Олеся. Сожженные мечты Воронина Елизавета
– Что же получилось? – сухо спросила Олеся.
– То и получилось – не разобрался я! Там какой-то рейд проводили сами менты! Ни с кем не согласовывали! Знаешь, как говорят: палки рубили там! Ну, «для галочки», для результата, для раскрываемости… Блин! И надо было так влететь!
– Успокойся.
Несмотря ни на что, Олесе было жаль Вову. В конце концов, она до сих пор чувствовала себя виноватой за тот стриптиз в «Дельфине». Конечно же, она ничего не рассказала Вовке. Но с тех пор и у нее была от него своя тайна. Раз так, то и Вова имел право иметь и хранить собственные секреты. Тем более что эта часть его работы, как ни верти, в чем уже успела убедиться Олеся, приносила неплохой доход. А то, что занятие нелегальное – так в стране почти весь приличный заработок полулегальный.
В конце концов, он ведь никого не убил. Подумаешь, возил клиентам проституток, а проституткам – клиентов…
– Спокойно, – повторила девушка, даже попыталась погладить пьяного любовника по голове. – Что такого? Обойдется… Или нет?
– А вот ты не понимаешь! – выкрикнул Вова. – Не понимаешь ничего!
– Так растолкуй!
– Смотри, популярно объясняю: то, на чем меня эти козлы поймали, легко можно подвести под сводничество. То есть под статью триста два уголовного кодекса Украины. Она теперь мне сниться будет в страшных снах! Там так: если б я один был, ну, на своей машине или там халтурил на рабочей – это до двух лет, но за такое редко сажают. Штраф можно заплатить. А вот если еще кто-то в курсе и если фирма с этого чуть-чуть получает, мы все считаемся соучастниками. По сути, Леська, это организованная группа сводников! Там до пяти лет, и пойди выкрутись!
– Кому – до пяти лет?
– Всем! У шефа проблемы, ты поняла? Теперь фирму проверяют, на меня все злые, работа зависла. Машину отняли, все обнулили…
Чтобы хоть чем-то себя занять, Олеся встала и налила воду в электрочайник.
– Чайку хочешь?
– Да иди ты со своим чайком!
– Вов, я тебе что плохого сделала?
– Ничего ты мне не сделала! Для тебя старался!
– О, здрасьте! Я еще и виновата, что ты возил проституток и клиентов им подгонял!
Олеся отвернулась. Ей категорически не нравилось происходящее. Самое неприятное: девушка не представляла, чем все это может закончиться и чем создавшаяся ситуация реально угрожает Володе и ей.
…К этому времени девушка уже окончательно порвала с танцами. После того случая полгода назад она заставила себя продержаться еще какое-то время. Но, когда Ксения, будто ничего не случилось, предложила ей еще раз потанцевать голой, Олеся сначала отказалась машинально – сработали рефлексы. Конечно же, преподавательница попросила подумать. Рассудив спокойно и прикинув все плюсы и минусы, девушка согласилась вернуться к этому разговору. И, ничуть не стесняясь, уверенно озвучила сумму, за которую согласна скидывать одежду под музыку. Если кто-то получает от подобного зрелища удовольствие – пускай платит отдельно.
Однако на этом разговор закончился: Ксения, тоже поразмыслив, заявила в ответ: Олеся слишком много себе позволяет. Не умея толком танцевать, оценивает себя как прима-балерину. Ладно, ответила тогда девушка. Значит, раз она не умеет толком танцевать, больше вообще не будет этим заниматься. По крайней мере, в этой школе и под руководством этого преподавателя.
Так Олеся одним резким движением перечеркнула все, чего достигла за время своей киевской жизни. Вернувшись тем вечером домой и проторчав перед телевизором несколько следующих дней, девушка поняла: ничего не изменилось. Вова даже не заметил, что она снова превратилась в домоседку, по-прежнему давал ей деньги – не так много, как хотелось бы, но на жизнь пока хватало. Тогда Олеся осознала, как устала за то время, что занималась танцами, и решила: имеет право на отдых.
Чтобы совсем уж не умереть от скуки, она решила подготовиться к поступлению в институт Карпенко-Карого. Честно проштудировав нужную литературу, список которой выяснила еще раньше, когда приходила в университет, найдя что-то на книжном рынке, что-то – скачав из Интернета, она собрала необходимые, как ей казалось, документы. И в положенный срок отправилась их подавать. Однако в приемной комиссии на нее почему-то посмотрели круглыми глазами, задали странный вопрос: «Девушка, вы серьезно?», потом барышня куда-то сходила и, вернувшись, пододвинула Олесин пакет с документами к краю стола: «Девушка, у вас неполное среднее образование. Мы такие варианты не рассматриваем. Попробуйте разве что на коммерческое отделение. И то – через год, вам же даже семнадцати нет».
Олеся Воловик не могла понять, почему нельзя стать артисткой в шестнадцать с половиной лет и окончив всего девять классов. Попытавшись спросить это у барышни, получила довольно резкий ответ, не сдержалась, сама ответила так, как принято на улице. И вдруг оказалась в центре нежелательного внимания, после чего ее чуть ли не силой вывели на улицу. Она еще сказала этим гадам на прощание пару ласковых фраз, но легче от этого не стало.
На время оставив глупые, как оказалось, мечты, Олеся почти все лето провалялась на пляже в Гидропарке, попивая пиво со случайными знакомыми – такими же девчонками, как она. Правда, большинство новых подружек вертелись здесь в поисках приключений, не всегда безопасных. Но Олесю такие приключения не вдохновляли: она жила с одним человеком, предпочитая стабильность и покой. Хотя послушать разные истории о том, кого, когда и на сколько удалось раскрутить, девушке все-таки было интересно.
…И вот теперь, после происшествия с Вовой, она вдруг ясно осознала: ее собственной спокойной жизни приходит конец. Оказывается, те деньги, которые ей подкидывал любовник, имели не совсем законное происхождение. Вообще-то как раз законная сторона, как и нравственная, Олесю беспокоила мало: она была уже достаточно взрослой, чтобы в полной мере оценить значение как нравственных, так и законодательных норм в своей стране. Нет, ее больше беспокоило стремительное превращение Вовки из целеустремленного мужчины-добытчика в лузера.
Если бы она могла ему помочь… Да, верно: если бы Олеся могла помочь Вовке, то тем самым помогла бы и себе.
– Дальше что? – спросила девушка, выдержав положенную паузу.
– Ничего дальше, – буркнул Вова в ответ. – Был разговор с шефом. Ясно, что решать вопрос как-то надо. Хорошо, тема не такая стремная, как наркота, допустим. Вон знакомого одного, с другой фирмы, поймали с «колесами». Курьером подрабатывал, прикинь, дурной… Брал у барыги, потом подъезжал к точкам – обычно к клубам. Мало ли, такси возле клуба стоит, нормальный ход… Ну, подходят люди, базарят с таксистами, торгуются там… Он таким вот макаром передавал товар, забирал бабки, брал для виду какого-то пассажира, ехал себе спокойно… Ладно, такое. В общем, моя ситуация мягче, ее решить реально.
– Ты теряешь?
– А ты как думала? Были встречи, люди о чем-то там договорились. Мне, ясное дело, все свои деньги, что набомбил, придется отдать. Только там сумма серьезная… – Вова вдруг как-то подозрительно замолк. – Слышь, Лесь, есть тема. Помочь можешь?
– Я? – Олеся даже ткнула себя пальцем в грудь. – Тебе свои деньги отдать? У меня не сильно много, вряд ли они спасут.
– Не деньги… Короче, ты сама спасти можешь.
– Я? – переспросила девушка.
Вовка внимательно посмотрел на нее, взгляд перестал быть мутно-пьяным, в глазах появились явно осмысленные проблески. Олеся сейчас была уверена: что бы ни сказал любовник, за свои слова он отвечает. И на пьяный бред их не спишет.
– Ну? – осторожно спросила она.
– Шеф мой… наш… Босс, в общем… – Вова старательно подбирал слова и уже не сверлил подругу взглядом – наоборот, отводил глаза, что лишь усилило нехорошие подозрения. – Он едет на море. В Крым. На неделю. Бархатный сезон, такое… Нужна девушка, готовая поехать туда с ним.
– У него жены нет?
– Есть. Дочка тоже есть. Они в санатории, в горах.
– Я никогда в горах не была, – зачем-то проговорила Олеся.
– В Карпатах, – непонятно для чего уточнил Вова.
– Не была я в Карпатах.
– А на море? На Черном. Ялта, хороший санаторий, свой пляж. Кормят.
Ни минуты не сомневаясь, о чем пойдет речь дальше, Олеся тем не менее дала Володе шанс исправить положение:
– Ты ему должен бабу найти?
– Я сказал, что нашел уже.
– В смысле?
– Я сказал, ты с ним поедешь.
После Олеся долго удивлялась сама себе. Ей казалось – от услышанного должны подкоситься ноги, закружиться голова, запылать праведным гневом щеки. Но ничего этого не произошло. Девушка даже не испытала желания дать любовнику пощечину или же просто кинуться на него с кулаками. Она вообще не задумалась над тем, как правильно вести себя – впервые оказалась в такой ситуации.
Хотя… впервые ли? Сколько раз за последнее время ее продавали, так или иначе? За нее платили деньги другим людям, пусть даже Олеся не страдала физически. И если так принято, почему деньги должен получать кто-то другой…
Такие вот мысли вихрем пронеслись в голове, и она сказала в ответ:
– Чего ж ты за меня решаешь? Мог хотя бы поинтересоваться, хочу ли я ехать куда-то с кем попало…
– Он нормальный дядька, Лесь! – зачастил Вова. – Не кто попало, не маньяк какой-то, не педофил!
– Педофилы, Вовчик, на детей западают. Я не ребенок. Или ты не понял до сих пор? Мы с тобой тут вообще-то не детскими делами занимаемся. Дети, Вов, ходят в школу. Заканчивают одиннадцатый класс и получают полное среднее образование. Потом поступают в институты с университетами, дальше… А, ладно! – Олеся отмахнулась. – Идея твоя?
– Какая?
– Такая! Мною откупиться – ты сам предложил или босс знает все про твою интимную жизнь?
Впервые за весь вечер Вова не нашелся что ответить, и Олесе все стало окончательно ясно. Размышляя впоследствии, почему ее любовник повел себя именно так, девушка со свойственным ей недетским отношением к жизни и определенным опытом общения пришла к выводу: имея дело с проститутками, ее любовник всех женщин, которые его окружали, постепенно стал воспринимать именно с такой точки зрения. На его глазах ежедневно происходила купля-продажа живых людей. Без особого возражения со стороны тех, кого продают или сдают, так сказать, в аренду.
Самое главное: женщины, прежде всего – молодые женщины, легко принимают такое отношение. Этот вывод подтверждался и опытом активного общения с девчонками из Гидропарка. Любая из них запросто могла подсесть за столик к компании мужчин, после – без страха сесть в машину и отправиться развлекаться дальше. При этом девчонки отнюдь не считали себя шлюхами – им просто нравилось проводить время за чужой счет. И если это требовало согласия на интим, так что ж, для них такие мимолетные связи ничего не значили. Они даже не всегда получали деньги, доказывая прежде всего самим себе и друг другу: нет, их образ жизни к проституции не имеет никакого отношения…
Вова по-прежнему молчал. Олеся села напротив, взяла инициативу в свои руки, спросила деловито:
– Допустим, я поеду в Крым. Один раз там была, маленькой еще совсем, не помню ничего толком… Так, скажем, поеду я. Как это решит твои проблемы?
– Наши, – прогудел любовник, по-прежнему не поднимая глаз.
– Твои, Вовик, твои. Свои проблемы я как-то сама разруливать научилась.
– Кто тебя из больницы забрал?
– О, здрасьте, вспомнил один! Это когда было! Вовочка, я собрала барахло в сумку и ушла отсюда, понял? Мне за это ничего не будет, никто ничего не сделает! А ты со своими проблемами останешься сам, понял? Так что проблема – твоя, согласен?
– Согласен, – покорно подтвердил Вова.
– Тогда так: что это решает?
– Хозяин закрывает тему с ментами. Как он договорится, что решит – его дела. Главное – проблемы не будет. Я на работе останусь. Машину снова дадут. Устаканится, короче, все постепенно.
– За неделю отдыха в Крыму с твоим хозяином?
– Получается, что так.
– Там, наверное, похолодало уже…
– Конец сентября. Бархатный сезон. Даже если вода не очень, там бассейн есть, в санатории.
– А раньше он почему не поехал, в сезон?
– Дороже потому что…
– Ха! Щедрый мужик, как я посмотрю! – Олеся помолчала. – Ладно, Вовик. Пускай билеты покупает. На самолет, я самолетом не летала еще. Кто знает, когда еще придется… И купальник мне поехали купим, завтра. Лучше два. Одежда нужна вообще, у меня для такой поездки одеть нечего. А то скажет еще хозяин твой: подсунули лахудру облезлую. И долги с тебя не спишет.
– Денег – фонарь, – буркнул Вова.
– А ты займи для такого дела! Выгодно! Раскрутишься – отдашь, зато не сядешь! – выкрикнула девушка.
…Когда Вовка завалился спать, Олеся еще долго стояла на кухне, курила в форточку и прокручивала в голове сегодняшние события. Честно говоря, ей сейчас не хотелось идти в комнату и, как раньше, укладываться на один диван с Вовой. Она уже окончательно решила: этот парень ей не интересен. Был этап в жизни – и закончился.
Хлопнуть дверью сейчас – красиво. Олеся сможет, наверное, уважать себя. Только вот за порогом этой убогой съемной квартиры ей светит еще меньше, чем в ней, здесь и сейчас, с предателем Вовочкой. Пусть вокруг не маленький Кировоград, а большой Киев, она все равно одна, хоть в родном городе, хоть в столице, с которой так и не сроднилась. Выходит, уехать в Крым с чужим взрослым человеком для нее не самый плохой выход, если неделю ей будет гарантировано полное содержание. Может, удастся даже получить какие-то деньги на личные расходы.
Нет, вариант уехать на недельку к морю не казался Олесе слишком уж оскорбляющим достоинство. Куда вернется после того, как проведет неделю в Крыму с незнакомым мужчиной, девушка понятия не имела. На крайний случай имелась квартира матери, где можно пересидеть несколько дней. Ну, а после…
Непременно появится что-то.
Или – кто-то. В тот вечер в середине сентября Олеся Воловик, которой оставалось несколько месяцев до семнадцатилетия, окончательно определилась со своим ближайшим жизненным выбором.
Она тогда еще надеялась: это не навсегда, когда-нибудь она вновь будет способна мечтать о чем-то красивом. Никто и никогда не сможет отобрать у человека его мечты…
Игорь
Уж если придираться, то внешность Лены не полностью отвечала представлениям Крутецкого о женской красоте. Дело в носе: по мнению Игоря, он был слишком длинным. Однажды он как бы не всерьез заговорил о пластической операции: мол, нос целоваться мешает. Сперва Ленка отшутилась – не целуйся, значит. Но быстро сменила тон, согласившись, что такое возможно, вон Кристина Орбакайте, писали, чуть укоротила себе носик. Вроде не слишком заметно, а выглядит человек по-другому. Игорю пришлось доказывать, что он ничего не имеет против, просто пошутил, в ответ услышал: «Солнце, я сама про свой нос давно знаю. После свадьбы обязательно займемся этим вопросом».
Не считая не совсем удачного носа, все остальное в девушке, с которой Крутецкий жил больше года и на которой собирался жениться, его устраивало. Фигура, грудь, родители, а главное – его мать была от потенциальной невестки без ума, уже планируя, как объединятся две приличные семьи. Инге Крутецкой очень нравилось, что семья Лены Дорошенко старалась держаться от политики подальше, вместо этого заводя нужные знакомства и страхуя свой небольшой, но уверенный бизнес от милиции, налоговой, смены власти и прочих неприятностей, приравниваемых к стихийным бедствиям. Дорошенки не высовывались, их знали только те, кому нужно знать; в этой семье круг общения тщательно фильтровали. Игорь сквозь фильтр не просеялся, стало быть, все в порядке.
Они договорились пожениться, однако ни одна из сторон событий не форсировала. Пока обоих устраивало, что они живут в скромной Лениной квартирке в центре Кировограда, которую сделал дочери отец, и периодически обсуждают, куда поедут в свадебное путешествие. Этим они занимались и сейчас, воскресным майским утром, по привычке выходного дня валяясь в постели до неприличия поздно.
– Если на Праге остановимся, я б на машине поехал, – проговорил Игорь, удобнее устраивая коротко стриженную голову на голом животе будущей жены.
– Мать, думаешь, даст тебе машину?
– Родаки обещали на свадьбу свою подогнать.
– Что-то не спешишь ты получить собственные колеса.
– Ой, Лен, не начинай, ладно? Сама вон вечно в каких-то делах!
– Не в «каких-то», а учусь. Папка мне вон новую стажировку сейчас оформляет, у него филиал в Польше скоро откроется. Следующей зимой или весной придется на практике проходить международное право, с иностранными партнерами.
– Долго?
– Месяца три. У отца на меня там какие-то свои планы.
– Не понял, зимой или весной?
– Если так, как он рассчитал, то сразу после Рождества. Думаю, в конце марта уже вернусь.
– Вот тогда и послушаем с тобой марш Мендельсона! Я за это время тоже как-то раскручусь, учебу закончу. Папаша тоже с кем-то там уже договаривается, чуть ли не в Киеве…
Лена картинно надула губки.
– Не хочу в Киев! Вот не хочу!
– Чего это вдруг?
– Не «вдруг»! Я давно тебе, Гошик, говорила: в Киеве – все! Вот все! Кого ни возьми, каждый за Киев этот цепляется ногтями и зубами, сидит там в куче такого же точно… Нет, в Киеве теряются. На страны Евросоюза надо поглядывать, все перспективы там. Покручусь в Европе, прощупаю почву. Или ты серьезно рассчитываешь тут, в Украине, рыбку ловить?
– Ничего я пока не рассчитываю…
Подобные разговоры практичная Лена заводила не впервые и все чаще, и Крутецкий испытывал внутреннее раздражение. Игорю не было комфортно оттого, что баба умеет планировать свою жизнь на годы вперед, а он, мужик, вынужден плыть в ее фарватере. Именно по этой причине Крутецкий не спешил оформлять отношения: ему по-прежнему нужна была свобода действий, свобода маневра, и его успокаивала мысль о том, что в любой момент он может свои отношения с Леной переиграть. Пусть даже родители обижаются, уговаривают, вразумляют: практичная Ленка Дорошенко недолго будет горевать.
У Игоря даже возникло подозрение: она так долго держится рядом с ним, потому что считает его управляемым. Такие выводы Крутецкого совершенно не устраивали. Правда, он старался по возможности не высказывать своих опасений. Лена же, похоже, сомнений своего, как она говорила, гражданского мужа абсолютно не замечала.
– И вообще, сейчас вон май месяц. Ты уже Рождество празднуешь. До него, между прочим, дожить надо, – буркнул Игорь.
– Ой, можно подумать, ты не доживешь… Больше жизни, товарищ! Была такая песенка в молодости наших родителей.
– Не знаю, как я до обеда вообще доживу сегодня.
– Что так?
– Не завтракамши, – начал привычную утреннюю клоунаду Крутецкий.
– Так не валяйся, мужчина-добытчик, а иди завтрак добудь!
– Это поздний завтрак.
– Любой! Пиццу закажи.
Картинно вздохнув, Игорь сполз с кровати. Затем, не вставая, даже не прикрывшись простыней, пополз на четвереньках к стеклянному столику у противоположной стенки, взял и включил свой мобильник. Ленка не изображала хозяюшку, даже чай заваривать не умела, дома предпочитая опускать в кипяток пакетики. Потому за все время их совместной жизни ни разу даже не попыталась проявить свои кулинарные способности, предпочитая либо есть в городе, где в последнее время открылось достаточно приличных кафе, либо же – заказывать пиццу на дом.
Лена Дорошенко явно получала удовольствие оттого, что ей приносят еду по телефонному звонку.
Артур, Юрий
Греков долго пытался объяснить себе, почему в последнее время его потянуло в компанию Марущака. Склонный иногда к рефлексии, он находил их дружбу странной: сын владелицы сети мини-маркетов и охранник одного из сетевых магазинов. По сути, сын хозяйки водит знакомство со слугой – так Артур рассуждал поначалу. Впрочем, Юрка, похоже, не ломал себе голову, по какой причине Артур, мажорный парень, вдруг стал его привечать.
Возможно, рассудил как-то Греков, все потому, что Крутецкий с некоторых пор слишком заважничал. Закрутил отношения с дочкой какого-то местного перца, о котором даже его всезнающая матушка не могла ничего толком рассказать, ограничиваясь коротким ответом: «У них семейный бизнес». Между прочим, это ведь Артур их познакомил. Точнее, сам предложил Игорю подсесть к девчонкам за столик, тот еще не хотел, все подкалывал – носатая, мол, твоя. Как бы не так, укатили вместе, у Грекова же с ее подружкой ничего не получилось, потому парень поначалу даже радовался, что им какое-то время нет необходимости видеться. Более того: сам избегал встреч, но общаться с кем-то надо, вот тут Юрец и подвернулся.
С ним Артуру не нужно было напрягаться и что-то из себя строить. Марущак прекрасно понимал многие статусные вещи и очень скоро превратился в некое подобие оруженосца своего «сиятельного» друга. Оружия у Грекова, конечно же, не было. Но в принципе Марущак вот уже больше года состоял при нем вроде как неофициально, выполняя просьбы типа «подай-принеси».
И вот еще: Юрий почувствовал в нем что-то такое, что Греков сам в себе боялся обнаружить. Поняв о товарище это самое «что-то», Марущак в тот же миг сделался кем-то вроде хранителя страшной тайны. Когда они общались, оставалось много недоговоренного, чего не нужно было объяснять друг другу. Пришло то самое понимание с полуслова, ради которого сближаются даже, казалось бы, чужие друг другу люди.
Это Юрка первый предложил искать девчонок в придорожных кафешках, у трассы.
Оказалось, процедура не слишком сложная. Греков привык, что проблемы с девушками чаще решает Крутецкий, и когда за это взялся Марущак, на Артура внезапно снизошло откровение, которого он сам боялся: а ведь в вопросах общения с противоположным полом он при Игоре играл второстепенную роль. Даже если сам предлагал подцепить очередных скучающих девчонок, он мысленно и не без оснований надеялся: Крутецкий возьмет инициативу в свои руки. Так обычно и происходило. Теперь же, когда при Грекове появился Марущак, все вопросы с девками, как и раньше, решались без активного участия самого Артура.
Получается, Греков сохранил за собой верховенство в их паре. И при этом интимные проблемы по-прежнему решали за него.
Конечно, общество, предлагаемое ему Марущаком, радикально отличалось от девиц, на которых специализировался Крутецкий. В порыве пьяной откровенности Юрка однажды признался: надежды завести отношения с приличной девушкой для него похоронены. Раз так, надо обходиться теми, до кого проще дотянуться. Такие девицы чаще всего встречались не в самых престижных, дорогих и просто чистых заведениях города. Легче всего было найти их у трассы.
Нет, уверял Юрик, не все девчонки, которые крутились возле автостоянок и в третьесортных заведениях, были проститутками, и вот так, просто, шли с тобой за деньги. Среди них много таких, кому просто нечем заняться, хочется с кем-то поговорить, немного выпить, поесть нормально, в конце-то концов. И если после всего дать им максимум сотню гривен на ближайшие расходы, они останутся довольны. Однако, как убедился Артур, вся прелесть как раз и состояла в том, что такие девчата редко обижались, если им давали денег.
Как доходчиво объяснил ему Марущак, такие девки – не проститутки. Тех, кто дает за деньги, на улицах давно нет. Они при гостиницах, в Интернете, возле саун и массажных салонов. Те, с кем время от времени знакомились приятели, просто гуляли. Ничего особенного от жизни не ожидая… Их случайные знакомые даже пытались поймать удачу – просто плыли по течению, устав от жизненных поражений и не видя для себя перспектив. Так, во всяком случае, казалось Артуру со стороны. А Юрка вообще не задумывался о том, что собой представляют такие девушки. Для него, не избалованного женским вниманием и давно не рассчитывающего на чью-то любовь, подобные знакомства заменяли отношения.
Это Греков тоже довольно быстро понял. И ему самому в свете участившихся интимных неудач также было проще иметь дело с девицами без претензий, даже не старавшимися запоминать его имя. Так что Артур и Юрик понимали друг друга без слов. И все чаще практиковали, по меткому выражению Грекова, рейды.
В тот летний вечер, запомнившийся обоим легким недоразумением, парни, как обычно, подкатили на такси к окраинной забегаловке, называвшейся без затей – «Кафе-бистро». Название это было написано на табличке в форме почему-то красной короны – она висела над входом. Двери тут практически не закрывались, даже если на улице было прохладно. Недалеко располагалось здание автовокзала, рядом с заведением стояли машины такси.
Здесь у таксистов-частников образовалось нечто вроде неофициальной стоянки – одного из мест встречи, где водители могли выпить дешевого кофе, подобрать клиента с маршрутки, обсудить последние новости. Вообще тут, возле «Кафе-бистро», таксисты устроили что-то вроде информационного центра или собственного вече. Сюда стекалась любая информация, которую водители считали для себя полезной. Случайная публика в этих краях вообще оказывалась редко. Таксисты даже знали, кто из тусующихся в окрестностях девушек приторговывал собой, а кто отирался просто так, от скуки и в поисках хоть каких-то приключений.
У Марущака тут было несколько приятелей. Среди местных девчонок он тоже завел постоянные знакомства, причем не всегда такие отношения имели сексуальную подоплеку. По большей части парню просто хотелось общения, он даже не всегда возвращался с подружкой к себе домой, на съемную квартиру. Пока Юрий ездил сюда один, обычно добирался на маршрутке. Как только к его походам пристегнулся Артур, парни чаще стали приезжать на такси. Платил, разумеется, Греков. И с того времени они практически всегда возвращались в город, подцепив девчонок – когда из числа знакомых, когда – новеньких, которых приносили сюда ветра личных жизненных поражений и разочарований.
Первым незнакомый профиль в прокуренном «Кафе-бистро» заметил тогда Артур. Толкнув Марущака плечом, он направился к угловому столику, за которым устроилась незнакомка с бутылкой «Ром-колы». Но стоило им подойти ближе, девушка обернулась и Юрик удивленно воскликнул:
– Оп-па! Привет! Куда ты пропала, давно не виделись!
Девушка даже в таком непрезентабельном и много чего повидавшем месте выглядела малолеткой. Или, скорее, находилась в той возрастной группе, которая стояла на границе между подростком и, как говорят в американском кино, юной леди. Глядя на Марущака без блеска в глазах, она явно его не узнавала. Или не хотела узнавать.
– Не узнала, что ли?
С грохотом отодвинув стул, Юрик присел рядом. Артур хотел последовать его примеру, но тут его оттерла плечом дебелая девица в не идущей ей короткой, до середины бедра, юбке. Ее часто здесь видели, но парни обратили внимание: большинство завсегдатаев ее избегает. Потому даже не знали, как дебелую зовут.
– Леська, тебя тут Жанка Брысь за бабки искала!
– Нашла? – равнодушно спросила та, кого назвали Леськой.
– Ты б не бегала от нее. Жанка совсем больная на голову стала, у нее пацан за тяжкие телесные сидел. Порежет, гляди…
– Это она на меня будет своего пацана натравливать? У самой кишка тонка? – Похоже, предупреждения и угрозы на Лесю совершенно не действовали.
Только теперь девица соизволила обратить внимание на парней.
– Привет. Знакомые твои? Знаешь их?
– Его знаю, – Леся кивнула на Марущака.
– Давно?
– С потопа, – последовал ответ, и девушка обратилась к Юрику: – Сигареты есть?
Вместо ответа Артур выложил на стол только что початую пачку.
– Купишь еще? – теперь Леся обращалась уже к Грекову, щелкнув пальцем по удлиненному горлышку своей бутылки.
– Тебе ж вроде нельзя, – напомнил Юрик. – У Снежаны, помнишь, тогда…
– Помню, – признала Леся. – Тебя помню. А вот звать как – не совсем, извини.
– Юра. Вот он – Артур. Так что, может, раз такое дело, по коньячку лучше?
– Ага! – Дебелая уселась на свободный стул. – Давайте, пацаны, по коньячку! С лимончиком и кофеюшником!
– Не с тобой разговаривают. – Леся даже не взглянула на приятельницу. – А коньяк я не пью. Водку тоже. Нельзя мне, правильно помнишь. Пива могу, но лучше вот такую штуку, – она снова щелкнула пальцем по стеклу бутылки.
– Э, подруга, я пью коньяк! Я все пью, мальчишки! – Дебелая уже откровенно заигрывала.
– Ну и пей.
Пожав плечами, Леся поднялась, подхватила бутылку, вытащила из пачки еще две сигареты и, чуть пошатываясь, вышла на свежий воздух.
– Чего она? – спросил Артур.
– Умная слишком, – отмахнулась девица, тоже угощаясь сигаретой. – Всех, думает, умнее. Должна, коза, половине девчонок, наглости хватает приходить еще. Доиграется, я так смотрю. Молодая да ранняя. Откуда ее знаешь?
– Да так, – отмахнулся Юрик. – Прошлые дела. Не так чтоб очень ее знал. Пересеклись пару лет назад в одной компании, она там начудила слегка…
– Ага, она и тут чудить может, – согласилась дебелая. – Только я ее, дурочку, пока прикрываю. Не ценит, малая еще.
– Вырастет, – поддержал разговор Артур.
– Подрастет – поздно будет, – назидательно проговорила дебелая. – И вообще, пацаны, кому сидим? – Я вас тут часто вижу, можно сказать – свои люди. Давно надо было познакомиться. Коньяк пьем?
– Пьем, – согласился Греков, хотя проводить время в компании именно этой напористой девицы ему не очень хотелось.
– Тогда вперед, на мины. Только, слышь, «Борисфен» не бери, он тут левый. Лучше «Коктебель», я знаю, нормальный привозят, заводской. Потому так и стит.
Парни переглянулись. Марущак поискал глазами странную девушку Лесю. Ее поведение чем-то зацепило Юрика, но, решив подумать над этим позже, взглянул на Грекова вопросительно: мол, сидим или уходим в другое место?
Вместо ответа Артур поднялся и направился к барной стойке, сделанной из фанеры. Что значило: раз все равно пришли – надо хотя бы осмотреться. На дебелой девице нынешний теплый вечер клином не сошелся…
Олеся
– Зовут как?
– Леся.
– Полные фамилию, имя, отчество называем. Не в первый раз, сама знать должна.
– В первый, чтоб вы знали! И вообще…
– Первый привод? – Лейтенант в штатском, старше ее с виду всего-то лет на восемь, взглянул на задержанную недоверчиво. – Проверим, нам недолго. Я слушаю: фамилия, имя, отчество.
– Воловик Олеся Викторовна.
– Полных лет сколько?
– Семнадцать.
– Почему документов нет с собой?
– Я в баню шла, а не в загс.
– Что, в загс уже ходила? Грамотная?
Здесь Олеся решила промолчать. Лейтенант продолжал задавать свои обязательные вопросы:
– Проживаем где?
– Кто?
– Слушай, уважаемая, выключай дурочку! Адрес домашний, с кем живешь?
– Другое дело. А то «проживаем»… Я уже подумала, мы где-то вместе живем.
– Языкатая слишком. Домашний адрес называем!
– Кировоградская область, город Знаменка, село Казарня, улица…
– Подожди, не путай меня, – прервал девушку лейтенант. – Какая Казарня? Ты что, из Знаменского района сюда, в город, в сауну приехала?
– Вы спросили домашний адрес, – спокойно ответила Олеся. – Я бабушкин назвала, он в паспорте стоит. Бабушка в Казарне живет, я там зарегистрирована.
– Хорошо, фактически ты где проживаешь?
Олеся снова промолчала. На этот раз она просто не знала, что ответить.
– Молчим? Ладно, разберемся. Давно занимаешься проституцией?
Лицо Олеси вспыхнуло, тело, как часто бывает в подобных ситуациях, забила мелкая противная дрожь.
– Я не занимаюсь проституцией! Я не проститутка, ясно вам?
– Допустим. Тогда сначала: что ты делала в сауне в час ночи с посторонними мужчинами? Или это родственники твои? Дяди двоюродные?
Олеся старалась сдерживать себя, заговорила неспешно, взвешивая каждое слово.
– Сейчас я живу у подружки. Она предложила…
– Стоп. Фамилию-имя подружки назовем?
– Ермоленко Саша.
– Александра, значит…
– Да, Ермоленко Александра.
– Дальше.
– Значит, она, Саша, пригласила меня с собой в сауну… сюда. Сказала, что тут ее знакомые, они приглашают.
– Опять не понял тебя, Олеся Викторовна, – лейтенант придал своему голосу мягкие интонации. – Кто кого куда пригласил?
– Сашу пригласили знакомые. А она пригласила меня, потому что я у нее ночую.
– Давно ночуешь?
Читать бесплатно другие книги:
