Проклятие Ведьмака Дилейни Джозеф

Он появился безо всякого предостережения. Только что все было спокойно, а в следующее мгновение нас обдало волной холода, и в склепе возник Лихо. Голова его была точь-в-точь как у горгульи над главным входом кафедрального собора: ощерившиеся зубы, торчащий между ними длинный язык, огромные собачьи уши и злобно изогнутые рога. А ниже шеи он выглядел как большое, черное клубящееся облако.

У него уже достало сил вернуть себе первоначальный облик! Как Ведьмак мог надеяться одолеть его?

Лихо замер. Взгляд темно-зеленых, расколотых вертикальной щелью глаз метался из стороны в сторону.

Потом он осознал, где находится, и испустил прокатившийся по туннелю стон муки и страха, такой мощный, что я ощутил вибрацию сначала подошвами ног, а потом и каждой косточкой.

– Снова связан, снова! И теперь уже навечно! – яростно прошипел он.

Холод сделался настолько силен, что я буквально заледенел.

– Ну да, – сказал Ведьмак. – Теперь ты здесь, здесь и останешься, навсегда привязанный к этому проклятому месту!

– Радуйся-радуйся, Старые Кости. И глотни воздуха в последний раз. Ты меня обманул, да, но какой ценой? Что это тебе даст, кроме холода смерти? Ничего, тебя ждет только вечная тьма, а я-то останусь здесь, и те, что наверху, по-прежнему покорные моей воле, будут исполнять все мои приказания. Поток свежей крови вниз не оскудеет! Все твои труды пойдут прахом!

Голова Лиха выросла в размерах, подбородок удлинился, загнулся вверх и теперь почти соприкасался с крючковатым носом. Темное облако кипело, формируя плоть. Стали видны шея и верхняя часть широких, мощных, мускулистых плеч, покрытых не кожей, а грубой зеленой чешуей.

Я знал, чего ждет Ведьмак. Мгновения, когда грудь полностью проступит и он сможет нанести удар в сердце. Прямо у меня на глазах кипящее облако опустилось еще ниже, сформировав тело до уровня пояса.

Однако, как выяснилось, я ошибался! Ведьмак не стал использовать свой клинок. Словно бы ниоткуда в его левой руке возникла серебряная цепь, и он вскинул руку, чтобы накинуть ее на Лихо.

Мне уже приходилось видеть, как он это делает: когда он набрасывал цепь на ведьму, Костлявую Лиззи. Тогда, образовав безупречную спираль, цепь упала на нее, прижав руки ведьмы к бокам. Лиззи рухнула на землю, не в силах делать ничего, только рычать, так плотно цепь обмоталась вокруг ее тела и туго обхватила рот.

Я не сомневался, что то же самое произойдет сейчас и настанет очередь Лиха беспомощно лежать на каменном полу. Однако в тот самый момент, когда Ведьмак готов был бросить серебряную цепь, Алиса неуверенно поднялась и сорвала повязку с глаз.

По-моему, она не собиралась делать этого, но тем не менее каким-то образом оказалась между Ведьмаком и его целью. И помешала точному прицелу. Вместо того чтобы упасть на голову Лиху, цепь лишь задела плечо. Он вскрикнул от боли, а цепь соскользнула на пол.

Однако это был еще не конец. Ведьмак схватил посох и вскинул его над головой. Послышался щелчок – мерцая в свете свечи, освободился скрытый в посохе клинок. Тот самый, который он точил на Хейсхеме. Я однажды видел, как он орудует им, во время схватки с Клыком, сыном старой ведьмы, Мамаши Малкин.

Ведьмак с силой нанес удар, целясь Лиху в сердце. Тот попытался увернуться, но это удалось ему лишь отчасти. Клинок пронзил левое плечо, и Лихо вскрикнул от боли. Алиса сделала шаг назад, с выражением ужаса на лице, а Ведьмак снова вскинул посох, готовясь нанести второй удар. На его лице застыло мрачное, решительное выражение.

И тут внезапно погасли обе свечи, погрузив во мрак и склеп, и туннель. Когда я с помощью трутницы торопливо зажег свой огарок, то увидел, что Ведьмак в склепе один. Лихо просто исчез! И Алиса тоже!

– Где она? – Я бросился к Ведьмаку, но тот лишь с грустью покачал головой.

– Стой, где стоишь! – приказал он. – Это еще не конец!

Он поднял взгляд туда, где в темной дыре на потолке исчезали цепи. Они образовывали петлю, рядом с которой свисал еще один, свободный конец цепи; к нему, почти касаясь пола, крепился большой крюк. Это было что-то вроде натяжных блоков, которые такелажники используют, чтобы опустить камень на яму с домовым.

Ведьмак, казалось, к чему-то прислушивался.

– Он где-то наверху, – прошептал он.

– В дымоходе?

– Да, парень. Можно и так сказать. По крайней мере, иногда это отверстие использовали как дымоход. Даже спустя много лет после того, как Лихо был связан, а маленький народец вымер, на этом самом месте слабые и глупые люди приносили жертвы Лиху. Дым через дымоход поднимался в его берлогу наверху, а цепи использовали для того, чтобы поднять обгоревшее подношение. И с некоторыми из этих людей он потом расправлялся по-свойски – расплющивал их за все труды!

Между тем что-то начало происходить – я почувствовал, как из дымохода потянуло холодом. Подняв взгляд, я увидел, как оттуда медленно вытекает и заполняет верхнюю часть помещения что-то вроде дыма. Как будто здесь совершалось новое жертвоприношение!

Но нет, это был не дым, а что-то гораздо более плотное. Что-то вроде воды, вроде черного водоворота, кружащегося над нашими головами. Спустя несколько мгновений он остановил свое движение и теперь напоминал полированную поверхность темного зеркала. В нем можно было разглядеть наши отражения: я, а рядом Ведьмак, вскинувший над головой посох с нацеленным вверх клинком и готовый нанести следующий удар.

Дальше все произошло так быстро, что я толком не успел ничего разглядеть. Поверхность черного зеркала вспучилась в нашу сторону, оттуда что-то выскочило, и вот уже Ведьмак, распростершись на спине, лежит на полу. Он грохнулся со всей силой, посох отлетел в сторону и с треском раскололся на два неравных куска.

В первый момент я замер в полном оцепенении – не в состоянии ни соображать, ни пошевелить хотя бы пальцем. Наконец, дрожа всем телом, я пересек комнату и подошел к Ведьмаку, чтобы посмотреть, как он.

Он лежал на спине, с закрытыми глазами, из носа стекала струйка крови. Дышал он ровно, глубоко, и я мягко встряхнул его, пытаясь разбудить. Никакой реакции. Я подобрал с пола меньший обломок посоха – тот, из которого торчал клинок. Он был длиной с мое предплечье, я засунул его за пояс и встал у цепей, глядя вверх.

Кто-то должен попытаться помочь Алисе, уничтожив демона раз и навсегда. И кто же, кроме меня, может это сделать? Я не хотел отдавать ее Лиху.

Для начала я постарался опустошить свой разум – чтобы в нем не осталось ни единой мысли, которую мог бы прочесть Лихо. Ведьмак, наверно, учился этому не один год. А мне оставалось лишь попытаться сделать все, что в моих силах.

Я стиснул конец свечи зубами и крепко обхватил руками свисающую цепь, стараясь по возможности не звенеть ею. Потом поставил ноги на крюк и зажал цепь коленями. По веревке я лазил хорошо, вряд ли по цепи окажется труднее.

И я начал со всей возможной быстротой карабкаться по холодной, жесткой цепи. Добравшись до слоя дыма, я сделал глубокий вдох, задержал дыхание и просунул голову во мрак. Ничего видно не было, и, хотя я не дышал, дым проникал в рот и нос, а в горле возник едкий вкус, напомнивший о подгорелых сосисках.

Внезапно голова вынырнула из дыма, и я подтягивался до тех пор, пока плечи и грудь не оказались выше его. Это была круглая комната, почти в точности такая же, как нижняя, с одной лишь разницей – то, что там выглядело как дымоход, здесь напоминало уходящий вниз ствол шахты, и дым стлался в нижней половине комнаты.

В противоположной стене во тьму уходил туннель, а на каменной скамье, тоже точно такой, как внизу, сидела Алиса. Дым доходил ей почти до колен. Левую руку она протянула Лиху. Мерзкий монстр склонился над ней, стоя на коленях в клубах дыма. Его изогнутая дугой обнаженная спина вызвала в памяти образ огромной зеленой жабы. Прямо у меня на глазах он сунул руку Алисы в свой большой рот. Она вскрикнула – Лихо начал высасывать у нее из-под ногтей кровь. Это был уже третий раз, когда он подкармливался кровью Алисы, и, когда с этим будет покончено, она полностью окажется в его власти!

Я был холоден как лед, а мой разум пуст – никаких мыслей в голове. Подтянувшись еще выше, я слез с цепи на каменный пол. Лихо слишком увлекся, чтобы заметить мое присутствие. В этом отношении между ним и потрошителем из Хоршоу не было никакой разницы: когда он ел, то ничего вокруг не видел и не слышал.

Я подошел поближе, вытащил из-под пояса обломок посоха Ведьмака и поднял его над головой, целясь клинком в зеленую чешуйчатую спину. От меня требовалось одно – с силой нанести удар и пронзить сердце Лиха. Сейчас он уже облекся плотью, и, значит, ему конец. Он умрет. Однако в тот самый миг, когда я уже напряг руку, мною овладел страх.

Я понимал, что произойдет дальше. Высвободится такое огромное количество энергии, что я умру тоже. Стану призраком, как бедняга Билли Бредли, который погиб, когда домовой откусил ему пальцы. Он тоже был учеником Ведьмака, вполне успешным учеником, но теперь похоронен за оградой кладбища Лейтонской церкви. Эта мысль была невыносима.

Мысль о смерти ужасала меня, и я затрепетал – сначала затряслись колени, потом дрожь распространилась по всему телу, и в конце концов ходуном заходила рука, сжимавшая посох.

Лихо, по-видимому, почувствовал мой страх, потому что внезапно повернул голову. Пальцы Алисы все еще были у него во рту, по загнутому вверх подбородку стекала струйка крови. И тут, когда еще немного – и было бы поздно, мой страх просто взял и растаял. Я вдруг вспомнил, зачем оказался здесь, вспомнил слова из письма мамы: «Иногда в этой жизни приходится жертвовать собой ради блага других».

Она предупреждала меня, что из нас троих живыми покинут катакомбы лишь двое, но я почему-то все время думал, что погибнет Ведьмак или Алиса, и только сейчас до меня дошло, что это могу быть я! Мне никогда не закончить ученичество, никогда не стать ведьмаком. Однако, пожертвовав сейчас жизнью, я спасу их обоих. Внезапно я совершенно успокоился. Просто принял свою судьбу, смирился с тем, что произойдет.

Это случилось в самый последний миг, когда Лихо уже понял, что я намерен сделать. Однако вместо того, чтобы расплющить меня на месте, он повернул голову к Алисе, и она ответила ему странной, таинственной улыбкой.

Я со всей силой нанес удар, целясь в сердце. Клинок прошел сквозь плоть Лиха, будто ее и не было, но вдруг в глазах у меня задрожало и потемнело. Все тело с головы до ног затрясло крупной дрожью, так что я перестал быть хозяином своим мышцам. Свеча вывалилась изо рта, я почувствовал, что падаю. По всей видимости, я не попал Лиху в сердце!

На мгновение мелькнула мысль, что я умираю. Все вокруг затопила тьма, но я сердцем чувствовал, что Лихо исчез. С трудом нашарив на полу свечу, я снова зажег ее, жестом велел Алисе молчать и прислушался к доносившимся из туннеля звукам. Впечатление было такое, что там убегал, шлепая лапами по полу, очень большой пес.

Я снова засунул обломок посоха за пояс, достал из кармана куртки мамину серебряную цепь и намотал ее на левое запястье. Взял в правую руку свечу и без промедления ринулся в туннель.

– Нет, Том, нет! Оставь его в покое! – закричала позади Алиса. – С ним все кончено, ты можешь возвращаться в Чипенден!

Она бросилась ко мне, но я с силой оттолкнул ее, так что она едва не упала. Однако тут же выпрямилась и снова устремилась ко мне. Я вскинул левую руку, демонстрируя ей серебряную цепь.

– Держись от меня подальше! Теперь ты принадлежишь Лиху. Если не уймешься, я свяжу и тебя!

Теперь, после того как она в третий раз дала ему свою кровь, нельзя было верить ни единому слову Алисы. Ее могла освободить лишь его смерть.

Я повернулся к ней спиной и быстро углубился в туннель. Впереди слышались звуки, которые издавал Лихо, сзади цокали по плитам каблучки остроносых туфель Алисы. Внезапно шлепанье впереди смолкло.

Что такое? Лихо просто перенесся в другую часть катакомб? Я двинулся вперед, держась настороже, и тут заметил что-то впереди. Что-то на полу туннеля. Когда я подошел поближе, меня чуть не вырвало от ужаса.

Там, на спине, лежал брат Питер. Раздавленный. Голова, правда, осталась цела, в широко раскрытых глазах застыло выражение ужаса. Однако, начиная от шеи вниз, тело было расплющено по камням.

Это зрелище потрясло меня. За время своего ученичества я нагляделся всяких ужасов и видел мертвецов чаще, чем за всю прежнюю жизнь. Однако это был первый случай, когда я видел мертвым человека, который мне нравился – и вдобавок погибшего такой жуткой смертью!

Я стоял, глядя словно завороженный на останки брата Питера, и Лихо воспользовался моим замешательством, чтобы вынырнуть из мрака туннеля. На мгновение он остановился, злобно сверля меня взглядом. Зеленые, расколотые вертикальной черной щелью глаза мерцали в полумраке. Тяжелое мускулистое тело покрывали грубые черные волосы, в широко разинутой пасти сверкали острые желтые зубы. Что-то капало с длинного, загнутого вверх языка – нет, это была не слюна, а кровь.

Лихо стрелой метнулся вперед. Уже приготовившись бросить цепь, я услышал, как за спиной вскрикнула Алиса, и только тут понял, что не я был целью его нападения, а она!

Я был ошеломлен. Угроза Лиху исходила от меня, не от Алисы. Почему он напал на нее?

Не знаю, как я успел изменить направление броска. В саду Ведьмака мне удавалось набрасывать цепь на столб девять раз из десяти, но сейчас все было иначе. Лихо оттолкнулся и прыгнул, он был уже в воздухе и приближался невероятно быстро. Цепь взметнулась и тугой спиралью обвила тело демона. Мои тренировки не пропали даром – она упала очень точно. Лихо несколько раз перекувыркнулся, завывая и пытаясь освободиться.

Теоретически сейчас он не мог ни вырваться, ни исчезнуть, ни изменить форму, но я не имел права рисковать. Нужно было пронзить ему сердце и как можно быстрее. Я бросился вперед, на ходу выхватив обломок посоха из-за пояса, и, когда уже занес клинок над Лихом, он поднял на меня взгляд. В его глазах полыхала ненависть, но не только. Еще там был страх, абсолютный ужас перед лицом смерти, перед провалом в ничто, в вечную пустоту. Внутри моей головы зазвучал умоляющий голос.

– Пощады! Пощады! Там нет ничего, кроме вечной тьмы! Ты этого хочешь, парень? Ты ведь погибнешь тоже!

– Нет, Том, нет, не делай этого! – закричала у меня за спиной Алиса, вторя Лиху.

Я не стал слушать их. Не имело значения, какой ценой для меня лично обойдется его гибель. Лихо извивался в хватке серебряных колец, и мне пришлось ударить дважды, прежде чем я попал в сердце.

С третьим ударом он просто исчез, но моих ушей коснулся громкий вопль. Не знаю, кто кричал, Лихо, Алиса или я сам. А может, все трое.

Я ощутил невероятной силы толчок в грудь и вслед за ним внезапную слабость. Потом все звуки исчезли, и я почувствовал, что погружаюсь во тьму.

Если верить моему следующему ощущению, я стоял у края огромного водоема.

Несмотря на его размеры, это было скорее озеро, чем море, поскольку, хотя в сторону берега дул приятный ветерок, вода оставалась спокойной и в ней, словно в зеркале, отражалось безоблачное голубое небо.

От усыпанного золотистым песком берега то и дело отплывали маленькие лодки и устремлялись к расположенному невдалеке острову. На нем росли зеленые деревья, на просторных лугах под ветром качалась трава. Мне этот остров показался самым прекрасным местом в мире. Ничего похожего я в жизни не видел. На вершине холма среди деревьев стояло здание, похожее на замок, который мы видели, объезжая стороной Кастер. Однако здешний замок был выстроен не из холодного серого камня, а будто бы из радуги и испускал свет, лучи которого, словно солнце, согревали мне лоб.

Я не дышал, но чувствовал себя спокойным и счастливым. Помню, у меня мелькнула мысль, что если я умер, то это приятно – быть мертвым. Я знал, что должен добраться до замка, и побежал к ближайшей лодке, торопясь успеть на борт. Заметив мое приближение, люди в ней повернули ко мне лица. И в тот же миг я понял, кто они такие. Они были маленькие, очень маленькие, с темными волосами и карими глазами. Маленький народец, вот кто это был! Сегантии!

Они приветственно заулыбались, бросились ко мне и потащили к лодке. Никогда в жизни не чувствовал я себя таким счастливым, таким желанным, таким долгожданным. Казалось, мое появление несказанно их обрадовало. Всякое ощущение одиночества исчезло. Однако стоило мне оказаться рядом с лодкой, как я почувствовал, что в левое предплечье вцепилась чья-то холодная рука.

Обернувшись, я никого не увидел, но руку сжимало все сильнее, и мне стало больно. В кожу вонзились острые ногти. Я попытался вырваться, забраться в лодку, и маленький народец помогал мне, однако какая-то невидимая сила все яростнее терзала мою руку, причиняя жгучую боль. Я закричал и сделал глубокий, мучительный вдох, отозвавшийся в глубине горла всхлипом. По всему телу побежали мурашки, и меня бросило в жар. Становилось все жарче и жарче, как будто я пылал изнутри.

Я лежал на спине, в полной темноте. Шел сильный дождь. Я чувствовал, как капли барабанят по закрытым векам, лбу и даже затекают в раскрытый рот. Сил открыть глаза не было, но будто бы издалека я слышал голос Ведьмака:

– Оставь его в покое, девочка! Больше мы ничего не можем для него сделать!

Я открыл глаза и увидел склонившуюся надо мной Алису, а позади нее темную стену кафедрального собора. Алиса сжимала мое левое предплечье, это ее ногти вонзались в кожу. Склонившись надо мной, она шептала мне в ухо:

– Ты не уйдешь так легко, Том. Возвращайся. Возвращайся к нам.

Я снова сделал глубокий вдох. Ведьмак шагнул вперед, изумленно распахнув глаза. Когда он опустился рядом со мной на колени, Алиса встала и отошла в сторону.

– Как ты себя чувствуешь, парень? – мягко спросил Ведьмак, помогая мне сесть. – Я решил, что ты умер. Клянусь, в твоем теле не было ни искры жизни, пока я выносил тебя из катакомб!

– Лихо… мертв? – спросил я.

– Верно, парень, мертв. Ты прикончил его и при этом едва не погиб сам. Идти сможешь? Нам нужно убираться отсюда.

За спиной Ведьмака все тем же пьяным сном спал караульный, рядом с ним лежали две пустые бутылки. Однако в любую минуту он мог проснуться.

С помощью Ведьмака я ухитрился встать. Мы покинули владения собора и пошли по пустынным улицам.

Поначалу я чувствовал слабость и даже дрожал, но по мере того, как мы удалялись от городских домов в глубь страны, у меня как будто прибавлялось сил. Спустя какое-то время я обернулся и посмотрел на Пристаун, раскинувшийся внизу – мы уже поднимались в холмы. Облака растаяли, взошла луна, и в ее свете шпиль собора, казалось, мерцал. Я остановился, вглядываясь, и сказал:

– Он уже выглядит лучше.

Стоя рядом, Ведьмак проследил за направлением моего взгляда.

– Издалека большинство вещей выглядит лучше, – ответил он. – И, если уж на то пошло, большинство людей.

Поскольку это, по-видимому, была шутка, я улыбнулся. Ведьмак вздохнул.

– Ну, теперь в Пристауне и правда станет гораздо лучше. Но мы не станем торопиться возвращаться сюда.

Спустя примерно час мы нашли на обочине дороги старый покинутый сарай. Там гуляли сквозняки, зато, по крайней мере, было сухо. Мы съели немного сыра, и Алиса сразу же уснула, но я долго сидел, размышляя о том, что произошло. Ведьмак тоже не спешил ложиться. Он сидел молча, обхватив руками колени. В конце концов он спросил:

– Откуда ты узнал, как можно убить Лихо?

– Я видел, что вы старались нанести ему удар в сердце… – начал я, но тут мне стало ужасно стыдно лгать. Я понурился. – Мне очень жаль. Это неправда. Я подглядывал, когда вы разговаривали с призраком Нейза. И слышал каждое слово.

– Тебе и вправду должно быть очень жаль, парень. Ты сильно рисковал. Если бы Лихо прочел твои мысли…

– Да, мне и вправду очень жаль.

– И ты не говорил, что у тебя есть серебряная цепь, – сказал он.

– Мне ее дала мама.

– Ну, как раз это получилось очень удачно. Как бы то ни было, сейчас цепь в моем мешке, в полной безопасности… до тех пор, пока опять тебе не понадобится, – угрожающе закончил Ведьмак.

И снова надолго замолчал, как будто углубившись в свои мысли.

– Когда я выносил тебя из катакомб, ты уже похолодел и казался мертвым, – произнес он наконец. – Я не мог ошибиться – слишком часто мне приходилось видеть покойников. Потом девочка схватила тебя за руку, и ты вернулся. Не знаю, как все это понимать.

– Я был с маленьким народцем.

Ведьмак кивнул.

– Да, теперь, когда Лихо мертв, все они упокоятся с миром. В том числе и Нейз. А ты что скажешь, парень? На что это похоже? Тебе было страшно?

Я покачал головой.

– Мне было гораздо страшнее после того, как я прочел мамино письмо. Она знала, что должно произойти. Я почувствовал, что у меня просто нет выбора. Все было предрешено. Но если все предрешено, то какой смысл вообще жить?

Ведьмак нахмурился и протянул ко мне руку.

– Дай-ка это письмо.

Я достал его из кармана и отдал ему. Он прочел письмо, вернул его мне и долго сидел, не произнося ни слова.

– Твоя мать проницательная и умная женщина, – заявил он наконец. – Это видно хотя бы из написанного здесь. Она точно рассудила, как я должен буду действовать. И знала достаточно, чтобы сделать правильный вывод. Это не пророчество. Жизнь и без веры во всякие пророчества достаточно скверная штука. Ты сделал свой выбор, спустился в катакомбы, но ведь мог поступить и иначе. Мог просто уйти, и тогда все сложилось бы по-другому.

– Но после того, как я сделал свой выбор, все остальное произошло в точности так, как она предсказала. Мы втроем встретились с Лихом, и только двое выжили. Я был мертв, когда вы выносили меня из подземелья. Как это объяснить?

Ведьмак не отвечал. Молчание затянулось. Наконец я лег и погрузился в сон без сновидений. Я ни словом не упомянул о проклятии, потому что знал, что учитель не хочет об этом говорить.