Волчья кровь Корсакова Татьяна

– Неважно, что считаю я. – Она уселась обратно в кресло. – Важно, что считаете вы.

– Ярослава, – он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, – давай мы вот о чем с тобой договоримся: ты пока просто мне доверься, веди себя хорошо, не мешай моим людям делать свое дело, а потом, всего спустя каких-то два дня, я все тебе объясню. Согласна?

– А если не согласна? У меня вообще есть выбор? – спросила она.

– Выбор есть всегда, – Закревский кивнул. – Ты можешь вернуться на свалку, жить как пресмыкающееся, дождаться, когда Косой или его люди тебя изнасилуют или искалечат. А можешь полностью изменить свою жизнь, стать совершенно другим человеком, открыть для себя небывалые горизонты.

– Вы меня удочерить собираетесь, что ли? – Девчонка скривила губы в саркастической улыбке.

– Нет, но твое предположение недалеко от истины. Ярослава, подумай сейчас, пока еще есть время. Если ты решишь вернуться к прежней жизни, я не стану тебя удерживать. В том деле, которое я задумал, мне нужен союзник, а не безропотный исполнитель.

– А что за дело вы задумали?

– Узнаешь через два дня. Если, конечно, решишь остаться.

Девчонка молчала очень долго. Владислав Дмитриевич уже испугался, что она откажется. Не то чтобы потеря так уж велика, но время уходит, и про союзника он не соврал. Для качественного осуществления плана его протеже должна чувствовать себя полноправным участником игры. Неважно, кем она будет являться на самом деле, но иллюзию сопричастности и значимости очень важно сохранить как можно дольше.

– Я остаюсь! – заявила она как раз в тот момент, когда Закревский решил, что придется искать новую кандидатуру. – Только мне нужны гарантии.

– Никаких гарантий! – он покачал головой. – Моего честного слова вполне достаточно. Пойми меня правильно, Ярослава, на твое место я могу найти сотню желающих.

– Но в этом случае вы потеряете деньги. Я же видела, вы заплатили за меня Косому.

– Поверь, деньги не играют в моей жизни ключевой роли.

– А что играет?

Нет, ну до чего же дотошная! С одной стороны, сметливость – это хорошо, но с другой – излишнее любопытство ему ни к чему.

– А что играет, ты узнаешь через два дня. – Он встал, показывая этим, что разговор закончен. – И, пожалуйста, очень тебя прошу, не создавай моим сотрудникам лишних проблем, веди себя хорошо. Мы договорились, Ярослава?

По девчонкиному лицу было видно, что вопросов у нее еще очень много, но не задавать их у нее ума хватило. Это хороший знак.

– Всего доброго, Ярослава!

Не дожидаясь ответа, Владислав Дмитриевич вышел из комнаты.

Полночи Яся провела без сна, думая над словами благодетеля. С одной стороны, гладко все у него выходит: достойная жизнь, новые горизонты. А с другой – бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И ведь, что самое обидное, Яся пока не может рассмотреть ни сыра, ни мышеловки – сплошные загадки. Наверное, самым разумным в этой ситуации было бы вернуться на полигон к верному Пете. Впечатлений у нее после похищения и так выше крыши, будет о чем внукам на старости лет рассказать. Но что, если вернувшись, она действительно упустит свой шанс, потеряет то главное, ради чего и стоит жить на этом свете?! И пусть говорят, что любопытство сгубило кошку! Она не кошка, она умная и сообразительная. Она останется, понаблюдает за развитием событий, а уже потом решит, стоит ли игра свеч.

С этой мыслью Яся погрузилась в глубокий сон. Всю оставшуюся ночь ей снились шахматы. Она сидела в шахматной комнате, за шахматной доской, ломая голову над партией. Ситуация получалась патовой, а проигрывать никак не хотелось. Еще бы рассмотреть лицо сидящего напротив человека. Да вот никак не выходило, она даже не могла понять, мужчина перед ней или женщина.

Из шахматного сна девушку выдернул громкий стук и не менее громкий голос:

– Эй, Ярослава! Подъем!

Пару секунд она соображала, отчего это Петя орет на нее таким дурным голосом, а потом разом все вспомнила и кубарем скатилась с кровати. У нее ведь теперь новая жизнь и новые горизонты. Она же за каким-то чертом понадобилась самому Закревскому!

– Ярослава, еще секунда – и мы входим! – пригрозил из-за двери Саныч.

– Да нормально все! – крикнула она, натягивая халат. – Уже проснулась, встаю.

– …А мы все равно входим! – Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась бритая Лехина башка. – У нас инструкция!

– Да пошел ты со своей инструкцией! – Яся запустила в башку тапком. – Одеться не дадут!

Тапок попал прямиком Лехе в лоб. Даже странно, никогда она особой меткостью не отличалась. Это, наверное, из-за злости. Повадился подглядывать, паразит.

– Да я тебе сейчас…

Ясе было весьма любопытно узнать, что ей сделает охранник Леха, но, видимо, не судьба. В комнату, оттолкнув напарника, вошел Саныч.

– У тебя пять минут на сборы, – сказал он и положил на кровать какой-то сверток.

– Что там? – спросила Яся, косясь на сверток.

– Олегович велел передать тебе одежду. Давай-ка, девонька, меньше вопросов – больше действий. Через десять минут нам выезжать.

– Куда?

– В больницу, на медкомиссию.

Значит, медкомиссия неизбежна. Фу, какая гадость! Яся с детства не любила врачей, что уж говорить про всякие там медосмотры!

– А покушать? – Она развернула сверток. Внутри оказались серая шерстяная юбка, черная блузка, упаковка колготок и туфли на плоской подошве. Однако, Олегович сноб и жадина! Одежки подобрал – закачаешься. Сам бы попробовал примерить такое безобразие.

– Ярослава, какое покушать? – повысил голос Саныч. – Я ж тебе русским языком говорю – едем анализы сдавать. А это нужно делать натощак, ты что, не знаешь?!

– Да откуда ж ей знать, козе помойной? – хмыкнул Леха.

– Сам ты козел! – огрызнулась Яся. – Охранником у уважаемого человека работаешь, бабки небось приличные получаешь, а реакции никакой, от тапочка увернуться не сумел. Саныч, что это к вам на работу таких лохов берут?

– Саныч! – застонал Леха. – Саныч, я сейчас на хрен все инструкции нарушу и раздеру эту шалаву, как жабу!

– Охолони, молодой! – Саныч встал между напарником и Ясей. – А ты собирайся давай, говорливая!

– Мне прямо перед вами переодеваться? – вскинулась Яся.

– А слабо?! – Леха недобро сощурился.

– Давай-ка выйдем, – Саныч дернул его за рукав. – Время уходит, а вы все лаетесь.

Яся подождала, когда за охранниками закроется дверь, сгребла одежки, потопала в ванную. Одежки пришлись впору, ну разве что туфли оказались на размер велики, но это даже хорошо, потому что натертые вчера мозоли давали о себе знать ноющей болью, и в плотной обуви было бы совсем некомфортно.

Переодевшись, Яся вышла из комнаты, хмуро посмотрела на охранников, буркнула:

– Ну, везите, церберы, на свой медосмотр.

– Он не наш, а твой! – фыркнул Леха.

– Ишь, слова какие умные знаешь! – сощурился Саныч.

– Так в «Космо» не только гороскопы и диеты печатают, – пожала она плечами.

Во дворе перед джипом охраны нетерпеливо прохаживался туда-сюда Вениамин.

– Опаздываем, – сказал он с укором и посмотрел на наручные часы. Что у него за привычка такая – чуть что, занятого из себя изображать?!

– Так баба же! – хмыкнул Леха. – Еще хорошо, что у нее косметики нет, а то б и к вечеру не управились.

– Как вам спалось, Ярослава? – Вениамин проигнорировал слова охранника и внимательно посмотрел на Ясю.

– Нормально спалось, не хуже, чем на помойке.

– Я рад. – Он распахнул перед Ясей дверцу и добавил с церемонным поклоном: – Прошу!

В джипе расселись в привычном уже для Яси порядке: она на заднем сиденье в центре, охранники – по бокам, Вениамин – рядом с водителем. Ехали молча. Вениамин листал какие-то документы, охранники дремали, а Яся вертела головой. Теперь она точно знала, где находится дом благодетеля, и даже приблизительно понимала, как оттуда добраться до города. Не то чтобы Яся твердо решила удрать, но все-таки пути отступления лучше просчитывать заранее.

Клиника, в которую ее привезли, находилась за чертой города, располагаясь в живописном, вполне себе курортном местечке, и была обнесена высоченным забором. Джип, въехав в распахнутые железные ворота, припарковался на стоянке возле трехэтажного кирпичного здания.

– Ну, Ярослава, вы готовы? – Вениамин отложил в сторону документы, посмотрел на напрягшуюся Ясю.

– Вроде того. – Ох, что-то не нравилось ей это местечко! С виду санаторий санаторием, а для чего забор? И охрана на въезде?

– Это частная клиника, очень дорогая. – Вениамин уловил ее сомнения. – Люди, которые поправляют тут здоровье, предпочитают, чтобы им никто не досаждал. Отсюда все меры предосторожности.

– А кто может досаждать этим людям? – поинтересовалась Яся. – Тут же вокруг один лес.

– Журналисты, например. Вам пока трудно это понять, но в некоторых вопросах лучше соблюдать конфиденциальность.

– Мой вопрос из таких? – Она сощурилась и поглядела на Вениамина с вызовом.

– Мне трудно оценить степень его важности. – Секретарь улыбнулся: – Босс посвящает меня далеко не во все свои планы. Но, подозреваю, коль уж вас привезли именно в эту клинику, вы представляете для него определенный интерес.

Надо же, как витиевато! Мозги сломаешь, пока поймешь, что хотел сказать этот заморыш.

– На медосмотр я с охраной пойду? – Яся решила перейти непосредственно к делу.

– Таковы инструкции! – Вениамин изобразил сожаление.

– И по кабинетам они тоже со мной таскаться будут?

– Думаю, это лишнее. Иван Александрович и Алексей Анатольевич подождут вас в коридоре.

Яся не сразу поняла, про кого он говорит, а когда поняла, усмехнулась. Вишь, какой вежливый! Даже охранников по имени-отчеству называет.

Медосмотр растянулся на несколько часов и стал для Яси тем еще испытанием. Одних только анализов у нее взяли черт знает сколько, попили кровушки, вурдалаки. Но анализы – это еще полбеды, от бесчисленных кабинетов, врачей и осмотров у Яси скоро закружилась голова. Одеться – раздеться, дышать – не дышать, открыть рот – закрыть рот, ну и прочие безобразия. Но самое страшное испытание ждало Ясю у стоматолога. Зубы она считала едва ли не самым ценным из того, чем наградила ее матушка-природа. Зубы у Яси были белые, крепкие, бормашины не ведавшие. Оказалось, до поры до времени не ведавшие. Выяснилось, что у нее аж три дырки. Как сказал стоматолог, кариес поверхностный, но лучше бы залечить. И ведь залечил, несмотря на громкие Ясины протесты и заверения, что ей и с поверхностным кариесом хорошо живется.

– А будет еще лучше, – пообещал ей садист в белом халате и включил свою чертову машинку…

Из стоматологического кабинета Яся выходила на полусогнутых ногах, даже на язвительное замечание Лехи никак не отреагировала. Нельзя сказать, что ей было больно, но неприятный осадок остался. Теперь она понимала, почему большинство людей не любит зубных врачей.

С медосмотром было покончено ближе к обеду. К тому времени Яся возненавидела всех и вся, сто раз укорила себя за склонность к авантюрам и извела придирками охранников.

– Олегович, может, попросить докторов засандалить ей какое-нибудь успокоительное? – не выдержал Леха. – Это ж сил никаких нет, терпеть все ее выкрутасы!

– А ты бы походил вместо меня по тем кабинетам, я б посмотрела, как бы ты запел, – огрызнулась Яся. – Я есть хочу! – Она бросила раздраженный взгляд на Вениамина.

– Ярослава, прошу вас, проявите терпение. Ровно через час мы будем дома, и вы сможете покушать.

Вот ведь непрошибаемый! И все-то вежливо, все-то с улыбочкой…

Обедала Яся в одиночестве в своей шахматной комнате, и ужинала там же, и завтракала… Время тянулось и тянулось, а ничего не происходило. Единственной ее компанией оставались Саныч с Лехой. Впрочем, было бы еще хуже, не догадайся она попросить у Вениамина телевизор. С ним время умирало не так мучительно.

Перемены в ее жизни начались на следующий после визита в клинику день. Благодетель снова пожелал ее видеть. Как ни старалась Яся скрыть свое волнение, но удавалось ей это с трудом. Сегодня должно решиться ее будущее. Сегодня она узнает, зачем ее скромная персона понадобилась известному магнату Владиславу Дмитриевичу Закревскому.

Благодетель ждал Ясю в уже знакомой ей комнате. Только на сей раз на разделявшем их столике не громоздились тарелки с едой, а одиноко лежала кожаная папка. На натуральной коже выделялось тиснение, очень похожее на родовой герб. На позолоченном фоне был изображен грифон. Он вздымался на задние лапы, а в передних держал солнце. Это ж надо, как у них, у олигархов, все серьезно! Как только заимел огромный капитал, непременно нужно себе приличную родословную организовать, желательно такую, чтоб уходила корнями в глубину веков и обязательно с родовым гербом, а совсем уж в идеале и с родовым гнездом.

– Добрый вечер, Ярослава.

Засмотревшись на герб, она совсем забыла о благодетеле. Закревский сидел в том же кресле, что и прошлый раз, рассеянно вертел в пальцах открытую перьевую ручку, не отводя от Яси уже привычного ей пристального взгляда.

– Здравствуйте. – Не дожидаясь разрешения, она уселась напротив, точно примерная ученица, сложив руки на коленках. Собственно говоря, в тех уродливых одежках, которыми одарил ее Вениамин, она и выглядела по-школярски уныло.

– Я ознакомился с результатами твоего медицинского обследования. – Закревский не стал ходить вокруг да около, а сразу перешел к делу: – У тебя на удивление здоровый организм, Ярослава.

– У меня кариес. – Яся поморщилась, с содроганием вспомнив недавнюю экзекуцию.

– Уже нет. – Владислав Дмитриевич постучал ручкой по подлокотнику кресла. – Скажу честно, я невероятно рад тому, что прочел в медицинском заключении. Я, конечно, надеялся, что в столь юном возрасте ты еще не успела нажить серьезных болячек, но, принимая во внимание твой образ жизни… – он многозначительно замолчал.

– Принимая во внимание мой образ жизни, вы ожидали как минимум сифилис или гонорею, – закончила за него Яся. – Я же вам говорила.

– Да, – он кивнул. – Но я должен был убедиться.

– Зачем? Для чего вам так важно, чтобы я была здорова?

– Затем, что мне нужна здоровая невестка.

– Кто? – переспросила Яся. Что-то не то у нее сегодня со слухом, вроде и лор осматривал…

– Невестка, – повторил благодетель.

– А я тут каким боком? – Она одернула юбку, нервно покосилась на кожаную папку.

– А в тебе, Ярослава, я как раз и вижу свою будущую невестку.

Вот и приплыли! Это ж бред какой-то: она – невестка олигарха!

– И вас в этом вопросе волнует исключительно состояние моего здоровья? – изумилась Яся. – А ничего, что вы нашли меня на помойке? Ничего, что тот, для кого вы так стараетесь, может не захотеть такую жену?

– Внук, – Закревский холодно улыбнулся. – Ярослава, речь идет о моем внуке. И я ни на секунду не сомневаюсь, что он не захочет такую жену.

– Тогда зачем?

– Считай это моей стариковской блажью.

– Нет уж, простите! – Яся подалась вперед, заглянула ему в глаза. – Коль уж вы решили втянуть меня в свои игры, то будьте любезны объяснить правила. На кой хрен внуку миллионера жениться на бомжихе? Какой в этом смысл?

– Для внука миллионера смысла нет никакого. – Благодетель продолжал улыбаться, но улыбка его была совсем не дружеской, волчий оскал, а не улыбка. – Смысл есть для самого миллионера.

– Тогда объясните! – потребовала она. – Потому что, если не объясните, я пальцем о палец не ударю, чтобы вам помочь.

– Что ты знаешь о высшем обществе? – вдруг спросил Владислав Дмитриевич.

– В каком смысле? – растерялась Яся.

– В любом. Ты имеешь хоть минимальное представление о том, как живут такие люди, как я?

– Минимальное имею. Я работала сортировщицей макулатуры, если вы еще не в курсе. Я много читала…

– Не продолжай, – он нетерпеливо взмахнул рукой. – Я знаю всю твою биографию.

– Как?! – В желудке вдруг сделалось холодно и колко.

– Обыкновенно. Вениамин собрал всю необходимую информацию. Хватило суток, чтобы проследить твой жизненный путь, начиная с Дома малютки и заканчивая полигоном бытовых отходов.

– Лихо, – только и смогла она сказать.

– Не лихо, а профессионально, – поправил благодетель. – Так что ты знаешь о моем мире, Ярослава?

Он ее экзаменует? Ну что ж, ей тоже есть чем его удивить.

– Закревский Владислав Дмитриевич, медиамагнат, владелец заводов, газет, пароходов. Был женат шесть раз, столько же раз овдовел. Единственный сын таинственным образом исчез десять лет назад, из близких родственников остался внук, Закревский Вадим Сергеевич. – Наблюдать, как меняется в лице благодетель, было приятно. Пусть не думает, что он один тут всезнающий. – Это только навскидку, а если покопаться в памяти, можно нарыть еще с десяток имен ваших бывших и нынешних любовниц.

– Ты знала это с самого начала? – произнес благодетель каким-то странным, точно треснувшим голосом.

– Ну, в первые минуты я, конечно же, не поняла, что это вы. Кто бы мог подумать, что тот самый Закревский может вот так запросто прогуливаться по свалке! Это я уже потом все сопоставила, вспомнила фотографии.

– Откуда они у тебя?

– Я же вам минуту назад говорила, что работала сортировщицей макулатуры, а макулатура – это не только книги, но еще журналы и газеты.

Закревский молчал очень долго. Яся ждала. Может, и зря она рассказала про газеты? Может, лучше было бы прикинуться безмозглой овцой, но уж больно обидно стало. Петя бы ее не одобрил, Петя всегда считал Ясю излишне горячей, говоря, что спешка нужна лишь при ловле блох, а во всех остальных делах необходимо проявлять осмотрительность. Как он там без нее? Наверное, с ума сходит…

– Ну что ж, – наконец произнес Владислав Дмитриевич, – полагаю, что так даже лучше. Ты, Ярослава, несомненно, очень ценное приобретение.

Он так и сказал «приобретение», точно она вещь, а не человек. Вот оно, настоящее лицо медиамагната, владельца заводов, газет, пароходов…

– Ты мне подходишь.

– А я решу, подхожу вам или нет, только после того, как вы объясните, что задумали. – Все, надо брать быка за рога. Иначе Закревский так и будет ходить вокруг да около. Иначе ей никогда не узнать правды.

– Ярослава, ты зарываешься. – В его голосе не было угрозы, скорее одобрение.

– Я не зарываюсь, я пытаюсь понять, во что вы меня втягиваете.

– Хорошо. – Благодетель хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Коль уж ты владеешь достаточной информацией, подробности своей биографии я опущу и скажу пару слов о своем внуке. Ты не поленилась, посчитала моих жен и любовниц, а что знаешь об этой стороне его жизни?

Яся на секунду задумалась, потом отрапортовала:

– Два брака, оба закончились трагично. С первой женой ваш внук попал в автокатастрофу, она погибла на месте, он отделался легким испугом. Вторая жена разбилась на горнолыжном курорте. Неудачное падение, перелом шеи. – Она замолчала, вспоминая подробности. – Больше в брак не вступал, но любовниц имел несметное количество. Кажется, в этом плане он вас переплюнул.

– Довольно, – резко перебил ее Владислав Дмитриевич. – Я уже понял, что журналисты – это зло. Столько грязи…

– Журналисты – это не зло, – усмехнулась Яся. – Неразборчивость в связях – вот настоящее зло.

– Будешь читать мне нотации? – усмехнулся благодетель.

– А нужно?

Вместо ответа он покачал головой и произнес устало:

– Так даже лучше, теперь тебе будут понятны мои мотивы. Неразборчивость в связях – это ключевой момент. Мой внук прожигает жизнь. Дважды став вдовцом, он пришел к выводу, что семейное счастье не для него.

– А вы считаете иначе?

– Да, я уверен, что семья – это основополагающее.

– Ну, конечно, вам с вашими шестью браками виднее, – брякнула Яся и тут же прикусила язык. Тут такое интересное вырисовывается, а она тянет тигра за усы.

– Да, мне виднее. – Владислав Дмитриевич проигнорировал сарказм в ее голосе. – Беда в том, что Вадим не хочет этого понимать. Он не желает жениться.

– И вы решили его, скажем так, подтолкнуть?

– Да.

– Но почему ко мне? Наверное, разумнее толкать его в сторону девушки из хорошей семьи, какой-нибудь выпускницы Оксфорда или на худой конец Сорбонны.

– Сначала я именно так и поступал, действовал мягко и деликатно, кандидатур выбирал с учетом его предпочтений.

– И что? – Оказывается, ничто не ново под луной. Двадцать первый век на дворе, а в мире до сих пор процветают династические браки.

– Он раскусил меня на четвертой претендентке. – Владислав Дмитриевич развел руками. – Мы очень серьезно поругались. Я услышал от внука такое, что никогда не смогу выбросить из памяти. Он заявил, что отныне станет жить исключительно по своим правилам, что мое мнение ему не указ и что он скорее женится на какой-нибудь убогой, чем на девушке, на которую укажу ему я.

– И вы решили осуществить его тайные фантазии? Это я насчет убогой. – Яся поежилась: крайне неприятно, когда люди называют вещи своими именами.

– Я решил его проучить, – Владислав Дмитриевич кивнул. – Он не захотел связать свою жизнь с приличной девушкой, посчитал, что я спущу это дело на тормозах.

Да, с дедом все более или менее понятно: преклонный возраст, беспутный внук, уязвленное самолюбие, тщетная надежда дождаться правнуков. Тут любой обидится и начнет вынашивать планы мести. Но чтобы такие радикальные! Женить единственную кровиночку на бомжихе только лишь для того, чтобы показать, кто в доме хозяин! Да, похоже, на высшем обществе пора ставить жирный крест, если там творятся такие безобразия.

– Вы надеетесь с моей помощью проучить внука? – спросила Яся, хотя ответ был уже очевиден.

– Да.

– А если он не захочет на мне жениться?

– Он не захочет, но женится.

– Откуда такая уверенность?

– В противном случае я лишу его наследства. – Благодетель сжал ручку с такой силой, что та хрустнула в его пальцах. – Видишь, Ярослава, я предельно откровенен с тобой, – сказал он после долгой паузы. – Теперь тебе ясны мои мотивы.

Мотивы-то ясны, но не совсем понятно, что конкретно потребуется лично от нее в нелегком деле укрощения строптивого внука и какая здесь для нее выгода. Яся решила не разводить китайские церемонии, а получить ответы на свои вопросы сразу.

– Что потребуется от тебя? – Благодетель выглядел удивленным. – Не так и много, ты должна постараться стать хорошей женой для моего внука.

– В каком смысле женой? – Холодок в желудке, уже почти было рассосавшийся, дал о себе знать ноющей болью.

– Во всех смыслах, Ярослава.

– То есть дело не закончится тем, что вы дадите понять своему внуку, что готовы на крайние меры? – осторожно поинтересовалась она. – Вы реально планируете женить его на мне?

– Да.

– А если он раскается и пообещает быть паинькой?

– Если ты считаешь себя мужчиной, то за все свои поступки должен отвечать. Вадим ответит.

– Вадим-то, может, и ответит, но как же я? Получается, что брак будет не совсем фиктивным? – Перспектива стать женой богатого самодура Ясю совершенно не радовала.

– Брак будет совсем не фиктивным, – с нажимом проговорил Закревский. – Мой внук получит то, к чему стремился.

– Жену с клеймом «убогая»? – Яся невесело улыбнулась.

– Я рад, что ты меня понимаешь, Ярослава.

– А что получу я? – Вот она и задала главный вопрос. Теперь нужно быть максимально внимательной, чтобы не пропустить самое важное.

– Ты получишь мою фамилию, статус невестки Закревского и ежемесячное содержание в тридцать тысяч долларов.

– Впечатляюще! – Яся едва удержалась от того, чтобы не присвистнуть. – А каковы сроки?

– Год. Если за это время тебе удастся завоевать сердце моего внука и стать ему настоящей женой, значит, так тому и быть. Если у вас с ним ничего не выйдет, я выплачу тебе выходное пособие в размере трехсот тысяч долларов. В общем, по-любому внакладе ты не останешься.

Елки-палки, это ж о каких деньжищах он сейчас говорит вот так, как будто между прочим! Хотя он точно так же говорит и о судьбе единственного внука. Ну до чего странная семейка: внук повеса, дед самодур! И ведь это только вершина айсберга, небось все самое интересное – все фамильные скелеты – надежно спрятано от посторонних глаз.

– Думай, Ярослава. Даю тебе пять минут на размышления. – Закревский многозначительно посмотрел на циферблат старинных напольных часов.

– И вам его не жалко? – вместо того чтобы начать думать, спросила Яся. – Жениться на такой, как я, – уже страшный удар по самолюбию, а что будет, когда об этом узнает широкая общественность?

– Общественность не узнает, – сухо ответил Владислав Дмитриевич. – Мне нужно проучить внука, а не уничтожить честь семьи. Ты должна держать в тайне свое низкое происхождение – это самое главное мое требование.

Низкое происхождение… Ну что за мерзость! Значит, подсунуть в постель к единственной кровиночке низкородную тварь – нормально, а вот поведать об этом миру – ни-ни!

– Ярослава, мне важно убедиться, что мы с тобой хорошо друг друга понимаем. – Закревский буравил ее недобрым взглядом. – После того, что я тебе сейчас рассказал, у тебя есть только один путь.

Вот тебе и разговоры про свободу выбора… Холод в желудке, разрастаясь, вгрызался в позвоночник. Похоже, на сей раз она вляпалась по самую макушку. В этом деле ей Петя не поможет. Придется выплывать самой. И ведь не переиграешь сейчас ничего, опасно…

– Я все поняла, – стараясь не обращать внимания на холод, Яся растянула губы в подобие улыбки.

– Вот и хорошо, – кивнул Закревский. – Значит, завтра я познакомлю тебя с твоим будущим мужем.

Его разбудил дразнящий аромат кофе. И это было приятно! Даже настырные солнечные зайчики, проскользнувшие в спальню через щель между неплотно задвинутыми шторами, не раздражали, а вызывали улыбку. Вадим Закревский открыл глаза, потянулся и улыбнулся новому дню. После такой чудесной ночи он должен быть хорошим. Давненько уже Вадим не чувствовал себя нормальным человеком, как-то привык, что все его холостяцкие ночи перетекают в одинаково унылые, с горьким осадком, серые дни. По утрам было особенно мерзостно. Приходилось смотреть в глаза знакомым и не всегда знакомым женщинам, слушать их злые, бензопилой вгрызающиеся в мозг голоса, иногда извиняться, иногда откупаться, но всегда выставлять ночных гостий за дверь. С проститутками оказывалось проще всего, этих он не стеснялся отправить восвояси и ночью, но чувство гадливости никогда не уходило за ними следом, оно обволакивало Вадима ароматом дорогих и не очень духов, душило, заставляло накачиваться алкоголем.

Так было до появления в его жизни Лики. Теперь все изменилось: утро будило его ароматом кофе, а голова не раскалывалась от гремучей смеси из похмелья и чувства вины. Лика была особенной, непохожей ни на одну из своих предшественниц. С ней Вадим чувствовал себя легко и радостно. С ней ему почти удалось забыть прошлое и сбросить со счетов мрачные дедовы прогнозы. К черту деда! Старик просто погряз в предрассудках! А у него, Вадима, все будет хорошо! Нет, не так: у них с Ликой все будет хорошо.

Лику Вадим нашел на кухне. С чашкой дымящегося кофе она сидела на высоком стуле за стойкой и по-детски болтала в воздухе босыми ногами.

– Я взяла твою рубашку, – сказала она, не оборачиваясь.

– Я уже заметил! – Вадим обнял ее за узкие плечи, зарылся лицом в пшеничные волосы. – Ты знаешь самые действенные способы пробуждения, дорогая.

– Это ты о кофе? – Лика запрокинула голову, посмотрела на него сияющими небесно-голубыми глазами и подставила щеку для поцелуя.

– Это я о рубашке. – Щека его не устроила, такую женщину нужно целовать только в губы. – Лика, невозможно оставаться равнодушным при виде твоих соблазнительных коленок.

Честно говоря, соблазнился Вадим далеко не коленками – в вырезе рубашки открывались куда более интересные виды. Вот ведь удивительная женщина, вроде бы и не провоцирует его, не выпрыгивает из шкуры, как остальные, а он сходит с ума от одного лишь ее взгляда.

– Я сварила тебе кофе! – Лика слегка отстранилась, и Вадим едва сдержал вздох разочарования. Вот и еще одно ее свойство, даже не скажешь, хорошее или плохое: она умеет держать дистанцию, не бросается в его объятья по первому зову, сама выбирая правила игры. И быть в этой увлекательной игре просителем не то чтобы неприятно, но как-то непривычно. А может, для Лики это и не игра. Она вся такая – искренняя, незамутненная. Даже удивительно, что эта чудесная девушка нашла в нем, насквозь порочном мужике!

– Я не хочу кофе. – Вадим попытался поцеловать ее в шею, но она увернулась. – Может, кофе потом, а? – Как он ни старался, а в голосе появились просительные нотки. – Лика, ну давай по-быстренькому, невозможно ведь терпеть эти муки.

– Извини, милый, – она расстроенно покачала головой. – Мне уже нужно бежать. Репетиция через час.

Черт! Как же он забыл про репетицию?! А так и забыл, что не встречалось в его беспутной жизни еще ни одной скрипачки. Танцовщицы были, модели, даже укротительница тигров, а вот с девушками из самой что ни на есть богемной богемы до недавнего времени у него как-то не складывалось. Он и представить себе не мог, что с такими вот воздушными созданиями, как Лика, можно построить хоть какие-то отношения. Оказалось, можно. И не какие-то, а такие, что аж дух захватывает и кровь превращается в расплавленную лаву.

– Что ж ты меня не разбудила, радость моя? – Он не удержался, сгреб Лику в охапку, сдернул со стула.

– Ты так крепко спал, мне стало тебя жалко! – Она хихикнула и чмокнула его в небритую щеку.

– Жалко?! А сейчас тебе меня не жалко, коварная ты соблазнительница! – Вадим закружился по комнате, Лика рассмеялась. Смех у нее был точно колокольчик. Да и сама она казалась такой воздушной, эфемерной, Вадим даже прикасаться к ней первое время боялся. И ведь представить невозможно, до чего ж банально началось их знакомство.

Вадим спешил на совещание. Да что там спешил – опаздывал! Он несся на всех парах, предчувствуя нагоняй, который устроит ему дед. Немудрено, что Вадим ее не заметил. Нечаянного разворота плеча хватило, чтобы хрупкая девушка, шедшая навстречу, не удержавшись на высоких каблуках, плюхнулась в лужу. Если б случайная жертва его неосторожности начала возмущаться, Вадим бы, наверное, прошел мимо. Ну, извинился б для приличия и поспешил дальше, но она не стала возмущаться, она расплакалась. Сидела посреди лужи и, размазывая по лицу слезы, собирала рассыпавшиеся бумажки. Другая бы об испорченном платье горевала, а эта о каких-то писульках.

Вадим и сам не заметил, как притормозил и принялся барышне помогать. При ближайшем рассмотрении он понял, что писульки – это ноты, а барышня очень даже миленькая. В общем, в тот день Вадим на совещание так и не попал – заглаживал вину перед случайной знакомой. И, заглаживая вину, как-то неожиданно для самого себя попросил у девушки телефончик. А она ведь еще и давать не хотела! Ему, Вадиму Закревскому, первейшему на всю Москву жениху!

Впрочем, потом оказалось, что он нарвался на единственную девушку, которая знать не знает, кто такой Вадим Закревский, и плевать ей на его состояние и родословную. У нее, понимаешь ли, прослушивание у какого-то там музыкального светила, а она в лужу упала и ноты испортила, и прослушивания ей теперь не видать как своих ушей, а музыка – это смысл всей ее жизни! Получалось, что Вадим легким разворотом плеча угробил барышне весь жизненный смысл. Нужно было как-то компенсировать потерю. От ресторана и ночного клуба барышня с достоинством отказалась, пришлось вести ее не лишь бы куда, а в Большой театр, а потом еще три часа пытаться не заснуть под заунывные завывания какой-то мировой знаменитости и делать вид, что ему ужасно интересно.

Вадиму б уже на том этапе откланяться да ретироваться, однако ж не откланялся. Чем-то она его зацепила, эта скрипачка. А иначе как объяснить, что он целый месяц ходил за ней, как привязанный, а она его не то что в постель к себе не пускала, она даже поцеловать себя разрешила только спустя хрен знает какое время. Другой бы на месте Вадима уже давно послал эту недотрогу куда подальше, а в нем взыграл вдруг охотничий азарт. Что же получается? Что он, в соблазнении слабого пола собаку съевший, не сможет охмурить какую-то скрипачку?!