The Телки: Два года спустя, или Videoты Минаев Сергей

– Ты где сейчас находишься?

– Я... м-м-м...

– И тут я ей сообщаю, что, собственно, – оглядываюсь вокруг, и несмотря на то, что музыка громко орет, перехожу на шепот: – ...собственно, я в ванной.

– А она уже заказать успела? – Антон застывает, в одной руке пластиковая тарелка с суши, в другой – палочки, зажавшие кусок лосося. – Ну, вино там, шампанское. Закуски.

При слове «шампанское» три девицы, сидящие на диване рядом с Антоном, оживляются.

– А мы куда-то потом поедем? – спрашивает блондинка, картинно поглаживая сапог Viktor&Rolf. Настолько картинно, что дизайнерская идея растворяется в воздухе, обесценивается, превращаясь в ничто.

– Мы еще не решили, когда будет это «потом», – наигранно улыбается Антон и, понижая голос, сообщает: – Красивая сучка, но абсолютно конченая тварь. Она даже зубы с утра не почистит, если путь от постели до ванной не будет выстлан двадцатиевровыми банкнотами.

– Мальчики, мы скучаем! – обиженно надувает губы рыжая подруга в черном платье-чехле. – Правда, Тась?

Тася увлеченно копается в своей сумке и вопроса не слышит. Свет падает на нее как-то слишком правильно. Точеный профиль, высокие скулы. В целом неплохой вариант, но не для сегодняшнего вечера, думаю я.

– Так она успела заказать, или нет? – возвращается к теме Антон.

– Откуда я знаю? Я что, должен был официанту перезвонить?

– Ну ты красавчик! – Он отправляет в рот сашими. – «Впрочем, какая разница?» Миркин-стайл.

– А по-твоему, мне нельзя поваляться в ванной после шоу? Надо сразу бежать в ресторан?

– А по-моему, ты повел себя как свинья. Неужели не мог сказать, что у тебя голова болит, ты устал... – Он вертит палочками в воздухе. – Все что угодно?

– Я подумаю над ответом, пока иду к бару, – пожимаю плечами и поднимаюсь с дивана.

Лофт представляет собой бетонный квадрат нечеловеческих размеров, одна стена которого чуть скошена и имеет выход на большую террасу, уставленную газовыми горелками, декоративными факелами и небольшим количеством диванов. Стены драпированы коричневой тканью, что делает его похожим на кусок шоколада. В правом углу бар, сделанный из криво положенных кирпичей, за которым четыре бармена окучивают прибывающих гостей. В левом – пульт с диджеем и некое подобие танцпола. Остальное пространство между ними уставлено диванами, креслами и стеклянными столиками. Народу достаточно для того, чтобы понять, что вечеринка удалась, но не хватает для того, чтобы задохнуться.

«Baby there’s no other superstar you know that I’ll be papa-paparazzi», – поет Lady GaGa, и вокруг, в самом деле, так много фотоаппаратов и камер, что трудно дышать.

Я перемещаюсь в этом хаосе огней, обнимаюсь и целуюсь чуть ли не с каждой табуреткой.

«I’m your biggest fan I’ll follow you until you love me, papa-paparazzi...»

Вот радио-девушка, с которой прошлой осенью у меня было некое подобие романа, чуть поодаль – три журналистки, каждая из которых думает о соседке, что та со мной переспала, но это вымысел, я ни одну и за руку не держал, просто слишком долго целуюсь при встрече.

«Promise I’ll be kind, but I won’t stop until that boy is mine».

Меня легонько щиплет за задницу пиар-директор рекламного агентства, которую, кажется, зовут Инга, и в этом ее основное достоинство. Я оборачиваюсь и обнимаю ее за шею, а она практически вливает мне в рот бокал сладковатой шипучей гадости.

«Baby you’ll be famous chase you down until you love me, papa-paparazzi...»

Я с удовольствием позирую с близняшками, которые на креативном подсосе у какого-то безалкогольного гиганта. Потом я в фотовспышке, задрав подбородок, выпускаю струю дыма, я с бутылкой виски, я с чьей-то собачкой на руках. Я, я, я... я чувствую, что совсем потерялся.

Наконец протискиваюсь к барной стойке, заказываю три мохито девушкам и два виски нам, загружаю все это на поднос и дефилирую к диванам. По пути у меня пытаются взять интервью сосунки с какого-то интернет-портала, я на них шиплю и осторожно продвигаюсь вперед. У дивана меня ловит камера «МузТВ», и ведущая, обладательница всклокоченных фиолетовых волос, задает мне какой-то вопрос, а я отвечаю:

– Довольно интересный формат, думаю, за ним будущее.

Она не удовлетворяется этим и говорит что-то еще, а я, не раздумывая, пуляю:

– Знаете, по этому поводу у меня вообще нет никакого мнения!

– Понятно, но СЛОЖНО ЛИ БЫЛО ВАМ СЮДА ПОПАСТЬ? – Она подходит ближе и орет мне в ухо.

– А, вы об этом... Знаете, – я покачиваю в воздухе подносом, – я чувствую себя слишком усталым, чтобы отвечать. – Ставлю поднос на стол, плюхаюсь на диван. Камера исчезает.

Мимо проходит абсолютно лысый Миша Семиз, который рулит на этой вечеринке всеми темами. Я перегибаюсь через спинку дивана и кричу ему, поднимая вверх большой палец:

– Шикарно выглядишь, чувак!

– Что? – Он останавливается, поворачивает голову. – Привет. Чего говоришь?

– Я говорю, ты похож на Брюса Уиллиса, тотально. Полный отпад!

– Ты мне это на прошлой неделе уже говорил, – улыбается он и поднимает в воздух стакан.

– Да? – Я чешу затылок. – Ну, тогда на Брэда Питта.

– Почему это?

– Ну, так... – Я ловлю пальцами несуществующую пылинку в воздухе. – Кстати, есть супер-идея! Дашь денег на сериал? Продакт-плейсмент будет просто чумовой!

– В чем суть? – Он подходит ближе.

– Молодежный сериал, кастинг актеров нереальный, Антон снимает. – Я бью Антона кулаком по спине. – Повернись к нам, чувачок!

Антон злобно ощеривается, смотрит на меня, потом на Семиза, на всякий случай улыбается.

– Ну, Антоху ты знаешь, он же гений! – разворачиваю Антона обратно. – В общем, все очень модные, драма с элементами триллера, безумная любовь, немного геев, но все в тренде, будь спок, с хеппи-эндом. Я играю любовника главной героини. Слегка, в эпизоде. Не в этом суть. И все, представляешь, в каждой барной сцене (а там почти все сцены барные), все литрами жрут «Johnie Walker», круто, да?

– Ага. – Семиз делает глоток и показывает на барную стойку, уставленную бутылками Dewars. – Как бы...

– Ну, то есть... – я осознаю всю катастрофичность ошибки, вскакиваю, обнимаю его за плечи, – то есть все пьют Dewars, а в последней сцене... короче, бутылку «Джонни Уокера» засовывают в задницу главному отрицательному персонажу... полному пидару...

– Не канает. – Семиз качает головой.

– Засовывают и разбивают! А потом главный герой говорит таким голосом, знаешь, как у Джонни Деппа в «Суинни Тодде»: «самое подходящее место для этого пойла».

– Короче, Андрюх, ну тебя с твоим гомо-трешем. Я вам лучше пару ящиков на съемки пришлю, ладно? – Он протягивает мне руку. – Пойду я...

– Окей, заметано! – Я разочарованно хлопаю его по ладони. – Увидимся и все такое.

Сажусь обратно, стучу Антона указательным пальцем по затылку:

– Все зашибись со спонсорами, чувачок!

– В смысле?

– Только что договорился с Семизом на продактплейсмент. – Я закуриваю и разваливаюсь на диване. – Тысяч двести, не меньше.

– А он рулит этими темами? – Антон вырывает у меня сигарету, затягивается. – Какого черта ты нас не познакомил?

– Ты же с телочками общался. – Я отворачиваюсь.

– А как у тебя получилось-то, расскажи!

– Этому невозможно научить, старичок. Снимай кино, пиши сценарии, но серьезные разговоры... – беру у него сигарету, – ты же понимаешь... Короче, заряди клерков на канале, пусть готовят презентацию.

– Постой, а...

– Потом, – перебиваю я, увидев Наташу. – Пришла...

– Где, где? – Антон оборачивается.

– Брюнетка в платье Missoni. Спокойно, – хлопаю его по колену, – разыгрываем интеллектуальный базар, внимания не обращаем: она опоздала на час.

Краем глаза слежу за ней, отмечая мужчин, с которыми она здоровается больше десяти секунд. Как снайпер. Наконец она поравнялась с нашим диваном, протягиваю руку, ловлю ее за кисть:

– Привет!

– Привет, – улыбается она и собирается наклониться, а я привстаю с дивана, чтобы поцеловать ее в губы, но в последний момент она выпрямляется и посылает мне воздушный поцелуй.

– Стесняешься высшего общества? – с обидой говорю я, и тут же, не давая ей ответить: – Это мой лучший друг, Антон, познакомься.

– Антон. – Он встает, они расцеловываются в щеки.

– Погоди, я сейчас тоже встану, а то мы сегодня еще не целовались, – говорю с акцентом на еще.

Встаю, картинно расставляю руки для объятий.

– Как тебе идет этот свитер! – Она обнимается со мной, шепчет на ухо: – Тебе непременно нужно всем показать, что переспал со мной, да?

– Ты меня стесняешься?

– Хочешь, я встану на стул и громко скажу: «Да, мы вчера трахались. Два раза. Он был неплох». Так?

– Это уж тебе решать, «неплох» или «безумно хорош». Смотря как...

– Вы отлипнете друг от друга? – слышу голос Антона сзади и понимаю, что мы стоим, обнявшись, уже больше минуты. Ловлю на себе взгляды окружающих. – Давайте выпьем!

– С удовольствием, – после некоторой паузы отвечает Наташа, садясь на диван. – Весь день об этом мечтала. Тут у вас не занято? Скоро моя подруга приедет.

– Тогда свободно вдвойне. – Антон прицеливается двумя пальцами. – Мартини?

– Виски. Со льдом, – отвечает она и достает сигарету.

– «Охуительная», – одними губами говорит Антон из-за ее спины и уносится к бару.

– Доволен? – прикуривает сама, отвернувшись от моей зажигалки. – Потешил свое самолюбие, мальчикзвезда?

– Я не тешил, я хвастался. – Настроение стремительно портится. – У меня не так много достоинств. Ты могла бы быть самым большим... если бы захотела...

– Я еще не настолько пьяна, чтобы принимать стратегические решения.

– Ставь прямо на стол! – командует Антон официанту с подносом в руках. На подносе четыре мохито, четыре порции виски, кола и стаканы со льдом. – Давайте диваны сдвинем, а то мои девушки заскучают!

Мы нехотя поднимаемся, и я помогаю Антону сдвинуть диваны буквой «Г», чтобы стол оказался посередине. Девушки поочередно знакомятся с Наташей, бросая на нее оценивающие взгляды, потом все чокаются, и разговор возвращается к обсуждению «Бесславных ублюдков».

– Представляешь? – Антон указывает стаканом в мою сторону. – Не ест, не пьет, друзей бросил. Только курит и говорит о тебе.

– Бедные мальчики, как же вы без него? – Наташа лучезарно улыбается.

– И мне подумалось, что убьет нас скорее: страсть или сигареты?

– Скорее наша обворожительность. – Она делает глоток, запускает свои длинные пальцы в стакан со льдом и выуживает два кубика. – Мы безнадежно милы, кто здесь заплатит за нас?

– Как обычно, спонсоры. – Я делаю вид, что отворачиваюсь ко входу, кладу руку на спинку дивана позади Наташи и аккуратно провожу пальцем по ее спине. Она подсаживается ближе, ликвидируя расстояние между нами.

– А вы друзья детства?

– Скорее юности. Детства моего чистые глазенки были выцарапаны продюсерами и беспорядочными связями, так что я застал Миркина уже юношей.

– Его к нам в клетке с апельсинами привезли, как Чебурашку, – парирую я.

Антон наклоняется и говорит ей что-то на ухо, Наташа смеется и смотрит на меня, Антон продолжает болтовню, а я довольно улыбаюсь, пью виски и смотрю по сторонам. Диджей прибавляет звук и лофт заполняет пронзительный рифф «Nevermind» Nirvana. Я понемногу начинаю ощущать себя в привычной среде. И какаято девушка замечает, что «Тарантино опять всех убрал», а я говорю «вряд ли», но меня совершенно не слышно, и ей приходится перегнуться через стол, чтобы переспросить, впрочем, ответа с моей стороны не последует. И со всех сторон слышится «ты бы знала, как мы сюда попали», или «в “Подиум” я больше ни ногой», или «он мне сегодня приснился», или даже «инфернальный мудак». И разговор заходит в ту стадию, в которой непонятно, где чьи реплики, а Антон наглухо прилип к Наташе, что уже вызывает во мне дикую ревность. Я незаметно показываю ему кулак и говорю одними губами: «Какая ты сука!» – и тогда он поднимает руки вверх и отсаживается, громко заявляя:

– Главное в «Бесславных ублюдках» – это диалоги, девочки! – Он залпом опрокидывает стакан и укоризненно смотрит на девушек. – Но вы их не оценили, так как наверняка смотрели фильм с переводом.

– А ты как думаешь? – спрашивает меня соседка.

– Как-то сложно все, – пожимаю плечами я.

– Вообще-то да, – отвечает она.

Я поворачиваю голову и практически прислоняюсь к щеке Наташи:

– Тебе скучно?

– Нет, все вполне даже ничего.

– Поедем отсюда ко мне? Сейчас.

– Мне нужно подружку дождаться.

– Дождешься и поедем.

– Ты хочешь ее с собой взять, извращенец? – Она дотрагивается кончиком пальца до моего носа. – Забудь об этом.

– Я, конечно, джентльмен, но если ты против, – смотрю на нее через стакан виски, – можем обсудить как опцию, в будущем.

– У нас есть будущее? – Она берет мой бокал и отпивает.

– Я полагаю, что...

– Звездам кино от скромных тружеников полей! – звучит справа.

Мы поворачиваем головы и видим трех мужиков чуть за сорок в унылых двойках, и двух подруг того же возраста. Антон встает, обнимается с двумя мужиками, целуется с дамами.

– О, тут еще и звезды телевидения! – Чувак с седыми висками и игривым платком в нагрудном кармане шутливо кланяется мне. – Антон, ты бы нас познакомил, я дочери расскажу, она фанатка Миркина. Я Паша.

Наташа с любопытством наблюдает за моей реакцией.

– Андрей. – Я встаю, жму руку ему и товарищам, представившимся Сашей и Вагизом, потом галантно касаюсь рук их спутниц.

– Таня, – жмет мою руку погрузневшая блондинка в изумрудном платье и обвесе из драгоценностей.

– Лариса, – чуть задерживает мою руку и расплывается в улыбке худощавая брюнетка в сильно декольтированном платье.

«Вещь не новая, но хорошая», – отмечаю про себя.

– Для нас местечко найдется? – интересуется Паша.

– Может, на террасу выйдем? – предлагает Антон.

– Реально, тут так душно!

– Надо развеяться.

– Антош, а ты нам еще мохито закажешь? – говорят девушки томными голосами и дружно вскакивают, кокетливо оправляя наряды.

Я подаю руку Наташе, помогая подняться с дивана, но в этот момент у нее звонит телефон, она отвечает, поворачивает голову налево, встает и машет кому-то рукой.

– Подруга приехала?

– Ага. Я их встречу, и мы пойдем на террасу! – Она быстро целует меня в губы.

– Что это за козлы, с которыми ты расшаркивался? – спрашиваю Антона, пока мы идем к бару.

– Паша – чувак, который собирается сериал спонсировать, а эти, – он пожимает плечами, – олигарье, наверное. Телочка в костюме, ага?

– Я не всем даю, – закуриваю и отворачиваюсь.

На террасе уже довольно прохладно и большая часть публики кутается в принесенные официантами пледы. Пользуясь тем, что их спутники куда-то подевались, наши подружки обступили состоятельных кротов и в унисон смеются каждой сказанной шутке. Наташу я нахожу чуть поодаль, в компании стройной рыжей девчонки в джинсах и обтягивающем джемпере и худощавого паренька – черная футболка, вязаная шапка на голове, руки по локоть в татуировках. Парень что-то увлеченно рассказывает, вызывая восхищенные взгляды Наташки и ее подруги.

– Ты пойди с олигархами потри, ладно, Тох? – Кладу ему руку на плечо. – А то какие-то непонятные у нее подруги, с татуировками... Добрый вечер! – Протягиваю бокал виски Наташе, второй предлагаю подруге, но та жестом отказывается. Зато этот кекс шипит «спасибо» и принимает бокал. Я остаюсь без выпивки.

– Петя, – высоким голосом представляется он.

– Андрей, – еле сдерживаясь, чтобы не передразнить его, отвечаю я.

– Это Марина, моя подруга, а с Петей мы вместе учились. – Наташа делает монашеское лицо.

– Я так и подумал, – брякаю я. Чувствуя нарастающее напряжение, Наташа берет меня за руку, одновременно протягивая бокал. – Могу поделиться.

Я киваю. Из лофта доносится «Улетели навсегда». Публика разражается свистом, одобрительными возгласами и хлопками.

– Это абсолютно в духе Нормана Фостера. – Петя рисует в воздухе замысловатые фигуры. – Абсолютная чистота линий, ничего лишнего.

– Слушай, я видела то, что ты нарисовал, это потрясающе, – кивает Наташа.

– Он под коксом? – спрашиваю я шепотом.

– Какая разница? – отвечает она. – Он очень талантливый архитектор.

– Это видно. И еще, видимо, метросексуал.

– Ты жутко нетерпим!

– Хорошо, пусть будет хипстер, это сейчас модно.

– Вам неинтересно? – Лицо Пети, обращенное ко мне, полно трагизма.

– О, что ты! Нереально интересно. – Я делаю глоток. – Норман Фостер, полный отпад, чувак, и все такое.

– А я видела ваше шоу, – вступает Марина, – оно... как бы...

– Слово «говенное» сегодня уже звучало, – опережаю я ее.

– Андрюша у нас звезда, – гладит меня по голове Наташа, – а звезды критику не любят.

– Только профессиональную. Любительская критика – это пустые базары.

– Ну, я только хотела сказать... – запинается Марина.

– Я тебя умоляю, зайка! – раздраженно возвращаю стакан Наташе. – Пойду пройдусь, а то Антон без меня напьется.

– Можно подумать, ты этому помешаешь! – язвительно замечает Наташа.

– Что-то не дает мне отпускать его от себя. Я как бы... чувствую за него... ответственность...

Постояв несколько минут возле олигархов и послушав все эти «нормально он так в кэш вышел», «мы из Сан-Тропе убегали на лодке», «гайки закрутят, будь здоров», я схватил с подноса пробегавшего мимо официанта бокал виски и пошел прочь. Антона я так и не увидел.

Я стою, облокотившись на перила террасы, и смотрю на огни ночного города. Шпиль гостиницы «Украина» ближе к центру, бледные огни «Москвы-сити», потом громадина «Триумф-паласа», дальше одинокий шприц «Останкино». Огни светофоров, фары автомобилей, все размывается и превращается в одно большое желтокрасно-синее месиво. Я чувствую, как подкатывает опьянение, но оно не согревает. Мне дико неуютно. Я чувствую себя совершенно потерянным. Кто-то проходит мимо, хлопает меня по плечу, спрашивает: «Как дела?» – и я отвечаю: «Ништяк», – не зная, кому.

Допиваю виски, оглядываюсь, чтобы удостовериться, что никто не видит, и отпускаю бокал. Он быстро исчезает в темноте, а здесь так высоко, что я даже не слышу звука разбившегося стекла.

– Зачем ты злишься, это всего лишь одноклассник! – обнимает меня сзади Наташа.

– Знаешь, у меня тоже были одноклассницы. Не те, которые со школы, а те, которые с сайта. Он из какой категории?

– Ты меня ревнуешь, что ли? – Она гладит меня рукой по щеке. Очень нежно. Нестерпимо нежно, хотя мне отчего-то хочется, чтобы оцарапала.

– Тебя? – Я любуюсь ее распущенными волосами, которые в свете газовых горелок отливают металлом. – У меня есть основания?

– Быстро ты становишься собственником. – Она ставит бокал на перила. – Мы знакомы второй день, а ты уже устраиваешь мне сцену. Не рано ли?

– Мне кажется, что мы знакомы целую вечность, прости за банальность, – делаю глоток из ее бокала. – Ты против?

– Я еще не определилась.

– Определишься – пришли эсэмэс. Или смайлик, – возвращаю бокал обратно. – Давай уедем?

– Через полчаса, ага? Мы правда давно не виделись.

– Как скажешь. Как тебе будет удобно. – Я снова отворачиваюсь лицом к городу.

– Почему бы тебе к нам не присоединиться?

– У вас там Фостер. И... как-то сложно все. Оставь мне виски!

– Как тебе будет удобно.

Она уходит и наверняка ждет, что я обернусь, но я заставляю себя не делать этого. Какая, в сущности, глупость, а? Ревновать девушку, которую ты знаешь всего семьдесят два часа! Я становлюсь сентиментальней? Ранимей? Закуриваю и бросаю короткий взгляд через плечо. Наташи и ее друзей на террасе нет. Пойти, что ли, склеить подругу олигархов? Может ли это быть выходом?

– Привет! – слышу знакомый голос.

– Привет, – говорю я, не оборачиваясь.

– Поцелуй меня в щечку, что ли? Для проформы.

– Легко, – оборачиваюсь, и по телу пробегает электрический разряд. – Даша?

– Не ожидал?

– А я уже уходить собирался, – осматриваюсь украдкой, целую ее в щеку.

– Ты меня стесняешься? – Даша резким движением поправляет платье. – Ты тут не один?

– Ну что ты такое говоришь! – залпом допиваю виски. – Просто... просто тут люди с канала. Зачем нам лишние пересуды?

– В Питере тебя это не смущало. – Она подносит бокал к кончику моего носа. – Или ты тут в жестком поиске? Ты скажи, я уеду.

– Даша, – целую ее в шею, – ну зачем все так усложнять, а?

– Мне кажется, это ты усложняешь. Может, вместе уедем?

– Я сегодня не могу.

– У тебя месячные?

– У меня спонсорские. Мне нужно отвалить, обсудить бюджетный вопрос по продакт-плейсментам в нашем сериале.

– Я могла бы тебе помочь, я все-таки работаю на канале.

– Послушай, это другой проект. Не совсем канал.

– Я могла бы просто послушать. – Она надувает губы. – Посидеть рядом.

– Не сегодня. Я тебя умоляю!

– Ты поразительно несговорчив.

Я слежу за выходом на террасу через ее плечо. Горизонт чист, только какая-то молодежь фотографирует друг друга.

– Ты нарочно не сказал, что здесь будешь? – Даша пытается перехватить мой взгляд.

– Да я сам не думал, что здесь окажусь.

За спинами молодежи начинается какое-то шевеление.

– Может, это судьба? – трагичным голом произносит она эту пошлую фразу и впивается мне в губы, а я даже отстраниться не успеваю. Ощущаю себя маленькой рыбкой, которую захватывает щупальцами осьминог, как в мультфильме, продолжаю контролировать выход на террасу и, мать вашу так, из-за спин молодежи выныривает Наташа. Я быстро отлипаю от Дашки, делаю вид, что озабочен стряхиванием несуществующей грязи с коленки. Наклоняюсь, скашиваю глаза в сторону входа. Кажется, не заметила.

Наташа приближается к нам в сопровождении подруги и метросексуала. Даша чудесным образом преображается. Неуловимым движением поправляет декольте, рисует на лице очаровательную улыбку и... взвизгивает:

– Наташка!

– Дашенька! – Наташа приближается к ней, и они покрывают друг друга лобзаниями. – Сколько мы не виделись? Год? Полтора?

– Ты куда пропала? – Даша поворачивается и смотрит на меня недобрым взглядом. – А я тут с коллегой скромно выпиваю в углу.

– Правда? – Наташа подходит, смотрит на меня так, будто видит впервые.

– Вы знакомы? – Даша с видимым усилием сдерживается, чтобы не закусить губу.

– Мы познакомились на съемках «социалки», – делаю я отчаянную попытку сгладить острые углы.

– Надо же, как тесен мир! – Даша обнимает меня за талию, выразительно смотрит. – Ты мне ничего об этом не рассказывал.

– Э... – Я достаю сигарету и хлопаю себя по карманам. – У кого-нибудь есть зажигалка?

Мальчик Петя протягивает мне зажигалку, и я делаю шаг ему навстречу, пользуясь возможностью ускользнуть из Дашиных объятий.

– А ты, дорогая, не участвуешь в этом проекте? – Наташа улыбается, обнажая ровные белые зубы. Я, кажется, слепну.

– Я этот проект курирую. – Даша тоже достает сигарету.