Ультиматум президенту (сборник) Самойлов Николай
– Какие попутки! – рассмеялась Таня. Здесь, если раз в месяц моя мать проедет – хорошо. Мороз крепчал. Солнце коснулось вершин сосен. До темноты не успеем, подумал Алексей. Придется ночевать, без костра ноги отморожу. Становилось все холоднее. Легко одетый Мамонт стал замерзать. Невесело подумалось: не зря Мамонты при оледенении вымерли, как бы и мне здесь не загнуться. Пора искать место для ночлега. Через пятьсот метров такое место нашлось. Две поваленные ветром сосны лежали одна на другой, скрестившись вершинами. В этом месте решили разжечь костер. Наломали сушняка, настелили на землю лапника, над ним Мамонт сделал подобие шалаша, прикрывавшего спину от ветра. Костер разожгли, когда уже совсем стемнело. Искры фейерверком взлетали в черное, холодное небо, ослабев падали в снег, как сорванные ветром рыжие, осенние листья. Леша, вытянув ноги к костру, сушил кроссовки. Немного согревшись, развернул пакет с сухим пайком, врученный ему на дорогу сердобольной Марией Петровной. Права была старушка, напрасно я от него отказывался. Сейчас он нам будет кстати. В свертке лежали четыре картошки, два яйца, кусок сала и половинка круглого деревенского черного хлеба. Мамонт думал, что девушка рассмеется, увидев скудные запасы, и приготовился оправдываться, но она удивленно воскликнула: Ого, вот это ужин, даже сало есть. Пришла очередь удивляться Леше. Он вспомнил свои пиры перед аварией с шампанским, икрой, шашлыками из осетрины, тяжело вздохнул и предложил начать ужин. Таня застеснялась: У меня кроме гостинцев маме и брату ничего нет. Думала, что успею попасть домой до ночи.
Это я виноват, уговорил тебя ночевать в лесу, значит, мне и кормить. Этой еды нам на двоих хватит, начал уговаривать ее Алексей, про себя думая, что все равно ему такого ужина ему на один зуб не хватит. Такого хорошего аппетита у него давно не было. Черный хлеб с солью яйцом и кусочком сала показался ему вкуснее всех заморских деликатесов, которые он съел в прошлой жизни. Таня ела не спеша, хорошо прожевывая, не потеряв ни крошки. Вот изголодалась думал Алексей с жалостью поглядывая на неё. Она, словно, услышав, отправила в рот последние крошки хлеба с ладони и сказала: последний раз так вкусно до войны ела. Леша вздрогнул: после какой войны? Чеченской или Второй мировой? Возможно ли это? Чувство нереальности происходящего снова растревожило сердце, ожиданием чуда им еще не виданного. Все было слишком необычно: пустая дорога, дикий лес, одетая, как в старом кино красавица. Поразмыслив, он сообразил, как узнать день и год, не показавшись сумасшедшим: – С какого ты года – спросил он волнуясь и помешал веткой в костре. Пламя возмущенно прыгнуло вверх, искры вылетели из него и устремились к звездам и то ли погасли, то ли остались жить среди них.
– Мне 19 лет, я с мая 28-го – смутившись, ответила Таня.
Значит, идет 47-ой год, с ужасом вычислил Алексей. Но, как это могло со мной случиться? Какое чудо занесло его в прошлое, почему сместилось время? Наверное, после аварии я сошел с ума, или участвую в каком то диком эксперименте, а может, моя душа переселилась в человека из прошлого! Или у этого лоха с «Волги» машина времени была, вот он меня и шуганул сюда. От ярости и бессилия Мамонт сжал кулаки. Неужели, у него от удара крыша поехала и начались галлюцинации? Но жар костра был реальным, обжигающим. Да, и девушка явно соткана не из воздуха. Он ощущал ее плечо, видел руки и раскрасневшееся от еды и тепла костра красивое лицо. Значит, идет 47 год? – хрипло спросил он.
– Ты, что не знаешь, какой идет год? – удивилась Таня.
– У меня после аварии плохо с памятью стало, порой забываю, как меня зовут и кто родители.
– На войне контузило? – посочувствовала Таня
– Нет, после войны на машине в аварию попал, еле выжил. Сотрясение, кровоизлияние, но ничего вроде оклемался. Не помню, только что со мной до аварии было, даже отца с матерью не помню.
Девушка с жалостью смотрела на него. Алексею было не по себе от своего вранья, но ничего достовернее он придумать не смог. Костер освещал ее лицо. Пляшущее зубчатое пламя рождало беззвучные прыжки тьмы и света. Казалось, они боролись за место у костра. От этой пляски тревога Мамонта усилилась. Он замолчал. Ему хотелось обдумать события сегодняшнего дня.
– Давай, поспим, отдохнём. Утро вечера мудренее. Девушка, положила голову ему на плечо и крепко уснула. Тьма, подрагивая от нетерпения, ждала, когда погаснет костер. Алексей, слушая уютное посапыванье Тани, вспоминал все, что с ним произошло, но так и не понял, как и зачем он сюда попал. Так, ничего не придумав, задремал. Усталость заглушила тревогу, беспокойство утихло, уснуло вмести с ним. Проснулся от холода. Подбросил сушняка, согрелся и снова уснул. Когда, проснувшись в очередной раз, он открыл глаза, то увидел, что угли костра ещё мерцали, раздуваемые порывами, набиравшего силу ветра. Казалось, что они подмигивают ему красными зрачками, с голубоватыми крапинами синих огоньков. Таня уже не спала, сидела тихо, стараясь не разбудить его. Увидев, что он проснулся, встала и пошла в глубь леса. Алексей отошёл за толстую сосну, умылся снегом, разогрел посаженную на ветке картошку, и угостил Таню. После скромного завтрака, они затушили костер и продолжили путь. Из снега с фырканьем взлетали куропатки, иногда они видели сидящих на вершинах деревьев глухарей и тетеревов. Алексей жалел, оставленное в машине ружье. Славная была бы сейчас охота. По словам Тани, хутор был уже совсем недалеко. Алексей вздрогнул, увидел в нескольких шагах от себя, сидящего на дороге глухаря. Он клевал на проталине песок и гальку, не замечая ничего вокруг. Алексей выхватил свой пистолет, который всегда носил в кобуре под мышкой, прицелился и выстрелил. Глухарь удивленно вздрогнул, захлопал по земле крыльями, но взлететь не смог. Алексей подбежал и схватил его за лапы, глухарь замер уронив крылья.
– Килограммов восемь не меньше! – радостно крикнул он – Не просто будет донести. Таня успокоила его: – До хутора осталось совсем немного. Алексей взвалил глухаря на плечи и понес. Минут через тридцать впереди показались три деревянных дома – это и был хутор, где жила Танина мама. Жилых осталось только два дома. В одном жила Танина мать Ольга Алексеевна с сыном Сашей – Таниным братом, во втором бабушка Тоня. Три ее сына погибли на фронте, израненный муж умер год назад. Третий дом остался без хозяев два года назад. Таня была очень похожа на свою мать, которую старили седины и глубокие, морщины у глаз и рта. Саша – шустрый светловолосый, сероглазый мальчик был, видимо, в погибшего на войне, отца. Он долго с любопытством рассматривал сначала Алексея, потом глухаря. Распахнув во всю ширину его крылья, ахал, сияя расширившимися от восторга серыми глазами. Наконец спросил: когда мы его будем варить? Мать, мягко скользнула по его стриженому затылку ладонью, и строго сказала: Глухарь дядин, он заберет его с собой домой. – Нет, нет, это мой подарок вам за гостеприимство! Мне идти некуда. После аварии потерял память, не помню, кто я и откуда.
Документов никаких, иду из больницы, сам не зная куда. Ольга Алексеевна сочувственно покачала головой. После войны люди еще умели и сочувствовать и помогать друг другу бескорыстно:
– Поживите у нас, может на свежем воздухе память постепенно вернется. Места хватит, вон пустой дом стоит, можете там жить. Сообща как-нибудь прокормимся.
Алексей согласился, решив, что другого выхода у него нет. Да и с Таней расставаться не хотелось. С его Российским паспортом и правами далеко не уйдёшь. Времена в СССР суровые, долго разговаривать не будут: мигом или в шпионы или в предатели запишут. Сказать правду людям, всем пожертвовавшим для победы, он не мог. Каким ударом для них будет весть о развале СОЮЗА и возвращении капитализма. Получится, что все их жертвы: жизни миллионов погибших близких, голод, холод были напрасны. Это было бы слишком жестоко, легче умереть. Да, и не поверит ему никто, отправят в психушку, или в лагерь. Ольга Алексеевна пригласила гостя в дом. Он состоял из сеней и двух комнат. В первой стояла огромная русская печь, слева между печью и стеной жил теленок, петух и пять кур. Три ягнёнка бегали по комнате, весело постукивая копытами и виляя маленькими хвостиками. Они были совсем ручными, на Лешу внимания не обращали, играли с Сашей. Он натянул веревку, ягнята, поблескивая темными глазками, стали прыгать через нее, толкаясь и бодаясь. Алексей повеселел, заботы отхлынули, на сердце потеплело. Так хорошо ему давно не было. Ольга Алексеевна и Таня накрыли на стол в соседней комнате. Черный хлеб, картошка в мундире, молоко – простая здоровая крестьянская еда. Какой же вкусной показалась она Алексею. После обеда Таня с матерью ощипали глухаря, он помог разрубить его на куски. Женщины стали готовить суп, Алексей с Сашей убирали за теленком и ягнятами, поменяли сырую солому на свежую, потом отвели ягнят в сарай попить материнского молока. Ягнята тыкались носами в теплые животы матерей, смешно задирали вверх дрожащие от нетерпения коротенькие хвостики. Разыскав соски, весело причмокивая сосали материнское молоко В соседнем сарае гоготали гуси. Саша смеялся, Мамонт улыбался, ему было приятно видеть его радость. Стало казаться, что все это он когда то уже видел, потом в суете и сутолоке своей неправедной жизни забыл. Память поколений деревенских предков оживала в нем. Перед сном поели картофельный суп из глухариных потрохов, головы и крыльев, мясо оставили впрок. Алексею постелили на печи. Было тепло, уютно пахло навозом и молоком. Когда утром хорошо выспавшись, они пили чай с мятой, Таня сказала: Ждите, летом приеду надолго. Это обрадовало Алексея. Ему всё больше нравилась эта простая, приветливая, девушка. Таких искренних и душевных в своей прошлой жизни, он не встречал. На следующий день Таня ушла в город продолжать учебу. Алексей пошел провожать, захватив берданку ее отца, при жизни большого любителя охоты. Вернулся вечером с тетеревом и зайцем. Охотой стал заниматься с обычным для него азартом. Она быстро стала его страстью, которой он отдавал много сил и времени. Жалел, что мало патронов, приходилось экономить. Разыскал в кладовке петли и стал ставить на зайцев. Он все больше привыкал к новому дому, чем больше занимался хозяйством, тем больше привязывался к затерявшемуся в лесу хутору. Чистил навоз, кормил и поил корову, овец и лошадь. Она принадлежала лесхозу, где работала Танина мать, заменив мужа. Мамонт не представлял раньше, что можно жить в одном доме с телком и ягнятами. Сказать друзьям не поверят. Сравнивая нынешнюю и прошлую жизнь, он удивлялся количеству сделанных за день дел. Ему казалось, что дни растянулись, стали длиннее. Раньше он никогда не успевая выполнить и половину намеченного. Дни улетали, не оставляя чувства гордости, удовлетворения и радости. Прах и пепел прожитого быстро выветривались сквозняками новых проблем, да и вспоминать чаще всего ничего не хотелось: пьянки, разборки, драки. Весна пролетала незаметно. Он заготовил дрова, напилил кусками лёд и натаскал в погреб. О холодильниках тогда еще никто не слышал, портящуюся еду хранили в погребе. Весна заканчивалась. Отцвели черемуха и сирень, Алексей вспахал огород, посадили картошку. Когда приехала Таня, начали косить сено. Точить косу и косить Алексей научился быстро. Таня с матерью работали граблями и вилами, ворошили сохнувшее на солнце сено. Саша верхом на лошади сгребал сухую траву, взрослые укладывали её в островерхие копны, чтобы сено не мокло в дожди. Алексей спать перебрался на улицу на сеновал, к нему присоединился Саша. Спали, расстелив на сене огромный тулуп, укрываясь стёганым, ватным одеялом. Просыпались до восхода солнца, лежали на мягком пахнущем медом сене и разглядывали несущиеся на всех парусах каравеллы – облака. Окутанные клубами дыма, они беззвучно палили из пушек. Каждый из адмиралов вел свою флотилию. Плыли по синему небу, побеждая пиратов и открывая новые, никому не ведомые земли. Солнце хитрило, отправляло на разведку лучики – лазутчики. Они осторожно ощупывали розовевший от волнения край неба над соснами, осматривались, подавали сигнал, потом выплывало, круглое, как румяный блин, солнце. На некошеной траве вспыхивали тысячи холодных, искристых ягодок – росинок. Тогда Алексей и Саша вставали и бежали, безжалостно разбивая их мокрыми ступнями. Ноги мерзли, ускоряли бег и выносили бегунов к длинному узкому озеру, на берегах которого, длинноволосые берёзы любовались своими отражениями в воде, предоставив ветру заботу о своих прическах. Торопливо связанный короткой летней ночью из сизого сумрака туман, заботливо укрывал от ночной прохлады воду и рыбёшек в ней. Рыба резвясь, морщила озеро кругами, разбегавшимися от удара её хвостом, волн. Алексей прыгал с берега под пуховый платок тумана, в теплую с вечера воду и плыл саженками, выдыхая воздух в воду. Потом поворачивал голову, жадно раскрытым ртом ловил глоток воздуха, снова окунал лицо в воду, делал несколько мощных гребков и снова выдыхал. Сила и здоровая радость от плавания распирала грудь, сердце, легкие, мышцы, работали как хорошо отрегулированный и смазанный автомат. Сашка плескался на мелководье, стараясь быстрее научиться плавать, как дядя Леша, быстро, смело, далеко. Наплававшись вдоволь, шли завтракать. Чаще всего вареными яйцами, черным хлебом и парным молоком. Леша чувствовал, что одежда становится ему свободной, накачанные в спортзале мышцы усыхали, становились плотней, сильней, выносливей. Живот втянулся, при каждом движении под кожей клубились очистившиеся от жира рельефные мышцы. Коса, вилы, топор и лопата становились все привычнее, работал ими он все ловчей. Вспоминая прошлое, удивлялся количеству окружавших его вещей. Тогда ему казалось, что жить без них совершенно невозможно, а, вот, живёт и счастлив. Счастлив так, как никогда раньше. Постепенно начал понимать, почему забитые, обиженные властью мужики, так отважно защищали свою неласковую и часто несправедливую к ним родину. Хороший сын, на мать никогда не обижается, любит и за ласку и за науку. Сердцем понимает, что и то и другое от любви, от желания добра ему, тоже часто, непутевому и безалаберному. Каждое утро начиналось с гимна. Алексей быстро выучил его наизусть. Каждый новый день радовал хорошими новостями. Страна отстраивалась после войны, понижались цены. Все это так отличалось от его прошлой жизни, заполненной сообщениями о взрывах, убийствах, невыплаченных зарплатах. Умелая пропаганда сплачивала, роднила людей. Все ждали лучшего, трудности казались временными, преодолимыми. Верили, что счастливую, изобильную жизнь ждать осталось не долго. С горечью стал понимать, какой необыкновенный народ бездумно и беспощадно губит, не знающая ему цену, околдованная лживыми, невыполнимыми идеями власть. Говорят, что народ достоин своего правительства, это – вранье. Наш народ еще ни разу не получал возможность его выбрать, а потом спросить с него по заслугам. Поэтому и отвечать ни за одно правительство не может. По сути, нами правят самозванцы, объявляющие себя всенародно избранными депутатами и правящими партиями. У них одна забота – придумать закон, позволяющий им остаться у власти навечно. Сами собой в его голове стали складываться стихи: Померещится свобода лезем в глубь не зная брода, а потом одним сума, другим цепи и тюрьма. Потому и битых – тьма, помним горе от ума. Ум, пропив, властям покорны. Взял чистую тетрадь и начал записывать в неё стихи. Снял с шеи и отдал Таниной матери свою цепочку, с пальца печатку, чтобы продала и купила, самое необходимое в хозяйстве. Таня все чаще оглядывала его пристальным, оценивающим взглядом: тебя, что плохо кормим, худеешь на глазах. Ешь побольше и старалась подкладывать ему лучшие куски.
– Это лишний жир из меня вытапливается, сгорает от трудов праведных. Не обращай внимания, мне это только на пользу. – шутил Алексей. Он согнул руку и сжал кулак. Мышцы ожили, сплелись и затвердели, словно скованные морозом. Железные не продавить, а какие рельефные, как у древне греческих атлетов. Повлажневшие глаза девушки и воркующая нежность в голосе не оставляли сомнений, что она любит его искренне, самозабвенно, как может только деревенская чистая девушка, не испорченная бредом феминисток стремящихся жить по мужски. Общие заботы сближали. Таня стала все настойчивей, все требовательней заглядывать ему в глаза. Влажные, волнующие губы жаждали его поцелуев. Алексей сдерживал свои желания. Никто бы из его старых друзей не поверил бы, что он сам отказывается от бабы. У него их было много. Ему всегда интересно было только начало, потом все быстро приедалось. Иногда, даже на второе свидание не приходил, хватало одной ночи. Алексей не хотел, чтобы так было с Таней. Его мучила неопределенность, он не знал сколько времени ему придется пробыть здесь в прошлом, почему он здесь и что будет в будущем.? Поэтому, обнимая Таню, старался не терять разум, сохранять хладнокровие. Пока это ему удавалось. Она льнула к нему доверчиво, как повилика, оплетала плечи ласковыми руками, пальцами расчесывала его отросшие, закудрявившиеся волосы. Упругая, жаркая, отделенная от его кожи только ситцевой кофточкой грудь, жгла и волновала. Сердце девушки учащенными, сильными ударами требовало от него ответа, но он молчал. Может быть, это и была ранее, презираемая им совесть, придуманная человеком для удержания самого себя от порывов, безумств, подлости – цепь невидимая, но удерживающая прочнее стальной. Алексей улыбался, целовал темные, крылатые от ресниц глаза девушки и говорил: подожди, оформлю документы, справим свадьбу, потом ты родишь мне сына, Сашке племянника. Таня верила, счастливо улыбалась и начинала мечтать о свадебном платье, гостях и угощенье. Наивная, искренняя, таких в своей прошлой жизни Мамонт не встречал. Что будет с ними осенью, Алексей не знал. Излив лаской накопившуюся нежность, Таня успокаивалась, становилась сдержанной и стыдливой. Мать все видела, но ничего не говорила. Парень ей нравился: работящий, непьющий. Жизнь научила ее тому, что счастье недоверчиво, недолговечно, пугливо, Не всякому удается поймать и удержать его. В начале июля, вернувшись ночью с рыбалки, Алексей услышал в доме мужские голоса. Босиком на цыпочках вошел в темные сени и через открытую дверь увидел на пороге комнаты двух парней. Один держал в руках обрез, сделанный из винтовки, второй гранату. Они требовали от женщин деньги, одежду, еду. Не медля ни секунды, Алексей широко распахнул дверь и ногой ударил в пах, державшего винтовку. Тот охнул, и выронив обрез, скрючился, сломавшись пополам. Ребром ладони Алексей ударил второго по горлу, тот упал, как подкошенный. Ударив пяткой первого между лопаток, Леша забрал у него обрез и гранату. Когда бандиты смогли двигаться, под обрезом вывел их на дорогу и сказал: Отпускаю, но предупреждаю – дорогу сюда забудьте. Это мое, а свое я никому не отдаю. Вернетесь – замочу. Мокрухи не боюсь! Один из бандитов, увидев на его пальце, вытатуированный перстень с шестью лучами спросил: Ты, что недавно откинулся? Где зону топтал? Пошли с нами.
Старух грабить? – спросил Алексей – Проваливайте и помните, что вам сказал. Бандиты ушли. После их ухода он увидел, что пропала его тетрадь со стихами. Обдумав всё решил, что пришлые захватили её на самокрутки. Если они попадутся, то сдадут его ментам. Чтобы не подвести Таню и ее мать, решил уйти немедленно. Объяснил ситуацию женщинам. Они уговаривали остаться, но Леша стал собираться. Уйти не успел. Бродяги попались в тот же день. Следователь, увидев тетрадь, обратил внимание на стихи. Дело из уголовного стало политическим. Вызвал особиста, тот прочитав: Жил в стране за годом год удивительный народ. Не бездельник, не дурак – был в своей стране батрак. Жил, работал на жулье за похлебку и жилье. За вождём шёл наугад – строем, будто на парад. – спросил: Кто из вас так про наш советский народ пишет? Черните народ победитель. Не батрак наш народ, а хозяин и идет не наугад. Партия ведет
. – Не наше это, мы и писать то не умеем – сдали Алексея бандиты. Машина закрутилась. Работать чекисты умели оперативно. Ночью двенадцать автоматчиков во главе с майором Семеновым окружили хутор. Алексей вечером, забрав свои вещи, ушёл ночевать в пустой дом, предупредив Ольгу Алексеевну, чтобы в случае допроса говорили с Таней, что пришлый бандит, угрожая обрезом, из дома их не выпускал, поэтому сообщить о нем властям они не смогли. Спал не раздеваясь. Когда на заре в сарае громко загоготали гуси, он проснулся, и вышел во двор, чтобы узнать из – за чего шум. В предрассветных сумерках увидел автоматчиков. Они окружали Танин дом. Алексей понимал, что если его арестуют с российским паспортом, то примут за шпиона. С таким паспортом попадаться нельзя. Лучше быть совсем без документов. Никто не поверит в крах Советского Союза, скажут провокация иностранных разведок, да и не мог он сказать победителям, что их жертвы были напрасны. Кому, находящемуся в здравом уме и твёрдой памяти, придёт в голову, что Прибалтика, Грузия, Молдавия и Украина разорвут союз с Россией, станут самостоятельными государствами и начнут проситься в НАТО. Совесть не позволяла Мамонту сказать защитникам свободы Родины, что они воевали напрасно, что потомки без боя сдадут всё завоеванное их отцами и дедами. Он выдернул чеку из гранаты, вышел на открытое место и свистнул. Автоматчики кинулись окружать его дом. Алексей постоял, прощаясь с крохотным хутором, летними днями тихого счастья, которые он прожил здесь и швырнул гранату себе под ноги. Сбежавшиеся солдаты, нашли только яму от взрыва, ни клочков одежды, ни кусков тела не было, словно испарились. Собственно, это никого не волновало. Антисоветчик был ликвидирован, награды заслужены, дело можно было закрыть.
Пятого июля Света – жена Алексея Мамонтова, позвонив в больницу, узнала радостную весть – ее муж, пришёл в сознание, чувствует себя нормально, может выписываться и ехать домой. Профессор Симонов был в шоке. Говорил, что случай достоин книги Гиннеса – впервые в истории медицины больной после того, как отлежал в коме встал, как ни в чем не бывало, будто ночь проспал. Лично он ничего понять и объяснить не может. Недоумение профессора не уменьшили радости Светы. Она позвонила друзьям Алексея. За бригадиром приехали на джипе. Когда увидели Алексея возмутились: вы такие бабки с нас срубали, а братана голодом морили! – Это с меня лишнее сошло – успокоил Алексей. Не поверили. Тогда Алексей предложил потягаться на руках. Ни один не продержался больше минуты. Мамонт всегда Мамонт! – восхищенно орали друзья, Ты, оказывается, сачковал здесь пол года.
– Да, отсыпался, сил набирался.
– Тогда поехали в кабак пропивать накопленное здоровье!
– Нет, братаны! Я своего сына, ещё не видел! Домой, только домой!
Довод сочли веским, поехали на квартиру Алексея. Обрадованная Светка кинулась ему на шею. Мамонт поцеловал ее и, обняв, сказал:
– показывай сына.
Света провела его в комнату, где в кроватке лежал улыбающийся, синеглазый малыш.
Глаза у Алексея затуманились, он протянул руки к малышу и млея от счастья, сказал: Расти сын. Все будет хорошо! Я постараюсь, чтобы тебе не было стыдно за меня, и за страну. Света с удивлением смотрела на него, не узнавая прежнего, совсем не сентиментального мужа. Алексей улыбнулся, нежно обнял ее и тихо сказал: Не бойся, я не сумасшедший, просто, за это время очень многое узнал и понял. Теперь все будет хорошо. Поступлю учиться, открою свою фирму, Мамонты не вымрут, Мамонты будут жить!
Только на закате жизни, я стал осознавать, в какой необыкновенной стране мне посчастливилось жить. Чтобы понять это, мне пришлось заново учить её историю. Истинную, не сфальсифицированную, историю написанную теми, кто любит Россию. Не секрет, что многие наши историки были иностранцами, презиравшими и страну, и народы её населяющие. Отсюда столько злых домыслов, искажающих действительность мифов и чистого вранья. Мне захотелось поделиться самым важным, из того, что я узнал и выводами, которые я сделал из новых для меня фактов. Вот главные, насколько мне известно, так сформулированные впервые:
Россия – величайшее из всех чудес света. Московская Русь – православная дочь и наследница Золотой Орды
Не знающий своего прошлого, обречён на гибель в ближайшем будущем
Мои утверждения не понравятся и русским европейцам и славянофилам, но только они позволяют объяснить феномен появления России. Её действительную историю изучать мы только начинаем. Если согласиться с моим открытием (а опровергнуть его невозможно) то, все учебники истории и энциклопедии в мире править придётся. Да и наш новый ноябрьский праздник логично будет отменить и начать праздновать победу на Куликовом поле, как день рождения нынешней России. Позволят ли это сделать академики, а, главное, политики во власти и сепаратисты? Нобелевской премии за такое открытие явно мало.
«Я увидел, – что во всякой земле худого гораздо больше, нежели доброго; что люди везде люди; что умные люди везде редки; что дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой, и что мы дома можем наслаждаться истинным счастьем, за которым нет нужды шататься в чужих краях». Фонвизин
В письме Фонвизина П. И. Панину мы читаем следующее: «Рассматривая состояние французской нации, научился я различать вольность по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею во многом наслаждается. Напротив того французы, имея право вольности, живут в сущем рабстве».
Пушкин, первый русский образованный человек, сумевший до конца духовно преодолеть засилье европейских идей. Большая часть русского образованного общества, вплоть до появления Пушкина, была загипнотизирована идеями европейского масонства.
Пушкин: «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою… история ее требует другой мысли, другой формулы»
Чаадаев: «…мы не Запад… Россия… не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы… И не говорите, что мы молоды, что мы отстали… У нас другое начало цивилизации… нам незачем бежать за другими» «Провидение создало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами; оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества; все наши мысли в жизни, науке, искусстве должны отправляться от этого и к этому приходить; в этом наше будущее… «
Многие наши современники отказываются признавать это. Почему? Слишком мелко мыслят.
Масштаб мышления человека: вождя, царя, президента определяет, куда и как будет использован государственный ресурс: на развитие, или разрушение. Когда элита думает только о своих шкурных интересах государства слабеют, начинаются: смута, хаос, неуютная для жизни простого человека – эпоха перемен. Сильные богатеют, грабя слабых, империи рушатся, народы вырождаются и исчезают. Так было всегда и везде.
Чтобы это понять, нужно взглянуть на мир» в его минуты роковые». Меня заинтересовал, тот момент истории, та развилка, после которой русские и украинцы пошли разными дорогами. Решил понять почему?
История монголо-татарского ига доказывает правоту слов Наполеона: «Проигрывает тот, кто готовится к прошлой войне». В нашем случае, прошлой для Русских князей была война с половцами. Тактику монголов они не понимали, не изучали, творчески осмыслить происходящее не сумели, в результате, проигрывая битву за битвой, стали вассалами монголов. Тридцать тысяч кочевников заставили платить дань шесть миллионов землепашцев. Обидно, но это факт, из которого нужно сделать правильный вывод: идея, сплочённость, дисциплина и воля вождя удесятеряют силы отдельных людей и государств. Государство без идеологии – слепой поводырь, ведущих слепцов к пропасти.
Правы были наши предки, говоря: Простота хуже воровства. Простаки политики – мина замедленного действия, когда рванёт от государства останутся одни клочки. Прав проф. И. А. Ильин, писавший в статье «Мировая политика русских государей», что «Европе не нужна правда о России, ей нужна удобная о ней неправда. Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать ее по своему», угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить, – реакционная, чтобы оправдать для нее революцию и требовать для нее республики, – религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма, хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии». Тянуть больше нельзя, пора знать правду о своей стране и её истории!
Чтобы не увеличивать объём статьи, цитируя, я делаю ссылки на Соловьёва, Гумилёва и прочих. Ссылки на источники, которыми пользовались эти авторы, найдёте в их монографиях.
Французы в России 1812 г
Перед тем, как говорить о монголо-татарах хочу привести несколько цитат из дневников участников похода Наполеона в Россию, через четыреста лет после Батыя. Это позволит читателям самим сделать вывод, кто был большим варваром – французы с Наполеоном или монголы с Батыем. Цитаты из книги «Россия первой половины девятнадцатого века глазами иностранцев». Это дневники и записи участников войны 1812 года. В армии французов были испанцы, португальцы, итальянцы, немцы, поляки – вся Европа.
«Потеря, которую понесла Россия во время пожаров Москвы, неисчислима. Сколько миллионов погребено под развалинами! Сколько всевозможных богатств превращено в пепел. Сколько произведений искусства потеряно навсегда»! Аббат Сюрюг.
«Москва, 21 октября…Кремлёвские башни наполнены порохом. Я назначил взрыв на 10–11 часов ночи». Маршал Мортье
«Я расскажу только о трёх тысячах пленников, которых мы вели из Москвы. Во время всего пути их огораживали, как скотину. Без огня умирая от голода, они ложились прямо на снег». Лабом
«Уже было невозможно отличить генералов и офицеров; как и солдаты, они были одеты во всё, что им попадалось. Зачастую генерал был покрыт плохим одеялом, а солдат дорогими мехами. Эгоизм был единственным двигателем этих несчастных. Если два человека находили немного дров и разводили костёр, то третьего, подошедшего отогреться и умирающего от холода, жестокосердно гнали прочь, между тем у костра было место.
Эгоизм не знал себе меры, и если изнеможенный человек, не имея сил идти, падал, то шедшие около него, заметив, что он умирает, вместо естественной помощи, которая так свойственна французским солдатам, ставили ему ногу на тело, переворачивали его, снимали обувь и даже штаны». Ст. 305. Дедем
«Ошибки Наполеона в эту компанию были различные и неисправимые. Он вступил войной в страну, не имея понятия ни о нравах, ни о характере русских. В Москве он точно не знал, что и русские привязаны к своей вере, он не обратил внимания на то, как глубоко почитали русские своих святых, как дороги для них церкви и важен сан священника. Не предупредив войска иметь должное уважение к церквам, инокам и духовенству, он навлёк этим упущением ненависть народа на французов. В глазах русских они хуже мусульман, потому что обращали церкви в конюшни. Зато уже горе французу, когда он попадался в руки народа, жаждавшего мести. Наполеон как будто не предвидел зимы. Не подумали даже о тёплой одежде, об обуви солдат. Ни о ковке лошадей, о перестановке обозов на полозья». Де ла Флиз.
Мы потомки победителей, создавших великую культуру, огромное государство, поэтому нам есть чем гордиться.
Россия – единственная империя за всю историю человечества, возникшая в северных широтах. Остальные возникли в теплом, мягком климате. Мировой державой она стала вопреки природе, географии, окружавшим её врагам. Гитлер, сравнивал Россию с колоссом на глиняных ногах. Но о них разбились орды лучших армий Европы – шведской, польской, французской и германской. Этого нам европейцы простить не могут и не смогут. Зачем же нам лезть из кожи, чтобы доказать, что мы такие же? Нужно гордиться тем, что мы другие. Мы – добрее, справедливей, бескорыстнее – мы победители и такими должны оставаться. Запад нас не любил, не любит и любить не будет.
Это подтверждает и Арнольд Тойнсби в своей нашумевшей книге «Мир и Запад» он пишет:. «…Отчуждение началось в XIII веке после того, как Россия подпала под татарскую власть; владычество татар над Россией было, однако, временным, потому что татары были степные кочевники, которые никак не могли себя чувствовать дома среди русских полей и лесов; длительные потери России, как результат этого временного завоевания ее татарами, вызваны отнюдь не ее татарскими завоевателями; а ее западными соседями. Потому что это они воспользовались выгодой, когда Россия лежала распростертой в бессилии, чтобы урезать ее владения и присоединить к Западу западные окраины в лице Белоруссии и западной части Украины. И это лишь в 1945 году Россия восстановила свое право на владение последним куском тех громадных территорий, которые были отняты у нее державами Запада в XIII и XIV веке»
«Русские напомнят нам, – пишет Тойнсби о том, что в их землю армии Запада вторгались в годы: 1941, 1915,1812,1709 и в 1610 году». И всегда были биты, уходили с позором.
Каким же был характер древних славян?
Вот как иностранные писатели описывают жизнь славянских племён:» Злые и лукавые редко попадаются между славянами. Живут они в дрянных избах, находящихся на далёком расстоянии друг от друга, всегда готовы покинуть жилище, привыкли довольствоваться малым, испытывают отвращение к чуждому игу». «Вступая в битву, славяне не надевают лат. Уклоняются от сколько-нибудь правильных сражений. Любят сражаться с врагами в местах узких, непроходимых, нападают набегом, внезапно, хитростью, любят сражаться в лесах, куда заманивают неприятеля бегством, и потом, возвратившись, наносили врагу поражение. Городов немного, любят жить рассеянно по родам». С.М. Соловьёв «История России». Почему эти навыки партизанской войны, не применялись русскими в годы татарского ига, историки не сообщают.
Почему же примеров такой борьбы нет в летописях о татарском иге? Может, народ забыл свои привычки, а в 1812 году, уже закрепощённый, вспомнил? Почему ни один историк не задумался над этим вопросом? Покорные своим барам крепостные, берутся за вилы при появлении французов! Заметьте, никакой организующей и направляющей силы, типа компартии не было. Народ поднялся сам. Поразительно и то, что воспитанные французскими гувернёрами, не знавшие русского языка барчуки, были вместе с народом. Выходит, после Ига, и крепостного права народ стал свободолюбивей и патриотичней? Тогда почему либералы твердят обратное? Такие вот непонятные, удивительные зигзаги истории.
Татар европейцы описывают так: «Небольшой рост, редкие волосы на бороде. Жён татарин имеет столько, сколько может содержать. Живут в круглых юртах, которые всюду возят за собой. Главное богатство скот. Верят в одного бога. Отличаются послушанием и уважением к начальникам своим. Никогда не дерутся, бранятся редко. Воров у них нет. Легко переносят голод, холод и жару. Любят пить, но в пьяном виде не бранятся и не дерутся. Испытывают презрение ко всем другим народам. С чужими лживы, коварны, страшно жадны и скупы, свирепы, убить человека ничего не стоит». Соловьёв
Ну, и где сегодня среди русских кривоногие и безбородые, которые даже пьяные не дерутся, хотя жадны, лживы, свирепы? Наоборот все говорят об открытости и широте русской души. Какими мы были такими и остались. Влияние ига не понято. Все зациклились на мысли о вреде ига, никому не приходит в голову мысль о том, что без него Московская Русь не появилась бы. Владимир, Рязань, Тверь не дали бы подняться Москве. Удивляет и то, что никто из историков не задал мозолящий глаза вопрос, почему не было партизанской войны? Конница, вооружённая одними луками, в лесу воевать не может ни зимой ни летом. В начале зимы лёд ещё не заметён снегом, поэтому не кованные кони передвигаться не смогли бы. Как же татары делали за короткий зимний день такие длинные переходы? Если кони были кованы то, кто и где их ковал? Откуда появилось столько железа на гвозди и подковы? С высокого берега реки колонну можно было обстреливать безнаказанно из луков. Атакуя с пологого берега из леса, прижав конницу к высокому, рубить, как капусту. Колонна не смогла бы на ходу перестроиться, задние ряды напирали бы на впереди идущие, не ведая, что происходит. (Так было с французами). Элита не соответствовала вызовам времени, а народ? В результате богатая, здоровая, прекрасная страна не оказала должного сопротивления соседям, не превосходящим её ни в технике, ни экономике, ни в культуре. Думаю, этому немало способствовала пятая колонна и, что ещё хуже – продажность князей и бояр, при которой защитить страну невозможно. Это мы хорошо видим сегодня.
Русь победила не 300 тысячная орда, а отряд татар из 30 тысяч всадников. Хорошо вымуштрованных, спаянных дисциплиной, возглавляемых талантливым, волевыми, стратегически мыслящим полководцем. Обидно? Да, мы привыкли считать, что нас победили числом, а оказывается, тридцать тысяч кочевников заставили платить дань шесть миллионов. Вот и мотайте на ус, не позволяйте ослаблять себя распрями. В 1991 году мы наступили на те же грабли – в результате СССР больше не существует, Россия без борьбы потеряла суверенитет, история с чужеродным нам игом повторилась. Никогда не верь, что конкуренту твои интересы дороже его собственных. История учит тех, кто учится. Правильно говорил Юлий Цезарь, «можно найти много людей, готовых убивать за деньги, но нельзя найти людей, готовых умирать за деньги». Идти на смерть можно только за идеалы. Наёмные войска продажны, поэтому ненадёжны, всегда может найтись тот, кто заплатит больше. Поэтому Россия наёмными войсками не пользовалась. На западе целые народ – швейцарцы был наёмником.
Пётр Чаадаев писал в 1835 году: «…мы не Запад… И не говорите, что мы молоды, что мы отстали от других народов, что мы нагоним их. Нет, мы столь же мало представляем собой XVI или XV век Европы, сколь и XIX век… у нас другое начало цивилизации. Поэтому нам незачем бежать за другими; нам следует откровенно оценить себя, понять, что мы такое… Тогда мы пойдем вперед».
Я полностью согласен с ним. Вспомните как вели себя во вторую мировую войну: швейцарцы, норвежцы, чехи… Воевали только югославы, остальные ударно трудились на Германию. Сразу видна разница между западом и нами. Гумилёв пишет:
«В странах же Западной Европы предубеждения против неевропейских народов родилось давно. Считалось, что азиатская степь, которую, многие географы начинали от Венгрии, другие от Карпат, – обиталище дикости, варварства, свирепых нравов и ханского произвола. Взгляды эти были закреплены авторами восемнадцатого века создателями универсальных концепций истории, философии, морали и политики. При этом самым существенным было то, что авторы эти имели об Азии крайне поверхностное и часто превратное представление. Но их это ничуть не смущало, и их взгляды не опровергали французские и немецкие путешественники».
«Наши предки, жившие на Московской Руси и в Российской империи начала восемнадцатого века, нисколько не сомневались в том, что их восточные соседи – татары, мордва, черемисы, остяки, тунгусы, казахи, якуты – такие же люди, как тверичи, рязанцы, владимирцы, новгородцы, устюжане. Идея национальной исключительности была чужда русским людям, их не шокировало, что на патриаршем престоле сидел мордвин Никон, а русскими армиями руководили потомки черемисов – Шереметьевы и татар – Кутузов». Никакого расизма не было. Очевидно, такому отношению поспособствовало совместное пребывание в Золотой Орде. 250 лет не прошли даром. Русь объединяла народы на тех же условиях, что и Орда. Веру, традиции, образ жизни Русь менять не заставляла. Народы платили дань, в обмен получали защиту. Поэтому я и говорю, что Московская Русь – православная дочь Золотой Орды.
Монголы сумели обеспечить себя едой, лошадей фуражом. Французы в 1812 году с такими задачами справиться не смогли. Как удалось монголам? Наполеон по сравнению с Батыем неопытный лейтенант, не способный спланировать компанию. Гитлеру пришёл конец зимой под Москвой. А тут 30 тысяч всадников, 90 тысяч коней были обеспечены всем необходимым всю зиму. Говорят лошади доставали корм из – под снега. В степи согласен, но не на льду реки. Как татары поили лошадей: снег топили, или лёд долбили?
Историки утверждают, что обоза у татар не было. А как без обоза? Куда девали раненых, пленных, награбленное добро. Если согласиться, что стенобитные и камне – метательные машины делали на месте то, как зимой под снегом для них находили камни? Камни нужно было возить с собой. Для ковки лошадей, изготовления подков и гвоздей нужны железо, кузнецы и кузницы, как передвигались они? Как возили китайцев, обслуживавших стенобитные машины?
Конница шла по рекам, другого пути не было. Порой по брюхо в снегу. Очень удобная мишень для стрелков с высокого берега. В колонне всадники беспомощны, остановиться не могут – задние подпирают. Нападай из леса и руби, как капусту. Лёгкая татарская конница сабель не имела, с луками не развернуться. Князья – рыцари партизанскую тактику считали недостойной, поэтому татары беспрепятственно передвигались по стране. Как они месяцами жили без горячей еды, сутками на морозе. При ширине реки в 50 метров колонна в 30 тысяч всадников растягивалась на километры. Попробуй такую колонну построй, приведи в движение и останови без средств связи. На ночлеге нужно было ставить палатки, значит, площадь ночлега увеличивалась, как обеспечивалась охрана? Спящих воинов можно было резать до утра, никто бы не тревоги не поднял. Почему этого не было?
Объяснить всё это я могу только тем, что двигались татары мелкими группами, которым активно помогали русские, для которых князья (варяги) были такими же сборщиком дани, как и монголы. Общая история, общие победы были забыты. Княжества ничего не связывало, кроме веры и былин. Былины о богатырях переиначивались, врагом вместо Жидовина назывался татарин. Но всеохватывающей идеи единства ещё не было. Только великая идея созидает, торгашу хорошо там, где хорошо его деньгам. Это нужно понять сегодняшним руководителям, чтобы не потерять страну, как в 1991 году. Вспомнить, как поносилось всё, что соединяло страну, как писались альтернативные истории. Царство, разделившееся само в себе, не устоит. Пятая колонна, подлее и страшнее внешнего врага.
Вот, что пишет историк С.М. Соловьёв о междоусобицах: «Походы совершались преимущественно зимою. Так как страна была покрыта множеством рек и болот, через которые зима прокладывала ледяные мосты. Города брали копьём – приступом и на щит – сожжение, разграбление, плен, истребление жителей. Иногда, брали в плен и переселяли целые города. Бывало, что младенцев на кол сажали. Жалости и пощады к христианам не было. Были случаи, когда пленив соседей, продавали их татарам». Думаю, не раз грехи русских князей приписывались татарам и наоборот. Вот и думай, кто был страшней татары или свои князья. Поэтому и не было партизанской борьбы.
Бывали князья сильные, храбрые, Русь любившие, но под Русью они только свой удел понимали. С 1228 по 1462 год на северной Руси было 90 усобиц. Владимирская область терпела 16 раз, Новгородская 15, Московская 14, Тверская 13, Смоленская, Рязанская и Двинская – по 9 раз, Северская и Суздальская – Нижегородская по 4, Ярославско-Ростовская – 3, Вятская – 2, Псковская – 1. В среднем по одной войне на два года. Опустошениям от внешних врагов новгородская область подвергалась 29 раз, Псковская 24, Рязанская 17, Московская 14, Владимирская и Нижегородская по 11. Северская 8, Смоленская и тверская по семи, Ярославско-Ростовская – 4, Вятская – 1. Вот во что обходились Руси самостийные князья. Позже их потомков изводил Грозный.
Почему древний, нетронутый татарами Новгород, не возглавил процесс единения? Чего не хватало? Демократии было по ноздри, хоть каждый день вече устраивай, день и ночь ораторов слушай, горлопаны (по нынешнему лоббисты) драться могли не переставая. Когда пришла пора город защищать, куда все подевались? Пришлось звать Александра Невского. Чуть полегчало, выгнали князя и опять за свои шкурные интересы взялись. Не смог великий город за великую задачу взяться. Москве пришлось объединять Русь. При этом Новгород в колёса палки вставлял.
Роль церкви в становлении новой России
«Проповедуя православие, Кирилл и Мефодий перевели для славян священные книги. В их представление обращение было неразрывно связано с просвещением и обучением. Совершенно иной была христианская проповедь в Западной Европе. Там возникла идея, что христианское богословие – тайная наука, доступ к которой должен быть открыт только духовенству. Поэтому русичи отвергли исповедование, ограничивающие их свободу совести и не покорились ни немцам, ни полякам». Гумилёв ст. 451
По словам историка С.М. Соловьёва «то, что Московская Русь отказалась подчиниться Флорентийской унии, есть одно из тех великих решений, которые на многие века вперед определяют судьбу народов…» «…Верность древнему благочестию, провозглашенная Великим Князем Василием Васильевичем, поддержала самостоятельность северо-восточной Руси в 1612 г., сделала невозможным вступление на московский престол польского королевича, повела к борьбе за веру в польских владениях, произвела соединение Малой России с Великой, условила падение Польши, могущество России и связь последней с единоверными народами Балканского полуострова». После этого мечты о Москве, как Третьем Риме, твердо закрепили особый восточно-европейский характер русской культуры. Идея Третьего Рима, привела к очень сильному возвышению роли и значения власти Великого Князя. Он оказывался в роли бывшего Византийского Императора.
Эта упорная верность вере предков и сегодня делает нас непохожими на европейцев. Поэтому либералы так страстно борются с православной верой. Сегодня большинство людей воспринимает веру как нечто отдельное от жизни: вера сама по себе, жизнь сама по себе. В здоровом обществе вера побуждает человека действовать адекватно сложившейся ситуации. Подавляющее большинство верующих считает, что участвовать в судьбе своей Родины – это политика, а политика – грязное дело. Если наши предки считали показателем веры участие в судьбе своей Родины, то современные верующие показателем веры считают неучастие, удаление от общественных проблем. Сегодня вера больше сводится к выполнению обрядов, а не к делам. Такое понимание веры не само по себе образовалось. Его смоделировали наши враги и пятая колонна.
В годы монголо-татарского ига не князья, а церковь была главной вдохновляющей силой в процессе создания новой, могучей России. Она пропагандировала идеологию единства, отлучала князей за братоубийственную войну от церкви. Без такой активной поддержки борьбы за независимость, сегодняшней России, скорее всего, не было бы. Но таковой силой церковь стала благодаря поддержке ханов золотой Орды. Значит иго невольно помогала России стать такой, какая она есть. Благословляя Дмитрия Донского на Куликовскую битву, преподобный Сергий предсказал победу и отпустил в поход двух монахов – Пересвета и Ослябля. Пересвет поединком с татарским богатырём начал эту битву. И это не смотря на то, что монголы всячески поддерживали церковь, давали охранные грамоты, освобождали от дани, запрещали грабёж и уничтожение церквей. Вера и единство Руси для церкви была важнее материальных благ.
На первых порах Рюриковичи объединяли племена славян на водном пути из Варяг в Греки, даже брали дань с Византии. По мере дробления княжеств, они превращались из уделов в вотчины, родовые связи слабели, строились города. Князья из государей превратились в крупных землевладельцев. Значение столицы Киева падало. Он переходит из рук в руки. Князья решали споры не законом, а мечом. Начались такие междоусобицы, что описать страшно. Способность к сопротивлению иноземцам падала. Гумилёв правильно отмечает, что «для пассионариев осталось только одно место для применения сил – монастырь. Зато в монастырях они развернули такую деятельность, которая определила культурно — политическое развитие России более чем на 200 лет». Про пассионариев не знаю, с ролью монахов согласен с Гумилёвым и Ключевским.
В. О. Ключевский сообщает, что за время 1240–1340 г. г. возникло менее 30 монастырей, но в период 1340–1440 г. г. – более 150, причем пятьдесят треть их, основаны личными учениками Св. Сергия Радонежского. Следовательно, не страх, не приниженность и духовная бедность первых после разгрома поколений гнали людей в стены обителей, но крепнущий дух и желание служить отчизне. Он отмечает и другую характерную черту этого массового всенародного движения. Прежние монастыри строились близ городов, феодальных центров и центриков, словно боясь оторваться от них. Теперь иноки смело идут в глубь неведомых земель, несут Слово Божие, русский дух, русскую культуру и государственность, приобщая к ним новые племена.
Их представление о «своей земле», «своем народе» неизмеримо шире, чем у элиты – удельных князей и бояр. Они уже не волынцы, не куряне или путивляне, и, тем более, не древляне, не поляне или кривичи. Они – русские, и русская под ними земля! Они народны, национальны в своем мышлении. От Соловецкой, убогой тогда, обители до славной Киево-Печерской Лавры! От Валаамской купели до Пермских глухих лесов! Едины в вере, любви и помыслах. Едины в целях и действиях. Они составили духовный костяк нации.
Русское монашество XIV, XV, XVI веков чрезвычайно пестро по своему социальному и племенному признаку. Жития повествуют нам о принявших постриг князьях, боярах, купцах, но и о простых «воинах каликах», «смердах». Шли в монахи и жители южной Руси, Волынцы, черниговцы, новгородцы. Шли на восток за Пермь, за Волгу. Повествуют «Жития» и о северянах, устремившихся к святыням Киева и Почаева. И князь, и крестьянин стремились приобщиться к иночеству. Предсмертное пострижение становилось традицией Великих Князей. Подвиг служения Родине и подвиг служения Богу гармонично сливались. Ученики Сергия Радонежского разошлись по всей Руси, строя всюду монастыри, школы, создавая библиотеки, обращая мирным путем в христианство языческие племена, обитавшие на окраинах стихийно разраставшейся вширь Руси.
«Итак, не Москва, не Тверь, не Новгород, а Русская православная церковь, как общественный институт, стала выразительницей надежд и чаяний всех русских людей независимо от симпатий к отдельным князьям.» Гумилёв ст. 494
«Московские князья следовали заветам Александра Невского и не одобряли тверских князей и южных князей, которые, не имея достаточных сил, мечтали о восстании против татар. Тверские князья пытались войти в союз с Западом, стать независимыми и управлять Русью. Новгородская и Псковская республики даже в ту грозную пору думали только об экономических выгодах. Московские же князья не рассчитывали ни на помощь Запада, ни на помощь других князей, они верили только в силу Церкви и для этого постарались переманить из Владимира в Москву Митрополита. Собственно Русская церковь и сделала Москву столицей новой Руси. В 1353 году от чумы умер великий князь Симеон Гордый. Перед смертью он завещал бразды правления митрополиту Алексею, крестнику его отца Ивана Калиты. Он возглавлял правительство до самой своей смерти в 1378 году. За это время возникло государство Московское. Религия, культура, способ хозяйствования, домашний быт за четырнадцатый век не изменились. Это привело к превращению маленького княжества в великую державу. Митрополит Алексей присоединил к Москве Ростов, Галич, Соликамск и Владимир. Московские князья позволяли своим боярам и монахам вести тонкую и дальновидную политику приобретательства земель и привлечения умных, энергичных людей. Монахи служили искренне, не ради выгоды. Купленные друзья всегда ненадёжны. После заключения мира с Литвой даже поборники сепаратизма Тверь, Рязань, Нижний Новгород вынуждены были смириться. В 1371 году все великие князья признали себя «подручниками» Москвы, т. е. Митрополита Алексея.
Теократия, следуя заветам Христа, за двадцать лет сделала Москву столицей России, не пролив ни капли крови. В 1365 году Сергий Радонежский одной угрозой закрыть церкви принудил Нижний Новгород к компромиссу. Новгородская республика подтвердила своё единение с Великороссией через митрополию. В итоге русские победили на Куликовом поле Мамая. Восьмого сентября 1380 года на берегах реки Непрядвы произошло рождение Великой России. Очень много для этой победы сделали Пимен, Сергий и Дионисий. Не будь Ига, не было бы и Московии. По моему, это настолько очевидно, что других доказательств не требуется. Опровергнуть ни фактами, ни логикой невозможно. Именно такая цепь событий привела к возникновению Московии, ставшей Московской Русью, потом Россией. Кто составил эту цепь Бог или Случай гадать не буду. Мне дилетанту убедить в этом историков всего мира практически невозможно. Это всё равно, что перевернуть мир с ног на голову. Все учебники истории и энциклопедии править придётся. Нобелевской премии за такое открытие явно мало. Но вернёмся к Куликовской битве.
Русские на Куликовом поле помогли Тохтамышу, он спас Русь от хромого Тимура. «Н а берегу Терека решалась судьба не только Синей Орды, но и «Святой Руси», опоры православия, собранной трудами митрополита Алексея и Сергия Радонежского. В самом деле, победа над разноплемёнными скопищами Мамая на Куликовом поле справедливо расценивается как подвиг, но заяицкие кочевники Араб – шаха были сильнее и боеспособнее войск Мамая, а их дети уже служили Тохтамышу. По логике событий на их долю выпало сдерживать гулямов Тимура; благодаря этой логике Русь была спасена от участи Хорасана, Индустана, Грузии и Сирии. Спасая себя, Татары оградили Русь от такой судьбы, о которой и подумать страшно». (Гумилёв ст. 590)
Выходит иго принесло России не только горе, но и благо – пробудив стремление к единству, готовность и умение защищать себя мечом, а главное спасло во младенчестве от Тимура. Такое наложение, совпадение стольких событий направляемых не чьей – то железной волей, а совершенно случайных, привело к возникновению нашей страны. Поэтому я говорю о рождении России, как о главном чуде света. Это подтверждает Ключевский:
«До половины 14-го века, масса русского населения, сбитая врагами в междуречье Оки и Верхней Волги, робко жалась здесь, среди леса и болот, по полосам удобной земли. Татары и Литва запирали выход из этого треугольника на запад, юг и юго-восток. Оставался открытым путь на север и северо-восток – за Волгу». В конце пятнадцатого столетия Московская Русь имела всего 2 миллиона людей, живших на территории в 50 тысяч квадратных километров. На территории очень далекой от всех тогдашних культурных центров мира, лишенной морей, расположенной в суровом климате и открытой для нападения с востока и запада, севера и юга. У тогдашней России шансов выжить было много меньше, чем у шведов, поляков и турок. Но Русь не только выжила, но и разбив всех своих врагов, в числе которых были величайшие завоеватели мира, создала крупнейшее государство в мире, объединив 165 народов и племен. За четыреста лет русский народ увеличил территорию в четыреста раз. Рост русского государства, несмотря на беспрерывные войны, которые он вел со всеми врагами, шел быстро. В 1480 году Европейская Россия имела только 2,1 миллиона людей. (Почти в 5 раз меньше Австрии, в два раза меньше Англии, в четыре с половиной раза меньше Италии, в четыре с половиной раза меньше Испании и в 9 раз меньше Франции). Спустя сто лет в 1580 году Россия имела 4,3 миллиона. «Прав Иван Солоневич: «Православие, с его ясностью, терпимостью, великой любовью ко всякой Божьей твари на Божьей земле, его ставкою на духовную свободу человека – не вызывало в русском народе решительно никакой потребности вырабатывать какое бы то ни было иное восприятие мира. Всякая философия в конечном счете стремится выработать «цельное миросозерцание». К чему было вырабатывать новое, когда старое, православное нас вполне удовлетворяло. …Поэтому в средневековой Руси мы не находим никаких попыток заменить православное мировоззрение каким-нибудь иным мировоззрением, религиозным или светским». Разве всё это не чудеса?
«В течении веков суровая историческая действительность выковала у русских людей терпеливый, несгибаемый характер, сильное национальное чувство, которое помогло русскому народу выйти победителем из борьбы с суровой природой и бесчисленными врагами. Русский народ со всех сторон был окружен беспощадными врагами, старавшимися его стереть с лица земли. «Надо было или присоединить все эти земли, или погибнуть, – такой вывод делает известный исследователь древней Руси В. Сергеевич в своей работе «Древности русского права». Не от недостатка ума русского человека и не от недостатка у него воли, как это обычно изображается, происходят многие неустройства русской жизни, а от недостатка времени. В те короткие сроки, которые давала суровая судьба великороссу, он сумел добиться небывало многого под руководством своих национальных вождей – Царей. Лгут, что русские пассивны».
«…Русские люди – по тайге и тундрам – прошли десять тысяч верст от Москвы до Камчатки и Сахалина, а динамическая японская раса не ухитрилась переправиться через 50 верст Лаперузова пролива? Или – почему семьсот лет германской колонизационной работы в Прибалтике дали в конечном счете один сплошной нуль? Или, – как это самый пассивный народ в Европе – русские, смогли обзавестись 21 миллионом кв. км., а динамические немцы так и остались на своих 450.000? Так что: или непротивление злу насилием, или двадцать один миллион кв. километров. Или любовь к страданию, – или народная война против Гитлера, Наполеона, поляков, шведов и прочих. Или «анархизм русской души» – или Империя на одну шестую часть земной суши. Русская литературная психология абсолютно несовместима с основными фактами русской истории. «…Русский народ всегда проявлял исключительную политическую активность. И в моменты серьезных угроз для независимости страны подымался, как один человек. В Польше крестьянство – всегда оставалось политически пассивно. Польские мятежи 1831 и 1863 года, направленные против русских завоевателей, никакого отклика и поддержки в польском крестьянстве не нашли. К разделам Польши польское крестьянство оставалось совершенно равнодушным и польский сейм («немой» гродненский сейм 1793 года) единогласно голосовал за второй раздел… при условии сохранения его шляхетских вольностей. Мининых в Польше не нашлось – ибо для Мининых в Польше не было никакой почвы»
«Шестьсот лет русский народ вел упорную борьбу с ордами кочевников. А борьба за выходы к морю? Только в 1721 г. мы получили выход в Балтийское море, в 1774 в Черное и только в 1861 утверждаемся на берегах Тихого Океана. 1000 лет борьбы за то, что Европа имела в самом начале своей политической жизни! Во что это обошлось русскому народу и не сказалось ли это на его характере? Немудрено, что в то время, когда Данте уже написал свою Божественную комедию (1311 г.), а в Западной Европе были университеты, мы только собирались вокруг маленького княжества московского и Калита только начинал «промышлять» на медные деньги государство Российское. И в результате удалось создать великое государство – разве это не чудо?
Тяжесть исторического задания создала две отличительные особенности русской государственности: жертвенный характер, преобладание в ней общего над индивидуальным. А это привело к тому, что русская государственность в правовом отношении строилась по системе объективной законности, а не по системе субъективных прав.
Московскую Русь создавали не Обломовы и Чацкие, а Сергий Радонежский, Дмитрий Донской, Иван III и Иван IV, Ермак и Иван Сусанин, миллионы безвестных тружеников и самоотверженных стойких духом воинов. Обломовы, Чацкие и подобные им «лишние люди появились на Руси только после совершенной Петром революции в результате неоправданного ничем слепого копирования европейских идей, чуждых духу самобытной русской культуры. Русский народ, который до сих пор европейцами и русскими европейцами изображавшийся как нация Обломовых, вся жизнь которого до сих пор прошла в чрезвычайно тяжелых исторических условиях, создал самое огромное государство, которое было наиболее человечным вплоть до того, как большевики начали строить в России жизнь согласно идей европейской философии. Осажденная со всех сторон, – шведами, ливонцами, литвой, поляками, венграми, турками, татарами крымскими, сарайскими (Золотая Орда) и казанскими, – Россия веками задыхалась в борьбе за национальную свободу и за веру и боролась за свои реки и за свободные моря. В этом и состоял ее так называемый «империализм, о котором любят болтать ее явные и тайные враги.» В значительной степени именно в силу этого история России – это история постоянных войн, история осажденной крепости.
С 1055 по 1462 год, по подсчету историка Соловьева, Россия перенесла 245 нашествий. При чем, 200 нападений на Россию было совершено между 1240 и 1432 годом, то есть, нападения происходили каждый год.
С 1365 года по 1893, за 525 лет, Россия провела 305 лет в войне. Неудивительно, что закаленный в боях, привыкший жертвовать собой русский чаще побеждает, чем жители страны, в истории которых войны играли меньшую роль. В течение долгих веков Русь несла тяжелые жертвы от нападения врагов.
Как же можно объяснить, что маленький, «невежественный» народ, живший в суровой местности, сумел побороть всех своих сильных, культурных врагов и создать величайшее государство. Объяснить это можно только двумя причинами, других объяснений найти нельзя: Первое – духом народа, второе – государственной организацией сил этого народа. Изумительной стойкостью и энергией русских и тем, что Московское княжество, а затем царство, как справедливо указывает Солоневич в «Народной Монархии», «всегда представляло более высокий тип государства, чем нападавшие на них государства». Потому что «государственная организация Великого Княжества Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов – иначе ни Великое Княжество, ни Царство, ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на смерть».
Охаивание прошлого – гибельный путь, которого упорно держится наша интеллигенция со времён Петра Первого. Это она делает по невежеству, хамству, холопству, не способности творчески мыслить. Нельзя ломать свой характер, терять самобытность, презирать веру предков, как это делал Пётр – это удел побеждённых, путь к исчезновению этноса. Но и после Петра чудеса не кончились, не все сломались и забыли свою русскую суть. Появились славянофилы, патриоты. Не дали забыть о том, что:
«Те пути и тропки, по которым брели великороссы в течение своей истории, почти всегда оказывались единственными, по которым они могли идти. Это всегда надлежало бы помнить историкам, сурово осуждающим русский народ и русских царей, что они не шли по тем путям, по которым двигались европейские народы». В.О. Ключевский
Лживым легендам о том, что допетровская Русь стояла в политическом и военном отношении на краю бездны и что от этой бездны она была спасена военными реформами Петра и его полководческим гением, пора положить конец. Реформы проведенные Петром в русской армии, начаты вовсе не им. На путь реорганизации русской армии стал уже Иоанн Грозный, который обладал военным талантом в несравненно большей степени, чем Петр. Первые Романовы, в том числе и отец Петра I продолжали начатое Иоанном Грозным дело.
Проф. Военной Академии А. 3. Мышлаевский в своем исследовании «Офицерский вопрос в XVII веке», утверждает: «…по мере того, как историческая наука начинает относиться к XVII веку с более пристальным вниманием, значение этого века, как предтечи эпохи реформ (Петр Великий) выясняется с полной убедительностью. Нет той крупной меры царя, решение которой не было бы так или иначе подготовлено его предшественниками… «
То же самое утверждает и генерал Штейфон в своей книге «Национальная военная доктрина»: «К концу XVII столетия поместные и стрелецкие войска уже не являлись факторами, характеризующими русское военное творчество того времени, ибо идейно и формально принадлежали прошлому. Несравненно более полно и ярко отражались московские военные идеи в войсках иноземного строя. Эти последние, являясь переходной формой к окончательному установлению регулярной армии, и оказали свое ценное содействие делу Петровских военных реформ».
До сих пор нашу землю сотрясают последствия тех событий. Практически все, что есть у нас мерзкого и недостойного, получено из «окна», «прорубленного» Петром. Спасать страну становится всё сложнее.
Вот что говорят по поводу Петра наши лучшие мыслители:
П. Милюков в своих «Очерках русской культуры» неверно утверждает, что Московская Русь не имела национального сознания. На это ложное утверждение Милюкова И. Солоневич резонно возражает, что П. Милюков совсем забывает о том, что данная эпоха формулировала национальное сознание почти исключительно в религиозных терминах.
По Ключевскому: «Идея Москвы – Третьего Рима – может показаться чрезмерной, может показаться и высокомерной, но об отсутствии национального самосознания она не говорит никак. Совершенно нелепа та теория отсутствия гражданственности в Московской Руси, о которой говорят все историки, кажется, все без исключения. Мысль о том, что московский царь может по своему произволу переменить религию своих подданных показалась бы москвичам совершенно идиотской мыслью. Но эта, идиотская для москвичей мысль, была вполне приемлемой для тогдашнего запада. Вестфальский мир, закончивший Тридцатилетнюю войну, установил знаменитое правило quius relio, eius religio – чья власть, того и вера: государь властвует также и над религией своих подданных; он католик – и они должны быть католиками. Он переходит в протестантизм – должны перейти и они. Московский царь имел власть над людьми, но не имел власти над традицией, то есть над неписанной конституцией Москвы. Так где же было больше гражданственности: в quius relio, или в тех москвичах, которые ликвидировали Лжедимитрия за нарушение московской традиции? «
Карамзин пишет, что все реформы в Московской Руси делались «постепенно, тихо, едва заметно, как естественное вырастание, без порывов насилия. Мы заимствовали, но как бы нехотя, применяя все к нашему и новое соединяя со старым».
«Деды наши уже в царствование Михаила и его сына присвоили себе многие выгоды иноземных обычаев, но все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а святая Русь – первое государство».
Произвести Московское государство из «небытия в бытие» Петр никак не мог. «Комплексом неполноценности, – как справедливо отмечает И. Солоневич. – Москва не страдала никак. Москва считала себя Третьим Римом, последним в мире оплотом и хранителем истинного христианства. И Петровское чинопроизводство «в люди» москвичу решительно не было нужно».
Будучи великим народом, русский народ, в виду своего большого культурного своеобразия, не мог откуда-нибудь со стороны заимствовать готовые государственные и культурные формы. Попытка Петра Первого механически пересадить в Россию чуждую ей духовно форму государства и чуждую форму культуры, закончившаяся в наши дни большевизмом, наглядно доказывает губительность механического заимствования чужой культуры.
Федор Достоевский так же как и Пушкин, являющийся не только величайшим русским писателем, но и глубоким, русским мыслителем, дает, например, такую оценку достижений Московской Руси до восшествия Петра на престол:
«Царь Иван Васильевич употреблял все усилия, чтобы завоевать Балтийское побережье, лет сто тридцать раньше Петра. Если б завоевал его и завладел его гаванями и портами, то неминуемо стал бы строить свои корабли, как и Петр, а так как без науки их нельзя строить, то явилась бы неминуемо наука из Европы, как и при Петре. Наши Потугины бесчестят народ наш насмешками, что русские изобрели самовар, но вряд ли европейцы примкнут к хору Потугиных. Слишком ясно и понято, что все делается по известным законам природы и истории, и что не скудоумие, не низость способностей русского народа и не позорная лень причиною того, что мы так мало произвели в науке и промышленности. Такое-то дерево вырастает в столько-то лет, а другое вдвое позже его. Тут все зависит от того, как был поставлен народ природой, обстоятельствами, и что ему прежде всего надо было сделать. Тут причины географические, этнографические, политические, тысячи причин и все ясных и точных.
По словам Ключевского: «До половины 14-го века, масса русского населения, сбитая врагами в междуречье Оки и Верхней Волги, робко жалась здесь, среди леса и болот, по полосам удобной земли. Татары и Литва запирали выход из этого треугольника на запад, юг и юго-восток. Оставался открытым путь на север и северо-восток – за Волгу».
«В конце пятнадцатого столетия Московская Русь имела всего 2 миллиона людей, живших на территории в 50 тысяч квадратных километров. На территории очень далекой от всех тогдашних культурных центров мира, лишенной морей, расположенной в суровом климате и открытой для нападения с востока и запада, севера и юга. У тогдашней России было неизмеримо меньше шансов выжить, чем у шведов, поляков и турок. А Русь не только выжила, а даже, разбив всех своих врагов, в числе которых были величайшие завоеватели мира, создала крупнейшее государство в мире, объединив в его границах 165 народов и племен. За четыреста лет русский народ увеличил территорию в четыреста раз. Рост русского государства, несмотря на беспрерывные войны, которые он вел со всеми врагами, шел довольно быстро. В 1480 году Европейская Россия имела только 2,1 миллиона людей. (Почти в 5 раз меньше Австрии, в два раза меньше Англии, в четыре с половиной раза меньше Италии, в четыре с половиной раза меньше Испании и в 9 раз меньше Франции). Спустя сто лет в 1580 году Россия имела 4,3 миллиона. В 1648 году, когда Дежнев, обогнув мыс, носящий теперь его имя, выплыл из Ледовитого океана в Тихий, в России было всего 12 миллионов жителей, а во Франции 19.000.000. В 1480 году население Московской Руси равнялось только 6 % самых крупных государств Европы того времени: Англии, Германии, Испании, Франции, Австрии и Италии. В 1680 году – 12,6 миллиона, в 1870 году – 26,8 млн., в 1880 году – 84,5 млн., в два с половиной раза больше Австрии, Италии, Франции, Англии, в три с лишним раза больше Италии и в четыре с половиной раза больше Испании. А накануне Первой мировой войны Россия имела около 190 миллионов населения. (130 миллионов русских), а все шесть названных раньше стран имели только 260 миллионов жителей. Не будь революции, в 1950 году Россия имела бы больше трехсот миллионов жителей. Россия всегда была чужой среди всех народов. Ни Запад, ни Азия никогда не признавали ее своей. Русский всюду и везде чувствует себя чужим, инородным телом».
Б. Балашов «Московская Русь до проникновения массонов».
России.
Русский народ за свою историю преодолел такие колоссальные препятствия, стоявшие на его историческом пути, что только круглые глупцы и невежды или непримиримые враги его могут повторять нелепый миф о русской лени. Едва ли какой из других народов мира сумел построить величайшую империю в таких неблагоприятных географических и политических условиях, как русский народ. У русского народа было очень мало шансов, не только построить величайшую империю в мире, но и даже просто выжить. Наша бедность очень мало зависела от того, что в России была монархия. Если бы в России тысячу лет была республика, она не была бы богаче. Бедность России зависела от географической обездоленности России. «…История России есть история преодоления географии России.
Или – несколько иначе: наша история есть история того, как дух покоряет материю, и история США есть история того, как материя подавляет дух… ««Благоговейное изумление охватывало первых переселенцев в Северную Америку при взгляде на ее природу. Джон Смит писал: «Никогда еще и небо и земля не были так согласны в создании места для человеческого жительства». Действительно: мягкий климат, плодородная земля, обилие леса и дичи, незамерзающее море с обилием рыбы, возможность почти любой сельскохозяйственной культуры умеренного климата, лесные промысла, которые давали сырье для судостроения, гавани, которые обеспечивали этому судостроению и материальную и транспортную базу, – и никаких нашествий: индейцы без боя отступали вглубь страны, поставляя оттуда меха для дальнейшего товарооборота. Это была, действительно, «Господа Бога собственная страна».
Что было в Москве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый климат, ближайшие моря отрезаны от всех сторон, из-за Оки, с «Дикого поля» непрерывная всегдашняя, вечно нависающая угроза смертоносного татарского набега. Если в Северной Америке «небо и земля», действительно, как будто сговорились в «создании места для человеческого жительства», то в России, как будто и небо и земля, и климат и география, и история и политика, как будто сговорились, чтобы поставить народ в казалось бы совершенно безвыходное положение: а ну-ка, попробуйте!
Но мы никогда не воевали наемными армиями, никогда не зарабатывали ни на рабах, ни на опиуме, и никогда не пытались становиться ни на какую расовую теорию. Очень нетрудно установить очень близкое родство между английским «долгом белого человека» и немецкой «высшей расой». В Российской Империи не было: ни белых человеков, ни высших рас. Татарское, то есть монгольское население России никто и никогда не рассматривал ни в качестве «низшей расы», ни в качестве «цветной расы». Но тем не менее для западного мира США с неравноправием негров были прогрессивной страной, старая Россия с неравноправием евреев была реакционной страной. Реакционная Российская Империя имела министрами и армян, и греков, и поляков, и татар, и немцев; революционная Франция орала «а ба ле меток» и лишала арабов Северной Африки не только политических, но и гражданских прав.
Бедность, происходящая от бедности природы, от постоянных нашествий врагов, пробудила многие «…благодатные силы в душе русского народа; источник смирения; источник высоких даров, несущий в себе благо и никакого зла, кроме физического; воспитательница духовных сил русского народа, знак его избранничества.
Эти бедные селенья, Эта скудная природа, Край родной долготерпенья, Край ты русского народа! Не поймет и не заметит Гордый взор иноплеменный, Что сквозит и тайно светит В наготе твоей смиренной. Удрученный ношей крестной, Всю тебя, земля родная, В рабском виде Царь Небесный, Исходил, благословляя.
Россия будет вечно помнить эти гениальные стихи Тютчева, которые с предельным совершенством выразили правду русской бедности. Русский народ не только не пал под бременем бедности, но сумел в ней найти источник душевных сил. Он отнесся к ней, не как к врагу, который должен быть уничтожен, и не как к непреодолимому злу, перед которым нужно опустить руки в тупом отчаянии. Он увидел в ней испытание, за которым чувствовал он благую Волю Божию. В этом отношении сказалась великая нравственная одаренность русского народа. Россия действительно оказалась способной быть прекрасной в рубище. И до известной степени бедность стала его воспитательницей.
Конечно, не бедность создала положительные черты характера русского народа. Напротив, русский народ, в силу своей нравственной одаренности, сумел превратить бедность в оселок, на котором он оттачивал свои добродетели. Бедность до поры до времени оказалась не в силах исказить его духовного лика. Христианская интуиция подсказала ему правильное отношение к бедности. В свою очередь бедность, правильно воспринятая, до известной степени способствовала сохранению и развитию лучших и благороднейших сторон русского характера. Русский характер нашел в себе силы вынести жесточайшую бедность и сумел даже самую эту бедность сделать средством воспитания «.
Б. Башилов «Московская Русь до проникновения масонов».
В заключении грустные слова провидца Гоголя:
«…Велико незнание России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Старайтесь только, чтобы сверху было все честно: снизу будет все честно само собою».
О том каким должен быть настоящий русский сказал Достоевский в «Дневнике писателя»:
«…По-моему, Пушкина мы еще и не начинали узнавать. Это гений, опередивший русское сознание еще слишком надолго. Это был уже русский, настоящий русский, сам, силою своего гения, переделавшийся в русского, а мы и теперь все еще у хромого бочара учимся. Это был один из первых русских, ощутивший в себе русского человека всецело, вырастивший его в себе и показавший на себе, как должен глядеть русский человек, – и на народ свой, и на семью русскую, и на Европу, и на хромого бочара, и на братьев славян. Гуманнее, выше и трезвее взгляда нет, и не было еще у нас ни у кого из русских».
Тем, кто скажет, что в статье слишком много цитат отвечу: это не диссертация на защиту научной степени, где важны и нужны собственные мысли. Это – доказательство тезиса, сформулированного в названии, поэтому цитирование вполне уместно, как уместны ссылки на аксиомы при доказательстве теорем. Тем более, что цитаты – наборы фактов, нет смысла собирать их по десяткам справочников, но есть и выводы они мало известны, знать их полезно. Сомнений нет: Без ига сегодняшней России не было бы.
Читать бесплатно другие книги:
