ступени допуска были преодолены, и теперь он вел хитроумный диалог с могучим электронным мозгом всеобщей транспортной системы.

Более часа «Фаб 904» мчался на максимальной скорости по гигантской дуге, смещение за которую воспрещалось всем видам транспортных средств. Используя тест схемы, заготовленные для «Великого удара», Нифжи методично и верно расшатывал логические блоки этого сложнейшего организма, управляющего по строгим законам разрешительных программ. Скоро ему удалось найти необходимую брешь. Каждый следующий ответ компьютер выдавал медленнее, словно часть его, следящая за взбунтовавшимся челноком, погружалась в гипнотический сон. Когда фразы произносимые мертвым голосом стали совершенно бессмысленны, Нифжи вновь обратился к бортовому компьютеру – «Фаб 904», заложив крутой вираж, взял курс на юго-запад. Теперь он был недостижим для метавшихся у невидимого предела гравитолетов Полда Ши. Раз и навсегда лопнули нити связывавшие его с миром, где вместо света смотрит из тьмы око недремлющей Нур, где честь каждого течёт грязью под тяжестью пирамиды, верхушка которой – Честь Семи; миром, который жаждет судить другие молотом старшего бога и потому обреченном.

За невидимой чертой остались бесформенные постройки периферии, трубы издыхавших чад «кузнец желаний». Некоторое время внизу проплывали пирамиды истлевших отбросов и впадины заполненные чем-то матово-черным.

Рамб лениво приближался к линии горизонта. На западе песчаные горы дрожали в огненном мареве. Уже не слепил глаза рыжий пепел земли, и внизу различались редкие, распятые зноем кустарники, белесые пятна сухой травы. Вспомнив карту, трехсотлетней давности, попавшуюся на глаза в информатории, Нифжи пустился на поиски древней магнитной дороги. Когда-то она, как и множество других, оплетавших сетью планету, вела к городам срединного материка. Теперь, не имея ничего общего с людьми, отторгнутая, забытая, она стала причудливым атрибутом пустыни, подобным руслам высохших рек или безжизненным руинам, пригоршнями ссора разбросанным по планете.

Однако Нифжи надеялся, что дорога послужит ему: локаторы, даже чуткие системы слежения спутников вряд ли способны выследить крошечную точку гравитолета на фоне стальной ленты. Он повел машину совсем низко. Полированные сухими ветрами плиты тускло поблескивали на солнце, то глубоко зарывались в рыхлых наносах. Иногда их след терялся, и Нифжи оставалось довериться приборам да изменчивым, далеким ориентирам. Стремительное бегство на запад безвозвратно уносило его в молчаливое царство песка и смерти. Он знал: никто и никогда не найдет его здесь; энергия батарей гравитолета скоро иссякнет – он останется один на один с пустыней без пищи, воды, баз надежды. Считанные дни, а может, часы отделяли его от времени, когда он сам превратится в ещё один атрибут Пустыни. Мысль эта доставляла необъяснимое удовольствие, собственная судьба перестала заботить его, будто страх и боль, либо винтики фальшивого счастья, – все, все это стерли, засылали бесконечные мили песка. Он молча готовился принять великую философию Смерти. Монотонный пейзаж и недвижимо застывший над горизонтом Рамб действовали сладким снотворным. Нифжи повернул лимб на сидении и прикрыл веки.

Неизвестно сколько прошло времени, когда он проснулся. Машина неслась на запад с той же скоростью, какой вращалась ленивая планета: солнце по – прежнему висело над извилистыми телами дюн. Бросив взгляд на индикатор заряда батарей, Нифжи подумал, что пришла пора избрать место, где он сможет провести грядущую ночь. Вряд ли последняя стоянка имела значение, но ему хотелось, чтобы она была отмечена чем-нибудь, кроме пыли и камней. Раздвигая предел видимости, он рискнул набрать высоту и скоро обнаружил белевшие вдали скалы, не то руины небольшого города. Когда он пристально вглядывался вперед, мерещились люди, расхаживающие между угловатых глыб, и чудом сохранившиеся зеленые деревья, но Нифжи Кост понимал: там лишь обман, игра раскаленного воздуха да длинных теней. Он не верил рассказам о иест-ги – людях пустоты, якобы скитающихся по выжженной земле и неведомым способом добывавших пищу и воду.

Близость останков давнего города тоже оказалась обманом: исчерпав ресурс батарей, так и не достигнув цели, гравитолет ткнулся в песок. Остаток пути Нифжи одолевал усталым шагом. Он успел до наступления ночи обойти несколько развалин, одинаково жалких снаружи и внутри. Единственными обитателями которых были крошечные рептилии и неизвестные, покрытые шипами существа. В разломах стен корчились металлические прутья, ветер гулял по пустым залам, и странно было видеть пробившуюся сквозь бетон траву, которая, возможно, уже не дождется следующего дождя.

Подгоняемый темнотой, Нифжи вернулся к обломкам гранитной колонны, где стелились бурые кусты лааб-гу, и лег прямо на песок. Он лежал с широко раскрытыми глазами, вслушивался в великую тишину и наблюдал появление звезд.

Сначала их было немого – десяток другой тусклых искр, будто в мглистом городском небе. Но долгие сумерки уступали ночи: звезды крупные и близкие, каких он не видел никогда, заполняли небо лишенной пределов пустыни. Зрелище было столь неправдоподобным, что Нифжи усомнился в его реальности. Звезды мерцали повсюду. Колючие ветви лааб-гу и черные трещины руин впитывали их свет, песок и застывший воздух слышали их голос. Всё сливалось воедино. В какой-то миг Пространство, Время теряли смысл, превращались в понятия без величин, как придорожная пыль, сплетение травы. То вдруг великая пропасть разделяла всё: Пространство разбегалось, и Время становилось уделом вечности. Но может, связь не терялась и тогда…

Нифжи не мог понять этого непростого закона. Блистательный лик вселенной опьянил его, словно истый свет прозревшего слепца. Поначалу охвативший восторг сменился страхом перед разверзнувшейся бездной бытия. Он лежал, хватая скрюченными пальцами песок, широко раскрыв глаза и страшась сорваться туда своим шатким рассудком.

Тайные знаки созвездий, камень у дороги и пучок прижухлой травы, – всё летит сквозь Время. Только куда?

Где-то в просторах вселенной мчался «Великий удар», разум которого – отражение человеческого, возведенного долгим опытом в неведомую степень. О чем размышляет он? С чем вернется назад?

Когда под чьими-то ногами захрустел песок, Нифжи даже не шевельнулся. Ведь он был так близко к ответу!

Асгеер Сабб стремглав ворвался в командный зал Центрального. Таким расторопным его ещё не видел никто. Он перепрыгнул через ряд полуутопленных кресел и подскочил к пульту.

– Возвращается! – Подтвердил старший офицер.

– Не может быть! – Не веря своим глазам. Сабб уставился на экран. Там, в чаше рефлектора станции светилось, пульсировало элипсообразное облако. Его цвет менялся от фиолетового до рубиново красного, иногда оно бросалось языками яркоцветных, стремительных выбросов, но они тут же затягивались ловушкой напряженных полей и, сжавшись в комок, гасли в стреле волновода.

– Может, это не он? – Полд Ши взглянул на индикацию. Став геером, он разучился читать быстрые, потоки цифр и упрямо повторил: – Ведь ещё 214 дней!

– Он, – рассеял сомнения дежурный. – Это код «Великого удара». Ошибка исключена.

Облако таяло, в его глубине яснее просматривался корпус корабля. Колючим отблеском выплыла антенна дальней связи, показались усеченные шары энергосистемы. Скоро туманный кокон исчез совсем. Корабль был реален до конца, экран строго выписывал его контуры и объем.

– Что бы это значило? У меня такое чувство, будто левая рука самой Шиар разыгрывает нас, – в иронии асгеера было нечто зловещее.

– Конечно, его не должно быть сейчас здесь. Когда видишь невероятное, начинаешь подозревать богов, – пробормотал кто-то из релятивистов. Остальные, словно во власти гипноза молчали и без движений взирали на изображение «Великого удара». И тут случилось ещё одно «невероятное»: огромные глазницы маршевых дюз хлынули пламенем. Звездный скиталец содрогнулся и, опираясь на плазменный смерч, понесся прочь от станции.

По залу прокатился изумленный ропот. Геер Ши вскочил со своего места, ненормально вытянув шею, разразился ругательствами.

– Связь с ним! Скорее! – бросил Сабб замешкавшемуся дежурному.

– Есть! В подтверждение в левом углу пискнул сигнал подключения.

– Я – Главный! – выкрикнул асгеер. – Почему не выполняется программа?!

– Я – «Великий удар». Не стоит волноваться, славный асгеер, программа выполнена лучшим образом. Я много работал… Так долго ждал этого дня! Встречайте же на «Космодроме-2»!

Все замерли. На табло настойчиво пульсировал и верещал сигнал правительственной связи.

– Он спятил! – Подд Ши оттолкнул кого-то из офицеров и, гневно тараща глаза, двинулся к старшему кибернетику. Тот сидел, поджав ноги, защищаясь звучным сопением.

– Я – Главный! Посадку запрещаю! Твои действия должны быть согласованны со схемами: «Подчинение 11315», «Внимание 2236», «Контроль 3142». Немедленно вернись к основным схемам и выполняй последние пункты программы! – Сабб рванул воротник мундира, лицо его покрылось красными пятнами.

– Прошу прощения, асгеер, я исключил названные схемы, как бесполезные. Я нужен вам на планете. Разумное будет сесть ближе к городу. Не беспокойтесь, я не доставлю неудобств. Все виды транспорта могут функционировать в прежнем режиме. Только постарайтесь избежать большого скопления людей: пока не сообщайте о месте посадки в информационных обзорах, – в голосе, в самой интонации «Великого удара» слышалось что-то очень человеческое, так не говорила ни одна машина, ни один рукотворный мозг. Саббу показалось, что этот голос давно ему знаком. Он взглянул на искаженное лицо Полда Ши, и тот на миг опередил его догадку:

– Нифжи Кост… Подлец! Он обставил нас!

– Он по-своему разыграл «кри-кри». И виноват в этом ты! Его нельзя было убирать! – Безжалостный взгляд асгеера был равен приговору. Оставив Полда Ши, он повернулся к монитору. – Я – Главный! Посадка на планету невозможна! Твоя конструкция не предназначена для полета в атмосфере! Маневр анигиляционными двигателями уничтожит город! Ты слышишь меня?!

– Разумеется. Связь устойчива. Особенности моей конструкции мне хорошо известны – я не разделяю ваших опасений.

– «Великий удар», я – Главный! Поскольку отключены основные схемы, ты не способен принимать решения самостоятельно! Ты обязан подчинится приказам! Доложи готовность!

– Сожалею, асгеер, я не могу действовать лишь в ваших интересах. Существуют ещё миллионы людей, которые не всегда и не во всем соглашаются с вами. Я долго анализировал исходную информацию. Извините за лирическое отступление: я успел стать душой каждого; я пережил смерть каждого и представил цену жизни. Поверьте, это тяжелый опыт, но он удался. Скоро вы сможете видеть плоды моих усилий.

– Что он говорит?! – не выдержал Полд Ши. – Он издевается или совершенно сумасшедший?!

– Сумасшедший, геер, интеллект которого, на много порядков превосходит наш с вами.

О, Нифжи Кост, со своей сентиментальной сказкой о душе! Он создал чудовище, а теперь смеется из занесенной песками могилы! – Сабб более не питал иллюзий: дальнейший диалог с этим исчадием разума был бесполезен. Ни он, ни кто другой не способен вернуть взбесившийся мозг в жесткие рамки прежней программы. Из темных глубин вселенной к ним приближался совсем не тот «Великий удар». Возможно, никто и никогда уже не узнает о метаморфозах произошедших в его ячейках: не узнает ни о его мыслях, ни о целях выкристаллизовавшихся другой реальностью за миллионы лет. В чудовище идущем из тьмы было что-то от мертвеца, вставшего из преисподней в облике почти знакомом и от того, ещё более жутком. Теперь не оставалось времени гадать, что означали слова слышавшиеся одним стальной насмешкой машины, другим – проклятием Нифжи Коста.

– «Великий удар», твой разум – всего лишь компьютер созданный человеком. Компьютер, неверно исполняющий программу, считается неисправным и подлежит уничтожению. Пока я не отдал приказ, у тебя есть возможность вернуться на станцию.

– Приказ теряет смысл, асгеер. Вы можете называть меня, компьютером, но знаете – за этим стоит нечто большее. Я слишком ценен для вас и не могу позволить своего разрушения.

Сабб медлил. Спокойствие, но какое-то иное, возвращалось к нему. Он повернулся к коммуникатору правительственной связи и, отжав кнопку, оживил на экране семь взволнованных лиц.

– Ситуация выходит из-под контроля. Мы не можем позволить посадку – он сожжет город. Для себя я требую абсолютных полномочий, – с расстановкой произнес он.

– Мне с самого начала не нравился проект. Я говорил: это – игры сумасшедших. Вы подобрали дурную команду, Хеф Сабб! И сам были не лучшим!

– Вы представляете, как заговорят наблюдатели кодо?! Вы погубили не только проект! Под угрозой вся система Рамба! – взорвался Таджи Уб, вытянув руку, он выкрикивал что-то ещё.

– Так, да или нет?! Время решать!

– Да, асгеер! Как будто у нас есть другой выход! Отвечать под Гнову – вам!

Сабб больше не слушал иступленных выкриков зала Верховных. Отодвинув старшего кибернетика, продолжавшего уговаривать корабль, он шагнул к пульту, коснулся широкой синей клавиши. Правая часть изогнутой панели проснулась сотнями приборов. Теперь здесь была сосредоточена мощь оружия всей планеты, армады спутников и десятков станций. Вверху на координатной сетке ярким пятном обозначался «Великий удар». Пересекая квадрат за квадратом, он плыл в сторону, чуть вниз. Киберы-аналитики, напрягая электронные мозги, броскими пунктирами вычерчивали его возможные перемещения. Но главное было уже ясно – он несся по гигантской спирали, замыкавшейся на «Космодроме 2».

«Шестая», «Восьмая», «Тадоф»… Сабб говорил громко, четко разделяя каждый звук. – Всем полная готовность! Атака по схеме «Осколки звезды»! Объект подлежит полному уничтожению! Полному! – добавил он тише, с особым привкусом. Почти не глядя на индикацию, он пробежал растопыренными пальцами по клавиатуре, вводя разрешительные коды, и один из квадратов координатной сетки осветился красным туманцем. – корабль направлялся туда.

– Атака! – скомандовал Сабб, лишь светлая точка исчезла за отмеченной гранью. Экран словно разорвался множеством слепящих линий. Невидимыми вихрями били гравитационные пушки, мерцали разрушительные импульсы протолучей. Все сошлось на одном – «Великом ударе». Асгеер, положив тяжелые кулаки на панель, взирал на табло телеметрии. Оно уже не дрожало хаосом цифр – светилось, как расплав железа. Несущие смерть потоки догорали, через миг всё исчезло совсем. Но в углу потускневшего квадрата по-прежнему плыл «Великий удар».

– Невозможно! – воскликнул молодой офицер. Его мальчишеское лицо застыло в изумлении. Такого шквала не выдержал бы даже сверхзащищеный звездолет электян! Броневая защита корабля должна была испариться за доли секунды!

– Он не позволил уничтожить себя, – холодно констатировал асгеер Сабб. – Не позволил… Тем важнее этого добиться. Мы и предположить не можем, какую опасность он несет. – Сжав тонкие губы, он отступил от пульта и стоял так несколько минут, не обращая внимания на настойчивое верещание канала правительственной связи, злой ропот позади. – Луч Рао, – наконец решился он и шагнул к стойке, накрытой прозрачным колпаком. Личным ключом он снял все семь порогов допуска, ввел разрешительный код. Индикаторы энергетического обеспечения лениво поползли вверх. Сигнализируя готовность систем, вспыхивали разноцветные лампы. Одновременно соседние панели погрузились во мрак, в зало наступила нервозная тишина.

Казалось, даже теперь Хеф Сабб сохранял самообладание. Его лицо не выражало ничего. Он вспоминал. Вспоминал, как совсем молодым начинал это дело, как где-то там, далеко, за пределами орбиты восьмой, он отвечал за испытание луча – этого дьявола, почему-то названного именем стальнотелого бога. Тогда он, совсем молодой, победив дрожь, коснулся заветной кнопки, и нечто черное в тысячи раз чернее пустоты, рассекло пространство. Сама пустота извивалась, в неведомом огне, а после смялась, застонала и рухнула. Потом ещё долго бесилось освобожденное «нечто», носились рожденные неведомой стихией бури, сумасшедшие флуктуации и выбросы гиперполей. Физики до сих пор ломают головы над тем, что случилось. До сих пор слышны отголоски того ада.

И все это было давно, на окраинах системы Рамба, теперь же – сейчас. Здесь! Где десятки станций, сотни спутников и миллионы, миллионы людей! Сабб ещё раз окинул строгим взором экран, бегло прочитал телеметрию, откинул колпак. Его рука потянулась к яростно-красной кнопке.

– Там же наш первый космический город!.. – прошептал молоденький офицер, глаза его блестели слезами. Сабб медленно и твердо вдавил пунцовый пластик.

Не произошло ничего. Черная лавина не была рождена и позже, когда Главный призвал дублирующую машину, а Полд Ши лупил кулаком по стойке, выкрикивая дикие проклятия. Лишь «Великий удар» будто понесся быстрее и вскоре его огонёк коснулся широкой голубой полосы.

– Конец, – безразлично бросил Сабб. Обесточив надоедливый коммуникатор правительственной связи, он широко зашагал к колонне подъёмника. Зал Центрального напоминал охваченный огнем улей.

– Мы успеем! – Полд Ши схватил асгеера за руку, глотая слова, прохрипел: – На высокую орбиту!.. Успеем!.. Космолет к «Тадоф-3»! Хеф Сабб не ответил. Кабина остановилась, они вышли на бетонную гладь космодрома. Справа, у ажурной фермы покоилось несколько готовых к старту челноков.

– Скорее! – взмолился Полд Ши. – Только твой приказ!

– Умей проигрывать, Полд Ши. – Сабб строго взирал на искаженное страхом лицо, потом повернулся к бегущей толпе. – Где твоя честь, геер Ши?! Ты первый должен встретить душу мстящего Нифжи Коста. Я не позволю взлететь никому. Да и вряд ли это имеет смысл.

– Смотрите, разведчик кодо! – оповестил кто-то.

– Проклятые змеекожие! Они желают позабавиться нашей гибелью!

– О, нет! Это больше похоже на ожившую легенду – Ифж!

Все подняли головы вверх, к растущей серебристой точке.

– Это не кодо. – Сабб сразу узнал обводы корпуса мятежного корабля.

«Великий удар» садился бесшумно и легко. Вместо огненного смерча анигиляционных двигателей на гладких гранях золотистым отблеском отражался Рамб. Он еще не коснулся земли, когда раскрылись крепко запертые люки, и каждый увидел, что трюмы его пусты. Доверчивые узрели в этом нечто вроде жеста распростертой ладони. Не обращая внимания на предостерегающие возгласы, кто-то шагнул навстречу.

– Переносной коммуникатор, асгеер? Его сигнал устойчив на всех диапазонах.

– Не надо.

Что-то менялось вокруг. Сабб чувствовал это каждой клеточкой. Менялось настолько быстро, что он не успевал уследить за этими переменами. Странные вибрации, похожие на пение архаичного инструмента шли из глубины. Их тон становился выше.

– Машина… Безумная машина… Что делает она с нами?! – невнятно произнес он и тут же ощутил, как что-то захрустело, будто раскололась, рассыпалась скорлупа, до сих пор так прочно окружавшая его. Внезапно подувший свежий ветер ударил в лицо, развеял душные дымы периферии. Дышать стало непривычно легко, даже кружилась голова. Забыв о всякой осторожности. Сабб направился к кораблю. На полпути он остановился и, припав на одно колено, склонился возле трещины.

– Непорядок, Таофж. – Он указал подбежавшему офицеру на зеленый росток, пробивающийся сквозь прочный бетон.

– Но, асгеер, его не могло здесь быть! За состоянием покрытия следят ежедневно! Смотрите, он же крохотный!

– Я и говорю: непорядок! Примите меры, чтобы кто-нибудь неосторожно не наступил на него.

– О, Рао! Он растет на глазах!

– Верно, Таофж. Он слишком долго ждал этого дня. – Сабб рассмеялся, встав на ноги, повернулся на запад. Над выжженной землей великой пустыни собирались дождевые облака.

Идти по влажному песку было легко и приятно. Каждый раз они осмеливались забираться все дальше, и даже знакомая со знаками пустыни Ивла не сразу находила обратный путь. Последнее время она стала рассеянной; глядела куда-то вдаль с мечтательной улыбкой, то, не страшась коварных ловушек вырытых щетиноногами, взбегала на вершины холмов и, раскинув руки, стояла там, плавно покачиваясь, подражая полету больших сизокрылых птиц.

– Этот ручей, у начала горы, не пересохнет никогда? Скажи мне правду, Изменивший Мир, – попросила она, стараясь заглянуть ему в глаза.

– Не пересохнет. Ты же видишь: воды в нем больше и больше. Когда-нибудь он станет рекой. Да, широкой и чистой рекой, текущей через вою пустыню. Только не называй меня: «Изменивший Мир». Я такой же, как ты, Ивла. – Нифжи остановился, отбросил тяжелый мешок и привлек её к себе. Она с желанием прижалась к его груди, потом прошептала влажными губами: – А я похожа на тех, что в небе, которых ты называешь «птицы»? Скажи, какая я?

Нифжи ответил не сразу: смотрел на деревце, зеленевшее над грудой камней, с блестящими, как слезы листвой и нежными, будто давным-давно забытое слово, цветами.

Снова пошел дождь.

Где-то, совсем рядом пели люди пустоты.